Текст книги "Голос сердца. Книга первая"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

– Первое блюдо подано, – провозгласил Виктор и торжественно вступил в комнату с двумя тарелками на подносе, между которыми стояли масленка, корзинка для хлеба и бутылка охлажденного сухого вина.

За время отсутствия Виктор успел надеть свой серо-голубой шелковый галстук и бледно-серый кашемировый пиджак спортивного покроя. Пока он шел к столу, Франческа в очередной раз отметила его элегантность, безупречный вкус в одежде, которая стоила огромных денег, и распространяемую им ауру успеха и обаяния. Совсем недавно он выглядел таким домашним в рубашке с закатанными рукавами… А сейчас снова стал знаменитой кинозвездой, и это превращение неожиданно расстроило Франческу. Она остро почувствовала свою неискушенность в жизни, подумала о своей ничем не выдающейся внешности, сшитой собственными руками юбке… Но, по крайней мере, новый свитер не подкачал. И вообще она была воспитана в духе того, что одежда не делает человека. Не только мужчину, но и женщину. Однако осознание непреложности этой истины не спасло Франческу от сожаления по поводу того, что на ней не надето роскошное вечернее платье – такое, как есть у Катарин.

Она посмотрела на Виктора и весело сказала:

– В жизни не видела, чтобы кто-нибудь так ловко управлялся с подносом.

– И неудивительно, но это не дар Божий, а приобретено практикой. Я ведь был официантом. Не смотрите на меня с таким сомнением – это правда. – Виктор усмехнулся – его явно позабавил произведенный его словами эффект. Составив все принесенное на стол, он пояснил: – Когда я только приехал в Голливуд, мне пришлось искать постоянную работу, чтобы содержать жену и детей, дополнительно к моей нестабильной работе на студии. Так я стал официантом. Чертовски хорошим официантом, не побоюсь этого громкого слова.

– О! – только и смогла сказать Франческа. А про себя подумала: «Я так многого не знаю о нем… Фактически не знаю ничего о его жизни».

– Надеюсь, вам нравится проскутто, – небрежно заметил Виктор, садясь напротив Франчески и разливая вино. Он взял кусочек хлеба и разломил его пополам.

– Вы знаете, я никогда это не пробовала.

– Проскутто – подкопченная итальянская ветчина, порезанная тонкими-тонкими ломтиками. Обычно ее подают с дыней, но я часто использую вместо дыни какой-нибудь другой фрукт.

– Понятно. Господи, где же вам удалось раздобыть свежий инжир в такое время года? – Франческа посмотрела на нежные зеленые плоды, которые Виктор разделил пополам, чтобы продемонстрировать сочную розовую сердцевину.

– В магазине «Харт». Где же еще? Я обожаю их гастрономический отдел. Готов бродить там часами, приглядываясь и принюхиваясь.

– Да, я знаю. Это и мой любимый магазин.

– Buono appetito.

– Bon appetit.

Франческа попробовала ветчину, похвалила ее Виктору и, прожевав, начала рассказывать, что владелица магазина «Харт» – друг их семьи и самая замечательная женщина из всех, кого ей когда-либо доводилось встречать. Франческа вспомнила все, что она слышала о легендарной Эмме Харт, которой она безмерно восхищалась.

Виктора захватил ее рассказ, и он слушал со все возрастающим интересом, оценив правоту Ника, который говорил ему, что Франческа обладает уникальным даром рассказчика.

– Мне очень понравилась история Эммы Харт в вашем пересказе. Меня всегда привлекали сильные, независимые и целенаправленные женщины. Терпеть не мог беспомощных особ, присасывающихся к мужчине, как ракушки к днищу корабля. – Он усмехнулся. – Со мной такой номер никогда не проходил.

Франческа внимательно посмотрела на него:

– Большинство мужчин чувствуют угрозу со стороны сильных женщин.

– Я не из их числа.

Она ничего не ответила и лишь загадочно улыбнулась, занеся полученную информацию в тот укромный уголок памяти, где хранились все сведения, полученные ею о Викторе Мейсоне.

После того как они покончили с ветчиной, Виктор унес тарелки. Франческа не успела и глазом моргнуть, как он вернулся, толкая перед собой сервировочный столик. Столик был так заставлен серебряными блюдами и тарелками, что не видно было просвета, и Франческа сказала:

– Господи, похоже, что вы собираетесь накормить целую армию!

Виктор засмеялся:

– Да, я знаю. Мне всегда хочется наготовить побольше. Это у меня от голодного детства. Представьте себе, я не выношу вида пустых кухонных шкафов и холодильников. Они должны ломиться, чтобы я чувствовал себя хорошо. – Виктор склонился над столиком, приподнял крышки на некоторых блюдах, из которых сказочно вкусно пахло, и продолжил: – Фирменное блюдо Fettuccine Alfredo – именно такое, какое готовят в ресторане «У Альфредо» в Риме. Заметьте – рецепт передан мне лично хозяином ресторана в знак особого расположения. – Виктор мастерски положил спагетти в тарелку Франчески и продолжил: – К нему полагается телячья котлета, нежно-розовая и сочная. Во всяком случае, я так надеюсь. – Он поставил котлету перед Франческой. – Ну, как это выглядит?

– Абсолютно потрясающе. Спасибо, Виктор.

– Еще я сделал салат из листьев базилика, помидоров и сыра моззарелла. Но сначала попробуем это. – Он положил спагетти и котлету себе на тарелку, сел и поднял бокал белого вина.

Они чокнулись, и прежде чем Виктор успел предложить тост, Франческа воскликнула:

– За шеф-повара!

– Grazie. – Он пригубил вино. – М-м-м-м. Неплохо, совсем неплохо. – Он снова прикоснулся своим бокалом к ее. – И за мою прекрасную пациентку. К счастью, полностью поправившуюся.

Франческа наклонила голову.

– Спасибо, Виктор. – Она почувствовала облегчение от того, что не вспыхнула от его комплимента.

По мере того, как ужин продолжался, Франческа смогла оценить, что Виктор нисколько не преувеличивал свои кулинарные таланты. Все приготовленные им с таким старанием и любовью блюда были бесподобны – истинные спагетти, нежный и в меру жирный соус. Телячья котлета оказалась именно такой сочной, как он и рассчитывал. Нож прошел через нее с такой легкостью, как будто Франческа резала масло.

– Я просто потрясена. Где вы так научились готовить?

– В самом естественном для этого месте. На коленях собственной матери. – Он отпил глоток вина и продолжил: – Я люблю готовить, особенно на кухне у себя на ранчо. Для меня это способ расслабиться. И хочу, чтобы вы знали – я очень разносторонний повар. – Черные глаза Виктора весело блестели. – Мне по силам сделать потрясающий барбекю. А такой курицы, как у меня, вы сроду не едали. А клецки! Они просто бесподобны.

– Не сомневаюсь, – засмеялась Франческа, с удовольствием наблюдая за Виктором и наслаждаясь его обществом. Раньше им никогда не доводилось оставаться вдвоем – рядом всегда были Ник, Катарин и масса других людей. Сейчас она была счастлива, открывая для себя совсем нового Виктора.

Он много говорил за ужином о самых разных вещах, но в основном о своем ранчо где-то рядом с Санта-Барбара, о своей любви к лошадям и спокойной и уединенной жизни, которую он вел, когда не работал над фильмами. Несколько раз он коснулся профессиональных сторон своей карьеры, рассказав несколько курьезных историй о своих первых годах в Голливуде и забавных людях, которые его окружали. Виктор был блестяще остроумен, и Франческа смеялась, не переставая.

Со своей стороны, он тоже получал огромное удовольствие от общения с этой девушкой. Она была прекрасной слушательницей, живо и заинтересованно реагировавшей на все, что он говорил. Когда она задавала вопросы, они всякий раз оказывались уместными и разумными. Виктор почувствовал, что ему уже давно не было так хорошо.

Виктор Мейсон, по сути своей, был очень домашним человеком. Он предпочитал тепло и уют собственного дома ресторанно-гостиничному раю. Внезапно ему пришло в голову, что именно таких спокойных задушевных вечеров не хватало ему в двух последних браках. Обе его экс-жены были неутомимыми любительницами вечеринок, готовыми развлекаться денно и нощно. Он умирал от скуки на бесконечных раутах и ужинах, куда они тащили его, несмотря на неизменные протесты.

И все же Виктор понимал, что главной причиной того, что на душе было так тепло, была сама Франческа. С ней было легко, спокойно и весело. Сегодня она показалась ему еще более притягательной, чем когда-либо по целому ряду причин. В ней было то, что он больше всего ценил в женщинах – легкий характер, естественные манеры, остроумие и честность. Он не мог выносить ломак и кокеток, расставлявших сексуальные сети при любом приближении мужчины, поэтому искренность и абсолютная бесхитростность Франчески были так симпатичны Виктору. Ее ум, интеллектуальные задатки, способность мгновенно схватывать суть сказанного и необычная уверенность в себе заставили Виктора на какое-то время забыть о ее молодости.

После ужина они уселись у горящего камина за чашкой кофе, болтая о всякой ерунде. Виктор удобно устроился в кресле-качалке, грея в руках рюмку коньяка. Он курил одну из лучших сигар графа. Сигары ему принесла Франческа после того, как он унес на кухню посуду и остатки их ужина. Она села напротив в одно из больших уютных кресел, свернувшись калачиком.

Внезапно между ними воцарилось молчание, но в нем не было ничего тягостного. Виктор полностью откинулся на спинку кресла и скрестил в коленях ноги. Он с удовольствием дымил сигарой, глядя на Франческу через кольца дыма.

Она улыбнулась ему.

– Когда все-таки вы начинаете съемки в Йоркшире?

– Где-нибудь в мае или июне. Мы должны быть уверены, что установится хорошая погода. Но павильонные съемки мы начнем в студии Шеппертон в первых числах апреля. Это уже полностью согласовано, и мы постараемся отснять как можно больше до отъезда на натуру. А почему вы спрашиваете?

– Я хочу сообщить отцу хотя бы предварительную дату проведения вечеринки.

– Я уточню с Джейком Уотсоном в понедельник и позвоню вам до своего отъезда. Я уезжаю на следующей неделе.

Франческа почувствовала, что мускулы ее лица напряглись.

– О, – произнесла она. – А я… я и не знала. – Она покрутила застежку своего пояса-цепи и спокойно спросила: – Вы возвращаетесь в Голливуд?

– Да нет. Я еду в Швейцарию. В Клостерс. Эту поездку мы планировали вдвоем с Ники, и, поскольку у него так изменились обстоятельства, я тоже собирался ее отменить. Но потом решил, что могу распрекрасно съездить один. Мне просто необходим перерыв на несколько дней перед тем, как с головой уйти в работу. Я выезжаю в следующую среду дней на пять. Для меня это последний шанс – потом Джейк меня ни на шаг от себя не отпустит.

– Это просто замечательно. Я уверена, что вы прекрасно проведете время, – произнесла Франческа как можно более спокойно.

Виктор сделал глоток бренди и уставился в свой стакан, размышляя над тем, насколько прекрасно он сможет провести время без своего постоянного партнера. Раньше он никогда не уезжал в Клостерс без Ника, всякий раз дожидаясь, когда тот сможет составить ему компанию, и теперь перспектива провести пять дней в одиночку уже не казалась такой привлекательной.

Он поставил бренди на стол и наклонился вперед.

– Послушайте, Франческа, мне пришла в голову потрясающая идея. Почему бы вам не поехать вместе со мной? – Виктор резко выпрямился, не совсем уверенный, что услышал себя правильно. То, что Франческа удивлена его предложением, было совершенно очевидно. Но, Господи, он и сам был удивлен не меньше.

В отношении Франчески он несколько ошибся – она была не удивлена, а потрясена. С полуоткрытым ртом и расширившимися глазами девушка в изумлении уставилась на него, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

Впрочем, и у Виктора выражение лица было не лучше. Он тоже, казалось, язык проглотил. Сейчас он сам не мог объяснить, как у него так непродуманно вырвалось это предложение. Но, с другой стороны, откажись он сейчас от него под любым, самым благовидным предлогом, это выглядело бы глупо и неприлично. Кроме того, это действительно хорошая идея по целому ряду причин.

– Ну, так что вы скажете?

Несмотря на все свое удивление, Франческа была прежде всего взволнована, едва скрывая нервную дрожь. Согласие уже почти было сорвалось с ее губ, когда она ясно осознала, что это невозможно. Волнение мгновенно отхлынуло, и она почувствовала опустошение.

– Я боюсь, что это невозможно, – начала она и замолчала, закусив губу. Фактически, ей не оставалось ничего, как объяснить истинные причины своего отказа, иначе Виктор просто обидится. Этого ей хотелось меньше всего. – Понимаете, мне будет очень трудно уехать, не поставив в известность отца. А он… он… ну… вы знаете. Я имею в виду, что ситуация может показаться ему несколько… ну… забавной. – Франческа совсем растерялась и беспомощно посмотрела на Виктора. Она чувствовала себя очень неловко, сделав признание что фактически шага не может ступить без папочкиного благословения.

Подтекст сказанного Франческой настолько поразил Виктора, что он мгновенно выпрямился на стуле и тупо посмотрел на нее. Она неправильно поняла его! Господи Боже! Меньше всего на свете он собирался ее соблазнять. Он должен сейчас же объясниться. Сейчас же, пока разговор не зашел еще дальше.

– Надеюсь, вы не считаете, что в моих словах содержится намек на большее, чем просто катание на лыжах? – горячо воскликнул Виктор, – Потому что я…

– Господи, конечно же нет! – возразила Франческа с такой же горячностью, прервав его на полуслове. – Мне и в голову ничего подобного не приходило. – Взгляд девушки мгновенно стал холодным и надменным. – Мой отец тоже до этого не додумался бы. Он воспитал во мне четкие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, и доверяет мне безоговорочно. Дело в том, что я никогда… ну, я никогда никуда не уезжала с… – Она откашлялась. – Я хочу сказать, что папа – довольно старомодный человек, и он, скорее всего, сочтет, что с моей стороны это проявление дурного тона – отправиться отдыхать вдвоем с вами.

– Не могу сказать, что я осудил бы его за это, – ответил Виктор, принимая самый беспечный тон. Он развалился в кресле и с улыбкой продолжил: – Наверное, это была плохая идея, – и, небрежно пожав плечами, добавил: – Я искренне надеюсь, что ничего страшного не произошло. Мне важно, чтобы вы не поняли неправильно мое предложение. Я просто внезапно подумал, что горный воздух будет вам полезен, – ведь вы совсем недавно переболели. К тому же, честно говоря, я считаю, что вы могли бы составить мне потрясающую компанию. Терпеть не могу ездить в одиночку. В таких поездках я чувствую себя очень неуютно. А за эту последнюю неделю мы с вами так подружились… – Подождав реакции Франчески на свое последнее высказывание и не услышав ее, он настойчиво спросил: – Мы ведь подружились, или я ошибаюсь?

– Да, – пробормотала она, совершенно подавленная его словами. Вот и все. Объяснение получено. Она – суррогат Николаса Латимера. Закадычная подружка. Черт побери! Как она вообще могла вообразить что-нибудь другое?

– Эй, почему такой мрачный вид? – Виктор засмеялся, явно почувствовав облегчение. – Это еще не конец света. И я понимаю, почему ваш папа будет возражать против этой поездки. В конце концов, вам всего лишь девятнадцать, Франческа. Я об этом как-то забываю. – Он заставил себя подняться с кресла. – Не возражаете, если я налью себе еще бренди?

– Ради Бога. – Задетая его напоминанием о своем возрасте, она продолжила: – И мне, пожалуйста, тоже.

– Конечно.

Франческа выпрямила ноги, расправила юбку и передвинулась на самый краешек стула. Она уперлась локтями в колени, сжав руками лицо, и задумалась. Ей так хотелось войти в жизнь Виктора, быть рядом с ним, когда никто больше не мешает, что теперь она готова была принять его условия. Платоническая дружба, так платоническая дружба, раз уж таковы его условия. Если они могут быть только друзьями, как он это сформулировал, пусть будет так. Хотя бы так. «Как же ты можешь подвергать себя такой пытке?» – застучало молоточками в мозгу. «Ничего, я справлюсь», – ответил внутренний голос, и в этот момент Франческа была полностью убеждена, что ей по силам такая задача. Сочтя, таким образом, что проблема их настолько диаметральных чувств друг к другу может быть решена усилием ее воли, она полностью сконцентрировала свои мысли на поездке в Клостерс. «Я поеду с ним на следующей неделе, если даже нагрянет потоп, – окончательно определила Франческа. – Я должна сделать это, чтобы укрепить нашу дружбу. Но как это сделать, чтобы никто не узнал?» Она была органически неспособна лгать кому-либо, особенно собственному отцу. Внезапно в голову девушке пришла мысль, что можно обойтись без лжи. «Я просто вообще ничего не скажу папе», – подумала она. Но это предательский ход, ведь умолчание – тоже, по сути своей, форма лжи. Если он позвонит домой и не застанет ее, он будет сильно обеспокоен, даже выбит из колеи. Франческа знала, что не может поступить так по отношению к отцу. У него и без того хватало забот. Что бы такое изобрести? – с напряжением думала она, как вдруг решение пришло само собой.

Виктор протянул ей бренди, прервав бешеную работу извилин.

– О, спасибо, – с отсутствующим видом поблагодарила она и сделала большой глоток.

– Эй, бренди полагается пить маленькими глотками! Иначе могут быть неприятности, – мягко предупредил ее Виктор.

– Не будет. Я старая проверенная пьяница.

– Тогда нас двое. – Он засмеялся. Засмеялась и Франческа, но ее смех прозвучал как-то не совсем естественно.

Приглядевшись внимательно, Виктор заметил обеспокоенность в глазах девушки. Может быть, она расстроена из-за того, что вынуждена была отказаться от его предложения? «Ставлю сто к одному, что так оно и есть», – сказал он себе.

– Послушайте, Франческа, я надеюсь, что вы не очень расстроились из-за Клостерса. Я совсем не обиделся. Давайте забудем об этом. Я довольно серьезный лыжник, и вам моя компания не доставила бы особого удовольствия, даже если вы отлично катаетесь. Я встаю на заре, возвращаюсь в отель в кромешной темноте – в общем, я бы вас просто измотал со своими…

– Лыжами, – вставила она, не дав ему закончить.

– Конечно. А зачем еще, по-вашему, я еду в Клостерс?

Франческа неподвижно сидела в кресле, прорабатывая осенившую ее идею. Идея была блестящей, способной развязать сразу все узлы, и девушка молила Бога, чтобы она сработала. Мысленно Франческа уговаривала себя сохранять спокойствие. Нельзя было сразу радостным тоном выложить все – так поступила бы только глупая школьница. Надо было все сначала предусмотреть. Кроме того, ей очень не хотелось, чтобы у Виктора возникла мысль, что она навязывается, поэтому свое следующее предложение девушка строила с исключительной осторожностью. Зная, что он ждет ответа на свой вопрос, Франческа поиграла с ножкой своего бокала, потом сделала глоток коньяка, явно выигрывая время. В конце концов, она просто проигнорировала его вопрос, вместо ответа задав свой собственный:

– Вам действительно будет одиноко в Клостерсе одному? – Ей самой понравилось, насколько безразлично прозвучал ее голос.

– Конечно. Я уже говорил вам, что привык путешествовать тандемом с Ники. Кроме того, я открыл недавно, что мне никогда не удавалось толком отдохнуть, куда бы я ни ездил один. Мне нужно, чтобы рядом был человек, способный оценить новые места и разделить впечатления от них, разделить еду и вино. – Виктор посмотрел на Франческу с удивлением, пытаясь понять, что заставило ее задать этот вопрос. Разве он не объяснил все это внятно с самого начала?

– Так, значит, вам нужна достойная замена Ники?

– Если вам угодно выразить это таким образом, то да, – признал Виктор. – Но, естественно, это должен быть человек, с которым мне будет приятно. Случайная личность в таких ситуациях – прямая угроза удовольствию и покою. – Виктор был всерьез встревожен, что Франческа готовится предложить ему какую-то кандидатуру. Своего брата, например. Он вовсе не намеревался объявлять конкурс на замещение вакантного места. Чтобы у Франчески не было никаких сомнений на этот счет, Виктор поспешно сказал: – Именно поэтому я пригласил вас. Мы с вами хорошо совместимы, прекрасно ладим и понимаем друг друга.

«А вот и нет», – не без ехидства подумала она, но сказала с полуулыбкой:

– О, конечно, Виктор! – Откашлявшись, Франческа продолжила: – Если я поняла вас правильно, компаньон важен для вас в такой же степени, как и место, куда вы отправляетесь – если не больше.

– Вы поняли меня абсолютно верно. – Он озадаченно посмотрел на нее. – Я заинтригован. Куда вы клоните, Франческа?

– В сторону Баварии.

– Баварии? – спросил он, слегка нахмурившись. – Вы меня запутали.

Франческа поудобнее устроилась в кресле. Спокойная улыбка коснулась ее губ.

– Если вы измените свои планы и поедете в местечко под названием Кенигзее, я могу поехать с вами. Если, конечно, у вас на примете нет другого человека, чтобы пригласить в Клостерс. В этом случае обещаю с пониманием отнестись к вашему выбору.

Виктор искренне уверил ее, что даже не помышлял ни о какой другой кандидатуре.

– И все же я не понимаю вас, Франческа. Если вы можете поехать со мной в Кенигзее, то почему не можете поехать в Клостерс?

– По той простой причине, что мне не нужно отцовского благословения на поездку в Баварию. Мои двоюродные брат и сестра, Кристиан и Диана, живут там постоянно, и я могу посещать их в любое время, когда мне этого захочется. На горных лыжах там можно кататься до самой весны, склоны изумительные, а в округе полно замечательных старых уютных гостиниц. Диана, конечно, знает лучше, и она закажет вам номер люкс в одной из них. Мне, конечно, придется остаться с Дианой и Кристианом. Но вы видите теперь, что мой папа в этой ситуации ничего не сможет возразить. В моем положении не будет… не будет ничего двусмысленного в глазах других людей, правда ведь?

Виктор посмотрел на нее долгим взглядом. В его глазах плясали чертики.

– Вы совершенно правы, – ответил он, улыбаясь.

– Так что вы по этому поводу думаете?

– Звучит потрясающе. Но… – внезапно в его голосе прозвучало сомнение. – А уверены ли вы, юная леди, что действительно хотите поехать? Выдержите ли вы меня пять-шесть дней, не заскучав?

Франческа встретила его вопросительный взгляд абсолютно спокойно, хотя сердце ее бешено колотилось при одной только мысли заполучить Виктора для себя на все это время, не деля ни с кем его бесценного общества.

– Не говорите глупостей, Виктор. Конечно, мне» не будет скучно. Вы же сами совсем недавно сказали, что мы с вами прекрасно находим общий язык.

– Но я должен был спросить. Мне показалось, что мы говорили только об отношении вашего отца к этой поездке, но вы не сказали ни слова, хотите ли поехать сами.

– Безусловно, хочу. Вообще, мне кажется, вы были правы, когда сказали, что мне будет полезен сейчас горный воздух, – будничным тоном произнесла Франческа, стараясь скрыть бушевавшее в душе Волнение. Заметив сомнение в лице Виктора, она добавила поспешно: – Я бы никогда не предложила вам изменить планы, если бы колебалась, стоит ли мне ехать с вами. Неужели это непонятно?

– Понятно. Ну что ж, тогда решено. – Он широко улыбнулся. – Я позвоню в авиационное агентство в понедельник и переоформлю билеты с Клостерса на Кенигзее. В Германии я никогда не был, так что это будет даже интересно. – Лицо Виктора омрачилось, когда он вспомнил о тех препятствиях, которые пришли ему в голову в начале их разговора. После секундного колебания он беззаботно сказал: – Есть пара проблем – черт, даже не проблем, скорее, просто вопросов, которые я хотел бы уточнить с вами.

– Да, пожалуйста. – Франческа внимательно посмотрела на Виктора, опасаясь, что за его словами скрывается нечто, способное расстроить поездку. Ее лицо мгновенно посерьезнело.

Виктор встал, прошел к камину и подбросил в него полено. Вернувшись к своему месту, он спросил:

– Вы не будете возражать, если полетите одна во вторник?

Франческу озадачил его вопрос.

– Нет, – мгновенно отреагировала она, но все же решилась спросить: – А почему я не могу лететь вместе с вами в среду?

– Вы можете лететь в среду, если хотите. Но я бы предпочел, чтобы вы улетели раньше. Я не думаю, что нам стоит лететь в одном самолете.

– Но почему же?

– Нас могут неправильно понять. Будет гораздо более благоразумно, если мы доберемся туда в разных самолетах. – Увидев недоумение на лице Франчески, он спросил: – Катарин не говорила вам о моем разводе и Журнале «Конфидэншл»?

– Она упомянула, что вы сейчас в процессе сложного развода, но о «Конфидэншл» она ничего не говорила. Возможно, я очень глупа, но я не вижу связи между двумя этими вещами. – Она смущенно попросила: – Вы меня не просветите?

Виктор наклонился вперед. Он напряженно сомкнул кисти, и на лице появилось жестокое выражение. Не пытаясь смягчать слова, он коротко рассказал ей о скандальных и губительных для многих карьер публикациях этого журнала. Он повторил предупреждения Эстел Морган, переданные ему через Катарин и лично; несколькими штрихами нарисовал портрет своей жены Арлен и рассказал о ее склонности к интригам и пристрастии давать сенсационные интервью журналистам.

– Понимаете? Из того, что сказала мне Эстел, я совершенно четко определил, что «Конфидэншл», что называется, шьет на меня дело. Они будут цепляться ко всему, к чему только можно, а найдя хоть малейшую зацепку, остальное присочинят. Меня, в принципе, это мало трогает. У меня шкура, как у носорога, после стольких лет жизни под пристальным оком средств массовой информации. Пусть себе и дальше клевещут. Но… но вас такой опасности я подвергать не могу. Я не могу позволить, чтобы ваше имя попало в скандальную хронику, сделать вас невинной жертвой своей популярности. Понимаете, наша поездка может быть представлена в совершенно извращенном свете. Я не думаю, что это понравится вашему папе. Мне, во всяком случае, точно не понравится, Франческа.

– Господи, какой ужас! Но неужели никто ничего не может сделать? Разве оболганные люди не могут подать в суд на этих негодяев?

– Некоторые кинозвезды и другие знаменитости так и сделали. Но большинство моих друзей, которых они вымарали в грязи, решили вообще не реагировать на эти публикации. Просто проигнорировали их. Можно, конечно, сделать вид, что ты выше этого, но все равно ощущение мерзкое.

Франческа понимающе кивнула.

– Могу себе представить. Конечно, я улечу во вторник. В этом даже есть положительные стороны. Я смогу проверить, какой отель Диана заказала для вас, и убедиться, что номер действительно высшего класса. Я позвоню ей завтра, чтобы сообщить, что мы приезжаем.

– Вот и хорошая девочка. И не будем тревожить местных жителей известием о моем предстоящем приезде. Вашу кузину не затруднило бы заказать номер на свое имя?

– Да, конечно.

– И вот еще что, Франческа, – начал он осторожно, пытаясь как можно более тактично выразить свою мысль. – Вы собираетесь сообщить своему папе, что я тоже буду в Баварии в тот период, когда вы посещаете своих родственников?

– Да, я собиралась сказать ему. А вы не хотите, чтобы я сделала это?

– Честно говоря, я думаю, что не стоит. Я знаю, что вы очень прямой человек, но оставить что-то недосказанным вовсе не означает солгать…

– Это так называемая ложь по умолчанию, не так ли? – перебила Франческа, приподняв бровь.

– Пусть будет так, – согласился Виктор, напомнив себе, что эта девушка имела пристрастие называть все вещи своими именами. Он прошел к камину и встал, повернувшись к нему спиной. Какое-то время он стоял так, размышляя о чем-то своем, а потом прямо посмотрел на Франческу. – У меня есть причины просить вас молчать, – начал он медленно. – Очень веские причины. – Виктору хотелось одновременно и убедить, и успокоить ее, поэтому он продолжил: – Послушайте, Франческа, если ваш отец узнает, что я в Кенигзее, Ким тоже будет знать об этом и, в свою очередь, скажет Катарин. Признаться вам честно, я бы предпочел, чтобы этого не произошло. Лучше будет, если она будет считать, что я в Клостерсе. И пусть все так думают. За исключением Джейка Уотсона. Ему придется сказать правду на случай, если я срочно потребуюсь ему в связи с картиной. Но по поводу Джейка у меня нет никаких сомнений. Он будет молчать.

Франческу очень взволновал этот монолог.

– Почему же вы не хотите, чтобы об этом знала Катарин? Она моя самая близкая подруга и к тому же в прекрасных отношениях с вами! Она никому словечка не проронит. Кроме всего прочего, ей известно о происках «Конфидэншл» в отношении вас, и я считаю, что никто лучше нее не будет стоять на страже ваших интересов. Я убеждена в этом! Честное слово, Виктор, я ей полностью доверяю.

– Черт возьми, Франческа, я тоже! – выразительно произнес Виктор. Он действительно доверял Катарин, но, будучи звездой мировой величины, знал, чем может обернуться случайно сорвавшееся с языка слово. Кроме того, он ощущал внутреннюю потребность защитить от возможных сплетен Франческу, и с этой точки зрения полная секретность их поездки представлялась ему совершенно необходимой.

Он осторожно объяснил все это внимательно слушавшей его девушке. Для Виктора было важно, чтобы Франческа не истолковала неверно его нежелание посвящать в планы поездки Катарин, поэтому он специально подчеркнул:

– Я не хуже вас знаю, что Катарин прекрасно относится к нам обоим и сознательно не причинит ни одному из нас никакого вреда. Но, черт побери, вы же знаете, какой бешено активный образ жизни она ведет в Лондонском свете и как плотно общается с людьми из сферы шоу-бизнеса. Она случайно может что-нибудь обронить, да еще, не дай Бог, не тому Человеку. Представьте себе, как будет расстроен ваш отец, если этот вшивый журнал выскажет какое-нибудь грязное предположение насчет нашей поездки или если среди ваших друзей поползет сплетня…

Взгляд Виктора остановился на Франческе, и он закончил мягко, но достаточно убедительно:

– Я понимаю, что вы не хотите ничего скрывать от отца. Но, с другой стороны, я считаю, что мы должны быть максимально осмотрительны. Вы так не думаете? – Не дождавшись ответа Франчески, он продолжил: – Потом, когда вы вернетесь в Лондон, можете сказать ему, что мы случайно встретились в Альпах и я провел какое-то время вместе с вами и вашими кузеном и кузиной.

Франческа медленно склонила голову в знак согласия. К тому же она не была дурой и понимала, что в случае ее несогласия он просто вернется к своему первоначальному плану. И уедет в Клостерс. Один. Желание быть рядом с этим человеком было настолько сильным, что оно побеждало ее последние сомнения в отношении отца.

Виктор наблюдал за девушкой в ожидании ее ответа. Внезапно он задал себе вопрос, зачем вообще он начал эту канитель, пригласив ее составить ему компанию. Сейчас это казалось ему большой ошибкой. Как будто прочитав ее мысли, он наклонился к Франческе и сказал: