Текст книги "Голос сердца. Книга первая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
– О’кэй.
Когда «бентли» бесшумно подкатил к стоянке у входа в аэропорт, Ник повернулся к Виктору.
– Не выходи. На тебя тут же накинутся. Ты же знаешь, что бывает, когда народ видит твою жуткую рожу. – Он сжал руку друга. – Спасибо, Вик. Спасибо за все.
Виктор обнял его и крепко прижал к себе.
– Держись, старина.
– Буду держаться. Пока, детка.
– До встречи, Ники.
Весь обратный путь в Лондон Виктор Мейсон был погружен в свои мысли. Думал он о Нике Латимере, о предстоящем ему долгом и одиноком перелете, о трагической причине его неожиданного возвращения в Штаты, о тягостной полосе жизни, в которую он вступал. Виктор сам никак не мог смириться со смертью Марсии. Было невероятно, немыслимо, что ее больше нет. Как же непредсказуема и хрупка человеческая жизнь! Нет никаких гарантий ни от чего. Кроме конечной гарантии смерти для каждого. Как же мы уязвимы на этой земле… Вся жизнь – один миг. Он думал о часах этой драгоценной жизни, растраченных понапрасну; часах, просочившихся сквозь пальцы. Они невосполнимы, их не прожить заново. Сейчас ему было как никогда жаль бездумно растраченного времени.
В тот момент Виктор дал себе торжественное обещание: с этого дня он будет вести строгий учет каждого часа своей жизни, он наполнит каждый день смыслом и содержанием. Ведь кто знает, наступит ли завтра и каким оно будет? Кто знает, сколько еще «завтра» ему отпущено?
23
Франческа осторожно приоткрыла дверь кухни, и ее мгновенно окутала волна теплого пара. Она чуть отпрянула, но затем решительно устремилась вперед.
– Я бы очень хотела, чтобы вы позволили мне помочь, – произнесла она.
Колдовавший над плитой Виктор обернулся на звук ее голоса. Его лицо раскраснелось, и Франческа отметила, каким домашним он был в этой кухонной атмосфере среди разложенных на столе продуктов – без галстука, с закатанными рукавами, в завязанном вокруг талии кокетливом фартуке. Она подавила улыбку и спросила:
– Могу я, по крайней мере, перемешать содержимое этих кастрюль?
Он медленно покачал головой, улыбнувшись своей обычной ленивой улыбкой.
– Запрещаю. На хорошей кухне должна быть одна хозяйка. Кроме того, неужели вы думаете, что я позволю вам, английской аристократке, приложить руку к моей стряпне? Я же говорил вам, что только крестьянин знает, как приготовить настоящее итальянское блюдо. – Он усмехнулся и положил деревянную ложку, которую держал в руках. – Только одно, пожалуй, я могу позволить вам сделать. – Подойдя к холодильнику, он открыл дверцу и вытащил бутылку розового шампанского. – Положите это в ведерко со льдом на столе. И сразу же возвращайтесь в гостиную. Я присоединюсь к вам через несколько минут. Здесь чересчур жарко, и мне совсем не хочется, чтобы, разогревшись, вы схватили еще одну простуду сразу после того, как мне с таким трудом удалось вас вылечить.
Франческа вздрогнула, проходя через соседнюю с кухней столовую. Про себя она отметила, что Виктор был прав, когда, приехав вечером, он сразу же сказал, что в столовой слишком холодно, чтобы ужинать здесь после тяжелого гриппа, свалившего ее на несколько дней в постель, и предложил поужинать в гостиной. Франческа достала складной карточный столик, Виктор накрыл его красной льняной скатертью, которую нашел в кухонном буфете, и принес два стула из столовой.
Войдя с шампанским в гостиную, Франческа бросила взгляд на этот столик, который Виктор, отказавшись от ее помощи, поставил у камина, поместив на него серебряный канделябр с красной свечой и тюльпан в изящной хрупкой вазе. Трогательные штрихи, которых она не ожидала от мужчины. От мужчины вообще, а от него – тем более. Покончив с оформлением, Виктор тут же исчез в кухне, чтобы распаковать бесчисленные пакеты с продуктами, которые он принес из Сохо, и приступил к священнодействию. Франческа поспешила за ним, предлагая посильную помощь, но была буквально выставлена за дверь. Она безнадежно пожала плечами, вынужденная признать, что Виктор Мейсон мог быть очень настойчивым и даже властным. В первые дни недели она чувствовала себя совершенно обессиленной и неспособной протестовать и позволила ему полностью взять на себя бремя забот о ней. Согретая его вниманием, сейчас она была слишком счастлива, чтобы спорить с ним.
Франческа подошла к камину и села на раскладной стул. Расправив юбку и поправив отворот свитера, она откинулась на спинку стула в ожидании возвращения Виктора с кухни. В камине уютно потрескивали поленья. Франческе казалось, что гостиная выглядит и пахнет, как беседка в саду в разгар лета. Здесь было хорошо и спокойно. Расставленные по комнате в нескольких старинных вазах китайского фарфора остроконечные белые тюльпаны, бледные хрупкие нарциссы в китайских кувшинах и гиацинты в кашпо в центре кофейного столика делали эту изысканную комнату еще прекраснее. Мимозу Франческе пришлось выкинуть в четверг, хотя сделала она это с большим сожалением – ее изящные мелкие цветы начали высыхать и осыпаться.
Франческа наклонилась и глубоко вдохнула тонкий запах гиацинтов. Внезапно ей пришло в голову, что свежие цветы в это время года, когда холод все никак не мог уступить место теплу, когда природа посылала ледяные дожди со свинцовых небес и не утихающие ветры – роскошь, доступная немногим. Она прикоснулась к гладким глянцевитым лепесткам гиацинтов, вспоминая, как она была взволнована, когда днем в понедельник привезли букеты из цветочного магазина. С замирающим сердцем она разорвала конверт и вытащила карточку, думая, что цветы от Виктора, потому что только он мог быть настолько расточительным. Велико было ее разочарование, когда она прочла подписи. Франческа решила, что идея послать ей цветы принадлежала Нику. И конечно же, именно он сделал это, а имя Виктора вписал из вежливости.
Франческа подумала о Николасе Латимере, и тень печали покрыла ее лицо. Она представила себе, как велико его горе. Она была бы просто убита, если бы то же случилось с ее обожаемым Кимом. Когда Виктор рассказал ей о несчастье с Марсией, она попросила у него адрес Ника в Нью-Йорке и сразу же написала ему короткое, но теплое сочувственное письмо. За короткое время Ник стал очень дорог Франческе, и она искренне за него переживала. На следующий день Виктор отправил это письмо. Ей казалось, что за прошлую неделю Виктор невероятно много сделал для нее и исключительно его стараниями она так быстро поправилась. Франческа улыбнулась. Он до сих пор носился с ней как наседка с цыплятами, и всем своим молодым горячим сердцем девушка желала сейчас лишь того, чтобы это никогда не кончалось. Но, увы, всему приходит конец. И она практически была уже сейчас здорова.
Франческа села поудобнее на стуле и закрыла глаза, продолжая думать о Викторе Мейсоне, которого она считала сейчас самым замечательным человеком.
Она ощущала его присутствие в своей жизни постоянно с прошлого вторника. В то утро он позвонил ей, чтобы узнать, как она себя чувствует. Франческа сказала, что ей немного лучше, но ему не потребовалось большой проницательности, чтобы понять, что она, мягко говоря, несколько преувеличивает. Хрип и кашель, прерывавшие разговор, сами говорили о ее состоянии. Ей не оставалось ничего, как честно ответить на настойчивые вопросы Виктора: врач к ней не приходил и за ней никто не ухаживает. Под натиском его расспросов она призналась, что миссис Моггс, которая появляется у них дважды в неделю, не вернется до пятницы. Виктор властно отмел все предостережения Франчески по поводу микробов и возможности заразиться гриппом и заявил, что едет навестить ее. Вскоре он прибыл, вооруженный антибиотиками и микстурой от кашля, которыми его снабдил доктор, лечивший сотрудников «Монарх интернэшнл», с пакетом лимонов и апельсинов и двумя большими стеклянными банками куриного супа из «Лес Амбассадорс».
Франческа чувствовала себя очень неловко, встречая его в первый раз в холле своего дома. Она понимала, что выглядит ужасно. Бледное измученное лицо, слезящиеся глаза, неухоженные волосы… И это перед мужчиной, которому очень хотелось нравиться! Какая несправедливость! Однако, казалось, что Виктор не обратил никакого внимания на ее внешность.
Бросив при входе на Франческу беглый взгляд, он тут же отправил ее в постель, проследил, чтобы она удобно устроилась, и только потом спустился вниз. Он оставил дверь ее спальни открытой, и она слышала, как он возится на кухне. Через некоторое время Виктор вернулся с большим подносом, на котором стояли свежеотжатый апельсиновый сок, термос с горячим чаем с медом, лимоном и лекарства. Нетерпящим никаких возражений тоном он приказал ей принимать антибиотики три раза в день и пить в большом количестве апельсиновый сок и горячий чай. Перед уходом он сказал, что оставил куриный суп в кастрюльке на плите, чтобы Франческа могла разогреть его вечером.
После этого Виктор посещал ее каждый день, и ни разу не приходил с пустыми руками. Он приносил что-нибудь вкусненькое, обычно приготовленное на кухне «Лес Амбассадорс». Она знала, что Джон Миллз, владелец частного клуба, был его хорошим приятелем и, конечно, тоже способствовал ее выздоровлению. Виктор очень строго следил за тем, чтобы Франческа соблюдала все врачебные предписания. Но, в сущности, он был очень добр, мил и заботлив. Он ухаживал за ней, как добрая няня, и Франческа просто перестала вспоминать о том, какая она некрасивая.
Катарин тоже проявила себя преданным другом. Она звонила каждый день, но, в отличие от Виктора, прислушалась к увещеваниям Франчески по поводу инфекции, и не настаивала на ее посещении. Катарин, как всегда, очень переживала по поводу своего здоровья, особенно ввиду предстоящих съемок. Первый раз она позвонила в понедельник вечером, как раз перед выходом на сцену. Она порадовалась за Франческу, когда та рассказала ей о корзине с фруктами от Джерри и «Беллиссима Продакшнс» и цветах от Ника. На следующий день Катарин направила подруге подборку последних книг от Хэтчарда с теплой остроумной запиской. В тот же день она предложила принести суп и другие продукты в дом на Честерфилд-стрит.
– Я оставлю все на пороге и быстренько убегу, так что тебе даже не придется беспокоиться: твои микробы меня не догонят! – сказала она со смехом. – Пожалуйста, позволь мне сделать это, дорогая, – я так о тебе беспокоюсь.
– Спасибо, Катарин, но со мной все в порядке – честное слово, – поспешно ответила Франческа. – И мне совершенно ничего не нужно. Виктор уже был сегодня здесь и принес апельсины, куриный суп и лекарства.
На другом конце провода воцарилось внезапное молчание, после которого Катарин воскликнула:
– Это минимум того, что он должен был сделать! В конце концов, ты простудилась, работая на него. По-моему, он должен был бы нанять кого-то для ухода за тобой. Он же знает, что ты совсем одна.
На какой-то момент Франческа онемела – сказанное Катарин показалось ей совершенно излишним.
– Но ему вообще не нужно ничего делать, – медленно сказала она. – Он не несет за меня никакой ответственности. И это вовсе не его вина, что я простыла, когда мы искали место для съемок в Йоркшире. Боже мой, Катарин, я вполне могла заразиться гриппом еще до отъезда из Лондона!
Катарин пробормотала что-то в знак своего несогласия с такой точкой зрения, но почти сразу девушки переключились на Кима, несчастный случай с графом и другие темы.
Повесив трубку, Франческа почувствовала необычную тяжесть на душе. Она никак не могла забыть слова Катарин. Конечно, ее подруга опять была права. Виктор – всего лишь заботливый работодатель. И ничего больше. Надежды Франчески мгновенно разбились вдребезги. Она ожесточилась и до конца недели терпела его присутствие, обуздав свое живое воображение и взяв под максимальный контроль эмоции. Это была непростая задача, поскольку Франческу тянуло к Виктору; он полностью занимал ее мысли и, соответственно, она обостренно воспринимала каждый его шаг, каждый его жест. Именно по этим причинам она старательно избегала упоминать имя Виктора в разговорах с Катарин, не желая слышать от подруги прагматичного объяснения мотивов его внимания. Для Франчески это было все равно что сыпать соль на раны. Она предпочитала считать, что Виктор приходил к ней по крайней мере из дружеских, а не каких-либо иных, более приземленных, побуждений.
И все-таки у нее было одно утешение. Виктор неожиданно оставил свой шутливый отеческий тон в разговорах с ней. Теперь, когда они разговаривали на равных, она перестала чувствовать себя ребенком. За эти несколько дней они очень сблизились. Да и могло ли быть иначе?! Вряд ли что-нибудь более объединяет людей, чем забота одного о другом в тяжелую минуту. Такая забота неизбежно роднит. Франческу очень трогали его внимание и чуткость. Она всякий раз с нетерпением ждала его прихода, хотя визиты Виктора были короткими и целевыми. До вчерашнего дня.
Придя в пятницу сразу после обеда, Виктор был приятно удивлен, застав Франческу на ногах и одетой. Она выглядела почти как до болезни. Миссис Моггс, охая и ахая по поводу встречи со знаменитой кинозвездой, сделала им кофе. Они проболтали почти два часа за кофе в гостиной. Виктор увлеченно рассказывал Франческе, как продвигается работа над фильмом, в деталях описав прошедшую нелегкую неделю. Его глаза горели почти мальчишеским блеском. За несколько минут до ухода он объявил Франческе, что она уже достаточно здорова, чтобы насладиться истинным итальянским ужином, который он намеревался устроить ей вечером в субботу. Виктор признался, что он – потрясающий повар, не просто специалист в этом деле, а вдохновенный мастер. Франческа весело рассмеялась и с удовольствием приняла это предложение, скрывая волнение от перспективы провести целый вечер вдвоем с Виктором. С этого мгновения она ни о чем другом не думала, кроме как о предстоящем субботнем вечере.
«Ты абсолютная идиотка, живущая в вымышленном мире», – внезапно подумала Франческа. Она смотрела отсутствующим взглядом на пламя камина, и ее янтарные глаза были прекрасны и чисты, несмотря на затаившуюся в них сейчас печаль. «Сегодня – начало конца наших новых отношений», – грустно констатировала она. Как же не хотелось, чтобы все кончилось, как много боли неизбежно повлечет за собой ее выздоровление! Они выпьют принесенное им розовое шампанское и вино, съедят эти необыкновенные итальянские блюда, которые он так тщательно сейчас готовит; он будет очаровательным и добрым, каким был всю неделю. А потом уйдет, и ничто больше не повторится. Вместе с ним уйдет их зарождающаяся близость и легкость в отношениях друг с другом. Виктор, конечно, вернется к своему шутливому, покровительственному тону, а она будет… какой же будет она в его глазах? Всего-навсего приложением к Катарин, маленькой девочкой, которую не стоит принимать всерьез.
«Но я женщина!» – вздохнула она. Если бы только он мог разглядеть это! Франческа встала и прошла через комнату к зеркалу, висевшему на стене между двумя высокими окнами. Внимательно вглядываясь в свое отражение, она еще раз с удовольствием отметила, как идет ей новый свитер. Наконец-то она выглядела хорошо. Этот шикарный свитер был подарком от щедрой Катарин. Его доставили сегодня утром из магазина «Харт» в Найтсбридже с запиской следующего содержания: «Это моя благодарность за твою помощь со сценарием для кинопробы». Свитер был из мягкого шелковистого алого кашемира, с широкими рукавами длиной три четверти и воротником хомутом, красиво подчеркивавшим длинную шею Франчески. Она приколола старинную золотую булавку к вороту и надела позолоченные серьги кольцами, хорошо сочетавшиеся с позолоченной металлической цепью, служившей поясом к черной юбке из теплой мягкой ткани. Франческа слегка наклонила голову набок, критически оценивая свое изображение. Она вынуждена была признать, что искусно наложенная косметика очень оживила ее лицо. Сегодня днем она вымыла волосы и высушила их перед камином в гостиной. Прямыми прядями они спадали сейчас на плечи, и Франческа вдруг пожалела, что не завила их или не собрала в затейливую прическу в стиле Помпадур, как она иногда делала. Она выглядела такой молодой с этими прямыми прядями, обрамлявшими лицо! С другой стороны, чистые волосы красиво отливали золотом в приглушенном свете ламп. «Если бы я была такой красивой, как Катарин…» – подумала Франческа. Она потерла руками щеки, пытаясь заставить их немного порозоветь и сожалея, что она так экономно обошлась с румянами, а затем отвела от лица волосы.
– Вы выглядите просто восхитительно.
Застигнутая врасплох, Франческа быстро обернулась. Виктор стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк, и задумчиво смотрел на нее. Франческа почувствовала, что к щекам приливает горячая волна – ей стало очень неловко, что Виктор застукал ее прихорашивающейся перед зеркалом. Но в глубине души ее тронул его неожиданный комплимент.
– Спасибо, – тихо ответила она и отвела взгляд в сторону. Подойдя к столику для напитков под зеркалом в резной деревянной раме, она сказала: – А я уже собиралась открыть шампанское, – и начала снимать проволоку с пробки, отворачивая пылающее лицо.
– Ну что вы, позвольте мне сделать это. – Виктор подошел к Франческе и взял бутылку, коснувшись ее рук. Его прикосновение было как электрошок, и какое-то мгновение ее пальцы оставались неподвижными под его ладонями. Франческа видела его сильные большие загорелые руки с темными волосками и чувствовала, как страстно ей хочется, чтобы они обняли ее. Она снова начала краснеть и, не осмеливаясь поднять глаза на Виктора, мягко высвободила свои руки и нерешительно отошла к камину. «Я не переживу этот вечер, – призналась она себе. – Мне необходимо взять себя в руки». И это ей почти удалось. Но вдруг она подумала: «А зачем? Наслаждайся этим вечером! Не зацикливайся на том, что может произойти. Ни к чему хорошему это не приведет».
Когда она оторвалась от своих мыслей, Виктор стоял рядом и с улыбкой предлагал бокал шампанского. Она робко посмотрела на него и ответно улыбнулась. Когда она брала бокал, ее рука уже не дрожала.
В один голос они пожелали друг другу здоровья, и Виктор присел на диван, прикурил сигарету и заметил:
– Забыл спросить у вас, как чувствует себя ваш отец. Он поправляется?
– Да, ему намного лучше, спасибо. Знаете, он просто образцовый пациент.
– Значит, вам есть в кого быть образцовой пациенткой, – с усмешкой перебил ее Виктор.
– Да, пожалуй, так, – ответно улыбнулась Франческа и продолжила. – Я даже не поблагодарила вас толком за эту неделю. Вы ухаживали за мной, как первоклассная сиделка. И были так добры ко мне… Я знаю, что именно вам обязана своим быстрым выздоровлением, вашей заботе…
– Я был рад сделать то, что в моих силах.
Франческа встала, посмотрела на Виктора и мягко улыбнулась ему.
– У меня для вас что-то есть. Небольшой подарок.
– Ну, это совсем ни к чему, – нахмурился он, но с интересом проводил девушку взглядом, когда она шла через комнату к книжному шкафу от Шератона и открывала дверцы. На лице Виктора отразилось восхищение. «У нее самые потрясающие ноги в мире. Ноги скаковой лошади», – сделал он заключение, оценив их с видом знатока. Но тут же напомнил себе, что Франческа – плод запретный, и отвел глаза в сторону.
Она вернулась через минуту и протянула Виктору небольшой пакет, обернутый в подарочную бумагу с цветами и перевязанный серебристой лентой.
– Надеюсь, вам это понравится…
– Вам совсем не следовало делать этого, – пробормотал Виктор, разворачивая пакет. Тем не менее ему было очень любопытно узнать, что же там лежит. Через некоторое время в его руках оказался «Грозовой перевал» – очень старое издание цвета красного вина из марокканской кожи. Переплет был потертым, а страницы, которые он начал медленно переворачивать, сухо потрескивали в его руках; они были хрупкими и от времени пожелтели по краям. Виктор поднял голову, посмотрел на Франческу и отрицательно покачал головой. – Я не могу принять такой подарок. Это старинная и очень редкая вещь. И наверное, очень ценная.
– Это первое издание. Книга действительно очень редкая. Если вы посмотрите на титульный лист, увидите дату – 1847 год. И вы должны взять ее – мне очень хочется, чтобы она была у вас. Вы обидите – нет, даже оскорбите меня, – если откажетесь.
– Но она должна стоить кучу денег! Как на это отреагирует ваш отец? Не будет ли он возражать против столь щедрого подарка? Что он на это скажет?
Франческа почувствовала, что в ней поднимается волна раздражения. Опять он обращается с ней, как с неразумным ребенком, неспособным и шага сделать без родительского благословения! Однако она пояснила довольно мягким тоном:
– Папа не имеет никакого отношения к этому. Книга принадлежит мне. Она из коллекции первых изданий классических произведений, оставленной мне мамой. А она получила эти книги от своего отца, лорда Драммонда. Коллекция передается уже в нескольких поколениях. На титульном листе вы увидите семейный герб семьи моей матери, а не отца. Поэтому я вправе поступить с этой книгой, как мне заблагорассудится. Я хочу, чтобы эта книга осталась у вас на память обо мне. – Франческа пригубила шампанское и быстро добавила: – На память о фильме.
Виктор выпрямился, перелистывая книгу и не находя нужных слов. Он был очень тронут подарком. Ведь эта книга была частью Франчески, частью бесценного наследия, переходившего в ее семье от поколения к поколению. По какой-то необъяснимой причине к горлу подступил комок. После долгой паузы он произнес:
– Спасибо. Я всегда буду дорожить этой книгой, Франческа. Это один из самых прекрасных и имеющих глубокий смысл подарков, которые я когда-либо получал.
– Я так рада, – ответила она, сияя от удовольствия, что подарок понравился Виктору и тронул его. Поднявшись, она взяла бокалы и вновь наполнила их.
Я очень сожалею, что вам пришлось отложить визит на уик-энд в Лэнгли из-за несчастного случая с папой. – Она предпочла не упоминать, что граф упал с лестницы в библиотеке, когда искал именно эту книгу для нее. – Папа был очень расстроен. Дорис тоже. Они очень вас ждали. И Катарин так хотела поехать. Но, наверное, что ни делается, все к лучшему. Нам бы очень не хватало в этой поездке Ники, правда? – спросила она, ставя бокал на стол перед Виктором и усаживаясь на свой стул.
– Да, конечно, – спокойно ответил он, задумавшись о совершенно явном интересе Франчески к его другу. К собственному удивлению и даже раздражению, он почувствовал ощутимый укол ревности. «Боже мой, – озадаченно подумал он, пытаясь избавиться от этого незнакомого и недостойного его чувства, – это даже смешно!» Осознавая, что пауза становится неприлично длинной, он громко кашлянул. – Я ничего не слышал от Ника, но пока, наверное, и рано. Он, безусловно, объявится на следующей неделе, С ним все будет хорошо; Ник исключительно жизнестойкий человек, – закончил он уже почти для себя.
– Да, я тоже так думаю. Не стоит волноваться.
Франческа пристально наблюдала за Виктором, почувствовав по его голосу, как близко к сердцу принимает он все, связанное с Ником. Пытаясь как-то отвлечь его от этой темы, она оживленно воскликнула:
– Когда я разговаривала с Дорис сегодня днем, она предложила мне устроить вечеринку в Лэнгли, приурочив ее или к началу натурных съемок в Йоркшире, или к съемкам в замке. Это было бы здорово, как вы думаете?
– Да, потрясающая идея, – с прояснившимся лицом согласился Виктор. – Кстати, а кто такая Дорис? Вы упомянули ее имя несколько раз за последние дни.
– О Господи! Вы, конечно, не знаете о Дорис Астернан. Она – подруга моего отца и очень-очень симпатичная личность. Замечательная. Мы с Кимом обеими руками за нее и очень хотим, чтобы отец наконец женился на ней. Тогда все мы сможем расслабиться, особенно Дорис.
Виктор усмехнулся, сочтя ситуацию довольно забавной.
– Похоже, что вам очень хочется иметь мачеху. Но так ли сильно хочет ваш отец иметь жену? Это гораздо существенней, по-моему.
– Конечно, хочет! – Это было сказано с такой юношеской убежденностью, что развеселило Виктора еще больше. Прежде чем он успел вставить слово, Франческа продолжила: – Я вам больше скажу: Дорис необходима ему в качестве жены. Она идеально подходит ему.
– Неужели? – с долей иронии отреагировал Виктор, но по выражению лица Франчески определил, что она говорит абсолютно искренне. Впрочем, иначе она и не умела. Во взгляде, который он бросил на девушку, смешались восхищение и нежность. – Дорис чертовски повезло, что вы ее поддерживаете, Франческа. Просто чертовски. Большинство дочерей реагирует на подобную ситуацию совсем иначе – вовсе не так великодушно и доброжелательно.
– О, это я знаю, – быстро ответила она. Видно было, что на эту тему она не раз размышляла. В чистых глазах девушки Виктор неожиданно заметил удивительную для ее возраста мудрость. – Но дети так часто бывают эгоистичны. Обычно они думают только о себе, не задаваясь вопросом, каково живется их вдовым родителям, с какими проблемами им приходится сталкиваться. – Произнося эту тираду, Франческа посерьезнела. – Они не принимают во внимание необходимость общения, не говоря уже о любви, дружбе и разделенной жизни. Я думаю, они просто сбрасывают со счетов одиночество, считая, что в нем нет ничего страшного. Но человек может умереть от одиночества. – Франческа замолчала на мгновение, ожидая реакции Виктора, но ее не последовало, и она продолжила: – Правда ведь, может?
– Да, – ответил он, пораженный зрелостью и пониманием, стоящими за словами девушки. – Одинокая жизнь очень часто сродни смерти, – пробормотал Виктор и резко замолчал, осознав, что сказал больше, чем хотел. Чувствуя себя неловко, он вскочил с места. – Как насчет еще одного стаканчика шампанского?
– Благодарю вас. – Франческа выпрямилась, наблюдая за Виктором, когда он шел через комнату к комоду. «Он хорошо знает, что такое одиночество», – внезапно осознала девушка, интуитивно понимая, что истинная суть вещей часто сильно отличается от лежащей на поверхности. Неудивительно, что Виктор так дорожит дружбой Ника. Открытое сердце Франчески наполнилось нежностью по отношению к Виктору. Он был сильным красивым мужчиной в самом расцвете жизни. Он был мировой знаменитостью и кумиром миллионов. Он обладал большими деньгами, и все равно в этом человеке чувствовалась какая-то… какая-то ранимость и уязвимость. Эта мысль никогда раньше не приходила Франческе в голову и сейчас очень удивила ее. Виктор повернулся, и она резко отвела голову в сторону, не желая, чтобы он увидел обожание на ее лице.
Он принес ведерко со льдом, поставил его на кофейный столик, налил шампанское и в несколько длинных шагов достиг дивана. Развалившись в небрежной позе, Виктор закинул одну руку на спинку и скрестил длинные ноги.
– Расскажите мне еще что-нибудь о Дорис, – с улыбкой предложил он Франческе. – Как выглядит этот образчик совершенства?
– О, она вовсе не образчик совершенства! – запротестовала девушка. – Очень далека от этого. Я думаю, что именно по этой причине она мне так сильно нравится. Дорис исключительно человечна и полна самых очаровательных несовершенств, которые, по-моему, и делают ее такой душкой. К тому же у нее потрясающее чувство юмора. Рядом с ней удивительно легко и никогда не бывает скучно. У этой женщины – неисчерпаемый запас энергии, но при всей своей восторженности она достаточно практична. – Франческа наморщила лоб, задумавшись. – Что еще я могу рассказать вам о Дорис? Ну, она высокая и достаточно интересная, с короткими вьющимися рыжеватыми волосами и яркими зелеными глазами. С моей точки зрения, она блестящая женщина. И, что для меня важнее всего, наш отец значит для нее исключительно много.
– М-м-м… Выразительный портрет вы нарисовали! Неудивительно, что вы хотели бы иметь Дорис в качестве мачехи, – с улыбкой сказал Виктор. – А как давно они встречаются?
– Пару лет. – Франческа подняла свой стакан и сделала глоток, глядя на Виктора через кромку бокала. – Да, кстати, она американка. Из Оклахомы.
– Ничего себе! – с легким удивлением произнес Виктор, пытаясь представить себе изысканного графа рядом с провинциалкой с юго-запада Америки. Но, если Дейвид Каннингхэм проникся теплыми чувствами к этой женщине, она вряд ли похожа на провинциалку. – Вы сказали, ее фамилия Астернан?
– Да. Дорис – вдова Эдгара Астернана, магната мясоконсервной промышленности. Сейчас его компания принадлежит Дорис. – Франческа сделала паузу, внимательно посмотрев на Виктора. – Почему у вас такой удивленный вид, Виктор? Вы встречали когда-нибудь Дорис? Знаете ее?
– Нет. Но я знаю компанию Астернан. В Штатах нет человека, который бы о ней не слышал. Очень крупная компания, такая же, как «Армор» и «Свифт». Эти две последних тоже базируются в Чикаго, потому что там самые большие бойни. – Виктор присвистнул. – Да, не слабую компанию она унаследовала. И состояние, надо думать, тоже.
– Очевидно, так. – Франческа призадумалась, а потом доверительным тоном продолжила: – Папа иногда бывает таким странным. Временами у меня создается ощущение, что это все из-за денег Дорис… – Она запнулась и уставилась на свои руки.
Виктор мягко заметил:
– Это легко объяснимо, Франческа. У него своя гордость. – Он внимательно посмотрел на девушку и добавил: – Но не забивайте свою хорошенькую головку мыслями об этом. Они сами как-нибудь решат свои проблемы. Если, конечно, захотят. И, что бы ни случилось, это будет к лучшему. В жизни все происходит к лучшему. – Виктор поднялся. – Пойду-ка я на кухню, пока все не превратилось в угли.
Франческа привстала.
– Я помогу вам.
– Нет, – возразил он, стоя в дверном проеме. – Вы можете зажечь свечу и не более. Я надеюсь, вы нагуляли аппетит? Это важно, потому что сейчас вам представится возможность приступить к одному из самых великолепных итальянских обедов, когда-либо приготовленных на этой земле. Потрясающий обед! – Он поцеловал кончики пальцев и театрально закатил глаза. – Сегодня я превзошел себя, прошу вас принять мои слова на веру. Это будет полный обалдемон.
Франческа засмеялась.
– Если шеф-повар удовлетворен, я тем более буду в восторге.
Виктор подмигнул и вышел.
У Франчески было такое дивное настроение, что она беспричинно радостно улыбнулась себе. Встав с места, она прошла к зеркалу и окинула себя быстрым взглядом. От тепла в комнате и от выпитого шампанского ее высокие скулы окрасились легким румянцем, глаза блестели необычно ярко. От шампанского или от Виктора? Конечно, от Виктора. Она поспешила обратно к столу и быстро уселась на стул, не желая, чтобы ее снова «застукали» прихорашивающейся. Франческу переполняла радость, когда она вспоминала комплименты Виктора и думала о том, какой замечательный вечер у них получился. Пока все было прекрасно. Ей даже хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. Вначале она немного опасалась, что Виктор будет вести себя натянуто и держать дистанцию, и сама она от нервозности не сумеет найти правильный тон. Но он был совершенно естественным и, что еще важнее, принимал ее такой, какая она есть. От этого Франческа чувствовала удивительную легкость.
