Текст книги "Исцеление (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

– Какое несоответствие? – удивился Астахов.

– И я спросил то же самое, товарищ генерал, а Маша продолжает: «Подписан приказ о присвоении мне звания генерала, на мониторе появляется текст приказа. Я хорошо запомнил: приказ номер 354 л/с. Это правда, Михаил Сергеевич?

– Да-а-а, – неопределенно промычал Астахов, теребя пальцами волосы, – представление я делал… подожди, сейчас узнаю.

Он позвонил, как понял Степанов, начальнику управления кадров, переговорил с ним и опять промычал:

– Да-а-а… Подписан приказ, согласован… и номер правильный, – потом встряхнулся, – я поздравляю тебя, Борис Алексеевич.

– Спасибо.

– Но, как это, как они узнали? Ты хоть представляешь себе последствия таких возможностей?

– Да, Михаил Сергеевич, представляю. Позвольте мне закончить – некоторые моменты, возможно, сами собой отпадут.

Ошарашенный Астахов закивал головой.

– Я, естественно, задал вопрос и получил ответ: вопрос не по адресу. Маша и Зеленский намекнули на Михайлова, в его власти дать ответ или нет. Вернусь к компьютеру. В режиме «В» у Маши повышенная бдительность, на экран выводится все, что движется, включая кошек, собак, птиц. Определяется их степень опасности, например, не привязано ли к собаке взрывное устройство, не заражен ли кот инфекционной болезнью и так далее. Не знаю, каким образом компьютер сканирует все, вплоть до удостоверений, как может определить инфекционную болезнь? Не знаю…

Однако Михайлов предложил подобную систему для наших закрытых объектов…

Степанов подробно проинформировал Астахова о предложениях Михайлова и наблюдал за реакцией своего шефа, пораженного технологией и независимостью академика.

– Значит, так и сказал, что не хотел бы превращать нашу организацию в Моську? – Переспросил Астахов, барабаня пальцами по столу.

– Да, Михаил Сергеевич, так и сказал, – прямо ответил Степанов.

Ему открылась доселе неизвестная черта Астахова. Он не уточнил подробностей предложений Михайлова, не поинтересовался, каким образом академику удалось создать подобную компьютерную систему. Он спросил другое… Действительно – не задевайте сильных мира сего…

– Насколько реальны, на ваш взгляд, Борис Алексеевич, возможности поездки Михайлова за рубеж без нашего разрешения, вернее с нашим запретом?

– Думаю, абсолютно реальны. Он не уподобится Сахарову, время другое и возможностей у него больше. С ним можно вести диалог, убеждать. Решать за него и приказывать – нет. В случае оказания давления, он поднимет грандиозный политический скандал, сами понимаете, как ухватятся за это за рубежом.

Степанов кожей почувствовал растущий гнев Астахова, но зная его давно, понимал, что реализм восторжествует, и он скоро остынет.

– Я доложу наверху… Продолжай дальше, – все еще барабаня пальцами по столу, приказал Астахов.

– Создана группа во главе с подполковником Пустоваловым Валентином Петровичем, объяснены цели, задачи, составлен план мероприятий. Группа 5 человек, считаю этого недостаточно, я подобрал негласно еще 5. У Пустовалова возникли трения с начальником управления по Н-ской области, я уладил их, но возможность их повторения весьма вероятна после моего отъезда. Генерал Чабрецов болезненно реагирует на самостоятельность своих подчиненных, хоть они и не в его оперативном подчинении – в штатах-то у него.

– Считаешь: есть необходимость позвонить ему? – спросил Астахов.

– Желательно, товарищ генерал.

Сначала Степанов не хотел говорить об этом шефу, не было бы должного эффекта. Но сейчас подходящий случай – Астахов расстроен и сорвет злость на Чабрецове. Потом легче работать станет, Чабрецов не полезет в их дело, побоится.

Он слушал, как Астахов разносил в пух и прах генерала Чабрецова, не подставляя при этом ни Степанова, ни Пустовалова. «Умеет дипломатично наехать, и не поймешь, откуда ветер дует. Обычная профилактика при серьезном деле, жестковата, правда», – уважительно подумал он о шефе.

Астахов закончил «промывание мозгов».

– Иди домой, – сказал он Степанову, – отдохни с дороги. Если что – я позвоню.

* * *

«Наконец-то мы одни», – подумала Вика и вслух сказала:

– Как надоели все эти посетители, просители, почитатели, хранители. Дома им не сидится…

– О-о-о, сколько слов, – засмеялся Николай, – видимо, действительно надоели.

– Не пойму я все-таки – надо, ну и охраняли бы себе на здоровье. Чего домой-то приходить? – Алла отпила апельсиновый сок. – ФСБэшникам вечно неймется, строят из себя крутых, как в 37-мом, а престиж уронили: ниже некуда. Правда Путин их из дерьма снова вытаскивает, пытается реанимировать, но у нас же все через жопу делается, прости меня, господи – одних поднимает, ментов опускает.

– Но ты, Алла, даешь! – засмеялся снова Николай, – с чего ты это все взяла?

– Да ну тебя, Коля, – отмахнулась она рукой, – сам что ли не знаешь… КГБ, сейчас ФСБ – кого они у нас в области из шпионов поймали, кто по их уголовным делам в тюрьме сидит. Ни шпионов, ни зэков… Сотни холеных и образованных мордоворотов, а реального выхлопа – пшик. Бумаги, наверное, за то больше ментов исписали – кто чем дышит и в каких трусах ходит.

Николай и Вика рассмеялись.

– Мама, ты чего это на ФСБ разобиделась? – сквозь смех спросила Вика.

– Да не обиделась я – не понимаю. Противоречие какое-то: знаю, что ФСБ необходимо, но у нас-то в области от них толку нет. Пусть шпионы сюда не залетают, не знаю, но мафии и коррупционеров-чиновников – пруд пруди. Менты хоть мелкоту ловят, а эти вообще ни хрена. Время только отрывать могут.

Вот оно что, усмехнулся про себя Михайлов.

– Мы же не знаем, Алла, их работу, это закрытое учреждение и, наверное, не можем судить объективно. Правда, действительно они никого в зону не посадили, было пару уголовных дел и те в суде лопнули. Не нам выносить оценку.

Николай решил сменить тему, обращаясь уже к Вике:

– Тебе скучно одной, родная, пригласила бы кого-нибудь в гости на понедельник или в другие дни. Съезди отдохнуть, сходи в театр, развлекись одним словом. С детьми есть кому остаться.

Он заботливо обнял ее, ожидая ответа.

– Кого я приглашу, Коля, у меня нет подруг, ты же знаешь прекрасно. На прошлой неделе я решилась позвонить своей бывшей однокласснице, она так обрадовалась, слов нет, но это меня и остановило, ее необычно довольное поведение. Не смогла пересилить обиды, высказала ей все – почему она не пришла ко мне ни разу за все 3 года инвалидности, я так нуждалась в поддержке. А сейчас ей дружить со мной захотелось, потому что я жена академика. Была бы женой слесаря – ей бы до фени моя дружба. Не люблю таких, подведут в любой момент. Хотя бы созналась, что виновата, а то оправдывается, что помнила меня все время, переживала сильно. Видимо, совесть совсем потеряла, да и не было ее у нее. Такая станет льстить, угождать в глаза, а за глаза скажет, что затащила я тебя на себя по пьянке, женилась на деньгах и славе.

– А что, это неплохая мысль, – улыбнулся Николай.

– Какая мысль? – думая о своем, не поняла Вика.

– Чтобы ты меня затащила…

– Да ну, тебя, Коля, – покраснела она, прижавшись к нему, – слово-то какое грубое, совсем для любви неподходящее.

Вика решила закончить свою мысль, а потом уже уйти с Николаем в спальню.

– И потом, Коленька, с чего ты взял, что мне скучно? Когда вы уходите с мамой на работу – со мной остаются лучшие дети в мире, с ними не заскучаешь, – она заулыбалась. – Я решила учиться, Коля, грамотная мать доставит больше радости нашим малышам и тебе со мной будет интереснее. В точных науках мне ничего не светит, способностей нет, наверное, лучше выбрать факультет международных отношений.

Вика заглянула в глаза Николаю, ей не терпелось узнать его мнение.

– Очень хорошее решение, дорогая, с удовольствием одобряю твой выбор, – ответил Николай, – а почему ты с Ниной редко общаешься? Тебе веселее и дети с Оксаной с удовольствием играют.

– Действительно, – удивилась Вика, – как-то не думала об этом, ты, как всегда прав, Коленька. Хочу попросить тебя, дорогой, набор уже сделан и занятия идут уже неделю или две. Не хочется целый год терять. Тебе не откажут… все экзамены я готова сдать.

Вика снова прижалась к нему, заглядывая в лицо.

– Никогда не делал подобных вещей, но для благого дела готов злоупотребить своим положением, – улыбнулся Михайлов, целуя жену в щечку, – может и получится что-нибудь.

– Значит, можно тебя и поздравить, доченька, – сказала молчавшая до сих пор Алла, – и не возражай, Коленька, когда это у тебя что-нибудь не получалось? – подзадорила она его.

Михайлов покачал головой – возражать ему запретили – взялся за телефон и позвонил Степанову. Узнав номер ректора, созвонился с ним. Достал сигарету и закурил.

– Ну, что же ты молчишь, Коленька, – сгорая от любопытства, не выдержала Алла.

Михайлов пустил еще несколько колечков дыма, прежде чем ответить.

– Оказывается, не только тяжела жизнь известного человека, но и приятна… Ректор будет ждать тебя в понедельник, полетишь с охраной – Деркачом и Дятловым, Степанов встретит в аэропорту, проводит.

Зазвонил телефон, мешая Вике поблагодарить мужа.

– Надоели все, меня нет дома, Графу сам перезвоню, остальные пусть звонят в клинику, – отчеканил Николай, – ответь Вика по громкой.

– Алло.

– Это дом доктор Михайлоф? – спрашивал мужчина с сильным акцентом.

Николай пожал плечами, давая понять, что не знает, кто говорит.

– Простите, вы бы не могли представиться?

– Представиться? А-а, это кто звонит. Доктор Джек Стоун из Америка. Я хотель говорить доктор Михайлоф.

– К сожалению, доктора нет дома, но я могу передать ему вашу просьбу или пожелания. Я его жена.

Вика ответила по-английски.

– О-о! Госпожа Михайлова, у вас прекрасное произношение, было бы замечательно познакомиться с вами. Я занимаюсь вопросами онкологии и хотел пригласить доктора Михайлова в Нью-Йорк, поделиться опытом и отдохнуть. У меня вилла на побережье, мы с супругой будем рады вашему приезду, очень будем ждать всю вашу семью.

– Спасибо, господин Стоун, я передам ваше предложение мужу, он перезвонит вам в понедельник. Какой ваш номер?

Стоун назвал номер в Нью-Йорке, и они вежливо попрощались.

Алла и Вика с ожиданием смотрели на Николая, но он молчал, прокручивая в голове свое, анализируя звонок. В этот раз не выдержала Вика.

– Коленька, ну не молчи же…

Он оторвался от своих мыслей и произнес медленно, с расстановкой:

– Я понимаю, девочки, хочется посмотреть Нью-Йорк и мне хочется. Больных много в клинике, их не оставишь, все по дням расписано. Если только через месяц… Надо подумать, до понедельника еще есть время.

Михайлов не стал говорить об истинных причинах своего колебания, незачем преждевременно волновать близких. Он чувствовал, что Алла и Вика расстроились, не ожидая неопределенного ответа, но виду не показывали, понимали, что он прав.

Николай ушел к себе в кабинет, связался с Машей.

– Проследила, откуда был звонок? – спросил он.

– Да, доктор.

– Мне, Машенька, нужна подробная информация по этому Стоуну. Загляни в базу данных полиции, финансового управления, ФБР, ЦРУ. Определи, где установлен названный им телефон, с него ли он звонил сегодня и так далее. Как можно больше информации, свяжешься со мной, Машенька, когда все узнаешь. Да, и загляни к нему в клинику, домой… Спасибо заранее, Машенька.

Николай прикурил сигарету, он почему-то не сомневался, что инициатором звонка является ЦРУ. Но в какой форме сотрудничает с ними Стоун? Добровольно или вынужденно, кадровый разведчик или его используют иногда? Вопросы накатывались лавиной, все необходимо учесть, прежде чем дать ответ Стоуну.

Михайлов вспомнил, что оставил озадаченных и расстроенных женщин, улыбнувшись, вышел в холл, чтобы сгладить возникшее недоразумение.

Через два часа он получил информацию от Маши: Джек Стоун родился 29 октября 41 года в Нью-Йорке. В 68-ом закончил медицинский факультет самого престижного Гарвардского университета, в 80-ом стал доктором медицины и владельцем частной клиники, блестящий хирург-онколог. В полиции на него имеется единственная информация о штрафе за неправильную парковку машины от 25 июля 2000 года. Но в это же время Стоун находится по тур путевке в Москве. В ФБР и финансовом управлении данных, представляющих интерес, не выявлено, в ЦРУ имеется информация, изъятая из полиции и финансового управления.

В 1995 году при загадочных обстоятельствах погибает любовница Стоуна, Джека обвиняют в непреднамеренном убийстве, но до суда дело не доходит, оседая в архивах ЦРУ. Примерно в это же время, месяц спустя, устанавливается факт сокрытия Стоуном доходов, и материалы снова оседают в архивах ЦРУ.

«Значит, вот на чем они его взяли, – подумал Михайлов, – Стоун не кадровый разведчик, его используют в необходимых случаях. Интересно, кто был в Москве прошлым летом и откуда у него мой домашний телефон – его не так-то просто достать».

Михайлов связался со Степановым и пригласил его приехать немедленно, он успевал еще на вечерний рейс. Не позавидуешь такой работенке – ни сна, ни отдыха, ни выходных, все урывками. Утром уехал, вечером приехал. Не зря разрешают идти на пенсию независимо от возраста по выслуге лет. Михайлов зашел к Зеленскому.

– Как дела, Миша?

– Нормально, доктор, – Зеленский называл его доктором по старой привычке.

– ФСБэшники сняли систему наблюдения? – спросил Михайлов.

– Еще нет, но обещали сегодня.

– А ты говоришь нормально… Позвони Пустовалову, напомни. К утру чтоб сняли – это последний срок. Степанов к нам сегодня вылетает, завтра после завтрака жду обоих, с Пустоваловым, скажи ему об этом. Усильте бдительность, обо всех контактах охраны, прислуги, моей семьи с друзьями, знакомыми, родственниками будешь докладывать мне лично, не забудь и о своих контактах, это и тебя касается. Учти, что это не запрет на общение – необходимо выяснить, кто мной интересуется. Никому ничего объяснять не нужно, пусть ведут обычный образ жизни, а то еще наломают дров. Как бы ненароком опроси всех за недельный период: с кем контактировали, кому звонили, кроме моей семьи, естественно, с ними я сам переговорю.

Николай Петрович вернулся в кабинет и налил пива. Уверенность в своих силах и безопасности семьи не устраняла внезапно охватившего чувства беспокойства. Правоохранительные структуры не способны защитить ни его детей, ни Вику и Аллу. Если он уедет в командировку – за территорией коттеджа семья беззащитна. «Значит, будет ездить со мной или сидеть только дома», – решил он и сразу же успокоился. Необходимо обдумать начавшуюся игру, продумать детали, наметить возможные варианты и пути решения проблемы.

Михайлов отпивал глоток за глотком холодное пиво, его мозг решал сложнейшую задачу со многими неизвестными. Наконец выстроилась одна версия с вероятностью 99 %. «Пробный шар», придуманный им, доводил вероятность до 100 % или отметал ее вовсе, но это позже.

Выработав план действий, Николай Петрович вспомнил о детях, в это время он всегда занимался с ними, но они опередили его, ворвавшись с шумом в кабинет.

– Папочка, ты не забыл про занятия? – спросила Юля.

Дети забрались отцу на колени, приготовившись слушать интересные истории, познавать мир и набираться знаний. Алла и Вика, всегда присутствовавшие при этом, умилялись отношением детей к отцу, радовались их взаимной любви и привязанности и никогда не огорчались оттого, что Юля и Витя чуточку больше любили его, а не маму и бабушку. Николай пообнимался с ребятишками, покачал на коленях и, загадочно улыбнувшись, произнес:

– Юля и Витенька, я приготовил вам сюрприз – у вас будет учительница, с которой вы будете заниматься. Она владеет школьной программой, умеет быстро решать задачки.

– Ура-а-а! – хором закричали дети, – спасибо папочка, а когда она придет?

– Она уже здесь, пойдемте.

Николай понес детей на руках, недоумевающие Алла и Вика поспешили за ним. Михайлов прошел мимо спален и детской и подошел к пустовавшей комнате, открыл дверь. Алла и Вика с удивлением увидели 2 компьютера, 2 маленьких вращающихся креслица, явно сделанных на заказ и стоявших около специальных столиков, и три обычных кресла побольше. Совсем недавно здесь ничего не было, это и удивило маму и бабушку – мебель занесли в комнату, а они и не видели.

Когда все расселись, Николай включил компьютеры, и на экране появилась незнакомая женщина, сидящая за столом и держащая перед собой обычный школьный журнал. Отец пояснил детям:

– Это ваша учительница, зовут ее Мария Николаевна.

– Здравствуйте дети, – начала Мария Николаевна, – сегодня вы приняты в гимназию имени выдающегося ученого современности, академика Михайлова, – Юля и Витя с гордостью взглянули на отца. – Здесь вы получите знания, научитесь многим правилам, наберетесь опыта. Все это пригодится вам в дальнейшей жизни, в ВУЗе, который вы выберете. Прошу назвать фамилии и имена.

– Михайлов Витя.

– Михайлова Юля.

Мария Николаевна записала их в журнал.

– Сегодня мы изучим некоторые вопросы этики поведения и выясним уровень ваших знаний по всем предметам…

– Пойдемте, не будем им мешать.

Николай встал, уводя за собой Аллу и Вику, оставив увлеченных детей наедине с учительницей. Когда они вернулись в холл, Вика высказала претензии:

– Коленька, я просто в шоке, ты ничего не сказал нам, принял решение, но это и мои дети! Не посоветовался, может лучше бы пригласить живую учительницу, а не эту теледаму… Я и сама пока справлялась с их подготовкой.

Вика, нервничая, поискала глазами, Николай догадался и налил ей апельсинового сока.

– Прости, милая, я, конечно, виноват, надо было переговорить заранее, но лучше поздно, чем никогда. Позволь мне объясниться.

– Да уж постарайся, дорогой.

Голос Вики смягчился, она не могла долго сердиться, на любимого мужа тем более.

– Я знаю, – решила дополнить Вика, – логически ты все равно окажешься прав, но по-человечески не забывай, что у детей есть еще и мать.

– Еще раз простите девочки. Все мы учились в школе, и наших знаний действительно пока хватает для обучения детей. Но владеем ли мы методикой обучения, насколько профессиональна наша педагогика? Учителям младших классов можно было бы и не учиться в ВУЗах, знаний бы хватило. Наши дети любят нас и с удовольствием учатся у нас. Занимаясь с ними математикой, ты, Вика, всегда держишь перед собой калькулятор и дети считают это нормальным. Но воспримут ли они учителя с калькулятором? Нет, естественно. Их любимое занятие – математика – перейдет в обыденность, кто поручится, что они вообще не потеряют интерес к занятиям?

– А эта… Мария Николаевна, она не пользуется калькулятором? Может лучше живое общение с ней, а не по видеосистеме? – еще продолжала сопротивляться Вика.

Николай улыбнулся.

– Позволь мне договорить, дорогая, если ты не согласишься со мной в конечном итоге…

– С тобой не согласишься… – усмехнулась Вика, – но молчу, молчу.

Николай продолжил:

– Сейчас другие дети обучаются в обычных школах, лицеях, гимназиях. Их программы разнятся по объему и уровню подготовки, качество обучения различное у каждого педагога.

Я взял все методики обучения, все школьные программы, учебники, дополнительную литературу и ввел все это в наш компьютер. Маша переработала информацию и создала более совершенную и качественно новую программу, основанную на мировом опыте. Собран и переработан опыт лучших методик Америки, Англии, Франции, Германии и многих других государств. И не просто собран и переработан, а именно для конкретных детей, детей вундеркиндов.

Юлечка и Витя не пойдут в обычном понятии в школу: я плохо представляю себе совместное обучение 10-летних отроков и годовалых детей.

Вы знаете, что в нашем доме стоит самый современный и мощный компьютер мира, не имеющий аналогов сейчас и минимум в ближайшие 50 лет. Даже фантастические компьютеры американских и других фильмов не сравнимы с возможностями нашей Машеньки. Мария Николаевна – это видеоматерилизованный образ Маши. Детям будет интересно с ней заниматься, она обладает знаниями всего человечества, собранные в единую систему, в единый блок, они представляют из себя могучую силу. Мария Николаевна соображает мгновенно, естественно, – он улыбнулся, – не пользуется калькулятором и не перегрузит детей ни умственно, ни физически.

Время от времени мы станем ходить на родительские собрания, Мария Николаевна расскажет об успеваемости детей, о степени усвоения знаний, наклонностях Юли и Вити. Мы сможем вносить свои коррекции, если потребуется, в процесс обучения, например, давать добро или отказывать в увеличении объема знаний и многое другое.

И еще, Мария Николаевна станет и твоим преподавателем, Вика, по всем предметам. Так что фактически у тебя будет очное обучение, она прочитает тебе лекции, проведет семинарские занятия, подготовит к сдаче зачетов и экзаменов. Ее «лицо» я заменю на другое: неудобно как-то заниматься у учительницы детей.

Николай замолчал, всматриваясь в любимые лица, стараясь уловить настроение и понять отношение к сказанному.

– Значит Мария Николаевна – это искусственный образ нашей Маши, – Алла помолчала немного, – сегодня была реклама по телевизору, показывали маленькие шоколадки «шок» – на них явно твоей фотографии не хватает, Коленька.

Алла подошла и обняла его сзади.

– Как тебя наказывать: ума не приложу. Решение принимаешь верное и нам не говоришь… Нет, на этот раз мы тебя обязательно накажем, придумаем что-нибудь с Викой этакое, – Алла повертела рукой из стороны в сторону.

Николай заметил, как у Вики загорелись глаза. «Видимо что-то придумала уже, – подумал он, хитровато улыбнувшись, – ничего, сейчас я уведу их от этой темы».

– Совсем забыл, я говорил, что тебя, Вика, встретит в Москве Степанов, но он вылетает к нам вечерним рейсом, я только что узнал об этом. Кстати, девочки, можете его поздравить: он получил звание генерала.

Алла забеспокоилась, Николай говорил, что Степанов и Пустовалов станут обеспечивать безопасность семьи. Значит, что-то случилось за это короткое время и что-то достаточно серьезное, иначе бы он не вылетал из Москвы в тот же день. Но что? Она решила спросить Николая напрямую.

– Коля, если Степанов вылетает сегодня же обратно, значит, что-то случилось? Не скрывай, пожалуйста, от нас правды, какой бы она не была горькой, нам легче перенести трудности, чем думать о них. Ты же знаешь – неизвестность тяготит больше.

Но Николай не собирался посвящать их в игры разведок и контрразведок, однако что-то существенное сказать необходимо. Иначе ему просто не поверит ни Алла, ни Вика.

– Дорогие мои, спецслужбы каждого государства гласно или негласно охраняют своих крупных ученых, деятельность которых может быть использована в военных целях. Это обычное явление, к которому вам нужно привыкнуть. Вспомните академика Сахарова, ему не разрешали свободно ездить даже по своей стране.

– Тоже мне, сравнил, – насупилась Алла, – ему не доверял ЦК и политбюро.

– И доверял создание самого мощного и секретного оружия – водородной бомбы, – отпарировал сразу же Николай. – Я не работаю на оборонку, но я согласился иногда давать научные консультации. Возникла срочная необходимость, вот Степанов и приедет за такой консультацией. Привыкайте мои дорогие – это обычная штатная ситуация, которых еще будет не мало.

– А никак нельзя без этих, – Вика подбирала слова, – штатных ситуаций?

– Никак, дорогая, потому что…

Николаю не дали договорить прибежавшие дети, они ворвались, словно шаровые молнии, сверкая радостными лицами.

– Папа, мама, бабушка! Мария Николаевна такая прелестная учительница, с ней очень интересно! – кричали наперебой Юля и Витя, – и соображает она быстро, умеет решать задачки!

Алла и Вика рассмеялись, хватая детей, целуя и подкидывая их вверх. Восторг охватил и их, снимая напряжение физической разрядкой и эмоциональным всплеском. Дети кружились в воздухе, взмахивая руками, падали на маму и бабушку, взлетали снова, мягко приземляясь на руки. Наконец они прижались к матери и бабушке, но не усидели на коленях и минуты.

– Наверное, 10 минут прошли, на урок пора, – заторопился Витя.

– Сейчас у нас самое интересное – математика, – уже на ходу крикнула Юля.

Вика проводила их взглядом, посмотрела на мать и заулыбалась.

– Знаешь, мама, у Марии Николаевны отчество нашего Коленьки, пора с него и алименты содрать – пусть тащит шампанское, отметим первый школьный день наших кровиночек! Пусть растут такими же умными и красивыми, как их отец!

* * *

Николай, приняв душ и накинув махровый халат, прошел к себе в кабинет. Дети, Алла и Вика еще спали, и он любил ранние утренние часы проводить в кабинете за работой или раздумывать, глядя на просыпающуюся природу. Николай распахнул окно, ощущая свежий, ворвавшийся воздух, насыщенный утренней прохладой и ароматами ранней осени. Он оглядел пустующий двор, превратившийся за короткий период в уголок живой природы. Чистота и порядок радовали глаза – мощенные маленькими кирпичиками дорожки, ухоженные цветочные клумбы и газоны, детская площадка и открытый летний бассейн с водяной горкой.

Николай набрал полную грудь воздуха, выдохнул и закурил, наливая пиво. Мысли вернулись к реалиям, и он уже обдумывал информацию, сообщенную Зеленским.

Михаил недаром ел хлеб, он обожествлял своего шефа, считая, что ему крупно повезло в жизни, и старался рядом с Михайловым выглядеть достойно. Он тайно брал уроки у Маши по этике и эстетике, занимался с ней точными и гуманитарными науками в свободное время и, конечно же, она учила его таинствам охранной работы.

Получив задание, он исполнил его качественно и быстро, Маша иногда подсказывала ему некоторые детали, но в основном он справился сам и уже поздно вечером смог доложить Михайлову результат.

Обобщив сообщение Маши и Зеленского, Михайлов знал, что делать. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели, – произнес он вслух и усмехнулся, – повоюем»…

– Николай Петрович, к вам Степанов и Пустовалов, – прервала его мысли охрана.

– Пусть войдут, – ответил он, потирая руки.

Михайлов поздоровался и пригласил вошедших присесть, сразу же спрашивая Пустовалова, которому пришлось опять подняться.

– Доложи, Валентин Петрович, что сделано на сегодня вами?

Видимо Пустовалова удивил вопрос, прошло меньше суток, как они расстались с академиком и еще никогда он не отчитывался о своей работе перед гражданским лицом. Он посмотрел на Степанова, но тот молчал, давая возможность подполковнику ориентироваться самому. Пауза затянулась и Степанов пояснил:

– Валентин Петрович, просьбы Николая Петровича, любые просьбы, – резко подчеркнул он, – обязательны для вашего исполнения.

– Есть, товарищ генерал, – вытянулся Пустовалов, – оформлены разрешения на выдачу оружия охране, сегодня же они получат пистолеты ПМ.

Михайлов перебил его.

– Почему ПМ? У вас же просили ППС и автоматы.

– Я посчитал…

Михайлов снова перебил его.

– Считать здесь буду я. Сегодня же оформите и выдадите охране соответствующее оружие. Почему не снята система наблюдения с периметра? Снять сегодня же. Хочу вас предупредить, подполковник, еще одно неисполнение и вы расстанетесь со своими погонами, это в лучшем случае. Докладывайте дальше.

Пустовалов почувствовал, как предательски взмокло лицо и по спине побежали струйки пота. Он вытер платочком лоб и продолжил.

– Составлен список контактных лиц, проведены проверки. На сегодняшний день интересной информации не выявлено.

– Подробнее, пожалуйста, меня интересует механизм проверки, – уточнил Михайлов.

– Механизм обычный – устанавливаются паспортные данные, место жительство, проверки на судимость, материальное положение, контакты, – докладывал Пустовалов.

– Меня интересует, – снова перебил Михайлов, – как вы это делали, как устанавливали адреса, судимости и так далее.

– В адресном бюро взяли адреса, в ИЦ проверку на судимость…

– Я не об этом, черт бы вас побрал, – начал раздражаться Михайлов, – как вы это брали? В адресном бюро раздают информацию каждому встречному и поперечному? Вы зашли – и там уже все стены обклеены нужными адресами?

Пустовалов снова взмок, он не понимал сути вопроса.

– Заполняются стандартные бланки, отдаются работникам адресного бюро, в течение 5 – 10 минут они возвращают бланки обратно уже с адресами…

Михайлов, нервничая, закурил.

– Вы действовали, Валентин Петрович, как милиционер, но работаете-то вы в другом ведомстве… Представьте себе эту ситуацию по-другому – вы разведчик, шпион другой страны. Знакомитесь с очень милой и симпатичной девушкой из адресного бюро, приглашаете ее в ресторан и между прочим заводите разговор обо мне. Дескать, Михайлов великий доктор, гений и голова, я бы на месте ментов не только охранял его, но и все связи и адреса проверил, мало ли чего, чтобы академик мог жить спокойно. А она вам, не задумываясь и смеясь, ответит, что не один вы умный, проверили уже и не менты, а ФСБ. Как вы считаете: важна такая информация?

– Да, Николай Петрович, очень важна, – ответил покрасневший Пустовалов.

– Вот и надо было вам все проверить без бланков, самим проверить, чтобы не знали, кем вы вообще интересуетесь. Плохо работаете, медленно и плохо, Валентин Петрович. Ступайте, Борис Алексеевич свяжется с вами по сотовому, объяснит подробнее вашу задачу, а пока снимайте систему наблюдения и оформляйте оружие.

Михайлов достал пиво, пододвинул Степанову несколько бутылок и кружку, налил.

– Хотелось бы услышать твое мнение, Борис Алексеевич.

Степанов не вмешивался в разговор, хотя и не совсем одобрял в душе резкость Михайлова. Но отчитать подполковника за промахи стоило.

– Он неплохой работник, Николай Петрович, не осознал важности порученного дела, не привык общаться с гражданскими на соответствующем уровне. Я с ним переговорю. Но вы же меня не за этим пригласили.

– Естественно не за этим, – отпивая пиво, ответил Михайлов, – кое – что случилось. Американцы на меня вышли, вчера звонил из Нью-Йорка Джек Стоун, известный хирург-онколог. Вика с ним разговаривала по громкой связи, приглашал к себе всю семью. Я должен ему ответить завтра.

Михайлов рассказал все, что удалось выяснить по Стоуну.

– Улавливаешь ситуацию, Борис Алексеевич? Стоун позвонил домой, а мой телефон знают только домашние, в справочном его не дадут. Зеленский поработал неплохо, ему удалось зацепиться за ниточку. Есть такая дама – Елена Ефимовна Рукосуева, раньше работала горничной у Графа, сейчас, когда он женился, подрабатывает проституцией. Мои охранники знают ее по старой работе, они ведь тоже у Графа раньше служили. И вот встречается она, якобы случайно, с одним из моих людей, он трахает ее по старому знакомству, она вешает ему лапшу, что больна и он дает ей номер телефона. Она же тоже меня знает, я не один раз бывал у Графа до свадьбы, поэтому и позвонить может, но номера не знает. Короче, навесила охраннику лапши на уши. Но здесь важно – кто ее попросил об этом?