Текст книги "Ворон Бури (ЛП)"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Векель взял меня под руку.

– Мы не напьемся.

– Конечно, нет. – Я был только рад избежать ближайшей к реке корчмы, куда, судя по доносившимся оттуда громким, восторженным разговорам, направлялась команда.

– Следи за кошелем, сказала Торстейн.

Моя рука метнулась к кожаному мешочку на поясе. У меня не было ни рубленого серебра, ни тем более монет, но железные булавки, иглы и рыболовные крючки тоже служили валютой. Я нащупал рукоять своего сакса и успокоился. Он у меня есть, и Векель рядом. Никто не посмеет нас ограбить.

Мы прошли через ворота, мимо двух стражников с копьями, которые увлеченно спорили, кто красивее: жена одного или новая рабыня другого.

Извилистая улица была вымощена деревом, чего я никогда раньше не видел. Покрытая колеями и грязью, она была шагов двенадцать в ширину, с домами по обе стороны. Построенные торцом к улице и немного в глубине, это были прямоугольные дома, не похожие на те, что в Линн Дуахайлле. За ними стояли строения поменьше – спальные места для рабов и скота. Низкие плетеные заборы отделяли одно владение от другого. У многих перед домом были и свиные загоны. В грязи копошились куры; я видел и гусей.

Раздраженный воин – не из нашей команды – протолкнулся мимо, пробормотав что-то нелицеприятное на языке норманнов.

– Иди, – сказал Векель. – Лучше не выглядеть совсем уж как сельдежоры, которыми мы и являемся.

Мы пошли дальше. Вопреки себе, Векель глазел по сторонам почти так же, как и я.

В планировке не было особого порядка, улицы плавно изгибались то туда, то сюда, словно многочисленные рукава реки. В некоторых районах были скопления кузнецов, бондарей и мастеров, работавших с янтарем, металлами, оленьим рогом, но встречались и отдельные мастерские: мельники, ткачи и трактирщики.

Мы продолжили наше исследование и в юго-восточном углу города вышли к большому королевскому залу. Окруженный рвом и частоколом, он выходил задней стороной к Черному пруду, Дувлинну, а перед ним простиралось большое открытое пространство. Воины в кольчугах развалились на скамьях у входа, пили пиво и хвастались друг перед другом. Мне не терпелось увидеть Сигтрюгга, но после Иниш-Кро и Дун-на-Ски я подозревал, что его стража будет такой же суровой, как и у Маэла. Я увел Векеля прочь, выбрав другую улицу, не ту, по которой мы пришли.

– Пить хочешь?

– Как Один после девяти дней и ночей, проведенных на Иггдрасиле, – ответил Векель.

Спросив дорогу до ближайшей корчмы, мы пошли по улице и свернули в переулок, который вел обратно к реке.

Корчма была захудалой, вересковая крыша заплесневела, дверь висела на одной петле, но доносившийся изнутри гул голосов ободрял. Я пригнулся, чтобы войти, Векель шел в шаге позади, и мои глаза привыкали к полумраку. Передняя половина здания была отведена под дело: прилавок отделял жилое пространство хозяина от посетителей. Пол был устлан камышом; вдоль стен, под низким скатом крыши, стояли скамьи. Большинство из них были заняты, и немало сидевших уставились на нас.

Пока Векель пошел за пивом – в городе оно должно быть хорошим, сказал я ему, – я нашел место, чтобы сесть. Было свободно между человеком, который, казалось, спал, и парой ирландцев в длинных подпоясанных туниках.

Их взгляды были прикованы к Векелю с выражением ужаса и восхищения. Я был доволен; это увеличивало шанс, что мне не придется с ними разговаривать. Отец всегда предостерегал: в Манастир-Буи смотри, с кем разговариваешь. Любители Белого Христа воруют не реже других, говаривал он. Дюфлин, решил я, с его гостями со всех концов света, был куда опаснее. Держаться особняком – и беда обойдет стороной.

Векель вернулся с двумя полными кружками. Он сиял.

– За счет заведения!

– Почему?

– Место кишит мышами. Я наслал проклятие на этих тварей. «К завтрему ни одной не останется», – сказал я ему.

«Это уже слишком», – подумал я.

– Значит, мы пьем здесь только раз.

– Может быть. – Лицо у Векеля было безмятежным и невинным.

Пиво оказалось таким же хорошим, как я и надеялся, и бесплатные добавки от благодарного хозяина вскоре поставили крест на нашем намерении остаться трезвыми.

Мы тихо переговаривались о Кормаке и о том, что он может предпринять. Утешало то, что, поскольку Имр и его команда были не из Линн Дуахайлла, он оставит это место в покое. Но это не мешало мне беспокоиться об Асхильд и Диармайде.

– С ними все в порядке, – заявил Векель. Он видел во сне будущее моей сестры, видел ее с младенцем на руках, и Диармайда рядом.

Волна облегчения.

– А Мадру и Ниалла – ты их видел?

Трепет длинных ресниц.

– С ними тоже все хорошо.

Успокоенный – витки славились своей способностью читать будущее, – я откинулся на скамью. Заметив молодого чернокожего мужчину, вышедшего из-за прилавка с метлой в руках, я толкнул Векеля.

– Бламаур.

«Поистине, день первых открытий», – подумал я.

– Фер горм, – сказал Векель по-ирландски.

Это означало «синий человек». Полная бессмыслица, решил я, ведь он был черен как смоль.

Векель поманил его.

Удивленный, юноша указал пальцем себе в грудь, словно спрашивая: «Я?».

Векель кивнул.

Юноша подошел, выглядя нервно.

Я улыбнулся, чтобы показать, что мы не желаем ему зла.

– Говоришь на гьок-гок? – спросил я по-ирландски.

– Немного.

– На языке норманнов?

– Да. – Голос был неуверенным, с акцентом.

– Ты тралл?

– Да.

– Давно ты здесь?

– Давно. – Его лицо было маской, защитой от мира, решил я.

– Как тебя зовут? – спросил Векель.

– Раб. Бламаур. Фер горм.

– Нет, твое настоящее имя. – Векель сделал паузу. – Как тебя звали отец и мать.

Колебание, затем:

– Лало.

Имя звучало странно для моего уха; я никогда не слышал подобного.

– Ла-ло, – произнес Векель. – Это имя дано богами. В нем сила. – Он улыбнулся юноше, который ответил ему робкой улыбкой.

– Возвращайся к работе, парень! – Это был хозяин. Векелю он сказал: – Прошу прощения, витки. Он знает, что нельзя досаждать посетителям.

– Мир тебе. Я хотел с ним поговорить.

Хозяин подобострастно кивнул Векелю, и юноша снова принялся подметать скорлупу от орехов и сырные корки, брошенные посетителями.

– Не удивлюсь, если мы еще его увидим, – сказал Векель.

Предположив, что Векель хочет регулярно пить здесь, пока мы в Дюфлине, я сказал, что мышиная напасть должна бы поскорее закончиться.

Векель бросил на меня взгляд.

– Откуда берутся бламауры?

– Из Блаланда, жаркой страны далеко к югу от Средиземного моря. Говорят, солнце там такое горячее, что обжигает их кожу дочерна. И волосы тоже завивает.

Я содрогнулся. Жаркий летний день в Эриу был для меня уже слишком.

– Не по мне такое место.

– Полагаю, он думает то же самое и о здешних местах. – Векель продолжал: – Облака почти круглый год. Дождь так же часто, и туман тоже. Сыро. Холодно. Солнца почти нет. Он, должно быть, ненавидит это!

– Наверное. – Я взглянул на юношу, который старательно не отрывал взгляда от пола, и задумался, часто ли он думает о доме.

Мы заговорили об Имре и о том, куда он может повести «Бримдир» дальше. Мы были на борту не так долго, чтобы нам об этом рассказали, хотя, как сказал Векель, он мог обсуждать именно это с Сигтрюггом. Мунстер был хорошей возможностью, решили мы. Сигтрюгг не был другом Бриана Бору; его бы точно не волновало, если бы земли короля Мунстера подверглись набегу. Другим местом для набега, если хватит смелости, был Ведрарфьорд на юго-востоке. Его правитель Ивар сверг Сигтрюгга всего год назад. Было хорошо известно, что с тех пор, как он вернул себе Дюфлин, Сигтрюгг жаждал мести. Третьей возможностью, и богатым источником рабов на протяжении более века, было побережье Британии.

Я упомянул Серкланд и Миклагард.

– Послушайте птенца, едва вылупившегося из гнезда, – сказал Векель.

Немного опьянев от пива, я нахмурился.

– Я не птенец.

– Но и не закаленный воин, как Имр. В Дюфлине и Эриу и так хватает опасностей, чтобы не отправляться за ними на другой конец света.

Мне не нравилось, когда мне указывали, что делать.

– Боишься? – подколол я.

– Когда ты видел, чтобы я отступал?

Векель не был бойцом, но и не из тех, кто отступает, если есть о чем поспорить. Я все равно на него зыркнул. Он ответил мне тем же.

«Скорее я улечу обратно в Линн Дуахайлл, чем когда-нибудь отправлюсь в Миклагард», – со вздохом решил я.

– Давай не будем ссориться.

Пиво расплескалось, когда Векель стукнул своей кружкой о мою.

– За дружбу. За нашу дружбу.

Я кивнул.

Примирившись, мы осушили кружки до дна. Следующий раунд был за мной, но, как сказал Векель, хозяин все еще думал, что солнце светит ему из задницы.

– Лучше выпить как можно больше, пока есть возможность, – сказал он. Я не собирался спорить. И он пошел.

Природа позвала. Я вышел на улицу. Заметив навозную кучу сбоку от соседнего дома, я опорожнил свой мочевой пузырь туда. Поправив штаны, я, насвистывая, побрел обратно. Все было прекрасно.

Но мое счастье было недолгим.

Глава десятая

– Что за мужик так одевается? – Мужской голос, говорящий на языке норманнов, внутри корчмы.

Последовал ответ, слишком тихий, чтобы я разобрал слова или кто говорил, но я все равно ускорил шаг.

– Бод салах, вот кто, – сказал второй голос, по-ирландски. – Грязный член.

Я нырнул внутрь. Векель стоял спиной к стойке, а трое мужчин окружили его полукругом.

– Я не хочу неприятностей, – сказал Векель, который меня не видел.

– Тогда не стоило тебе сюда заходить, жопотрах, – сказал первый, судя по всему, ирландец. Он ткнул Векеля в грудь.

– Сделаешь так еще раз, и я нашлю на тебя порчу. Твой член отсохнет и отвалится.

Мужчина отпрянул, но его друг, одетый по-норвежски, рассмеялся.

– Мы богобоязненные христиане. Нам нечего бояться языческой грязи! – Он замахнулся кулаком.

Я бросился вперед. Схватив его за плечо, я развернул его и нанес мощный удар в живот, как учил меня отец. Его рот раскрылся, глаза расширились, и он рухнул.

Я развернулся, готовый сразиться с остальными. Ирландец опускался на колени, обеими руками схватившись за пах; Векель ударил его коленом в яйца. Но третий, тоже ирландец, тянулся за ножом.

Увлекая Векеля за собой, я бросился к двери.

Человек с ножом погнался за нами, и все могло бы кончиться плохо – ударить ножом в спину легко, – но молодой чернокожий раб был как раз снаружи. Он решительно кивнул мне, когда мы вышли. Я скорее почувствовал, чем увидел, как его метла скользнула по дверному проему на уровне щиколоток. Мгновение спустя раздался глухой удар, когда ирландец упал лицом в грязь.

– Бежим, – сказал я Векелю, толкая его в направлении, которое, как мне казалось, вело к реке.

Я ошибся. Двести шагов спустя, за поворотом, улицу перегородила повозка. Высоко нагруженная соломой, она стояла у длинного дома с недостроенной, наполовину покрытой дерном крышей, и между ними сновали люди; в ближайшее время она никуда не денется. Из-за затора прохожих не было, только рабочие и сопливый ребенок, сидевший в дверях. Когда мы резко остановились, он с нескрываемым любопытством уставился на Векеля.

Крики. Возгласы. Звуки погони.

– Скиткары, – сказал я, глядя на двух мужчин, бегущих в нашу сторону. Я говорю «бегущих» – тот, кого Векель ударил коленом, отставал от своего друга на тридцать шагов и едва ковылял. Впереди был ирландец, который потянулся за ножом. Нож был уже у него в руке, и он держал его так, словно не впервые участвовал в драке.

– Третий еще не отдышался, – уверенно сказал я. – По крайней мере, мы не будем в меньшинстве.

– Неужели?

Мое внимание последовало за взглядом Векеля, мимо хромого, и я застонал. Медленно из-за поворота выходил ирландец, которого я ударил.

– Надо бежать, – сказал я, ища глазами переулок, хотя бы щель между домами. Куда они ведут, я понятия не имел, но где угодно было лучше, чем драться с ножами, двое против троих.

– Хочешь – беги.

Я не мог в это поверить. Векель шел навстречу нашим преследователям, сжимая свой железный посох обеими руками, как боевую дубину.

– Что ты делаешь? – крикнул я.

– Выбираю свою собственную нить.

– Векель!

– Я устал от того, что меня называют рагром или эрги. Устал. – В голосе Векеля была настоящая ярость. – Этим людям нужен урок вежливости, и я им его преподам.

Не в первый раз я решил, что отчасти мой друг стал витки потому, что таких людей – которых боятся, уважают и презирают – обычно оставляют в покое. Женоподобным мужчинам, которые не были витки, приходилось гораздо труднее.

Векель продолжал идти.

Передо мной встал суровый выбор. Бежать и оставить своего старейшего друга на растерзание, или остаться и закончить с кишками, украшающими улицу. Первое было слишком ужасно, чтобы даже рассматривать, второе – легко представить.

Выругавшись под нос, я поспешил догнать его.

– Это плохая идея.

– Не если мы доберемся до первого раньше его товарищей.

Он был прав. Выхватив сакс, я перешел на рысь.

Векель не отставал.

Первый увидел, как мы несемся на него, словно две собаки, загоняющие зайца, и обернулся, ища глазами своего друга. Тот был еще в тридцати шагах. Потеряв мужество, мужчина попятился, держа сакс наготове.

Это было нехорошо. Двое на двое – исход мог быть любым, а тот, что не отдышался, скоро присоединится к драке. Он и тот, что получил коленом в яйца, может, и были немного выведены из строя, но, оказавшись в меньшинстве, мы с Векелем рисковали получить ранения или погибнуть.

Я бросился бежать.

Ирландец, на лице которого выделялся много раз сломанный, расплющенный нос, ускорил свое отступление.

Я победно закричал и продолжил погоню. Мы догоним его раньше, чем подоспеют его товарищи.

Что-то шевельнулось у меня под левой ногой, сдвинулось, и в следующий миг я уже падал. Я рухнул на землю, на левый бок, но каким-то образом удержал сакс. Пытаясь подняться, я услышал смех ирландца. Я также услышал, как он приближается, обещая перерезать мне горло. И тут появился Векель, вопя как банши и размахивая своим посохом, как берсерк в боевом безумии.

Я перекатился и встал. Ирландец решил не драться с Векелем, а отступил, чтобы присоединиться к тому, что получил коленом в яйца. Тот, что не отдышался, нашел в себе резерв энергии; он тоже был уже почти здесь.

– Идеи? – спросил я.

– Ты бери Сломанного Носа. Я возьму того, кому я врезал коленом по яйцам.

– А третий?

– Кто первый закончит, тот его и получит.

У меня вырвался смешок. Это было безумие, безумие Локи, и это происходило наяву.

Мы сблизились.

– Я отрежу твой бод салах и скормлю его тебе, – прохрипел ирландец.

Сломанный Нос ничего мне не сказал, просто пошел на меня с ножом, нанося вспарывающий удар, который распорол бы мне живот, если бы я не отскочил. Я дико взмахнул ножом ему в лицо, но был слишком далеко, и он усмехнулся. Где-то рядом, я слышал, Векель нараспев читал заклинания.

Снова Сломанный Нос атаковал, нанося рубящий удар, а затем превратив замах в быстрый выпад. Каким-то образом я увернулся, уже жалея, что у меня нет опыта таких бойцов, как Имр, Торстейн или Мохнобород. Я едва мог держать его на расстоянии вытянутой руки. Односторонний бой скоро закончится. Я сделал шаг назад, словно это могло помочь.

На губах Сломанного Носа заиграла предвкушающая улыбка.

– Готов умереть, сельдежор? – спросил он.

Я приготовил клинок для еще одной тщетной попытки. В голове роились мрачные образы. Локи, помирающий со смеху. Один, равнодушный, вероятно, даже не наблюдающий за этим жалким состязанием. Норны, спорящие, кому из них перерезать мою нить. Я надеялся, что мой конец будет хотя бы быстрым, без многодневных мучений, пока рана гниет.

Взмах. Сломанный Нос пошел вперед. Я отступил, нанося выпад и промахиваясь. Удар.

За спиной моего противника, самое желанное из видений, – Векель с высоко поднятым посохом. Посох опустился, со всей силы, ударив Сломанного Носа по затылку. Железный посох был недостаточно тяжел, чтобы проломить ему череп, но глаза его закатились, и он рухнул.

Я огляделся в поисках того, кому досталось по яйцам. Он лежал в засохшей грязи, тихо постанывая и снова сжимая пах. Исполнившись уважения к Векелю, я поискал глазами норманна, которого ударил. К моему изумлению, он тоже лежал на земле, а вокруг него валялись осколки разбитого кувшина. У меня мелькнуло видение гибкой, чернокожей фигуры, исчезающей в боковом переулке.

Изумленный, я взглянул на Векеля.

– Это был бламаур?

– Если только у него в Дюфлине нет брата-близнеца, то да.

– Зачем ему нам помогать?

– Может, потому что мы не обращались с ним как со скотиной?

У меня не было времени обдумать это. Каким-то образом тот, что получил по яйцам, поднялся и с ножом наготове бросился на ничего не подозревающего Векеля. Я с силой толкнул друга в сторону и, не раздумывая, ударил нападавшего, когда тот ринулся вперед. Мой сакс вошел в него так же легко, как нож в курицу для похлебки. Он сложился пополам, охнув, и налетел на меня. Я уперся, не выпуская сакс, а затем вогнал его еще глубже. Он закричал, все силы покинули его, и он рухнул. Мой сакс вышел с характерным, свистящим звуком. Я ошеломленно уставился на него; все лезвие было красным. Такой же цвет быстро расползался вокруг рук того ирландца, сжимавших его живот. Глаза его были закрыты, и он стонал.

Мир ворвался в мое сознание. Сломанный Нос был без сознания, и, судя по всему, тот, что не отдышался, тоже в ближайшее время не встанет. Однако наша драка не осталась незамеченной. Кровельщики в ужасе смотрели на нас. Маленький ребенок, который так дивился Векелю, теперь ревел на руках у матери. Шок на ее лице говорил сам за себя.

– Лучше всего уйти, – спокойно сказал я. – Сейчас же.

Когда мы добрались до «Бримдира», было еще светло. К моему облегчению, погони не было. Однако призрак содеянного висел надо мной, как дух-двойник, преследующий мои шаги в зимней тьме. Человек, которого я ударил, был на пути в мир иной, это было несомненно. Что последует за его смертью, было куда менее ясно.

– Нам стоит что-нибудь сказать? – прошептал я Векелю.

– Конечно. Если мы этого не сделаем, а завтра дюжина человек придет за местью, как думаешь, что сделает Имр? Он скормит нас волкам, и будет прав.

– Они могут не понять, что мы на «Бримдире».

Он лукаво посмотрел на меня.

– Ты видел других витки?

Я вздохнул. Он был прав. Даже если Векель спрячется на борту, достаточно людей на берегу видели его, чтобы ответить на вопросы.

– Финн, ты, скиткарл! Иди сюда! – Это был Ульф, и он был не в духе. Скиткарл дословно означало «дерьмовый человек».

Я тихо застонал. Громче я сказал:

– Мне жаль.

– Еще пожалеешь! – Ульф вихрем пронесся по палубе, остальные дозорные с интересом наблюдали.

«Он, должно быть, расписывал им все способы, которыми меня накажет», – решил я. Впрочем, это было понятно, и я сам был виноват. Ему было наплевать, что я по уши в дерьме, что мне нужна его помощь, помощь Имра и всех остальных. И поэтому я не стал уворачиваться от его размашистой пощечины. У меня помутилось в глазах; я пошатнулся, готовясь к следующему удару.

Но его не последовало.

Сбитый с толку, я предположил, что он ждет, пока я посмотрю на него, прежде чем снова напасть, и выпрямился, моргая от слез боли.

Ульф смотрел на мою руку с ножом, которая была вся в крови.

– Ты дрался.

– Я убил человека.

Лицо Ульфа было само изумление.

– Ты?

– Он еще не мертв, но скоро будет. Ударил его в живот. – Я думал, это произведет впечатление.

Пощечина. Я отшатнулся. Последовал еще один удар, на этот раз кулаком в живот. Я согнулся пополам, забрызгав кислой пивной отрыжкой свои ботинки и ботинки Ульфа. Он ударил меня снова, по затылку, и я упал на одно колено, прямо в блевотину.

– Это тебе за то, что ты тупой нидинг! Встать!

Сквозь боль я задавался вопросом, почему Векель мне не помогает. И как я мог принять добродушный вид Ульфа за неспособность к жестокости.

– Встать!

С трудом я повиновался и оказался лицом к лицу с разъяренным Ульфом.

– Сначала ты улизнул, когда я хотел, чтобы ты постоял за меня в дозоре. Во-вторых, ты вернулся пьяный, с рассказом о кровопролитии и убийстве, без сомнения, из-за какой-то ерунды. Дай мне хоть одну причину, почему я не должен вышвырнуть тебя за борт или, еще лучше, украсить палубу твоими мозгами!

Мой взгляд скользнул с его лица на лица девяти других. Я не заметил и следа сочувствия.

– Они первые начали, – пробормотал я.

Циничный смех.

– Это не значит, что ты должен был заканчивать! У меня было полсотни драк. Большинство заканчиваются порезами и синяками, может, сломанным носом или парой ребер. Они не должны заканчиваться смертью, особенно когда твой корабль в чужом порту.

– Мы пытались уйти, – возразил я. – Мы бежали, но улицу перегородила повозка…

– Оставь свои байки, – сказал Ульф, замахиваясь кулаком.

– Это правда. Финн хотел уйти, даже когда улица была заблокирована, – вмешался Векель. – Это я повернулся, чтобы драться.

– Ты? – Ульф не выглядел счастливым, но и не пытался ударить Векеля.

– Да.

– Сколько их было?

– Трое.

– Вы двое против троих? – Он не мог скрыть своего недоверия.

– Не мне сомневаться в духах. «Деритесь, – сказали они. – Не бегите».

Ульфу нечего было на это ответить. Он ударил меня еще раз, и я снова упал на палубу, затем харкнул комком мокроты на доски рядом с моей головой.

– Скиткарл, – сказал он и ушел.

Когда я решил, что двигаться безопасно, я перекатился на живот и, морщась, встал на четвереньки. Мгновение спустя мне удалось встать, но не выпрямиться.

– А все неплохо прошло, – сказал Векель.

Вытерев слюну с губ, я бросил на него кислый взгляд.

– И в чем же, интересно?

– Ты не мертв. Он не выбросил тебя за борт. И он не тронул меня и пальцем.

Я обсосал его слова, как косточку, и решил, что на вкус они не так уж и плохи, как говорили мои синяки и боль. Но даже когда я утешился этой мыслью, назойливое сомнение защекотало затылок.

Сдержанность Ульфа не означала, что Имр примет мою сторону.

Имр в тот вечер не вернулся. Как сказал Хавард – он все еще со мной разговаривал, – Имр, вероятно, перепивал Сигтрюгга. «Или пытался», – добавил Две-брови под общий смех. Я задался вопросом, значит ли это, что Имр не умеет пить, или что Сигтрюгг – чемпион по выпивке, но не осмелился спросить. В обозримом будущем мне лучше было помалкивать. Весь в синяках, с больной головой, я сгорбился на носу корабля, плащ защищал меня от моросящего дождя, и нес вахту. Таков был приказ Ульфа, которому я с готовностью подчинился. Векелю не приказывали присоединяться ко мне, но он все равно это сделал. Я спросил, знает ли он, что сделает Имр; он ответил, что нет, и его тон дал понять, что лучше эту тему не поднимать.

Я хотел сказать ему, что нам следовало бежать, а не драться, но и в этом не было смысла. Его бойким ответом было бы, что за всем этим стоял сейд. «Проклятый сейд», – подумал я, и меня охватила мгновенная паника, как бы сама эта мысль не навлекла на меня беду. Однако я сделал вдох, другой, и дух, вселяющийся в душу, не появился. Люди, гулявшие по берегу, тоже не обращали на «Бримдир» внимания.

Я старался больше не думать об этом, но не смог. Векель выделялся из толпы. По его возвращении в Линн Дуахайлл в качестве витки Гуннкель шутливо заметил, что слепой увидел бы его даже ночью. «Он был не так уж и неправ», – подумал я, глядя на своего друга. Пара вопросов на берегу реки, и станет известно, что Векель на борту «Бримдира», а где он, там и я. Если товарищи убитого мной человека не приложат никаких усилий, то трудно представить, как они нас не найдут, и скоро.

Потом я подумал о побеге. Покинуть корабль, покинуть Дюфлин, и я буду в безопасности. В безопасности от мести, это правда, но куда мне идти? Линн Дуахайлл был очевидным выбором, хоть я только что его покинул, но там я рисковал быть пойманным Кормаком и, возможно, подвергнуть опасности и Асхильд. Третий вариант, присоединиться к команде другого корабля, имел мало шансов на успех из-за отсутствия у меня морских навыков и боевого опыта.

Время шло, а я не мог придумать ничего лучше, чем оставаться на месте и надеяться на лучшее. Пережевывание своих проблем утомляло, и давно уже стемнело. На берегу реки было тихо, в городе тоже. Морось прекратилась, и мне было тепло в плаще. Веки неминуемо тяжелели. Я несколько раз ущипнул себя, а когда это не помогло, встал. День и так прошел достаточно плохо. Заснуть – значило бы окончательно потерять уважение не только Ульфа, но и других дозорных. Желая не сжигать все мосты, я ходил взад-вперед, наблюдая за берегом и думая о счастливых моментах своего детства.

Когда солнце показалось над восточным горизонтом, Ульф, крадучись, прошел по палубе. Я все еще не спал и встретил его кивком. Он не смог скрыть своего разочарования; очевидно, он ожидал застать меня храпящим. Когда он потом велел мне отдохнуть, я решил, что он не считает меня полным нидингом. Я ухмыльнулся и пошел занять его место, на полпути по палубе, рядом с Хавардом. Его храп не помешал мне погрузиться в желанное забытье.

Боль в ребрах. Я вскрикнул. Еще один пинок, и я грубо проснулся. Я пошевелился и увидел, что надо мной стоит Имр, его правая нога уже отведена назад.

Я протестующе поднял руку.

– Стой!

– Почему? – Он пнул меня снова. – Ты – конский навоз, а ума у тебя как у курицы.

Я с трудом сел.

– Ульф рассказал тебе о моей драке.

– Он лишь подтвердил, что это был ты.

– Я не понимаю. – Я встал на ноги, благодарный за то, что меня больше не пинают, и благодарный, что Векель стоит рядом с Имром.

Удар по лицу.

– Я только что слышал эту печальную историю в зале Сигтрюгга. Не то, что мне хотелось или нужно было слышать с больной головой.

– В зале Сигтрюгга? – Я ненавидел то, как глупо я звучал.

– Норманн, с которым ты дрался, Бьярн, знаком с Сигтрюггом. Человек, которого ты убил, был его другом.

Смерть наступила раньше, чем я ожидал.

– Убил?

– Он умер ночью. Поэтому Бьярн и примчался в ярости к Сигтрюггу. Его история такова: вы с витки затеяли драку с ним и его друзьями в какой-то грязной корчме, а когда они выгнали вас, на улице завязалась потасовка. Ты ударил его друга ножом, а потом сбежал.

– Ложь, – прорычал я.

– Так ты не бил его друга ножом? – Кулаки Имра сжались.

– Бил, но он врет о том, как это случилось.

– Тогда выкладывай.

Меня окружили суровые лица. Многих я теперь мог назвать по именам. Торстейн. Мохнобород. Хравн. Одд Углекус. Две-брови. Карли. Хавард. Лицо Ульфа было таким же злым, как и вчера вечером. Ни на одном из них не было и тени дружелюбия.

Пытаясь сохранить самообладание, я сказал:

– Я вышел по нужде из корчмы. Когда я вернулся, трое из них приставали к Векелю.

– Трое? – потребовал ответа Имр.

– Норманн и двое ирландцев. Была небольшая потасовка, только кулаками, и мы убежали. – Я продолжал, излагая все в точности, как помнил, до того момента, как наши трое противников оказались на земле.

– Ты говоришь, бламаур помог тебе? – Я упомянул, что говорил с ним в корчме. Имр склонил голову. – Странно, не так ли?

– Мы обращались с ним по-человечески, – сказал Векель.

– Зачем? Он тралл, как и любой другой.

– Он тоже человек, – сказал Векель. – Не то чтобы ты когда-нибудь об этом думал.

Имр уставился на него, не совсем веря своим ушам, а затем фыркнул от смеха.

– Это объясняет, как два молокососа-сельдежора вроде вас одолели троих. Бламаур ударил одного сзади, а витки каким-то образом справился с двумя в одиночку.

Я покраснел, но отрицать было нечего.

– Да.

– Так как же один из них получил клинок в живот?

– Все было кончено, или мы так думали. Потом один из ирландцев поднялся и бросился на Векеля. Он собирался ударить его ножом в спину.

Рычание. Злобный гул. Взгляды на Векеля, который кивнул, подтверждая мои слова.

– Что ты сделал? – потребовал ответа Имр.

– Я оттолкнул Векеля и ударил ирландца. Это была самооборона. Он несся на меня с кинжалом. Я не хотел его убивать. – Я не упомянул о том, что вогнал сакс поглубже, чтобы уж наверняка.

Свинцово-серые глаза Имра впились в мои, как тиски. Наконец он заговорил.

– Я тебе верю.

Я выдохнул, выпустив долгий вздох, но нервы все еще были натянуты, как нить, испытуемая грузилом ткацкого станка. Одно испытание было пройдено, но на его место пришло другое. Я знал это так, словно Хугин и Мунин сидели на плече Имра, передавая послание от Одина.

– Что Сигтрюгг сказал об этом? – спросил Векель.

– Он был не в восторге, – ответил Имр, – но сказал, что такое случается, и что найти виновного – все равно что пытаться отыскать одну овцу в стаде.

Все уставились на Векеля с его украшениями, подведенными глазами и женским платьем.

– Бьярн рассмеялся, – продолжал Имр, – и сказал, что один из них был витки, и он уже выследил его до корабля под названием «Бримдир».

Я вздохнул.

– И Сигтрюгг посмотрел на тебя.

– Да. И был не слишком доволен.

«Теперь я враг двух королей, Маэла и Сигтрюгга», – мрачно подумал я.

– Что он собирается делать?

Смешок.

– Сигтрюгг? Ничего.

Это было слишком просто. Мой взгляд перешел с Имра на Векеля, который пожал плечами, на Торстейн, которая ухмыльнулась, и обратно на Имра.

– Я не понимаю.

– Бьярн потребовал хольмганг, и король согласился.

– До первой крови? – спросил я, скорее надеясь, чем ожидая.

– Насмерть. Бьярн хочет отомстить за своего друга.

Я прекрасно понимал, почему Имр доволен. У меня не было никаких шансов в поединке. Моя смерть удовлетворит Бьярна, который после этого не станет мстить Векелю, витки. Это также сгладит трения между Имром и Сигтрюггом, вернет все на круги своя. Я искоса взглянул на Векеля, чье бесстрастное выражение, казалось, говорило, что он знал, что так и будет.

– Где? Когда? – поинтересовался я.

– Перед большим залом Сигтрюгга, в полдень.

– Обычно назначают через три дня или больше после вызова, – возразил я, словно отсрочка могла что-то изменить.

– Сигтрюгг хочет покончить с этим поскорее.

«Слово короля – закон в его собственном городе», – подумал я.

Высоко в небе, я бы поклялся, я слышал, как Норны злорадно хихикают.