Текст книги "Мир в ХХ веке"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 51 страниц)
Германия кипела в расовой ненависти. На собрании в муниципалитете Берлина 11 августа профессор фон Харнак говорил об угрозе западной цивилизации со стороны “цивилизации Орды, которая созывается и управляется деспотами, монгольской цивилизацией московитов. Эта цивилизация не могла вынести уже света восемнадцатого века. А еще менее свет девятнадцатого столетия, а сейчас, в двадцатом веке разрывает связи и угрожает нам. Эта неорганизованная азиатская масса, как пески пустыни, стремится засыпать наше плодоносное поле”[330]330
Gilbert M. The First World War. N.Y., 1994. P. 40.
[Закрыть]. Фон Мольтке 4 августа 1914 г. заявил: “В этой войне речь идет о сохранении германской цивилизации и ее принципов против нецивилизованного славянства”[331]331
Geiss I. July 1914: Whithout Break of the 1st World War: Selected Documents. N.Y., 1974. P. 117.
[Закрыть].
Потенциальная количественная мощь германской армии была на 40 % больше французской (9 750 тыс. против 5 940 тыс.)[332]332
Liddell Hart B. Op. cit. P. 39.
[Закрыть]. Разумеется, российская живая мощь была более внушительной. Как пишет Б. Лиддел Гарт: “достоинства России лежали в физической сфере, а недостатки – в области интеллектуальной и моральной… Мужество и выдержка ее солдат были овеяны славой. Но коррупция и некомпетентность пронизали ее руководство. Рядовой состав не имел подготовленности и инициативы, необходимые для научного ведения военных действий, – он создавал инструмент огромной твердости и малой гибкости, – а производственные ресурсы были меньшими, чем у великих индустриальных держав… Россия, чья вошедшая в поговорку медленность и недостаточная организация требовали проведения осторожной стратегии, оказалась готовой к тому, чтобы порвать с традицией и вступить в азартную игру, которую могла позволить себе лишь армия огромной мобильности и организации”[333]333
Ibid. P. 40, 53.
[Закрыть].
Тактически немцы обладали тремя важными преимуществами. Во-первых, они полностью осознали значимость тяжелых гаубиц и имели их в немалом количестве. Во-вторых, они более других поняли преимущества пулемета, доминирующего над полем сражения. В-третьих, германский генштаб полностью учел роль железнодорожных коммуникаций как средства быстрой концентрации войск и их скоростного перемещения.
Стратегию Германии в начавшейся мировой войне определяли идеи графа фон Шлиффена (начальника генерального штаба Германии в 1891–1906 гг.). Он пришел к выводу, что в условиях войны на два фронта “…вся германская мощь должна быть брошена против одного врага, сильнейшего, наиболее мощного, самого опасного врага, и им может быть только Франция”. Семь восьмых германской армии обращались на Запад, сокрушая ее за шесть недель и оставляя заградительные силы для прикрытия с востока. Победив французов, немцы всей мощью разворачивались против России.
“План Шлиффена” предполагал концентрацию германских войск на бельгийской границе, удар через Бельгию с выходом в Северную Францию, серповидное обходное движение во фланг укрепленной французской границе, взятие Парижа и поворот затем на восток, с тем чтобы уничтожить основные французские силы примерно в районе Эльзаса. Немцы использовали игнорирование французами новых факторов современной технологии: пулеметов, тяжелой артиллерии, колючей проволоки (многое из этого внимательные немецкие наблюдатели впервые увидели десятью годами раньше на первой войне современного типа – русско-японской).
Степень подготовленностиПосле войны с Японией реформа русской армии началась лишь в 1910 г.: сокращение периода мобилизации; техническое оснащение армии; искоренение “маньчжурского синдрома” – памяти о злосчастных поражениях; организация запасов и системы подкреплений. Были уменьшены гарнизоны крепостей, увеличена численность офицерского корпуса, улучшено питание и обмундирование солдат, увеличена численность пулеметов. Рекрутирование войск отныне осуществлялось строго по территориальному принципу. Солдаты были вооружены надежной пятизарядной винтовкой калибром в 7,62 мм. Общий вес боевого снаряжения составлял примерно тридцать килограмм[334]334
Stone N. The Eastern Front, 1914–1917. L., 1975. P. 170.
[Закрыть]. Русская армия 1914 г. была много сильнее армии десятилетней давности.
И все же русская армия так никогда и не достигла уровня, сопоставимого с германским. Россия не породила военных гениев, ее армия отражала слабости страны в политической, социальной и культурной сфере. Никто не отказывал русским в мужестве и упорстве, но трудно отрицать неэффективное использование огромных людских масс. Организационная слабость порождала дефекты снабжения всем – вооружением, амуницией, средствами связи и госпиталями. В России отсутствовало необходимое для войны индустриального века компетентное экономическое планирование. У русской армии были запасы для ведения боевых действий в течение лишь 6–8 месяцев. В июле 1914 г. один пулемет (который быстро показал свою эффективность в ходе военных действий) приходился примерно на тысячу солдат. Слабые стороны отражали факт бедности основной массы населения России, неграмотность половины ее населения. Малообразованные солдаты плохо ориентировались на местности, труднее овладевали техникой, терялись в сложной обстановке.
Русские заводы производили лишь треть автоматического оружия, остальное закупалось во Франции, Британии и Соединенных Штатах. В течение первых пяти месяцев войны военная промышленность России производила в среднем 165 пулеметов в месяц (пик производства был достигнут лишь в декабре 1916 г. – 1200 пулеметов в месяц). Западные источники предоставили России 32 тыс. пулеметов. Каждый тип пулемета имел свой собственный калибр патрона, что осложняло снабжение войск. То же можно сказать о более чем десяти типах винтовок. Не лучше было положение и в артиллерии. Более тридцати семи млн снарядов (два из каждых трех использованных) были завезены из Японии, Соединенных Штатов, Англии и Франции. Чтобы достичь русской пушки, каждый снаряд в среднем проделывал путь в 6,5 тыс. км, а каждый патрон – в 4 тыс. км. Недостаточная сеть железных дорог делала снабжение исключительно сложным и к 1916 г. напряжение стало чрезвычайно ощутимым[335]335
Lincoln B.L. Passage Through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914–1918. N.T., 1986. P. 61.
[Закрыть].
В отношении массы наличных войск Россия и Франция имели несомненное численное превосходство над коалицией Центральных держав. В начале войны, в августе 1914 г., у России было 114 боеготовых дивизий, а у ее главного военного союзника Франции – 62 дивизии, к которым вскоре присоединились шесть британских дивизий. Германия выставила в первый месяц войны 78 дивизий, а ее главный союзник Австро-Венгрия – 49 дивизий.
Стратегическое планирование России и Запада было согласовано в ходе конференций 1911–1913 гг. Генерал Жоффр пообещал выставить полтора миллиона солдат на десятый день войны и начать активные боевые операции на одиннадцатый день. Представляя русскую сторону, генерал Жилинский дал обещание выставить на тринадцатый день войны 800 тыс. солдат против одной лишь Германии. Это обещание полностью удовлетворило французов.
Перспективное планированиеЦарь и его министры желали послевоенного доминирования на Западе Британии и Франции, а в Восточной Европе России, а между ними лежала бы буфером слабая Германия. К 14 сентября 1914 г. Сазонов приготовил проект единых военных целей России, Франции и Британии, который гласил:
1) Три державы нанесут удар по германской мощи и претензиям на военное и политическое доминирование; 2) территориальные изменения должны быть осуществлены исходя из принципов прав национальностей; 3) Россия аннексирует нижнее течение реки Неман и восточную часть Галиции, она присоединит к Польше Познань, Силезию и западную часть Галиции; 4) Франция возвратит себе Эльзас, Лотарингию и, если она того пожелает, часть Рейнской Пруссии и Палатинат; 5) Бельгия увеличит свою территорию; 6) Шлезвиг-Гольштейн будет возвращен Дании; 7) государство Ганновер будет восстановлено; 8) Австрия будет состоять из трех частей: Австрийская империя, королевство Богемия и королевство Венгрия; 9) Сербия аннексирует Боснию, Герцеговину, Далмацию и Северную Албанию; 10) Болгария получит от Сербии компенсацию в Македонии; 11) Греция и Италия разделят южную Албанию; 12) Англия, Франция и Япония разделят германские колонии.
Сейчас, с “высоты” окончания века отчетливо видно, что великая страна нуждалась в безопасности, в гарантии от эксцессов германского империализма, но никак не в территориальной экспансии. Территориальное расширение на основных направлениях лишь ухудшало ее положение. Расширение России за счет польских территорий неизбежно выдвигало в повестку дня вопрос о самоопределении Польши. Расширение Армении в сторону Ливана таило сходную эволюцию. Нужен ли был России Константинополь как свободные врата в Средиземноморье? Россия нуждалась в свободе своей торговли, своего экономического развития, а не во вторжении в балканский и средиземноморский клубок противоречий. Все это эвентуально бросало русские ресурсы на внешние авантюры по всему периметру контактов с Британской империей, а не на внутреннее экономическое развитие.
Совершенно очевидно, что Сазонов надеялся на зависимость урезанной Австро-Чехо-Венгрии от России. В этом случае уменьшившаяся Германия едва ли могла претендовать на господство в огромной России, имея перед собой объединенную Польшу, славянизированную Дунайскую монархию и трио благодарных России государств – Румынии, Болгарии и Сербии.
Министр иностранных дел Франции Делькассе сообщал послу Извольскому, что у России, Франции и Британии нет оснований для разногласий. Главная цель – сокрушение лидерства Пруссии в Германии. Шлезвиг и Гольштейн вернутся к Дании. Англия получит германские колонии. Россия получит гарантии свободного прохода в черноморских проливах. Франция получит Эльзас и Лотарингию. Цели, преследуемые Россией и Францией, практически идентичны и будут реализованы, как только французские и русские войска сомкнут руки в центре Германии. Британский министр иностранных дел Грей прислал в Петроград перечень британских целей: овладение частью германских колоний; нейтрализация Кильского канала; передача Шлезвига (без Гольштейна) Дании; передача основной части германского флота Британии; компенсация Бельгии за счет Голландии, а той за счет Германии (Германская Фризия). На Германию налагались тяжелые репарации “для нейтрализации ее мощи”. Франция получит Эльзас и Лотарингию, а также некоторые из германских колоний. России предназначались польские провинции Пруссии и Австрии, а также русские (украинские) регионы в Галиции и на Буковине.
Немцы в случае победы предполагали уничтожить Францию как великую державу, ликвидировать британское влияние на континенте и фактически изгнать Россию из Европы, устанавливая в ней германскую гегемонию. Германия намеревалась создать под своим началом буферное польское государство из русской части Польши. Немцы начали активную пропагандистскую работу среди российских национальных меньшинств. Большинство в правящей германской элите решительно желало развала Российской империи, низведения Франции до положения второстепенной державы, создания контролируемой Германией зоны от Пиренеев до Мемеля, от Черного моря до Северного, от Средиземноморья до Балтики, что позволило бы Германии конкурировать с Соединенными Штатами в борьбе за мировое экономическое первенство.
Реализация планов6 августа 1914 г. началось огромное по масштабам перемещение германских войск на запад: 550 поездов в день пересекали мосты через Рейн, более миллиона человек были перевезены в 11 тысячах поездов – шедевр военной организации. Отступая на своем левом фланге, командующий германским фронтом фельдмаршал фон Клюк, связав французов в гористой местности на подходах к Рейну, сосредоточил основные силы на правом фланге и бросил их в наступление севернее, через Бельгию. Преодолев сопротивление крепостей Льеж и Номюр, он вышел во фланг основным силам французов. Так лопнула идея французского плана (предполагавшего французское наступление на центральном участке противостояния), французы не встретили основные силы немцев там, где ожидали.
Ворвавшиеся в Северную Францию 1-я, 2-я и 3-я германские армии (общим числом в 30 дивизий) начали движение с севера к Парижу. Неукротимое стремление немцев на северо-запад подсказало Жоффру стратегический замысел противника. Французские армии разворачивались на север с тем, чтобы нанести удар во фланг или тыл германским дивизиям. Немцы же как через “вращающуюся дверь” разворачивались с севера на Париж. На подходе к Парижу и разыгрались решающие события Западного фронта. Запад призвал Петроград максимально ускорить выступление русских войск.
Согласно подписанной царем всеобщей мобилизации, на тринадцатый день в действующей армии было собрано 96 пехотных и 37 кавалерийских дивизий – 2,7 млн человек в дополнение к миллиону резервистов и войск крепостей. В русской армии было 6720 орудий, и ее общая численность достигла 5 млн человек. Главнокомандующий русских войск, великий князь Николай Николаевич убедился, что Германия концентрирует свои силы против Франции 6 августа. Возникший в короткие августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат.
Ускорение развертывания войск противоречило мнению профессионалов. Французскому военному атташе генералу Лагишу Жилинский в сердцах сказал: “История проклянет меня, но я отдал приказ двигаться вперед”[336]336
Ibid. P. 63.
[Закрыть]. Как полагает английский военный историк Б. Лидл Гарт, “решительно выставить 800 000 солдат на пятнадцатый день мобилизации создало напряжение в громоздкой российской военной машине с ее многочисленными недостатками, проявившимися при начале ее движения. Ощутимым стало напряжение и в российском Генеральном штабе, где решения стали приниматься в состоянии нервного ажиотажа”[337]337
Liddell Hart B. Op. cit. P. 104.
[Закрыть].
Перед Россией стоял вопрос сохранения солидарности с Западом, и Россия принесла жертву. Вот мнение британского посла Бьюкенена: “Если бы Россия считалась только со своими интересами, это не был бы для нее наилучший способ действия, но ей приходилось считаться со своими союзниками”[338]338
Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. Boston, 1923. Vol. I. P. 216–217.
[Закрыть]. На следующий день после окончания мобилизации 1-я армия Ренненкампфа и 2-я армия Самсонова силой 410 батальонов, 232 кавалерийских эскадрона и 1392 пушки (против 224 батальонов пехоты, 128 эскадронов и 1130 пушек немцев) под общим командованием генерала Жилинского начали наступление на Восточную Пруссию.
Идея заключалась в том, чтобы двумя огромными клещами окружить войска генерал-полковника фон Притвица, защищавшие Восточную Пруссию. Ренненкампф выступил прямо на запад сквозь Роминтернский лес прямо в центр юнкерской Пруссии, а Самсонов должен был проделать серповидное движение и сомкнуться с ней с юга примерно в районе Мазурских озер. Тогда дорога на Берлин была бы открыта. Это был весьма смелый замысел, но он требовал четкой координации всех участвующих в нем сторон. Однако Жилинский, столь блестящий в придворном окружении, не умел вести наступательные бои. Он не обеспечил связь с обеими выступившими армиями. Он оставил артиллерию в безнадежно устаревших крепостях. Дивизии резерва никак не были связаны с вступившими в боевое соприкосновение войсками. Оба генерала, Ренненкампф и Самсонов, были избраны по критерию компетентности, опыта и энергии, представляя собой лучшие кадры русской армии. Но их вера во всесокрушающую силу кавалерии, безразличие к постоянной разведке, неумение наладить снабжение наступающей армии, слепая жажда просто увидеть врага и броситься на него, сыграли дурную службу.
Шансы на успех были весьма значительны, несмотря на тактическую и стратегическую слепоту русских генералов. Главнокомандующий германскими войсками в Восточной Пруссии генерал Притвиц не смел полагаться на свои четыре корпуса и начал готовиться к отступлению за Вислу. Во время телефонной беседы с главной штаб-квартирой Притвиц впал в истерику. Стресс оказал плохую услугу. Генерал Мольтке сам был в состоянии высшего напряжения – ближайшие дни должны были показать реальную цену “плана Шлиффена”. На службу был признан отставной генерал Гинденбург. Начальником его штаба стал генерал-майор Э. Людендорф, оказавшийся лучшим германским стратегом этой войны. С прибытием дуэта Гинденбург-Людендорф в штаб Восточного фронта начинается “научная” война германского командования против храброго, но лишенного стратегического видения и организации русского воинства.
Отвечавший за разведку полковник Гофман в свое время был германским военным атташе в Санкт-Петербурге, и никакие ошибки русского военного руководства не могли его удивить. Он убедил Людендорфа, что Ренненкампф не будет спешить на помощь Самсонову, так как два генерала не разговаривали друг с другом, а их дуэль во время японской войны предотвратил лишь царь[339]339
Liddell Hart B. Op. cit. P. 108.
[Закрыть].
В последовавшей битве горько обозначилось несчастье России – отсутствие координации, хладнокровного рационализма, научного подхода к делу. Жилинский, Самсонов и Ренненкампф недооценили возможности немецкой армии в Восточной Пруссии. У. Черчилль не мог удержаться от вопросов: “Почему стратегический русский план предусматривал наступление двух отдельных армий, что очевидным образом давало преимущество немцам, использовавшим разделительные свойства озер и фортификаций, равно как и густую сеть своих железных дорог? Почему Россия не увидела преимущества движения единой армией, продвижения к югу от Мазурских озер на более широком и мощном фронте? Не могли ли они оставить открытой территорию между Ковно и границей открытой с тем, чтобы заманить немцев в ловушку? Один удар со стороны Варшавы-Белостока в направлении Вислы перерезал все коммуникации, все железные дороги, сминал все германские планы”[340]340
Churchill W. The Unknown War: The Eastern Front. N.Y., 1931. P. 193.
[Закрыть].
Вместо этого пять корпусов Самсонова шли без отдыха девять дней по песчаным дорогам в удушающую жару, не осознавая, что элитарные части завлекаются в западню. Голодные, уставшие воины брели к своей голгофе не видя стратегической цели, не пользуясь превосходными германскими железными дорогами. Самсонов спешил, а Ренненкампф безмятежно отдыхал. Отсутствие у русских войск телеграфа и сигнальной связи, чудовищное прямодушие открытых сообщений по радио сделали храбрую русскую армию жертвой своих командиров. “Благодаря сообщениям по радио клером, – пишет Гофман, – мы знали силу русских войск, и точное назначение каждой из задействованных русских частей”[341]341
Hoffmann M. War Diaries and Other Papers. L., 1929. Vol. I. P. 62.
[Закрыть]. И русская система снабжения оказалась абсолютно недостаточной: быстро движущаяся вперед армия резко оторвалась от своих баз. У солдат не было хлеба, у лошадей – овса.
Генералы Гинденбург и Людендорф действовали согласно правилам немецкой военной науки. Войска их восьмой армии сели в поезда и направились между двумя большими, растянувшими свои тылы русскими армиями, окружая войска Самсонова. “Это смелое действие стало возможным из-за отсутствия связей между двумя русскими командующими и легкостью германского прочтения приказов Самсонова своим войскам”[342]342
Liddell Hart B. Op. cit. P. 71.
[Закрыть].
Наиболее ожесточенным было сражение у деревни Танненберг. Пятнадцати дивизиям Самсонова противостояли 14 германских дивизий под командованием Гинденбурга. Цвет русской армии был уничтожен в самом начале войны. Неужели Ренненкампф “не видел, что правый фланг Самсонова находится под угрозой полного поражения, что угроза его левому флангу усиливается с каждым часом?” – изумлялся Гинденбург[343]343
Hindenburg P. Out of my Life. N.Y., 1923. P. 95.
[Закрыть]. “Естественным, – пишет Черчилль, – был бы приказ отступить. Но темный дух фатализма – характерно русского – казалось лишил сил обреченного командующего… лучше погибнуть, чем отступить. Завтра, может быть, поступят хорошие новости. Ужасающая психическая летаргия опустилась на генерала, и он приказал продолжать наступление”[344]344
Churchill W. The Unknown War. P. 207.
[Закрыть]. Германский командующий пишет о “героизме, который спасал честь армии, но не мог решить исхода битвы”[345]345
Hindenburg P. Op. cit. P. 96.
[Закрыть]. Другой очевидец признавал, что “русские сражались как львы”[346]346
Богданович П.Н. Вторжение в восточную Пруссию в августе 1914 года: Воспоминания офицера генерального штаба армии генерала Самсонова. Буэнос-Айрес, 1964. С. 158.
[Закрыть]. 30 августа окруженная армия Самсонова была разбита. Жестоко страдая от астмы, посерев от несчастья, Самсонов застрелился в лесу.
Заманив Ренненкампфа в глубь лесистой местности, немцы 9 сентября предприняли решающую атаку. Ощутив угрозу окружения, Ренненкампф начал общее отступление. Но немцы были уже в тылу у него. Скорость стала решающим обстоятельством. Две русские армии оставили всю свою артиллерию и огромное количество броневиков. В целом были потеряны 310 тыс. человек – цвет кадровой русской армии[347]347
Ironside Е. Tannenberg: The First Thirty Days in Eastern Prussia. Edinbourg, 1925. P. 245.
[Закрыть]. Встает вопрос, готова ли была Россия воевать с индустриальным и научным лидером Европы?
Но было в этой трагедии и оцененное союзниками России обстоятельство. После вхождения русских войск в Восточную Пруссию нервы германского генерального штаба определенно дрогнули. Мольтке (племянник победителя французов в 1870 г.) допустил отклонение от “плана Шлиффена”. Он направил на север Франции на 20 % меньше войск, чем того требовал план, и соответственно на 20 % увеличил численность войск, стоявших на восточных германских границах. 25 августа два корпуса германской армии были отправлены из Франции на восток. 31 августа британский военный министр лорд Китченер телеграфировал командующему английским экспедиционным корпусом Джону Френчу первое ободряющее сообщение текущей войны: “32 эшелона германских войск вчера были переброшены с западного фронта на восток, чтобы встретить русских”. Фактор России сыграл свою спасительную для Запада роль.
В “Мировом кризисе”, истории первой мировой войны, Черчилль написал: “Нужно отдать должное русской нации за ее благородное мужество и лояльность к союзникам, с которой она бросилась в войну. Если бы русские руководствовались лишь собственными интересами, то они должны были бы отвести русские армии от границы до тех пор, пока не закончится мобилизация огромной страны. Вместо этого они одновременно с мобилизацией начали быстрое продвижение не только против Австрии, но и против Германии. Цвет русской армии вскоре был положен в ходе сражений на территории Восточной Пруссии, но вторжение в Восточную Пруссию пришлось как раз на решающую фазу битвы за Францию”[348]348
Churchill W. World Crisis. L., 1927. Vol. I. P. 134.
[Закрыть].
Фортуна была более благосклонна к русским на австрийском фронте. Семь армий, два миллиона бойцов сошлись в страшном противоборстве. Талантливый австрийский командующий Конрад фон Гётцендорф не имел немецких по военным качествам войск, и его галицийское наступление встретило достойный отпор. В отличие от аристократов Жилинского и Ранненкампфа битый жизнью Н.И. Иванов, командующий Юго-Западным фронтом, встретил противника со спокойным разумением[349]349
Knox A. With the Russian Army, 1914–1917. L., 1923. Vol. I. P. 49.
[Закрыть]. На тридцатый день мобилизации Иванов командовал 53 пехотными дивизиями и 18 дивизиями кавалерии – миллион с четвертью человек на фронте от Вислы до румынской границы.
Командующий штабом австрийской армии Франц Конрад фон Гетцендорф “был невротически чувствителен к падающей роли Австрии в Центральной Европе”[350]350
Lincoln B.L. Op. cit. P. 79.
[Закрыть]. Он рассчитывал нанести русским поражение между двадцатым и тридцатым днями после начала русской мобилизации[351]351
Conrad von Hotzendorf. Aus meiner Dienstzeit. Vien, 1921. Bd. IV. S. 507–508.
[Закрыть]. Но не австрийская армия завладела инициативой. В отличие от русско-германского фронта в русской Ставке на русско-австрийском фронте знали, что происходит на фронте и где сосредоточена австрийская армия. На берегах притоков Днестра восемь корпусов Рузского и Брусилова медленно и спокойно начали обходить наступающую австрийскую армию с юга. После 30 августа дорогу на Львов запрудили отступающие австрийские войска. В те самые дни, когда воины Самсонова гибли в восточно-прусских лесах, австрийцы увидели призрак поражения. К первому сентябрю русские войска вошли во Львов.
В битве при Раве Русской (9 сентября 1914 г.) решилась судьба этой кампании. Брусилов писал домой: “Все поле битвы на расстоянии почти ста верст покрыто трупами, и австрийцы с большим трудом подбирают раненых. Невозможно обеспечить страдающим людям даже воду и пищу, это горькая изнанка войны”[352]352
Ростунов И.И. Генерал Брусилов. М., 1964. С. 72.
[Закрыть]. 16 сентября 1914 г. австрийская армия отступила за реки Сан и Дунаец (200 км к западу от Львова), оставляя русскому окружению превосходную крепость Перемышль. Австрийцы в Южной Польше отступали перед напором русских армий до 17 октября 1914 г. Теперь Россия могла угрожать даже германскому промышленному району в Силезии. Австрийская официальная история признает, что “русские не преувеличивают, когда сообщают, что их противник потерял 250 000 убитыми и ранеными, взяв 100 000 пленными”. Был задан тон противоборству, в котором русская армия психологически никогда не ощущала второсортности.
