Текст книги "Голос сердца. Книга первая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Стены холла были покрашены в тот же цвет яичной скорлупы, что и весь замок снаружи. Над лестницами висел огромный гобелен, изображавший сцену средневековой охоты. Он сразу же приковывал к себе взгляд. Тяжелая железная люстра свисала на длинных цепях в самом центре высокого потолка. Пол из темного дерева был отполирован до блеска.
Диана повернула направо и вошла в одну из комнат, помахав им рукой. Франческа повела Виктора налево по длинному коридору. Потом они спустились вниз по нескольким каменным ступеням. Здесь был другой холл, из которого французские окна открывались в выложенную мозаичной плиткой лоджию. Через окна видно было замерзшее озеро, а за ним – рощица молодых деревьев.
В теплом воздухе витали ароматы готовящейся еды. Виктор потянул носом и обратился к Франческе:
– Мне кажется, мы приближаемся к кухне.
– Да, она здесь. – Девушка кивнула в сторону конца холла.
– Только теперь я понял, насколько голоден. Боюсь, что наброшусь на еду с волчьим аппетитом. Я встал на рассвете, чтобы успеть на самолет.
– Манфред скоро принесет что-нибудь в гостиную. Легкая закуска с напитками перед обедом. Ну вот, лыжи вы можете поставить сюда. – Она открыла шкаф, отошла и повернула металлическую ручку двери другой комнаты. – А здесь гардероб.
Виктор прислонил свои лыжи рядом с несколькими парами, уже стоявшими в шкафу, закрыл его и последовал за Франческой. Гардеробная была выдержана в бело-голубой палитре. Такими были плитки пола и обои с цветочным рисунком сдержанного тона на стенах и потолке. Франческа положила свою желтую вязаную шапочку на одну из вешалок для головных уборов. Под этими вешалками на плечиках висели спортивные куртки, пиджаки, плащи…
– Вы можете оставить свою куртку здесь и пройти в ванную через эту дверь, если хотите освежиться.
– Спасибо.
Франческа повернулась к зеркалу, которое стояло на комоде, провела расческой по волосам, а потом потрясла головой, рассыпая их по плечам.
– Я подожду вас в холле и провожу вверх.
– Не думаю, что я потеряюсь, детка.
25
Франческа вприпрыжку взбежала по каменным ступеням, что-то весело мурлыча себе под нос. У нее было прекрасное настроение. Ведь Виктор был рядом. Франческа, конечно, не была настолько глупа, чтобы предположить, что это обстоятельство способно изменить отношение Виктора к ней и заставить его ответить на ее чувство. Однако девушка считала, что здесь, в Виттингенгофе, у них гораздо больше шансов сблизиться, чем в Лондоне. Здесь Виктор безраздельно принадлежал ей, и не было никакой нужды бороться за его внимание с Пики, Катарин и другими людьми из его окружения. Уже это девушка расценивала как подарок судьбы.
Франческа быстро прошла через Олений зал, все еще что-то мурлыча, но замедлила шаги возле двери библиотеки. Массивная дверь была плотно закрыта. Тем не менее она услышала, как Диана воскликнула: «О, Бога ради!» Это было произнесено с таким нетерпением, что насторожило Франческу. Дальше последовала целая тирада на немецком, которого девушка не понимала. Но не требовалось особой проницательности, чтобы понять, что Диана чем-то сильно раздосадована. У Франчески не было никакого желания прислушиваться и вникать не в свое дело. Однако она была озадачена. Диане было совершенно несвойственно сердиться на кого-либо, тем более на своего брата, с которым она была неизменно добра и покладиста. Франческа задумалась о причине раздражения кузины, но тут же отбросила эту мысль. Что бы там ни было, ее это совершенно не касается. Она предпочитала не вникать слишком глубоко в некоторые стороны жизни этого дома.
Войдя в гостиную, она сразу же направилась к тумбе, в которой стояли пластинки. Она выбрала кое-что из своей любимой классики и поставила пластинку на проигрыватель, а затем подошла к камину и села на высокую каменную скамью перед ним, протянув к огню ладони.
На лице девушки застыло мечтательное выражение. Все ее мысли были заняты Виктором и теми пятью днями, которые им предстояло провести в этом доме. Вчера вечером она объяснила ситуацию Диане, рассказав ей о необходимости соблюдать тайну ввиду сложностей в личной жизни Виктора, о его надвигающемся разводе и беспокойстве по поводу журнала «Конфидэншл». Она доверилась кузине, но все же не раскрылась перед ней полностью. Франческа предпочла умолчать о своих самых сокровенных чувствах. Будучи по натуре очень скрытным человеком, она расценила их как чересчур личные, чтобы говорить о них с кем бы то ни было. По этой же причине, главным образом, она ничего не сказала Катарин, хотя частично ее сдержанность была также порождена страхом показаться глупой малолеткой. Кроме того, Франческа не хотела, чтобы Катарин прожужжала ей все уши рассказами о любовных похождениях Виктора, что подруга сделала бы с удовольствием. Франческа была достаточно умна, чтобы понять, что подобного рода информация только усилила бы ее переживания.
После того как Франческа, тщательно подбирая слова, рассказала Диане о своей симпатии к Виктору, та на некоторое время задумалась. Наконец она произнесла:
– Мне кажется, ты не должна обращать внимание на его отношение к себе. В противном случае ты будешь себя чувствовать очень жалко в течение всего времени пребывания здесь, дорогая. Я также считаю, что ты должна быть с ним абсолютно естественной, даже показать ему, как сильно он тебе нравится. – Диана остановилась и посмотрела на Франческу смеющимися глазами. – Да не смотри ты на меня так, Ческа! Ты вполне можешь дать ему понять, насколько он тебе небезразличен, не будучи при этом вызывающей и навязчивой.
Диана наклонилась вперед и сжала руку Франчески.
– Послушай меня, дорогая. Мужчины могут быть очень странными и совершать труднообъяснимые поступки. Они так же боятся быть отвергнутыми, как и мы. Поэтому иногда их нужно мягко подтолкнуть, поощрить, чтобы они чувствовали себя более уверенно. И вот еще что. На твоем месте я забыла бы о своем возрасте, о его возрасте и о том, кто он такой. Он может быть знаменитой кинозвездой, но он такой же мужчина, как и все остальные. Просто мужчина! Тебе будет гораздо легче, если поступишь как я тебе советую. И – кто знает? – он, возможно, оценит такой подход и сможет расслабиться.
Они еще долго обсуждали эту тему. И когда Франческа отправилась спать, настроение у нее было уверенное и оптимистичное. Она решила воспользоваться советом кузины. «Что я теряю? – спросила себя девушка. – Ничего. А выиграть могу очень много», – подытожила она мудро.
Погруженная в свои мысли, Франческа не чувствовала на себе взгляда Дианы, которая стояла в сводчатых дверях гостиной. Диана смотрела на кузину пристально, но с нежной привязанностью. Внезапно она осознала, насколько рада тому, что Франческа приехала к ним именно сейчас. Ее присутствие успокаивало и даже ободряло. «Это потому, что у нее бездна здравого смысла и упорства, – подумала Диана. – И еще у нее любящее сердце. Франческа оказывает нормализующее воздействие на всех нас».
Диана глубоко вздохнула, пытаясь отогнать тревожные мысли. Она действительно была расстроена. Расстроил ее Дитер Мюллер, закрывшийся сейчас в библиотеке с Кристианом. Она была очень недовольна собой за то, что позволила раздражению на Дитера прорваться столь явно.
Франческа подняла голову, увидела кузину и улыбнулась ей. Диана двинулась к камину, села на скамью рядом с ней и тихо произнесла:
– Ческа, мама в Мюнхене…
Франческа постаралась скрыть свою реакцию, но почувствовала, что на ее лице отразилась озабоченность.
– Она приедет сюда? – Голос девушки был таким же приглушенным, как и у Дианы.
Диана отрицательно покачала головой.
– Нет. Но в Баварию она приехала в связи с моим днем рождения, чтобы увидеться со мной. Поэтому в пятницу я должна встретиться с ней. – Голос девушки дрогнул, когда она добавила: – Я очень боюсь этой встречи.
– Я поеду с тобой, – сразу же предложила Франческа. – Может быть, я смогу чем-нибудь помочь. – Она действительно не лукавила, искренне желая быть полезной, хотя перспектива этой поездки мгновенно наполнила душу девушки смятением.
Диана ответила не сразу, размышляя над предложением кузины. Наконец она произнесла:
– Нет, не стоит. В этом нет необходимости. Твой папа виделся с ней прошлым летом, когда приезжал сюда с Дорис, и ничего хорошего из этого не вышло. – Голос Дианы снова дрогнул, глаза наполнились слезами. – Я обожаю маму, Ческа, ты же знаешь… Поэтому для меня так тяжело видеть ее в таком состоянии. – Она моргнула, вытерла рукой глаза и тяжело вздохнула. – Я чувствую себя совершенно потерянной. Я не знаю, чем можно помочь… это такой кошмар…
– О, Дибс, дорогая, не терзай себя так. Пожалуйста, очень тебя прошу. Твоя любовь помогает ей. Это действительно так, ты даже не догадываешься, как много это для нее значит. – Франческа взяла руку Дианы в свои и слегка сжала ее, всей душой желая успокоить и ободрить кузину. – А твоя безмерная моральная поддержка придает ей силы. Не забывай, что только ты и Кристиан ее истинная поддержка в жизни. Большего вы просто не в состоянии сделать для нее. Если только сумеете убедить ее последовать совету нашего отца вернуться домой в Англию и жить в Лэнгли. Это было бы лучшим решением всех проблем, я уве…
– Ты же знаешь, что она никогда не уедет из Берлина! Никогда!
– Думаю, что ты права. – Франческа прикусила губу и безнадежно покачала головой, прекрасно осознавая, что Диана не заблуждалась в отношении своей матери. – Кристиан едет с тобой в Мюнхен?
– Да, конечно. Как же иначе! Он обожает ее, постоянно думает о том, как заставить ее вести нормальную жизнь. Мы уедем в пятницу очень рано, часов в шесть, и вернемся к ужину.
– Ваша встреча будет такой короткой! Послушай, а почему бы вам не задержаться подольше?
– Я хотела бы провести с мамой уик-энд, но сегодня утром в телефонном разговоре с Кристианом она сказала, что возвращается в Берлин в субботу. Она никогда не уезжает оттуда надолго…
– Ее можно понять, Дибс. Все ее воспоминания связаны с этим городом. И так много надежд…
Диана посмотрела отсутствующим взглядом куда-то вдаль, сквозь Франческу. На ее лицо легла тень глубокой печали. Наконец она произнесла:
– Ложные надежды, Ческа. Тщетные надежды…
– Ты и папа, да и я тоже считаем их ложными. Но она так не считает. Тетя Арабелла очень упорна. В этом плане Ким весь в нее, да и во мне есть что-то…
– Да, это действительно фамильная черта. – Тяжело вздохнув, Диана наклонилась вперед и взяла сигарету из коробки на кофейном столике. Прикурив, она некоторое время задумчиво молчала. Внезапно она бросила быстрый взгляд на Франческу. – Кстати, а что ты собираешься делать с Виктором в пятницу? Мне только что пришло в голову, что некому будет составить ему компанию на лыжах, если только ты не возьмешь на себя смелость сделать это, в чем я сильно сомневаюсь. – Диана знала, что Франческа, будучи неопытной лыжницей, очень опасалась высоких склонов.
– Господи, Дибс, тебе совсем не стоит переживать насчет Виктора. Он может один день покататься сам. Он возражать не будет. В любом случае Манфред может отвезти его в Россфелд или вы пригласите кого-нибудь из своих друзей составить ему компанию. Даже не думай об этом. Виктор все поймет.
На лице Дианы появилась слабая улыбка.
– Я на тебя полностью полагаюсь в этом вопросе. И знаешь, прости меня за то, что так расхныкалась. Я не хотела расстраивать тебя и перекладывать на твои плечи свои проблемы. Ты же знаешь, обычно я себя контролирую. Но сейчас Дитер Мюллер с Кристианом затронул массу всяких неприятных вещей. Сегодня он раздражал меня больше, чем обычно, заставил разнервничаться. Несмотря на самые лучшие намерения, ему удается только создавать дополнительные проблемы. Кроме того, я не ожидала, что Мама приедет на мой день рождения. Это несколько выбило меня из колеи. Не пойми меня неправильно, Ческа. Я очень рада, что она здесь, и буду рада встретиться с нею. Понимаешь, когда я говорю о том, что меня страшит это свидание, я имею в виду только одно – боязнь еще раз стать свидетелем ее чудовищной непроходящей боли.
– Я понимаю это, дорогая. – Франческа обняла Диану и прижала ее к себе. – Я здесь, и если я нужна тебе, только скажи об этом. Ты же знаешь, я всегда сделаю то, что в моих силах.
– Ты очень успокаиваешь меня, дорогая. Но в любом случае, я не собираюсь торопить пятницу, пока сама она не наступит. – Лицо Дианы просветлело. Улыбка стала более уверенной. – Я уже говорила, что мы собираемся сделать ваше пребывание здесь максимально насыщенным и веселым. Так это и будет. Достаточно о грустном. Я справлюсь с этим так же, как справлялась два последних года. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть. День за днем – такими, как они приходят. – Диана встала. – Я пойду позвоню маме. Я ненадолго, а потом выпьем что-нибудь перед обедом. А ты могла бы тем временем показать Виктору его апартаменты.
– О, нет никакой нужды спешить, Дибс. Мы посидим здесь и подождем тебя и Кристиана. Виктор может пройти к себе после обеда.
– Хорошо, делай как хочешь. – Диана легко прикоснулась к плечу Франчески. – Спасибо за то, что ты такая славная, Ческа. – Она резко повернулась и вышла через дверь, ведущую в западное крыло замка.
Глядя ей вслед, Франческа думала, какой удивительный человек Диана. Такая маленькая, хрупкая и в то же время такая сильная. У нее хватает тепла для всех. Иногда она оказывалась не в состоянии понять, как Диане удается так естественно и хладнокровно справляться с этой запутанной ситуацией, которая была постоянным источником тревоги. И вот уже в который раз она вынуждена была признать, что ее кузина – человек редкостной силы духа. Внутри этого хрупкого тела находился источник жизненной стойкости, который всегда мог подпитать Франческу своей энергией. Вера Дианы в свои силы была непоколебима, как скала. В прошлом году, когда она приезжала в Лэнгли, у них с Франческой состоялся неожиданный откровенный разговор, удививший Франческу и надолго запомнившийся ей.
Солнечным июльским днем, после поездки за покупками в Хэррогейт и обеда в местном пабе, они прогуливались в саду в Лэнгли. Потом они уселись на скамейке возле прелестного искусственного озера, которое было создано в ландшафтном парке в девятнадцатом веке. Диана пространно рассказывала о своей матери и своих подозрениях по поводу состояния ее рассудка, а затем, совершенно неожиданно, высказала теорию, что существует какое-то глобальное предначертание свыше жизни каждого.
– С нами могут происходить ужасные вещи, истинного значения которых мы не в состоянии осознать в тот момент, когда они происходят. Они кажутся нам жестокими, несправедливыми и непереносимыми. Но они просто задуманы как… как часть общего предначертания. И я уверена, что в один прекрасный день это предначертание полностью раскроется перед нами и примет окончательную форму, которая позволит нам оценить истинное значение его составляющих. – Взгляд Дианы был направлен в сторону озера. На ее лице было написано умиротворение, а глаза как-то странно блестели.
После долгой паузы она пробормотала так тихо, что Франческе пришлось напрячься, чтобы услышать:
– У Бога есть свои резоны на все. И в наших жизнях наступит момент, когда нам дано будет их понять, понять Его цели, Его божественный замысел.
Франческа слушала внимательно, и, хотя слова кузины удивили ее своей совершенной неожиданностью, она поняла, что Диана поделилась с нею выстраданными мыслями. Она действительно так считала. Может быть, именно это духовное понимание сути вещей и внутренняя убежденность и были фундаментом силы духа Дианы.
Вспоминая сейчас ее слова, Франческа еще раз убедилась, что Диана считает, что выпавшие на долю ее родителей страдания были не чем иным, как волей Божьей. Поэтому она считала их неизбежными и воспринимала в контексте Божественного предначертания. Соответственно, они были и частью ее удела. Именно это поддерживало Диану, позволяло ей нести свою ношу так стоически, делать в жизни свое дело и смотреть на происходящее оптимистично.
Проходя через Олений зал, Виктор сразу же понял, почему он так назван. Коллекция оленьих рогов и голов была развешана по стенам зала и над арковыми сводами, выходившими в галерею. В застекленной витрине хранилась коллекция охотничьих ружей.
Будучи сам охотником и коллекционером, Виктор с интересом стал рассматривать экспонаты через стекло. Все оружие было в первоклассном состоянии. «Надо будет спросить Диану, можно ли ознакомиться с ними поближе», – подумал Виктор. Он решил также наведаться в магазин Перди сразу же по возвращению в Лондон, что он давно уже собирался сделать, и выбрать пару новых охотничьих винтовок для себя и Ники.
Виктор отошел от витрины и направился по галерее. Его шаги по паркетному полу гулко отдавались в сводах, и Виктор отметил отсутствие ковров в Шлоссе. Возможно ли, что фон Виттинген, как и граф, испытывает затруднения в денежных средствах? Маловероятно. Диана была прекрасно одета, дом производил впечатление ухоженного и элегантного. Но все в этой жизни возможно. Он подумал о Франческе, которая всегда была одета с изящной, даже изысканной простотой. Он хорошо знал, что аристократам свойственно сохранять хорошую мину при плохой игре. «Все это вопрос чести», – криво усмехнувшись, сказал себе Виктор, продолжая двигаться по галерее.
Галерея была довольно короткой и узкой. На стенах висели мрачные полотна, написанные маслом. Больше в галерее ничего не было, за исключением необычного вида кареты, установленной в самом центре. Подойдя ближе, Виктор убедился, что перед ним действительно прелестная старомодная зимняя карета на полозьях, очаровательная реликвия прошлого. Она была покрашена в яркие цвета и имела богатую бронзовую отделку. Сиденья были из кожи, тускло поблескивавшей в скудном свете, просачивавшемся через несколько окон из цветного стекла. Внутри кареты висели красиво подобранные букеты из высушенных цветов, украшенные зелеными бархатными лентами, а рядом с ней стояли зеленые растения в кадках. Некоторые из них цвели. Виктор предположил, что автором этой композиции была Диана – она как-то перекликалась в его сознании с образом этой девушки, к которой он почувствовал мгновенное расположение, уловив в ней ту самую сбалансированную пропорцию серьезности и веселья, которая всегда была так привлекательна для него в женщинах.
Галерея вела в гостиную. Остановившись у входа в комнату, Виктор на секунду замер. Все его органы чувств в мгновение напряглись. Струящиеся потоки яркого света через многочисленные сияющие окна отражались от поверхностей предметов, омывая изящную мебель мягких кремовых тонов. Затем он уловил потрескивание дров в камине и услышал волнующий душу звук рояля. А потом до него донеслись запахи – смешанный букет провоцирующих воспоминания ароматов, – острый и терпкий запах сосновых игл, напоминавший о поросших лесом холмах, благоухание туберозы и зрелых фруктов…
Франческа стояла в дальнем конце длинной комнаты с низким потолком у самого камина. Он был так массивен, что на его фоне она казалась совсем крошечной. Виктор улыбнулся Франческе и направился к камину, утопая в мягком ворсе ковра. Комната была неожиданно теплой, какой-то удивительно приветливой и в то же время сдержанно роскошной.
Виктору не потребовалось много времени, чтобы отметить дорогие антикварные комоды и столы, кремовые стены и бежевый персидский ковер, в изящном узоре которого присутствовал насыщенный цвет рубина, розовый оттенок кварца, тон аметиста, плавно переходящего в аквамарин, а затем в синеву сапфира. Подушки одного из этих цветов были в продуманном беспорядке раскиданы на двух больших диванах с обивкой из кремового бархата, стоявших перед камином. В гостиной было множество ваз со свежими цветами и зелеными растениями. Свечи и предметы искусства были здесь в таком изобилии, что казалось, еще чуть-чуть, и гармония будет нарушена. Сияние хрусталя сливалось с мерцанием мейссеновского фарфора.
– Диана пошла позвонить в Мюнхен, – произнесла Франческа, двигаясь навстречу Виктору. Она совершенно естественно взяла его за руку, не чувствуя больше никакого стеснения перед ним, и провела к камину. – Она вот-вот вернется, и Кристиан тоже сейчас придет. У него неожиданный посетитель, с которым он уже прощается. Как только они появятся, мы приступим к аперитиву и закускам.
– Это звучит очень заманчиво, детка. – Виктор встал спиной к огню, засунул руку в карман, достал пачку сигарет и прикурил. – Ты нисколько не преувеличила насчет дома. Ей-богу, он великолепен, Франческа. – Виктор окинул одобрительным взглядом гостиную. – Я мог бы сидеть здесь и мечтать целыми днями, забыв обо всем. Странно, но почему-то эта комната напоминает мне мое ранчо, хотя меблировка совершенно иная. Здесь так же спокойно и умиротворенно.
– Я рада, что вам здесь нравится, – ответила Франческа. Она действительно была очень рада, но не столько потому, что Виктору понравился дом, а из-за того, что он впервые обратился к ней на «ты». – Я была совершенно уверена, что вам понравится. В то же время я немного волновалась. Замок изолирован от внешнего мира, вы можете почувствовать здесь скуку.
– Затерянный мир – так бы я назвал это, – пробормотал Виктор, глядя на Франческу сверху вниз. – Кстати, прекрасная музыка. Что это?
– Концерт Рахманинова для фортепиано номер два, си минор. – В этот момент одна сторона пластинки закончилась, и Франческа быстро направилась к проигрывателю, стоявшему на тумбе рядом с камином. – Хотите дослушать до конца?
– Конечно, мне очень нравится.
Франческа поставила другую сторону пластинки и вернулась к Виктору.
– Диана подумала, что вы не захотите выйти сегодня на лыжах после перелета. Поэтому у нас будет длинный роскошный обед. Но после него мы сможем отправиться на прогулку, если вы захотите. Лес стоит совершенно великолепный. Подойдите к окну и посмотрите на вид из…
Она прервалась на середине предложения, потому что дубовая дверь в дальнем конце комнаты открылась, и в проеме появился седой мужчина средних лет. Он был одет в узкие зеленые брюки и баварский жакет с высоким вырезом на шее.
– Gnadige Frau… – Он почтительно остановился в ожидании ответа.
– О, Манфред, входите, входите, пожалуйста. Виктор, это Манфред. Именно он облегчает нашу жизнь здесь. Манфред, это герр Мейсон. – Франческа говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово.
– Герр Мейсон. – Манфред улыбнулся и почтительно склонил голову. – Добро пожаловать. Багаж уже в вашей комнате. – Он говорил по-английски с акцентом и сильно коверкал слова, но понять его можно было без труда. – Я прикажу Кларе распаковать ваши вещи, если вы хотите.
– Конечно. Спасибо большое, Манфред.
Манфред еще раз учтиво склонил голову. Доброжелательный взгляд его голубых глаз остановился на Франческе.
– Die Prinzessin hat mir aufgetragen, den Champagner zu servieren.
– Danke schon, Manfred.
Манфред удалился, и Франческа перевела Виктору:
– Диана все еще на телефоне. Она приказала Манфреду подать шампанское.
– Я примерно так и уловил. Я также обратил внимание на слово Prinzessin. – Он пристально посмотрел на Франческу. – Диана действительно княжна?
– Да. Господи, неужели я не сказала?
Виктор добродушно рассмеялся.
– Нет, не сказала. И это не единственная вещь, о которой ты почему-то запамятовала, детка. Как насчет ее дня рождения? Я бы предпочел услышать об этом пораньше. Тогда бы я мог привезти подарок из Лондона.
– Я сама чувствую себя ужасно неловко из-за этого. Я вспомнила о дне рождения только в самолете, когда было уже слишком поздно. – На лице Франчески было написано огорчение. Она быстро продолжила: – Я бы привезла ей пластинки с записями американских певцов. Она их любит, особенно Фрэнка Синатру. Завтра я съезжу в город, пока вы катаетесь, и куплю что-нибудь от нас обоих. Думаю, что лучше всего будет подарить ей духи.
– А что, в городе нет магазинов, где ты могла бы купить пластинки, которые нравятся Диане?
Франческа отрицательно покачала головой и сделала гримасу.
– Есть один магазин, но я думаю, что Диана уже купила все, что у них есть.
– Тогда, наверное, действительно придется остановиться на духах. Послушай, детка, я хотел уточнить по поводу завтрашнего ужина. Я не взял с собой смокинг. Я надеюсь, ужин будет неофициальным?
– О Господи, я уверена, что он как раз будет официальным. Но я объясню все Диане и, возможно, она попросит своих друзей не одевать смокинги, чтобы вы не чувствовали себя неловко среди приглашенных. Виктор, я хотела сказать вам кое-что. Это касается Кристиана… – Она замолчала, потому что в комнату вернулся Манфред с подносом, на котором стояли резные хрустальные бокалы и бутылка шампанского. Его сопровождала молодая женщина с серебряной жаровней в руках. На ней была юбка темно-зеленого цвета, скрытая под большим белым передником, и свитер того же зеленоватого тона. Они прошли друг за другом через комнату к маленькому столику, и Манфред повернулся к Франческе.
– Gnadige Frau, я открываю, ja?
– Да, пожалуйста, Манфред. – Она перевела взгляд на Виктора. – А это Клара, дочь Манфреда. Клара, это герр Мейсон.
Девушка смущенно улыбнулась Виктору, извинилась и быстро выскользнула из комнаты. Франческа подошла к жаровне, приподняла крышку и заглянула внутрь.
– Wunderbar! – Она повернулась к Манфреду, который открывал шампанское, и заговорила с ним на неуверенном немецком.
Поискав глазами пепельницу, Виктор заметил ее на длинном столике, стоявшем за диваном. Он потушил сигарету и окинул быстрым взглядом несколько фотографий в серебряных рамках, которые стояли на столике. Его глаза остановились на фотографии прелестной светловолосой женщины в вечернем платье и с бриллиантовой тиарой. Виктор сразу предположил, что перед ним тетя Франчески – настолько поразительным было сходство. Фотография была сделана в двадцатых годах. У молодой женщины были такие же точеные черты лица, как и у графа; особенно похожими были глаза. Виктор внимательно посмотрел на другие фотографии – несколько снимков двух красивых детей, совершенно очевидно, Дианы и ее брата в детстве. На небольшом расстоянии от них стоял фотопортрет темноволосого красивого мужчины в несколько старомодном смокинге, сделанный, похоже, в то же время, что и снимок женщины. Их отец?
Наклонившись вперед, Виктор всмотрелся пристальнее. В его осанке, повороте головы чувствовалось царственное величие. Но не это так привлекло внимание Виктора. И даже не красивое чистое лицо, отражавшее добродетель и достоинство. Завораживающее воздействие оказывали глаза этого человека. Темные, выразительные, пронизывающие, они мгновенно притягивали к себе взор своей глубиной и таящейся во взгляде силой. Виктор почувствовал, что не в состоянии оторваться от фотографии, загипнотизированный этим необычным лицом. Он, лучше чем кто-либо другой знающий, какой магической силой обладает не только кино-, но и фотокамера, от которой трудно что-нибудь скрыть, внезапно подумал: «Я вижу душу этого человека. И это душа святого».
– Здравствуйте! – неожиданно прозвучал густой мужской голос.
Виктор выпрямился, повернулся ему навстречу.
– Здравствуйте, – мгновенно ответил он, надеясь, что испытанное им удивление не отразилось на его лице. Он широко улыбнулся.
Поздоровавшийся с Виктором молодой человек сидел в инвалидном кресле. Но не это так поразило Виктора. Он был живым воплощением человека с фотографии. Конечно же, на снимке был изображен его отец. Если это и не было лицо святого, оно немедленно приковывало взгляд своим необычным благородством и значительностью.
Молодой человек улыбнулся и, прежде чем Виктор успел сделать шаг навстречу, он сам двинулся к нему, быстро и уверенно направляя кресло по длинному персидскому ковру.
– Кристиан! – воскликнула Франческа и быстрым шагом прошла от камина к столику, встав рядом с Виктором. – Я только что попросила Манфреда пойти и разыскать тебя. Знакомься: это Виктор.
– Я понял! – со смехом ответил Кристиан. Остановившись рядом с Виктором, он освободил руку для приветствия. – Добро пожаловать в Виттингенгоф.
– Виктор, это мой двоюродный брат, его высочество князь Кристиан Михаэль Александр фон Виттинген унд Габст.
– Ну, Франческа, – спокойно сказал Кристиан, – стоит ли так официально? – Он с легкой укоризной покачал головой, но его улыбка оставалась теплой и приветливой.
– Я рад познакомиться с вами, – тоже с улыбкой произнес Виктор, понимая, что Франческа пустилась в длинное перечисление имен и титулов только потому, что он сделал ей легкое внушение несколько минут назад. – Спасибо за любезное приглашение посетить вас в вашем замке, – добавил он.
– Принимать вас – удовольствие, поверьте, – произнес Кристиан на таком же безукоризненном английском, как и у его сестры. – И, пожалуйста, простите, что не смог поздороваться с вами, когда вы приехали. Меня неожиданно посетил… старый приятель… моего отца. Он задержался несколько дольше, чем я ожидал.
– Пожалуйста, не извиняйтесь. Франческа очень хорошо меня развлекала. Кроме того, я получил большое удовольствие, знакомясь с этой комнатой. Она прекрасна.
– Спасибо. А теперь, как насчет бокала шампанского? Франческа, дорогая, будь так любезна, принеси его сюда, пожалуйста.
– Конечно. – Она поспешила к консольному столу, разлила шампанское и отнесла поднос с бокалами к низкому журнальному столику из стекла и бронзы, стоявшему между диванами. Франческа села на диван, Виктор устроился рядом. Все дружно подняли бокалы, когда Кристиан произнес: – За здоровье!
– За здоровье! – в унисон повторили Франческа и Виктор.
– Мне очень жаль, что Диана задерживается. Какие-то проблемы с бутиком в Мюнхене, – заметил Кристиан, прибегнув к маленькой лжи, чтобы избежать долгих объяснений по поводу ее разговора с матерью. Он сделал глоток шампанского, широко улыбнулся и продолжил: – Но она у нас умеет быстро все расставить по местам, так что я не сомневаюсь, что скоро дорогая сестрица присоединится к нам. Вы, должно быть, голодны после поездки. – Он бросил взгляд на жаровню: – Берта сделала шведские тефтели. У нее это получается очень вкусно. Угощайтесь, пожалуйста.
– Думаю, что я воспользуюсь вашим предложением, – слегка привстал Виктор.
– Я вам помогу, – быстро сказала Франческа и в мгновение ока пробежала через комнату. – Тебе принести, Кристиан? – спросила она, накладывая тефтели в стеклянную тарелку.
– Спасибо, пока не надо. – Он подтолкнул свое кресло ближе к кофейному столику и достал сигарету из серебряной сигаретницы. Прикурив, Кристиан обратился к Виктору: – Мы так счастливы принимать гостей в это время года. Обычно это мертвый сезон. После Рождества нас мало кто навещает до самого лета. Тогда они приезжают на Зальцбургский фестиваль.
