Текст книги "Ворон Бури (ЛП)"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Давно ты на «Бримдире»? – рискнул я спросить.

Торстейн посмотрела на меня из-за края своей кружки.

– Два года.

– А до этого?

– Ферма, если это можно так назвать. Камни да скалы – вот и весь урожай.

– На Оркнейских островах?

Кивок.

Я подозревал, что за присоединением к команде Имра стояло нечто большее, чем бедная земля, но счел разумным не расспрашивать дальше.

Вместо этого я принял вызов Углекуса, кто быстрее осушит кружку. Он пил на десять лет дольше меня – ему, должно быть, было под тридцать, – но я был лучшим в Линн Дуахайлле по части соревнований в выпивке и, хотя он этого не знал, умел открывать глотку и осушать кружку в два больших глотка. Так и вышло. Моя кружка стукнула о стол на добрых три удара сердца раньше его. Страшно раздосадованный, он бросил на стол несколько кусков рубленого серебра и потребовал реванша. Я принял его ставку и снова победил.

Он свирепо посмотрел на меня, явно не в силах понять, как я его одолел.

– Еще! – взревел он. – Бог троицу любит!

Значительное количество выпитого пива не утопило весь мой здравый смысл.

– В другой раз, – сказал я ему. Поймав взгляд слуги – я сунул ему в ладонь на первом же раунде, чтобы он обращал внимание, – я заказал не две, а четыре кружки. Их принесли быстро, и я хлопнул Углекуса по спине. – Этого тебе хватит.

– Ненадолго, – огрызнулся он, но я уже ушел, проскользнув между Ульфом и Хавардом, чтобы он меня больше не видел.

От них я тоже ничего не добился – они спорили о физических достоинствах двух девок за стойкой, – так что я нашел Векеля. Он был трезв, возможно, единственный в зале, кроме хозяина и его траллов.

– Ты предвидел мою победу? – До сих пор не было времени спросить.

– Да.

Он мог и лгать – с Векелем никогда не угадаешь, – но от этого у меня не перестали бегать мурашки по коже.

– Почему ты не сказал?

– Ты бы мне поверил?

Я представил Бьярна, услышал рев поддержки, вспомнил свою уверенность в том, что проиграю.

– Может, и нет.

– Вот видишь? – Он изогнул выщипанные брови.

Я раздраженно зарычал и допил свое пиво.

– Интересно, о чем там Имр и Асгейр с Сигтрюггом сговариваются. Ты знаешь?

Он покачал головой.

– Я не доверяю Асгейру.

– И правильно делаешь.

– Ты его тоже видел?

– Когда Сигтрюгг отчитывал его и Имра, у Асгейра было такое лицо, будто он мочу с крапивы слизывает.

Я усмехнулся. Выражение было старым, но все еще смешным.

– Мунстер – одно из самых вероятных мест, куда мы направимся.

– Я тоже так думаю. Может, Сигтрюгг хочет, чтобы мы ужалили Бриана Бору в задницу.

Я рассмеялся, не задумываясь о том, насколько разумно наживать себе врага в лице еще одного из самых могущественных правителей Эриу. В голове проносились названия, ирландские, и поселения, основанные норманнами, места, о которых я слышал, но никогда не видел: Вэксфорд, Ведрарфьорд, Лимерик, Дун-Корки.

Тычок в ребра.

– Неважно, куда мы пойдем. Важно, чтобы ты научился владеть топором и щитом.

Набравшись пивной храбрости, я сказал:

– Я умею.

– Если бы Бьярн не поскользнулся, – сказал Векель, – ты бы стал кормом для Фреки и Гери. – Это были волки Одина, пожиратели трупов, бродящие по полям сражений.

Даже будучи пьяным, я не мог оспорить этот довод.

– Я научусь.

Векель поцеловал меня в щеку. Наши товарищи по веслу бросили на нас несколько взглядов, но мне было все равно. Как и Векелю, который сделал это скорее для эффекта, чем из-за чего-то еще. Я поймал свирепый взгляд Торстейн и подумал: «Нет, пожалуйста, только не начинай опять». У меня не было времени на раздумья. В следующее мгновение Векель уже говорил мне что он увидел Лало в дверях.

– Кого? – Спьяну я не разобрал имени.

– Бламаура.

Я вгляделся в другой конец комнаты.

– Его там нет.

– Он выглядел напуганным. Пойдем.

Я незаметно стащил одну из кружек Углекуса и осушил ее до дна.

Затем пошел за Векелем.

Глава тринадцатая

Бродить по улицам Дюфлина в сумерках было не лучшей идеей, но Векель уже все решил, и пытаться его переубедить было все равно что пытаться остановить дождь. Я бы и одного его не отпустил. Я сунул свой значительно полегчавший кошель под тунику, где его придерживал пояс. Это было самое безопасное место, какое я мог придумать. Руку я тоже держал на саксе и двигался с такой осторожностью, что в конце концов Векель сказал, что если я не буду поспевать, он меня бросит. Пробормотав, что мы могли бы просто остаться с нашими товарищами по веслу, я ускорил шаг и последовал за ним.

После недолгих блужданий мы нашли ту самую корчму. Векель направился прямо к хозяину, словно его ничто на свете не заботило. Опасаясь, что внутри могут быть друзья Бьярна, я задержался у двери, готовый вытащить Векеля, или драться, или и то, и другое.

– Его здесь нет.

– Лало?

Уничтожающий взгляд.

– А кого еще мы ищем?

Я заметил кислое выражение лица хозяина.

– Его владелец не знает, куда он ушел.

– Он, видимо, сбежал сегодня днем.

Я пожал плечами.

– Нас это не касается. Пойдем обратно – ночь еще молода.

– Сначала мы идем на «Бримдир».

– Он туда не пошел.

– Откуда ты знаешь?

Побежденный еще до начала спора, я попробовал другой подход.

– «Бримдир» в противоположной стороне от корчмы, где мы пили.

– Делай что хочешь. А я иду на корабль.

Бормоча себе под нос, я вышел за ним на улицу.

К реке.

Вскоре стало ясно, что Векеля больше интересует обследование берега, чем возвращение на «Бримдир». Я потребовал ответа, почему мы ищем Лало, но не получил его. Я поплелся за ним. Во мне было столько пива, что я бы и собственную задницу не нашел, если бы кто-нибудь на нее посветил. Но чутье у Векеля было острым; вскоре он остановился у груды гниющих деревянных бочек, наполовину прикрытых старой, промокшей массой вонючей шерсти. Когда-то это был парус, но его выбросили из-за огромной дыры посередине – последствий шторма.

– Лало? – тихо позвал Векель.

Никакого ответа. Громкий, пьяный разговор доносился от группы мужчин, сидевших у костра неподалеку. С противоположного берега реки донесся крик камышевки.

– Лало, это витки и его друг. Мы говорили с тобой вчера. Выходи. Тебе нечего бояться.

Все еще ничего.

– Лало. – Векель умел звучать очень убедительно, когда хотел.

Из-под паруса показалось лицо. Это был Лало, и он выглядел до смерти напуганным. Неудивительно. Сбежавшие траллы могли рассчитывать на хорошую порку, а то и хуже.

– Ты сбежал? – спросил Векель.

– Да.

– И куда ты пойдешь? Твой дом очень далеко.

– Я пойду… ты. – Взгляд Лало был умоляющим, как у маленького ребенка, ищущего объятий.

И пока мой рот открывался для яростного «нет», Векель сказал:

– Это хорошая идея.

Мой возмущенный протест был прерван рукой Векеля на моем рту.

– Тихо, – прошипел он, – или те пьяные дураки услышат.

– Я останусь… ты? – Глаза Лало, полные надежды и страха, были устремлены не на Векеля, а на меня.

Я яростно замотал головой.

– Векель, я…

– Марабут?

Я непонимающе уставился на Лало. Он указывал на Векеля.

– Марабут? – повторил он.

– Он спрашивает, колдун ли я. – Векель постучал себя в грудь и сказал: – Марабут, да. Витки.

Лало поклонился, как крестьянин королю, и пробормотал что-то на своем языке.

– Сколько рубленого серебра осталось?

Я почувствовал замысел Векеля, и он мне понравился не больше, чем встреча лицом к лицу с Нидхёггом, драконом, грызущим корни Иггдрасиля, Мирового Древа.

– Ну?

– Не так уж и много.

– Давай сюда.

У меня было больше шансов пописать против ветра и не обмочиться, чем помешать Векелю добиться своего. Стиснув зубы, я передал ему мешочек.

Он потряс его, прикидывая.

– С тем, что у меня есть, хватит.

– Говорю тебе, хозяин Лало не продаст его!

Векель проигнорировал меня.

– Прячься здесь, пока я не вернусь, – приказал он.

– Мы идем… корабль? – спросил Лало.

– Завтра, да. – Векель махнул рукой, пока Лало не скрылся под парусом.

– Это неразумно, – сказал я, ненавидя, как пивная муть мешает мне соображать.

– Идем, – сказал Векель, словно я и не говорил ничего. – Кто-нибудь может тебя увидеть, а Лало должен оставаться в укрытии. Либо иди со мной, либо лезь на «Бримдир».

– Я мог бы вернуться в корчму.

Он фыркнул.

– Серебро у меня, помнишь.

– Которое мое!

– А ставку делал я, помнишь, на свое серебро. То, что осталось, – моя доля.

Не в силах возразить, потому что он имел право на приличную долю моего выигрыша, и кипя от злости, я пошел за ним во мрак.

Меня осенило.

– Имр никогда не пустит бламаура на корабль.

– Посмотрим.

Я застонал.

План Векеля протащить Лало на борт, пока дозорные дремали, сработал как по маслу. Подняв две съемные доски перед мачтой, он приказал Лало спуститься в тесное пространство под палубой. Там хранилось оружие, завернутое в промасленные шкуры, щиты, провизия, запасное снаряжение и тому подобное. Его обнаружили только на следующий день, спустя некоторое время после того, как мы отплыли.

Хавард, копавшийся в поисках веревки, перепугался до смерти и так резко отпрянул назад, что сел на задницу.

– Двойник! В трюме двойник! – взревел он.

Мужчины повскакивали со своих морских сундуков. Тревожно закричали и обнажили оружие. Имр, отсыпавшийся после пирушки, зашевелился под одеялами.

Векель подскочил к Хаварду, размахивая руками.

– Это не двойник, а бламаур. Он мой тралл.

Новость разнеслась по кораблю быстрее, чем искра по сухому труту. Вокруг дыры в палубе образовался круг, и он не был дружелюбным. Я протиснулся сквозь толпу и увидел Лало, съежившегося среди тюков с шерстью.

– Я узнаю этого бламаура. Он не твой, витки, – сказал Мохнобород, ощетинившись. – Он раб хозяина корчмы в Дюфлине.

– Больше нет. – Векель умел звучать самодовольно в любой ситуации.

– И как же это, витки? – Прибыл Имр. С ввалившимися глазами, растрепанными волосами, он не выглядел ни здоровым, ни счастливым.

– Я купил его. – Это было не так-то просто, со смехом рассказал мне Векель. Хозяин корчмы хотел больше серебра, чем было у Векеля. Потребовалась угроза наслать чуму мышей и крыс, и испортить бочки с пивом – а также серебро, – чтобы он передумал. Векель дерзко посмотрел на Имра. – Он принадлежит мне.

– Даже если это правда, – прорычал Имр, – иметь бламаура на борту – к несчастью.

Я никогда не слышал о таком суеверии, но многие закивали и пробормотали слова согласия.

– В море его! – Это был Глум Гейрасон, угрюмый воин с хромотой, один из тех, с кем я до сих пор почти не общался. – Из него выйдет отличное подношение Ран.

– Нет! – крикнул Векель. – Я говорю, он принесет нам удачу!

Рука Глума легла на его сакс. Они с Векелем уставились друг на друга.

Угроза тяжело повисла в воздухе, как осенний туман. Время замедлилось, как, должно быть, для Одина в те девять дней на Мировом Древе. Лало, которому не нужен был норвежский, чтобы все понять, тихо застонал.

– Имр? – потребовал ответа Глум.

– Бламаур – мой тралл, – нараспев произнес Векель. – Любой, кто тронет его, будет проклят навеки. Я висендамаур, помните, человек знающий.

– Витки, – сказал Глум и сплюнул. Слюна попала на обмотанный шерстью тюк рядом с Лало, который съежился.

– Я также и колдун, да, – сказал Векель.

Имр потер лицо, как человек, у которого так сильно болит голова, что любое решение кажется невозможным.

Тяжелый взгляд Векеля вызывающе обвел всех вокруг. Ульф не смог встретиться с ним взглядом, как и Хавард. Торстейн натянуто улыбнулась, что было ободряюще. Как и кивок Клегги. Однако многие другие лица были мрачными и неумолимыми.

Друг Глума, Кетиль Свирепый, стоял рядом со мной. Краем глаза я заметил, как он напрягся, словно дворовый кот, готовый к прыжку. В мгновение ока я оказался за его спиной и вывернул его правую руку к лопатке, пока он не взвизгнул.

– Шевельнешься, – прошипел я ему на ухо, – и я сломаю тебе руку.

Кетиль пробормотал какую-то гадость, но не вырывался, и, несмотря на толчею, никто не схватил меня сзади и не сунул нож мне под ребра. Я надеялся, это значит, что на краю пропасти, где висела моя жизнь, жизнь Векеля – не говоря уже о бламауре, – нам все же удастся удержаться.

– Лало, – сказал Векель. – Вылезай. На палубу.

Бламаур проворно выбрался и, упав на колени, припал к ногам Векеля, словно застенчивый ребенок при виде нежданных гостей.

– Марабут, – сказал он.

– Встань, – мягко сказал Векель. – На ноги.

Лало повиновался, крепко сжимая руку Векеля.

– Имя бламаура – Лало, и его нельзя трогать. – Векель смотрел прямо на Имра. – Ни сейчас. Ни когда он будет готовить еду, сидеть на весле или помогать управлять «Бримдиром», ни даже когда он будет спать.

В наступившей на мгновение тишине над головой закричали чайки. Порыв ветра надул парус. «Бримдир» рассекал волны, и все его дерево гудело. «Хороший день для плавания», – ни с того ни с сего подумал я.

– Вы слышали витки. – В голосе Имра звучала усталость и, возможно, покорность судьбе. – Бламаура не трогать.

Правая рука Векеля метнулась вперед.

– Хансала.

Имр уставился на него. Он, как и все, знал вес рукопожатия.

– Твое слово, ярл. – Никогда прежде Векель не называл Имра своим господином.

Имр скривился, будто кошачью задницу увидел.

– Лучше бы ему вкалывать как следует, витки, – прорычал он, – иначе однажды и тебе, и бламауру придется плыть до берега. Яйцехвату тоже.

– Ты скоро увидишь, чего он стоит. – Уверенность сочилась из каждого его слова.

Они пожали друг другу руки, и, несмотря на вражду между ними, в настроении команды произошла заметная перемена.

Имр пошевелил языком; нахмурился.

– Во рту будто кошки насрали. Кто-нибудь, принесите мне пива!

– У меня есть два бочонка, – сказал Векель, намеренно повысив голос. – Хватит, чтобы каждый опрокинул по паре черпаков.

Кислое выражение на лице Имра треснуло, превратившись в подобие улыбки, и настроение снова изменилось, словно туча соскользнула с солнца. Я говорю это, но, когда я отпустил Кетиля, он бросил на меня ядовитый взгляд. Его друг Глум был столь же недоволен, но ему хватило ума не перечить Имру. Они с Кетилем не присоединились к пьющим, а сгорбились вдвоем, что-то бормоча и свирепо глядя на Лало.

Я подошел к Векелю, не обращая внимания на благодарный взгляд Лало.

– Мы не можем караулить его день и ночь, – тихо сказал я по-ирландски. – Кто-нибудь пырнет его ножом.

«И одного из нас, или обоих», – чуть не добавил я.

– Посмотрим, – ответил Векель.

Я усмехнулся. Мне было не совсем по себе от присутствия Лало, но Векель взял его под свое крыло. А значит, он был одним из нас. Я бы умер, прежде чем позволил бы Глуму или Кетилю тронуть его.

Пока команда во главе с Имром приканчивала бочонки с пивом, Векель подвел Лало к небольшому кирпичному очагу у основания мачты. Он порылся в своей сумке и бросил что-то в пламя. Вверх взвились клубы дыма, тут же подхваченные ветром, и резкий запах распространился вокруг, прежде чем его тоже унесло. Векель плясал, то переступая с ноги на ногу в своих сапогах, то потирая железный посох о свой пах, и нараспев, вполголоса, читал заклинания монотонным тоном. Лало, завороженный, смотрел на него, его губы шевелились в какой-то своей молитве.

Все еще читая заклинания, Векель подошел к борту корабля.

Все взгляды последовали за ним.

Из сумки Векеля появилась челюстная кость; челюсть молодого поросенка, которую он вчера получил от горожанина, разделывавшего тушу у своего дома. Заклиная, бормоча, он подбросил ее в воздух. Переворачиваясь в полете, челюсть с плеском, который я видел, но не слышал, ударилась о воду. Следующим было гусиное крыло – понятия не имею, где Векель его раздобыл, – и еще больше заклинаний. Его он держал в воздухе дольше, может, из-за легкости или перьев; оно кружилось и вертелось, грациозно опускаясь на море. Оно еще плыло, когда боковая волна подхватила его и унесла вниз, во впадину. Я напрягал зрение, пытаясь снова его найти, но не смог. Как и челюсть, оно ушло во владения Ран.

Я надеялся, она примет подношения.

Стук по палубе неподалеку вернул меня на «Бримдир».

Векель сидел на корточках, разглядывая свои руны из бычьей кости, разбросанные по доскам. Лало не смотрел, его глаза были закрыты, но все остальные пялились со смесью восхищения и страха.

– Ну? – Губы Имра были в пивной пене; пара кружек делала его более человечным. – Что ты видишь, витки?

Я уставился на помеченные пеплом линии и фигуры на костях и был благодарен своей тунике, скрывавшей внезапно появившиеся на руках мурашки. Я не всегда был уверен в предсказаниях Векеля, но когда он бросал руны, я чувствовал, что боги смотрят.

– Наш набег пройдет хорошо. – Векель раскачивался взад-вперед на корточках, как старая ведьма, следящая за горшком с супом на огне.

Имру это понравилось. Вместе с командой Асгейра нас было больше сотни воинов – сильная рать, достаточная, чтобы одолеть людей Ивара в Ведрарфьорде. Однако мы полагались на донесения, что несколько его кораблей либо в море, либо торгуют вдоль побережья до Дун-Корки и Лимерика.

Было ясно, что Имр горит желанием задать вопросы, но только нидинг прервет витки, бросающего руны.

– Я вижу скот, много скота, – сказал Векель.

Имр по-волчьи ухмыльнулся, обнажив зубы. Мохнобород и Ульф одобрительно загудели, Торстейн тоже.

– И траллов немало.

«Один в хорошем настроении, – решил я, – а Норны заняты, распутывая жизни других людей, предоставив нас самим себе».

– Будет кровь, – сказал Векель.

Никто и глазом не моргнул. В конце концов, мы шли в набег; кровопролитие было неизбежно.

– Люди умрут.

– Да, люди Ивара! – крикнул Хравн под общее одобрение.

– Я вижу весла без гребцов на «Бримдире».

Тишина наступила так же быстро, как гаснет задутая свеча.

– По меньшей мере два весла. – Векель поднял голову, и его взгляд сначала упал на Глума, затем на Кетиля. – Может, и больше.

Оба побледнели, как саван, которым христолюбцы укрывают покойников. Клегги, более суеверный, чем большинство, отодвинулся от них на пару шагов.

Все смотрели на них, но по какой-то причине мое внимание вернулось к Векелю, и поэтому только я увидел взгляд, который он бросил на Лало. Решив, что Глум и Кетиль – невелика потеря, и представляя себя гордым владельцем скота и траллов, я не придал этому значения.

Набег оказался сложнее, чем я себе представлял. В моем воображении рисовались картины, как мы спрыгиваем с корабля перед рассветом и несемся вместе с товарищами по веслу, пока наши враги в панике разбегаются. Это могло бы сработать, если бы мы хотели только сжечь дома и захватить траллов, но нашей целью был скот. Даже если бы коровы сохраняли спокойствие, что было маловероятно, на палубе «Бримдира» или «Морского жеребца», корабля Асгейра, их поместилось бы не так уж много.

Нет, с жаром объяснил Имр, его глаза прояснились от пивного тумана, мы незаметно прокрадемся в поселение глубокой ночью. Как только все займут свои позиции, соломенные крыши домов будут подожжены. При первых признаках пламени, когда воцарится хаос, скот нужно будет выгнать в поля. Люди Ивара будут так отвлечены горящими домами, что даже не заметят исчезновения своего скота. Таков был план, придуманный Имром и Асгейром на удобном для кораблей пляже к западу от Ведрарфьорда.

Естественно, все было сложнее. Ведрарфьорд находился на южном берегу реки Шур, а Дюфлин, куда мы намеревались гнать скот, был далеко на севере. Здесь Имр был в невыгодном положении, потому что ни он, ни кто-либо из команды «Бримдира» не знал местности. Асгейр знал, и, по его словам, Шур была не особенно глубокой. Были и узкие места. Как только скот окажется на безопасном расстоянии от поселения, его можно будет переправить на другой берег, в относительную безопасность Осрайе. Небольшое королевство, зажатое между Лайином на востоке и Мунстером на западе, Осрайе, тем не менее, было самостоятельной военной силой, и Гилла, его король, не был другом норманнов.

Асгейр предложил, чтобы его воины гнали скот оттуда до Дюфлина, где его можно будет разделить. Или, если представится возможность, продать по дороге. По словам Имра, которые он сказал нам позже, шанс на честный дележ, если все пойдет по плану Асгейра, был примерно такой же, как у человека с вспоротым брюхом прожить дольше нескольких дней. Он настоял на том, чтобы оба отряда налетчиков состояли как из его воинов, так и из воинов Асгейра.

Никому на «Бримдире» это не понравилось. Гнать скот в Дюфлин с людьми, которым мы не доверяли, казалось верным путем к беде. Когда Имр попросил добровольцев для нападения на поселение, в воздух взметнулся лес рук. Но когда речь зашла о людях, необходимых для кражи скота, не отозвался никто. Обозвав нас нидингами и сказав, что иначе нельзя, он велел Карли обойти всех со своим мешком черных и белых камней.

Мне выпало стать похитителем скота; так же, как Торстейн, Ульфу, Хаварду и Мохнобороду. Они ворчали, но Имр, закусив удила, не принимал отказов. «По дороге можете зарезать одну-две», – заявил он. «Жареное мясо до самого Дюфлина, представьте себе».

Торстейн и остальные успокоились. Их не волновало то, что беспокоило меня: Глум и Кетиль Свирепый тоже должны были быть в отряде. Обычно объявление Векеля о том, что он тоже идет, подняло бы мне настроение, но когда мы сгрудились у нашего костра на берегу в ночь перед набегом, завернувшись в одеяла от не по сезону холодного ветра, я сказал ему, что это плохая идея.

Ответ последовал незамедлительно.

– Почему нет?

– А как же Лало? – парировал я.

– Он тоже идет.

– Это еще более неразумно! – Легко было представить, как Глум или Кетиль подкрадываются к нам ночью.

– Я не могу отправить бедного мальчика с отрядом, нападающим на поселение. – Прозвучало так, будто Лало был сыном Векеля. – Оставить его на «Бримдире» тоже не выйдет. Карли его не любит.

– Тогда и ты оставайся у корабля. – Представляя себя в кольчуге Бьярна, равным Ульфу или даже Мохнобороду, и игнорируя тот факт, что мое предложение означало разлуку почти на месяц, я дерзко добавил: – Витки не место в набеге.

– У тебя короткая память. – Его губы дрогнули, когда он увидел мой раздраженный, вопросительный взгляд. – Ты забыл уличную драку в Дюфлине?

Мрак скрыл мои краснеющие щеки.

– Я убил двоих, – прорычал я.

– Однажды ты станешь могучим воином, Ворон Бури, но еще не сейчас. Я иду. И Лало тоже.

На этом все и закончилось.