Текст книги "Правитель Аляски"

Автор книги: Аркадий Кудря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

   – Да вы как знаете, Егор Николаевич, только, когда корабли уйдут, одному вам худо здесь придётся, – всё так же рассудительно, без подковырки сказал Тараканов.

   – Да погодите вы за всех говорить. Дайте и другим высказаться, – цепляясь за последний шанс, выкрикнул доктор Шеффер.

   – Тимофей всё правильно сказал, – подтвердил Кичеров. – Нам эта война не нужна, и лучше мы с миром уйдём отсюда.

   – Всё так! – кивнул головой Бологое.

   – Хорошо, – сжав зубы, процедил доктор Шеффер, – я отдам приказ об отплытии с острова. Но имейте в виду, что «Кадьяк» плох и дальше чем в Гонолулу мы на нём не уйдём. В Гонолулу же нас ждут не друзья, а враги.

   – Как-нибудь и с ними всё уладим, – уверенно сказал Тараканов.

Подчинившись общему мнению, доктор Шеффер отдал приказ о погрузке имущества компании и людей на «Кадьяк». Он сам решил возглавить экипаж шхуны.

Вечером, накануне отплытия кораблей, доктор Шеффер позвал к себе вождя, окрещённого им Ханалеи. Крепко сжав канаку руку, сказал:

   – Дорогой вождь Ханалеи! Вы верно служили мне лично и всем русским. Я опасаюсь, что после нашего ухода вам за это могут отомстить. Предлагаю погостить у нас, в столице Русской Америки. Я сообщу главному русскому начальнику там, Баранову, о ваших заслугах. Вас примут достойно вашему рангу вождя и как верного союзника русских. Когда всё здесь успокоится, вы вернётесь обратно.

Вождь Ханалеи задумался. Он раскурил трубку, протянул её Шефферу, и доктор притронулся к трубке губами.

   – Могу ли я взять жену и несколько слуг? – спросил наконец вождь.

   – Да, конечно, – ответил доктор.

   – Хорошо. Я согласен погостить с женой у русских.

На следующий день «Ильмень» под командой Джорджа Янга и «Кадьяк», капитаном которого объявил себя доктор Шеффер, грозно выпалив на прощание из корабельных орудий, покинули гавань Ханалеи. Часть людей на борту «Кадьяка» пришлось вновь сразу ставить к помпам.

С глубокой тоской в сердце провожал доктор Шеффер постепенно тающий в туманной дымке гористый остров.

Совсем не так рассчитывал он когда-нибудь отплыть отсюда. Он всегда верил, что будет уходить с Кауаи увенчанным славой победителя. Но и сейчас рано было признавать поражение. Если Баранов поможет, он ещё вернётся, чтобы утвердить право России на эти политые потом русских земли.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Гонолулу,

июнь 1817 года

Якорь бросили в двух милях от коралловых рифов, прикрывавших вход в гавань.

   – Дайте выстрел, – скомандовал доктор Шеффер. – Может, догадаются, что нам нужна помощь.

В знак мирных намерений доктор Шеффер приказал поднять на фок-мачте белый флаг. Флаг Российско-Американской компании был поднят на бизань-мачте вверх ногами: по уверению доктора Шеффера, всем, кто увидит это, должно быть ясно, что судно терпит бедствие.

И экипаж, и пассажиры «Кадьяка» были измучены трудным переходом. Изношенный корпус шхуны тёк со всех сторон, и сто миль, отделявшие Кауаи от Оаху, они тащились почти пять суток, постоянно меняя друг друга на помпах. Настроение у людей было мрачное. Каждый понимал, что в Гонолулу, где в летнее время всегда собиралось немало американских судов, едва ли кто будет выручать их из беды.

Лоцман-англичанин прибыл на борт шхуны незадолго до захода солнца. Едва оглядевшись, сказал:

   – Мы не успеем отвести вашу старуху в гавань до наступления темноты. Лучше уж ждите здесь до утра.

   – Кто сейчас командует в Гонолулу? – спросил доктор Шеффер.

   – Да кто же ещё, как не Джон Янг. – Англичанин тоном показал, что вопрос нелеп.

Ничего не оставалось, как пойти на поклон к давнему недругу. Доктор Шеффер написал Янгу короткое письмо, что их шхуна сильно течёт и они нуждаются в помощи. Попросил лоцмана сегодня же вручить его Джону Янгу.

Наутро к ним вновь прибыл тот же английский лоцман, и не один, а с плотником.

   – Мистер Янг, – ухмыльнулся англичанин, – не очень-то верит, что ваша шхуна действительно так плоха. Он подозревает, что вы намеренно просверлили в ней дыры, чтобы вас пожалели. Разрешите Сэму, – он кивнул на плотника, – осмотреть ваш корабль.

Даже поверхностный осмотр убедил плотника, что шхуна течёт по всем швам.

Тем не менее помощь русским морякам командование порта оказывать не торопилось. От Джона Янга поступило письменное уведомление, что он разрешит заход в порт лишь при условии, если с палубы корабля будут убраны все пушки, а мушкеты, ружья, сабли и прочее оружие будет сложено в одной из кают.

На четвёртый день стоянки на якоре вне гавани доктор Шеффер, посоветовавшись с промышленниками, решил удовлетворить требование Янга, о чём губернатор Оаху сразу же был извещён.

Но в гавань корабль по-прежнему не пропускали.

   – Они, наверное, ждут, что рано или поздно мы пойдём ко дну, – высказал предположение Тараканов. – Ежели шторм разыграется, нам уж точно несдобровать. Дозвольте, Егор Николаевич, – обратился он к Шефферу, – сходить на берег. Чем переписку вести, уж лучше в открытую объясниться.

   – Я не против, – согласился доктор, – но одному вам плыть опасно. Возьмите с собой ещё двух-трёх человек. И не надо горячиться: вы должны понимать всю уязвимость нашего положения.

   – Да уж что тут не понимать! – хмуро отозвался Тараканов.

Он отплыл вместе с Кичеровым.

Губернатор Оаху принял их в своём доме. Перед тем как пропустить русских, двое слуг-сандвичан тщательно проверили, нет ли у них оружия.

   – Ну, – презрительно процедил, глядя на обросших русских, Джон Янг, – что вам надо? Где ваш начальник, этот каука Папаа?

   – Мистер Янг, – терпеливо начал Тараканов, – вам, должно быть, передали, что наше судно терпит бедствие. Но уже пять дней нам не разрешают зайти в гавань. Я слышал, что вы бывший моряк. И вы не хотите помочь морякам? Ждёте, пока буря потопит судно?

Тараканов старался говорить спокойно, но накопившееся за эти дни раздражение поневоле давало о себе знать.

   – Что, не нра-авится? – издевательски протянул Джон Янг. – А мне вот тоже ваш начальник очень не нравится. И сами подумайте, вы, кажется, ребята с головой, стоит ли он того, чтобы всем вам из-за него погибать? Договориться мы вполне можем. Выдайте мне доктора Шеффера, и, клянусь, другим никакого вреда не будет. А доктор Шеффер должен понести наказание за всё, что он натворил.

Тараканов пересказал требование Янга Кичерову.

   – Что он собирается делать с доктором? – спросил тот, и Тараканов перевёл его вопрос Янгу.

   – Ваш так называемый доктор у многих здесь в печёнках сидит. Его бы очень хотели заполучить для подробных объяснений и король Камеамеа, и мои американские друзья. У нас есть мнение, что доктора Шеффера следует заковать в кандалы и первым же американским судном отправить в Соединённые Штаты. Там с него спросят за все его шалости.

   – Что-то я не совсем понимаю вас, мистер Янг, – тяжело глядя на седоватого англичанина, сказал Тараканов. – Почему это доктора Шеффера должны судить в Америке? Или эти острова уже принадлежат не сандвичанам, а Соединённым Штатам?

   – Король Камеамеа тоже хотел встретиться с глазу на глаз с арестованным доктором Шеффером, – вышел из щекотливого положения Джон Янг.

Тараканов в двух словах пересказал Кичерову, что предлагает Янг, и Кичеров покачал головой: нет, на это не пойдём.

   – Мы посовещались, мистер Янг, – сказал, выражая их общее мнение, Тараканов, – и решили, что мы не можем выдать вам ни доктора Шеффера, ни кого другого из нашей команды. Если уж хотите кого арестовать и отправить под конвоем, так берите всех сразу. Если сумеете, – многозначительно добавил он, твёрдо глядя в глаза англичанину.

   – Ну и проваливайте отсюда. Нечего с поклонами пороги обивать! – грубо закончил разговор Янг.

Промышленники ушли с убеждением, что поступили верно и другого выбора у них не было.

   – Погоди, Пётр Власович, – сказал Тараканов Кичерову, когда тот уже хотел было идти к берегу, чтобы плыть обратно на «Кадьяк», – давай-ка ещё кое с кем поговорим.

Тараканов, легко ориентируясь среди строений порта, вышел к каменной крепости Гонолулу, командовал которой англичанин Джордж Бекли. Во время ремонта «Ильменя» Тараканов довольно близко сошёлся с этим, как и Янг, бывшим моряком, женатым на сандвичанке. Дом, где жил Джордж Бекли, стоял в двух шагах от крепости.

   – Привет, Тим, – тепло приветствовал Тараканова Джордж Бекли. Кичерову он молча пожал руку. – Выпьем в честь встречи?

Бекли поставил на стол бутылку виски.

   – Я слышал, вашему кораблю не разрешают зайти в гавань. Ещё я кое-что слышал о ваших делах на Кауаи. – Бекли хитровато подмигнул Тараканову, не забыв пополнить стаканы. – Ну, за ваше здоровье!

Степенно сделали по глотку.

   – Объясни мне, Джордж, – наклонился к хозяину Тараканов, – это правда, что Россия и Соединённые Штаты собираются воевать или уже воюют? Может, потому нас и не пускают в гавань?

Бекли от души расхохотался:

   – Неужели вы в самом деле поверили в эту басню?

Тараканов испытующе смотрел на него.

   – Так это что, всё выдумки?

   – Американцы, Уиншип и Эббетс, специально пустили этот слух, чтобы вытурить вас с острова, а вы, выходит, и клюнули! Я вам, так и быть, и ещё кое-что скажу: американцы перекупили по двойной цене всё сандаловое дерево, которое Каумуалии заготовил для вас. Они убедили короля, что торговать с представителями Соединённых Штатов гораздо выгоднее, чем вести дела с доктором Шеффером и российской компанией. Если вы, русские, выиграли в этой схватке первый раунд, то в последнем американцы уложили вас на лопатки. Только не думай обо мне плохо, Тим, что ты так на меня смотришь, будто я подсунул тебе жабу в карман? Джордж Бекли от этих игр держался в стороне. Что вы собираетесь теперь делать? Вы видели Джона Янга?

   – Да, – сказал Тараканов, – мы видели его. Он предлагает нам выдать доктора Шеффера и обещает взамен полную безопасность всем другим. Но нам-то это не подходит.

   – Не знаю, правы вы или нет, – задумчиво сказал Бекли. – Ты говоришь, что на борту «Кадьяка» почти семьдесят человек? Стоит ли вам всем гибнуть из-за одного? Не лучше ли всё же избавиться от этого доктора и уцелеть? Я, правда, слышал, что одним доктором дело не обойдётся. Называли ещё кого-то, не помню имя... Но точно не тебя, Тим, и не твоего товарища, – он повёл глазами на Кичерова, – кого хотели пристрелить вместе с доктором на берегу.

   – Тем более всем нам надо держаться вместе, – прихлопнул рукой по столу Тараканов. – За твоё здоровье, Джордж!

Часом позже на «Кадьяке» доктор Шеффер, выслушав рассказ Тараканова, трясся в бессильной ярости:

   – Сучьины дети! Но и король хорош! Стоило сунуть ему побольше, и он продал нас с потрохами.

Лишь на девятые сутки «Кадьяку» разрешили войти в гавань. Два лоцмана-канака ошарашили доктора Шеффера заявлением, что теперь, по распоряжению короля Камеамеа, за услуги по проводке судов необходимо платить, и потребовали сто пятьдесят испанских пиастров.

   – Это грабёж! – возмущённо вскричал доктор Шеффер. – Такую сумму выложить я не могу.

Равнодушно пожав плечами, канаки хотели удалиться восвояси.

После долгого торга доктор пообещал им пятьдесят два пиастра, один нож, два шерстяных одеяла, около полусотни зеркал и почти столько же топоров.

Умышленно или случайно лоцманы всё же едва не посадили шхуну на коралловый риф. Вовремя брошенный якорь спас корабль. С борта «Кадьяка» были спущены байдарки, и алеуты отбуксировали шхуну на определённую ей стоянку.

Русские были избавлены от угрозы пойти ко дну в случае шторма. В остальном же их положение не улучшилось. Джон Янг по-прежнему запрещал высадку на берег, требуя выдать предварительно доктора Шеффера.

4 июля 1817 года

С утра гавань приобрела праздничный вид: все корабли – большинство составляли американские торговые суда – украсились национальными флагами в честь Дня независимости Соединённых Штатов.

Доктор Шеффер вновь приказал поднять флаг Российско-Американской компании вверх ногами. Это не осталось незамеченным. На «Кадьяк» прибыл с берега комендант крепости Джордж Бекли.

   – Извольте уважать морские законы, – ледяным тоном заявил он Шефферу. – Вы что, намеренно издеваетесь над национальным праздником американцев? Повесьте флаг как положено.

   – Нет, не повешу, – по-детски упрямствовал доктор. – Пусть все знают, что мы терпим бедствие. Только варвары могут равнодушно взирать в свой национальный праздник на тонущих моряков.

Доктор Шеффер был готов к скандалу, чтобы хоть таким образом подпортить американцам праздничное торжество, и неизвестно, чем бы всё это завершилось, если бы в тот же день в гавань не прибыл на «Пантере» давний знакомый Шеффера капитан Исайя Льюис. Он поторопился нанести визит доктору, некогда излечившему его от простуды.

Шеффер приказал принести в каюту лёгкое угощение. Льюис был именно тот человек, кто мог выручить его в нынешней крайне сложной ситуации.

   – Я слышал, уважаемый доктор, что у вас большие неприятности, – участливо сказал Льюис.

   – Увы, это правда, – сокрушённо развёл руками Шеффер. – Кое-кому очень хочется надеть на меня кандалы, а ещё лучше пристрелить на месте.

   – За что? Вы в чём-то провинились? – разыграл полное неведение Льюис: от своих коллег, американских капитанов, он слышал самые неблагоприятные отзывы о действиях на Кауаи доктора Шеффера, но хотел знать его собственную версию.

   – Я и сам не пойму, за что, – слукавил и доктор Шеффер. – Разве я виноват в том, что король Каумуалии добровольно решил принять российское подданство и велел поднять над своим островом русский флаг? Вашим друзьям, американским капитанам, всё это почему-то очень не понравилось. Они начали интриговать против меня, через своих агентов организовали на Кауаи революцию. И вот мы изгнаны. Я оказался в положении политического беженца. В буквальном смысле слова сижу на разбитом корыте – эта шхуна течёт как решето. Скажите, дорогой мой Исайя, – с трагическим надрывом вопросил доктор Шеффер, – неужели совесть наших недругов будет чиста, неужели они не будут страдать до конца своих дней, если по их вине умрут медленной и мучительной смертью семьдесят человек? Неужели даже в день вашего национального праздника ни у кого не шевельнётся искра сочувствия к попавшим в беду людям?

   – Если я смогу что-то сделать для вас, я готов помочь, – ответил Льюис на эту пылкую тираду.

Спасительная идея сверкнула в голове доктора Шеффера.

   – Куда, дорогой Исайя, следует ваш корабль?

   – Я везу товары в Макао.

   – Когда вы собираетесь покинуть Гонолулу?

   – Дней через пять. Мне необходимо запастись водой и продуктами питания.

Доктор Шеффер встал. Заложив руки за спину, прошёлся по каюте, изучающе взглянул на Льюиса.

   – Вы действительно готовы помочь мне?

   – Можете довериться мне, доктор Шеффер. Я не из тех людей, кто предпочитает забывать о своих долгах.

   – Мне необходимо срочно отплыть отсюда, – сказал доктор Шеффер. – Отплыть тайно, чтобы об этом не знал ни Джон Янг и никто из находящихся в гавани американцев. Через Макао я надеюсь попасть в Санкт-Петербург и проинформировать руководство русской компании о постигшем нас несчастье. Вы можете взять меня на борт вашего корабля и доставить в Макао?

   – Мне это не будет стоить никаких трудов, – без раздумий ответил Льюис. – К сожалению, отдельной каюты предоставить на смогу. Если вас не стеснит, предлагаю разделить мою капитанскую каюту и гарантирую полную тайну вашего ухода из Гонолулу и безопасность на борту корабля.

   – Благодарю вас, капитан. Вы чрезвычайно поможете мне, – доктор Шеффер энергично потряс руку Льюиса. – Истинные друзья познаются в беде». Я, конечно, посоветуюсь со своей командой». Всё так неожиданно... Уверен, они правильно поймут мои намерения... Я бы попросил вас, Исайя, навестить меня завтра ещё раз. Тогда я дам окончательный ответ». И, пожалуйста, объясните своим соотечественникам, что я уважаю национальные праздники, но капитан терпящего бедствие корабля не может вести себя так, словно у него полный порядок. Пусть наш перевёрнутый вверх ногами флаг бередит совесть людей, которые игнорируют беду ближнего.

   – Хорошо, доктор Шеффер, я постараюсь объяснить им мотивы ваших действий.

Проводив Льюиса, доктор Шеффер собрал с десяток своих ближайших помощников на шканцах.

   – Дорогие друзья, я должен посоветоваться с вами, – не без внутренней робости начал доктор, озирая усталые, нахмуренные лица сподвижников. Что-то они ответят ему? Не сочтут ли трусом? – Я высоко ценю ваше мужество в час постигших нас испытаний. Вы отказались выдать меня нашим врагам и купить этой ценой свою безопасность и свободу. Вы дали ясно понять этим злобным шакалам, что русские люди не идут на грязные сделки, пятнающие их честь и совесть. Я никогда этого не забуду! Низость и коварство наших врагов не имеют границ. Мы с вами оказались в тупике. Ежели эти изверги будут настаивать на своих требованиях, всех нас ждёт неминуемая гибель от голода и истощения. Мы можем попытаться пробиться на берег с боем, но силы слишком неравны, и я не имею права подвергать вас такому риску. Я думал над единственным, кажется, выходом в данной ситуации – добровольной сдаче на милость победителя, капитуляции перед ним. Я и сейчас готов пожертвовать своей жизнью ради вашего спасения, но вы же сами этого не хотите. Поступить так – значило бы окончательно признать наше поражение и нашу вину. Но мы с вами ни перед кем не виноваты. Я верю, что мы ещё отвоюем принадлежащие России земли, и сдаваться не хочу. Сегодня у нас появился шанс достойно выйти из этого тупика. Мой друг, американский капитан Льюис, предложил мне тайно уйти отсюда на борту его судна, следующего в Макао. Из Макао не представляет труда добраться на попутном корабле до Санкт-Петербурга. Я информирую главное правление компании о нашей беде. Не сомневайтесь, что мне удастся убедить руководство компании и правительство России отомстить за оскорбление, нанесённое чести великой Российской империи. Мой тайный отъезд выбьет у наших врагов их единственный козырь, и они уже не смогут свести со мной счёты. Когда они убедятся, что я исчез, они не посмеют препятствовать вам высадиться на берег. Я представляю, что до прибытия подкрепления вам здесь, в Гонолулу, придётся нелегко. Но все вы люди бывалые и, уверен, не пропадёте. Поверьте, господа промышленные, друзья мои и соратники, мне очень непросто предложить вам такой вариант. На Кауаи я поклялся, что никогда не оставлю вас. Но сегодня иного выхода из тупика не вижу. Я действую в интересах вашего же спасения. Подумайте над тем, что я сказал, и дайте ответ. Как вы решите, так и будет. Времени у нас нет. Завтра я должен сообщить ваше решение капитану Льюису, этому единственному благородному человеку из всех находящихся здесь американцев.

Доктор Шеффер замолчал. Молчали и промышленники, неуверенно поглядывая друг на друга.

   – Да что решать-то, – отозвался наконец Пётр Кичеров, – всё правильно, Егор Николаевич, вы рассудили. Другого выхода и спасения у нас нет.

   – Всем ясно, – веско сказал Тараканов, – что оставаться вам, Егор Николаевич, здесь нельзя, а выдать вас – не по-людски и противно нашим правилам. Капитан Льюис предложил разумный план. Будем надеяться, что с Божьей помощью всё удастся.

   – Ежели Льюис согласится, надо бы вам, Егор Николаевич, взять с собой ещё пару человек – для вашей же безопасности и охраны, – поделился своей выдумкой Алексей Однорядкин.

   – Так вы согласны, вы не осуждаете меня? – ещё не до конца веря в свою удачу, обвёл всех глазами доктор Шеффер.

   – А чего нам осуждать вас, Егор Николаевич, коли действуете вы ради нашего общего спасения? – удивился Филипп Осипов.

   – Значит, никто против этого плана не возражает? – в последний раз уточнил доктор Шеффер.

   – Мы согласны. Противных вашему плану нет, – ответил за всех Тараканов.

   – Спасибо, друзья, что верите в меня. Я торжественно обещаю, что вернусь в Петербург и организую подмогу. Я верю, что и Александр. Андреевич не оставит вас в беде... Да, и вот ещё что. Без меня, наедине обсудите, кого бы вы хотели иметь своим предводителем, когда я оставлю корабль.

На следующий день доктор Шеффер известил капитана Льюиса, что промышленники поддержали его решение отплыть из Гонолулу на судне «Пантер».

   – Вы сможете взять со мной ещё двух человек? – спросил он Льюиса. – Мои люди считают, что втроём нам будет безопаснее.

   – Смогу, – ответил Льюис.

   – У меня ещё одна огромная просьба. В нашем отчаянном положении дорог каждый день. Вы не сможете ускорить отъезд на пару суток?

   – Я не уверен, что удастся так быстро запастись продуктами питания.

   – Вы можете закупить необходимые продукты на острове Кауаи.

Льюис пристально посмотрел на доктора Шеффера.

   – Вы не боитесь, доктор, появляться там ещё раз?

   – А если сделать так, чтобы никто из посетителей корабля не видел ни меня, ни моих спутников.

   – Хорошо, – согласился Льюис. – В ваших интересах я ускорю отход корабля.

Промышленники сообщили доктору, что выбрали своим начальником Тимофея Тараканова. Шеффер удовлетворённо покивал головой.

   – Я не хотел навязывать вам своей подсказки, но ваш выбор я одобряю. Теперь назначьте мне двух провожатых.

Чуть погодя Тараканов принёс весть, что по общему решению с ним вместе отправятся Филипп Осипов и алеутский тоен Григорий Искаков.

В ночь накануне отплытия «Пантера» доктор Шеффер простился на палубе «Кадьяка» с остающимися. Каждому пожал руку, призывал не беспокоиться, держаться стойко, верить в него. Ему желали удачи. С обеих сторон чувствовалось некоторое смущение. Когда проводы завершились, доктора Шеффера и двух его спутников, соблюдая предельную осторожность, доставили под покровом ночи на борт американского корабля.

Бухта Ваимеа,

8 июля 1817 года

Как только «Пантер» бросил якорь, Льюис отплыл в шлюпке на берег. Вернулся часа через три, и, похоже, не один. Из открытого окна капитанской каюты затаившийся доктор Шеффер слышал оживлённый говор на палубе.

   – Я не буду, господа, приглашать вас в мою каюту, там слишком душно, – донёсся до него совсем уже близкий голос Льюиса. – Распорядитесь, пожалуйста, поставить здесь столик и кресла.

   – Отличная идея, капитан! – прозвучал пропитой бас, и доктор Шеффер с содроганием узнал голос своего бывшего подчинённого Уильяма Водсворта.

   – Вы поступили совершенно правильно, Исайя, – развязным тоном говорил Водсворт, – что не согласились с предложенными вам ценами на батат и таро. Они могли запросить столько с русских, и это было бы справедливо. Но после того как я помог канакам изгнать с острова этого шарлатана со всей его командой, канаки просто обязаны давать некоторую скидку моим соотечественникам.

   – Кого вы имеете в виду под шарлатаном, доктора Шеффера? – уточнил Маршалл, первый помощник Льюиса.

   – Ха-ха-ха! – зычно загрохотал Водсворт. – Да он такой же доктор, как я император Наполеон Бонапарт. Они придумали этот трюк вместе с Барановым, чтобы под прикрытием научных занятий заслать доктора на Сандвичевы, а потом с его помощью оттяпать для России один или несколько островов. Я удивляюсь вам, господа, вы только что прибыли из Гонолулу и до сих пор не поняли, кто такой так называемый доктор Шеффер. Там-то каждый знает, что никакой он не доктор, а тайный агент Баранова.

Слушая эти разглагольствования, доктор Шеффер лишь бессильно скрипел зубами.

   – Что будете пить, Уильям? – спросил Льюис.

   – Не отказался бы от настоящего шотландского виски. У этих русских не было ничего, кроме рома и водки, да и те, признаться, скверного качества. Вы даже не представляете, господа, чего я только не натерпелся за годы службы у них.

   – Кто же вас заставлял, Уильям, терпеть? – позволил себе лёгкую подковырку Маршалл.

   – Я же поначалу думал, что имею дело с нормальными людьми. Сам Баранов произвёл на меня хорошее впечатление, потому я и согласился заключить с ним контракт. На «Ильмене», которым я командовал, тоже было несколько неплохих парней. Один из них помог мне избежать верного плена, когда в Калифорнии испанцы устроили на нас засаду... Давайте выпьем, господа, и я расскажу, как я организовал изгнание русских с этого острова. Ваше здоровье! Клянусь покойной мамой, это настоящее виски. Я уж забыл его вкус.

   – Так вы, Уильям, оказывается, главный виновник изгнания русских с этого острова? – не без иронии сказал Льюис. – В Гонолулу мы слышали, будто бы Натан Уиншип с Джоном Эббетсом помогли русским убраться отсюда.

   – Они там, в Гонолулу, ни черта не знают, – с апломбом ответил Водсворт. – Клянусь Богородицей, это сделал я один с помощью канаков. Шеффер подозревал меня. Он устроил слежку за мной. Ему донесли, что я пользуюсь любым моментом, чтобы открыть канакам его истинное лицо. А канаки – они же простодушны как дети и всему верят. Я начал втолковывать им: не верьте кауке Папаа.

   – А это ещё кто такой? – не понял Маршалл.

   – А это и есть этот чёртов доктор. Так его звали все канаки. Говорят, сам Камеамеа, которому этот каука с полгода пускал пыль в глаза, дал ему это имя. Так вот, я везде говорил канакам: не верьте Папаа, он вас обманет, доведёт до нищеты. Не подчиняйтесь ему, бунтуйте против него. Извините, но глотка пересохла, давайте-ка ещё по одной. За Америку, за мой родной Бостон! Не был там уже четыре года. Страшно скучаю... Так я продолжу, господа... Ей-Богу, у вас прекрасное виски! Выпьешь, и сразу становится веселее». На чём я остановился?

   – Вы предупреждали канаков не верить... – напомнил Маршалл.

   – Вот именно, предупреждал не верить Папаа и браться за оружие. В конце концов шпионы Шеффера выследили меня и выдали доктору. Должен сказать, что в ярости этот человек не знает пощады. Он меня арестовал, заключил под стражу на паршивой шхуне «Кадьяк», той самой, которая, как вы говорили, чуть не пошла на дно в Гонолулу. Но я и там нашёл способ вести свою борьбу с Папаа. Меня почти каждый день тайно навещали верные мне канаки, мужчины и женщины. Скажу, господа, не таясь: у канаков я был популярен. Меня уважали, любили, мне сочувствовали, особенно часто – ха-ха! – женщины. И я тоже отвечал им любовью. Но это – ха-ха-ха! – уже другая история. Словом, когда канаки дозрели и готовы были взяться за оружие, я, чтобы возглавить восстание, ловко обманул русских и сумел броситься за борт. Канаки уже ждали меня и подобрали на своей лодке. Всё остальное решилось в считанные дни. Король Каумуалии назначил меня своим главным советником, и я ему сразу сказал: гоните этого кауку в три шеи! В двадцать четыре часа! Вот так, господа, благодаря Биллу Водсворту и кончилась вся их афера. И забудьте всё, что вам наболтали в Гонолулу. Как они могли справиться с русскими? Однажды они попробовали сунуться сюда и сорвать русский флаг, но у них ничего не вышло. Сейчас, когда дело сделано, каждый готов выставить себя героем. А тот, кто всё это устроил, мало кому известен. Он здесь, господа, перед вами, пьёт с вами виски и тоскует о своей далёкой родине. Налейте, Исайя, ещё по одной и можете предложить свой тост, теперь ваша очередь.

   – Позвольте, дорогой друг, предложить тост за вас, – с лёгкой иронией сказал Льюис. – Когда-нибудь вам поставят памятник на острове Кауаи. Будьте здоровы, наш дорогой друг и соотечественник!

Доктор Шеффер чертыхнулся в своей каюте.

   – Спасибо, господа, я, право, тронут. Так приятно, когда тебе отдают должное. Но скажу, друзья, начистоту: не хочу я быть каменным истуканом. И не верю я ни в какое там бессмертие души. Мне бы пожить на этом свете ещё пару десятков лет так же весело, как я жил последний год. Скажу вам откровенно, господа, нежнее женщин, чем сандвичанки, я не встречал. Вы даже представить себе не можете, как умеют они приласкать мужчину. Если вы не торопитесь и готовы простоять здесь пару суток, я могу свести вас здесь кое с кем. Клянусь Богородицей, вы не пожалеете!

   – Мы торопимся, – суховато отреагировал Льюис.

   – Вы торопитесь от своего счастья? – весело сказал Водсворт. – Ну и, честное слово, дураки! Уж если я, Билл Водсворт, говорю вам: задержитесь, не пожалеете, так лучше послушайте меня. Потом как-нибудь вспомните, да будет поздно. Король Каумуалии не хочет меня отпускать. За мои заслуги он подарил мне землю близ реки Ханапепе, ту самую долину, которая раньше принадлежала Шефферу...

Доктор Шеффер скорчился в своей каюте в бессильных муках обобранного до нитки нищего.

   – Вообразите, господа, – как ни в чём не бывало продолжал уже изрядно пьяный Водсворт, – этот каука так торопился покинуть остров, что от страха забыл забрать некоторых людей, тех самых, кого он оставил работать на себя в подаренной ему долине, – двух алеутов и нескольких русских. Да ещё, говорят, на острове Льхуа осталось несколько человек, которых послали туда выпасать скот. Но Каумуалии не злопамятен. Он сказал, что не надо их трогать. Они ни в чём не виноваты. Они лишь выполняли приказ доктора. Скажу вам по дружбе, господа, я и сам пока никуда не стремлюсь отсюда. Мне здесь нравится. У меня здесь есть несколько подружек, которые относятся ко мне так, словно я бог. А что ещё нужно мужчине? Но я заболтался с вами, господа, мне пора на берег. И послушайте моего совета: не торопитесь уходить отсюда. Здесь, в Ваимеа, вам каждый скажет, где найти капитана Водсворта. Приятно было поболтать с соотечественниками.

Несмотря на совет Водсворта, Льюис не стал задерживаться на Кауаи. Приобретя продукты, он на следующий день отправился в дальнейший путь. Доктор Шеффер почёл за лучшее промолчать о том, что он слышал из своей каюты всю эту пьяную болтовню Водсворта. Если ему суждено вернуться на Сандвичевы с вооружённым подкреплением, он очень хотел бы ещё раз встретить на Кауаи этого жалкого хвастуна, чтобы за всё рассчитаться с ним.

Гонолулу, борт «Рюрика»,

октябрь 1817 года

Корабль русского мореплавателя Отто Евстафьевича Коцебу вновь бросил якорь в гавани Гонолулу.

Вторичный поход с целью убедиться, существует ли северный проход между Азией и Америкой, оказался неудачным. Близ Алеутских островов «Рюрик» был застигнут жесточайшим штормом. Ночью вдруг задул ураганный ветер, повалил снег с градом, море превратилось в кипящий котёл. Сменив рано утром на вахте первого помощника Шишмарёва, Отто Коцебу увидел, с каким трудом едва ворочают штурвал два матроса. И хотя все лишние при таком ветре паруса были убраны, Коцебу кольнуло предчувствие близкой беды. Над кораблём неожиданно поднялась, заслоняя своим гребнем небо, огромная волна. Капитан «Рюрика» лишь успел подумать, что никогда прежде ему не доводилось видеть такой чудовищной волны. Он инстинктивно схватился за поручень, и в следующее мгновение рухнувшая на корабль масса воды сбила его с ног. Очнувшись, он ощутил сильную боль в груди. С трудом встал на ноги, огляделся. На палубе стонали пригвождённые ударом волны к штурвалу оба рулевых. Должно быть, у них были сломаны рёбра. Бушприт корабля от удара разнесло в щепки. Капитан «Рюрика», чувствуя, что не в силах сделать и шагу, громким голосом позвал на помощь.