Текст книги "Ворон Бури (ЛП)"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава четырнадцатая

Ведрарфьорд, южный Эриу

Я вглядывался в темноту. Рассвет был уже близко, хотя я не мог различить посветлевшего восточного неба. Более пятидесяти из нас лежали в промокшей от росы траве, примерно в пяти бросках копья от южной стороны поселения Ивара, которое простиралось вдвое дальше вдоль берега реки. По словам Эйольфа, воина, которому Асгейр поручил возглавить отряд похитителей скота, это была ближайшая точка к загонам Ивара. Скот был почти у каждого дома, но сгонять его сейчас было слишком рискованно. План изменился в последний момент; наши разведчики донесли о трех драккарах, пришвартованных у берега. Это означало, что у Ивара было около двухсот воинов. Если вычесть горстку людей, оставленных охранять корабли, команды «Бримдира» и «Морского жеребца» насчитывали немногим больше сотни.

Разочарованный, уверенный, что набег отменят, я был удивлен решением Имра и Асгейра продолжать. Дома все равно подожгут, но единственным скотом, который украдут, будет скот Ивара. Молодому и безрассудному, мне мысль насолить третьему королю очень нравилась. Как и мысль украсть стадо скота из-под носа у такого количества воинов.

Эйольф подполз справа; с ним был еще один воин. Как и все мы, они вымазали лица и руки грязью, чтобы их не было видно.

– Готов? – беззвучно спросил он у Мохноборода.

– Уже заждался.

Эйольф усмехнулся.

– Идем, когда ухнет сова, не раньше.

– Лучше бы поскорее, а то, глядишь, рассвет наступит, и мы будем лежать здесь как на ладони. – Единственным укрытием была окутывающая тьма.

Рот Эйольфа скривился, но он сдержал ответ.

– За мной, – прошептал он и пополз к рву. Мохнобород и Торстейн переглянулись и пошли следом.

– Похоже, они скорее перебьют друг друга, чем дозорных, – прошептал я.

Губы Векеля коснулись моего уха.

– Ни Мохнобород, ни Торстейн не настолько глупы, а Асгейр выбрал Эйольфа, потому что он надежен. Другой воин тоже будет таким.

«Векель не все видит», – подумал я. Желание Сигтрюгга сохранить мир после моего хольмганга не имело большого эффекта. Страстная ненависть, которую обе команды питали друг к другу, в настоящее время уравновешивалась взаимным желанием обогатиться, но как долго это продлится, было неясно.

– Это не значит, что впереди не будет проблем.

– Что ты видел? – спросил я, гадая, как он всегда читает мои мысли.

– Узнаешь в свое время.

Лало повторил эти слова.

Понимая, что он просто пытается выучить ирландский, я отбросил раздражение от сдержанности Векеля и навострил уши. Крик совы должен был стать сигналом к тому, что Имр и Асгейр, разделившие задачу нападения на поселение, собираются со своими воинами штурмовать частокол.

Вскоре до нас донесся протяжный, неземной крик. Он оборвался, а затем повторился – резкий, раскатистый вопль, от которого у меня заскрипели зубы. Моя мать ненавидела этот звук, считая его криком банши, предвещающим смерть. В детстве этот звук меня ужасал. Но теперь я знал, что это Углекус; он много раз имитировал крик совы, пока мы все не научились его узнавать.

Имр и Асгейр тоже услышали. Вскоре над поселением в небе появился красно-оранжевый свет, и мне показалось, я услышал треск горящей соломы. Я поискал глазами Эйольфа и Мохноборода, но валы были черны как смоль под светом только что зажженных пожаров.

– Готов? – Это был Ульф, следующий после Мохноборода по старшинству, или, по крайней мере, он так считал. – Жди свиста Яйцедава, Яйцехват.

Векель издал сдавленный, едва сдержанный смешок.

Я свирепо посмотрел на Ульфа, что его еще больше позабавило. Он взглянул на Векеля.

– Витки, держи бламаура подальше. – Не дожидаясь ответа, он пополз к следующим воинам.

Я задался вопросом, что Ульф скажет о саксе Лало, который Векель тайком дал ему, пока мы ждали. «Вести его в поселение Ивара без средств защиты – это убийство», – объяснил Векель. Я не стал спорить; мой друг всегда поступал по-своему. Я также решил, что, возможно, это способ для Лало заслужить некоторое признание у команды.

Раздался свист Мохноборода, и мы все вскочили на ноги. Несмотря на вес кольчуги Бьярна, я был моложе и, казалось, выносливее остальных. Вскоре я оказался впереди. Векель всегда был быстр на ногу; он не отставал. Лало, прилипший к своему новому хозяину, тоже.

Мохнобород встретил нас у открытых ворот. На лезвии его топора была кровь, но он ухмылялся.

– Добро пожаловать, Яйцехват. – После хольмганга он стал гораздо дружелюбнее, но любил подшучивать.

Я ответил своим обычным:

– Яйцедав.

Мохнобород рассмеялся.

– Дозорные? – спросил Векель.

– Мертвы. На этой стене, во всяком случае.

Из темноты вынырнула Торстейн.

– Четверо – по одному на каждого из нас.

– Загоны здесь, – сказал Эйольф, за которым тенью следовал его товарищ.

С оружием наготове половина группы рысью побежала за ним. Остальные остались снаружи, чтобы скот не разбежался, когда его выведут за частокол.

Ивар был богатым человеком. Около восьмидесяти голов скота – коров, телят и молодняка – были заперты в загонах рядом с тем, что, как я предположил, было его длинным домом. Несколько были белыми с темно-рыжими ушами, редкая, ценная порода из Британии; остальные были смесью местных пород.

Поблизости никого не было. Из остальной части поселения доносились крики и вопли; как мы и хотели, внимание жителей было приковано к горящим домам. Я, как и Эйольф, просунул рукоять топора за пояс, а затем перекинул щит за спину. Мужчины выстроились в линию, чтобы направить скот к воротам, и Эйольф убрал брусья, запиравшие ворота.

Животные, встревоженные шумом, толпились на месте, не двигаясь к нам. Будучи в равной степени скотоводом, кузнецом и воином, я уже собирался залезть в загон, но Векель, а за ним и Лало, опередили меня. Пробравшись на дальнюю сторону загона, они начали махать руками.

– Цоб-цобе, цоб-цобе, пошли! – крикнул Векель.

Лало, может, и не понял по-ирландски, но доблестно повторил.

Во главе со взволнованно мотающей головой рогатой палевой коровой стадо начало выходить. Вскоре все животные уже толкались, чтобы выбраться, а Векель и Лало подгоняли их сзади.

– Скотоводами вас обоих надо звать, а не витки и бламауром, – заявил я.

– Если хочешь, чтобы я до самого Рагнарёка звал тебя «Яйцехват», продолжай в том же духе, – последовал его едкий ответ.

Эйольф и его товарищ ушли вперед, чтобы возглавить стадо; так же поступили Мохнобород и Торстейн. Оставшись с Векелем, я оказался в хвосте, и потому увидел, как из длинного дома Ивара выскочил юноша. Может, он был пастухом, а может, услышал нас. Так или иначе, у него было копье, и он был глуп от ярости.

Ульф метнул ручной топор так же легко, как на состязании по метанию. Топор угодил юноше точно между глаз, убив его намертво.

– Нидинг, – сказал Ульф, подбирая топор. – Неужели не видел, сколько нас?

– Я понимаю. Он любил свой скот, – сказал Хавард.

Ульф хмыкнул.

– Задница.

– Это ты мне или ему? – потребовал ответа Хавард.

– Вам обоим.

Даже Хавард усмехнулся.

Идя позади последнего животного, я оглянулся на поселение.

– Кто-то поджег крышу длинного дома Ивара, – сказал я.

Ульф обернулся.

– А горит-то красиво. Словно ему мало было, что скот потерял. Я бы отдал пригоршню рубленого серебра, чтобы увидеть его лицо.

Я рассмеялся.

Расслабленные, поскольку погони не было, мы приблизились к воротам. Ульф и Хавард уже спорили о том, кто съест больше мяса этой ночью. Я спросил Векеля, сколько траллов мог захватить другой отряд. «Увидим, когда увидим», – ответил он, – «и не стоит считать цыплят, пока они не вылупились». Я пихнул его за это и снова назвал «Скотоводом». Обрадованный тем, что нашел редкую брешь в его броне, я решил, что это стоит прозвища «Яйцехват», по крайней мере, от него.

– Человек! – Лало указывал пальцем, его лицо исказилось от тревоги.

Слишком поздно я повернул голову. Слишком поздно Ульф и Хавард замолчали. Было слишком поздно даже для Векеля с его умом витки. Дозорный на стене частокола, истекающий кровью из раны на голове, но не мертвый, как должен был быть, метнул копье.

Хавард упал, пронзенный в шею. Он выглядел слегка удивленным.

– Нет! – Рев Ульфа, должно быть, был слышен в Дюфлине. Он взлетел по лестнице быстрее, чем крыса в нору. У дозорного не было ни шанса. С раскроенной головой от того же топора, что убил пастушонка, он умер. Но Ульф не закончил. Раз, два, три, и еще два раза он рубил, превращая дозорного в безголовый, безрукий и безногий обрубок. – Вот тебе, сучий выродок! – взревел он, спихивая каждую часть тела со стены.

Желчь наполнила мой рот, поднялась к носу. Беспомощный, я изверг смесь хлеба и пива – то, что я съел перед отплытием с «Бримдира» – прямо на землю, рядом с бедным Хавардом.

Ульф спустился по лестнице и вытащил копье из шеи своего друга. Без слова он перекинул труп Хаварда через плечо, словно половину свиной туши. Только тогда он заметил нас троих: меня, Векеля и Лало, застывших на месте.

На его лице отразилось любопытство.

– Что?

– Ничего, – сказал я, кашляя и отхаркивая слюну, вспоминая, каким добродушным он казался при нашей первой встрече.

Лало не проронил ни слова.

– Нам лучше догонять скот, – сказал Векель.

– Тогда идите, – приказал Ульф.

Ульф положил последний камень на груду и отступил, чтобы оценить свою работу.

– Это не погребальный костер, старый друг, но сойдет и так. – Он пробормотал молитву.

Могила была неглубокой. Без лопат у нас были только топоры и голые руки, чтобы соорудить последнее пристанище Хаварда. Мешала тяжелая глина и давящее осознание, что погоня может быть уже на хвосте, и Ульф бросил копать. Положив труп в неглубокую яму, которую нам удалось вырыть, а вместе с ним оружие и щит Хаварда, он сложил над ним каменную пирамиду. Я и дюжина воинов с «Бримдира» помогли, так что закончили быстро. Эйольф и его приспешники, отказавшиеся остановиться, ушли со скотом; так же поступили и остальные наши товарищи по веслу.

Рассвет наступил не так давно. В отдалении к облакам поднимался дым: Ведрарфьорд все еще горел. Холмистая местность и изгибы реки Шур не позволяли увидеть, послал ли Ивар за нами воинов, но, как заметил Векель, можно было с уверенностью предположить, что пошлет. Чем скорее мы перейдем в Осрайе и войдем в горы на северном горизонте, тем лучше.

– Закончил? – спросил я Ульфа.

Он ощетинился, но, как и я, понимал необходимость спешить.

– Да.

– Пора бежать, – сказал Векель.

Лало повторил за ним.

– Хорошо, – сказал Ульф и был вознагражден улыбкой.

Уроки языка начинали раздражать.

– Если вы закончили… – и я перешел на размашистую рысь, пожирающую землю.

Скот движется медленно; мы скоро их догнали. Впервые я смог как следует оценить добычу, взятую у Ивара. Это были прекрасные, упитанные животные, черные, багрово-красные, огненно-рыжие и бурые. Кроме рогатой палевой коровы, было пять с белыми спинами и черными телами, и три редкой породы – белые с рыжими ушами. Был и один бык, черный, толстошеий, довольно спокойное создание. Теперь, когда мы сбили скот в плотную группу, окруженную со всех сторон, они шли без всяких проблем.

Мы проходили мимо хуторов, ратов и полей ячменя и пшеницы, но было слишком рано, чтобы люди проснулись. Лаяли собаки. Если кто-то и откликался и понимал, что рядом чужаки, у них хватало ума не вступать в бой.

– Где брод? – наконец потребовал ответа Ульф у Эйольфа.

– Близко.

Он не лгал. Вскоре мы вышли к реке Шур, которая была намного шире, чем Касан в Линн Дуахайлле. Измученные жаждой животные без понуканий двинулись между ольхами к краю воды. Пара камышниц отплыла от захватчиков своей территории, а яркая вспышка цвета, пронесшаяся низко над водой, выдала зимородка.

Я никогда не перегонял скот через реку, но Эйольф – да. Дюжина умеющих плавать мужчин переправились первыми; как только они оказались на том берегу, мы сомкнулись вокруг стада, крича и цокая языками, подгоняя их вперед. Большинство животных умеют плавать, даже если не любят, и вскоре скот уже входил в воду и, сильно отталкиваясь ногами, без происшествий переправлялся. Нескольких молодых телят пришлось буквально заталкивать в воду за матерями, но даже они справились с переправой.

Того же нельзя было сказать обо всех воинах. Пожалуй, половина не умела плавать; им пришлось лечь на спину и позволить тем, кто умел, перетащить их. Было много ругани и протестов, не говоря уже о брызгах и наглотанной воде, но никто не утонул. Совет Асгейра оставить кольчуги на кораблях оказался мудрым. Я был одним из немногих, кто его проигнорировал; теперь я считал себя счастливчиком, что хорошо плаваю и могу переправиться в своем драгоценном доспехе.

Обрадованные тем, что вошли в Осрайе, позабавленные жалобами тех, кому помогали переправляться, дюжина воинов, переплывших первыми, не обращали внимания на окрестности. Я тоже. По правде говоря, я снова любовался скотом, вполуха слушая, как Векель ворчит, выжимая свои волосатые телячьи башмаки.

– Люди. Люди! – голос Лало.

«Он прав», – подумал я, когда земля задрожала от стука копыт.

– Стена щитов! – взревел Мохнобород. – Некоторые из вас, не давайте скоту разбежаться!

Дюжина, переправившаяся первой, тут же выстроилась. Люди, выжимавшие воду из одежды или жаловавшиеся на ржавчину, которая скоро появится на их оружии, суетились, ругались и пытались сделать то же самое, но отклик был слабым. Выстроилось, может, двадцать щитов, а в середине бушевал Мохнобород, клявшийся, что оторвет головы и насрет в глотки, если к нему не присоединятся другие.

Два десятка человек, среди них Лало и Векель, образовали рыхлый круг вокруг стада. К моему огромному облегчению, скот, встревоженный грохотом прибывших, успокоился.

Шум подняли всадники – не меньше восьмидесяти, и все воины. Они развернулись широким полукругом, с легкостью охватив нашу жалкую стену щитов, их копья были наготове.

Я встал в строй; в животе все скрутило. Я не был бывалым воином, но и мне было ясно, что одна быстрая атака – и всадники обойдут нас, налетят на остальных и на скот. Стоило прозвучать одному приказу, и разразилась бы кровавая бойня.

– Назовитесь! – Это был тонколицый всадник, ненамного старше меня. На левом плече у него красовалась прекрасная длинная фибула, похожая на ту, что носил Сигтрюгг. – Вы в Осрайе, где правит Гилла. Никто не проходит здесь без его дозволения.

– Мы люди Сигтрюгга, правителя Дюфлина, который в добрых отношениях с Гиллой, – ответил Эйольф.

– И мы не друзья Ивару из Ведрарфьорда, – добавил Мохнобород.

– Еще бы, раз вы уводите стадо с его земель, – сказал воин с фибулой.

Его люди громко рассмеялись, и в их смехе был тон, наполнивший меня тревогой.

– Куда вы гоните этих славных тварей?

– В Дувлинн, господин. – Эйольф использовал ирландское название, и в его голосе было ровно столько подобострастия, чтобы не звучать униженно.

– Это долгий путь.

– Если мы встретим людей Гиллы, господин, таких как вы, Сигтрюгг велел нам выказать глубочайшее уважение и просить о безопасном проходе через Осрайе, – сказал Мохнобород.

Это было почти правдой. Гилла люто ненавидел Ивара, как сказал нам Сигтрюгг, а значит, отнесся бы к нам благосклонно, но он также был скупее ростовщика из Мунстера. По точным словам Сигтрюгга: «Гилла будет есть из сундука, чтобы, если кто постучит в дверь, успеть захлопнуть крышку. Если встретите его людей, с вас сдерут солидную дань». Асгейр считал, что у нас есть неплохой шанс пройти через Осрайе без помех; Имр был менее уверен, но, как он сказал, оставалось лишь вознести молитву Локи и бросить кости.

Сейчас, решил я, у нас на костях выпала двойка с тройкой, а у людей Гиллы – сплошные пятерки.

Эйольф, который быстро протиснулся в центр стены щитов рядом с Мохнобородом, казалось, собирался что-то сказать. Но Мохнобород не слишком-то мягко его пихнул, и тот промолчал.

– Ара, конечно, вы можете гнать свой скот через Осрайе, – сказал воин с фибулой.

«Слишком уж легко», – подумал я. Мохнобород, нахмурившись, был того же мнения. Как и Эйольф.

– Можем ли мы предложить вам несколько голов в благодарность, господин? – спросил Эйольф.

– Десять, может быть, – сказал Мохнобород, не обращая внимания на хмурый взгляд Эйольфа.

Воин с фибулой потер подбородок, как человек, который о чем-то размышляет.

– Не слишком ли это скупо, как думаете?

Эйольф выглядел таким же счастливым, как страдающий запором мужик на корточках над вонючей навозной ямой, но сумел не возразить. Вероятно, поняв, что гнев возьмет над ним верх, он, казалось, был рад предоставить торг Мохнобороду. Тот изо всех сил старался выглядеть довольным. Получалось неубедительно.

– А сколько вы думали, господин?

– Две дюжины.

Это почти треть стада, прикинул я, – грабительская цена. Я задался вопросом, решат ли драться Мохнобород, явно недовольный, и Эйольф, возмущенный. Ульф, все еще скорбевший по Хаварду, пробормотал, что пора уже начинать. Он не совсем сошел с ума. Все, кто не следил за скотом, теперь стояли в стене щитов; нас было почти пятьдесят. Воины Осрайе, может, и победили бы в схватке, но понесли бы большие потери. Однако, даже если бы мы хорошо себя показали, бой заставил бы скот разбежаться, и многих мы бы, вероятно, никогда больше не увидели. От набега у нас не осталось бы ничего, кроме мертвых и раненых.

– Двадцать? – неуверенно прозвучал голос Мохноборода.

– А вы шутник! – Улыбка воина с фибулой была зубастой. – Две дюжины, так и быть.

– Люди! Люди! – крикнул Лало.

Во всем этом волнении мы забыли об Иваре и воинах, которых он мог послать за нами. Даже люди Осрайе не следили за окрестностями. К дальнему берегу между ольхами бежала большая группа норманнов, не меньше сотни. Они остановились у кромки воды; почти сразу же через реку донеслись оскорбления и угрозы, но переправляться они не спешили. Только ищущий смерти попытался бы форсировать реку, выходя из воды против врага, готового и ждущего, да еще и превосходящего числом.

Их затруднительное положение не мешало нашему усугубиться, и значительно. Если до этого у нас на костях были двойка и тройка, то теперь, с горечью подумал я, выпали единицы. А пятерки воина с фибулой превратились в шестерки. Все это понимали. Эйольф выглядел так, будто проглотил осу. Мохнобород ругался под нос. У скота Векель выглядел невозмутимым, что было предсказуемо, но но приводило в ярость.

«Где-то, – решил я, – хихикает Локи, этот коварный ублюдок».

– Вы всегда можете вернуться через Шур, – предложил воин с фибулой. – Может, договоритесь с людьми Ивара.

Шансов, решил я, что появится сам Имир, инеистый великан, убитый и позже расчлененный Одином и его братьями, было больше, чем на то, что мы погоним скот через реку прямо в объятия топоров и мечей. Как сказал бы мой отец, человек, которого держат за глотку, делает то, что ему велят.

– Ну? – спросил воин с фибулой.

– Мы останемся здесь, господин, – скривившись, сказал Мохнобород. – Две дюжины голов скота ваши, и добро пожаловать.

– Выбирайте, каких хотите! – Жест Эйольфа был широким, но его глаза устремились на трех белых коров с рыжими ушами, показывая, что он надеется, что они не войдут в цену.

– Я сказал две дюжины тварей? – Хихиканье воина с фибулой было неожиданно высоким, девчачьим. – Я имел в виду три.

Эйольф не сдержался.

– Тридцать шесть?

– Да, именно столько будет три дюжины. – Воин с фибулой говорил так, будто обращался к слабоумному. – Включая белых коров с рыжими ушами, разумеется. Король очень их любит.

– Вы дорого берете, господин. – Челюсть Мохноборода была стиснута.

– Я думаю, это справедливо, учитывая обстоятельства. Если предпочитаете, – воин с фибулой указал на дальний берег и разъяренных воинов Ивара, – знаете ли, договориться с другой стороной, милости прошу.

– Мы можем драться, – прошипел Ульф. – Лошади этих щеголей не пойдут на нашу стену щитов. Скот мы, конечно, потеряем, но эти овцелюбы из Осрайе оставят половину своих людей в грязи, прежде чем мы с ними закончим.

Мохнобород колебался. Он был гордым человеком, и унижение ему не нравилось.

«Мой первый опыт в стене щитов вполне может стать последним», – подумал я, – «но если дойдет до дела, я сыграю свою роль».

– Мы принимаем ваше предложение и благодарим за него. – Векель незаметно обошел стену щитов сбоку.

– Наконец-то хоть кто-то с головой, – сказал воин с фибулой.

– Это не тебе решать, витки! – крикнул Мохнобород.

Легкой кошачьей походкой Векель вдруг оказался прямо перед Мохнобородом, его железный посох был направлен на него – явная угроза.

– Тогда дерись, – небрежно сказал он. – Ты не увидишь завтрашнего дня.

– Ха! Думаешь, меня это волнует?

– Ты порадуешь воронов. Я вижу здесь тучи их, пирующих.

У меня снова пошли мурашки. Я ненавидел, как Векель умел это делать. Хотя говорил он по делу.

Упрямый как бык, Мохнобород этого не видел.

– А? Почему?

– Почти каждый человек с «Бримдира» присоединится к тебе. Воистину, волки будут выть в холмах этой ночью. – Когда лицо Мохноборода вытянулось, Векель повернулся к Эйольфу. – Команде «Морского жеребца» придется не лучше.

Эйольф, бледный как сыворотка, взглянул на Мохноборода.

– Сигтрюггу не обязательно знать, сколько скота мы украли у Ивара.

– Пожалуй. – Мохнобород снова посмотрел на Векеля. – Ты уверен?

– Никогда не был уверен больше.

– Забирайте свои три дюжины тварей, господин, но ни одной больше!

– Я человек слова, – сказал воин с фибулой, притворно обидевшись.

– Лучше бы тебе им быть, или прольется кровь.

Воин с фибулой предпочел проигнорировать это замечание, что, как я примирительно сказал Мохнобороду, означало, что он понял – угроза была настоящей. Мы смотрели и хмурились, как люди Осрайе отбирали скот, который им приглянулся. Когда воины Ивара поняли, что происходит, их угрозы удвоились. Началась затяжная перебранка: с трех сторон посыпались обещания изнасиловать, пытать, убить и расчленить. «Все это пустой треп», – кисло заметил я Векелю. Отряд Ивара образумился; люди Осрайе думали только о добыче, о своем скоте; а наши воины, что ж, они сдались.

– Позерство важно, – сказал Векель. – Тебе пора бы это знать.

– Позерство? – Лицо Лало выражало недоумение.

– Играть, – сказал я. – Устраивать представление. Притворяться.

Лало повторил мои слова, но так и не понял.

Векель начал объяснять более простыми словами, и я оставил его.

Больше меня беспокоил путь в Дюфлин.

Сейчас он весь – сама улыбка и дружелюбие, но у меня были подозрения насчет гарантии безопасного прохода от воина с фибулой. Не удивлюсь, подумал я, если она продлится не дольше, чем он скроется из виду. «В том, чтобы остаться в Осрайе, есть свои преимущества», – решил я. Это позволит избежать южного Лайина, чей король не был другом Сигтрюгга.

Заметив Глума и Кетиля Свирепого, которые продолжали бросать злобные взгляды в сторону Лало, я решил, что опасности есть и поближе.