Текст книги "Последний пророк"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
– Моя тетя говорит, что я была очень своенравным ребенком, часто не слушалась. В ту ночь, когда я обожглась, я играла на кухне. Она говорит, что тогда мне велели идти в кровать, но я отказывалась. Беттина утверждает, что когда я оступилась и ударилась о печь, это так меня наказали за то, что я была непослушной маленькой девочкой.
Элизабет нахмурилась. Слово «непослушная» Фарадей никогда не произносил, говоря о своей дочери. И никогда она от него не слышала таких слов, как «своенравный» или «капризный».
– Мой отец ушел от нас после этого случая, – сокрушалась Моргана. – Моя тетя никогда не описывала мне его подробно, но я думаю, что он оставил нас, потому что не мог больше мириться с моими выходками. Он был ученым. Спокойный человек. И не мог больше выносить в своем присутствии такого шумного и беспокойного ребенка, как я.
Элизабет начала беспокоиться. Какими историями тетя кормила свою племянницу? Почему она хочет, чтобы Моргана жила с тяжелым чувством вины и стыда?
– Знаешь, – задумчиво проговорила Элизабет, – пластическая хирургия может все исправить. В наши дни пластические хирурги творят чудеса. Хирург возьмет тонкий слой кожи с какого-нибудь места на твоем теле и пересадит его на твой лоб. Поверь, после этого шрам будет почти невидимым.
– У нас никогда не будет столько денег, чтобы оплатить операцию. И сам шрам меня не беспокоит, – прошептала Моргана и добавила: – Нет, на самом деле. – Конечно, было бы здорово жить без дефекта. Тетя Беттина постоянно напоминает ей, чтобы она не забывала прикрывать шрам. Моргана обычно слышала сдержанный кашель, а когда она поворачивалась, тетя жестом показывала ей на лоб, и Моргана тут же прикрывала ужасный шрам.
– Моргана, – Элизабет почувствовала, как ее тянет к этой девушке, которая была дочерью Фарадея и сестрой Гидеона, – ты слышала о книге Натаниэля Готорна «Алая Буква»?
– Слышала, но не читала.
– Найди, если сможешь, и прочти, – посоветовала Элизабет и решила на этом остановиться; пора уходить. Она поискала глазами Гидеона, но его не было видно.
– Вы знаете, что меня беспокоит? – спросила Моргана, встав и посмотрев по сторонам в поисках мальчика. Она надеялась, что он не забрел слишком далеко. Чуть поодаль, высоко в небе, кружили грифы. – В этой местности все знают историю о старом старателе по имени Джон Лэнг, который повесил на двери своей лачуги записку: «Скоро вернусь». Его мумифицированное тело нашли в пустыне спустя два месяца. Мужчины прокладывали в пустыне дорогу и нечаянно натолкнулись на его тело в зарослях куста. Он был прикрыт холщовым покрывалом, как будто спал, а рядом были угли от его костра и даже кусок бекона, завернутый в бумагу. – Она посмотрела на Элизабет умоляющим взглядом. – Это произошло всего шесть лет назад, доктор Делафилд. Мужчина, хорошо знающий эту местность, ушел в пустыню и там умер. Все говорят, что, скорее всего, он замерз. И меня часто посещают мысли, а что, если мой отец кончил также, и его тело где-то здесь лежит, никем не погребенное?
– Я думала, что он уехал в Мексику, – начала Элизабет, но быстро спохватилась: – Я хочу сказать, что один из постояльцев гостиницы…
– Все в порядке. История моего отца – это часть местной культуры. Все говорят, что он удрал в Мексику с какой-то женщиной. Может быть, это так. Но если это правда, я никогда не прощу его. А если эти истории – вранье?
Такое же подозрение закралось и в душу Элизабет. А потом новая идея пришла ей в голову: может, надо отправиться на его поиски?
Уехать в Мексику таким, способом и жить там, на чужбине, двенадцать лет – это на него непохоже. Даже на Смит-Пике, находясь вдали от дома, он ездил в Барстоу, чтобы отправить им телеграммы. Она подумала: а не нанять ли ей частного сыщика из агентства Пинкертона? Это идея ей очень понравилась. Интересно, предпринимала ли Беттина хоть какие-нибудь попытки найти Фарадея или просто смирилась с его исчезновением?
– А ты ничего не знаешь об отце, – осторожно спросила Элизабет, – кроме того, что он был врачом и художником?
– У меня сохранились лишь ранние воспоминания. Мы с ним были очень близки. Когда он исчез, мне было десять, и после этого тетя Беттина никогда не разговаривала со мной о нем. Она не сохранила ни одной его фотографии, ни одного его письма. Она говорила только об одном – отец отправился в пустыню за золотом.
Элизабет посмотрела на Моргану, вспомнив, что Фарадей вел дневники и записывал все, что узнавал в путешествиях.
– Ты хочешь сказать, – начала Элизабет, и ее брови изогнулись в изумлении, – что у тебя нет ничего, что принадлежало твоему отцу?
– У нас даже нет ни одного изделия из его керамической коллекции. Тетя Беттина продала все, чтобы вложить деньги в гостиницу.
Элизабет потеряла дар речи. Богатое и бесценное наследие Фарадея Хайтауэра исчезло! Но почему его жена так легко избавилась от его вещей, если она надеялась увидеть его снова?
Теплый ветерок трепал рукава и юбку Морганы, и они обе размышляли над тем, куда подевался Гидеон, а пятнистая ящерица, разместившись на соседнем камне, наблюдала за двумя существами, что вторглись на ее территорию. В эти минуты Элизабет приняла решение. Не имеет значения, что делал Фарадей, покинув Смит-Пик. Теперь необходимо, чтобы его дочь узнала о нем правду. Она должна знать, каким праведным человеком и талантливым художником был ее отец.
– Моргана, – медленно сказала Элизабет, затушив сигарету в песке и завернув окурок в носовой платок, потом она выбросит его в гостинице; эту привычку она выработала в себе за годы исследований в пустыне, поддерживая участок археолога чистым. – Я хочу сделать тебе одно признание.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы:
– Я когда-то знала твоего отца, но не близко.
Моргана широко открыла глаза:
– Знали?
Элизабет пошла к автомобилю, открыла заднюю дверцу, вынула пакет, завернутый в бумагу и обвязанный веревкой. Вернувшись, она вручила пакет Моргане:
– Вот для этого я и приехала сюда – отдать это твоему отцу. Но когда я узнала, что он исчез двенадцать лет назад, я не представляла, что мне с этим делать. Думала, отдать ли его тебе или уехать, не сказав ни слова.
Моргана лихорадочно размотала пакет, сорвала с него бумагу. Это была книга «Индейская наскальная живопись юго-запада Америки» с фотографиями индейских пиктографий на суперобложке.
– Когда мы познакомились с твоим отцом, – продолжала Элизабет, – я занималась тем, что фотографировала исчезающие наскальные рисунки местных индейцев. Фарадей жил в нашем лагере какое-то время и рисовал эскизы. Когда я готовила к изданию эту книгу, вместе со своими фотографиями я решила включить в нее и некоторые работы твоего отца.
Моргана бережно открыла книгу, перевернула титульный лист и, увидев первую фотографию, замерла от восторга: на снимке была исследовательская группа на Смит-Пике. В центре стояли Элизабет и Фарадей. Задыхаясь от волнения, Моргана спросила:
– Это мой отец? Ну, да, здесь, под фотографией, написано.
Элизабет закусила губу. Теперь нужно быть осторожной. Хотя она как можно быстрее хотела уехать из Твентинайн-Палмс, отгородившись дорогой, горами и милями от двух женщин, которых бросил Фарадей, она не могла допустить, чтобы девушка ничего не знала о своем отце.
– Моргана, твой отец не отправился на Запад искать золото. Он искал Бога. Твой отец был глубоко религиозным человеком. Разве ты этого не знала? Когда умерла твоя мать, он потерял веру в Бога. Он буквально исколесил весь мир, пытаясь найти ответы на мучившие его вопросы, а когда услышал о древнем народе индейских шаманов, которые проживали где-то здесь, на юго-западе, отправился по их следу, приведшему в эту пустыню.
Моргана слушала ее с широко открытыми, серьезными глазами.
– Мой отец находился в духовном поиске?
– Поначалу, но потом он увлекся индейской культурой. Он хотел зарисовывать и сохранять все, что видел.
– Я помню это! – вскрикнула Моргана. – Я обычно сидела у окна, а когда видела, что он подъезжает к дому, выбегала к нему навстречу. Он всегда привозил мне подарки, а потом рассказывал услышанные им истории и показывал красивые рисунки.
Когда Элизабет увидела, с каким трепетом Моргана переворачивает страницы и кончиками пальцев нежно прикасается к иллюстрациям рисунков ее отца, а лицо ее при этом озаряется благоговением и интересом, ей стало грустно, ведь только эта книга осталась у Морганы от отца. Это все, что сохранилось от Фарадея.
Она подумала, что это должно было произойти. Пришло время дочери узнать правду о своем отце и получить последнее напоминание о нем. Пожалуй, Гидеону, как и Моргане, тоже пора узнать правду.
Гидеон помогал Элизабет готовить в печать эту книгу. Он знал все о человеке, который однажды появился в лагере на Смит-Пике и спас жизнь профессору Кину. Гидеон помогал матери выбирать фотографии для книги: улыбающиеся рабочие, трапеза у костра, лаборанты, склонившиеся за микроскопами, и мама, стоящая у стены каньона с мужчиной по имени Фарадей Хайтауэр и рассматривающая вместе с ним наскальные рисунки (хотя при внимательном рассмотрении можно было заметить, что на самом деле они глядят в глаза друг друга).
Для своего возраста Гидеон, хотя и выглядел маленьким, был очень умным мальчиком. Элизабет тщательно оберегала его чувства, но он быстро сопоставил факты, отсчитал от своего дня рождения девять месяцев и пришел к выводу, что как раз в то время его мама с исследовательской экспедицией находилась в далекой пустыне. Все студенты были намного ее младше, а профессор Кин – нездоров и слаб, оставался только незнакомец по имени Хайтауэр.
Когда Моргана увидела репродукцию его золотой оллы, она закричала:
– Это он! Золотой кувшин, мой отец нашел его в Пуэбло-Бонито! Мы с ним, бывало, часами рассматривали его и гадали, что означает этот узор. О, доктор Делафилд, это просто восторг!
– Эта черно-белая фотография не передает всей его красоты. Нужно видеть цвета, чтобы полностью оценить его совершенство. А его цвет – это что-то наподобие золотого персика. Ты знаешь, как твой отец называл его? Цвет надежды.
– Цвет надежды, – пробормотала Моргана и кончиками пальцев провела по фотографии, следуя по линиям хаотичного узора, и вспомнила проведенные с отцом дни, золотые дни, золотые, как и сам кувшин.
Она перевернула страницу и увидела знакомое ей лицо.
– Эта девушка! – воскликнула она. – Я считала, что придумала ее, но вот она – девушка из племени хопи с татуировкой на лбу. Теперь я вспоминаю! Мой отец сказал, что мы с ним родом из одного тайного племени, из племени Плюшевого Медведя.
Элизабет увидела в улыбающихся глазах Морганы слезы, девушка промокнула их носовым платком. И тогда Элизабет решила рассказать Гидеону правду, когда они будут одни, далеко отсюда, может быть, в Колорадо, не дожидаясь, пока они найдут новое жилье в Меса-Верде. Она попросит его ничего не говорить Моргане, его сводной сестре. Моргане лучше об этом не знать, по крайней мере сейчас. «Отец Морганы бросил ее, Гидеон», – так она скажет сыну. «Рассказать Моргане, что у ее отца еще была связь на стороне и у него есть внебрачный ребенок – значит, насыпать ей соль на рану». И Гидеон, как маленький джентльмен, поступит благородно и защитит оскорбленные чувства Морганы.
– Почему бы нам ни вернуться в гостиницу прямо сейчас? – осторожно спросила Элизабет. – Книгу оставь себе. Ты сможешь наслаждаться ею. Нам с Гидеоном нужно ехать.
– Доктор Делафилд, вы думаете, мой отец был сумасшедшим?
Элизабет пристально посмотрела на нее:
– Прошу прощения?
– О моем отце здесь ходят легенды. Местные жители звали его «Хэйуаер». Они говорили, что он был сумасшедшим. Доктор Делафилд, я неделями рыдала, когда он не вернулся в последний раз. Я часами просиживала в саду и следила за дорогой. Тетя Беттина очень злилась на меня, но я не могла поверить, что он никогда не вернется. Недели превращались в месяцы. Я ждала писем от него и продолжала следить за дорогой, надеясь, что вот сейчас покажется его лошадь. Я была безутешной. Никак не могла понять, как он мог бросить меня, ведь мы были так близки. А он даже не попрощался со мной. Но… – Она скрутила влажный платок. – Если он был сумасшедшим, значит, он не оставил нас сознательно. Может, он вообще не понимал, что делает?
– О, Моргана! – воскликнула Элизабет и положила руку на плечо девушки.
– Тетя Беттина говорила, что мой отец часто бредил, что у него было психическое расстройство, от которого ему с каждым днем становилось все хуже и хуже, пока он окончательно не лишился ума.
– Твой отец не был сумасшедшим, Моргана. Возможно, он был мечтателем и жил на этом свете, витая в облаках, но он был в таком же здравом уме, как ты или я.
– Но если он был вменяемым, значит, он оставил нас намеренно. А если он не сделал это намеренно, то моя тетя права – он поступил сознательно, просто забыл о нас. Другое сложно представить.
Был еще третий вариант, о котором Элизабет не хотела говорить, но его предложила сама Моргана:
– Если бы мой отец был мертв, разве его не нашли бы, разве полиция не сообщила бы нам?
– Моргана, иногда пустыня просто проглатывает людей.
Моргана снова рассматривала девушку с волосами, уложенными в виде соцветия тыквы. Увидев три линии на ее лбу, Моргана прикоснулась к своему шраму.
– Я не помню, как у меня появился этот шрам. Но помню, как пыталась сделать себе татуировку с помощью ручки. Я хотела быть похожей на эту девушку.
Она подняла на Элизабет полные слез глаза:
– Вы сказали, что мой отец был в духовном поиске. Почему он пришел сюда, именно в эту пустыню?
Элизабет задумалась на минуту, потом положила на колени книгу, из сумки вынула ручку и на внутренней стороне задней обложки книги быстро нарисовала две картинки.
– Это ключи к разгадке той тайны, которую твой отец пытался разгадать. Он мне их показывал. Они не точные, но очень похожи на оригиналы.
Моргана наклонила голову и задумчиво посмотрела на рисунки, первый из которых сразу напомнил ей дерево джошуа, но второй был непонятен ей: квадрат с зигзагообразной диагональю, которая его пересекает.
– Спасибо, – спокойно сказала она и крепко прижала книгу к груди. Позже она обдумает каждое слово и предложение, рассмотрит каждую фотографию, изучит лицо мужчины на снимках и запомнит все его рисунки. И оживит детские воспоминания о залитом солнцем патио и отцовской любви.
По-прежнему сжимая книгу в объятиях, она влажными глазами посмотрела на Элизабет и пылко поблагодарила ее:
– Доктор Элизабет, это самый удивительный подарок за всю мою жизнь. Вы вернули мне частицу моего отца. Как я могу отблагодарить вас?
Элизабет отвела взгляд в сторону. Слова застряли в горле. У нее тоже была частица отца Морганы. У нее был его сын.
Она резко встала и расправила брюки.
– Нам действительно нужно ехать. – Она огляделась вокруг. – Гидеон! Гидеон!
Гидеон обследовал местность и неожиданно натолкнулся на странное каменное образование: громадная квадратная скала, которую по диагонали пересекала зигзагообразная линия. На камне словно отпечатался удар молнии. Он побежал к маме, чтобы рассказать ей о своей находке, но она не стала слушать его, сказав, что им пора уезжать.
На обратном пути они остановились там, где они видели оперившегося ястребенка. Его там уже не было. Птенец все-таки оторвался от земли.
В гостинице Моргана отдала Элизабет корзину с едой, к которой они так и не притронулись.
– Обязательно остановитесь в магазине Кэндлуэллов, чтобы заправиться в дорогу и купить еще воды. – Она обняла Гидеона. – Прощай! Может, еще увидимся.
– Обещай, что будешь писать, – попросил Гидеон, и Моргана пообещала.
Они тронулись в путь, гостиница Хайтауэров осталась за спиной, и Элизабет почувствовала облегчение. Это был короткий визит, скоро они уже будут далеко, в Колорадо, и им не придется возвращаться сюда.
Она подумала: им больше не будет угрожать Беттина Хайтауэр. А потом она сама удивилась своим мыслям.
Не желая ни с кем сталкиваться, ни с тетей, ни с кем-нибудь из персонала, Моргана осторожно проскользнула в главное здание и быстро побежала наверх, в свою комнату. Она не могла видеть, как уезжает доктор Делафилд. У Морганы накопилось столько вопросов об отце! Духовный поиск! Почему тетя сказала, что он отправился искать золото? А его рисунки такие потрясающие! Куда они все подевались?
Она села на кровать, положила книгу на колени и внимательно посмотрела на лицо мужчины, которого едва помнила. Высокий и худой, загорелый, с бородкой, он был привлекательным мужчиной. Он стоял рядом с доктором Делафилд, и они выглядели красивой парой.
Теперь, медленно переворачивая каждую страницу, пожирая глазами каждую фотографию и каждое слово, она впервые прочитала заголовки, остановившись над датой «Июль, 1916 год».
Менее чем шестнадцать лет назад.
Моргана почувствовала, как в глубине ее сознания что-то зашевелилось. Маленький мучительный призрак, который теперь не оставит ее в покое.
Рассматривая фотографии и рисунки, Моргана пришла к выводу, что доктор Делафилд показала ей книгу неохотно, только когда поняла, что Моргана мало что помнит о своем отце. Почему она не показала ей книгу раньше? Оценивая ситуацию, Моргана подумала, что Элизабет собиралась уехать, не желая показывать книгу ни ей, ни Беттине. Почему?
Моргана снова посмотрела на фотографию, датированную 16 июля, и вспомнила – Гидеон говорил, что скоро ему исполнится пятнадцать. Это означало… она посчитала на пальцах… он был зачат примерно в этих числах.
Кроме групповой фотографии с ее отцом в центре, была еще одна фотография, где были только Фарадей и Элизабет. Они стояли у стены, покрытой наскальными символами. Когда она в первый раз смотрела на эту фотографию, она не заметила того, что было так очевидно сейчас: они не смотрели на рисунки на скале – смотрели друг на друга.
На шее у Морганы на золотой цепочке висел золотой талисман. Скрывая его под блузкой, она носила его с детства, задумавшись, она всегда искала на груди утешительный талисман, машинально трогала его пальцами. Сейчас она тоже нащупала его, и пока ее пальцы ласково поглаживали талисман – ее единственную связь с детством, – ей в голову пришла одна идея.
Подскочив с кровати, она кинулась к своему шкафу, где на верхней полке лежала коробка. Уже долгие годы она не прикасалась к ней, там были старые фотографии людей, которых она не знала, – умершие дедушки и безымянные кузины. Эти фотографии Моргана вытащила из кучи макулатуры, куда их выбросила Беттина двенадцать лет назад. Моргана вдруг вспомнила, что среди фотографий есть одна, на которой снят ее отец в детстве. Она нашла ее, поднесла к свету и ахнула. Это могла бы быть и фотография Гидеона!
Пролетев по ступенькам, Моргана пулей вылетела из гостиницы, вскочила в старый грузовик, который Беттина купила несколько лет назад, и на полной скорости помчалась по дороге, вглядываясь в пыльное лобовое стекло в поисках автомобиля с кузовом.
Она обнаружила его напротив магазина Кэндлуэллов. Элизабет и Гидеон только что сели в машину, захлопнув дверцы. Моргана нажала на гудок.
Она выпрыгнула из грузовика, оставив двигатель включенным, и побежала к их автомобилю, крича и размахивая руками.
– Я знаю правду! – едва дыша, сказала она, когда добежала до них. – Гидеон! Это самая потрясающая новость! Ты мой брат!
66
– Ну, что ж, юная мисс, – пробормотала Беттина, – кошка вылезла из мешка, да?
Размышляя над тем, что могло заставить Моргану так стремительно выбежать из гостиницы и, вскочив в грузовик, на полной скорости умчаться в неизвестном направлении, Беттина поднялась в комнату своей племянницы и нашла там…
Книгу. И фотографию мальчика.
Значит, Моргана узнала правду и, в силу своего характера, решила всему миру поведать о своем новоприобретенном брате.
Беттина вышла из ее спальни и решительно защелкнула дверь, но осталась стоять там же, услышав внизу голоса людей.
Такого поворота событий не должно было произойти. Скандал слишком близко подкрался к порогу Беттины. Она просила Элизабет уехать, но это не помогло. Всегда будет существовать угроза, что эта потаскушка и ее ублюдок снова появятся здесь. Беттина должна придумать более действенное решение проблемы с мальчишкой Делафилд. И уже в следующий момент точно знала, что ей следует делать.
– Мне было так тяжело скрывать от тебя правду, Гидеон, – начала Элизабет, – но мы живем в обществе, в котором столько предрассудков!
Они все еще были у Кэндлуэллов, сидя за столиком на внутреннем дворе, под деревом с фиолетовыми бугенвиллиями. Элизабет принесла корзину с едой, которую Моргана дала им в дорогу, но никто так и не прикоснулся к бутербродам и фруктам. Этель Кэндлуэлл принесла им холодную кока-колу, чтобы насладиться прохладным напитком в тени, но она тоже стояла нетронутая.
– Знаешь, мы ведь с твоим отцом не стояли перед алтарем и не произносили клятвенных слов следом за священником, – почти шепотом произнесла Элизабет, хотя они здесь были одни. – Но мы очень сильно любили друг друга, и в результате этого глубокого чувства и сильной привязанности на свет появился ты. Я всегда рассказывала тебе об этом. К сожалению, я не могла назвать имя твоего отца.
Она положила руку на плечо сына:
– Гидеон, все эти годы я утаивала от тебя его имя, просто ждала подходящего момента. И вот однажды я поняла, что такого момента никогда не будет. Я не знала, что Фарадей пропал. Ты простишь меня?
– Все в порядке, мама. Я понимаю, – сказал он тоном, который иногда удивлял ее, так как это был голос спокойного, зрелого человека, но исходил он от мальчика, который был слишком юн, чтобы вообще что-нибудь понимать. – Зато теперь у меня есть прекрасная сестра.
– Более того, – вступила в разговор Моргана и слегка прикоснулась к его повязке на лбу, – у тебя останется небольшой шрам. Теперь мы будем членами одного племени. – Она сказала это, потому что, хотя он держался бодро, она видела в его глазах страх и растерянность. Кроме того, он был еще ребенком и теперь мог стать центром насмешек хулиганов, ведь они станут обзывать его ублюдком.
Но у Морганы появились еще и другие мысли: Элизабет Делафилд и ее отец были любовниками! Это было удивительное, романтическое знакомство! Воображение Морганы рисовало томные закаты и страстные ночи, заверения в вечной любви. Любовь между ее отцом и Элизабет заставила ее подумать о любви, которую она могла бы испытать с Сэнди Кэндлуэллом, если только, конечно, у нее хватит мужества признаться ему в своих чувствах.
Воображение Морганы тысячи раз проигрывало эту сцену. Всякий раз объяснение происходило в разных местах, в любое время суток, по-разному начиналось. Она была одета каждый раз по-новому, а Сэнди всегда был с непокрытой головой, ей нравилось, как его русые волосы падали ему на лоб, он всегда подворачивал рукава рубашки, у него были мускулистые и загорелые руки. В своих фантазиях Моргана по-разному признавалась Сэнди в своих чувствах, но конец был всегда одним и тем же: он объяснялся ей в любви, добавляя, что рад, что она отважилась начать этот разговор, потому что сам он стеснялся это сделать.
К сожалению, из-за Беттины ее мечте не суждено сбыться. Тетя с теплотой относилась к Кэндлуэллам, но считала, что они по своему положению находятся ниже ее и Морганы, и часто напоминала своей племяннице об этом, словно читала ее мысли и догадывалась о ее романтических чувствах. «Никаких местных парней!» – нередко говорила она Моргане, когда та иногда заводила разговор о том, как однажды она выйдет замуж, мечтая, как большинство девушек, о сказочной свадьбе и медовом месяце в экзотической стране.
Моргана боялась, что тетя Беттина – такое препятствие, которое не сможет преодолеть никакая любовь и страсть.
И еще существовала проблема в лице Аделлы Картрайт. Все знали, что она положила глаз на Сэнди, а Аделла была девушкой настырной, она обычно добивалась того, чего хотела.
Но теперь Моргана отчаянно хотела испытать то, что испытали Элизабет и ее отец, познать это восхитительное чувство. Хватит ли у нее духа открыться Сэнди?
Она повернулась к Элизабет:
– Могу я задать вам один личный вопрос? Почему мой отец не женился на вас?
– Он не мог Он уже был женат.
Моргана нахмурила брови.
– Нет, не был. Не в тысяча девятьсот шестнадцатом году.
– Да нет же, был… – Но Моргана закачала головой. – Моргана, ты уверена?
– Еще бы. Они с тетей Беттиной поженились двенадцать лет назад, незадолго до исчезновения папы.
Элизабет недоуменно посмотрела на нее:
– Но я приезжала в ваше поместье «Каса-Эсмеральда» приблизительно шестнадцать лет назад, и миссис Хайтауэр сказала мне, что она жена Фарадея.
– Нет, тогда она была его свояченицей. Может, вы что-то не так поняли?
Неожиданно все встало на свои места. Элизабет и раньше подозревала, что Фарадей никогда не получал ее письма, в котором она сообщала, что беременна. Теперь она это знала точно.
– Да, – согласилась Элизабет, – возможно, в «Каса-Эсмеральда» произошло какое-то недоразумение. Я думала, что слышала, как твоя тетя называла себя женой Фарадея. Может, я не расслышала. Такое случается. – Элизабет сказала это ради Морганы. Она сама не верила ни единому своему слову, с трудом справляясь с вновь растущим внутри нее гневом.
– А ваше письмо к нему, вероятно, затерялось, – предположила Моргана, тоже желая изменить прошлое от невероятного до приятного. Она не могла поверить, что тетя Беттина вела себя так жестоко.
– Вероятнее всего.
Они замолчали – женщина средних лет, молодая девушка и мальчик с чубом – и каждый, с бутылкой кока-колы в руках, погрузился в свои собственные размышления о том, как быстро может измениться жизнь.
– Странно, – пробормотала Элизабет, – двенадцать лет назад, примерно в то время, когда исчез твой отец, мне часто снился один и тот же сон, в котором я видела, что он заблудился в песках. Я звала его и требовала, чтобы он следовал за моим голосом, и тогда я смогу спасти его. Этот сон снился мне регулярно, каждую ночь, а потом однажды сон закончился и больше никогда не повторялся. Но эти сны были такими реальными, и в последующие дни я так хорошо помнила все подробности, что казалось, я сама была там, в пустыне, с Фарадеем и помогала ему найти дорогу домой. – Она посмотрела на Моргану. – Я часто думала, что бы это значило.
Они встали из-за стола.
– Есть еще кое-что, – сказала Элизабет и вынула из кармана скомканную телеграмму. – Ты не знаешь, кто бы мог отправить ее?
Она объяснила, что послала письмо Фарадею, а в ответ получила эту телеграмму. Она тоже послала телеграмму, где указывала дату их с Гидеоном приезда, – телеграмму с резервированием мест, которая в гостиницу так и не попала.
Моргана подозревала, кто это мог сделать.
– Это та, что работала у нас раньше. Моя тетя уволила ее, и она заточила на нее зуб. Эта девушка устроилась на работу к Кэндлуэллам и как раз занималась почтой и телеграммами. Я думаю, она решила так пошутить, – предположила Моргана, хотя и не верила, что Полли Кру могла отколоть такую шутку, скорее всего, она просто собиралась отомстить тете Беттине.
– В любом случае нам нужно ехать, – сказала Элизабет. – Я хочу добраться до Баннинга до темна. – Ей хотелось быть как можно дальше от этого места, все обдумать, побыть наедине со своими мыслями и чувствами.
«Оказалось, что все эти годы Фарадей был свободен. Не было никакой жены, никаких измен. Беттина жестоко всех обманула, чтобы Фарадей остался с ней. Мы с Фарадеем могли пожениться. Мы могли вместе воспитывать Гидеона».
Элизабет переполняли гнев и возмущение. Ей хотелось наброситься на эту женщину, которая разрушила их жизни. Вот поэтому ей надо уехать отсюда как можно быстрее.
Но Гидеон ехать отказывался.
– Мама, твоя новая работа в Меса-Верде начинается через неделю. Давай останемся пока здесь, пожалуйста.
– Но тогда нам нужно найти жилье.
– Да нет же! – закричала Моргана. – Возвращайтесь в гостиницу! Вы ведь больше не гости, вы – семья.
Когда она увидела, что Элизабет колеблется, она сказала:
– Нам придется рассказать обо всем моей тете. Она должна знать, что я узнала правду.
– Я подозреваю, что эта новость ее не обрадует, – заключила Элизабет, вспомнив, как напыщенно Беттина вела себя прошлой ночью во время своего визита. – Твоя тетя может попросить нас с Гидеоном уехать. У нее есть на это все права, и я должна их уважать. Что бы ни произошло шестнадцать лет назад – была ли она замужем за Фарадеем в то время или я не так расслышала, или она солгала, – это все в прошлом. Теперь она жена Фарадея и заслуживает нашего уважения. – Элизабет говорила спокойно и разумно. В глубине души ей хотелось наброситься на Беттину и сказать, какое она мерзкое существо. Но Элизабет решила, что ради блага Морганы и Гидеона будет сохранять спокойствие. Если Беттина будет настаивать на их отъезде, они уедут.
Но когда они прибыли в гостиницу, Беттина уже ждала их у входа, и вид у нее был обеспокоенный.
– Моргана, когда ты на грузовике куда-то уехала, я поняла, что-то случилось. Я поднялась в твою комнату и нашла фотографию Фарадея. Итак, теперь ты знаешь, что Гидеон твой Сводный брат. – Повернувшись к Гидеону, она протянула ему руку: – Рада познакомиться с сыном моего покойного мужа.
Когда она и мальчик пожали друг другу руки, Моргана взглянула на свою тетю. В первый раз Беттина прилюдно призналась, что Фарадей мертв. Моргана решила, что это к лучшему. Не то чтобы она хотела, чтобы ее отец был мертв, но ей подумалось, что, возможно, это первый шаг на пути к их новой жизни.
– Если честно, то я рада, что правда открылась, – призналась Беттина. – Ложь так обременительна.
Она повернулась к Элизабет:
– Я хочу вам признаться. Есть еще одна тайна, которую я так долго носила в себе. Мисс Делафилд, когда вы приезжали в «Каса-Эсмеральду», я вам солгала. В то время Фарадей не был моим мужем. Но все это я придумала ради его же блага, не своего. Он был очень добрым и милым человеком. И в то время он был богатым и желаемым. Многие женщины неправильно воспринимали его учтивое отношение к ним. Они вертелись вокруг него, надеясь получить большее. Поэтому, ради его спасения, я решила называться его женой. Фарадей одобрил мое решение. Я ничего не делала за его спиной. Я не знала, что вы совсем другая, мисс Делафилд. Он ничего не рассказывал мне о вас. Я прошу прощения за тот вред, что принесла вам.
Элизабет по-прежнему ей не доверяла, но спокойно приняла ее объяснения.
– Шестнадцать лет назад Фарадей получил мое письмо?
– Я ничего не знаю о письме. Бог свидетель, это правда. – Беттина повернулась к ним спиной, и они вошли в гостиницу. Когда они были уже в холле, она продолжила: – Думаю, хорошо, что до сих пор мы все держали в тайне – нам нужно решить, что делать дальше. Вы согласны?
