Текст книги "Мир в ХХ веке"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 51 страниц)
Провозглашенная в 1933 г. президентом США Ф.Д. Рузвельтом политика “доброго соседа” в то время означала отказ Вашингтона от военных интервенций в страны Центральной Америки и Карибского бассейна и стремление (по крайней мере декларированное) поддерживать с латиноамериканскими странами равноправные, взаимовыгодные связи. Политика “доброго соседа” имела самое непосредственное отношение к Кубе: в 1934 г. США аннулировали так называемую “поправку Платта”, навязанную ими в начале XX в. независимой Кубе и включенную в кубинскую конституцию 1901 г. Данная поправка резко ограничивала суверенитет кубинцев и позволяла США практически в любое время вводить на остров свои вооруженные силы.
В 1933 г. на Кубе была свергнута диктатура X. Мачадо, всемерно поддерживавшаяся Белым домом. “Добрый сосед” на этот раз не послал на остров свою морскую пехоту. С тех пор решающую роль в его “умиротворении” стали играть американские послы, искусно тасовавшие (особенно в 30-е годы) колоду кубинских премьер-министров и президентов. Так с “легкой руки” посла США на Кубе С. Уэллеса появился на политической сцене Кубы Фульхенсио Батиста.
Целые четверть века этот малограмотный, циничный, крайне жестокий человек определял политический климат на Кубе. Помимо армии его поддерживали разнородные элементы, главным образом те, что, разделяя теории географического и экономического фатализма, выступали за полное подчинение национальных интересов интересам США. Среди них: кубинская “сахарократия”, крупные торговцы, связанные с экспортно-импортными операциями, традиционные политиканы – эти, по выражению Рауля Кастро, “люди-пробки”, остававшиеся на поверхности при любых штормах и бурях.
С 1940 по 1944 г. Батиста был президентом Кубы, затем до 1952 г. проживал в США, став, правда, в 1948 г. кубинским сенатором. В эти годы вооруженные силы трижды безуспешно пытались совершить государственный переворот и передать ему власть.
Летом 1952 г. на Кубе должны были состояться президентские выборы. По всем прогнозам аналитиков ожидалась победа Партии кубинского народа (“ортодоксы”) – движения популистского толка, программные принципы и предвыборные лозунги которого в основном совпадали с идеями “революционного национализма”, столь успешно апробированные в Гватемале и Боливии. Однако 10 марта 1952 г. Ф. Батиста осуществил военный переворот и установил военно-полицейскую диктатуру.
В партии “ортодоксов” начинал свою политическую карьеру Фидель Кастро (1926 г. рождения) – адвокат, один из лидеров ее молодежного крыла. Еще на студенческой скамье он начал искать способы вывода Кубы из социально-экономического и политического кризиса. На формирование его мировоззрения большое влияние оказали жизнь и борьба выдающегося кубинского поэта и революционного демократа Хосе Марти и непримиримое отношение Эдуардо Чибаса (лидера “ортодоксов”, покончившего с собой в августе 1951 г.) к правительствам Грау Сан-Мартина (1944–1948) и Прио Сокарраса (1948–1952).
Главный лозунг Чибаса “совесть против денег” очень точно отражал внутренний мир Ф. Кастро, готового ради его осуществления на бескомпромиссную борьбу. “До переворота, – отмечал он, – я думал об использовании легальных средств, хотел сделать парламент отправным пунктом в создании революционной платформы и мобилизации масс…Я уже имел достаточное представление о действительности, чтобы понять ее именно так. Однако некоторые аспекты моих суждений были еще наивны и ошибочны. Я еще не был марксистом и не считал себя коммунистом”[590]590
Ларин E.A. Повстанческая армия в Кубинской революции. М., 1977. С. 31.
[Закрыть].
Военный переворот 1952 г. развеял парламентские иллюзии. Как адвокат он публично осудил Батисту в нарушении многих статей конституции и потребовал приговорить его к более чем 100 годам тюремного заключения. Как гражданин он хотел стать лишь “одним из солдат” в борьбе против тирании. “Ружье и приказ – вот все, что я желал иметь в тот момент”[591]591
Там же. С. 32.
[Закрыть] – говорил он. Однако лидеры оппозиционных партий свели все “борьбу” против установленного режима только к его моральному осуждению.
В этих условиях радикально настроенная молодежь “ортодоксов” решительно отмежевалась от политиканствующих “людей-пробок”, взяв курс на вооруженное восстание. Основные этапы этой борьбы – штурм казарм Монкада 26 июля 1953 г., суд над его организаторами и участниками, речь Ф. Кастро на суде (“История меня оправдает”), амнистия 1954 г., организация вооруженной экспедиции в Мексике и высадка десанта “Гранмы” на Кубе 2 декабря 1956 г., создание “Движения 26 июля” и Повстанческой армии, разгром батистовской армии и победа революции 1 января 1959 г.
Одной из главных отличительных черт кубинской истории XIX–XX вв. была значительно бóльшая зависимость острова от США, чем у какой-либо другой латиноамериканской страны. С отменой “поправки Платта” был аннулирован де-юре полуколониальный статус Кубы, но де-факто он продолжал существовать.
Хотя по среднестатистическим данным уровень жизни на Кубе был одним из самых высоких в Латинской Америке, этот факт отнюдь не характеризовал действительное положение вещей. Например, в сельской местности 75,4 % строений были из пальмовых листьев и имели земляной пол, из 444 251 сезонного сельскохозяйственного рабочего только 6 % работали более 9 месяцев в году, получая при этом весьма низкую заработную плату, около 100 тыс. крестьянских семей не имели своих земельных наделов[592]592
Там же.
[Закрыть]. Хроническим явлением стала высокая безработица. В целом жизненный уровень большей части кубинского народа (за исключением некоторых категорий работников туристского бизнеса и рабочей “аристократии”) был крайне низок. Поэтому не случайно, что именно крестьянство, рабочие (особенно сельскохозяйственные) и мелкая буржуазия стали главной опорой Ф. Кастро.
В своей речи на суде “История меня оправдает” Ф. Кастро, обозначив все эти болевые точки Кубы, назвал следующие цели и задачи революции: полная независимость и суверенитет нации, уничтожение латифундий и раздел земли между крестьянами, развитие многоотраслевого сельскохозяйственного производства, индустриализация, повышение жизненного уровня и расширение реальных демократических прав кубинского народа.
Характеризуя обстоятельства, способствовавшие успешному ходу борьбы против диктатуры Батисты, Ф. Кастро писал: “Нам благоприятствовало, во-первых то, что враги нас вначале не принимали всерьез; во-вторых, многие люди думали, что мы просто романтики и что мы идем на верную смерть; в-третьих, кое-кто думал, что нами движет тщеславие; в-четвертых, существовало мнение, что наша группа революционных руководителей – проводники консервативных или нерадикальных идей”[593]593
Кастро Ф. Речи и выступления. М., 1963. С. 408–409.
[Закрыть].
Практически все эти пункты разделяли и аналитики спецслужб США, так и не забившие “тревогу” и убедившие президента Д. Эйзенхауера, что свержение диктатуры и приход к власти революционных сил не ущемит интересы США на Кубе. Этот “оптический обман” американской разведки был вызван целым рядом факторов и прежде всего политикой “классового компромисса”, проводимой Ф. Кастро в борьбе против тирании. Организованное им “Движение 26 июля” без всякого преувеличения стало общенациональным. В последние месяцы 1958 г. его поддерживала бóльшая часть кубинского общества.
По свидетельству американского посла в Гаване Э. Смита, уже в ноябре 1958 г. госдепартамент и ЦРУ пришли к выводу, что Батиста должен покинуть Кубу[594]594
Smith Earl Е.Т. The Fourth Floor. N.Y., 1962. P. 165.
[Закрыть]. На этом заключительном этапе среди сторонников Ф. Кастро были и некоторые влиятельные политики, и крупные землевладельцы, и состоятельные бизнесмены. Развеял подозрительность США и тот факт, что первым главой революционного правительства Кубы, по настоянию Ф. Кастро, стал бывший военный атташе кубинского посольства в США Миро Кардона.
Когда в начале января 1959 г. в Вашингтоне узнали о том, кто занял ключевые посты кубинской исполнительной власти, в Белом доме рассеялись последние сомнения: и временный президент Кубы адвокат Мануэль Уррутиа, и Миро Кардона, и министр иностранных дел профессор Гаванского университета Роберто Аргамонте, – были лояльно настроены по отношению к США. Уже 7 января 1959 г. Вашингтон признал новое кубинское правительство, причем по свидетельству некоторых политических обозревателей, госдепартамент торопился сделать это как можно скорее, так как боялся, что “опередят русские”[595]595
Revolucion. 8.1.1959.
[Закрыть].
Радикализация революционного процесса началась после того, как в середине февраля премьер-министром Кубы стал Ф. Кастро. Любопытно, что на этот раз уже М. Кардона публично заявил в своем письме в газете “Революсион”, что считает лидера революции наиболее достойным политиком для этой цели. Как и в случае с Гватемалой, своеобразным рубиконом, перейдя который, революционные силы, попали под массированный “огонь” Белого дома и госдепартамента, а также местных крупных землевладельцев, стал закон об аграрной реформе, принятый на Кубе 17 мая 1959 г.
Резко враждебное отношение США к большинству решений правительства Ф. Кастро, последовавшие за этим экономические санкции Вашингтона, отказ покупать кубинский сахар и поставлять на остров нефть, неоднократные требования отменить или пересмотреть те или иные постановления, касающиеся национализации имущества американских компаний на Кубе (1959–1960 гг.), с одной стороны, крайне обострили отношения Кубы и США, а с другой – способствовали ее сближению с Советским Союзом. Этот сложнейший период привел в итоге к радикализации мировоззренческих принципов руководителей новой Кубы. Известно, что кубинские коммунисты в 1953 г. не поддержали молодых революционеров, назвав штурм Монкады мелкобуржуазным путчем. В дальнейшем, начиная с высадки десанта “Гранмы”, позиция “Движения 26 июля” и Народно-социалистической (коммунистической) партии (НСП) постепенно сближались, хотя были и известные трудности, связанные с антикоммунистическими тенденциями правого крыла Движения и недоверием к Ф. Кастро со стороны некоторых влиятельных деятелей НСП. Тем не менее, сама логика борьбы, а в дальнейшем и жесточайший экономический вакуум и беспрецедентное политическое давление со стороны США способствовали ускоренному переходу революции от народно-демократического к социалистическому этапу. Эта трансформация имела место во второй половине 1960 – весной 1961 г.
Латинская Америка в 60-90-х годахКубино-американские отношения в контексте континентальных и общемировых проблем
В конце 1960 г., когда экономическая агрессия США против Кубы достигла крайних пределов, Остров Свободы и СССР подписали соглашение, практически разрешавшее все вопросы, связанные с реализацией сахара и получением нефти и нефтепродуктов. Советско-кубинские отношения вступили в качественно новую фазу и на целых три десятилетия стали для Кубы гарантом ее безопасности. Такой поворот событий в разгар “холодной войны” явно не устраивал Вашингтон. Теперь главный тезис правящих кругов США, использовавшийся при подавлении многих революционных движений, тезис о “внеконтинентальном влиянии” и о “коммунистической угрозе” приобрел реальные очертания.
Дуайт Эйзенхауэр, говоря о “кубинском феномене”, отмечал в мемуарах: “Уже в начале 1960 г. у администрации не было сомнения в необходимости что-то предпринимать. Вопрос состоял только в том, что, когда и при каких обстоятельствах”[596]596
Eisenhower D. Waging Peace. 1956–1961. N.Y., 1965. P. 525.
[Закрыть]. 17 марта 1960 г. он отдал приказ ЦРУ о подготовке в Гватемале воинской бригады из кубинских эмигрантов, а в конце 1960 г. при всесторонней поддержке США было начато создание так называемого “фронта борьбы против Кастро”.
От идеи “партизанской войны” пришлось отказаться. В кабинетах ЦРУ и Пентагоне вместо нее родилась операция “Плутон”. Она предполагала высадку наемников на Плая-Хирон и захват части кубинской территории; создание там марионеточного правительства, которое незамедлительно будет признано Соединенными Штатами Америки с оказанием ему всесторонней помощи для свержения революционного правительства. Интервенция 1500 наемников, начавшаяся 17 апреля 1961 г., закончилась полным фиаско. Они были разгромлены в течение 72 часов.
После провала операции “Плутон” США еще более ужесточили экономическую блокаду. 3 февраля 1962 г. Дж. Кеннеди заявил о полном эмбарго на торговлю с Кубой. Белый дом потребовал от всех своих союзников и зависимых от американского капитала стран прекратить поставлять на Кубу даже продукты питания и медикаменты. Любое торговое судно других стран, оказавшееся в одном из кубинских портов, заносилось американскими властями в “черный” список и ему запрещалось входить в территориальные воды США.
Все эти акции должна была увенчать операция “Мангуста”, которая с ноября 1961 г. разрабатывалась генералом Дендсдейлом и в начале 1962 г. была одобрена Дж. Кеннеди. Кроме президента о ней знали всего лишь 12 человек. Она предусматривала свержение кубинского правительства в четыре этапа – с марта по октябрь 1962 г. На заключительном этапе ЦРУ предполагало инспирировать на острове народное восстание, за которым последовала бы военная оккупация Кубы и формирование угодного Вашингтону правительства[597]597
Лечуга К. В центре бури: Кастро, Хрущев, Кеннеди и ракетный кризис. М.,1995. С. 21.
[Закрыть].
С начала августа на Кубу стали прибывать советские войска. Их численность в октябре уже составила 42 тыс. человек. 15 сентября на острове появились первые ракеты, а 4 октября – боеголовки к ним. Всего потребовалось осуществить 185 рейсов для переброски 60 ракет и другой военной техники. В то же время к началу октября были приведены в боевую готовность и кубинские вооруженные силы (270 тыс. человек)[598]598
Там же. С. 55–57.
[Закрыть]. Ситуация вокруг Кубы резко обострилась после размещения там ракет, что в условиях “холодной войны” чрезвычайно осложнило отношения между СССР и США.
Последующие события хорошо известны. Так называемый Карибский кризис после 15 октября в основном превратился в противоборство Москвы и Вашингтона. Дипломатические баталии порой достигали такой остроты, что казалось неминуемым начало третьей мировой войны. К счастью, возобладал здравый смысл: СССР вывез ракеты из Кубы, а США демонтировали ракетные установки, размещенные в Турции и Италии, сняли морскую блокаду Кубы и обязались исключить со своей стороны вооруженную агрессию против нее.
Пятидесятые и начало 60-х годов характерны кардинальными переменами в жизни латиноамериканских стран. Пали диктаторские режимы Одриа в Перу (1956), Рохаса Пинильи в Колумбии (1957), Переса Хименеса в Венесуэле (1958), Батисты на Кубе (1959), Трухильо в Доминиканской республике (1961). Все они были верными союзниками Вашингтона. Революции в Гватемале, Боливии и на Кубе, острейшая политическая борьба в Бразилии и Аргентине также свидетельствовали о том, что былая безоговорочная гегемония США в Западном полушарии постепенно теряет свои масштабы. С каждым годом становилась все более очевидной необходимость перемен и новаций в латиноамериканской политике Белого дома, критического переосмысления старых форм сотрудничества и выработки новых.
Кубинская революция еще более остро поставила все эти проблемы. “Призрак коммунизма”, которого так боялись в Вашингтоне и которым он так запугивал латиноамериканские страны, оказался у самого порога, всего в 90 милях от побережья США. Чтобы нейтрализовать влияние “кубинского феномена” и предотвратить дальнейшее развитие революционного процесса в Латинской Америке, США предложили для своих южных соседей ряд реформаторских проектов.
В октябре 1960 г. в Вашингтоне начал свою работу Банк межамериканского развития, капитал которого составил 1 млрд долл, (из них 450 млн долл. США). 13 марта 1961 г., выступая на приеме дипломатического корпуса стран Латинской Америки в Белом доме, президент США Дж. Кеннеди объявил о создании “Союза ради прогресса”, программы реформ, рассчитанной на 10 лет. Это был некий аналог “Плана Маршалла” для Латинской Америки. На его реализацию предполагалось затратить 100 млрд долл. Пятую часть этой суммы должны были изыскать США, их европейские союзники и Япония, а 80 млрд долл. – латиноамериканские страны.
17 августа того же года США и все латиноамериканские страны (кроме Кубы) подписали “Обращение к народам Америки”. Этот документ вместе с принятой в тот же день “Хартией Пунта-дель-Эсте” (по месту проведения совещания), зафиксировал основные цели “Союза ради прогресса”: 1) добиться прироста ВВП в расчете на душу населения не менее 2,5 %; 2) создать сбалансированную многоотраслевую экономику; 3) ускорить процесс индустриализации, с упором на производство средств производства; 4) содействовать осуществлению социальных и экономических реформ (аграрных, налоговых, финансовых, жилищных); 5) ликвидировать неграмотность, увеличить продолжительность жизни и улучшить систему здравоохранения. Декларированная во всех документах главная цель “Союза ради прогресса” – поднять уровень жизни латиноамериканских народов до уровня развитых государств Запада.
Признание необходимости глубоких перемен в социально-экономической сфере латиноамериканских стран со стороны США и их готовность оказать поддержку в проведении реформ безусловно было положительным явлением. Вместе с тем Вашингтон обусловил предоставление помощи в рамках “Союза ради прогресса” целым рядом требований экономического, политического и военного характера, как то, разорвать дипломатические отношения с Кубой, отказаться или максимально сократить торговлю с СССР и странами социализма, изменить экономическую политику в выгодном для американских монополий направлении и др. В документы совещания в Пунта-дель-Эсте было внесено также положение, вытекающее из общемировой стратегии США в годы “холодной войны”: улучшать и укреплять демократические институты, которым угрожает “международный коммунизм”.
Именно под угрозой отказа в экономической помощи в январе 1962 г. на совещании министров иностранных дел Организации американских государств (ОАГ) все латиноамериканские страны (кроме Мексики) порвали с Кубой дипломатические отношения. Она была исключена из ОАГ и всех других региональных организаций. 25 июля 1964 г., используя все тот же универсальный рычаг давления, США навязали странам ОАГ решение о принудительных мерах против Кубы, вплоть до применения против нее вооруженной силы. Реформы в рамках “Союза ради прогресса” в конечном итоге не оправдали возлагавшихся на них надежд.
Военные режимы 60-70-х годов
Выше уже отмечалось, что на период с 1964 по 1977 гг. приходится самое большое количество правящих военных режимов в латиноамериканской истории XX в. (50,5 %). В отечественной и зарубежной историографии это явление зачастую связывается помимо внутриполитических причин каждой страны и с рядом внешних факторов, прежде всего таких, как “холодная война” и влияние Кубинской революции.
Контрреволюционные мотивы военного переворота в указанный период были определяющими только в Чили (1973 г.). В остальных же случаях, когда военные приходили к власти: Бразилия (1964 г.), Боливия (1964,1969), Аргентина (1966, 1971), Панама (1968), Перу (1968), Уругвай (1973), – причины этого явления, на наш взгляд, в значительно большей мере связаны с сугубо национальными проблемами иного характера.
В Бразилии военный переворот в апреле 1964 г. был вызван спецификой политической борьбы в течение всего послевоенного периода, в результате которой “консервативные элиты опасались окончательно потерять контроль над политической жизнью страны. В этом плане военный переворот удовлетворил желания всех тех сил, которые чувствовали свою неспособность установить политическое равновесие в рамках действовавших конституционных норм”[599]599
Da Silva Gonsales W., Shiguenoli Miyamoto. Os Molitares na Politica externa brasileira: 1964–1984. Estudos historicos. Rio-de-Janeiro, 1993. N 12. P. 213.
[Закрыть].
Двадцатилетнее правление военных наряду с негативными имело и ряд позитивных моментов. Оказавшись над схваткой основных политических партий и парализовав ее, возглавлявшие Бразилию генералы основное внимание уделили экономике. Они выделили шесть главных препятствий, тормозивших, по их мнению, продвижение Бразилии по пути превращения ее в мировую державу: 1) монополизированные претензии великих держав на высокие технологии, особенно на ядерную энергию; 2) структура международной торговли, благоприятная для развитых стран и неблагоприятная для слаборазвитых; 3) экспансия коммунизма; 4) международное давление на слаборазвитые страны в вопросах ограничения рождаемости; 5) попытки великих держав монополизировать эксплуатацию космического пространства и дна океана; 6) стремление транснациональных корпораций доминировать на латиноамериканском рынке[600]600
Ibid. P. 222.
[Закрыть].
Именно в этот период Бразилия сделала важнейшие шаги в развитии атомной энергетики, авиационной промышленности, в освоении высоких технологий. Едва ли не самым трудным был вопрос об избавлении от известной зависимости бразильской армии от военных инструкторов и инструкций США, что бразильские генералы считали крайне необходимым для становления их страны как великой державы. Эту проблему удалось решить в 1977 г. правительству Э. Гейзела, разорвавшего военный договор с США. Дальнейшие попытки Вашингтона восстановить старый характер отношений в этой области также не увенчались успехом. Столь же независимой оказалась и внешняя политика военных правительств, которую министр иностранных дел одного из них, Марио Гибсон Барбоза, назвал “дипломатией национальных интересов”.
В отличие от бразильских военных, совершившие военный переворот в 1966 г. аргентинские генералы были крайне политизированы. Крупнейший современный историк Аргентины Феликс Луна считает, что череда переворотов на его родине связана с несовершенством демократии, которая после 1930 г. всегда была ущербной. Заслуживает внимания и другая мысль о том, что военные перевороты 1962 и 1966 гг. во многом были обусловлены попыткой правящих кругов исключить перонизм из общественно-политической жизни страны[601]601
Luna F. Golpes militares y salidas électorales. Buenos Aires, 1983. P. 170.
[Закрыть], что явилось большой ошибкой из-за чрезвычайной популярности Перона в армейской среде и перонизма в массах. Можно предположить, что если бы Ж. Варгас не покончил жизнь самоубийством, а также как Перон, оказался бы в эмиграции, то и политизация бразильской армии была бы намного более высокой.
На протяжении 50-70-х годов военные перевороты в Аргентине чередовались с демократическими циклами. Но это, как правило, была “демократия с поднятыми руками”, поэтому спустя некоторое время власть опять переходила в казармы. Во время очередного такого цикла в начале 70-х годов целому ряду влиятельных политиков и генералов показалось, что положить конец этому беспределу сможет Х.Д. Перон, находившийся в Испании. Этот процесс, известный под названием “Великое национальное согласие”, способствовал возвращению 80-летнего политика в Аргентину, участие в президентских выборах 1973 г. и его бесспорную победу. Однако он правил страной совсем недолго. После кончины Перона в 1974 г. власть перешла к его супруге Марии Эстеле Мартинес, которая была свергнута очередным военным переворотом 1976 г.
Военно-реформистские режимы в Перу и Панаме
В 60-70-е годы в политической жизни Латинской Америки имела место целая гамма военных режимов, отличных друг от друга по многим аспектам внутренней, а в отдельных случаях и внешней политики. Традиционные военные диктатуры, которым присущи опора диктатора на личную гвардию и крайне репрессивные меры подавления всех противоборствующих сил, сохранились в Никарагуа (Сомоса), Парагвае (Стресснер), Гаити (Дювалье) и до мая 1961 г. в Доминиканской республике (Трухильо). (События в Чили в 70-80-е годы будут освещены ниже.)
Вместе с тем для этого периода характерны в значительной мере новые формы правления военных, получившие в отечественной и зарубежной историографии наименование типа “националистических”, “прогрессивных” и даже “левых”. Идеологи этих движений считали, что национальная безопасность неразрывно связана с гармоничным социально-экономическим развитием страны. Исходя из данного постулата, они видели роль армии не только в защите государства от внешней угрозы, но и стремились максимально возможно влиять на его экономическое развитие. Подобный патриотический в своей основе подход неизбежно сталкивал их с интересами транснациональных компаний и, естественно, с Белым домом, всемерно поддерживавшим эти монополии, действовавшие главным образом на базе американского капитала. На каждый вложенный доллар в экономику латиноамериканских стран посредством прямых частных инвестиций американские компании получали примерно 3 доллара прибыли[602]602
Трепелков В.П. Зарубежный бизнес американских монополий. М., 1988. С. 170.
[Закрыть]. Некоторые военные лидеры, пытаясь “оздоровить” страну, не могли смириться с таким положением вещей. В конечном итоге, если для одних военных режимов (Аргентина, Уругвай, Чили и др.) главной мишенью был “внутренний враг”, то для отдельных течений внутри других вооруженных сил (Перу, Панама, Боливия, Эквадор) ею стал “внешний враг”.
Характерной чертой для всех так называемых реформистских военных режимов (за исключением Панамы и в известной мере Суринама в 1980–1987 гг.) было стремление избежать широкой мобилизации масс для поддержки проводимых ими преобразований в социально-экономической сфере. “Реформаторы в погонах”, как правило, не преследовали политические партии и профсоюзы, чаще всего объявляли себя приверженцами “третьего пути” (“ни капитализм, ни коммунизм, а…”), выступали за жесткий контроль государством, а, следовательно, военными всех сфер жизни общества. Все эти тенденции проявились в Перу в 1968–1975 гг.
Первоначально события развивались там по классическому сценарию заговора “втихомолку”. В апреле 1968 г. командующий армией и начальник Объединенного командования вооруженных сил Перу генерал Хуан Веласко Альварадо приказал группе преданных ему офицеров подготовить долгосрочный план всесторонней перестройки перуанского общества.
“Революция генерального штаба” была осуществлена в октябре того же года и подготовленный военными “реформаторами” “План Инка” вступил в действие. Он составлял сердцевину программы развития государства на ближайшие 20 лет. Среди важнейших задач значились: высокие темпы экономического развития, создание ведущего государственного сектора в экономике, ограничение власти иностранных монополий, изменение системы землепользования, рациональное использование природных ресурсов, создание широкого внутреннего рынка[603]603
Тарасов К.С. Перу. М., 1974. С. 6.
[Закрыть].
Естественно, что достижение всех этих целей было возможно на пути национализации, борьбы с крупными олигархическими кланами, существенного пересмотра отношений с транснациональными корпорациями и проведения аграрной реформы. Эти направления и составили основу деятельности военного правительства Веласко Альварадо в 1968–1975 гг.
Оно национализировало все железные дороги, медные рудники, рыбную промышленность, собственность американской “Интернэшнл петролеум компани” (контролировавшей всю добычу и реализацию перуанской нефти), подорвало решающие позиции иностранных банков в сфере кредита, создало государственные компании в различных отраслях экономики, усилило влияние государства во внешней торговле.
Как и в любой другой латиноамериканской стране, большой резонанс имела аграрная реформа. Ее проведение предусматривал декрет-закон № 17716, осуществление которого привело к экспроприации 14,5 тыс. поместий площадью 10 млн 155 тыс. га и наделение землей 450 тыс. крестьянских семей. Прежде всего экспроприировались необрабатываемые земли. Серьезный удар был нанесен системе латинофундизма и соответственно землевладельческой олигархии.
Все эти преобразования и целый ряд других (например, создание сектора “социальной собственности”, реформы системы образования) свидетельствовали о том, насколько масштабной и глубокой была задуманная Веласко Альварадо и его соратниками трансформация перуанского общества.
Весьма специфичными были отношения правительства Веласко Альварадо с Соединенными Штатами Америки, которые широко пользовались экономическими санкциями, особенно сокращением или приостановкой выдачи кредитов. В результате отдельные планы перуанских военных в экономической сфере оказались или совсем нереализованными, или осуществленными частично.
Сложившееся к 1974 г. размежевание среди правящей военной верхушки на левое и правое течение было явно в пользу последнего, сумевшего поставить под свой контроль средства массовой информации и использовать госсектор в качестве источника своего финансирования. Раскол внутри военных усугубился тяжелой болезнью Веласко Альварадо, отстраненного от власти 29 августа 1975 г., после чего революционный процесс в Перу пошел по нисходящей линии.
Если в Перу доля американской собственности была не столь высокой, как в ряде других латиноамериканских стран, то Панама во всех геополитических, торговых и экономических планах США занимала особое, исключительно важное место. Само рождение независимого панамериканского государства в 1903 г., по мнению многих исследователей, было “обязано” прежде всего Соединенным Штатам, способствовавшим отделению Панамы от Колумбии 3 ноября 1903 г.
Действительно, уже 6 ноября 1903 г. Белый дом признал только что сформированное панамское правительство, а 18 ноября США и Панама заключили договор о строительстве межокеанского канала на территории только что образовавшегося государства. 20 февраля 1904 г. договор вступил в силу. Строительство Панамского канала в основном было закончено в 1914 г., а его постоянная эксплуатация началась в 1920 г.
Это был период, когда США навязали некоторым латиноамериканским странам беспрецедентные по своей циничности договоры. Например, Куба сдала США в бессрочную аренду военно-морскую базу Гуантанамо (1903 г.), а Панама “на вечные времена” зону Панамского канала.
С тех пор несколько поколений панамских политиков неоднократно заявляли о необходимости пересмотра договора 1903 г. Время от времени поднимался вопрос и о возвращении территории канала под юрисдикцию Панамы, но в наиболее принципиальной форме и с наибольшим успехом это сделал Омар Торрихос, главным девизом жизни которого были слова: “Я не хочу войти в историю, я хочу войти в зону канала”.
Для Панамы 60-х годов были характерны социально-экономические противоречия, присущие другим латиноамериканским странам: засилье олигархии (2 % семейств), латифундизм (38 человек владели 30 % обрабатываемых земель), безземелье и малоземелье крестьян (54 тыс. хозяйств принадлежало лишь 3,7 % земель пригодных для сельскохозяйственных работ[604]604
Леонов Н.С. Омар Торрихос: “Я не хочу войти в историю, я хочу войти в зону канала”. М., 1990. С. 26.
[Закрыть].
Омар Торрихос (1929–1981) был восьмым ребенком в бедной многодетной семье учителя. С 1952 г. служил в Национальной гвардии, а в 1968 г., будучи полковником, возглавил ее. Возможно это был реверанс перед “человеком из народа” в те годы, когда США пытались любой ценой нейтрализовать влияние Кубинской революции. Да, и почему бы не пойти даже на рискованный шаг, если Панама к этому времени фактически превратилась и в военный оплот Вашингтона: с 1963 г. в зону Панамского канала было перенесено южное командование США. Кроме того в Панаме было создано 19 военно-морских баз США.
