Текст книги "Ворон Бури (ЛП)"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава восьмая

Надо отдать ему должное, Кольчуга не запаниковал. В мгновение ока он выстроил воинов в две шеренги, спиной к кузнице. Затем один из воинов, заметивший, что случилось с Кормаком, что-то сказал ему. Тот развернул коня.

– Господин!

– Сколько там норманнов? – спросил с земли Кормак.

– Шестьдесят, господин? – сказал Кольчуга. – Семьдесят, может?

Я посмотрел вниз. Лицо Кормака стало бледным, как рыбье брюхо.

Я задался вопросом, не бросил ли Локи, переменчивый, как всегда, кости в мою пользу.

Стук ног, лязг кольчуг. Звуки приближались. Замерли.

Некоторые лошади переминались с ноги на ногу, но шеренга воинов стояла твердо. Они перешептывались.

– Назовите себя! Я хочу знать, чей человек убил одного из моих.

Я узнал голос Имра. Его ирландский был ужасен, «гьок-гок», как его называли, сплошное неверное произношение и неправильные ударения, но понять было можно.

– Мы из клана Холмайн и Уи Нейллов, – сказал Кольчуга.

– Далеко же вы от дома.

– Сын короля привел нас на эту навозную кучу.

– Сын короля? – В голосе Имра слышалось недоверие. – Где он?

– Здесь! – взревел я.

– Покажись.

Я отступил назад, держа острие копья у лица Кормака.

– Встать. Лицом к стене, ближе. – Когда он повиновался, я отбросил копье и щит и выхватил сакс. Обхватив его шею рукой, я приложил лезвие к его ключице, острием к горлу.

– Мне нечего терять, понял? – прошептал я ему на ухо. – Одно неверное движение, и я с тобой покончу.

Резкий кивок.

Мы пошли вперед, обходя Кольчугу и всадников по широкой дуге.

Я чувствовал, как Кормак пожирает глазами норманнов, уставившись на Имра, стоявшего перед своими людьми. Они заполнили пространство между кузницей и ближайшим длинным домом. Впечатляющее зрелище: ряд кольчуг, шлемов и перекрывающихся расписных щитов. Я насчитал больше пятидесяти. Лица у них были жаждущие, готовые к бою. Готовые отомстить за павшего товарища.

И что лучше всего, я заметил полдюжины норманнов на крышах ближайших длинных домов, каждый с наложенной на тетиву стрелой. У половины воинов Кормака не было доспехов. Если лучники выпустят стрелы, урон людям и лошадям будет тяжелым.

– Ты, – сказал мне Имр. – Такого я не ожидал.

– Это Пугало, – сказала Торстейн.

Смешки.

– Скажи ему, кто ты, – приказал я Кормаку.

– Я Кормак Сехнайлл мак Домнайлл, из клана Холмайн и Уи Нейллов.

– Дальше, – сказал я, чуть нажав саксом. Кормак зашипел от боли. По его шее стекла капля крови.

– Мой отец – Маэл, верховный король Эриу, – сказал он.

Имр нахмурился.

– Мне плевать, кто твой папаша. Один из моих парней лежит там мертвый, с раскроенным затылком. Кто из твоих нидингов это сделал?

Ни один из всадников не шелохнулся.

Зловещий взгляд Имра вернулся ко мне.

– Что, во имя Хель, происходит?

– Сын короля пришел за собакой Финна. – Векель вышел из длинного дома Гуннкеля. – После этого все немного усложнилось.

– Рагрский витки, – сказал Кормак, насмешливо используя норвежские слова. – Я так и знал, что ты тоже здесь.

– Ничего не понимаю, – сказал Имр мне и Векелю, – а терпение мое на исходе. Объясняйте!

Векель все изложил. Как мы с ним напились до беспамятства в Манастир-Буи. Как Горностай услышал, что он назвал Ниалла по имени. Возвращение в Линн Дуахайлл, умирающий отец, пропавший меч. Наше путешествие в Дун-на-Ски и Иниш-Кро, и как мы ушли, ведомые воронами Одина. Горностай, должно быть, отправился в резиденцию верховного короля, продолжал Векель, и, по меньшей мере, поговорил с Кормаком.

Имр выглядел не слишком довольным.

– Так один из моих людей умер из-за паршивой собаки, так ты мне говоришь?

Губы Векеля скривились.

– Одним словом, да.

Имр, прихрамывая, подошел. Несколько воинов Кормака положили руки на оружие.

– Если хоть один ирландец шевельнется, – крикнул Имр лучникам, – начинайте стрелять и не останавливайтесь!

В одно мгновение все замерли, как статуи.

Имр остановился передо мной, ткнувшись лицом в лицо Кормака.

– Я тут подумываю перерезать тебе глотку и покончить с этим, – сказал он как бы между прочим, словно мое мнение не имело значения.

– Я бы не советовал. – Голос Кормака охрип от страха.

– Почему нет? Кровь за кровь. А Кальман был вдвое лучше тебя. У него на Оркнейских островах жена осталась и двое детей, которые вырастут, так и не узнав своего отца.

– Убьешь меня, и Дюфлин снова познает гнев Маэла Сехнайлла. Кровь потечет по улицам.

– Я с Оркнейских островов, – усмехнулся Имр. – Не из Дюфлина.

– Может, и так. Десять лошадей против одной, что ты человек Ситрика Шелковой Бороды. – Это был Сигтрюгг, король Дюфлина, но также человек, подвластный верховному королю. Кормак продолжил: – Если мой отец потребует, Ситрик выдаст тебя.

Это заставило Имра замолчать.

«Трудно признать, – решил я, – но Кормак храбр».

– Отрежь ему яйца, – предложил один из воинов, и лезвия топоров застучали по щитам в знак согласия.

Имр ухмыльнулся.

Помеченные рунами ногти Норн двигали нить моей жизни, и ее направление мне совсем не нравилось. Пора было взять свою судьбу в свои руки, если я смогу.

– Он не твой пленник, – громко сказал я. – Он мой.

У Имра чуть отвисла челюсть.

– Слыхали щенка!

– Что ты собираешься делать, Пугало, уйти с ним? – крикнула Торстейн. – Думаешь, от стрел убежишь?

Глаза Имра были прикованы ко мне, внимательные, как у кота, выслеживающего мышь.

– Ты его получишь, но при одном условии, – сказал я.

Кормак молчал. Он, как и я, понимал, что все лучшие фигуры на доске для тафла принадлежали Имру. Но и мой риск был не меньше. Я ставил на кон не только его жизнь, но и свою.

– И что это за условие?

Было ясно как день, что, выживет Кормак или умрет, я не смогу остаться в Линн Дуахайлле. Когда весть о моем участии дойдет до его отца, а она непременно дойдет, месть будет быстрой. Одно дело – назвать собаку Ниаллом, и совсем другое – простолюдину поднять руку на члена королевской семьи. Меня ждали разные судьбы. Утопление в болоте под плетеными решетками или, если повезет, смерть от клинка. А если не повезет – сдерут кожу заживо.

Я молча попросил Одина шепнуть словечко Локи. Затем, собрав всю свою уверенность, я сказал:

– Мы с Векелем присоединимся к твоей команде.

Это, конечно, не гарантировало безопасности, особенно если Маэл решит отомстить Имру за дурное обращение с сыном, но других вариантов у меня было немного.

Имр не рассмеялся моему предложению, и это уже было кое-что. Торстейн рассмеялась, но этого, решил я, следовало ожидать.

– Я видел тебя в деле. Ты неплохой кузнец, – сказал Имр. – А драться-то умеешь?

– Постоять за себя смогу. – В моих словах было больше бравады, чем правды. Я только что был в ситуации «либо я его, либо он меня» с Кормаком, но никогда не сражался в настоящей битве, и уж тем более не убивал человека.

Он хмыкнул, но пока не стал меня презирать.

– А ты, витки, – можешь владеть топором или копьем?

– Нет, – фыркнул Векель, и у меня упало сердце. Но он не закончил. – Однако я могу плести могущественные заклинания и читать будущее. Думаю, такие умения пригодятся такому человеку, как ты. И такой ватаге, как твоя.

Имр осклабился, напомнив мне загнанного в угол волка, скалящего зубы.

– Клянусь сиськами Фригг, ну и нахальная же вы парочка.

Я посмотрел на него и подумал, что он прекрасно понимает: я не в том положении, чтобы торговаться. Я мог убить Кормака и тем самым отомстить за отца, но люди верховного короля тут же сели бы мне на хвост. Отпустить его, толкнуть к его воинам, тоже вряд ли гарантировало бы мне пощаду. Уплыть на «Бримдире» было лучшим выходом, но Имр должен был счесть это стоящим.

Он дал мне потомиться в неведении целую вечность. А потом просто бросил:

– Хорошо.

Я уставился на него с открытым ртом, как сын Гуннкеля, который так и не пришел в себя после удара быка по голове.

– Давай сюда князька, пока я не передумал, – приказал Имр.

Я отпустил Кормака и толкнул его в спину.

– Однажды я приду за тобой, – сказал я.

Уверенный, я думаю, что Имр намерен его убить, он не ответил, но его взгляд, брошенный на меня через плечо, был полон чистейшей желчи.

Имр даже не вытащил оружия, настолько он был уверен в себе.

– У меня к тебе простое предложение, господин. Никакой мести ни мне, ни кому-либо из моей команды за то, что здесь произошло, не будет. Даешь слово?

– Даю.

– Поклянись Белым Христом.

Кормак повиновался.

Имр удовлетворенно хмыкнул.

– И еще одно.

Кормак выглядел таким же воодушевленным, как человек, которому поднесли миску со свежей рвотой.

– Что еще?

– Мне нужен тот, кто убил Кальмана.

Кормак не ответил сразу. Лицо Кольчуги потемнело. Я заметил, как Шрам искоса взглянул на румяного воина, который вдруг проявил жгучий интерес к гриве своей лошади.

– Живо, – сказал Имр, и в его голосе прозвучало железо.

Кормак помедлил, затем указал на румяного воина, который в ужасе поднял голову.

– Убейте его, – крикнул Имр, и шесть тетив звякнули.

Утыканный стрелами в грудь и спину, убийца Кальмана рухнул с коня. Он издал несколько булькающих звуков и затих.

– И все кольчуги твоих людей, – сказал Имр.

Вскоре у ног Имра лежало девять кольчуг. Он также забрал четыре меча и, казалось, был доволен.

К Кормаку вернулась толика храбрости.

– Мой отец будет в гневе, – сказал он Имру.

– Я с тобой дурно не обращался. А что до доспехов и оружия, считай это кровавой ценой за Кальмана. Твой отец это поймет.

Кормак нахмурился, но промолчал.

«Вот мой шанс», – решил я. Я почти произнес слова: «Мой меч – я хочу его вернуть», – но инстинкт запечатал мне губы.

Словно Кормак прочитал мои мысли. Он полуобернулся, стараясь выглядеть неприметно.

Внимание Имра тут же переключилось на него.

– А клинок-то у тебя знатный.

– Подарок отца. – Взгляд Кормака встретился с моим. С таким ангельским видом, будто и масло во рту не растает. Мне захотелось врезать ему по лицу, потому что он знал то же, что и я. Если Имр заберет меч, он оставит его себе.

– Отца, говоришь?

– Верховного короля Эриу, да. – Слова были произнесены с нажимом. – Он был бы весьма раздосадован, узнав, что его отняли у меня силой.

Имр взвесил свою алчность и то, как далеко он может зайти с Маэлом, а затем пренебрежительно махнул рукой.

– Не нужна мне такая безделушка.

Подбородок Кормака опустился, скрывая ухмылку.

Я подавил гнев. Пусть негодяй пока оставит его себе. Забрать меч, когда он будет умирать, – вот что завершит мою месть.

Получив от Имра разрешение уйти, ирландцы ускакали прочь. Кормак бросал на меня через плечо злобные взгляды.

Не обращая на него внимания, я молился Одину, который одобрил мою находку, и просил его дать мне шанс отомстить за отца. Вернув клинок, я буду чтить бога каждым убитым им человеком.

Имр решил не ждать утреннего прилива. Лучше уйти сейчас, сказал он, и какое-то время грести, чем обнаружить, что Кормак вернулся с воинами, скажем, из Кногбы. То, что он поклялся своим богом, еще не означало, что его отец оставит все как есть. Такое было вполне возможно. Мы с Векелем поспешили к Диармайду, чтобы попрощаться с Асхильд.

Ужаснувшись моему рассказу, она спросила, не устроит ли Кормак набег, не заберет ли людей в рабство. Я сказал ей, что это крайне маловероятно. Вмешался и Векель. Жители Линн Дуахайлла ничего не сделали, сказал он, и уж тем более Асхильд, Диармайд и его семья. Поможет и защита Тора и Одина. Ее гневный ответ был, что ей не нужна никакая божественная помощь, кроме помощи Христа, и что на самом деле мы понятия не имеем, придет ли Кормак.

– Если бы ты не взял Ниалла в Манастир-Буи, – запричитала она, – и если бы вы с Векелем не пошли в Иниш-Кро, ничего бы этого не случилось!

Когда Векель сказал, что Норны плетут, как им заблагорассудится, она велела ему заткнуться. Потрясенный, он повиновался. Редко можно было увидеть, как его заставляют замолчать, но в гневе у моей сестры язык был остер.

Затем Асхильд набросилась на меня, требуя ответа, есть ли у меня что сказать по делу.

Я кисло заметил, что Кормак все равно убил бы нашего отца, и что я не пытался навлечь беду, а хотел отомстить за него.

– И посмотри, к чему это привело! – выпалила она, яростно утирая слезы. – Ни к чему! Из-за твоей гордыни ты теперь беглец, братец. И не только это; все, кто живет в Линн Дуахайлле и его окрестностях, теперь должны жить в страхе. Убил бы ты этого Кормака где-нибудь далеко от дома!

Побежденный, пристыженный, не находя ни крупицы утешения, потому что она была права, я пробормотал что-то о том, что «Бримдиру» нужно отплывать с приливом.

– Иди, – сказала она. – Иди.

Я хотел обнять ее, но она оттолкнула меня.

– Позаботься о собаках, – сказал я. Взять их на драккар не было никакой возможности.

Она шмыгнула носом.

– Конечно. Они не будут страдать из-за твоей глупости.

С тяжелым сердцем я извинился перед Диармайдом, который сказал, что сделанного не воротишь, и что я не должен беспокоиться о моей сестре.

– Она мне кровная родня, – сказал он, – или скоро ею станет.

Я поблагодарил его, чувствуя себя еще хуже. Я пропущу их свадьбу, и теперь мне нечего было подарить. Пообещав, что пришлю что-нибудь подходящее, я пожал ему руку и, обняв Мадру и Ниалла, ушел.

Прежде чем мы вышли в море, Имр заставил нас присягнуть ему на верность. Мне было не по себе связывать себя клятвой с морским волком, которого я едва знал. Под взглядами всей команды, с их серьезными лицами, было ясно, что клятва не подлежит обсуждению, а оставаться в Линн Дуахайлле я был не готов, так что я произнес слова и поцеловал рукоять меча Имра. Векель сделал то же самое, но потом шепнул, что его обеты, данные духам, имеют большую силу. Что он имел в виду, он не объяснил, а я не спросил.

С самого начала я изо всех сил старался запомнить имена и понять, кто есть кто в команде. Первым я узнал Ульфа, моего товарища по веслу, добродушного парня, который казался почти не на своем месте в отряде воинов. Его друг Хавард был высоким, язвительным мужчиной, чьи длинные, нескладные конечности, очевидно, и были причиной того, что его звали Цапля. Клегги с кривыми ногами носил прозвище «слепень» – не знаю почему – и любил петь. Коренастый и мускулистый Одд Углекус имел устрашающе подпиленные зубы, что заставило меня задуматься, почему у него прозвище человека, любящего сидеть у огня. Я не спросил. Самый крупный воин в команде, Мохнобород, чье настоящее имя было Торир, был на три ладони выше меня. Он был безмерно влюблен в свою внешность и вечно расчесывал волосы и бороду. Я благоразумно промолчал. Я также знал Хравна по прозвищу Ключ от Гавани, который без всякой просьбы поведал мне о своей способности незаметно проникать в порт и угонять корабли. Он был о себе высокого мнения, это было ясно, но и это я оставил при себе.

Плавание на юг, к Дюфлину, началось неплохо. Не имея никакого морского опыта, кроме рыбалки у берега на курахе из тюленьей шкуры, я ожидал, что хорошая погода и спокойная вода обеспечат гладкий переход. Нас с Векелем поставили на весла. «Грести не так уж и плохо», – решил я; к тяжелому труду я привык. Техника гребли была не так проста, но с помощью Ульфа я справился. Векель, сидевший на сундуке рядом с Торстейн, выглядел так, словно выпил скисшего молока, но тоже греб.

Мы отошли недалеко. Может, на пять полетов копья от берега, весла убрали, и развернули огромный желто-черный парус. То, что в Линн Дуахайлле казалось легким ветерком, в открытом море было сильнее, и вскоре «Бримдир» уже рассекал волны. Деревянные балки гудели, канаты натянулись, и весь корабль пришел в движение. Постоянное движение. Вверх, вниз, вверх, вниз, теперь немного накренившись влево, а теперь вправо.

Вцепившись в основание драконьей головы на носу и глядя вперед, Векель восторженно закричал, как маленький ребенок, получивший заветное желание. Я хотел присоединиться к нему, но от качки у меня закружилась голова. К тошноте добавился запах смолы и овечьей шерсти, и я бесцельно заметался, желая волшебным образом оказаться на твердой земле.

– Тошнит? – спросил Ульф.

Я кивнул. От легкого движения тошнота только усилилась.

– Вырви, вот мой совет. – Он изобразил, как сует два пальца в глотку. – С пустым желудком лучше, понимаешь?

Его жест стал последней каплей. Я бросился к борту и перегнулся. Хлеб, который дала мне Асхильд, и все остальное вышло наружу. Несчастный, я висел там, глядя на сине-зеленую воду, пока непроизвольные позывы не прекратились. Я вытер слюну рукавом туники и обернулся. На меня бросили несколько понимающих взглядов, Торстейн ухмыльнулась, но, к моему облегчению, больше никто не обращал внимания.

– Это пройдет? – спросил я Ульфа.

Он оторвался от игры в тафл, в которую играл с Хавардом.

– А?

– Тошнота – она проходит?

– Со временем.

– Не всегда, – сказал Хавард. – Помнишь Гиарда? Он блевал в любую погоду. Не стоило ему вообще в море ходить.

– Он это делал, чтобы сбежать от жены, – сказал Ульф. – Она была настоящей мегерой, вечно его пилила. «Овцы накормлены?»

Хавард усмехнулся.

– «Ты прибил новую петлю на ту дверь?»

– «Почему крыша все еще течет?»

– «Нам нужно больше дров».

Было ясно, что Гиарду доставалось от товарищей по веслу по полной программе.

– А где он сейчас? – поинтересовался я.

Шутки прекратились.

– В Вальхалле, – сказал Ульф. Это был пиршественный зал Одина, где собиралась половина павших воинов.

Несмотря на тошноту, я успел язвительно подумать, что Торстейн могла бы спросить, откуда им знать, что она не отправился в огромный чертог богини Фрейи, Сессрумнир. Туда попадала другая половина погибших воинов. Туда, как я подозревал, попадали и такие как Торстейн.

– Мне жаль… – начал я.

– Не стоит. Ему там хорошо, я уверен, – сказал Хавард, взглянув на Ульфа.

– Потому что жена ему на ухо не жужжит!

Они оба рассмеялись, как смеются люди, проведшие годы в компании друг друга. Я тоже рассмеялся, но неловко.

Оставив их за игрой, я направился к Векелю, все еще стоявшему на носу. Я прислонился к борту рядом с ним и сосредоточился на горизонте. Он молчал, а мне, с моим бурлящим желудком, говорить не хотелось. Я мечтал увидеть Дюфлин, знать, что мои мучения скоро закончатся. Однако до цели был еще день пути, как сказал Имр. Я закрыл глаза, словно это могло ускорить время. Вздрогнув от резкого приступа тошноты, я снова открыл их и устремил взгляд на далекую линию, где небо сходилось с морем. К моему удивлению, вскоре желудок успокоился. Я вздохнул с облегчением.

– Лучше? – спросил Векель.

– Ага. Смотреть на горизонт помогает.

– Тогда продолжай.

– Финн! Витки! Тащите сюда свои задницы. Это вам не прогулочный корабль. – Это был Имр, и он звучал нетерпеливо.

Векель, похоже, тоже понимал, что наше положение на «Бримдире» далеко не прочное, потому что он не возражал ни против того, чтобы откликнуться на зов, ни против того, чтобы потрошить свежую рыбу на ужин. От меня было мало толку: сильный запах вызывал неконтролируемые рвотные позывы, от которых у меня подкашивались ноги и я покрывался потом. Векель велел мне отойти к борту и снова смотреть вдаль. Я с радостью повиновался.

– От тебя мало толку, а, Пугало? – Это был знакомый хрипловатый голос.

Я не повернул головы.

– Торстейн, я не хотел тебя обидеть.

Ответа не последовало, но и резкой отповеди тоже.

– Я не буду называть тебя… – я подыскивал нужное слово и не нашел, неловко добавив, – то есть, я буду относиться к тебе так же, как к Векелю или к любому другому.

Никакого ответа, лишь тихий шорох, когда она отошла.

Я воспрял духом. По сравнению с нашими предыдущими стычками, эта прошла хорошо. Я надеялся, что так будет и дальше. У меня и так хватало врагов – и, без сомнения, еще будет, – чтобы добавлять в этот список членов команды.

Глава девятая

Дюфлин, восточное побережье Эриу

Я смотрел на деревянный частокол, идущий вдоль южного берега устья реки, и на дома за ним. Я никогда не видел их так много. Десятки, а если улицы, уходящие от ворот, тянутся далеко, то и сотни. «Значит, тысячи людей», – решил я. Эти цифры намного превосходили самые большие толпы, к которым я привык, на Бяльтане, празднике начала лета. Это немного пугало.

– Впервые в Дюфлине? – спросил Хавард.

– Конечно, – сказал Ульф. – У него глаза как блюдца.

– Он большой, – сказал я, раздосадованный тем, что меня так легко прочитать.

– Дюфлин – ничего особенного, – фыркнул Имр. – Если хочешь увидеть впечатляющее место, поезжай в Миклагард.

– Ты был в Великом Городе? – Я слышал о нем только в третьих или четвертых руках. Миклагард имел статус мифа. С трудновообразимым населением в полмиллиона человек, он раскинулся на огромной территории. Многие здания были построены в масштабах, в которые также было трудно поверить. Его рынки были полны экзотических специй, шелка и атласа. Там можно было купить клинок дамасской стали, качеством даже лучше франкского. Там можно было купить лучших в мире лошадей и самых красивых рабынь. Это также были ворота в священный город Йорсалир, где бок о бок жили иудеи и арабы. Люди путешествовали из Миклагарда и дальше, в восточный Серкланд и за его пределы, в сказочные края, где делали шелк.

Ульф ткнул меня в бок.

– Разве по его штанам не видно?

– Они не из Миклагарда, дурак, – сказал Имр.

– Серкланд, Миклагард, Йорсалаланд – все одно, – заявил Ульф. – Летом жара невыносимая, зимой яйца отмерзают…

– Это не одно и то же, ты, бык огромный. Ты проезжаешь через часть Серкланда, чтобы попасть в Великий Город, у которого есть свои земли. Я не был в Йорсалаланде, но он еще дальше, на берегах Средиземного моря.

Ульф продолжал, не переводя дыхания:

– …полно дикарей, которые хотят украсть все, что у тебя есть, или убить тебя, или и то и другое.

– Хазары не так плохи, как печенеги, – сказал Имр. – И знайте, греки в Миклагарде и нас дикарями зовут. Научишься распознавать их взгляды, даже когда они с тобой торгуются.

Ульф хмыкнул.

– Я бы им мозги вправил.

– Без оружия не вправил бы, – сказал Имр. – Отбирают его у ворот, да и пускают не больше полусотни норманнов за раз.

– Бьюсь об заклад, у тебя и твоих товарищей по веслу саксы были припрятаны, – с подмигиванием сказал Хавард. – За поясом, а, или повыше на бедре, у самых яиц?

– Были, но скажу тебе, драться в Великом Городе не стоило. Поймает городская стража – распнут.

– Как иудеи Белого Христа?

– Именно так, если эта история правдива. Мерзкая смерть. Три дня может уйти у сильного человека, чтобы перейти по мосту Биврёст, если ему дают еду и воду.

– Я бы посидел под таким крестом, – сказал Векель, материализовавшись рядом со мной. – Сейд там был бы сильный.

Хавард потер свой амулет в виде лошадиного зуба; Ульф отвернулся. Даже Имру, казалось, это было неприятно.

Я отогнал собственный страх.

– Спорим на кувшин пива, что ты не выдержишь запаха.

– По рукам, – сказал Векель, схватив меня за руку, – хотя не уверен, когда мы в следующий раз увидим распятие.

– Не скоро, – с чувством сказал Хавард. Все рассмеялись.

– Ты бы поехал в Миклагард еще раз? – спросил я Имра.

– Еще раз? – вскричал Хавард. – Я бы лучше привязался к хвосту коровы и был затоптан до смерти, чем поехать туда хоть раз!

Я проигнорировал его.

– Может, однажды, – сказал Имр. – Ты бы поехал?

– Не раздумывая.

– Тогда учись драться, кузнец. Это трудный путь.

Я кивнул.

– Ульф сказал, что научит меня.

– Я скоро проверю тебя, посмотрю, как успехи.

Довольный, но и встревоженный – я не видел Имра в бою, но, чтобы быть вождем этих морских волков, он, вероятно, был очень искусен, – я пробормотал благодарность.

– Спустить парус! Как только закончите, хочу, чтобы весла были наготове, – приказал Карли. Карли Коналссон – так его звали полностью, что говорило о том, что его отец был ирландцем, Коналом. Это наводило на мысль, что не вся команда Имра была с Оркнейских островов или из Лохланна, земли фьордов и гор, где вырос мой дед.

Я так спешил, что не обратил внимания и чуть не сунул наше весло не в ту уключину. При этом я помешал Торстейн и Векелю выставить свои. Под проклятия Торстейн, заполнившие мои уши, я смущенно просунул конец весла в соседнее отверстие.

– В следующий раз ищи руну, – сказал Ульф.

Я уставился. Над креплением сдвижной крышки уключины была вырезана руна – стрела, направленная вверх. Я не много мог прочитать, но свои руны знал.

– Тюр, – сказал я. – В честь однорукого бога. Раньше не замечал.

Мгновение спустя крик Карли заставил нас всех выставить весла. Стараясь не совершить еще одну ошибку, я последовал примеру Ульфа. Тянуть весло к животу, погружая другой конец глубоко в воду. Толкать вниз и назад по бедрам, поднимая его, мокрое, высоко в воздух. Поднимать руки и снова тянуть.

– Спой нам песню, входя в порт, Клегги, – сказала Торстейн.

– Давай! Спой хорошую, Клегги! – Другие поддержали одобрительным гулом.

Клегги ухмыльнулся и начал нараспев:

– Не говори «хорош был день»… – это пока мы гребли.

– …пока не сядет солнце! – Ответ, когда весла снова поднялись из воды, был оглушительным.

– Не говори «честна жена»…

– …пока не похоронишь! – взревела остальная команда. Даже Имр присоединился.

– Не говори «хороший меч»…

– …пока не испытаешь!

– Не говори про девку хуль…

– …пока не выдашь замуж!

– Не говори «лед толст и крепок»…

– …пока не перейдешь!

– Не говори «отменный эль»…

– …пока все не пропьешь!

По команде Карли весла убрали, и «Бримдир» направился к берегу. Он провел нас мимо устья небольшой речушки, впадавшей в более крупную реку Руиртех у самого моря. Немного дальше находился знаменитый черный пруд, по-ирландски «дувлинн», давший городу название. Это было идеальное место для стоянки кораблей, но, судя по крикам пары мужчин в небольшом рыбацком курахе, оно было занято.

Вместо этого Карли велел нам грести против течения Руиртеха, направляя нас вдоль южного берега, пока не появилось место между кнорром по левому борту и аккуратным, меньшим по размеру драккаром по правому. На нас бросали взгляды слева и справа, и они были заметно разными. Нейтральные, искоса или избегающие с кнорра; жесткие, замкнутые, даже враждебные с драккара. Не желая неприятностей, я не смотрел ни на тех, ни на других.

Двадцать человек из команды спрыгнули в воду по бедро; поймав веревки, брошенные Карли и его правой рукой, Олафом Две-брови, они подтянули корабль ближе и крепко привязали концы к валунам, положенным там для этой цели. Желая поскорее сойти на берег, я пробрался мимо драконьей головы, снятой при приближении к земле, к носу.

– Куда собрался, парень? – Голос Двух-бровей был громовым.

Я обернулся.

– Что?

– Это Дюфлин. Будет дождь, если не сейчас, то ночью. – Он грубо указал на парус. – Это наша крыша.

Извинившись, поскольку я не хотел наживать себе врагов ни в лице Двух-бровей, ни кого-либо еще, я вернулся помочь. Векель тоже, довольно кротко. Влажный от морского воздуха, сделанный из шерсти, огромный прямоугольный парус, должно быть, весил как шесть человек.

«Или как три, – высказал мнение Ульф, – если ты размером с Мохноборода».

Мачту опустили, мы держались в стороне, пока снимали замок мачты, но затем присоединились к двум десяткам других, когда огромное бревно подняли с кильсона и фиш-тимберсов, а затем уложили на палубу, между морскими сундуками воинов.

Мы вернулись к парусу. Я снова все сделал не так, неуклюже мешаясь, пока другие перетаскивали его через корабль, а затем разворачивали вдоль верхнего пояса обшивки. Векель, более ловкий, чем я, показал мне, как его нужно крепить, пропуская кожаный ремешок через регулярные отверстия по краю паруса и дальше, через каждую четвертую уключину. Каждый ремешок крепился петлей и роговым колышком.

– Кто тебя этому научил? – прошептал я.

– Торстейн.

Я взглянул на него, когда он ставил вертикально, один за другим, деревянные брусья, поднимавшие центр паруса, превращая его в шатер.

– Она с тобой дружелюбна?

– Не уверен, что Торстейн вообще бывает «дружелюбной», – сказал Векель. – Но она со мной разговаривает.

– Замолви за меня словечко, а?

– Положил на нее глаз?

– Ара, ну и грязные же у тебя мысли! Нет, я просто с самого начала с ней не поладил. Нет смысла наживать врага под боком.

– Не переживай особо. Лай у Торстейн громче, чем укус.

– Ты с ума сошел? Я видел ее с Мохнобородом.

Эти двое устроили тренировочный бой во время плавания, топор и щит против топора и щита. Лезвия были обмотаны кожей, на них также были кольчуги, они уворачивались и уклонялись, каждый пытался бородкой своего топора вырвать щит другого из рук или внезапно толкнуть, чтобы вывести из равновесия и отправить противника задницей на палубу. Никто из них не бился в полную силу, это была скорее разминка, но, наблюдая за ними, я понял, насколько искусны эти двое, не говоря уже о глубине моей собственной неопытности.

– Готово, – сказал Карли, и его суровое лицо расслабилось. – Я в таверну, и выпью столько пива, сколько влезет в мой живот.

Громкое одобрение встретило это замечание. Имр тут же заговорил. Десять человек должны были остаться, чтобы помешать потенциальным ворам забраться на борт. Люди ворчали и спорили, но недолго, и когда по кругу пошел кожаный мешочек на завязках, каждый вытащил по камню. Внутри было десять белых, объявил Карли; остальные были черными.

Имр не стал дожидаться. Надев толстые серебряные браслеты и великолепную фибулу на плащ, он отправился на аудиенцию к королю Сигтрюггу. Четыре воина – Торстейн, Мохнобород, Хравн Ключ-от-Гавани и Одд Углекус – пошли с ним. «Это, должно быть, его лучшие люди», – прошептал я Векелю.

Мастерство Торстейн и Мохноборода было очевидно. Двое других были явно из того же теста. Я решил держаться от всех четверых подальше.

Торжествующе потрясая черным камнем, Хавард протянул мешочек.

– Твоя очередь.

Я взял его, думая, что будет в моем духе, впервые в Дюфлине, и вытащить белый. К моей радости, камень, который я выбрал, оказался глянцево-черным. Он напомнил мне о шарике из стекла, которым мать разглаживала ткань.

Следующим была очередь Векеля.

– Черный! – Он с триумфом поднял свой камень.

К его досаде, камень Ульфа оказался белым. Он повернул голову, и нутро мое взвыло: сейчас потребует поменяться.

– Пойдем, – сказал я Векелю, едва заметным кивком указав на Ульфа.

Он понял меня. Не обращая внимания на крики Ульфа, я поспешил к носу корабля и перекинул ногу через борт.

– Финн!

– Я принесу пива, Ульф, не бойся! – С беззаботным взмахом руки я спрыгнул в грязь.

Векель был тут как тут.

– Я думал, ты хочешь со всеми ладить.

– Я не останусь на борту, – сказал я, не обращая внимания на то, что сам же нарушил свой совет.

– Ульф заставит тебя поплатиться на тренировке. Остальные тоже заметят.

– Об этом я подумаю завтра. – Полный юношеского задора, я хотел сейчас же вкусить прелести Дюфлина. Правда, грязь, брошенная веревка, гниющий шерстяной парус и овечья туша передо мной не слишком вдохновляли. Как и горстка рабов с жалкими лицами и связанными веревкой запястьями, ожидавших погрузки на соседнее судно. Не обращая внимания на вонь от человеческих и животных отбросов, я решил, что сам город будет чудом.