Текст книги "Месть драконов. Закованный эльф"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 60 страниц)

Проклятый дом

Уже целый час Талавайн сидел под аркой ворот, ведущей к улице, где жили торговцы пряностями. Краем глаза он внимательно поглядывал за происходящим на улице. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он просто дремлет, как многие другие в этот жаркий час. По его одежде было отчетливо видно, что он проделал долгий путь. Подол его бесшовной юбки был грязным и потрепанным. Длинная туника утратила свой ярко-красный цвет. На нем была широкополая соломенная шляпа, из-под которой на плечи спадали его выкрашенные в черный цвет волосы. Он неуверенно ощупал щеки, проверяя свою фальшивую бороду из козьей шерсти, которую сплел сам. Мужчина без бороды и с золотыми волосами сильно бросался в глаза. С тех пор, как он покинул равнину Куш, он не произнес ни единого заклинания. Слишком большой казалась ему опасность, что Ишта обратит на него внимание. Длинный путь в Угару он прошел пешком. Милю за милей, пока почти не перестал чувствовать ноги. Прошел через всю Лувию. Через горы и пустыни. Поначалу он выдавал себя за воина, возвращающегося домой, но в этой роли ему задавали слишком много вопросов о битве на равнине Куш. Потом он превратился в нищего. Но в этой маске он тоже привлекал к себе слишком много внимания. Никакой нищий не ходит широким шагом, не способен идти часами. Наконец ему пришло в голову переодеться в торговца пряностями. Он приобрел несколько фунтов шафрана, что отлично подходило для цели его путешествия. Он направлялся к Ниллану. Тот был одним из двух шпионов Голубого чертога, которых он знал в Лувии. К Ровайну, резчику по кости, он идти не осмеливался. Тот жил в Изатами, древнем храмовом городе, где раз в год праздновали Небесную свадьбу.

Талавайн познакомился с обоими эльфами в библиотеке Голубого чертога. Он наткнулся на них потому, что они читали тексты об Иште. Отчеты прежних шпионов и саги в пересказе детей человеческих. Как и оба остальных, он тоже пытался лучше изучить характер капризной богини и понять, что именно произошло, когда Ишта обнаружила, что Пурпурный и ее сестра Анату полюбили друг друга. Ночи напролет беседовали они втроем о том, что могло произойти. Неужели Ишта в одиночку одолела небесного змея? И почему Анату не бросилась на помощь своему возлюбленному? Ведь вдвоем они должны были быть сильнее Ишты. Что сделали девантары с Анату? Где кости Пурпурного? Может быть, он еще жив и является пленником Желтой башни? Или верна история, которую рассказывают дети человеческие, и девантары сотворили из черепа Пурпурного темницу для своей сестры Анату?

Они встречались в Голубом чертоге еще трижды, вели дискуссии. Ровайн был полностью одержим идеей найти загадочную гору Лума, где, по слухам, Анату построила дворец из лунного света. Талавайн и Ниллан всегда считали это сказкой, но Ровайн настаивал на том, что в каждой сказке есть зерно истины.

За пределами Голубого чертога они не встречались. То, что Талавайн знал, в каких городах живут оба эльфа и какими профессиями они занимаются под маской людей, уже само по себе было грубым нарушением правил Голубого чертога. Чтобы обеспечить безопасность шпионов, они не должны были общаться друг с другом. Таким образом, если девантары возьмут кого-то в плен и будут пытать, никто не сможет выдать других драконников.

То, что он собирался сейчас навестить Ниллана в его магазинчике, было еще более грубым нарушением правил безопасности, чем знать друг друга, быть в курсе, где они живут, но Талавайну нужна была помощь, которую он мог получить только от друга. Он не сумел ничего узнать о том монастыре, в который отвозили принцесс после Небесной свадьбы с бессмертным. Истории об этом месте пересказывал каждый лувиец, но никто не знал, где оно находится. И если кто-то утверждал, что это ему известно, мнимое знание оборачивалось наглой ложью. Всякий раз выяснялось, будто бы монастырь кроется в ближайших горах или холмах.

Талавайн взял посох, стоявший прислоненным к стене неподалеку, и поднялся. Он просидел под аркой ворот достаточно долго. Был уверен, что за ним никто не наблюдает. Эльф медленно побрел мимо открытых лавок, в витринах которых были выставлены сушеные цветы, молотые пряности сочных землистых цветов, странные корешки и смолы. Талавайн наслаждался головокружительными ароматами, которые с каждым шагом изменяли оттенки, пленники пестрых тентов, висевших низко над узкой улочкой, охраняя ее от ветра и дождя. Стены домов были белыми, двери – разукрашены яркими красками. Это место взывало ко всем чувствам. Ниллану наверняка нравилось жить здесь.

Угара была умно выбранным местом для того, чтобы собирать информацию. Здесь пересекалось множество торговых путей. Из порта отправлялась часть лувийского Оловянного флота, держа курс к островам в Морском легком далеко на западе. Возвращаясь, корабли привозили янтарь, мед, дорогие меха и в первую очередь олово, без которого невозможно было отлить бронзу. С востока и юга в Угару приходили караваны пряностей, а ишкуцайя на северо-востоке привозили шелка. Если Ниллан поддерживал хорошие связи с проводниками караванов и моряками, то наверняка слыхал истории со всего мира.

Талавайн вспоминал о дворце бессмертного Аарона. Ему не хватало обязанностей гофмейстера, ощущения того, что ничто в империи не происходит без его ведома. Он многие годы правил Арамом почти в одиночку, пока Аарон предавался своим извращенным развлечениям. А теперь, когда бессмертного как подменили, и в империи столь многое пошло по-новому, ему пришлось бежать! А сколько всего он мог сделать для детей человеческих? Арам мог стать страной, где правит справедливость. Этого хотел новый Аарон. Интересно, как продвигается земельная реформа?

Талавайн печально глядел на уличную пыль. Это уже не его заботы. Не стоит тратить время на подобные размышления. Он заставил себя идти прямо, гордо подняв голову. Арам уже позади. Все, что он может сделать для Аарона, это найти Шайю. Поэтому он и прибыл сюда.

Он прошел всю улицу до конца, заглянул во все открытые магазины, не обнаружив Ниллана. Удивленно повернул назад. На этот раз он ненадолго останавливался у каждого прилавка. Фронтоны домов открывались на улицу, поэтому они напоминали прилавки, только задняя стена у них была каменной, а на втором этаже уже находились квартиры владельцев. Почти в самом центре улицы стоял большой дом, фронтон которого был забит досками. Талавайн заглянул внутрь сквозь щели. В темноте видно было не много.

– Ищешь Лиллуму, чужеземец? – раздался за его спиной суровый женский голос.

Эльф обернулся. Лиллума – это было человеческое имя, которое взял себе Ниллан. Мысли Талавайна спутались. Что произошло? Неужели Ниллан закрыл магазин? Или открылось, что он дитя демонов? Если это так, то на улице нельзя верить никому. Все они будут следить за тем, кто приходит в гости к Лиллуме.

С другой стороны улицы перегнулась через стоявшие в магазине мешки с кориандром женщина с костлявым лицом. Длинные волосы были заплетены в две косы. На ней была широкая туника, висевшая на ее худощавом теле.

– Кто такой Лиллума? – невинным тоном поинтересовался Талавайн.

– Несчастный парень, который последним владел этим магазином. Чего глядишь в щели между досками? Там смотреть не на что.

– Магазин продается?

Она подняла брови и окинула его недоверчивым взглядом. Он не был похож на человека, который может позволить себе купить магазин на базаре.

– Я не советовала бы тебе открывать там дело, – она склонила голову набок и сплюнула через левое плечо. – Проклят он, дом этот. До сих пор никому еще из тех, кто в нем селился, счастья не принес.

Талавайн еще раз поглядел на дом с заколоченными окнами. Затем приветливо кивнул торговке.

– Спасибо за предупреждение, – и с этими словами пошел дальше. Может быть, дочь человеческая хотела помешать тому, чтобы в переулке поселился еще один торговец пряностями, и затруднит торговлю. Если она говорит правду, то в других местах он узнает о доме еще больше.

Он ушел с базара торговцев пряностями и принялся бесцельно бродить по улицам города, пока не наткнулся на трактир, по человеческим меркам выглядевший довольно чисто. Он выбрал место спиной к стене, откуда открывался хороший вид на город, а сам он оставался в тени тента. Не считая одного моряка, уснувшего положив голову на руки, в трактире, состоявшем из двух узких столиков и маленькой жаровни, больше не было ни души.

– Хлеба, сыра и твоего самого лучшего вина, – с улыбкой потребовал Талавайн, кладя на стол три медных монеты, демонстрируя, что способен заплатить.

Хозяин мельком посмотрел на него, взял две медные монеты, поставил перед ним на стол кувшин и красивый, покрытый красной глазурью бокал. Затем отошел ненадолго, чтобы принести хлеб и сыр.

– Недавно здесь? – вернувшись, спросил он, впрочем, без особого интереса.

– Меня брат послал. Говорили, будто на рынке пряностей освободилась лавка, – Талавайн отломил кусок хлеба и принялся есть. – Нужно выяснить, почему дом пустует и хорошая ли у него слава.

– Хорошая слава? – Трактирщик фыркнул так, что его двойной подбородок заколыхался. – Все в квартале знают этот дом. Его предыдущий владелец продал его очень дешево, потому что в нем водились привидения.

Талавайн судорожно сглотнул.

– Привидения?

– Живые тени, – загадочно пробормотал трактирщик и осенил себя знаком защитного рога. – Владелец практически обезумел от страха и был рад и счастлив, что нашелся чужак, который захотел купить у него дом.

Талавайн вполне представлял себе, что сделал Ниллан, чтобы купить дом по дешевке. Впрочем, он удивился, что эльф настолько осмелел, что воспользовался своим чародейским даром.

– Этот Лиллума был странным парнем. Купил дом, который не хотел покупать никто во всей округе. У него золота было – как у нас грязи под ногами. Все, к чему он ни притрагивался, делало его богаче. Вскоре он стал для торговцев-старожилов бельмом в глазу, – трактирщик хрюкнул, принес себе еще один бокал, сел за столик и, не спрашивая разрешения, налил себе вина из кувшина Талавайна. – Лиллума как никто умел наслаждаться жизнью. Ночами с какими-то капитанами или пришлыми торговцами ходил по кабакам, но к рассвету всегда возвращался в свой магазин и становился за свои мешки с пряностями. У него всегда был самый лучший товар, – трактирщик хлопнул себя ладонью по щеке. – Посмотри на меня. Я тоже каждую ночь не закрываю допоздна. Эти чертовы гребцы с галер. Когда они сходят на берег, то пьют, как в бездонную бочку льют. Когда-то я был красивым стройным парнем, – он снова хлопнул себя по обвисшим щекам. – От того ничего не осталось. Под глазами круги, как у старой шлюхи, щеки как у свиньи и пузо, как таран. А этот Лиллума, клянусь тебе, за все эти годы не постарел ни на день. У меня за это время выпали все волосы, а у торговца пряностями не было ни единого седого волоска. Выглядел все так же, как нежный мальчик.

Талавайн вздохнул про себя. Если верно то, что рассказывает трактирщик, то Ниллан не упустил ни одной ошибки, от которых их предостерегали во время обучения в Голубом чертоге. Как он мог быть настолько чертовски легкомысленным! Им постоянно внушали, что нужно быть незаметным и создавать впечатление, что они тоже стареют.

Трактирщик налил себе второй бокал, тем самым осушив кувшин.

– Знаешь, – прошептал он, настолько сильно перегибаясь через стол, что Талавайн почувствовал его дыхание на своем лице. – Некоторые поговаривают, что Лиллума заключил пакт с этими живыми тенями, которые прогнали предыдущего владельца дома. Продал им душу, – трактирщик снова осенил себя знаком отвращающего рога. – И за это получил успех и вечную молодость. Пока не настала ночь, когда ему пришлось заплатить свою цену. Говорят, его крики слышала вся улица торговцев пряностями. И будто бы звучали они очень странно. Больше похоже на свиной визг, чем на крики живого человека. Когда люди осмелились сунуться в дом – а тогда уже миновал полдень – они нашли его висящим вниз головой под потолочной балкой. Его выпотрошили, как мясник скотину. Пальцы на руках, ногах, нос, уши… Ему отрезали все, что можно – кто бы там ни приходил к нему среди ночи. Стены были сверху донизу забрызганы кровью. Его пряности, мебель и одежду – торговцы с базара сожгли все далеко за пределами города. Вместе с его бренными останками. А пепел развеяли над морем. Если тебе дорог брат, не позволяй ему покупать этот дом. Нехорошее место…

Слушая описание тела, Талавайн думал о Кацуми. Он вполне представлял себе, кто явился к Ниллану.

– Когда это произошло?

– Да всего пару недель назад, – трактирщик поднялся, чтобы уделить время новому клиенту.

– Случайно не в то время, когда произошла битва на равнине Куш?

– Вполне может быть. А может быть, чуть раньше.

Глубоко задумавшись, Талавайн отрезал себе сыру. Он был кислым и старым, но эльф почти не чувствовал вкуса. Пришла ли к Ниллану Ишта, или же это его соседи решили устранить излишне удачливого купца? Не умер ли Ниллан как раз в ту ночь, когда Ишта приходила к Кацуми? Скольких же шпионов Голубого чертога обнаружили девантары?

Он отодвинул хлеб и сыр в сторону. Аппетит куда-то пропал. Разумнее всего было бы просто вернуться в Голубой чертог, вместо того чтобы без поручения отправляться вершить справедливость ради бессмертного Аарона. Но может ли он просто забыть о Шайе и предоставить ее своей судьбе? Спасти ее означало бы искупить убийство Айи, которую он когда-то столкнул в яму со львами во дворце Акшу. Айя… Шайя… Странными путями ходит судьба. Как же похожи их имена. Обе они любили Аарона. Он должен спасти для него хотя бы Шайю.

Он знал, что если не идти в Альвенмарк, то из тех, кто мог бы помочь ему, остается только Ровайн. И вот обязательно ему было селиться прямо в Изатами. Древний город храмов, пожалуй, был самым опасным местом в Лувии – наряду с дворцом бессмертного. В городе священнослужителям регулярно являлась Ишта. И именно им Ровайн поставлял свои чудесные картинки на костях.

Талавайн помахал на прощание болтливому трактирщику, который целиком и полностью погрузился в разговор с новым клиентом. Путь до Изатами предстоял долгий. И ему снова придется идти по дорогам. На то, чтобы пользоваться тропами альвов, ему не хватало мужества.

Вспомнилась последняя встреча с Ровайном. Они столкнулись в зале для фехтования в Голубом чертоге. Там были дюжины других эльфов. Все – лазутчики, призвание которых стало для них жизнью. Не то место, где они оба могли признать, что втайне сдружились. Ровайн улыбнулся ему, словно только что выиграл большой фехтовальный турнир.

– Море прячет все тайны, – прошептал он ему на ухо. Талавайн не понял, что он имел в виду. Изатами находился на расстоянии более тысячи миль от моря.

Кто, если не он

Артакс стоял на террасе дворца наместника. Под ним простирался разрушенный город. От того, что он видел, сердце обливалось кровью. Его собственный дворец сильно пострадал от землетрясения. Тронный зал рухнул, равно как и жилые комнаты и конюшни. Впрочем, судя по всему, никто не погиб. Поэтому всех слуг и воинов, которые пережили нападение на храмовые сады Цапоте целыми и невредимыми, он отправил помогать на улицах. Руководил ими Ашот. Артакс был уверен, что под присмотром этого хладнокровного человека все пройдет как должно.

На просторном дворе дворца, под террасой и в неповрежденных строениях подготовили временное жилье. Всем придется потесниться. Он приказал отдать все, что есть здесь, и еще доставить припасы из Арама. Конечно, он хотел быть внизу, в городе. Ему было неприятно стоять и ничего не делать, только размышлять. Но глядя на разрушенный город, он видел будущее. Это только начало. Пережить настоящую катастрофу им еще предстоит. И по сравнению с тем, что последует, разрушение Золотого города – лишь мелочь.

Постукивание дерева по камню оторвало Артакса от мрачных размышлений. На террасу вышел Володи в сопровождении своей жрицы из Цапоте. Наемник тяжело опирался на костыль и был очень бледен. Но он широко улыбался, как поступал всегда, какое бы несчастье ни обрушилось на его голову. За ними обоими следовал Матаан. Ему тоже для ходьбы требовалась палка. Ему никогда больше не быть воином. Такова оказалась цена, которую ему пришлось заплатить за то, чтобы спасти жизнь своему правителю в Каменном гнезде. С тех пор Матаан взял на себя обязанности гофмейстера Датамеса. Он ругался на гору глиняных дощечек, становившуюся выше и выше с каждым днем, на мелочных писарей и придворных, превращавших самые простые вещи в непонятные государственные акты. Он нашел новое поле сражения, и, несмотря на то что там ему не блистать никогда, как блистал Датамес, он занимался этим делом с полной отдачей, и то, что делал, делал хорошо и с педантичной точностью.

Артакс долго смотрел на Володи. Ему будет не хватать длинноволосого друснийца.

– Ты больше не можешь оставаться у меня при дворе, – без экивоков начал он.

Улыбка замерла на губах Володи.

– Что я плохо сделать?

– Здесь ты в опасности, друг мой, – с горечью произнес Артакс. – На горизонте сгущаются тучи. У моего нападения на Цапоте будут последствия, и я не хочу, чтобы ты попался на глаза тем, кто захочет получить мою голову.

– Я есть капитан лейб-гвардия. Есть мой цель – стоять между тобой и люди, которые хотеть получит твоя голова.

Артакс невольно рассмеялся.

– Ты ранен. Тебе довелось немало пережить… – Он поглядел на священнослужительницу. Бессмертный не мог понять, что свело вместе этих двоих, но, несмотря на то что Кветцалли стояла над Володи с жертвенным ножом в руке, похоже, она его любит. – И мне кажется, есть кто-то еще, кого ты должен защищать. Боюсь, цапотцы углядят в ней предательницу. Ей тоже здесь оставаться небезопасно.

– Я мочь защищать двоих, – уперся Володи. – У меня есть широкая грудь и крепкая рука. Мочь хорошо защищать.

– Я знаю. Однако же может настать миг, когда в твоих силах будет помочь только одному из нас. Я не хочу, чтобы тебе довелось делать такой выбор. Уходи как можно дальше от моего королевства. Настанут лучшие времена – я пошлю за тобой. Ты ведь знаешь, для тебя всегда будет место рядом со мной.

Володи недоуменно покачал головой.

– Если капитан лейб-гвардия не есть рядом с король в тяжелый час, то когда же?

– Если нельзя выиграть бой, Володи, то нужно отойти и дождаться лучшего дня, чтобы сразиться за свое дело. Давай разойдемся по-хорошему. Я не стану спорить с тобой по поводу этого приказа. Так нужно.

Друсниец повесил голову на грудь. В этот миг Артакс ненавидел себя, но в глубине души знал, что отослать его было правильным решением.

– Матаан, ты не проводишь Володи к Золотым вратам? Мне хотелось бы, чтобы он покинул город сей же час. Он и его спутница могут идти, куда им вздумается.

– Как прикажешь, бессмертный Аарон, – коротко ответил рыбацкий князь. Он не был другом друснийца, но было очевидно, что он не согласен с тем, каким образом удаляют капитана от дворца. Но Матаан тоже понимал, что так нужно. Скоро начнут искать виновных в катастрофе, которая обрушилась на Золотой город, и тогда лучше Володи не попадаться на глаза самопровозглашенных праведников.

Артакс остался на террасе один. Стоял, устремив взгляд вдаль. Над поместьями и маленькими деревеньками у Великой реки тоже стояли столбы дыма. Интересно, насколько далеко чувствовалось землетрясение? Было ли это нечто большее, чем просто землетрясение? Дайе нужен Нангог. Им нужно зерно этого мира. Если караваны с продуктами питания перестанут приходить на Дайю, начнется голод. Датамес хорошо подготовил Арам к тяжелым временам. В каждом городе, даже в каждой деревне были заложены хранилища припасов. Такого голода, какой был знаком Артаксу по детству, не было уже на протяжении многих лет. Он помнил детей, которые не переживали зиму в Бельбеке. И стариков со впалыми животами, которые слишком давно не видели еды. Если караваны перестанут ходить через Золотые врата, то все, что произошло сегодня, будет лишь прелюдией к еще большей катастрофе. На каждого погибшего в городе придется сотня в семи королевствах.

В бессильной ярости Артакс сжал кулаки. Его народ ждет от него защиты и мудрого правления. Не должно быть больше таких войн, как против Муватты. Да и жестокие обычаи цапотцев нужно запретить. Неужели же нет разума в этом мире?

Почти до самого заката ждал он гостя. Львиноголовый просто появился на террасе. Артакс не видел, как он вошел. Он возник рядом с ним словно из ниоткуда.

– Жаль, что ты не приходишь ко мне, когда я молю тебя о помощи, – вместо приветствия произнес Артакс. Он не мог вести себя иначе, девантар разочаровал его.

– И поэтому тебе пришло в голову провернуть подобное? – ответил Львиноголовый настолько резко, что у Артакса волосы на затылке встали дыбом, а по спине пробежала струйка холодного пота.

– Не понимаю, о чем ты, великий.

Девантар обвел жестом город.

– Весьма впечатляющий способ позвать нас.

– Это не моих рук дело.

– Нет? А многие мои братья и сестры считают иначе, и мне стоило некоторых усилий удержать Великого Ягуара от того, чтобы прийти сюда и оторвать тебе голову.

– Добро пожаловать к живым мертвецам, – прошептал голос у него в голове.

– Я не знаю…

– Не верю, – прорычал Львиноголовый. – Все эти годы я защищал тебя. Видел в тебе нечто особенное, а тут ты устраиваешь такое! Штурмуешь храмовые сады Цапоте, чтобы вернуть с алтаря какого-то наемника. Что дальше? Зарежешь бессмертного Лабарну и освободишь Шайю?

– Я не нарушаю божественных законов, – натянуто произнес Артакс. – Я презираю то, что было сделано с принцессой. Но я не буду освобождать ее.

Раскосые золотые львиные глаза пристально смотрели на него.

– Я тебя не понимаю, Артакс, – уже спокойнее произнес он. – Ты накликаешь на себя божественный гнев, чтобы спасти наемника, но женщину, которую ты любишь, готов бросить на произвол судьбы?

– Ее отдал замуж за Муватту собственный отец. Был заключен брачный договор. Сва… – Голос бессмертного прервался. – То, что произошло в Изатами, было частью древнего ритуала. Равно как и судьба, которая ожидает ее. А Володи похитили. Его шантажировали, чтобы заставить пройти под Белыми вратами.

Львиноголовый долго смотрел на него.

– И это все? Или, может быть, ты полез туда потому, что не можешь спасти Шайю? Прожил то, чего лишен со своей возлюбленной?

– Нет! – решительно произнес он, но почувствовал неуверенность, ведь Львиноголовый мог заглянуть на самое дно его души, которое оставалось сокрыто от него самого.

– Как бы там ни было, бессмертный Аарон, очень скоро твое желание исполнится, и я отнесу тебя на Желтую башню. Там соберутся все девантары. Но они придут не для того, чтобы выслушать твои мечты о лучшем мире. Ты предстанешь перед трибуналом.