Текст книги "Месть драконов. Закованный эльф"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 60 страниц)

Йорам

Эврилох вышел от нее с кинжалом в руке. С тех пор прошло уже больше получаса. Коля смотрел в окно в спальне Шелковой и наблюдал за тем, как сумерки тянут к городу свои длинные темнеющие пальцы. Позолоченные крыши еще сияли в последних отблесках зари. А вот в переулках уже царила тьма.

Поначалу Зара держалась хорошо. Хоть и отпрянула с испугом, когда Коля обнажил кинжал, но когда он отправил Эврилоха прочь, ей хватило величия не задавать вопросов. Даже сейчас она ограничивалась тем, что бросала на него красноречивые взгляды. Тревожно ходила из угла в угол. Коля веселился, наблюдая, как трещит по швам ее спокойствие. Предоставить ее самой себе и ее фантазиям было гораздо действеннее любых угроз.

Коля испытывал к ней уважение. На ум не приходила ни одна женщина, которая была бы способна молча выносить эту тишину. Может быть, это одна из тайн Шелковой? Очевидно, она принадлежит к числу тех немногих женщин, которые умеют молчать, вместо того чтобы изливать на мужчин свои размышления. Это давало ее друзьям в постели возможность больше поболтать.

Коля наблюдал, как Зара вонзает ногти в ладошки. Еще немного, и она проиграет сражение с собственным языком. Пока еще ее губы были сжаты, превратившись в узкую черточку.

На улице раздались тяжелые шаги по деревянным ступенькам.

«Эврилох пришел слишком рано», – разочарованно подумал Коля. Штурман держал в руках окровавленную тряпку, в которую было что-то замотано. Коля кивнул головой, указывая на маленький столик, на котором стояла миска с виноградом. Друсниец удовлетворенно отметил, что платок был шелковым, как он и приказал.

Эврилох исчез, не сказав ни слова. Правильно ли было выбрать именно его для этой задачи? Коля задумался об этом только теперь. Заставить его сделать это было не очень-то чутко с его стороны.

Коля хлопнул в ладоши.

– Принесите свет! – крикнул он, высунувшись из окна во двор.

Всего несколько мгновений спустя появились слуги с масляными лампами. Опустив глаза, скользнули в комнату, поставили лампы в стенные ниши. К столу с лежавшим на нем окровавленным шелковым платком старались не приближаться. Исчезли они так же быстро, как и появились. Со двора не доносилось ни звука. В доме Шелковой было тихо, словно все прислушивались к тому, что произойдет в этой комнате.

– Что, неужели тебе не интересно, что за подарок я велел принести для тебя? Я мог бы принести второй, побольше, если тебе не понравится этот.

Зара в ужасе поглядела на него.

– Ты велишь принести мне какую-то отрубленную голову?

– Не какую-то, – спокойно ответил он. – А теперь посмотри, что там лежит, если хочешь предотвратить худшее. Давай, мое терпение не безгранично.

Лицо ее было совершенно бесстрастно, но глаза перестали блестеть. Он сломает ее – уже почти получилось. А когда от ее гордости и дерзости ничего не останется, он сделает из нее существо, целиком подвластное его воле.

Зара взяла кусок шелкового платка и развернула то, что было спрятано в нем. В руках у нее был отрезанный палец, на котором красовалось бронзовое кольцо со вставленным в него маленьким зеленым камнем.

Коле показалось, что она слегка побледнела.

– Где Йорам? – прошептала она.

– А, так у безносого есть имя. Что ж, раньше жилось ему не очень-то комфортно. Сейчас у него хорошая комната, и он никогда больше не останется один.

– Что ты сделал с ним, чудовище? – Зара все еще держала в руках отрезанный палец и нежно поглаживала кольцо.

– Вопросы здесь задаю я. И если не получаю ответов… – Он пожал плечами. – Мне тоже не очень-то хочется отрезать тому парню что-нибудь еще. Носа-то у него уже больше нет? Может быть, приказать принести тебе его ухо? Или язык? Язык ему еще нужен? Говорить он еще может?

– Это мой брат. Как он? Я хочу увидеть его. Сейчас же, немедленно!

– Твой брат? – Коля кивнул. – Когда теряешь палец, у тебя уже не может быть все в порядке. С другой стороны, могло быть и хуже. И ты хочешь его увидеть? Посмотри на палец. Воссоединение семьи возможно только по частям. Желаешь увидеть другие части?

Зара отпрянула от него. Она прижимала руки к груди. Страх был ей не к лицу. Может быть, не стоило все же ломать ее. Что, если она навеки утратит чары, которые так нравились наместнику и остальным власть имущим? Нужно обращаться с ней менее сурово. Питать ее надежды, чтобы управлять.

– Ты необычная женщина. Я думал, ты разразишься слезами, начнешь кричать. А ты очень сдержанна. Расскажи мне о своем брате. Что с ним случилось?

– Он привел меня сюда… мне было восемь лет. Ему было тринадцать, – она словно смотрела куда-то вглубь себя, словно заглядывала в прошлое. – Наши родители были крестьянами. Худшее время для крестьян – это весна. Когда зимние припасы уже закончились, а природа еще не принесла новой зелени. Ты когда-нибудь видел крестьянскую деревню, по которой гуляет голод? Где люди отощали до состояния скелетов? – На миг Зара запнулась, а потом плотину, похоже, прорвало окончательно, слова полились из нее сами собой. – Еще у меня была младшая сестра. Она умерла той зимой. За ней вскоре последовала мать. Она просто легла у холодного очага и больше не встала. У нас, живых, больше не было сил хоронить умерших. На следующий день пришли вербовщики, искавшие крестьян для Нангога. Моего брата взяли, а отца нет. Дали Йораму поесть, чтобы у него было достаточно сил пойти с ними. Все они были истощены. Все молодые. Йорам отрезал мне волосы и сказал, что я мальчик. Он мог заставить кого угодно поверить во все, что угодно, – она снова умолкла на миг, обматывая шелковый платок вокруг отрезанного пальца. – Мой отец был слишком стар и слаб, но убедил нас идти сюда. Больше я его не видела.

Мы прибыли в Нангог, потом нас продали в крупное поместье в двух днях пути отсюда. Мы не были рабами! Но мы были должны отработать у помещика тысячу дней. Как только этот долг был оплачен, вроде как мы могли идти. Но каждый день нам приписывали новые долги. За еду, за ночлег… Мы пробыли там еще почти год, прежде чем поняли, что этому не будет конца. Однажды ночью, после сильного ливня, мы бежали. Мы были в отчаянии, потому что знали, что беглых крестьян они травят собаками. Так случилось и с нами. После жуткого гона по лесу собаки окружили дерево, на которое мы забрались. И тут пришли Зеленые духи. Они прогнали собак и охотников. Не знаю, встречался ли ты с ними когда-либо, Коля? Там, где они появляются, становится холодно. Когда они пляшут в ночи, зрелище очень красивое. Некоторые боятся их. Другие почитают как богов и утверждают, что в них живет душа Нангог. Но все, кто видел их, были потрясены этим зрелищем.

Она положила палец на кровать. Наконец снова подняла на него взгляд. Она снова была здесь.

– Должно быть, духи охраняли нас и потом. Собак словно кто-то сбил со следа. Больше они к нам не приближались. Но меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают. И Йорам тоже чувствовал это. В день, который последовал за этой жуткой ночью, один рыбак отвез нас в Золотой город. За это он потребовал, чтобы я поцеловала его. От него очень сильно воняло, он прижимал меня к себе очень крепко. Такова была цена за перевоз. Тогда мне было девять. Я впервые продала себя, и в тот самый день поняла, что здесь, в Нангоге, за фальшивую любовь можно получить все. И у нас не было выбора… На другой стороне реки нас рано или поздно нашли бы охотники за людьми. А в Золотом городе можно было легко залечь на дно.

Йорам хотел защитить меня от мужчин. Поэтому он всегда заботился обо мне, брался за любую работу, чтобы заработать денег, сколь бы грязной или опасной она ни была. Несмотря на это, к наступлению ночи мы часто бывали голодны. Когда он не мог сам остаться со мной рядом, он отводил меня на площадь Тысячи языков, где продают свои услуги переводчики. Он был знаком там с одним стариком, мастером Боно, который присматривал за мной. Переводчиков уважали. Там мне можно было быть девушкой, не опасаясь преследований. И там же я обнаружила дар к языкам. Чужие наречия мне давались легко. Старик научил меня писать, и вскоре я уже помогала ему. Конечно же, денег за это он мне не давал. Когда я выполняла для него перевод, это была лишь крохотная благодарность за то, что он возился со мной, – на губах Зары мелькнула безрадостная улыбка. – Ты знаешь, что этот город каждый день пожирает людей, Коля. Они погибают, и убивают их не Зеленые духи. Жадность власть имущих и то, что они и все мы сделали с этим миром. Превратили его в место, где купцы золотят крыши, в то время как те, кто добыл для них это золото, подыхают в переулках или на задних дворах их дворцов.

Ты знаешь, каково это – провести ночь на улице в сезон дождей? Ходить недели напролет в промокшей насквозь одежде? Да, есть дешевое жилье, где в одной комнате живет дюжина парней. Пойти гуда мы не могли, Йорам постоянно боялся, что… – Она запнулась. – На двадцать мужчин в Нангоге не приходится и одной женщины. Даже человек с добрым сердцем в какой-то момент может сойти с ума. Он не хотел, чтобы я попала в их руки. Он всегда хотел для меня лучшей доли, – на ее губах мелькнула печальная, задумчивая улыбка, а потом она заговорила снова: – Поэтому он брался за все более опасные задания, но только такие, которые не уводили его прочь из города. Я была его оковами, тяжелее железного ошейника. А я была еще ребенком и не понимала этого. Я не знала, что он зарабатывает деньги, копая штольни. Когда он начал работать там, где платили втрое больше, потому что камни ломкие, у нас впервые появилась маленькая комнатка, иногда мы ели свежие фрукты или немного мяса.

Я говорила тебе, что Йорам искусно умел врать. Это лишь половина правды. Я сама была готова верить во всякую его ложь. Что он стал слугой в доме богатого купца – я не усомнилась даже тогда, когда он стал возвращаться домой со ссадинами и окровавленными мозолями на руках. Прежде чем забрать меня вечером с площади Тысячи языков, он купался. Правда, иногда я замечала каменную пыль в его волосах. Однако вместо того, чтобы воспользоваться рассудком, я спрашивала его, когда же он, наконец, возьмет меня в дом богатого купца или на борт одного из поднебесных кораблей, носящих по небесам сокровища Нангога, – Зара снова задумчиво замолчала. – Это были счастливые дни, и я начала верить, что новый мир одарит и нас. Другие переводчики на площади Тысячи языков заметили мой талант и захотели выкупить меня у старика. Мастер Боно был валесийцем, из Трурии. Седой, но всегда чисто выбритый, его одежда всегда слегка пахла духами – он производил впечатление весьма почтенного человека. Чтобы удержать меня от глупых размышлений, он время от времени давал мне медные монетки, если удавалось хорошо выполнить свою работу. Я чувствовала себя богатой. Но потом удача отвернулась от нас. В сезон дождей работа в штольнях и тысячах каналов, потайных туннелях и глубоких подвалах, скрывающихся под нашим городом, становилась еще более опасной. Скала впитывает воду, как губка. Пещеры затапливает, потоки в сточных канавах превращаются в бурные реки. Сезон дождей продолжался уже целую луну, когда однажды вечером они вынесли Йорама на площадь Тысячи языков. Он был закутан в парусину, с которой капала кровь. У брата была маленькая свинцовая дощечка, на которой было выцарапано имя мастера Боно и то, что его можно найти на площади Тысячи языков.

Едва они положили его на землю, как ко мне подошел Боно. Он не разрешил мне развернуть ткань. Сказав несколько слов, он дал мне понять, что не станет заботиться о больном человеке и что он не зарабатывает достаточно для того, чтобы из милосердия кормить бесполезного едока, если он не член семьи. Мне было четырнадцать, но я поняла, что он имеет в виду. И я согласилась. Той же ночью я стала его женой.

Коля взял несколько виноградин из стоявшей на столе неглубокой миски. Они были сладкими, достаточно созревшими на солнце. Зара смотрела на него. Взгляд ее был спокоен. Казалось, ей нет нужды заставлять себя смотреть в его изуродованное лицо. Неудивительно, если вспомнить, как выглядит Йорам. Впрочем, Коля не верил в ее историю. В своей жизни он побывал, пожалуй, больше чем с сотней шлюх. Большинство из них рассказывали очень трогательные истории.

– И только когда мы с Боно торжественно, в присутствии трех свидетелей, принесли клятвы верности, мне разрешили развернуть ткань. Я узнал Йорама только по маленькому кольцу, которое купила ему на те жалкие крохи, что удалось заработать. Лицо брата выглядело ужасно. Резцы выбиты, нос разбит, от него остался окровавленный комок. Он был без сознания. Боно настоял на том, что мы должны скрепить договор, прежде чем он позовет целителя. И, несмотря на то, что Йорам был на грани смерти, он не хотел заключать брак раньше или в какой-то другой день. Однако разрешил мне отнести Йорама в его дом и подготовить там все для праздника.

Боно жил в трех темных комнатах в большом грязном доме неподалеку от площади Тысячи языков. С теми деньгами, которые он зарабатывал, он мог бы позволить себе жилье и получше. Но тогда я сочла его просто жадным. Я носила воду из ближайшего колодца и обрабатывала раны брата. Когда Боно пришел, было уже довольно поздно. В те дни я мало разбиралась в мужчинах. По дороге он уже начал отмечать нашу первую брачную ночь и напился. Он был старик, а я неопытна. Ночь прошла не так, как он ожидал. Он убедил меня в том, что это я виновата, и я поверила ему. Помощи Йорам не дождался, как я ни просила и ни умоляла. Подарком на свадьбу мне стали побои. Лицо было все в синяках. Возможно, ему было стыдно.

На протяжении следующих дней мне не разрешалось сопровождать его к рабочему месту на площади Тысячи языков. Больше он ко мне не прикасался. А Йорам по-прежнему был предоставлен сам себе, потому что я недобросовестно выполнила свою часть нашей брачной клятвы. Мой брат очнулся на следующее утро, но разум не вернулся к нему. Он постоянно стонал и причитал. Раны воспалились и начали жутко вонять. Наконец одна соседка сжалилась и привела долгожданного целителя с Огненных островов.

Наверное, это был самый дешевый целитель во всем квартале. Он перерезал горло черному петуху, побрызгал этой кровью лицо Йорама и начал взывать к силе своих предков. Некоторые слова я понимала. Заклинание было темное. Потом он взял каменный нож и начал отрезать воспаленную плоть с лица Йорама. Все это время я вынуждена была держать брата… – Зара коснулась отрезанного пальца, лежавшего на кровати рядом с ней, и взгляд ее стал тверже. – Он отрезал ему верхнюю губу и нос, вместе с остатками переносицы. На открытые раны положил личинок, которые должны были сожрать остатки гнилой плоти. Мой брат выжил. Боно не слишком обрадовался этому. Когда мое лицо зажило и его можно было показывать на людях, он снова стал брать меня на площадь Тысячи языков. Брата он привязал дома веревкой к кожаному кольцу в стене, как собаку. Разум Йорама так и не оправился. Он плакал, когда мы уходили, а когда возвращались, все время старался держаться неподалеку.

Боно он действовал на нервы, и Йораму было запрещено находиться с ним в одной комнате, когда старик бывал дома. Прошла примерно одна луна, когда я поняла, почему мой новый муж ютится в такой жалкой квартирке. К нему пришел в гости друг, – Зара прервала рассказ и с упреком посмотрела на Колю. По опыту общения с другими девушками друснийцу был знаком этот взгляд. Все они умели бросать такие взгляды, как хорошо с ними не обращайся.

– Нашего гостя звали Леон. Думаю, ты хоть раз да слышал о нем, Коля. Он занимался тем же ремеслом, что и ты, и был довольно успешен, пока не исчез бесследно несколько лун тому назад. Конечно же, тогда я не знала, кто он такой.

Коля еще помнил трурийца, командовавшего штурмом его публичного дома. Леон был высоким, слегка полноватым мужчиной с редкими волосами и странной бородкой. Один из тех людей, что любят носить одежды ярких расцветок и, словно баба, обвешиваться побрякушками. Глупец пришел с длинным кинжалом и наверняка был уверен в том, что очень опасен. Он и другие глупцы понятия не имели, что значит связываться с наемниками-ветеранами. Они убили их всех, а потом захватили их бизнес.

Друсниец только пожал плечами. Кого он знает, а кого нет, Шелковой не касается.

– Леон поздравил Боно с женитьбой. При этом он самым бесстыдным образом таращился на меня. А я не могла поднять глаз. Еще удивительнее было то, что мой супруг, который был страшно ревнив, казалось, совершенно не возражал. Он расписывал мои достоинства, словно я какая-нибудь кобыла на конном рынке. Леон пригласил нас прийти к нему в гости на следующий вечер. Когда труриец ушел, я попыталась отговорить Боно от визита. Он и слушать не захотел, более того, пригрозил, что не даст Йораму поесть, если я не буду слушаться. Поэтому я подчинилась.

Так я впервые в жизни попала в бордель. Леон уже все устроил. Боно нравилось наблюдать за тем, как я совокупляюсь с другими мужчинами. Только таким образом сок приливал к его засохшему финику. В ту ночь мне пришлось лечь с тремя мужчинами, ни один из которых даже не догадывался о том, что мой муж подсматривает за нами через просверленную в стене дырку.

С этого дня Боно часто водил меня к Леону, и я поняла, куда девались деньги Боно. Мой муж уже давно стал здесь клиентом. Но теперь все изменилось. Он уходил домой с туго набитым кошельком, вместо того чтобы нести свои жалкие медяки в дом Леона. Семь раз эти двое продавали меня как девственницу. Мне приходилось вводить себе наполненные кровью внутренности молодых голубок, чтобы чудо стало явью.

Я думала, хуже быть уже не может, но теперь Боно начал пить, потому что вдруг понял, что в состоянии позволить себе дорогое вино. Днем на площади Тысячи языков он все чаще просто спал. Он худел и чах – возможность исполнить все свои мечты истощала его. Все чаще он жаловался на то, что больше не может выносить присутствия моего брата. Идиота, у которого изо рта течет слюна, вид которого лишает его аппетита.

Однажды вечером он объявил мне, что нашел на нижнем уровне, у порта, дом, в котором выставляют таких чудовищ, как мой брат. И собирался отвести его туда на следующее утро. В ту ночь я как следует напоила Боно вином, а потом задушила его шелковым шарфиком, подарком Леона, потому что Боно подарков мне не дарил никогда. Никто не удивился смерти старика, который давно уже выглядел больным и усталым, после того как взял себе слишком молодую жену.

Зара пристально смотрела на него, проверяя, как он реагирует на ее историю. Ее поведение веселило Колю. Он не старик и никогда не позволит задушить себя шелковым шарфом. Мысль об этом развеселила его еще больше, когда он вспомнил, как только не покушались на его жизнь в прошлом. Он пережил даже встречу с демонами!

– Бывают и худшие способы подохнуть, – вот и все, что он сказал на это. На миг отвлекся и подумал о Володи. Интересно, убили его уже цапотцы или нет? Было бы лучше, если бы бывший товарищ прожил не слишком долго, потому что он был не создан для мирных дел и решений, которые нужно было принимать для того, чтобы успешно вести бизнес. С его моральными принципами он стал бы опасен для целей, которые поставил себе Коля.

– Я сама удивилась тому, как легко стало жить без Боно. Леон предложил мне присмотреть за нами с братом. Для этого я должна была развлекать его гостей каждый второй вечер. На площади Тысячи языков никто не стал возражать, когда я заняла место Боно. Мне по-прежнему легко давались языки. Всего за три года я выучила семь языков семи великих империй. Сделала себе имя среди переводчиков. Я была единственной женщиной среди них. Мои таланты переводчицы стали пользоваться особенным спросом, когда высокопоставленные клиенты узнали, что я предлагаю и другие услуги, если ты можешь себе это позволить. Вскоре другие переводчики стали ненавидеть меня, поскольку я уводила у них клиентов. Но Леон позаботился о том, чтобы никому не пришла в голову идея причинить мне какой бы то ни было вред.

– И сколько это продолжалось? – Коля знал площадь Тысячи языков. Знал, сколько людей предлагают там свои услуги. Единственная женщина среди них… это не могло хорошо закончиться, особенно если она забирает себе самых лучших клиентов. Было всего лишь вопросом времени, пока какой-нибудь пьяный ожесточившийся конкурент попытался бы пырнуть ее ножом.

– Леон тоже переживал. Поэтому, проработав там три года, я распрощалась с этим занятием. Я заявила, что возвращаюсь на родину, в Арам, продала свое место в анфиладе. Устроила большой прощальный праздник и со всей помпой удалилась через Золотые врата. Луну спустя я тайком вернулась. Леон купил мне красивый дом. Этот дом. И пустил слух о загадочной, всегда укутанной в шелк конкубине, как никто другой искушенной в искусстве любви, которая сама выбирает мужчин, достойных разделить с ней ложе. Слухи стали расходиться сами собой. Вскоре молва разнесла, что я дочь бессмертного, от которой он отказался, – Зара рассмеялась. Звук получился резким, пронзительным.

– Леон сам поразился тому, как моя легенда самостоятельно обросла новыми подробностями. Болтали, мол, я принимаю гостей только по особенным дням, и моя благосклонность даруется в такие дни только одному любовнику. Или, например, обсуждали, как я отказала наместнику Цапоте, по причине слишком варварского поведения. Каждый такой слух приумножал мою славу. Вскоре богатые люди города стали соревноваться за право провести вечер с Шелковой. И я изо всех сил старалась соответствовать мифам о себе. Прошли те времена, когда мужчины пытались поскорее удовлетворить свою похоть. Я продавала не только свое тело. Я продавала иллюзию. И чем более совершенной становилась иллюзия, тем более головокружительных высот достигали пожертвования моих любовников.

Коля кивнул. Он тоже пришел к этому выводу. Хороший трах на вес серебра. Но продавать мечту – это совсем другое! Для мечтаний нет границ. Даже в том, что касается оплаты. Теперь он знал, что хочет Зару. Жаждет попробовать эту мечту. Забыть, что он – отвратительный урод. Он тоже готов заплатить за это любую цену. Но, конечно же, этого он не скажет Заре никогда.

– Последние годы своей жизни я занималась усовершенствованием иллюзии. Моя ценность для тебя состоит в том, чтобы я продолжала продавать мечты, – она вызывающе посмотрела на него. – Поэтому я не могу с тобой спать. И было бы неразумно, если бы в будущем кто-то увидел, что ты приходишь в этот дом. Конечно, тут нет ничего личного. Исключительно в интересах дела.

Коля подавил желание отвесить ей оплеуху. Вместо этого он подошел к ней настолько близко, что ее аромат захлестнул его с головы до ног. Давно он не хотел женщину так, как хотел ее. Именно ее сопротивление подстегивало его. Он наклонился и легко коснулся губами ее шеи.

– Мне кажется, ты что-то упустила. Как твой брат попал в ту безрадостную темницу?

Сухожилия на шее Зары напряглись.

– Он тоже не должен был разрушать иллюзию. Он не мог жить в этом доме. Таково было условие Леона. Он предложил поселить его туда… Я часто навещала Йорама.

По звуку ее голоса Коля понял, что это просто отговорки. Он подловил ее. Она не так великодушна, какой хочет казаться. Она предпочла брату своих гостей и жизнь в красивом доме. Она ничем не лучше других шлюх, с которыми он прежде встречался.

– Не думай, что ты сумеешь скрыть от меня хотя бы одну из своих тайн. Я ждал тебя здесь долго. Очень долго. Осмотрел твое жилище. Дома очень много могут рассказать о людях, которые живут в них. Я спросил себя, куда ты можешь ходить, когда отодвигаешь в сторону полки у южной стены своего винного погреба. За ними находится заброшенный сточный канал, соединенный с несколькими другими туннелями.

– Иногда я тайно выхожу из дома, чтобы не разрушать свой миф, – спокойно ответила Зара. – Например, когда хожу навестить своего брата, закрыв лицо вуалью.

Этот ответ Колю не убедил. Он прошел немного по туннелю, изучил следы в грязи. Там ходила не только Шелковая. Может быть, у нее есть тайные любовники?

– Еще мне непонятно, как ты вышла на Эврилоха.

Зара откинулась на постель. Коснулась его ногами. Под шелковым платьем отчетливо проявились соски. Она улыбнулась наверняка заученной и, тем не менее, сногсшибательной улыбкой.

– Ну, это-то тебе должно быть понятно, Коля. Такая женщина, как я, вызывает желание. Леон внезапно исчез. Равно как и его люди, незаметно охранявшие дом. Я могла пойти к Аркуменне, наместнику Валесии, но тогда я стала бы принадлежать только ему, он не потерпел бы других гостей. Рано или поздно Эврилох сам бы заинтересовался мной, хотя ко мне находят дорогу лишь избранные. Поэтому я решила выйти на него сама и попроситься под его защиту. Он всегда был очень мной доволен.

Коля спросил себя, получал ли от нее штурман плату не только золотыми. Почувствовал укол ревности, зная, что это тоже оружие Шелковой. Нельзя предаваться таким мыслям! Все же он почувствовал себя беззащитным. Желание лишало его сил.

Друсниец отошел от кровати. Увидел ликование во взгляде Шелковой.

– Ты права, Зара, если меня увидят в твоем доме, это разрушит иллюзию того, что ты – нечто большее, чем просто одна из шлюх этого города. Поэтому завтра в час заката ты придешь ко мне. Если не явишься вовремя, я велю прислать тебе ухо Йорама. На будущее запомни – мои приказы нужно выполнять в точности. А сейчас я объясню, чего ожидаю от тебя завтра: ты дашь мне не просто свое тело. Ты продашь мне мечту. И если у тебя не получится, я пришлю тебе хозяйство твоего брата. Постарайся ради него. Надеюсь, он для тебя еще что-то значит, хотя ты исключила его из своей жизни. Если сомневаешься в моих словах, посмотри на палец. Или расспроси людей. Я – Коля, которого еще называют Мясником, и я всегда держу свое слово.