Текст книги "Голос сердца. Книга первая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
Катарин потеребила золотое кольцо с печаткой на мизинце, размышляя о том, что могло случиться с Виктором. К этому времени он уже должен был приехать.
– Вы давно его знаете? – спросила Франческа.
Катарин прикрыла глаза и удобнее устроилась на диване, перекинула ногу на ногу, поправила платье.
– Нет, всего несколько месяцев. Иногда мне кажется, что он довольно одинок. – Катарин перевела взгляд на пылавший в камине огонь, и на ее лице появилось отсутствующее выражение.
Франческа не смогла не заметить этой перемены в настроении гостьи. Встревоженная, она подумала, что в жизни Катарин были события, оставившие тяжелый груз печали, которую она прятала очень глубоко. Эта мысль показалась Франческе настолько нелепой и противоестественной, что она тут же отогнала ее прочь. Фраза Катарин по поводу Виктора Мейсона прозвучала для нее тоже довольно странно. Одиночество мало вязалось с обликом знаменитой кинозвезды. Франческа была озадачена словами Катарин и не знала, что ответить. Ким избавил ее от этой неловкой необходимости.
– Шампанское! – провозгласил он, протягивая девушкам по хрустальному бокалу. Взяв с комода свой бокал, он произнес тост. Теперь для Франчески было очевидным, что Ким без памяти влюблен. Глаза брата почти не отрывались от лица девушки. Да ей и самой было трудно удержаться от того, чтобы не смотреть на Катарин неприлично изучающим взглядом, как в первые минуты их знакомства. Осознав это, она сфокусировала свое внимание на Киме, который стоял сейчас у дивана рядом с актрисой.
Встретив прямой взгляд сестры, Ким сказал:
– Я решил остаться в городе на следующую неделю. В Лэнгли я могу уехать с отцом в уик-энд. А тебе, старушка, я оставлю машину.
– А что, папа приезжает в Лондон? Странно, он ничего мне не сказал, когда мы разговаривали вчера, – заметила Франческа.
– Ты же знаешь, какой он у нас рассеянный, – усмехнулся Ким. – Я не удивлюсь, если он сам забыл об этом. Но он должен обязательно встретиться с Маркусом. Мне кажется, это касается управления имуществом по доверенности. Он должен приехать завтра поздно вечером.
– В таком случае тебе лучше позвонить ему завтра прямо с утра, чтобы напомнить, – посоветовала брату Франческа. – И спасибо тебе за машину. Она мне очень пригодится.
Франческа покачала головой, изображая неодобрение, и обратилась к Катарин:
– Уж кто бы говорил о папиной рассеянности, только не Ким. Он временами ничуть не лучше. Приехал в Лондон еще в четверг и даже не потрудился сообщить мне о папиных планах. Боже мой, до чего же беспечные существа эти мужчины!
– Да, это у них врожденное, – со знанием дела подтвердила Катарин.
Она слушала очень внимательно, не упуская в разговоре ничего, что могло бы сыграть в ее пользу, и вот такая возможность подвернулась сама собой. От задумчивости Катарин не осталось и следа. С заинтересованным лицом она слегка наклонилась вперед и сказала:
– Франческа, я хотела бы пригласить вас вместе с папой на спектакль, пока он в городе. Вообще я хочу, чтобы все вы были моими гостями. Я закажу для вас контрамарки. Приходите, пожалуйста, я вас очень прошу. Я уверена, что вам понравится. Ким сказал мне, что вы интересуетесь историей. – Катарин посмотрела через плечо Франчески на Кима и он увидел, что ее выразительные глаза светились ярче, чем обычно.
– Конечно, с удовольствием. И спасибо большое за приглашение, – ответила Франческа, тронутая предусмотрительностью Катарин. Однако в ее голосе прозвучала нотка сомнения, когда она добавила: – Я уверена, что папа тоже с удовольствием пойдет. Я его попрошу составить мне компанию.
Франческа попыталась представить себе реакцию отца на Катарин. Она не могла не понравиться ему. С ее природным обаянием и приятными манерами, Катарин производила впечатление хорошо воспитанной девушки, не говоря уж о ее красоте. Но тот факт, что она ему понравится, совсем не означал, что отец одобрит Катарин в качестве будущей жены Кима. Франческа с внезапным раздражением подумала, что отец, по сути, очень старомоден и живет дедовскими принципами. Ей уже казалось, что Катарин именно то, что нужно Киму, что она идеально подходит брату. Почувствовав неотрывный ожидающий взгляд актрисы на своем лице, Франческа быстро добавила:
– Сюжеты греческой мифологии всегда казались мне захватывающими. Пьеса, в которой вы играете, о Елене, Парисе и Троянской войне, не правда ли?
– Да верно. Это действительно трогательная драма, причем хорошо поставленная. У нас аншлаг каждый вечер. Билеты проданы на несколько недель вперед. Конечно, мы все очень довольны тем, как публика принимает спектакль. Ощущение того, что ты надолго обеспечен работой, всегда вселяет уверенность, не говоря уж о восторженном приеме, который, конечно, не оставляет нас равнодушными, – оживленно сказала Катарин.
– Критики с восторгом пишут об игре Катарин. Они просто в экстазе, не побоюсь этого громкого слова. И, думаю, они не грешат против истины. Она действительно играет потрясающе. Зал аплодирует ей до изнеможения, – не удержался Ким.
– Каким волнующим для вас должно быть ощущение такого успеха! – воскликнула Франческа. Про себя она подумала, что Катарин – идеальная актриса на роль Прекрасной Елены. Это лицо стоило того, чтобы ради него снарядить тысячу кораблей. Какая точная находка режиссера! Испытываемое ей восхищение в полной мере отражалось в ее теплых карих глазах. – Вы, должно быть, очень талантливая актриса, если добились такого бешеного успеха в первой же пьесе на Уэст-Энде. Подумать только – стать звездой за один вечер! Это удивительный успех, особенно в вашем возрасте, – с воодушевлением сказала она.
Если бы эта восторженная тирада исходила от кого-либо другого, она показалась бы Катарин излишне напыщенной и даже льстивой. Но она уже поняла, что Франческе совершенно не свойственно лицемерие. Катарин было очень приятно выслушать эту искреннюю похвалу.
– Да, это действительно волнующее ощущение. И спасибо, Франческа, за ваши добрые слова. Такой восторженный прием спектакля – заслуга всей труппы. Мы очень много работали на репетициях и все страстно желали добиться успеха. – На губах Катарин промелькнула улыбка. – Но, безусловно, само по себе желание не гарантирует аплодисментов публики. Слагаемые успеха так многочисленны! До тех пор, пока спектакль не сыгран перед зрителями, актера всегда терзают тягостные сомнения и ощущение неопределенности. Нам нужна поддержка, реакция зала.
– О, я это хорошо понимаю. Большинство людей считает, что быть актрисой – очень легко, что театральная жизнь окутана ореолом романтики. Но я подозреваю, что научиться играть на сцене так, чтобы публика замирала от восторга, невероятно сложно, – неуверенно заметила Франческа. Она внезапно замолчала и выжидательно посмотрела на Катарин. Убедившись в том, что ее внимательно и с интересом слушают, она продолжила более убежденным тоном: – Понять намерения драматурга, выразить эмоции, мысли и чувства, должно быть, очень трудно. Я уверена, что это требует большого ума и способности проникнуть в самую суть вещей. У меня бы это точно не получилось, даже проживи я тысячу лет. – Франческа скорчила гримасу.
Катарин не ожидала такого тонкого интуитивного понимания сути актерского мастерства от непрофессионала, и Франческа поднялась в ее глазах еще выше. Она одарила сестру Кима благодарной улыбкой:
– Вы абсолютно правы. На самом деле, в театральной жизни совсем не так много блеска и романтики, как многие думают. Публика видит только то, что на поверхности. Работа актера не менее изнурительна, чем труд шахтера в соляных копях. Она требует полной отдачи физических сил и нервов, забирает человека без остатка. Но я считаю, что это благодарная работа, способная доставить настоящее удовлетворение. И конечно же, я не могу отрицать, что моментами она бывает очень волнующей.
Катарин так увлеклась собственными словами, что зарумянилась. Последние остатки усталости исчезли. В дружелюбной атмосфере, которую без всяких усилий распространяла вокруг себя Франческа, она окончательно пришла в себя.
– Боже мой, Франческа, мы, наверное, до смерти утомили бедного Кима своей болтовней!
– Совсем нет, – отреагировал Ким. Он испытывал облегчение от того, что девушки сошлись так легко и испытывали такую явную симпатию по отношению друг к другу. – Мне было очень интересно. В самом деле, я даже рад, что вы не оставили мне возможности вставить словечко в вашу беседу. Представьте себе, как тягостно я бы себя чувствовал, если бы оказалось, что вам абсолютно не о чем говорить, – добавил он, улыбаясь обеим. Закурив сигарету, Ким подумал, что эта встреча – хорошее предзнаменование перед знакомством Катарин с отцом. Франческа поможет ему сгладить ситуацию, поскольку она совершенно явно и недвусмысленно приняла его девушку.
Катарин тоже сразу почувствовала готовность Франчески подружиться с ней и внутренне улыбнулась, вспомнив свои опасения по дороге в их дом. Как же сильно она ошибалась! Франческа была замечательной девушкой, в ее компании можно было полностью расслабиться, не ожидая подвоха. Катарин Темпест чувствовала одобрение Франчески; то самое одобрение, которое было для нее очень важным.
– Почему бы вам не пойти в театр в понедельник вечером? – спросила Катарин, решив сразу взять быка за рога и связать Франческу обещанием. В ее голове уже роились грандиозные планы на ужин после спектакля. – Обычно все актеры в очень хорошей форме после отдыха в выходные, и спектакль в понедельник проходит с колоссальным успехом.
Произнеся эту фразу, Катарин засмеялась мелодичным смехом и добавила:
– Ну вот, после такого огульного заявления спектакль в понедельник если и не провалится, то окажется худшим из всех за неделю.
– Я знаю, что он пройдет замечательно, и с удовольствием пойду в понедельник, если сможет пойти папа. А как ты, Ким?
– Я, безусловно, за! С удовольствием посмотрю второй раз. Как насчет еще одного бокала шампанского, девочки?
– Спасибо. – Катарин протянула ему свой пустой бокал.
Франческа отказалась от предложения, сославшись на то, что ей предстоит заниматься ужином. Снова повернувшись к Катарин, она произнесла:
– Работать с Терренсом Огденом, вероятно, очень интересно. Я всегда считала его блестящим актером. Он к тому же еще и дамский угодник, правда? – Она придвинулась на краешек стула и, наклонившись к Катарин, доверительным тоном добавила: – Все мои подружки просто без ума от него. Он действительно такой необыкновенный красавец, каким кажется из зала и с экрана?
Катарин тяжело вздохнула про себя. У нее не было никакого желания вдаваться в описание достоинств Терри как героя-любовника – она хорошо помнила приступ ревности Кима в машине. Но на лице Франчески было написано такое нетерпеливое ожидание, что она не смогла проигнорировать ее вопрос. Придвинувшись поближе и тоже перейдя на интимный тон, Катарин сказала:
– Мне кажется, у него просто такая репутация, а на самом деле все слухи о его похождениях здорово преувеличены. Терри сам этому способствует. Он считает, что создает себе необходимый ореол, когда появляется во всех мыслимых местах с красивыми женщинами, причем постоянно их меняет. Соответственно, пресса незамедлительно информирует об этом общество со свойственным ей в таких вопросах энтузиазмом. Я, кстати, совсем не уверена, что ему следует это делать. На самом деле он очень серьезный человек, преданный своему делу. Я получаю удовольствие, играя с ним. Он очень бескорыстный партнер, и я многому у него научилась.
Если Франческа и решила, что Катарин ушла от ответа на ее вопрос, она ничем не показала этого. Бросив быстрый, но внимательный взгляд на Кима, который разливал у комода шампанское, она тут же перевела его на Катарин и кивнула, как будто интуитивно понимая, что продолжать эту тему было бы небезопасно.
– Ким сказал мне, что вы американка, Катарин. Вы уже давно живете в Англии?
Франческа ловко сменила тему разговора, к огромному облегчению Катарин.
– Уже несколько лет, – ответила она и после едва заметного колебания добавила, что проучилась пару лет в Королевской академии драматических искусств до того, как начала работать в провинциальных театрах.
Ким подошел и протянул Катарин ее бокал. Она подняла на него свои изумительные, наполненные нежностью глаза и похлопала по дивану.
– Ким, дорогой, садись рядышком и давай поговорим о чем-нибудь другом. Я чувствую, что стала главным объектом разговора, и мне уже порядком надоела эта болтовня о театре, если даже вы ее пока терпите.
– Твой чудный голос – музыка для моих ушей, радость моя, что бы ты ни говорила. Ты могла бы даже читать «Книгу пэров» Дэбретта – я бы все равно заслушивался, – поддразнивающим тоном произнес Ким, усаживаясь рядом с Катарин на диван.
– Ах, какие речи! – подмигнула Катарин Франческе, которая слушала их с благожелательной улыбкой, прекрасно понимая влюбленность брата. Она чувствовала, что и сама уже влюблена в эту удивительную девушку. Оставалось только надеяться, что эта же участь уготована и графу. Франческа поймала себя на том, что не менее страстно, чем Ким, хочет, чтобы отец принял Катарин.
Катарин решила сконцентрировать сейчас все внимание на Франческе:
– Я слышала, что вы собираете материал для книги, что вы писательница. Это действительно очень увлекательно и, я уверена, так же трудно, как актерское ремесло, если не сложнее.
На лице Франчески промелькнуло удивление, и она перевела вопросительный взгляд на Кима, который пожал плечами, как будто к нему разговор не имеет ни малейшего отношения. После минутного колебания Франческа сказала:
– Да, я собираю материал, чтобы написать впоследствии книгу о Китайском Гордоне, но не назвала бы себя писательницей. Хемингуэй сказал как-то, что назвать себя писателем может только тот, у кого есть читатели. Поэтому я не берусь даже претендовать на это звание, пока не стану публикующимся автором. – Франческа оценивала свой писательский дар весьма скромно и предпочитала не обсуждать эту тему, поэтому, желая отойти от нее, она небрежно спросила:
– Как вы думаете, стоит ли нам сегодня ждать Виктора Мейсона?
Ким, совершенно забывший о Викторе, сразу же выпрямился на диване и нахмурился.
– Я звонил ему сегодня вечером перед тем, как поехать за Катарин. Он подтвердил, что подъедет примерно к тому времени, когда мы приедем из театра. – Он перевел взгляд на богато украшенные каминные часы из золоченой бронзы и удивленно добавил: – Боже мой, мы здесь уже почти час. Пожалуй, мне следует позвонить ему в отель еще раз.
– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Его непунктуальность общеизвестна, – сочинила Катарин. – Я чувствую, что он будет здесь с минуты на минуту.
Несмотря на прозвучавшую в ее голосе уверенность, сама Катарин уже начала сомневаться в этом. Она ощущала отсутствие Виктора почти с самого начала встречи и действительно ожидала звонка в дверь в любой момент, но сейчас уже опасалась, что это не опоздание. Отсутствие Виктора уничтожало все тщательно разработанные планы Катарин и могло означать только одно: он не мог посмотреть ей в лицо, потому что не сдержал данного ей обещания.
Эти мысли были невыносимы. Катарин почувствовала, как к горлу подступает комок. Хотя она курила очень редко, сейчас ее рука сама потянулась к серебряной сигаретнице, стоявшей перед ней на столе.
Ким щелкнул зажигалкой и тоже взял сигарету. Выпустив кольцо дыма, он взглянул на сестру.
– Послушай, я надеюсь, у тебя там ничего не испортится на кухне.
– Там все в порядке. Не суетись. Единственное, что мне осталось – разжечь огонь в духовке, когда появится Виктор. Вы еще не голодны, Катарин?
– Пока нет, спасибо. После спектакля мне всегда нужно время, чтобы прийти в себя. Выйти из роли.
– А я умираю от голода, – объявил Ким. – Ничего не имею против того, чтобы попробовать вот этой икры и паштета, о которых ты так кстати забыла, Франческа.
Подавив растерянность, Франческа рассмеялась и мгновенно поднялась. Она, девушка с таким воспитанием и прекрасными манерами, действительно начисто забыла о бутербродах, которые собиралась подать вместе с напитками. Это был редкий ляпсус. Ее настолько околдовала Катарин, что, поглощенная беседой с ней, Франческа упустила из виду все остальное. Обозвав себя разиней и извинившись, она опрометью выскочила из гостиной, шурша юбкой из тафты.
Катарин и Ким на минуту остались одни. Повернувшись к нему и пряча растущее беспокойство по поводу Виктора, Катарин сказала:
– Мне кажется, что у тебя потрясающая сестра.
– Ты ей тоже понравилась, я уверен, – пробормотал Ким, придвигаясь поближе к Катарин. Он обнял ее и начал целовать шею, волосы… – Моя девочка, – шептал он, крепко прижимая ее к себе и ощущая, как от тепла ее тела и тонкого запаха шелковистой кожи у него перехватывает дыхание. Эта внутренняя дрожь и непередаваемое словами волнение охватывали его всякий раз, когда он обнимал Катарин.
– О, Катарин, как же я обожаю тебя, – хрипловато произнес он, прижав свое лицо к ее шее, и в его голосе прозвучала с трудом подавляемая страсть.
Катарин погладила его светлые волосы, но ничего не сказала в ответ на его слова. В этот момент ее мысли и чувства были заняты только Виктором Мейсоном. «Как он мог так подвести меня?» – бесконечно крутилось в мозгу. Она никогда не нарушала своих обещаний. Мужчины. Все они одинаковы. Лживые и ненадежные. Как этот подлец, ее отец. Она крепко сжала веки, пытаясь стереть его образ, так как знала, что воспоминания об отце выбьют ее из колеи еще больше.
Мгновением позже Ким отклонился и посмотрел на Катарин, все еще прильнувшую к нему. Его сердце гулко билось, и, снедаемый желанием, он потянулся губами к ее теплым губам. Катарин мягко оттолкнула его, но одарила при этом такой улыбкой, что он не мог обидеться.
Ей как-то удалось совладать со своим голосом.
– Ким, дорогой, пожалуйста, не начинай этого сейчас. Франческа может вернуться в любой момент, и как мы будем выглядеть в ее глазах в этой позе на диване? – Катарин грациозно выскользнула из его крепких объятий и встала, поправляя платье и прическу. – Ты меня удивляешь. – Строгости в ее голосе было маловато, хотя она и бросила на Кима призванный дисциплинировать взгляд и покачала головой.
Ким безнадежно откинулся на подушку, издав громкий стон.
– Это все из-за тебя. Ты же искусительница, разве ты этого не знаешь? Причем самая коварная, самая сладкая из всех, кого я когда-либо встречал в жизни. Что же мне делать?
– Ты можешь налить мне еще бокал шампанского, – ответила благоразумная Катарин.
Ким добродушно усмехнулся, поднялся с дивана и принес бутылку. Разлив его в бокалы уотерфордского хрусталя в форме тюльпана, он посмотрел на пустую бутылку и потряс ее:
– Ну вот, сей солдат пал. Пойду поставлю другую бутылку в ведро со льдом. Она нам потребуется, когда придет Виктор. Если, конечно, он вообще придет, в чем я очень сомневаюсь, – произнес Ким от двери. – Вернусь через минуту, любовь моя.
Катарин кивнула, опасаясь, что не сможет связно ответить. Ким выразил словами ее самые тревожные опасения. Она повернулась и оперлась рукой о камин, глядя несчастными глазами на полыхавшее внизу пламя. С двенадцати лет она сама делала свою судьбу. Катарин никогда и никому не доверяла. Особенно мужчинам. Сейчас она очень сожалела о том, что изменила своему строжайшему правилу и доверилась Виктору Мейсону. «Проклятие, проклятие, проклятие», – бормотала она про себя.
Вошла Франческа с большим серебряным подносом.
– Надеюсь, вы что-нибудь съедите, Катарин? – спросила она, поставив поднос на столик времен королевы Анны у камина.
– Я не голодна, спасибо, – ответила Катарин и вернулась на свое место на диване.
Франческа уселась на стул и взяла в руки серебряный нож с перламутровой ручкой. Нож мягко вошел в горку осетровой икры, влажно блестевшую на хрустальной тарелочке. Франческа намазала икру на кусок поджаренного хлеба, выжала на нее лимон и с улыбкой протянула Катарин. Катарин отрицательно покачала головой, и бутерброд достался Киму. Он мгновенно проглотил его.
– Слушайте, это потрясающе вкусно! Франческа, тебе даже не стоит заниматься деревенским пирогом. Мне, например, вполне хватит этого.
– Попробуй и паштет. Он… – Резкий звонок в дверь заставил Франческу остановиться. Подняв светлые брови, она перевела взгляд с Кима на Катарин. – Должно быть, это наш долгожданный гость!
Катарин поднялась с непривычной для нее поспешностью.
– Наверное, лучше я открою, Ким. Ведь ты никогда не встречался с Виктором.
8
– Где тебя черти носили? – прошипела Катарин, открыв дверь Виктору Мейсону. Глаза ее метали громы и молнии.
– Премиленький прием, – ухмыльнулся гость. – Мне будет позволено войти или лучше сразу продолжить свой веселый путь?
– Конечно, заходи! – закричала Катарин, собственническим жестом втаскивая Виктора за рукав небрежно наброшенного на плечи пальто. Она испугалась, что он действительно может уйти.
Виктор повернулся к шоферу, который стоял на ступеньку ниже с большим черным зонтом в руке, прикрывая их обоих от дождя.
– Я думаю, что пробуду здесь примерно два часа, Гас. Если, конечно, хозяева не попросят меня раньше, – с самоиронией добавил он. – Ты можешь пока поразвлечься. Встретимся позже. Желаю тебе хорошо провести время. Но только не делай ничего, чего не стал бы делать я!
– Так точно, мистер Мейсон, – с бесстрастным лицом ответил Гас и спустился к машине, в то время как Виктор вошел в дом.
– Слава Богу, наконец он перестал называть тебя хозяином, – не без насмешки заметила Катарин.
Виктор бросил на нее быстрый удивленный взгляд и дружелюбно усмехнулся.
– Только на людях. Когда мы с ним вдвоем, он по-прежнему так меня величает. Кстати, я не имею ничего против. Мне даже нравится. – Он протянул Катарин пакет, подмигнул ей и театрально продекламировал: – Бойся итальянцев, дары приносящих.
Катарин приняла пакет молча и с недовольным видом. Она не относилась к числу быстро отходчивых натур. Накопившееся раздражение все еще бушевало в ней. Она окатила Виктора холодным обвиняющим взглядом:
– Я думала, ты вообще не придешь. Ты очень опоздал. Непростительно, неприлично опоздал! Ты слышал когда-либо о телефоне? Это такой маленький прибор, который делает возможным сообщение между двумя пунктами.
– Оставь свой сарказм для другого случая, – засмеялся Виктор глубоким гортанным смехом. Сняв пальто, он озирался теперь по сторонам в поисках места куда его можно было бы пристроить.
Катарин кивнула в направлении шкафа и наконец удостоила взглядом пакет, который держала.
– Интересно, что это?
– Трубка мира. Шампанское. Розовое, – ответил Виктор, закрывая дверцу шкафа в который повесил свое пальто.
– Розовое! Теперь, по крайней мере, я знаю, что ты имеешь в виду под сомнительным даром, – пренебрежительно заметила Катарин.
– Ах, до чего же мы любезны сегодня, – произнес Виктор, подходя к актрисе, которая стояла в центре холла с непримиримым выражением на лице. Но на него, казалось, не произвели ни малейшего впечатления ни ее язвительные слова ни голос, которым они были произнесены. Виктор пребывал в отличном расположении духа, и его тон по отношению к Катарин был примирительно-дружелюбным.
– Прости, радость моя. Честное слово, я ничего не мог сделать. Я вынужден был ждать звонок из Штатов, очень важный деловой звонок. Ну, Катарин, пора сменить гнев на милость.
Его улыбка была такой неотразимой, а раскаяние таким искренним, что Катарин не смогла удержаться от ответной улыбки. Кроме того, она прекрасно понимала, что было бы большой глупостью поссориться с Виктором, поставив тем самым под угрозу свои до мельчайших деталей разработанные планы. Возможно, он тоже нуждался в ней, но для нее его расположение и поддержка были просто жизненно необходимы. В конце концов, он все-таки появился! И Катарин почувствовала, как ее беспокойство сменяется надеждой. Виктор сдержал обещание. Благодаря своей уникальной способности к перевоплощению, сравнимой только с природным даром хамелеона, Катарин мгновенно стала другой женщиной: мягкая понимающая улыбка осветила ее прекрасное лицо.
– Прости и ты меня, – произнесла она самым сокровенным тоном. – Мне не хотелось говорить с тобой так резко, но я же предупреждала тебя, что англичане придают огромное значение пунктуальности и приличиям вообще. Возьми свой пакет. Это очень хорошо, что ты его принес, но я думаю, будет лучше, если ты отдашь его хозяйке сам. Уверена, что она оценит твою предусмотрительность и внимание. А теперь, дорогой мой, пойдем. Не стоит терять время.
Виктор с шутливой торжественностью взял сверток в руку, бросил взгляд на себя в георгианское зеркало, поправил галстук и с пафосом произнес:
– Я весь в твоем распоряжении, радость моя. Веди!
Ким и Франческа прекратили разговор, как только Катарин с гостем вошли в гостиную. Виктор привычно отметил прикованный к себе взгляд двух пар глаз, пронизанный жадным интересом. Будучи в течение долгих лет мировой кинозвездой первой величины, он давно привык к тому, что вызывает в людях огромный интерес.
Удивительным было другое – внезапное ощущение открытия, которое Виктор испытал при виде девушки в сером у камина, медленно встававшей ему навстречу. Это было чувство моряка, утратившего в бурном море ориентиры и неожиданно увидевшего путеводную звезду. Он подавил в себе желание, точнее, даже потребность, броситься к ней, чтобы не просто познакомиться, но узнать о ней все. Виктор осознавал, что подобного рода порыв может быть расценен как глупость и проявление дурного тона, который был совершенно недопустим в глазах англичан, и не хотел предоставлять Катарин лишний повод прочитать ему лекцию о его недостаточно светских манерах. Прежде чем он успел сделать следующий Шаг, навстречу ему с широкой и подкупающей своей искренностью улыбкой устремился стоявший рядом с девушкой молодой человек. Виктор понял, что это приятель Катарин – Ким.
Он крепко пожал руку гостя и, не дожидаясь официального представления со стороны Катарин, произнес:
– Я Ким Каннингхэм. Очень рад, что вы смогли прийти.
– Я тоже, – ответил Виктор, энергично ответив на рукопожатие. Понимая, что обстоятельства требуют от него объяснений за опоздание, он извинился и рассказал о его причине.
– О, ничего страшного не произошло. Мы здесь очень славно поболтали за бокалом-другим шампанского. Познакомьтесь пока с моей сестрой а потом я приготовлю вам что-нибудь выпить. Что вы предпочитаете – шампанское или что-нибудь покрепче?
– Я бы предпочел виски со льдом и содовой.
Ким подхватил Виктора под руку и повел его через комнату к камину.
– Это Франческа, – просто сказал он и, одарив их обоих улыбкой, направился к бару, чтобы налить гостю виски.
– Очень рада познакомиться с вами, мистер Мейсон.
Их руки встретились в рукопожатии. В обращенных на него ясных янтарно-прозрачных глазах Виктор прочел то же удивление, которое испытывал в эту минуту сам. На мгновение ее губ коснулась мимолетная улыбка. «Я никогда не встречал вас, но я вас знаю. Где-то в глубинах души и сердца я всегда знал вас», – говорила, казалось, его ответная улыбка. Это необъяснимое с точки зрения нормальной логики ощущение поразило Виктора и выбило из привычной колеи. Однако он быстро взял себя в руки.
– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, леди Франческа, – произнес он, продолжая улыбаться, но его черные испытующие глаза были серьезными – он неотрывно смотрел на тонкое лицо девушки.
– Называйте меня просто Франческа, пожалуйста, – мгновенно отреагировала она, и слабый румянец проступил через тонкую матовую кожу щек.
– Я был бы очень рад, если бы вы называли меня просто Виктором.
Она согласно кивнула и, отступив на шаг, опустилась на стул. Только в этот момент Виктор вспомнил о свертке. Слегка поклонившись, он протянул его Франческе. «Жаль, что это не что-нибудь более личное, более подходящее к этому случаю – букет хрупких белых майских лилий, благоухающих после весеннего дождя, например. Да, лилии были бы идеальными цветами для этой девушки. Они такие же изящные и свежие», – подумал он, но произнес совсем другое.
– Ну вот, я почти забыл. Это вам.
Франческа бросила на него удивленный взгляд.
Склонив голову, она начала распаковывать сверток. Ставшие непослушными пальцы двигались медленно, и Франческа никак не могла объяснить себе ту внутреннюю дрожь, унять которую было невозможно. Она не понимала, что дрожь эта была следствием проскочившей между ней и Виктором искры. Но он, умудренный опытом жизни, многое познавший в сложной сфере отношений между мужчинами и женщинами, понял это сразу. По крайней мере, для него было ясно, что эта девушка затронула многие сложные струны его души, что его неотвратимо влечет к ней. Виктор еще раз пристально посмотрел в это спокойное, даже холодное лицо. А был ли он вообще, тот удивленный узнающий взгляд, которым они обменялись всего мгновение назад? Может быть, это просто плод его воображения? Теперь Виктор уже не был уверен. Возможно, влечение было не взаимным, а односторонним. Его влечение к ней.
Виктору не было известно, что Франческа обладала природным самообладанием, совершенно нехарактерным для ее возраста, но свойственным той прослойке английской аристократии, к которой она принадлежала. Она сохраняла хладнокровие практически во всех жизненных ситуациях. Виктор произвел на нее не менее ошеломляющее впечатление, чем она на него, но Франческа не позволила бушевавшим в ней эмоциям хоть как-то отразиться на своем лице и ни на йоту не изменила привычного стиля поведения. Но ее душа была глубоко затронута этой встречей. Франческа Каннингхэм была крайне неопытна в отношениях с мужчинами вообще, не говоря уж о мужчинах класса Виктора Мейсона. Круг ее знакомых мужчин ограничивался в основном приятелями Кима. Она не принимала никого из этих молодых людей всерьез. По крайней мере, отношения ни с кем из них не заходили за рамки легкого флирта. В свои девятнадцать лет она была невинна и совершенно неопытна в отличие от большинства своих сверстниц, вращавшихся в высшем лондонском свете.
На самом деле Виктор Мейсон очень сильно задел воображение Франчески. Постепенно осознавая это, она прикусила нижнюю губу и принялась внутренне распекать себя. Разве не абсурдно было позволить себе подпасть под чары этого человека? Однако Франческе пришлось признать, что против исходящего от него ощущения силы и мужественной красоты трудно было устоять. Она подумала: «Если Катарин Темпест с ее ошеломляющей красотой, обаянием и излучаемой ей энергией кажется нереальной, то и он, безусловно, неправдоподобно хорош. Раз увидев, его невозможно забыть».
