Текст книги "Мир в ХХ веке"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 51 страниц)
Страны, не бывшие колониями, пробуждались под воздействием колониально-капиталистического Запада рывками, а порой и в радикальной форме.
Османская империя. Турция, затратившая немало сил на танзиматные реформы в середине XIX в., при Абдул-Хамиде II утратила многое из завоеванного: в 1878 г. парламент был распущен, конституция аннулирована, начались произвол власти и погромы. На передний план выступила доктрина панисламизма, и если бы не банкротство империи в 1879 г., неизвестно, к чему все пришло бы. Банкротство побудило власти смириться с неизбежным и продолжить процесс европеизации, который в начале XX в. нашел свое выражение в движении так называемых младотурок, лидеры которых из числа молодых офицеров потребовали в 1908 г. от султана восстановления конституции. Низложив Абдул-Хамида, они провели в стране ряд достаточно радикальных реформ и успешно руководили страной вплоть до первой мировой войны. Это был начальный этап революционного пробуждения Турции.
Иран. Шиитский Иран во второй половине XIX в. находился под властью шаха, не сумевшего вовремя (как в Турции) провести необходимые реформы. Это привело к ослаблению страны и превращению ее в протекторат России (на севере) и Англии. Русская революция 1905 г. оказала огромное влияние на иранско-азербайджанских отходников, работавших на нефтяных предприятиях Закавказья, в основном в Баку. Возвращаясь домой, отходники несли с собой революционные идеи, которые находили в бедной стране живой отклик.
В 1905–1906 гг. мощная волна протеста заставила шаха пойти на уступки и обещать народу конституцию. Был созван меджлис, принявший конституцию и ряд других важных законов. Народу были дарованы некоторые свободы, включая свободу слова и печати, собраний и организаций. В стране были созданы энджомены – по образцу русских советов. Встревоженные Англия и Россия заключили соглашение о формальном разделе сфер влияния, которое было отвергнуто меджлисом и шахом. Но размах революционного движения испугал шаха, и в 1908 г. введенная в Тегеран русская казачья бригада разогнала меджлис и энджомены. Правда, вскоре шах был свергнут восставшими и бежал в Россию. Однако новый шах и второй, более умеренный меджлис столкнулись с серьезными экономическими трудностями в стране. В этих условиях Россия и Англия усилили свой нажим на власти Ирана. В 1912 г. шах Ирана был вынужден признать протекторат и сферы влияния держав, а меджлис и энджомены были распущены. Революция потерпела поражение.
Китай. Китай, который был открыт для европейцев в результате опиумных войн в середине XIX в., в конце него оказался близок к пробуждению. С одной стороны, в нем развивалось движение за реформы, которое в 1898 г. подавила императрица Цы Си, с другой – появились первые революционеры во главе с Сунь Ятсеном. Кроме того, на рубеже XIX–XX вв. в стране началось мощное народное движение ихэтуаней, направленное против иностранцев. Все эти события привели к тому, что огромная держава – несмотря на проводившуюся ею политику самоусиления (строились военные заводы и флот, создавалась новая армия) – оказалась ослабленной и после нескольких неудачных попыток реформ рухнула в результате революционного выступления армейских офицеров в Учане в 1911 г. (Синьхайская революция). Империя прекратила свое существование.
В 1912 г. революционный юг страны во главе с Сунь Ятсеном объявил о выборах в парламент, который был создан в 1913 г. События в стране нарастали стремительными темпами. Избранный президентом генерал Юань Шикай попытался было стать императором, но умер в 1916 г. Страна развалилась на несколько крупных регионов, во главе которых стояли генералы-милитаристы, часть которых поддерживала революцию и новую созданную Сунь Ятсеном партию Гоминьдан, тогда как другие существовали сами по себе, иногда заключая союзы друг с другом. Временный союз Гоминьдана и созданной с помощью Коминтерна китайской компартии (КПК) способствовал постепенному продвижению на север революционных сил. Революция в Китае разворачивалась и понемногу захватывала всю страну. Дело шло к гражданской войне между Гоминьданом и КПК, которая началась после смерти Сунь Ятсена в 1925 г. и перехода фактической власти в Гоминьдане в руки Чан Кайши.
Сопоставление трех революционных движений начала XX в. в странах, которые не были колониями, хотя и находились под давлением колониальных держав (наиболее сильным оно было в Иране, почти незаметным – в Турции и Китае), достаточно показательно. Турция, эта огромная империя ислама, долгие века находившаяся рядом с Европой, невольно пропитывалась идеями западной цивилизации, хотя и была при этом для передовых европейцев, особенно революционеров, олицетворением классической восточной деспотии. Османская империя действительно была деспотией с развитыми административно-распределительными редистрибутивными функциями. Более того, султаны, унаследовав права и привилегии средневековых арабо-исламских халифов, считались главами правоверных, чем и воспользовался в годы своего правления Абдул-Хамид II, прибавивший к своему статусу султана и халифа еще и идеологию панисламизма и паносманизма (все жители империи – османы, т. е. турки). И все же вся эта идеологема, гигантская религиозно-цивилизационная пирамида, не была устойчивой. Она рухнула под ударами младотурок, которые были националистами, но не религиозными исламскими фанатиками.
Эта ситуация близка к той, что была в то время в арабском мире. Мусульманское население не ощущало еще опасности со стороны чуждой ему западной цивилизации, а новые западные институты (будь то парламент, министерства и т. п.) не мешали людям. Другими словами, младотурецкая революция была верхушечной, она являлась логическим продолжением танзиматных реформ, которые в общем заметно улучшали жизнь людей и потому поддерживались основной их массой.
Несколько иначе обстояло дело в шиитском Иране, где власть шаха была много слабее той, что имел турецкий султан, а революционная встряска оказалась гораздо более глубокой и радикальной. Здесь народ выступил сразу против и трусливого шаха, и слабого меджлиса, и иностранцев. Характерно, что выступление шло не под знаменем ислама. Ислам здесь не чувствовал себя в опасности, хотя огня в ярость людей добавляло и оскорбление святынь (в декабре 1905 г. по приказу властей был избит старик, оказавшийся сейидом, т. е. одним из потомков пророка, что послужило поводом для первого открытого выступления масс).
Китай, где основной религией была светская идеология – конфуцианство, острее других ощущал свое отставание (особенно обидное для него на фоне очевидных успехов Японии, к которой империя издревле относилась как к одной из отсталых окраин Поднебесной) и был склонен винить в этом всех. После неудач в деле эффективного самоусиления, крушения попыток реформ и подавления восстания ихэтуаней революция в прагматически мыслившей стране была естественным результатом развития политической ситуации. И далеко не случайно ее почти сразу же взял под свою опеку только что созданный Коминтерн. Идеи марксизма и КПК были вполне логичным продолжением развития и расширения революционной смуты. И принять их могли многие, начиная с обездоленных крестьянских масс.
Политика колониальных держав и движение колоний к независимостиОбщим для всего пробудившегося в начале XX в. Востока было стремление к независимости и процветанию. При этом лидеры стран Востока отчетливо сознавали, что добиться этого можно лишь при помощи Запада, точнее – всего того, что можно было взять у стран Запада, начиная с промышленности, особенно военной, а также обслуживающей и развивающей ее науки, техники и системы образования, и кончая духовной культурой и многими иными важными достижениями европейской цивилизации (в наименьшей степени – христианской религии, хотя и она усилиями миссионеров достигла кое-где некоторых успехов). Идеальной была японская модель: взять у Европы все необходимое и остаться при этом японцами во всей их веками накопленной и уникальной в своем роде культурой.
Нельзя сказать, чтобы в разных странах Востока лидеры национальных движений специально изучали японский опыт (некоторые из них о нем практически ничего не знали, да и не стремились узнать; они думали о своем). Но по сути дела все они так или иначе стремились к тому же: стать независимыми, заимствовать необходимое и при этом остаться самими собой. Вопрос был лишь в том, как этого добиться. И вот здесь-то и играла едва ли не основную роль национальная религиозно-цивилизационная традиция.
В Индии движение за независимость возглавил Национальный конгресс, видные члены которого годами жили вне страны или получали хорошее образование где-нибудь в Кембридже или Оксфорде. Иными словами, это были европейски образованные индийцы, в большинстве своем выходцы из высших (в основном брахманских) каст. Проблема Конгресса была, во-первых, в том, чтобы заставить англичан понемногу уступать их требованиям, и, во-вторых, как-то решить вопрос с мусульманами, которых в Индии было достаточно много.
Казалось бы, не все ли равно – индиец ты или мусульманин, когда речь идет о заимствовании западного опыта и сохранении при этом национального “я”. Оказывается, очень даже не все равно. Хотели-то лидеры индийцев и мусульман примерно одного и того же. Но при этом мусульмане воспринимали себя совсем иными, да и вели себя иначе, чем индийцы со своими кастами и кастовыми общинами, восходившими к глубокой древности. И далеко не случайно под патронажем англичан в противовес Конгрессу была создана весьма лояльная им и готовая с ними сотрудничать Мусульманская лига.
Национальный конгресс в 30-е годы набирал силу. Президентом его в 1936 г. стал сын Мотилала Неру Джавахарлал Неру. После принятия предложенной англичанами конституции, в восьми из 11 провинций страны кабинеты министров возглавили конгрессисты, в остальных – мусульмане. Вскоре после начала второй мировой войны Индии был обещан статус доминиона, но Мусульманская лига потребовала разделить страну на две части по религиозному принципу. В 1942 г. Англия дала согласие на созыв Учредительного собрания, против чего выступил Конгресс, а в 1946 г. англичане заявили о предоставлении Индии статуса доминиона и о выборах с разделением избирателей на две курии, индийскую и мусульманскую. На выборах Конгресс получил 930 мест, Мусульманская лига – 497. Встал вопрос о разделе страны.
Этот вопрос до сих пор окончательно не решен (достаточно вспомнить о Кашмире). Но справедливости ради необходимо заметить, что колонизаторы не держались за Индию. Они искали наиболее удобную форму, чтобы с достоинством уйти, и не их вина в том, что раздел страны по религиозно-цивилизационному признаку (а это решение в сложившейся обстановке было, пожалуй, единственно возможным) обошелся так дорого и индийцам, и мусульманам. Миллионы жизней в 1947 г. (год провозглашения независимости и раздела Британской Индии на Индию и Пакистан) были отданы за то, чтобы мусульмане создали свое государство, а индийцы остались в своем.
Решение индо-пакистанской проблемы и предоставление Индии независимости стали неким сигналом для начала деколонизации остальных британских колоний, прежде всего Цейлона (Шри-Ланки) и Бирмы. Что касается британской Малайи, то ее судьба оказалась тесно связанной со всем юго-восточноазиатским регионом, который в 40-е годы (кроме Таиланда, активно сотрудничавшего с японцами) оказался под властью японских оккупантов, мечтавших о создании великой империи “сопроцветания” и жестокими мерами навязывавших другим странам свои представления. После крушения Японии в 1945 г. все эти страны автоматически стали независимыми, и только в Индокитае еще достаточно долго (до 1954 г.) французы пытались возвратить свои колониальные владения. Как известно, это им дорого обошлось, но успеха не принесло.
Страны арабского мира шли к независимости несколько иначе. Как упоминалось, отсталые азиатские арабские монархии особой ценности для колонизаторов не представляли. И это оказывало свое воздействие на их политику. Уже в 1930 г. Англия отказалась от своего мандата на Ирак, который обрел таким образом независимость и стал даже членом Лиги наций. В 1934 г. Англия согласилась гарантировать независимость Йемена, которому угрожала Аравия. В 1936 г. англичанами была сделана первая попытка разделить Палестину на части, что не было принято арабами (только в 1947 г. этот раздел по решению ООН стал фактом, хотя и явился причиной непрекращающихся до сих пор конфликтов). Аравия с 1938 г. тоже стала фактически независимым королевством Саудовская Аравия. В 1946 г. Англия отказалась от мандата на Трансиорданию, причем парламент этой страны провозгласил новое государство – Иорданское хэшимитское королевство. Несколько позже независимость обрели и остальные эмираты.
Политика Англии в этом регионе определялась стратегическими соображениями, причем даже нефть, залежи которой как раз в это время стали обнаруживаться то здесь, то там, не сыграла при этом существенной роли. Нефть не была отделена от политики, но все-таки политика не определялась нефтью. Для этого существовали частные компании, как, например, Англо-Иранская. Конечно, такие компании тоже нуждались в покровительстве метрополии, но в отношении того же Ирана после крушения царской России и усиления шахской власти династии Пехлеви для англичан главным было не допустить укрепления влияния Германии, с чем они – в годы второй мировой войны с советской помощью – успешно справились. Англия постепенно отказывалась от своих политических прав в Иране, а в 1951 г. правительство Мосаддыка сумело потеснить англичан в сфере нефтедобычи, национализировав ее и фактически вытеснив англичан из этой сферы.
Особо следует сказать о Египте. Конституция в этой стране была принята в 1923 г. и подтверждена в 1934 г. Умеренно националистическая партия Вафд добилась признания Египта конституционной монархией во главе с королем Фуадом. В 1936 г. по англо-египетскому договору из страны были выведены британские войска, а британский комиссар, до того фактически державший в своих руках едва ли не всю власть в этой стране, стал английским послом. При этом Англия сохраняла за собой контроль над Суэцким каналом и кондоминиум в Судане. Борьба египтян против этого вылилась в длительный конфликт, завершившийся переворотом 1952 г., когда власть в Египте перешла в руки генерала Нагиба, а затем в 1954 г. – Насера, который объявил о национализации канала и в короткой войне 1956 г. одержал верх над англо-франко-израильской экспедицией, посланной к каналу. С этого момента Египет обрел, наконец, полную независимость.
Суммируя все в силу необходимости вкратце очерченные процессы, следует заметить, что Англия, которая долгие десятилетия в отечественной историографии была символом агрессивного и зловредного колонизатора, на деле проводила в своей гигантской империи достаточно разумную и умеренную политику. Сдерживая нетерпение радикалов, она (пусть под существенным давлением со стороны национальных движений) всюду вела дело либо к постепенной в меру возможности вестернизации колоний и предоставлению им независимости, как то было в Индии, либо к отказу от протектората в странах, которые были уже подготовлены к независимости и не находились под угрозой захвата их соперничающими с Британией державами. Дольше всего держалась Англия за Суэцкий канал, но в конечном счете лишилась и его.
Сложней обстояли дела у других колониальных держав. Голландцы вслед за англичанами постепенно предоставляли своей гигантской колонии Индонезии определенные элементы самоуправления (Народный совет в 1918 г.) и пытались наладить взаимоотношения с националистическими движениями, особенно с Национальной партией Сукарно, ощущая свою вину за отсталость страны (в этом сыграла определенную роль знаменитая статья Девентера “Долг чести”, призывавшая голландцев позаботиться о подготовке к самоуправлению народов, которые на протяжении веков так много сделали для процветания Голландии), но они просто потеряли свою колонию в годы второй мировой войны, когда Нидерланды были оккупированы немцами, а Индонезия – японцами. Лишились всего немногого, что у них было в колониальном мире, итальянцы и немцы. Сохранили свое занявшие в годы войны нейтралитет португальцы (правда, их основные колонии были в Африке, а в Азии разве что небольшие анклавы типа Гоа в Индии и Макао в Китае). В самом худшем положении оказались французы.
Войдя в число стран-победительниц и став одним из пяти постоянных членов Совета безопасности ООН, Франция после второй мировой войны ощущала некую великодержавную потребность восстановить свое положение на Востоке. Но ее руководители оказались недальновидными и в отличие от англичан далеко не сразу поняли, что времена решительно изменились. Затратив огромные силы и средства, французы вначале потерпели поражение в Индокитае, а затем и в странах Магриба, где жило немало французских поселенцев. Только авторитет де Голля, своим решением предоставившего в 1959 г. Алжиру независимость, спас Францию от еще одной длительной и бесполезной войны. Чуть раньше, в 1956 г., независимость без особых конфликтов получил Тунис.
Независимые страны Востока в первой половине XX в.Наряду с теми колониальными и полуколониальными странами Востока, которые после эпохи “пробуждения” активно боролись за свою независимость, ускоряли движение вперед и добивались своих целей различными способами, на Востоке, как известно, существовали и страны, независимости не терявшие. Это не значит, что их не затронул процесс колонизации. Но он затронул их иначе, чем остальных, и об этом необходимо сказать особо.
Прежде всего важно заметить, что сохранение независимости не означало отсутствие здесь влияния Запада. Напротив, оно все время ощущалось, даже в таких странах, как Япония. Но в отличие от остального Востока это влияние по большей части было косвенным, чем-то вроде постоянно раздражающего назидательного примера того, чего можно было бы достичь и за достижение чего следует бороться. Разными способами – где посредством длительных реформ, где революциями и войнами, где сочетанием того и другого – решали свои проблемы те страны, о которых теперь идет речь. Как правило, это были крупные и сильные государства, привыкшие не только к самостоятельности, но и к тому, чтобы повелевать другими (в меньшей степени это относится к Японии, но и она взяла свое в XX в.). Обратим на них то внимание, которого они заслуживают.
Начнем с Турции. Будучи союзником Германии в первой мировой войне, эта страна, потерпев поражение, оказалась в сложном положении. В 1919 г. представительный комитет во главе с Кемаль-пашой призвал к борьбе против оккупировавших страну войск союзников и в январе 1920 г. созвал парламент, принявший Декларацию независимости Турции. Союзники захватили Стамбул, разогнали парламент и заставили султана выступить против Кемаля. В ответ в том же году, но уже в Анкаре был избран меджлис, председателем которого стал Кемаль. Союзники вынуждены были отступить и признать независимость Турции, которая в 1923 г. была провозглашена республикой.
По конституции 1924 г. страна стала президентской республикой, а избранный президентом Кемаль провел ряд радикальных реформ, связанных с секуляризацией и европеизацией Турции. Ислам как религия был отделен от государства и школьного образования. Женщины были уравнены в правах с мужчинами. Была ликвидирована старая форма одежды и прежние виды обращений (бей, паша, эфенди и др.). Все должны были перейти на европейскую одежду, взять себе по европейским стандартам фамилию (Кемаль получил фамилию Ататюрк, “отец турок”, которую никто более носить не имел права). Был упразднен шариат и введено европейское судопроизводство с огромной ролью в нем адвокатуры. Принцип лаицизма (светскости в противовес религиозности) стал основой основ новой Турции. Можно было бы продолжить детализацию реформ Кемаля, но смысл ее уже очевиден. Следует лишь заметить, что ни одна из исламских стран (ни до ни после этого) более не выступила со столь радикальными антиисламскими реформами[551]551
К сожалению, в современной Турции, как и во всем исламском мире, ныне наблюдается тенденция к усилению фундаменталистского ислама. Кемаль перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что через полвека после него в его стране столь большую роль играют религиозные партии и с таким рвением по всей стране строятся новые мечети.
[Закрыть].
Важным принципом, провозглашенным Кемалем, был этатизм, т. е. стремление силами государства поддержать молодой национальный капитал и тем способствовать расцвету частного предпринимательства. С этой целью были повышены тарифы, отменялся режим льготных для европейского капитала привилегий, создавались условия для развития сельского хозяйства. Все это осуществлялось под жестким контролем властей, так что профсоюзы и иные организации вынуждены были с этим считаться. Важным элементом политики этатизма было создание сильной, пропитанной духом радикальных демократических преобразований и построенной по европейским стандартам армии, генералы которой из поколения в поколение были преданы заветам Кемаля. Это сыграло огромную роль в послевоенной истории Турции. И радикальные левые партии, включая немногочисленных в Турции коммунистов, и реакционное духовенство пытались сопротивляться реформам, но безуспешно.
После смерти Кемаля в 1938 г. президентом стал И. Иненю, продолжавший политику своего предшественника. В годы второй мировой войны Турция предпочла нейтралитет, а после войны не без влияния доктрины Трумэна и американских инвестиций в стране начался быстрый экономический рост, сопровождавшийся расцветом демократических прав и свобод, включая обилие свободно пропагандирующих свои идеи партий, газет и журналов. Это способствовало, в частности, и активизации ислама, а также привело к ослаблению роли правительства. Только армия, сохранявшая верность заветам Кемаля, выступала гарантом его реформ, что и нашло свое проявление в ряде военных переворотов, которые, начиная с 1960 г., регулярно восстанавливали конституцию и демократические свободы в стране.
Что касается Японии, то она, успешно захватив чуть ли не половину Китая в конце 30-х – начале 40-х годов и оккупировав большую часть стран Юго-Восточной Азии в годы второй мировой войны, полностью подтвердила то немаловажное обстоятельство, что реформы, проведенные в годы Мэйдзи, более всего послужили делу укрепления военной мощи этой страны. Превращение Кореи в колонию и строительство там гигантской промышленной базы (в самой Японии, беднейшей из стран в этом смысле, не было необходимых для того ресурсов и полезных ископаемых), равно как и создание аналогичной базы в отобранной у Китая Маньчжурии, превращенной в Маньчжоу-го, способствовали быстрому экономическому росту этой державы. Но в отличие от Турции, этот рост не был направлен на ускорение демократизации традиционного восточного общества. Напротив, он был призван возродить самурайские традиции и питать агрессивные замыслы руководства страны.
Все завершилось крахом после наступления советских войск в Маньчжурии, атомной бомбы в Хиросиме и капитуляции Японии во второй мировой войне. А реформы американского генерала Макартура способствовали, как и план Маршалла и соответствующие инвестиции в послевоенной Турции, демилитаризации и демократизации Японии, которые вызвали к жизни колоссальные и никем, даже самими японцами, не ожидавшиеся потенции, что способствовало коренному преображению Японии в послевоенном мире.
Несколько слов о Китае. Эта крупнейшая из стран планеты буквально разрывалась на части в ходе не прекращавшихся четверть века (с 1925 по 1949 г.) революционных гражданских войн. Неудачи с реформами в конце прошлого века не оставили Китаю приемлемой альтернативы, ибо активность революционеров, подпитывавшаяся Коминтерном, не признавала ничего, кроме революционной гражданской войны. Все попытки взявшего после смерти Сунь Ятсена власть в свои руки Чан Кайши замирить страну и покончить с вооруженными силами КПК не привели к успешному результату. Оттесненная в далекий северо-западный угол страны Компартия сохранила свои силы, а ее идеи продолжали привлекать к ней бедных крестьян, которых как раз в том забытом богом районе страны было больше, чем нужно.
Чан Кайши сумел было за несколько сравнительно мирных лет провести ряд реформ и экономических преобразований, которые призваны были облегчить приспособление Китая к новым условиям и способствовать развитию национального капитала. Но японское вторжение спутало все его планы и косвенно сыграло на руку его соперникам из КПК. Сопротивление Японии отняло у гоминьдановского Китая все его силы и погубило начинавшиеся реформы. Время от времени вставал даже вопрос о союзе с КПК в антияпонской борьбе. Но разговоры о союзе не дали никакого реального результата. Компартия не имела достаточно сил, чтобы сопротивляться японской агрессии. Да ее вожди и не очень-то этого хотели, ибо им было выгодно ослабление главного соперника, Чан Кайши, пусть даже японскими руками.
Конец второй мировой войны на Дальнем Востоке отдал все преимущества разгрома Японии в руки СССР и, следовательно, КПК. За счет сдавшейся огромной и до зубов оснащенной оружием квантунской армии вооруженные силы КПК были заново перевооружены и, оперевшись на советские войска, начали наступление против Чан Кайши. Оказанная ему помощь (его войска американскими самолетами подвозили поближе к Маньчжурии) оказалась малоэффективной. Самолеты полвека назад были не теми, что сегодня, так что многого сделать они просто не могли.
А лозунги коммунистов были по-прежнему притягательны для разоренных войной бедняков-крестьян. Крестьянская армия коммунистов достаточно быстро одолела гоминьдановские войска и заставила Чан Кайши с верными ему силами и огромной массой чиновников, представителей нарождающейся национальной буржуазии, деятелями китайского образования, науки и культуры эмигрировать на Тайвань, население которого после этого едва ли не удвоилось. Континентальный Китай был в 1949 г. провозглашен руководимой КПК Китайской народной республикой во главе с Мао Цзэдуном. Что же касается Тайваня, то именно там Гоминьдан и Чан Кайши сумели, пусть не сразу, добиться желаемого и создать процветающую экономику на базе европеизованной рыночно-частнособственнической структуры.
Оставив в стороне Японию и Тайвань с их извилистым, но в общем и целом четко направленным на достижение процветания путем открытого заимствования европейских стандартов (это же касается освобожденной от японской оккупации и патронируемой американцами Южной Кореи, судьба которой окончательно решилась после корейской войны 1950–1953 гг.), обратим внимание на сопоставление эволюции Турции и Китая. Конечно, Турция без арабских стран с Китаем несопоставима. Но примем во внимание, что эти страны практически почти до падения султаната были составной частью империи и что в таком случае обе страны сопоставлять можно.
Сходство между ними в том, что обе они на протяжении едва ли не целого века находились в состоянии непрерывной трансформации, сопровождавшейся и серьезными реформами, и бурными революционными взрывами. Не будучи колониями, но испытывая определенное давление со стороны колониальных держав, обе империи мало выгадали от своей формальной независимости. Можно даже сказать, что кое в чем им было труднее, хотя в качестве компенсации за эти сложности у них был достаточно широкий простор для свободы действий. Наряду с элементами сходства есть и существенные различия, которые ныне столь зримо отличают Турцию от Китая.
Суть их в том, что арабские страны были лишь вассальными по отношению к султану, причем подчас (как это имело место в случае с Египтом) чересчур самостоятельными и даже строптивыми вассалами. И именно это немаловажное обстоятельство позволило им в подходящий для этого момент сравнительно легко оторваться от Турции. Китай, напротив, оказался достаточно цельной страной, так что расчленение его на регионы генералами-милитаристами не привело к распаду страны. Китай продолжал быть единым и тогда, когда он буквально разрывался на части в ходе ожесточенной гражданской войны, как и в годы сопротивления Японии.
Но и это еще далеко не все. Исламские страны не являются подходящим полем деятельности для коммунистов. Ниже об этом еще пойдет речь. Но пока достаточно заметить, что ни в одной из них не произошло ни слияния с идеями коммунизма, ни подмены исламских идей коммунистическими. В борьбе идей ислам на своей почве всегда оказывался сильнее. И хотя Кемаль вел с ним борьбу и немалого достиг, почвы для коммунистических идей в Турции никогда не было (хотя коммунисты там были, а порой даже претендовали на определенную политическую роль). Иное дело – конфуцианский Китай с его трезвым мышлением и посюсторонней идеологической ориентацией, с его традиционными установками на борьбу за добродетельные идеи, коими столь богато учение коммунистов. И далеко не случайно уловившие это деятели Коминтерна развили столь бурную и успешную деятельность по пропаганде идей коммунизма именно в Китае[552]552
Конечно, Коминтерн действовал не только в Китае. Но, поняв, что в других странах многого и тем более достаточно быстро он не достигнет, свои основные усилия он сосредоточил на Китае. И, как известно, в итоге успех был достигнут.
[Закрыть].
Словом, религиозно-цивилизационный фактор сыграл свою немалую роль в успехах в деле демократических реформ в Турции и в успехах коммунистов в Китае. И недооценивать его нельзя. Особенно если обратить внимание на то, как тот же фактор сыграл свою роль в истории Вьетнама – страны, долгие века бывшей под сильным влиянием Китая и цивилизационно являющейся почти что его копией. О том, что случилось во Вьетнаме, как и в других странах, не имевших независимых и тем более достаточно сильных государств, теперь и пойдет речь. Акцент будет сделан на выбор пути деколонизованными странами.
