Текст книги "Ворон Бури (ЛП)"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава одиннадцатая

– Стой прямо. Держи щит вот так, – приказал Ульф.

Я скопировал его, понимая, что мне предстоит слишком многому научиться за слишком короткое время.

Мы стояли на берегу, недалеко от «Бримдира». На мне был простой кожаный шлем Хаварда, а вооружен я был своим липовым щитом и одним из топоров Ульфа. О заимствовании кольчуги не было и речи – на хольмганге доспехи не разрешались.

Ульф отбросил свой гнев из-за моего побега в Дюфлин и вызвался научить меня всему, чему сможет, перед поединком.

– Этого, конечно, будет недостаточно, – сказал он Имру, – но, может, я научу этого скиткарла паре трюков.

Имр, раздраженный и с похмелья, махнул рукой в знак согласия и пошел лечь под парус.

– Не будите меня, пока не придет время, – прорычал он.

Поэтому он не смотрел, но Векель, Торстейн, Хавард и еще несколько человек наблюдали. В основном, я подозревал, они пришли посмеяться надо мной и обсудить, насколько плохи мои шансы со спорщиками.

– Слушай внимательно, парень! Если не хочешь умереть быстро, без боя.

Я снова сосредоточил свое внимание на Ульфе.

– Прости.

– Он был похож на мечника или на топорщика?

– Я не знаю.

– Он был в какой-то паршивой корчме, так что я бы сказал, он предпочитает топор.

– Тогда мне следует сначала использовать меч. – Нам разрешалось иметь больше одного оружия каждому, а также три щита, и, как вызванному на поединок, выбор был за мной. Это было все равно что хвататься за соломинку. Я понятия не имел, был ли Бьярн еще и мечником.

– Посмотрим. Пока топоры.

Я судорожно вздохнул и пошел навстречу Ульфу.

Имр подождал почти до полудня, прежде чем покинуть «Бримдир».

– Нет ничего хуже, чем ждать начала боя, – пробормотал он, и я ему поверил.

Кроме несчастных, выбранных для охраны корабля, пришла вся команда. Большинство, очевидно, ожидали моей смерти и, судя по их разговорам, собирались ставить на этот исход, если шансы будут достаточно хороши. Мне показалось странно утешительным, что немногие были готовы рискнуть серебром ради меня. Я не знал, смогу ли победить, но в одном был уверен.

Я не умру без боя.

Нас была целая толпа; улицы пустели, словно по волшебству. Имр шел впереди, в окружении тех же четырех воинов, что и вчера. Следом шел я с Векелем, который выкрасил свое лицо в жуткий, мертвенно-белый цвет. По одну сторону от нас шел Ульф, по другую – Хавард. Я решил считать их почетным караулом, а не сопровождением в могилу, хотя громкий разговор за моей спиной между Клегги и Углекусом о том, как быстро я умру, опровергал это.

Векель хотел, чтобы я поел, набрался сил перед боем. Не доверяя своему желудку и кишкам, я отказался. Ульф пытался всучить мне медовухи, говоря, что она успокаивает нервы, но я и от этого отказался. Лучше уж обделаться с ясной головой, решил я, чем набраться храбрости от медовухи и стать слишком самоуверенным.

Открытое пространство перед большим залом Сигтрюгга было забито людьми. Когда охранники Имра проложили нам путь, позволив остальным следовать за ними, он рассмеялся моему разинутому рту.

– Не каждый день бывает хольмганг, парень.

Ульф заметил мое замешательство.

– Сигтрюгг нечасто их разрешает, иначе они бы случались после каждой пьяной драки.

– Почему же он согласился на этот?

Имр по-волчьи улыбнулся.

– Бьярн – член команды другого драккара. Вчера мы с его капитаном разговорились, еще до того, как пришли новости о вашей стычке. Мы придумали кое-что провернуть вместе. Сигтрюггу это понравилось.

Внезапно я все понял. Вражда между мной и Бьярном была потенциальным яблоком раздора между командой Имра и командой другого драккара, а это могло поставить под угрозу любую затею, которую придумали Имр и его новый союзник. Моя смерть на хольмганге восстановит честь Бьярна; с этим делом будет покончено, и дела Имра смогут продолжаться, что также порадует Сигтрюгга.

Это было горькое осознание, потому что Имр тоже приложил к этому руку.

– Ты думаешь, я проиграю.

Имр пожал плечами, как бы говоря: «Да, думаю».

Я выпятил подбородок.

– А если я выиграю, что сделает другой капитан?

Он выглядел немного сбитым с толку, а затем дерзко заявил:

– Если он знает, что для него лучше, он улыбнется и стерпит.

Я представил, как стираю ухмылку с лица вождя Бьярна и, вдобавок, шокирую Имра. Мой дух воспрял, но тут мы вышли на открытое пространство прямо перед большим залом, и вся тяжесть моей задачи обрушилась на меня.

Сотни горожан ждали там. Имр выбрался из толпы и поманил меня. Я повиновался, заметив линии на земле. Они обозначали квадратный участок, десять шагов в сторону: пространство для хольмганга. Его окружали три больших квадрата, также очерченных линиями, прочерченными каблуками. Ореховые шесты отмечали четыре угла внешнего квадрата.

– Ты знаешь правила? – спросил Векель. – Ты можешь пересечь первые две линии без штрафа. Но если ступишь за внешнюю линию, проиграешь.

Я кивнул. Учитывая, что наш бой был насмерть, ценой выхода за пределы была бы казнь от руки противника.

Имр подвел нас к ближайшему углу. Он заметил Бьярна в диагонально противоположном. Подошел Ульф, положив два щита, которые он мне одолжил, вместе со своим мечом и парой топоров, один с бородкой, другой – широкий. Я взял меч, гадая, каково это – вонзить его в человека. По словам Ульфа, Бьярн, скорее всего, был в первую очередь топорщиком, так что я собирался рискнуть и выбрать мечи.

Векель и остальные уже высыпали наружу, заполнив пространство вокруг моего угла. Его темные глаза были устремлены на меня.

– Дерись хорошо. Дерись храбро. Боги смотрят.

«Пустые слова», – подумал я, гадая, видел ли он будущее, есть ли у меня хоть какой-то шанс на победу. Мои новые товарищи явно так не думали; Клегги бросил на меня сочувственный взгляд, и я слышал, как Мохнобород говорил, что надеется, что все закончится быстро, чтобы они могли пойти выпить. Не только их пренебрежительное отношение заставило отчаяние разрастись в моей груди. Тренировки с отцом, недолгие занятия с Ульфом – все это было бесконечно далеко от хольмганга против опытного воина. Скорее всего, я проиграю. Я умру. Я сунул руку под тунику и, поглаживая амулет с вороном, нашел в себе толику решимости. «Я не уйду в бесконечную ночь легко, – решил я. – Бьярн узнает, что был в бою».

Пузатый, средних лет норманн вышел в центр квадрата, словно он правил Дюфлином, а не Сигтрюгг. Его туника и штаны были хорошего качества, но лицо и руки были покрыты шрамами. Я решил, что этот бывший воин – королевский управляющий или кто-то в этом роде. Напыщенным тоном он объявил, что хольмганг между Бьярном Скавхоггом и Финном Торгильссоном состоится немедленно. Это поединок насмерть, сказал он, и имущество проигравшего достанется победителю. Раздались громкие аплодисменты.

«Удачи Бьярну», – с черным юмором подумал я. Все, что у меня было, – это копье, щит, мой сакс, кое-какая одежда и немного железных изделий.

Бывший воин спросил, какое оружие я буду использовать. Я как можно громче ответил, что сначала меч, и Бьярн усмехнулся. Я надеялся, это значит, что он недоволен.

– Выходите, – прогремел Бывший воин.

Векель сжал мое плечо.

– Да пребудут с тобой Норны, – сказал Ульф.

– Да направит Локи твой клинок, – сказала Торстейн, что было неожиданно.

Вот и все. Я пошел прочь, заметив, как Мохнобород торгуется с кем-то о ставках. «Один к одному – нечестно», – ворчал он. «Бьярн не так уж и хорош. Дай мне хотя бы два к одному!»

Ставки на меня были куда хуже. Я слышал двадцать пять к одному, тридцать к одному, даже сорок к одному. Меня обуял азарт.

– Векель! – крикнул я.

– Да?

– Поставь на меня кусок рубленого серебра, по лучшей ставке, какую сможешь найти.

– Поставлю!

Бьярн услышал; он прямо-таки зашагал из своего угла.

– Тратишь деньги своего друга, а?

– Витки знает, какие ставки хороши, а какие нет. – Он усмехнулся, и я решил, что слова могут быть мощным оружием.

– Следуя традиции, у каждого только меч и щит, – объявил Бывший воин.

Мы оба высоко подняли щиты, а затем, после кивка Бывшего воина, обнажили клинки. Как же я хотел, чтобы моим был тот меч, что я нашел на берегу.

– Помните правила. Если кто-то из вас переступит черту, отмеченную ореховыми шестами, его жизнь будет потеряна. – Закончив, Бывший воин отошел в сторону.

Мы с Бьярном уставились друг на друга.

– Бьярн-и! – взревел чей-то голос. – Бьярн-и!

Большинство толпы тут же подхватило клич. Мое имя никто не кричал.

Бьярн улыбнулся.

– Твой друг стонал, умирая? – спросил я, крича, чтобы он точно услышал. – Спорим на бочонок пива, что стонал.

Подняв меч, Бьярн бросился в атаку.

Я отступил, держа щит перед собой, скользя ногами назад, раз-два, раз-два. «Время снова найти брешь», – подумал я.

– Ты его любил?

– Как брата! – Бьярн плевался от ярости.

– Ты лжешь. Это было так мило – назвать витки «бод салах», когда на самом деле им был твой друг.

– Трус! – Он с силой опустил меч, целясь в мой щит, но я отскочил в сторону.

– Ты не бод салах.

Он остановился, выглядя сбитым с толку.

– Нет, ты – подстилка, – заорал я.

Он снова бросился в атаку и нанес удар сбоку, задев железный обод моего щита своим клинком. Мою руку тряхнуло, но щит не сломался.

– Подстилка, – издевался я.

– В этом нет ничего плохого, – крикнул Векель.

Несколько зрителей рассмеялись; Торстейн была среди них.

– Бьярн-и! – неслись крики. – Бьярн-и!

– Твоя постель теперь будет холодной, без твоего друга, – сказал я.

Глаза Бьярна выкатились. Он набросился на меня как безумный, рубя и коля с дикой яростью. Я отступал, отчаянно блокируя его удары и умудряясь наносить редкие, слабые контрудары.

– Ты пересек одну черту! – Глубокий голос Ульфа прорвался сквозь стену шума.

Еще два шага, и я окажусь за пределами последнего квадрата. Я бросился в сторону, обратно в центральное пространство. Меч Бьярна метнулся, и острие коснулось моей левой икры. Это был скользящий удар, или, по крайней мере, я на это надеялся. Я проигнорировал пульсирующую боль и теплое ощущение, стекающее по ноге, и как можно быстрее попятился назад.

– Может, пора найти себе лысую девку, – сказал я. Это было уничижительное прозвище для монаха, с тонзурой и в рясе.

– Думаешь, умный, да? – Бьярн ткнул мечом в нижний край моего щита – прием Ульфа.

К счастью, я этого ожидал. Я не смог остановить рывок щита вперед, но вместо этого низко присел, почти на корточки. Его меч, вместо того чтобы пронзить мне верхнюю часть груди, просвистел над головой так близко, что, кажется, разрезал волосы. Я вслепую нанес удар ему в ответ. Он не попал в цель, но я почувствовал, как тот отшатнулся. Я быстро выпрямился, наступая со щитом. Умбон ударился о его щит, и, когда его отбросило назад, я ударил его головой. Край моего шлема из вареной кожи раскроил его нос, как перезрелую сливу.

– Ну как тебе, подстилка? – ликующе спросил я.

Кровь хлынула из ноздрей Бьярна, стекая в бороду. Если до этого он был наполовину обезумевшим от гнева, то теперь гнев поглотил его полностью. Он атаковал, как кабан, загнанный псами, – дико, свирепо, не заботясь о ранах. Он не целился, но это не имело значения, потому что первый удар расколол мой щит. Второй развалил его надвое. Только умбон, обхвативший мою левую руку, не дал его клинку отсечь мне несколько пальцев.

Мой рев с требованием замены, должно быть, был слышен по ту сторону моста Биврёст. Бывший воин проскочил между нами с поднятым посохом и приказал остановиться.

Я отбросил сломанный щит и медленно пошел обратно в свой угол. Дыхание скрежетало в горле, а боль в икре была сильной. Я взглянул вниз. Нижняя часть левой штанины была пропитана кровью. «Неважно», – подумал я. Бьярн убьет меня раньше, чем я истеку кровью.

Ульф протянул новый щит, на этот раз с черным вороном на белом фоне.

– Надо было тебе его сразу дать, раз уж тебя зовут Ворон Бури. – В его голосе звучали извинения.

Я поискал глазами Векеля, который мне подмигнул.

Это выводило из себя. Я вот-вот умру.

– Готов? – крикнул Бывший воин.

– Готов. – Я повернулся, с ужасом осознавая, что мне удалось разозлить Бьярна, но не настолько, чтобы он совсем потерял рассудок. Я судорожно искал идею, что-нибудь, что могло бы помочь мне не просто победить, а выжить дольше следующих нескольких мгновений.

Я ничего не придумал.

– Начинайте! – Бывший воин отошел к краю квадрата.

Бьярн бросился вперед, горя желанием возобновить атаку.

Меня охватило черное отчаяние.

Нас разделяли восемь шагов.

Шесть.

Я решил попробовать прием Ульфа – удар в нижний край щита.

И тут, к моему изумлению, Бьярн поскользнулся – один из его ботинок, должно быть, зацепился за что-то в грязи, – и вот так, его ноги взлетели в воздух, и он рухнул на спину.

Я ухватился за свой шанс, наступив ему на вытянутые руки. Его меч и щит упали в грязь. Не обращая внимания на боль в раненой икре, я отшвырнул клинок, и, пока приветственные крики из моего угла – Векель кричал громче всех – неслись к серому небу, я выбросил свой меч за пределы квадрата.

Крики прекратились.

– Что ты делаешь, скиткарл? – Голос Ульфа был полон недоверия.

Я опустился на грудь Бьярна, оседлав его, и мои кулаки уже летели в цель. Я не был ему ровней с оружием, но, клянусь Всеотцом, я был так же силен, а может, и сильнее. Я ударил его по сломанному носу раз, другой, и брызнула кровь. Я почувствовал, как треснула его скула от третьего удара; он закричал. Его руки замахали, пытаясь достать меня, но я отклонился и ударил его в челюсть, а потом снова в нос. Он взревел.

Это было так приятно, что я ударил его еще несколько раз, превратив его нос в кровавое месиво. В отчаянии он зацепил ногтями кожу у меня под глазом и разорвал ее. Кровь залила мое лицо; я проклял его, назвав нидингом, и, отведя руку назад, нашел его пах и схватил. По счастливой случайности моя рука сомкнулась на его мошонке. Я сжал ее так, словно от этого зависела моя жизнь, сжал, скрутил и рванул.

Тогда он завыл, как ребенок. Взревел. Закричал. Заплакал. Его пятки барабанили по земле, руки махали в воздухе. Он умолял меня остановиться. Вместо этого моя хватка усилилась. Все сильнее и сильнее я сжимал, представляя, как выжимаю последнюю каплю сока из спелой сливы.

Сквозь стук крови в ушах я смутно различил резкий, повторяющийся звук. Я посмотрел на Бьярна. Его голова была повернута набок, и его рвало.

Я ни на йоту не ослабил хватку на его мошонке.

Мгновение спустя он потерял сознание.

Я подождал, чтобы убедиться, что это не уловка.

Настала тишина, но я мог бы снова оказаться один, на берегу в Линн Дуахайлле, с раскроенным черепом трупа, мечом и вороном. Я ослабил хватку, перенес руку на рукоять своего сакса и вытащил его. Спокойный, как мать, качающая своего младенца, я перерезал ему горло от уха до уха. Я вонзил клинок глубоко, пропиливая плоть, сухожилия и трахею, пока не ударился о кость. Кровь хлынула, затопила его; земля Дюфлина впитала каждую каплю. Руки Бьярна немного дернулись; его губы зашевелились, но звука не было, только еще больше крови.

Я встал, снова осознавая присутствие зрителей. Мой взгляд скользнул по ним, отмечая ошеломленные выражения, открытые рты, шок. Страх у некоторых.

– Ворон Бури! – Это был Векель. – Ворон Бури!

Команда «Бримдира» с энтузиазмом подхватила клич.

Толпа переменчива.

– Ворон Бури! – донеслось из угла Бьярна.

В мгновение ока большинство людей уже скандировали мое имя.

Высоко подняв окровавленный сакс, я позволил одобрительным крикам омыть меня. Не могло быть более ясного знака вмешательства Одина. Я был в этом уверен. И в ответ я предложил ему жизнь Бьярна. «Забери его в Вальхаллу, великий Один, – сказал я про себя, – если сочтешь его достойным. Я сяду рядом с ним, когда придет мое время».

Глава двенадцатая

Король Сигтрюгг вскоре узнал о моей победе и о том, как она была одержана. Меня вызвали к нему.

– Он хочет видеть тебя сейчас же. – Тон Бывшего воина предполагал, что немедленное повиновение будет разумным.

– Он подождет, – язвительно сказал Векель. – Мой друг истекает кровью, если вы не заметили.

Бывший воин пыхтел и дулся, но когда Векель направил на него свой железный посох, он притих.

Я был рад лечь и позволить Векелю осмотреть мою левую икру. Я слышал, как ножницы разрезали мои штаны. Свежий приступ боли вспыхнул от раны, когда он начал ее осматривать. Я поморщился и прикусил внутреннюю сторону щеки, но не издал ни звука. Вокруг были люди.

Векель был готов. Из его сумки появился небольшой сверток льна. Он умело туго обмотал – «но не слишком туго», – объяснил он, – мою ногу от колена до лодыжки и завязал.

– Пока этого хватит. – Он фыркнул и бросил на Бывшего воина один из своих взглядов. – Мы же не хотим, чтобы король начал терять терпение.

Я позволил Векелю помочь мне подняться и оказался лицом к лицу с Имром. К моей радости, в его глазах было уважение.

– Хорошо сработано, Ворон Бури, – сказал он.

Я ему полуулыбнулся.

– Парень заслуживает большего признания, – вмешался Ульф. – Он не умеет владеть оружием, но никто не может отрицать, что он боец.

– Схватить человека за мошонку – я такого не ожидал, – сказал Мохнобород, качая головой. – Я проиграл много серебра.

Я рассмеялся.

– Надо больше доверять товарищу по команде!

– С этим не поспоришь, – признал он. – Буду знать в будущем – особенно если ты поработаешь над своим владением оружием, а я тебе в этом помогу.

– Благодарю. – «Это большой шаг вперед», – подумал я. Вспомнив, я схватил Векеля за руку. – Ты сделал ставку?

– Ара, конечно, сделал. Но пока ты не напомнил, я и забыл! – Он завертел головой, выискивая в толпе. – Нам лучше поторопиться. Спорщик скоро исчезнет.

Не обращая внимания на жалобы Бывшего воина и совет Имра, что заставлять короля ждать – плохая политика, мы с Векелем начали поиски. Мужчины там, где он был, уже не было, и я был не лучшим помощником из-за хромоты и того, что у меня было только описание Векеля. Невысокий, бородатый, в коричневой тунике, штанах, с поясом, на котором висел кошель и сакс, – под это описание подходил каждый второй.

Именно Ульф заметил спорщика, направлявшегося к улице, ведущей от большого зала. Мало того, он и Хавард схватили негодяя за шкирку и привели его к нам.

– У тебя тоже есть выигрыш, который нужно забрать? – спросил я Ульфа.

Смущенный вид.

– Если бы я ставил, то поставил бы свое серебро на Бьярна.

Мой взгляд переместился на Хаварда.

– Я бы тоже.

– Тем больше дураки вы оба.

У них хватило такта рассмеяться, и я решил, что, может, они все-таки меня примут.

Я набросился на спорщика, который лебезил и масляно улыбался, говоря, что как раз собирался принести серебро для витки.

– Так у тебя его здесь нет? – Не обращая внимания на протесты мужчины, Векель вытряхнул его кошель мне в руки. Оттуда выпало с дюжину кусков рубленого серебра. Его железный посох взметнулся вверх и замер под подбородком спорщика. – Ну?

– Есть у меня! Есть, в моем доме! Не накладывай на меня заклятие! – Слова полились испуганным бормотанием.

– Я пойду с ним, заберу серебро, – предложил Ульф. – А тебе, товарищ по веслу, лучше явиться к королю Сигтрюггу.

Я ухмыльнулся. Последнее слово значило больше, чем весь мой выигрыш.

Спина Бывшего воина одеревенела от досады, когда он повел меня, Векеля и Имра к большому залу Сигтрюгга. Это было куда более величественное здание, чем Дун-на-Ски, что было забавно, учитывая, что Маэл считал себя господином любого, кто правил Дюфлином. Длинное и почти прямоугольное, оно расширялось к середине и снова сужалось к дальнему концу, как корабль. Крыша была соломенной, а на каждом фронтоне красовалась великолепная резная голова дракона.

– Осторожнее в словах с Сигтрюггом, – шепнул мне на ухо Имр.

– Почему?

– Он колючий, и доверять ему нельзя.

«А тебе можно?» – подумал я. Однако теперь моя судьба была связана с судьбой Имра и его команды, так что я сказал ему, что буду осторожен.

Дверь, охраняемую воинами в кольчугах, распахнули, и мы вошли в прихожую. Проведя нас через другую дверь налево, Бывший воин тут же повернул направо, и мы оказались в самом большом зале.

У меня отвисла челюсть.

Бывший воин хихикнул.

– Впечатляет, а?

Потрясенный, я кивнул.

Зал походил на длинный дом, но был величественнее и куда более грандиозен. По обе стороны центрального прохода, поддерживая высоко над головой крышу, стояли ряды столбов. Я говорю «столбов», но это были стволы, толщиной с талию Мохноборода. Масляные лампы на уровне головы освещали замысловатые расписные узоры и фигуры. Каждый столб, как я увидел, рассказывал в дереве какую-то историю или миф.

В проходе доминировал длинный прямоугольный очаг, шириной с мой рост. Было лето, так что огонь горел лишь в небольшой его части, достаточной для приготовления пищи, но легко было представить, как зимой, когда воют ветры и дождь барабанит по залу, здесь бушует огромное пламя.

Жилое пространство тянулось вдоль всего здания слева и справа. Слева стояли скамьи, и лучшие из них, для короля и его ближайших союзников, находились посередине, у огня. Справа тоже были скамьи, а также сундуки для хранения, стойки для оружия, свернутые одеяла и шкуры.

Внутри были десятки людей. Домашние траллы, чьи безразличные взгляды не задерживались надолго. Воины, развалившиеся на скамьях справа, точившие клинки и расчесывавшие бороды, чьи дерзкие глаза предупреждали: не заносись здесь. Женщины, рабыни или служанки, которые отводили взгляд от незнакомых мужчин. Дети, которых было немало. Их богатые одежды, вероятно, означали, что это отпрыски Сигтрюгга.

Женщина с похожими чертами, тоже хорошо одетая, сидела у ткацкого станка. «Мать Сигтрюгга, Гормлайт», – решил я. Дочь последнего короля Лайина, сестра нынешнего и вдова отца Сигтрюгга, правителя Дюфлина и Йорвика в Англии, она все еще была красивой женщиной и не боялась смотреть на нас в упор. Я дерзко ей улыбнулся, на что она ответила легким кивком.

Один из юнцов, мальчик лет двенадцати-тринадцати с копной волос, заметил кровь, проступавшую сквозь повязку Векеля. Он был острым на язык.

– Ты был на хольмганге? – Он сделал паузу, а затем, сообразив, спросил: – Ты победил!

– Победил, – сказал я ему.

– Мне не разрешили смотреть, но говорят, ты схватил его за яйца! – Он скорчил гримасу.

– Это правда.

Еще одна гримаса.

– Что за воин так поступает?

– Тот, у кого хитрость Локи. – «Иначе я бы проиграл», – подумал я.

У королевского отпрыска не нашлось ответа, но он увязался за нами, когда Бывший воин повел нас к королевскому месту. Я чувствовал на себе взгляд Гормлайт; неудивительно, что ее место было в пределах слышимости от короля.

Сигтрюгг был худощавой фигурой с рыжими волосами и бородой, и глазами, которые могли бы принадлежать тому же зверю. Яркие, быстро бегающие, они впились в меня, когда мы были еще в десяти шагах. Его знаменитая борода лоснилась от масла, но его с таким же успехом можно было бы назвать Рефром, Лисом, как и Шелковой Бородой, решил я. Одетый в вышитую тунику, он был увешан драгоценностями. Браслеты на руках, кольца на пальцах и огромная серебряная фибула в виде чертополоха на одном плече, в ирландском стиле. Рядом, но не слишком близко, сидели мужчины, советники или союзники, как я предположил. Двоих я заметил больше остальных.

Первым был монах, мясистый тип, который нарочито перекрестился, когда я взглянул на него. Я вспомнил презрение моего отца к Белому Христу и его нелюбовь к власти, которую священники имели над своей паствой. Эта власть, говорил он мне, была той же причиной, по которой многие короли любили христианство.

Второй фигурой рядом с Сигтрюггом был норманн с бородой, заплетенной в две косы, каждый конец которой был заключен в маленькое серебряное кольцо. Он тоже пристально смотрел на меня.

Я был в центре внимания, и мне это не нравилось.

– Прошу прощения, господин, за задержку. – Бывший воин говорил куда более подобострастно, чем вел себя снаружи.

– В ч-чем п-причина з-задержки? – потребовал ответа Сигтрюгг.

Бывший воин прокашлялся.

– Победитель хольмганга, господин, он был ранен. Его рану нужно было обработать, чтобы не стало хуже.

Вся правда – о том, как нам пришлось гоняться за спорщиком, – выставила бы его в дурном свете, а его ложь устраивала и меня, и Имра. Я решил, что Бывший воин не так уж и прост. Оставалось посмотреть, удовлетворит ли короля его объяснение.

– Он все еще истекает кровью, отец! – Мальчик подбежал к Сигтрюггу. Он указал пальцем. – Смотри.

– В-вижу. – Сигтрюгг взъерошил волосы мальчика, а затем мягко подтолкнул его. – Ступай, Арталах. Здесь м-мужской р-разговор.

Мальчик надулся, но повиновался, широко улыбнувшись мне, когда проходил мимо.

– Т-так т-ты у-убийца Бьярна.

«Странно, – подумал я, – что король заикается». Обычно недуги мешали людям править. Но не в случае Сигтрюгга. Это, наряду с тем, что он отвоевал трон у Ивара, доказывало его состоятельность. Я склонил голову.

– Да, господин.

– Яйцехват – т-твое и-имя, как мне с-сказали.

Со всех сторон послышались смешки. Имра хватил приступ кашля. Векель захохотал, как старая ведьма.

– Яйцехват, – повторил он.

Священник, шокированный, уставился в устланный камышом пол. Глаза Сигтрюгга оставались на мне. Он не улыбался. Как и Две косы; его взгляд был каменно-твердым.

Мои щеки горели – мне не нравилось это имя, ни смех, – но я не мог устроить сцену, чтобы не оскорбить короля.

– Я предпочитаю Ворон Бури, господин.

– Н-но ты же с-сжимал яйца Бьярна, п-пока он не п-потерял сознание, п-перед тем как ты его у-убил?

– Сжимал, господин.

– Тогда Яйцехватом тебя и будут звать! – Вся фраза прозвучала идеально.

Под общий хохот, стук ног по полу и крики «Яйцехват!», сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, заметил хмурый взгляд Двух кос. «Он вождь Бьярна», – догадался я.

– Яйцехват куда лучше, чем Ворон Бури. Жаль, я до этого не додумался, – прошептал Векель, подкравшийся ко мне сзади.

Если бы я не был в присутствии короля, да еще и хромой, я бы надавал ему по ушам. Острые, как у лиса, глаза Сигтрюгга все еще были на мне; он ждал ответа. Я поклонился, на этот раз глубже.

– Кто я такой, чтобы оспаривать данное королем имя, господин? Благодарю вас.

Ему это понравилось. Его внимание ненадолго переключилось на Две косы, а затем мимо меня, на воинов, сидевших на скамьях.

– П-позаботьтесь, ч-чтобы и-имущество Б-Бьярна д-доставили на «Бримдир».

Двое мужчин тут же встали и направились к двери.

– С-славная к-кольчуга с-скоро б-будет т-твоей, п-подозреваю, и х-хорошее оружие т-тоже.

Я не сказал того, что хотел: что это я выиграл вещи Бьярна, а не он. Я бы обменял все это на меч, украденный Кормаком, но такого предложения не было, так что я улыбнулся и снова поблагодарил короля.

– Мне г-говорят, – Сигтрюгг взглянул мимо меня, на Имра, – что т-ты наполовину норманн, кузнец из Линн Дуахайлла, и вместе с в-витки недавно стал частью к-команды «Бримдира».

– Да, господин.

– З-значит, ты человек Имра.

Уверенный, что это испытание, но не зная, зачем, я кивнул.

– Да, господин, я дал клятву.

Лисьи глаза Сигтрюгга скользнули мимо меня к Имру.

– Держи этого на более коротком поводке. Хольмгангов лучше избегать.

– Я понимаю, господин.

Сигтрюгг повернулся к Двум косам.

– Результат не тот, что мы ожидали, но честь соблюдена. Между вашими командами будет мир. Иначе я не допущу.

У того было кислое лицо, но он пробормотал свое согласие.

– Задача важнее ссор, – сказал Сигтрюгг Имру.

– От моих людей проблем не будет, – ответил Имр.

Сигтрюгг, казалось, был доволен. Его рука двинулась – он собирался меня отпустить, – когда раздался крик:

– Яйцехват заслуживает награды, отец!

Из глубоких теней в дальнем конце зала вышел мальчик с копной волос.

Сигтрюгг цыкнул.

– Я же говорил тебе, что это м-мужской разговор, Арталах.

– Ты могучий даритель колец, отец. – Когда Сигтрюгг улыбнулся, Арталах продолжил: – Неужели победитель хольмганга покинет твой зал с пустыми руками?

От кого-либо другого это было бы серьезным оскорблением, ставящим под сомнение честь короля. Священник нахмурился, но Сигтрюгг бросил на сына снисходительный взгляд. Его внимание вернулось ко мне.

– Я-я даритель колец, это правда. Т-ты п-получишь д-дар.

– Благодарю, господин. – Краем глаза я почувствовал восторг Арталаха. «Хороший парень», – подумал я, – «даже если его отец крив, как задняя нога собаки».

Сигтрюгг снял кольцо с указательного пальца и бросил. Сверкнув в свете лампы, оно пролетело по воздуху.

Я поймал его. Незамкнутый круг из витых серебряных прутьев, он был прост, но красив.

– Я благодарен, господин, – сказал я и снова поклонился.

Сигтрюгг махнул рукой. Я был отпущен.

– И-Имр, – сказал он. – Асгейр т-тоже.

«Асгейр – имя Двух кос», – решил я, когда он пошел с Сигтрюггом и Имром в заднюю часть зала. Священник выглядел не слишком довольным, что его оставили, но ничего не сказал. Гормлайт тоже молчала, но наблюдала.

Векель ткнул меня в спину.

– Не будем злоупотреблять гостеприимством.

Асгейр, как оказалось, и было имя Двух кос. Его также звали Гроза норвежцев. Если верить легенде, как рассказала нам потом в корчме Торстейн, он однажды перебил всю команду корабля, норманнов из Каупанга. Как я сказал Векелю, прикрыв рот рукой, ему либо помогли, либо он как-то потопил судно.

– Осторожнее с такими словами, – посоветовала Торстейн, кивком указав на остальную часть зала.

Дважды удивленный, потому что я думал, что говорю тихо, и это был второй раз, когда Торстейн была дружелюбна, я благодарно кивнул. Команда «Бримдира» занимала много скамей, но были и другие посетители.

День перешел в вечер, и мы упорно и решительно пропивали мой солидный выигрыш. Верный своему слову, Ульф вернулся от спорщика с кошелем, трещавшим по швам. Избежав верной смерти, я был в приподнятом настроении; казалось правильным повести всех в ближайшую харчевню и там проставиться всем до поросячьего визга. Большинство команды, казалось, были рады моей победе, даже если и не ожидали ее, но когда потекло бесплатное пиво, всякая сдержанность растаяла. Меня хлопали по спине, обнимали, поднимали за меня тосты, обливали пивом и говорили, что я один из них. Приятно было, надо сказать.

Ульф, заплетающимся языком после того, как осушил не менее четырех кружек подряд, сказал, что я быстро учусь. Скоро буду готов к стене щитов. Хавард заявил, что с самого начала знал, что я хороший парень. Мохнобород настоял на армрестлинге и, с отвратительной легкостью прижав мою руку к столу, под общий хохот объявил, что если я Яйцехват, то он – Яйцедав.

Смягчение агрессии Торстейн было еще одним приятным событием. Я задался вопросом, не заметила ли она, насколько я близок с Векелем? И не повод ли это сделать вывод, что если я дружу с витки, то не буду враждебно относиться к женщине, одетой как воин-мужчина.