Текст книги "Голос сердца. Книга первая"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Она покачала головой.

– Тогда что же, родная? Ты чем-то напугана?

Франческа прикрыла глаза, не в силах вынести его прямого вопрошающего взгляда. Она ничего не ответила, вновь ощущая себя загипнотизированной. Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Как это лицо преследовало ее… преследовало с момента пробуждения каждый день, а иногда и во сне. Оно неизменно стояло перед ее мысленным взором. Это самое дорогое лицо для нее на земле! И останется самым дорогим до конца жизни. О Господи, как она любит его! Сердце Франчески сжалось, а потом начало бешено стучать; ей хотелось рассказать ему, что она чувствует, но она не осмелилась. Пока не осмелилась!

Ощущая на себе пристальный взгляд Виктора и зная, что он ждет ответа, она медленно произнесла:

– Я просто… ну, я никогда не думала, что мы будем вместе… так, как сейчас. Я ощущаю потрясение. Но это все. Честно!

Его глаза продолжали доискиваться до истины.

– Но ты хочешь этого, правда? Хочешь быть со мной?

– О да, Виктор, да! Ты должен понимать это! – Она прижалась лицом к его обнаженной груди, и ее руки плотно сомкнулись вокруг его тела, как будто Франческа хотела удержать его рядом с собой навсегда – Я сидела здесь в ожидании тебя последние полчаса и терзалась ужасными сомнениями. Я боялась, что ты не придешь, что ты передумаешь. Я ждала тебя с того дня, как увидела впервые, – призналась Франческа.

«А я ждал тебя много лет, Франческа», – мысленно произнес он. Молча он подхватил Франческу на руки и понес к огромной кровати, стоявшей в противоположном углу комнаты. На пути он прерывистым от страсти голосом произнес:

– Я думаю, мы уже потеряли достаточно времени, бэби, а?

Франческа вздохнула и ничего не ответила. Закрыв глаза, она прижалась к Виктору, пристроив голову на его плече. Она вдыхала его запах и целовала шею, чувствуя, как слабость снова наваливается на нее.

Виктор положил Франческу на стеганое пуховое одеяло и лег рядом, продолжая сжимать ее в своих объятиях, прижимаясь к ней своим телом, целуя ее волосы, брови, уши и, наконец, губы. Он закрыл глаза, наслаждаясь теплом ее прекрасного тела. Затем его губы переместились на шею. У Виктора было ощущение, что он прикасается к нежнейшему шелку. Никогда в жизни он не знал такой чудесной кожи. Слегка повернув голову, он поцеловал ложбинку между ее грудями и провел по ним сильной, но нежной рукой. Бережно, едва ощутимо, он поочередно прикоснулся языком к соскам Франчески и почти мгновенно вернулся к ее губам, с силой сжав девушку в своих объятиях.

Она дрожала в руках Виктора, страстно прижимаясь к нему и отвечая на его ласки столь же пылко, как и в горах. Она возвращала его бешеные поцелуи с ничем не стесненной страстью – страстью, сила которой была никак не меньше его собственной. Пальцы Франчески пробежали по широким плечам Виктора, опустились на его спину, ласково прикасаясь к позвоночнику, а затем вернулись к его лицу и волосам. Но несмотря на ее готовность и желание отдать ему всю себя без остатка, несмотря на горевший в ней огонь, Виктор почти сразу же определил, что у Франчески не было опыта в искусстве любви. Однако осознание этого факта еще больше разожгло его страсть, наполнив Виктора желанием подарить ей такое наслаждение, какого она, возможно, не знала ни с одним другим мужчиной. Его руки прикасались к ее телу, узнавая его; они были смелыми и нежными, бережными и возбуждающими, и Франческа пьянела от их прикосновений. А Виктор, привыкший к искушенным в постели женщинам, чувствовал, что ее неопытность и невинность не только трогают, но и страшно возбуждают его. Уже многие годы он не горел таким чистым любовным пламенем, и Виктор забыл обо всем на свете.

Другие мужчины… Да не было никаких других мужчин в ее жизни! Не было! Виктора неожиданно осенило: Франческа девственница. Господи всемогущий! Девственница! В тот же момент в голове Виктора пронеслось, что он должен отказаться от этой девушки. Но он не в состоянии был это сделать. Наконец он прекратил свои ласки и нежно обнял ее.

– Что-нибудь не так? – через некоторое время приглушенным голосом спросила Франческа, лицо которой было по-прежнему прижато к груди Виктора.

– Нет, бэби. Но ты чересчур возбуждаешь меня. Давай отдохнем минутку, – солгал он.

Виктор всерьез обдумывал пути к отступлению, прикидывая, как бы ему одеться и уйти. Но мог ли он остановить их так далеко зашедшие любовные игры? В них обоих горело обжигающее пламя страсти, и желание обладать друг другом было доведено до предела. Если бы он внезапно ушел, Франческа почувствовала бы себя оскорбленной. Это было бы жестоко и несправедливо по отношению к ней, могло бы жестоко надломить ее психику. Поговорить с ней сейчас? Вряд ли стоило делать это. Вопросы, которые он мог ей задать, были настолько личными, что окончательно смутили бы девушку и создали бы между ними чувство неловкости. Кроме того, они разрушили бы ту гармонию их чувств и страстей, которая была сейчас в их отношениях. Виктор терзался сомнениями.

Как будто прочитав его мысли, инстинктивно поняв, что Виктор почувствовал ее неопытность в постели, Франческа подняла руку и легко прикоснулась пальцем к его соску. Ее рука медленно опустилась по груди к животу. Здесь пальцы девушки замерли, а потом начали осторожно поглаживать Виктора нежными возбуждающими движениями. По его телу пробежала дрожь. Затем ее рука робко и неуверенно скользнула вниз, прикоснувшись к его члену. Это прикосновение возбудило Виктора до такой степени, что ему пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не закричать от наслаждения. Франческа убрала руку, но теперь он был пойман окончательно.

Виктор Мейсон понимал, что решение принято. Он был не в состоянии оставить ее. Более того, он больше не хотел делать этого. Прижав Франческу к подушкам, Виктор впился в ее губы таким неистовым поцелуем, что почувствовал, как его зубы соприкоснулись с ее зубами. Он лег на Франческу, подсунул руки под ее лопатки и притянул девушку к себе, крепко сжимая ее. Виктор решил для себя одну вещь: раз уж он был первым, а в этом у него не было теперь ни малейших сомнений, он не должен испортить спешкой столь знаменательную для нее ночь, как мог бы сделать это мужчина эгоистичный, нетерпеливый или неопытный. Он позаботится о том, чтобы в будущем у нее не было проблем с сексом, так осложняющих жизнь многих женщин только из-за того, что какой-то болван… оказался в свое время болваном. Он будет любить ее истинно и преданно, любить каждой клеткой своего тела. Он доведет ее до высших ступеней экстаза, прежде чем достигнет их сам. Потеря невинности будет прекрасным событием для Франчески в его руках – насколько возможно радостным и насколько возможно безболезненным.

Виктор осознавал, что при всей своей неопытности Франческа была очень чувственна, и это возбуждало его, поскольку он сам был чувственным человеком и ощущал потребность в такой женщине. Зная, что чувственность Франчески еще не полностью разбужена, он начал медленно и нежно целовать и поглаживать ее, продлевая этап подготовительных ласк. Он поднимал ее к новым высотам, успокаивал бережными прикосновениями ее трепещущее тело, когда возбуждение становилось почти запредельным, а затем снова начинал будившие страсть ласки. Самыми искусными приемами, используя самые нежные и чувственные прикосновения, он довел Франческу до состояния, близкого к потере сознания.

Внезапно он почувствовал потребность увидеть лицо Франчески. Подняв голову, Виктор посмотрел на нее и замер. Никогда в своей жизни он не видел более прекрасной женщины, чем Франческа в этот момент. Раскинувшееся перед ним тело было настолько расслабленным, что… Казалось, оно обладает какой-то необыкновенной текучестью; длинные ноги были слегка изогнуты, великолепные руки закинуты за голову. Сейчас она виделась Виктору еще более гибкой и хрупкой, чем когда-либо. Прекрасный цветок на длинном стебле. Шелковистые волосы образовали веер вокруг ее головы, а бесподобная кожа казалась бронзово-золотистой под отблесками пламени в камине. Она была необыкновенно хороша в сиянии юности, невинности и чистоты. Виктор почувствовал, что кровь в его жилах побежала еще быстрее. Привстав на локоть, он пристально вглядывался во Франческу, веки которой затрепетали, когда он нежно провел рукой по плечу, а затем опустил ее на бедро девушки. Именно в тот момент он почувствовал непривычный острый толчок в сердце, сути которого не смог сразу осознать. Но в мозгу молнией пронеслось: «Неужели это больше, чем сексуальное влечение? Я люблю эту девушку?»

Франческа пошевелилась и открыла глаза. Она посмотрела на Виктора, и все ее обожание отразилось на изумительно похорошевшем от любви лице. Он тоже смотрел на нее, не отводя вопрошающего и горящего страстью взгляда. Виктор знал, что его желание обладать ею было не только телесным. Франческу выбрала его душа. Чувство, которого он не испытывал уже долгие годы, глубоко взволновало и тронуло его сейчас. В горле застрял комок, к глазам подобрались непрошеные слезы. Но он продолжал зачарованно смотреть на девушку.

Франческа понимала те сильнейшие чувства, которые отражались на лице Виктора, прорывались из его выразительных черных глаз. Она прочитала их мгновенно и сразу же осознала, что стоит за выражением его лица, потому что написанные на нем эмоции были зеркальным отражением того, что испытывала она сама. Франческа задержала дыхание, едва осмеливаясь пошевелиться, и подумала: «Он любит меня. Я знаю, он любит меня». Ее сердце бешено заколотилось, переполненное любовью и нежностью, и она почувствовала, что должна сказать ему это. Но только она успела открыть рот, как Виктор, наклонившись, тут же закрыл его своим, целуя. Он прижал Франческу к себе, шепча:

– Дорогая, моя дорогая!

Она возвращала ему его страстные поцелуи, гладя шею и плечи, пробегая пальцами по его спине. Ее прикосновения обожгли его, и горячая волна вновь пробежала по всему телу. Кровь застучала в висках. Желание обладать Франческой стало неистовым. Виктор чувствовал, что ему необходимо узнать каждую клеточку ее тела, сделать эту клеточку своей и только своей. Он поднес губы к ее груди и чувственно поцеловал. Его рука скользнула вниз по животу и прикоснулась к золотистому шелку волос на лобке. Медленно, с. той исключительной нежностью и бережностью, которая могла быть присуща только человеку с его опытом, он подбирался к самой сути ее женского естества.

Франческа трепетала и издавала негромкие стоны под его любящими руками. Даже в самых буйных сексуальных фантазиях о Викторе она не могла себе представить, что ей может быть так хорошо. Степень ее возбуждения была уже едва переносима, но все же она не хотела, чтобы он остановился. Ей нужны были его руки, его губы, его тело, он весь; она хотела, чтобы Виктор продлил те поразительные ощущения, которые он подарил ее телу. Было невероятно, что можно испытывать то, что испытывала сейчас она. Внезапно Франческа задержала дыхание, почувствовав, как незнакомое, еще более невероятное ощущение зарождается в недрах ее тела. Дрожа, она потянулась к Виктору. Он мгновенно почувствовал, что с ней происходит, и, не прекращая ласк, довел ее, задыхающуюся, до неведомой ей доселе вершины удовольствия.

Волна страсти захлестнула и Виктора. Он прикоснулся губами к ее лону, ощутив, как под его ласками медленно раскрывается влажный бутон, превращаясь в редкий экзотический цветок. По бедрам Франчески пробежала сладкая дрожь.

– О, Вик! О, Вик! – воскликнула она.

Он продолжал целовать ее, пока судороги не утихли, а затем одним движением, перенеся свое тело, рывком вошел в нее. Виктор сделал это с такой силой, что в какой-то момент сам почувствовал болезненное ощущение. Он надеялся, что его неожиданное вторжение при такой степени ее подготовленности уменьшит боль Франчески. Но она вся напряглась под ним и вскрикнула, задыхаясь. Виктор с силой сжал ее тело, подложив руки под лопатки и продолжая мощными движениями входить в нее. Он знал, что это единственный способ отвлечь Франческу от боли и увести к новым высотам, которые им предстояло открывать вместе.

Постепенно, по мере того как острая боль отступала, напряжение Франчески уменьшалось, и новое ощущение слитности их тел становилось все более удивительным и прекрасным. Ее сердце готово было разорваться, когда Виктор полностью овладел ею, сделал действительно своей. Она была обжигающим пламенем под ним, и он любил ее с давно забытой страстью, с бешеной силой и пылкостью юности. Виктор чувствовал, как ее тело изгибается под ним, пытаясь слиться с его телом, движется в унисон с ним, подчиняясь его ритму. Руки Франчески обнимали его поясницу, и инстинкт подсказал ей забросить ноги на спину Виктора, чтобы он мог проникнуть в нее максимально глубоко, взять полностью. Восхитительная ловушка для побежденного победителя. Тело Виктора горело тем же огнем, что и ее тело. Внезапно он почувствовал, что летит – летит, проваливаясь через пространство, летит со скоростью света. Быстрее, быстрее – скорость еще нарастала, и он продолжал этот прекрасный полет, оглушенный, ослепленный, потерявший контакт с реальностью… белый снег… белый жар… бесконечность. «О Господи! Я люблю ее! Я люблю ее с первой встречи…»

Он лежал на Франческе, прижавшись лицом к ее шее, и его тело сотрясала дрожь. Она легко поглаживала его плечи успокаивающими движениями, как до этого успокаивал ее он. В самый последний момент Виктор дернулся и сжал Франческу с такой силой, что она едва сдержала крик боли. Он испытал удивительной яркости оргазм, снова и снова называя Франческу бэби и умоляя ее взять всего его.

Она поцеловала его макушку, улыбаясь про себя. Сейчас она любила этого человека больше, чем когда-либо. Она взяла всего его, равно как и отдала себя полностью, и сейчас он принадлежал ей. Не имело никакого значения, что до нее у него было несчетное количество женщин, потому что инстинкт подсказывал ей, что сейчас произошло нечто из ряда вон выходящее. Не только для нее – для Виктора тоже. Она знала также, что их любовь не была для него каким-то ничего не значащим эпизодом, понимала в глубине души, что он любил ее. Она незаметно повернулась, освобождаясь от веса Виктора, но стараясь не беспокоить его при этом, и улыбнулась снова. Все тело болело; чувство было такое, как будто ее изрядно поколотили, и все же это было дивное ощущение. Эйфория переполняла все ее существо. Франческе показалось даже, что сейчас она взорвется от счастья. Она сжала руками Виктора, с нежностью прижав его к себе.

Виктор лежал совершенно обессиленный. Ему казалось, что он не в состоянии пошевелиться. Он отдал себя Франческе с такой полнотой чувств и энергии, каких не вкладывал в свои отношения с женщинами уже долгие годы. Здесь была не только затрата физических сил, но и вся страсть его души. Но несмотря на изнеможение, он испытывал внутреннее ликование, которое сочеталось с удивительным, полнейшим умиротворением. Ему было так хорошо и спокойно, как не было уже давным-давно. Он уже забыл, что это значит – чувствовать себя полностью выложившимся – и эмоционально, и физически. Наверное, он сам виноват в этом. Он всегда искал утешения не у тех. И в конце концов сам оставался с пустыми руками. Так много женщин, так много лиц – знаменитых и неизвестных… И от всех в памяти остались только неясные очертания. Виктор вздохнул. Их было чересчур много, чтобы запомнить. А сосчитать… это, пожалуй, попахивало дурным тоном. Но она была другой.

Виктор приподнялся на локте и посмотрел на Франческу. Огонь в камине уже почти догорел, и свет в комнате был довольно приглушенным, но он ясно видел ее черты. Виктор погрузился в размышления. Что в ней было такого, что так сильно отличало ее от остальных, так сильно притягивало его к ней? Он понял: это была какая-то едва уловимая черта. Но его определению она не поддавалась.

Франческа смотрела на него широко распахнутыми изучающими глазами. Подняв руку, она с невыразимой нежностью прикоснулась к его шее.

– О, Вик, о, Вик, дорогой мой, – начала она и, вздохнув, замолчала. Губы ее дрожали. Он прочел на ее лице обожание и преданность. Это лицо было изнутри освещено любовью. Внезапно его сердце сбилось с ритма, пропустив удар. В памяти зазвенела какая-то струна… То, как она смотрела на него… как называла сокращенным именем… ее интонации… Все это уже было однажды. Deja vu… Он видел этот взгляд, слышал свое имя, произнесенное именно этим тоном. Раньше. Много-много лет назад. Именно в этот момент то мимолетное воспоминание, которое не давало ему покоя со времени их первой встречи, оформилось и стало для Виктора абсолютно четким. Он едва не закричал от удивления.

Франческа напоминала ему Элли. Она не была похожа на его первую жену – в их внешности не было ничего общего. Общее крылось в их внутренней сути. Франческе были свойственны честность, искренность и доброта, которые отражались на ее лице. Эти же прекрасные внутренние черты делали одухотворенным и лицо Элли. Их роднила одухотворенность! Виктор почувствовал, что не может произнести ни слова. Наклонившись вперед, он поцеловал Франческу в бровь и сомкнул вокруг нее руки. Все стало совершенно ясным для него.

Они лежали довольно долго в объятиях друг друга. Лежали молча, погруженные в свои мысли, наблюдая, как отблески пламени плясали на стенах и на потолке. В какой-то момент Франческа слегка вздрогнула, и Виктор укрыл их одеялом и прижался еще теснее. Наконец, оправившись от удивления, он произнес:

– Интересно, ты так неожиданно начала называть меня Вик…

– Господи, прости, пожалуйста!

Виктор отметил впервые прозвучавшее в ее устах «ты». Это было так естественно…

Франческа извинилась потому, что вспомнила: Виктору не нравилось сокращение его имени. Она сама слышала, как он несколько раз поправлял Хилли Стида, называвшего его Виком.

– Ты этого терпеть не можешь. Я забыла.

– Так может называть меня Ник. И ты. Я никогда не возражал, когда так называла меня Элли. Но я действительно терпеть не могу, когда так меня называют другие люди, особенно не близкие мне. Это попахивает фамильярностью, которая мне претит. – Он добродушно усмехнулся, вспоминая. – И потом, по этому поводу мне сделала внушение моя мать. Она никому не позволяла сокращать мое имя, когда я был ребенком. Но когда ты называешь меня так, это звучит очень мило. Получается очень ласково и тепло… – Виктор прижал свою голову к голове Франчески и продолжил: – Я слышал, как отец и Ким называют тебя Франки, а Диана называет Ческа. Что тебе нравится больше?

– Наверное, Ческа. Франки звучит как-то по-мальчишески.

– Не думаю, чтобы кто-нибудь, обознавшись, принял тебя за мальчика, бэби. Этот вариант исключается начисто, – засмеялся Виктор.

– Но я не возражаю против «детки» и «бэби», – заверила его Франческа, удобно устраиваясь на его согнутой руке. – Они стали теперь какими-то особенными словами для меня.

– Вот как… – Виктор улыбнулся и на мгновение задумался. Прикоснувшись губами к плечу Франчески, он тихо спросил: – Я был первым, да? Первым мужчиной в твоей жизни?

Этот вопрос не очень смутил Франческу, потому что она предполагала, что он догадался. Но ответила не сразу. Лишь через некоторое время она прошептала:

– Да.

– Почему ты не сказала мне?

– Мне не пришло в голову. Я не думала, что это сколько-нибудь важно. Для меня, по крайней мере. А почему ты спрашиваешь? Это было важно для тебя, Вик?

Он тоже задержался с ответом. Прошло некоторое время, прежде чем Виктор осторожным тоном сказал:

– Да, и со многих точек зрения. Я надеюсь, что не сделал тебе больно. Я старался осторожно…

– Шш-шш-ш… – прошептала она, прижав подушечки пальцев к его губам. – Ты не сделал мне больно. Сделал не очень больно – скажем так.

Она почувствовала, как он улыбается в ее плечо.

– Но я не шокировал тебя, нет? Некоторые вещи, которые я делал…

– Нет. – Франческа почувствовала, как вспыхнули ее щеки при воспоминании об их неистовых ласках. Спрятав поглубже свою внезапную робость, она произнесла: – Мне… мне… понравилось все, что ты делал.

Виктор засмеялся.

– Рад слышать такое признание. – Он встал с постели, прошел к камину, подбросил пару поленьев в огонь, нашел сигареты в одном из карманов брюк и возвратился к их ложу. Поправив подушки за своей спиной, он прилег рядом с Франческой и прикурил. – Кстати, в котором часу ужин?

– В девять, но нам надо спуститься примерно на полчаса раньше, будет аперитив. – Франческа посмотрела на свои маленькие дорожные часы, лежавшие на прикроватном столике. – Боже, уже почти восемь! – удивленно воскликнула она.

– Сейчас докурю, а потом быстренько пойду в свою комнату. Надо успеть принять душ и одеться. Галстук необходим?

– Да, но ты можешь не надевать костюм, если не хочешь. Вполне достаточно будет пиджака.

– Если бы я был посообразительнее, то захватил бы свой халат, прежде чем идти сюда. – Он искоса посмотрел на Франческу и ухмыльнулся. – Но я так спешил попасть к тебе скорее, бэби! Теперь я должен как-то добраться до своего номера. Не могу же я прошествовать по коридору голышом, со спортивным костюмом, небрежно перекинутым через руку!

– Я принесу твой халат. – Она вскочила с постели прежде, чем он смог остановить ее.

– Ну что ты, бэби, в этом нет никакой необходимости, – запротестовал он, но она уже скрылась в ванной. Через секунду Франческа появилась в дверном проеме, облачась в халатик. – Сейчас вернусь, – бросила она и выскочила из комнаты.

Виктор лежал на высоких подушках, курил и, улыбаясь, думал о Франческе. Они прекрасно подходили друг другу. Прошло несколько секунд, и голоса в коридоре прервали ход его мыслей. Он выпрямился, прислушиваясь. Было совершенно очевидно, что Франческа столкнулась в коридоре с кузиной. Виктор услышал легкий смех Дианы, несколько невнятных слов, которыми они перекинулись. Потом Диана сказала что-то более отчетливо по-немецки, которого он не понимал.

Дверь открылась, и Франческа появилась на пороге. Глядя на Виктора, она произнесла:

– Я только что случайно встретилась с Дианой.

– Да, я слышал. Она знает, что… что я здесь… знает о нас?

– Думаю, что да. Ведь не могло же ей прийти в голову, что я одолжила у тебя халат, – засмеялась Франческа. В ее глазах плясали чертики. – Он мне как-то слегка великоват.

– Что она сказала?

– Ничего. – Светлые брови Франчески взлетели вверх. – Вообще-то это не ее дело. Но если тебя интересует ее отношение к нашим отношениям, то думаю, что она их одобряет. Ведь будучи романтичной по натуре, она еще и очень благоволит к тебе.

– Нет, нет, я имел в виду ту фразу, которую она сказала тебе по-немецки.

Франческа села на краешек постели, все еще прижимая к себе белый шелковый халат.

– Она сказала: «Das letzte Hemd hat keine Taschen». Это переводится буквально так: у последней рубашки нет кармана. То есть она пыталась выразить мысль, что ты не можешь взять ее…

– С собой в последний путь, – закончил за нее Виктор. – Я понял суть. Она большая умница, твоя кузина. И она права: жизнь чересчур коротка, чтобы терять ее. – Сейчас любопытство по поводу фон Виттингенов проснулось в Викторе снова. На языке вертелось множество вопросов о родителях Дианы и Кристиана, о том, почему кузен Франчески прикован к инвалидному креслу. Но он мгновенно опомнился. Сейчас неподходящий момент вдаваться в эту дискуссию, поэтому он отложил свои вопросы до лучших времен. Докурив сигарету, Виктор поднялся с постели. Франческа протянула ему халат. Он надел его и туго затянул пояс. Посмотрев на Франческу долгим взглядом, он протянул к ней руки и приподнял из постели. Он нежно поцеловал девушку и пробормотал в ее волосы:

– Моя сладкая, сладкая бэби. – Немного отстранившись, он глянул ей в глаза: – Ты ведь моя, правда?

– Да, Вик. О да, дорогой, я твоя, – ответила она со светящимся от счастья лицом.

Они снова крепко прильнули друг к другу и забылись в неистовом поцелуе. Наконец Виктор разорвал их объятия и, усмехнувшись, произнес шутливо-строгим голосом:

– Послушайте, леди, мне лучше исчезнуть отсюда как можно скорее, иначе мы останемся сегодня без ужина.

28

– Платье сидит на тебе божественно, Франческа! – похвалила Диана. – Я так рада, что вспомнила о нем.

Улыбаясь, Франческа еще раз повернулась перед большим зеркалом. Вечернее платье, которое Диана одолжила ей из своего бутика, было сшито из тончайшего бархата тона чистого аметиста. Юбка длиной до пола была выкроена по косой, а прилегающая верхняя часть имела глубокий вырез лодочкой и длинные рукава. Платье было очень элегантным, и его изящные линии делали Франческу еще более стройной. Цвет как нельзя лучше подходил к ее светлой нежной коже и волосам, отливающим медью.

– Да, платье замечательное, – согласилась она, поворачиваясь к Диане. – Знаешь, если оно не очень дорогое, я бы купила его. По правде сказать, мне его очень не хватало – большинство моих вечерних платьев ужасно скучные.

– О, конечно, возьми его, Ческа. Оно тебе так идет! Я продам его тебе за ту цену, которую сама заплатила.

– Это очень мило с твоей стороны, но ты отдала мне желтый спортивный костюм почти задаром…

– Мне и в голову бы не пришло предлагать тебе купить что-нибудь по ценам бутика! – воскликнула Диана. – И вообще я чувствую себя страшно виноватой перед тобой. Только из-за моей дурацкой забывчивости ты не привезла с собой вечернего платья. Моим единственным извинением может служить то, что когда ты позвонила и сказала, что вы едете в Виттингенгоф, я так обрадовалась, что совсем забыла об этом званом ужине.

– Ты не должна переживать по этому поводу, Дибс. А с платьем вообще получилось замечательно. Я тебе очень благодарна. Кроме того, я действительно хотела купить себе несколько новых вещей на те деньги, которые заработала за содействие в выборе натуры для съемок. Я уже сто лет не баловала себя покупками.

– Тогда решено. Завтра, когда мы уедем кататься, ты съездишь в магазин и выберешь все, что тебе понравится. А сейчас… – Диана замолчала и, склонив голову набок, пристальным оценивающим взглядом посмотрела на Франческу. – Я хочу, чтобы ты надела вот это сегодня вечером. – Произнося эти слова, она отвела руку из-за спины и протянула кузине красный кожаный футляр. – Мне кажется, это будет тот самый завершающий штрих.

Франческа уставилась сначала на Диану, а потом на футляр. Открыв его, она почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– О, какое чудо! – Глаза девушки расширились от восторга при виде ожерелья из трех ниток мерцающего кремового жемчуга, покоящегося на красном бархате.

– Дай я помогу тебе. – Диана взяла ожерелье из футляра и застегнула его на шее Франчески. – Да, это то, что надо. Пусть оно здесь и остается. – Диана улыбнулась. – Я вспомнила о нем случайно, потому что застежка на нем украшена аметистом. Посмотри, как он подходит к платью по цвету. Просто великолепно!

– Действительно, прекрасная вещь. Диана, я никогда не видела на тебе этого ожерелья. Ты его купила недавно?

– Это бабушкино. Она подарила мне на Рождество.

– Как это мило с твоей стороны одолжить его мне. Спасибо. Но ты точно не хочешь надеть его сегодня сама?

– Нет. На моем платье довольно высокий вырез, и ожерелье не будет смотреться на этом фоне. – Она двинулась в сторону двери, но приостановилась и повернулась к Франческе. – Я так счастлива за тебя, Ческа. По-настоящему счастлива. Ты видишь, я была права. Я же говорила тебе, что все будет хорошо, а?

– Да. – Губы Франчески раздвинулись в счастливой улыбке. Ее глаза сияли. – Виктор сказал, что Виттингенгоф – магическое место. Так оно и оказалось. Для меня. О, Дибс, он просто замечательный!

– И великий конспиратор, – засмеялась Диана.

– Что ты имеешь в виду? – мгновенно насторожилась Франческа.

– Дорогая, только не расстраивайся. Я совсем не собираюсь его критиковать. Просто вспомнила, как он вел себя за ужином вчера вечером. Лицо совершенно непроницаемое! По правде говоря, ты меня тоже удивила. Ты была поразительно сдержанной.

– Пришлось. Виктор считает, что мы должны соблюдать осторожность. Он боится сплетен, как я тебе уже объясняла. Естественно, он понимает, что ты о нас знаешь, но не думает, что нам следует афишировать свои отношения даже перед тобой и Кристианом. Он… – Франческа засомневалась, стоит ли продолжать, но затем все-таки призналась: – Представь себе, сегодня днем он добрых пятнадцать минут потратил на то, чтобы объяснить мне, как нам следует вести по отношению друг к другу сегодня вечером. Я ушам своим не могла поверить.

Диана разразилась приступом смеха.

– Ты шутишь! И как же тебе надлежит себя вести?

Франческа тоже начала смеяться. Успокоившись, она произнесла:

– Как товарищу по работе, естественно.

– А он, соответственно, будет с тобой сдержанно-прохладен! Я права?

– Конечно.

– Ну что ж, значит, так тому и быть. – Диана пожала плечами. – В конце концов, все это не так важно, когда знаешь о его истинных чувствах. А сейчас я должна бежать; иначе придется приветствовать гостей в халате.

Оставшись одна, Франческа подошла к туалетному столику и присела на пуфик. Она положила футляр, остановившись взглядом на лежавшей на столике карточке. На сердце стало теплее, когда она, взяв карточку о руки, еще раз прочитала:

– Для тебя, бэби. Потому что это и есть ты. Виктор.

Карточка была прикреплена к пакету, который она обнаружила на своей кровати, когда зашла в комнату освежиться перед обедом. Она не поняла написанных на карточке слов, пока не развернула бумагу. Перед ней оказался самый большой флакон духов из всех, которые она когда-либо видела. «Джой» фирмы «Джин Пату». Франческу глубоко тронул и сам подарок, и смысл приложенной к нему записки. Более того – она сразу же узнала почерк. Она видела его раньше. Именно этой рукой была подписана карточка, сопровождавшая на прошлой неделе море цветов, прибывшее от «Мозес Стивенс». Она улыбнулась.

Сняв крышку с флакона, Франческа смочила духами запястья и ямку между грудями. Ей очень нравился этот чувственный запах. Никогда раньше она не могла позволить себе «Джой». «При всей своей экстравагантности Виктор – самый восхитительный человек», – подумала она, вспомнив о тех сложностях, которые ему пришлось преодолеть, чтобы раздобыть духи для нее. Днем, когда они были в ее комнате, Виктор рассказал, что Джейк Уотсон купил духи в Лондоне, вместе с последними пластинками Фрэнка Синатры для Дианы. Все эти сокровища вместе с его смокингом были в чемодане, который прибыл в Кенигзее сегодня днем, также благодаря любезности Джейка.

– Бедный старина Джейк наверняка думает, что я по уши вляпался в какую-то романтическую историю. Берущие за душу мелодии, дорогие духи, смокинг – вот это заказ! И он прав, – весело закончил Виктор, подтолкнув Франческу на подушки и найдя своим ртом ее губы.