Текст книги "Мир в ХХ веке"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)
Вторая мировая война носила коалиционный характер. Блоку агрессоров во главе с Германией, Италией и Японией противостояла антигитлеровская коалиция, союз государств и народов, объединивших усилия в борьбе с агрессорами. Боевые действия развернулись на европейском, азиатском, в меньших масштабах на африканском театрах войны, на Средиземном море, в Атлантике и на Тихом океане. В Европе основным был советско-германский фронт, в Азии – американо-японский. Вооруженные силы Великобритании действовали самостоятельно или совместно с вооруженными силами США на всех театрах войны. Антигитлеровская коалиция (по англо-американской терминологии Grand Alliance – “Большой союз”) стала уникальным явлением в мировой истории. В борьбе за правое дело объединились государства с различной социальной системой и сотни миллионов людей многих стран. Ядром коалиции, главной силой “Большого союза”[432]432
Авторство этого названия (по-англ. grand – “большой”, “благородный”) принадлежит У. Черчиллю, с которым согласился Ф. Рузвельт.
[Закрыть] явились Великобритания, СССР и США. Важнейшие этапы на пути складывания антигитлеровской коалиции хорошо известны. Это заключение англо-советского соглашения в июле 1941 г.; подписание Атлантической хартии и Декларации 26 государств; англо-советский договор и американо-советское соглашение 1942 г.; конференции союзных держав 1941–1945 гг., на которых решались военные задачи и вопросы устройства будущего мира. Важная роль в “Большом союзе” принадлежит Китаю, Франции и ряду других стран.
Рассмотрим некоторые вопросы советско-английских и советско-американских отношений в недостаточно исследованный период зарождения антигитлеровской коалиции и ее становления.
Довольно распространенная точка зрения о том, что антигитлеровская коалиция возникла как бы в одночасье, в первые дни после нападения Германии на СССР, а до этого его отношения с Великобританией и США оставались однозначно враждебными, требует уточнения.
Векторы будущего сотрудничества были намечены в ходе англо-франко-советских переговоров в Москве, за которыми внимательно следили США. Секретные переговоры Москвы с Лондоном и Вашингтоном начались уже в конце 1939 г. Первой проявила инициативу Великобритания, которая уже находилась в состоянии войны с Германией, и позиция СССР представляла для Лондона жизненно важное значение.
6 октября 1939 г., вслед за заключением советско-германского договора о дружбе и границе, У. Черчилль пригласил И. Майского и в ответ на его вопрос: “Что вы думаете о мирных предложениях Гитлера?” – сказал: “Некоторые из моих консервативных друзей рекомендуют мир. Они боятся, что в ходе войны Германия станет большевистской. Но я стою за войну до конца. Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда. Пускай Германия становится большевистской. Это меня не пугает. Лучше коммунизм, чем нацизм”. Далее он разъяснил позицию британского правительства в создавшейся новой обстановке: “1) основные интересы Англии и СССР нигде не сталкиваются; 2) СССР должен быть хозяином на восточном берегу Балтийского моря, и он очень рад, что балтийские страны включаются в нашу, а не в германскую государственную систему; 3) необходимо совместными усилиями закрыть немцам доступ в Черное море; 4) британское правительство желает, чтобы нейтралитет СССР был дружественным по отношению к Великобритании”.
Возобновились англо-советские переговоры, в ходе которых Англия стремилась “навести мосты”, а СССР не сжигать их (в Лондоне переговоры в основном велись между И. Майским и парламентским заместителем министра иностранных дел Р. Батлером, в них также участвовали Э. Галифакс, позднее А. Иден, а в Москве – С. Криппс).
21 февраля 1940 г. В. Молотов направил указание И. Майскому следующим образом разъяснить Р. Батлеру политику СССР в отношении Германии: «1) Мы считаем смешным и оскорбительным для нас не только утверждение, но даже просто предположение, что СССР будто бы вступил в военный союз с Германией; 2) хозяйственный договор с Германией есть всего лишь договор о товарообороте, по которому вывоз из СССР в Германию достигает всего 500 млн марок, причем договор экономически выгоден СССР, так как СССР получает от Германии большое количество станков и оборудования, равно как изрядное количество вооружения, в продаже которого, как известно, отказывали нам как в Англии, так и во Франции; 3) как был СССР нейтральным, так он и останется нейтральным, если, конечно, Англия и Франция не нападут на СССР и не заставят взяться за оружие. Упорно распространяемые слухи о военном союзе СССР с Германией подогреваются не только некоторыми элементами в самой Германии, чтобы замирить Англию и Францию, но и некоторыми агентами самой Англии и Франции, желающими использовать воображаемый “переход СССР в лагерь Германии” для своих особых целей в области внутренней политики»[433]433
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 326. Д. 2238. Л. 44–53.
[Закрыть].
1 июля С. Криппса принял И.В. Сталин. Но существенного улучшения отношений не произошло. Застопорился и вопрос о заключении “широкого” торгового договора. В Москве расценивали британские инициативы как попытки “вбить клин” между СССР и Германией (13 июня Наркоминдел сообщил о содержании беседы Сталина с Криппсом немецкому послу Шуленбургу); в Лондоне опасались дальнейшего германо-советского сближения.
24 февраля 1941 г. в ответ на инициативу А. Идена приехать в Москву для встречи с И.В. Сталиным в целях улучшения англо-советских отношений заместитель наркома иностранных дел А. Вышинский сообщил британскому послу в Москве С. Криппсу, что “сейчас еще не настало время для решения больших вопросов”[434]434
Там же. П. 353. Д. 2409. Л. 54. См. также: Gorodetsky G. Stafford Cripps’ Mission to Moscow. 1940–1942. Cambridge, 1984.
[Закрыть]. Негативная тенденция в англо-советских отношениях получила новый импульс в связи с прилетом в Англию 10 мая 1941 г. заместителя Гитлера по НСДАП Р. Гесса и советскими подозрениями об англо-германском сговоре. Однако, как свидетельствуют доступные исследователям британские документы, связанные с миссией Гесса (часть их еще остается закрытой), советские подозрения на этот раз не подтвердились. Правительства Великобритании и США все более склонялись к поддержке СССР в надвигавшейся войне против Германии.
Крупным событием явилось подписание 12 июля 1941 г. в Москве советско-британского соглашения о совместных действиях в войне против Германии, положившего начало формированию антигитлеровской коалиции. Соглашение содержало обязательство оказывать друг другу помощь и поддержку в войне против гитлеровской Германии и не вступать в сепаративные переговоры[435]435
Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны: Док. и мат. в двух т. М., 1983. T. 1: 1941–1943. С. 82–83; Admiral N. Kharlamov. Difficult Mission: War Memoirs. Moscow, 1983; Golikov F.I. On Military Mission to Great Britain and the USA. Moscow, 1987.
[Закрыть].
Немалую роль в развитии советско-английского сотрудничества сыграло и последовавшее 16 августа 1941 г. соглашение о товарообороте, кредите и клиринге. Оно предусматривало предоставление Советскому Союзу кредита в сумме 10 млн ф. ст. Еще одним важным событием в этом направлении стали решения Московской конференции трех держав – СССР, Великобритании и США, проходившей в Москве 29 сентября – 1 октября 1941 г. (английскую делегацию на конференции возглавлял министр снабжения лорд Бивербрук, американскую – личный представитель президента посол А. Гарриман, с советской стороны переговоры вели И.В. Сталин и В. Молотов). В ходе конференции были приняты первые конкретные решения по вопросам оказания западными союзниками помощи СССР.
К этому времени были достигнуты и первые серьезные результаты в военно-политическом сотрудничестве Великобритании и СССР. В конце августа 1941 г. по согласованию между двумя правительствами советские и британские войска были введены в Иран и в начале сентября вступили в Тегеран, предотвратив вовлечение страны в войну на стороне Германии. 8 сентября того же года в Тегеране было подписано соглашение, положившее начало англо-советско-иранскому сотрудничеству в годы войны. Иранское правительство обязалось не допускать каких-либо действий в ущерб борьбе СССР и Великобритании с гитлеровской Германией, содействовать транспортировке через иранскую территорию военных грузов союзников, что имело в последующем большое значение для поставок в СССР по программе ленд-лиза. СССР и Великобритания со своей стороны решили оказывать Ирану экономическую помощь. В октябре СССР и Великобритания совместно потребовали от правительства Афганистана прекратить прогерманскую деятельность различных группировок на своей территории. В ответ созванный 5 ноября королем Захир-Шахом высший законодательный орган страны “Большая джирга” одобрил политику строгого нейтралитета. Аналогичный демарш, предпринятый ранее Великобританией и СССР по отношению к Турции, также дал возможность нейтрализовать или по меньшей мере ослабить германское влияние в этой стране дипломатическими средствами. Все это были важные и эффективные решения, соответствовавшие стратегическим интересам двух стран.
Советско-американские отношения со времени начала второй мировой войны также претерпевали изменения. Этот процесс, как и в отношениях с Великобританией, получил импульс вскоре после заключения советско-германских соглашений и начала второй мировой войны, но с тем различием, что инициатива принадлежала советскому руководству. Точкой отсчета можно считать письмо И. Сталина, направленное в ноябре 1939 г. президенту Ф. Рузвельту, переданное полпредом СССР в США К. Уманским через государственного секретаря К. Хэлла, в котором выражалась надежда, что “общими усилиями может быть восстановлен мир”[436]436
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 320. Д. 2199. Л. 249–250. Полный текст послания не сохранился. По всей видимости, оно было оставлено без ответа, так как вскоре началась советско-финская война.
[Закрыть].
Война СССР против Финляндии резко обострила советско-американские отношения. США объявили “моральное эмбарго” – фактический запрет на торговлю с СССР, оказывали некоторую экономическую и военную помощь Финляндии, активно поддерживали ее в международных делах. Однако дипломатические отношения США и СССР в этот период также не были однозначно враждебными.
В дневнике В. Молотова содержится следующая запись его беседы 1 февраля 1940 г. с послом США в Москве Л. Штейнгардтом, который, задав вопрос о перспективах урегулирования советско-финского конфликта, продолжал: “После революции Рузвельт – единственный президент, являющийся другом Советов: Вильсон, Гардинг, Кулидж, Гувер не были друзьями СССР и не хотели его признавать. Вопреки общественному мнению Рузвельт пошел на признание. За последнее время многие обращались к нему с требованиями порвать отношения с СССР, но он на это не пошел”. В ответ на вопрос Штейнгардта об угрозе независимости Финляндии Молотов ответил, что он не хочет представить дело так, будто советское руководство опасалось нападения самой Финляндии, но “при развертывании европейской войны враждебная к СССР Финляндия могла бы стать опасным очагом войны”. Он подчеркнул, что “в отношении независимости Финляндии у СССР не было и нет никаких претензий”[437]437
АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. П. 24. Д. 295. Л. 2–6.
[Закрыть].
Заключение мира с Финляндией, поражение Франции и англофранцузской коалиции, изменившее соотношение сил на европейском континенте в пользу Германии, обострение американо-японских противоречий способствовали развитию позитивной тенденции в советско-американских отношениях.
В апреле 1940 г. начались регулярные встречи, а по существу переговоры между США и СССР, которые с американской стороны преимущественно вел заместитель государственного секретаря США С. Уэллес, а с советской – К. Уманский. В Москве возникавшие вопросы обсуждали в основном В. Молотов и Л. Штейнгардт. 6 августа была достигнута договоренность о продлении американо-советского торгового соглашения. Экспорт в СССР за 1940 г. увеличился на 54 %. США заняли в общем балансе экспортных торговых сделок СССР второе место после Германии. В то же время импорт сократился на 17 %. Сальдо в пользу США в 1940 г. возросло до 66,2 млн долл., против 31,6 млн долл, в 1939 г.[438]438
Севостьянов П. Перед великим испытанием: Внешняя политика СССР накануне Великой Отечественной войны. Сентябрь 1939 – июнь 1941 гг. М., 1981. С. 180.
[Закрыть] 25 сентября 1940 г. Молотов дал указание У майскому сообщить министру финансов США Г. Моргентау о согласии советского правительства осуществить поставки в Соединенные Штаты марганца, хрома, асбеста и платины[439]439
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 320. Д. 2202. Л. 52.
[Закрыть].
Главным камнем преткновения стала прибалтийская проблема, советское решение которой было неприемлемо для США. Экономическое контрдавление в виде блокирования договорных поставок в СССР промышленного оборудования не могло принести и не принесло желаемых для США результатов. “Вот если бы СССР захотел купить в США 5 миллионов пальто, – заявил на одной из встреч с советскими представителями Штейнгардт, – то он ручается, что Советский Союз получит эти вещи на следующий день”[440]440
Там же. Ф. 06. Оп. 3. П. 4. Д. 36. Л. 44.
[Закрыть]. Моргентау информировал У майского о том, что “весь вопрос о военных заказах находится в руках Госдепартамента, к которому и надо адресовать требования”[441]441
Там же. Ф. 059. On. 1. П. 345. Д. 2361. Л. 328.
[Закрыть].
Л. Штейнгардт, убеждая советское руководство, что СССР своими действиями в Польше, Бессарабии и Прибалтике подорвал благожелательное к себе отношение американцев, в то же время подчеркивал, что после падения Франции произошла “коренная перемена во взглядах США на события в мире в сторону реализма, и сложившаяся обстановка благоприятствует постановке вопроса об улучшении советско-американских отношений”. Штейнгардт указал, что США “положительно решили вопросы о вывозе 70 % закупленного оборудования, фрахте американских судов для этой цели, высокооктановом бензине, продаже вагонных осей и ожидают, что СССР сделает что-либо для дальнейшего улучшения взаимоотношений”[442]442
Там же. П. 320. Д. 2202. Л. 56–57.
[Закрыть].
СССР принял к сведению мнение правительства США о том, что Тройственное соглашение, заключенное между Германией, Италией и Японией 27 сентября 1940 г., усиливает опасность для стран, не участвующих в войне, и что американское правительство надеется, что страны, не входящие в Тройственный союз, воздержатся от вступления в какое-либо соглашение с любым из участников Тройственного пакта[443]443
Там же. Д. 2202. Л. 56–57.
[Закрыть]. Учитывая предстоявшие в начале ноября президентские выборы (Ф. Рузвельт был избран на третий срок), советское руководство отказало настойчивым требованиям немецкой стороны опубликовать официальное сообщение о предстоящем визите Молотова в Берлин (11–13 ноября 1940 г.) до этих выборов и приняло неординарное по тем временам решение – сообщило в Вашингтон о своем согласии на открытие с 15 декабря консульства США во Владивостоке, переговоры о котором велись по инициативе США уже длительное время. В условиях обострявшихся американо-японских отношений это был рискованный для СССР шаг в правильном направлении. “Важно отметить, – писал 5 декабря 1940 г. американскому послу в Японии госсекретарь США, – что почти одновременно с визитом (Молотова в Берлин – О.Р.) Советское правительство начало действовать более разумно и добродетельно в решении многих вопросов, касающихся отношений между американским и Советским правительствами”[444]444
FRUS, 1940. Wash., 1959. Vol. 1. P. 678.
[Закрыть].
В наступившем 1941 г. советско-американские отношения медленно продолжали улучшаться. В первых числах января правительство США сообщило о своем согласии отменить “моральное эмбарго”, а затем, 21 января, Уэллес в беседе с Уманским (это была их 15-я встреча) сделал важное заявление: “Если бы СССР оказался в положении сопротивления агрессору, то США оказали бы ему помощь”[445]445
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 345. Д. 236. Л. 86–87.
[Закрыть]. Такого рода заверения повторялись потом неоднократно. Был достигнут желательный для американской стороны компромисс в вопросе советско-германских торговых отношений. Позиция США, изложенная Штейнгардтом в беседе с заместителем наркома иностранных дел Лозовским, была следующей: “США помогают Англии, СССР помогают Германии, но США и СССР являются нейтральными державами, между ними нет никаких противоречий, которые толкали бы их к конфликту. Наоборот, имеются все возможности для дружественных отношений”[446]446
Там же. П. 345. Д. 2361. Л. 243–247.
[Закрыть]. Но в Госдепартаменте считали необходимым, чтобы СССР дал публичное заверение, что продукция, закупленная в США, не поступит в Германию, 24 февраля 1941 г. Уэллес на очередной встрече с Уманским заявил: “Не считает ли Советское правительство, что в интересах развития советско-американской торговли и с целью произвести более приятный психологический эффект в США было бы целесообразно, чтобы Советское правительство в той или иной форме официально заявило, что товары, закупленные СССР в США, предназначались исключительно для нужд СССР”[447]447
Там же. П. 345. Д. 2361. Л. 215.
[Закрыть].
1 марта 1941 г. Госдепартамент США выпустил пресс-релиз, в котором говорилось: “В ходе продолжающихся переговоров с заместителем государственного секретаря США Самнером Уэллесом советский посол Константин А. Уманский сделал сегодня по поручению своего правительства заявление, что товары, которые закупались и закупаются в Соединенных Штатах Союзом Советских Социалистических Республик, включая нефтепродукты и индустриальное оборудование всех категорий, предназначаются исключительно для удовлетворения внутренних потребностей Союза Советских Социалистических Республик”[448]448
FRUS, 1941. Vol. 1.Р. 713.
[Закрыть]. И хотя такие конфликты продолжались, их время подходило к концу. В тот же день Уэллес сделал Уманскому заявление, которому американское правительство придавало характер исключительной важности. Он сообщил, что, “по конфиденциальным сведениям, имеющимся в распоряжении американского правительства, в аутентичности которых у американского правительства нет ни малейших сомнений, германские военные планы заключаются в том, чтобы после достижения победы над Англией (курсив мой. – О.Р.), несмотря на поддержку последней Соединенными Штатами, напасть на СССР, причем планы этого нападения разработаны германским командованием во всех деталях”. Уэллес добавил, что “информация исходит не из английских источников”[449]449
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 343. Д. 2361. Л. 243–247.
[Закрыть]. Это сообщение было немедленно отправлено Уманским в Москву. По существу оно являлось дезориентирующим: Германия завершала подготовку к внезапному нападению на СССР.
История с конфиденциальными сведениями Уэллеса на этом не заканчивается. В тот же день, 1 марта, они были направлены Госдепартаментом послу США в Москву с указанием срочно в устном порядке сообщить их Молотову. Их текст заметно отличался: вместо слов “после победы над Англией”, значилось “в недалеком будущем”[450]450
FRUS, 1941. Vol. 1. Р. 712. Американская запись беседы Уэллеса с Уманским не найдена, и последнее слово в этом запутанном деле остается за историками США.
[Закрыть] (курсив мой. – О.Р.). Штейнгардт выразил Хэллу сомнение в целесообразности передачи этих сведений Советскому правительству, в частности на том основании, что это ускорит заключение политического соглашения СССР и Японии. Но Хэлл 4 марта ответил Штейнгардту, что эти сведения уже сообщены 1 марта Уманскому[451]451
Ibid. Р. 714.
[Закрыть].
В Москве действительно ожидался приезд министра иностранных дел Японии И. Мацуоки, и 13 апреля 1941 г. был подписан советскояпонский пакт о нейтралитете. Вскоре после этого Штейнгардт дипломатично заявил Лозовскому: “По мнению Соединенных Штатов, японцы не имеют намерения проводить агрессию в южном направлении, и сам Мацуока заявил категорически об этом. Это было бы сумасшествием… Он, Штейнгардт, также не считает, что пакт о нейтралитете между СССР и Японией направлен против Соединенных Штатов. В действительности этот пакт является еще одним актом к сохранению мира на Тихом океане”[452]452
АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 4. Д. 36. Л. 47–48.
[Закрыть]. В США понимали, что СССР остается мощной противодействующей Японии силой на Дальнем Востоке и учитывали это в своей политике.
Позитивные результаты в ходе советско-американских переговоров этого периода достигались с большим трудом, осложнялись взаимными, подчас необоснованными претензиями, и отношения во много оставались натянутыми, но тенденция к сближению, обусловленная нараставшей угрозой агрессии против как СССР, так и США, тем не менее, прокладывала дорогу. Большая заслуга в этом принадлежала Рузвельту. “Он уже давно склонялся к мнению, что политика Советского Союза носит скорее не коммунистический, а националистический характер, более прагматична, нежели идеологизирована. Вследствие этого он отклонял аргументы Буллита и прислушивался к мнению Джозефа Дэвиса, который сменил Буллита на посту посла в Москве.
Нацистско-советский пакт и советское нападение на Финляндию, вызвавшие возмущение президента, были интерпретированы Белым домом как следствие скорее советских опасений германской агрессии, нежели коммунистической экспансией”[453]453
Kimball W. The Juggler: Franklin Roosevelt as Wartime Statesman. Princeton (New Jersey), 1991. P. 30–31.
[Закрыть].
Некоторые оценки Л. Штейнгардтом международного положения и политики СССР, несмотря на неприятие им советского режима, помогали Рузвельту объективнее разобраться в обстановке. “Основная ошибка союзной, а затем и английской дипломатии, – писал Штейнгардт 2 октября 1940 г. в Вашингтон, – заключалась в том, что она была постоянно направлена на то, чтобы попытаться побудить Советский Союз предпринять определенные действия, которые если и не привели бы к военному конфликту с Германией, то повлекли за собой настоящий риск возникновения такого конфликта”. И далее: “Если говорить о советской политике, как я ее понимаю, то она направлена на то, чтобы избежать войны, и, конечно, чем дальше удастся предотвратить нападение Германии и Японии, вовлеченных где бы то ни было в большие войны, тем успешнее будет собственное сопротивление”[454]454
FRUS. 1940. Vol. 1. P. 616–617.
[Закрыть].
Реалистичной была оценка расстановки сил в американской политике и у советской дипломатии. Однако ей не хватало гибкости. У майский и Уэллес не нашли “общего языка”, не доверяли друг другу, что осложняло обстановку на переговорах. Уманский сообщал в Москву, что, по его мнению, Уэллес “тяготеет к более враждебному нам лагерю… Он занимает как бы центристское положение между сторонниками сближения типа Икеса, Моргентау, Гопкинса и обозленной антисоветской кликой буллитовской масти”[455]455
АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 345. Д. 2361. Л. 361. Г. Икее – министр внутренних дел США.
[Закрыть]. О “тупом упорстве” Уэллеса говорил Штейнардт в одной из бесед с советскими дипломатами[456]456
Там же. Ф. 06. Оп. 3. П. 4. Д. 35. Л. 173. В свою очередь К. Хэлл крайне отрицательно относился к У майскому и считал, что “он нанес большой ущерб российско-американским отношениям” (The Memoirs of Cordell Hull. N.Y., 1948. Vol. 1. P. 743).
[Закрыть]. Но все это имело второстепенное значение. Главное – ко времени нападения Германии на СССР Черчилль и Рузвельт пришли к общему выводу о том, что они выступят за поддержку СССР в борьбе против нацистской агрессии, хотя, какой будет эта поддержка, было далеко не ясно.
22 июня, в день нападения Германии на СССР, это сделал У. Черчилль, 24 июня – Ф. Рузвельт. Он заявил на пресс-конференции: “Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, которую мы сможем”[457]457
New York Times. 1941. 25 June. P. 7.
[Закрыть]. Реакция США на нападение Германии на СССР была неоднозначной, более противоречивой, чем в Великобритании. Она продемонстрировала сложный спектр расстановки политических сил в стране, их различное отношение к поддержке социалистической России в борьбе против нацистской агрессии. Г. Трумэн, в то время сенатор от штата Миссури, за день до выступления Рузвельта призвал правительство следовать иному курсу: “Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах”[458]458
Ibid. 1941. 24 June. L. P. 7.
[Закрыть].
Однако государственные лидеры США отклонили позицию этой части истеблишмента. Их аргументы были реалистичны и убедительны – поражение СССР означает не только прямую угрозу мировым позициям США, но и самой независимости страны.
3 июля И. Сталин со своей стороны заявил об уверенности в том, что справедливая борьба советского народа за свободу страны “сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы”[459]459
Сталин И. О Великой Отечественной войне. М., 1947. С. 16.
[Закрыть]. Путь к созданию военно-политического союза трех держав был открыт.
После поездки личного представителя президента США и главы администрации по ленд-лизу Г. Гопкинса в Москву в конце июля 1941 г., трехсторонней конференции в Москве (28 сентября-1 октября 1941 г.) США предоставили Советскому Союзу из средств, ассигнованных по ленд-лизу, беспроцентный заем на сумму 1 млрд долларов, что явилось исключительно важным решением в политике поддержки СССР и процессе становления антигитлеровской коалиции. В свою очередь, СССР заявил 24 сентября 1941 г. на межсоюзнической конференции в Лондоне о своем согласии с основными принципами Атлантической хартии – декларации о совместных целях политики Великобритании и США, подписанной Рузвельтом и Черчиллем 14 августа.
Вступление США во вторую мировую войну, объявление Германией и Италией войны Соединенным Штатам превратили сотрудничество СССР и США в фактор первостепенного военно-политического значения.
В феврале 1942 г. Рузвельт принял решение о предоставлении СССР второго кредита в размере 1 млрд долл, на прежних условиях (начало выплаты беспроцентного займа предусматривалось через пять лет после окончания войны в течение 10 лет). Была создана советская правительственная закупочная комиссия в США, достигнута договоренность по предложению США об установлении прямой радиотелефонной связи между Москвой и Вашингтоном – сотрудничество развивалось по многим направлениям, но договора, подобно советско-английскому, заключенному год назад, все еще не было. Возникли и другие разногласия. Они были вызваны хотя и дипломатическим, но отказом СССР денонсировать пакт о нейтралитете с Японией и предоставить американским ВВС базы на советском Дальнем Востоке. Такое развитие событий могло, по мнению советского руководства, усугубить и без того существовавшую угрозу японской агрессии против СССР в то время, как главные силы Красной Армии вели тяжелейшую борьбу против вермахта на Западном фронте, исход которой был далеко не ясен.
