Текст книги "Правитель Аляски"

Автор книги: Аркадий Кудря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Остров Гавайи,

24 ноября 1816 года

Алая полоса всё ярче разгоралась над горизонтом, окрашивая нижние края облаков. Вот уже и вершина выступавшей в отдалении горы заиграла красками восходящего дня. Туман в долинах рассеивался. При умеренном, дувшем с востока ветре русский бриг «Рюрик» под военным Андреевским флагом тихо входил в небольшую бухту Каилуа на западном побережье острова.

Командир брига, двадцатидевятилетний лейтенант флота Отто Коцебу обернулся к стоявшему рядом с ним на палубе невысокому смуглому португальцу Элиоту де Кастро:

   – Вам придётся отправиться на берег первым. Король вас знает, и будет лучше, если именно вы объясните ему цель нашего путешествия. – Он помолчал и добавил: – Мне не нравится напуганный вид всех этих туземцев.

   – Да, – согласно сказал Элиот де Кастро, – похоже, они нас побаиваются. Пока непонятно, чем это вызвано.

Три дня назад, когда «Рюрик» приблизился к северо-западной оконечности острова и на борт поднялся первый подплывший к ним на каноэ сандвичанин, они заметили страх, мелькнувший в его глазах, едва он услышал от Элиота де Кастро, из какой страны прибыл корабль. Объяснив жившему прежде на Гавайях и владевшему местным языком де Кастро, где они могут найти короля Камеамеа, канак поторопился покинуть борт брига, словно пребывание на нём грозило его жизни.

Ситуация повторилась в заливе Кавайхае, на берегу которого располагалось поместье премьер-министра Джона Янга. К ним там поднялось несколько канаков, тотчас радостно признавших в де Кастро бывшего врача Камеамеа, которому король дал имя Наю. Коцебу через посредничество де Кастро даже уговорил одного из владевших английским канаков послужить им лоцманом, но стоило тому услышать, что корабль русский, как он сделал попытку броситься за борт. Элиот де Кастро с трудом удержал беглеца и попробовал втолковать ему, что они пришли сюда с мирными целями и бояться русских моряков не стоит.

На расспросы, что послужило причиной его страха, канак ответил, что с полгода назад здесь были два русских корабля, потом они ушли на Оаху, и с тех пор между русскими и жителями острова Гавайи случился раздор. На острове говорят, что русские обещали прислать сюда военный корабль для покорения всех канаков.

– Чёрт знает что! – хмуро отреагировал на это известие Отто Коцебу.

Ему было досадно, что ни в Калифорнии, когда он встретился с начальником крепости Росс Иваном Кусковым, ни ещё ранее на острове Уналашка, где несколько дней стояли в гавани близ поселения Российско-Американской компании, его не предупредили, что на Сандвичевых между русскими и канаками произошла какая-то заварушка.

Коцебу приказал бросить якорь, и вскоре шлюпка с посланным к королю Элиотом де Кастро отвалила от борта «Рюрика». Глядя поверх головы сидевшего на корме шлюпки португальца, как споро орудуют вёслами матросы, Коцебу подумал, что сама судьба свела его с этим искателем приключений, уроженцем Бразилии, успевшим послужить и Камеамеа, и Баранову. Португалец не скрывал, что его носит по свету страсть к обогащению. По пути к Сандвичевым он неоднократно упоминал о том, что Российско-Американская компания осталась должна ему за службу не менее двух тысяч долларов, и намекал, доверительно сжимая руку Отто Коцебу, что рассчитывает на его содействие в возврате долга. Но Коцебу не собирался ради этого плыть в Ново-Архангельск либо платить де Кастро из средств, выданных на цели кругосветного плавания.

«Рюрик» находился в дальнем плавании уже полтора года. Снаряженный и отправленный в путь на средства покровителя наук и искусств государственного канцлера России графа Николая Петровича Румянцева, он успел покрыть огромные морские просторы, и пока его экипаж успешно выполнял поставленную перед ним высокую цель. Весной нынешнего года, когда достигли южных морей, с салинга то и дело стал звучать долгожданный возглас часовых матросов: «Берег, вижу берег!», и Коцебу один за другим наносил на карту новооткрытые острова, где прежде не ступала нога европейских мореплавателей. С юга «Рюрик» пошёл на север, к Берингову проливу, и там, осторожно лавируя в густых туманах мимо ледяных гор, вновь открывали и наносили на карту заливы, горы, незнакомые острова. Венцом всех поисков стало открытие большого залива на западном побережье Аляски.

Находясь на Уналашке, Отто Коцебу твёрдо вознамерился пройти следующим летом к северной оконечности Аляски, лежавшей за открытым им заливом, для чего поручил правителю Российско-Американской компании на Уналашке Ивану Крюкову подготовить несколько больших байдар, пригодных к плаванию среди льдов, полтора десятка алеутов с их вёрткими байдарками и двух толмачей, способных разуметь язык проживающих на Северной Аляске народов.

С нетерпением ожидая возвращения с берега Элиота де Кастро, Отто Коцебу не мог отделаться от подспудно тяготивших его мыслей. Находясь в Калифорнии, он ненароком обидел правителя русского поселения Ивана Александровича Кускова. Кусков был явно задет тем, что бороздивший по свету с целью открытия новых земель соотечественник бросил якорь не в заливе Бодего, где приставали суда, навещавшие крепость Росс, а в испанской гавани Сан-Франциско. Коцебу же сделал это лишь потому, что сан-францисская гавань была много удобнее для якорной стоянки, нежели залив Бодего. Встретивший их комендант испанской крепости Луис де Аргуэлло обещал всяческую поддержку экипажу русского корабля и удовлетворение всех его потребностей. Любезно отнёсся к командиру «Рюрика» и прибывший из Монтерея губернатор Калифорнии Пабло Висенте де Сола, особенно после того, как Коцебу ознакомил его с бумагой от испанского правительства, предписывавшей оказывать всяческое содействие экипажу русского корабля. Правда, губернатор всё же не преминул пожаловаться, что некоторые суда, принадлежащие Российско-Американской компании, нарушают испанские законы и два года назад его солдаты были вынуждены арестовать группу матросов и охотников с русского брига «Ильмень», занимавшихся тайным промыслом зверя у калифорнийских берегов.

– Наш вице-король ни в коем случае не велел передавать этих пленников начальнику форта Росс Кускову, но вам я могу вернуть их, – сказал тогда де Сола.

Неожиданное предложение застало Коцебу врасплох. Что же он будет делать, взяв на борт своего небольшого брига ещё два десятка людей? Их надо куда-то везти, например, в Ново-Архангельск, и тогда он выбьется из строго рассчитанного графика плавания и может сорвать планируемое на будущее лето вторичное исследование побережья Берингова пролива. Пожертвовать интересами экспедиции не представлялось возможным, и капитан «Рюрика» скрепя сердце отказался от щедрого дара, взяв лишь трёх промышленников помимо суперкарго «Ильменя» Элиота де Кастро.

Он послал нарочного к Кускову в форт Росс, просил прислать байдару со съестными припасами. Кусков его просьбу выполнил и сам приплыл повидаться с русскими моряками, а заодно обсудить с губернатором Калифорнии проблемы их взаимоотношений. Когда же узнал, что из всех предложенных ему пленников Коцебу взял только четверых, с глубокой обидой сказал:

– Да разве ж так можно! Им воля, поди, каждую ночь снится, а вы... Брали бы всех, а потом тихонько мне передали.

Почему-то, с досадой думал Коцебу, этот вариант показался ему неприемлемым. Мысль такая при беседе с де Сола была, но он тут же отмёл её: это значило бы предать доверие, проявленное к нему испанским губернатором. Кусков же, похоже, руководствовался совершенно иными понятиями. Неладно получилось, потому что в конце концов Коцебу так и сделал, как предлагал Кусков: отдал ему трёх освобождённых промышленников, а Элиот де Кастро сам выразил желание плыть на «Рюрике» к Сандвичевым островам, где когда-то служил у Камеамеа, за что был вознаграждён королём большим участком земли.

К берегам острова Гавайи Отто Коцебу пришёл двенадцать лет спустя после того, как впервые, ещё совсем юным моряком, побывал здесь на корабле «Надежда» под командованием Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Что-то сулит новая встреча?

Элиот де Кастро возвратился с берега в девятом часу утра. И не один: король прислал с ним двух своих приближённых. Сандвичанские сановники были высоки ростом и статны. Ступив на палубу брига, они держались с большим достоинством. Приветствуя гостей, Отто Коцебу едва сдержал улыбку, так насмешил его вид гавайских вождей: оба были в чёрных фраках, на головах – соломенные шляпы, под фраками рельефно выступали мускулистые голые ноги.

   – Как успехи? – сдержанно спросил Коцебу португальца.

   – Всё в порядке, – бодро ответил де Кастро. – Король ждёт нас. Он был встревожен появлением русского корабля и выставил по всему берегу караул из нескольких сот воинов. Я объяснил ему, что опасаться нечего. Чтобы и мы ничего не боялись, он приказал, пока будет оказывать нам своё гостеприимство, остаться одному из вождей на корабле – вроде как заложником.

   – Всё это, однако, как-то странно, – пробормотал Коцебу.

На берег он отправился вместе с лейтенантом Глебом Шишмарёвым и Элиотом де Кастро. Второй из гавайцев, по имени Джон Адамс, тоже сел с ними в шлюпку.

Камеамеа со свитой встретил их у самого берега и с радушным видом протянул руку капитану русского корабля. На короле были светлые панталоны, белая рубаха, красный жилет. Гостей повели мимо возвышенного капища, окружённого вырезанными из дерева фигурами идолов, к хижинам в тени пальмовой рощи. За ними настороженно наблюдали стоявшие возле королевской резиденции несколько десятков полуголых воинов.

В просторной хижине, куда они зашли, король предложил гостям стулья из красного дерева и, как только все расселись, задал, очевидно, самый волнующий его вопрос:

   – Надеюсь, русские пришли сюда не для того, чтобы воевать с Камеамеа?

Коцебу решил, что переводчик, молодой англичанин, не понял мысли короля.

   – Но разве мой посланник не сообщил вам о цели нашего путешествия? – Он недоумённо посмотрел на Элиота де Кастро.

Тот лишь пожал плечами, а Камеамеа невозмутимо продолжил:

   – Да, Наю сказал Камеамеа, что вы, как капитаны Кук и Ванкувер, ищете в морях новые земли. Но кто же знает, что у вас на уме. Папаа тоже говорил мне, что прибыл на Гавайи собирать растения, а сам уже захватил один из моих островов.

Пока Коцебу растолковывали, кто такой Папаа, он искал контрмеры наступательной манере Камеамеа и не придумал ничего лучше правды:

   – Ваше величество, даю слово русского офицера, что я прибыл сюда исключительно с мирными намерениями и не собираюсь ни с кем воевать. Но, будьте любезны, поясните, что всё же натворил здесь этот доктор Шеффер.

Король начал несколько издалека:

   – Спросите у моего друга Наю, спросите у капитана любого из чужеземных судов, какое встретите здесь, есть ли у них причины обижаться на Камеамеа. Камеамеа готов приютить каждого, кто приходит к нему с добрыми намерениями. Камеамеа никому не отказывает в продуктах и другой помощи. Однажды сюда прибыл посланный Барановым Папаа и тоже попросил покровительства Камеамеа. Он был принят как друг. Ему построили дом, подарили землю на острове Оаху. Камеамеа разрешил ему пользоваться складом в Гонолулу. Папаа выдавал себя за посланника русского императора. Но неужели это русский император поручил ему восстановить против Камеамеа моих подданных на острове Кауаи, где Папаа поднял русский флаг? Теперь Папаа вместе с моим подданным Каумуалии грозит войной Камеамеа. Неужели и это он делает с согласия и одобрения императора России?

Теперь Коцебу размышлял уже логически. Нет, решил он, если бы Российско-Америка некая компания имела полномочия от императора на подобные действия на Сандвичевых островах, ему это было бы известно ещё до отплытия из Кронштадта. Крузенштерн уверял, что Сандвичевы острова совершенно безопасны А Крузенштерн должен был знать, если бы в отношении этих островов намечались какие-либо захватнические планы. Да и здесь, когда он встречался в Калифорнии с Кусковым, тот информировал бы его о ситуации на Сандвичевых. Нет, скорее всего, этот Шеффер, с одобрения Баранова или без оного, натворил дел явно без санкции правительства и царского двора.

Коцебу постарался ответить Камеамеа спокойно и убедительно:

   – Не имею чести знать доктора Шеффера, но уверен, его дурные поступки здесь совершены вопреки воле нашего государя императора. Нашему императору чуждо поручать своим подданным действия, несправедливые по отношению к другим народам и государствам. И я заверяю вас, ваше величество, что доктор Шеффер действовал на собственный страх и риск, исходя из побуждений, которые мне неясны. Я уверен, что справедливость восторжествует и доктор Шеффер понесёт наказание за действия, на которые он не был уполномочен.

Его ответ был выслушан с вниманием. Камеамеа, прищурив глаза, смотрел на молодого русского гостя Сидевшие на полу хижины вожди оживлённо шушукались. Камеамеа наконец нарушил тишину. Подняв бокал с вином, он предложил тост за великого и справедливого императора России. Коцебу с полегчавшим сердцем привстал с места, чтобы чокнуться с королём.

– Вы должны познакомиться с моими жёнами и сыном, – сказал Камеамеа. – Пока вы гуляете, будет накрыт стол для обеда.

Выходя из резиденции Камеамеа, Отто Коцебу испытывал приятное чувство, что только что одержал очень важную для его пребывания здесь дипломатическую победу.

Уверение капитана русского корабля, что действия на Сандвичевых доктора Шеффера осуществлялись вопреки воле императора России, вернули Камеамеа основательно подорванное доверие к русским вообще и к российским морякам в особенности. Прощаясь с командиром «Рюрика», Камеамеа обещал, что на острове Оаху они будут снабжены всеми необходимыми жизненными припасами, туда уже послан специальный уполномоченный короля по имени Мануи, чтобы сообщить своим соплеменникам, что они не должны опасаться прибывающего русского корабля.

Тем не менее, едва «Рюрик» вошёл в гавань Гонолулу, Отто Коцебу, обозревавший берег в зрительную трубу, заметил воинов, вооружённых пиками и ружьями. И потому первому прибывшему на борт визитёру – министру Кареймоку, прозванному англичанами Уильямом Питтом, пришлось опять толковать об исключительно научном характере их плавания и убеждать, что они не имеют никакого отношения к доктору Шефферу и хотят добрососедских отношений с жителями Сандвичевых островов. Кареймоку поверил лишь тогда, когда прибывший вслед за ним Джон Янг решительно поддержал Коцебу и заявил, что русский корабль ничем им не грозит.

Впрочем, в отличие от мужчин, никакого страха перед русскими не испытывали представительницы прекрасной половины острова. Едва «Рюрик» встал на отведённую ему якорную стоянку, множество женщин, приплывших кто в лодках, кто вплавь, окружило его. Они делали матросам выразительные знаки, некоторые пытались забраться на палубу. С помощью Мануи Отто Коцебу сообщил им, что на время пребывания в порту на его корабль объявляется табу, и раздосадованные, оскорблённые в лучших чувствах сандвичанки поплыли назад, обсуждая меж собой удивительное отсутствие человеколюбия у внешне симпатичного русского капитана.

Установившиеся было дружеские отношения между матросами «Рюрика» и жителями острова Оаху вскоре чуть вновь не испортились из-за недооценки командиром «Рюрика» того обстоятельства, что всякая попытка поднять на этой земле чужеземные флаги, тем более имеющие отношение к Российской империи, может вызвать у островитян болезненные аналогии с недавним поведением в Гонолулу доктора Шеффера. Отто Коцебу, не встречавший ни в одном из известных ему трудов морских путешественников точного описания замечательной во всех отношениях гавани Гонолулу, решил сделать её географическую съёмку. С этой целью он отправил на берег подштурмана Храмченко, который начал устанавливать в разных точках шесты с флажками. Поначалу с интересом наблюдавшие за ним островитяне вдруг переполошились и, похватав оружие, с грозным видом подступились к Храмченко, требуя убрать флажки. Срочно прибывший для разрешения конфликта Джон Янг объяснил командиру русского брига, что туземцы восприняли эти действия как первый шаг к завоеванию острова и потому, дабы не случилось худшее, флажки лучше немедленно убрать. Как только причина волнений была устранена, островитяне успокоились.

В целом же пребывание на роскошной земле Гонолулу экипажа «Рюрика» было приятным и изобиловало знаками внимания и гостеприимства, проявленного друг к другу обеими сторонами. Отто Коцебу устроил на борту брига по-русски хлебосольный приём, пригласив местных вождей и Джона Янга вместе с жёнами. Представляя свою жену-сандвичанку, одетую в сшитое по европейской моде нарядное платье из китайского шёлка, Джон Янг не преминул со значением заметить, что она приходится близкой родственницей самому Камеамеа.

А позже в честь русских офицеров был устроен праздник на берегу, завершившийся выступлением большой группы молодых танцовщиц, настолько поразивших гостей исполнением хулы, что пришедший в полный восторг Коцебу подумал: разве может сравниться с искусством этих детей природы даже признанный повсюду европейский балет!

И вот все необходимые жизненные припасы – и свиньи, и козы, и плоды этой земли – были погружены на корабль.

Накануне отплытия Отто Коцебу пригласил на обед англичанина Александра Адамса, с которым несколько раз встречался в порту Гонолулу. До того как принять командование принадлежащим Камеамеа бригом «Каахумана», торговый моряк Адамс успел поколесить по свету и на английских, и на американских кораблях. Обоим было что рассказать друг другу. Делясь с коллегой впечатлениями, навеянными плаванием «Рюрика» в южных и северных морях, Отто Коцебу вспомнил странное, на его взгляд, происшествие, случившееся с ним при посещении острова Пасхи.

– При попытке высадиться на берег, – рассказывал Коцебу, – мы столкнулись с очевидной враждебностью туземцев. Нас стали закидывать камнями, и, когда один камень угодил в мою шляпу, пришлось отдать матросам приказ выстрелить в воздух, чтобы отогнать островитян. Я хотел осмотреть огромные каменные статуи, виденные на острове Куком и Лаперузом, но обнаружил лишь груды камней у фундамента одной из статуй. Как вы считаете, Александр, не могла ли случиться распря между туземцами Пасхи и экипажем какого-либо из подходивших к острову европейских кораблей?

Адамс сделал большой глоток рома и подтвердил:

   – Вы недалёки от истины, Отто. Я не знаю, кто мог разрушить одного из каменных исполинов, но я сам лет десять назад подходил к острову Пасхи, и мы тоже столкнулись тогда с враждебностью туземцев. Натан Уиншип с матросами своего «Альбатроса» пытался высадиться на этот остров тремя годами позже, и они тоже были обращены в бегство напавшими на них островитянами. Я думаю, во всём виноват капитан американской шхуны «Нэнси» из Новой Англии. Разрешите, Отто, не упоминать его имени, поскольку эта история, которую я слышал из его собственных уст, отнюдь не красит американского шкипера. Так вот, где-то в начале восемьсот пятого года этот шкипер обнаружил к западу от острова Хуан-Фернадес, служащего местом ссылки для чилийских преступников, небольшой необитаемый остров и на нём богатое лежбище котиков. Организовать там промысел было затруднительно из-за отсутствия удобной якорной стоянки и недостатка людей. Тогда наш герой решил взять пленников на острове Пасхи, мужчин и женщин, и, доставив их на необитаемый островок, начать там их руками промысел котиков. После кровопролитной стычки он захватил десять мужчин и двенадцать женщин. Шхуна с пленниками на борту покинула остров Пасхи, и на четвёртый день плавания узников решили освободить от оков: куда они денутся в открытом море? Но стоило выпустить их на волю, как все мужчины прыгнули за борт. То же самое попытались сделать и женщины, но команда уже переполошилась, и их схватили. Капитан послал за беглецами шлюпки, но пловцы начали нырять и в руки не дались. Пришлось вернуться на корабль с пустыми руками. А женщин доставили на остров, и после этого капитан «Нэнси» ещё несколько раз похищал людей с острова Пасхи. Вот вам реальное объяснение враждебности жителей этого острова к чужеземным морякам.

   – Какое варварство! – не сдержался Коцебу.

Александр Адамс горько рассмеялся:

   – Не будьте наивным, Отто. Страсть к наживе толкает цивилизованных торговцев и не на такие подвиги. Есть и другие примеры. Некоторые американские капитаны, и вы могли бы встретить их здесь, в гавани Гонолулу, нашли чрезвычайно выгодным делать бизнес на работорговле. Они отправляются к западному побережью Америки, примерно в район реки Колумбия, и там в обмен на ружья и другие товары приобретают у индейцев людей, которых те специально захватывают на продажу во внутренних районах континента. Словом, береговые индейцы, хорошо вооружённые американскими шкиперами, ловят своих же сородичей из других племён: за людей им платят гораздо больше, чем за меха. Набив корабль живым товаром, американцы направляются далее на север, в район архипелага Александра, где с большой выгодой можно продать пленников другим индейским племенам, прежде всего тлинкитам, высоко ценящим здоровых, крепких рабов. Полученные в обмен меха опять же с хорошей прибылью реализуются в Кантоне. Можете поверить, Отто, этот бизнес считается очень и очень выгодным.

   – Невероятно! – пробормотал ошеломлённый Коцебу. – Я вижу, вы недолюбливаете американских торговцев.

   – Я не люблю тех, – с нажимом сказал Адамс, – кто в погоне за наживой преступает все границы морали и плюёт на угрызения совести. Я говорю вам всё это потому, Отто, – горячо продолжал Адамс, – что увидел в вас честного человека, не побоявшегося отречься от дурных дел ваших соотечественников. Другой на вашем месте мог бы и покрыть их проступки. Скажу вам откровенно, я примкнул к американцам, когда они решили любым путём добиться изгнания с островов доктора Шеффера и руководимого им отряда. То, что над островом Кауаи поднят русский флаг, несправедливо. Но если бы американцы осмелились поднять свой флаг над одним из этих островов, я бы с той же решимостью объединился с русскими против американцев. Я вас уверяю, что американцы имеют свои виды на эти острова. Вот почему они кусают локти, видя, что доктор Шеффер опередил и переиграл их. Я пошёл на службу к Камеамеа отнюдь не за деньги. В конце концов пятьдесят пиастров, которые он платит мне ежемесячно, не такая уж большая сумма. Камеамеа попросил меня находиться здесь, на Оаху, поскольку он не уверен в благонадёжности местных вождей, некоторые из которых воспринимают Камеамеа как завоевателя. Если понадобится, я припугну их огнём корабельных орудий. Я надеюсь, что Камеамеа поймёт: самые верные его друзья – это англичане. Джон Янг служит Камеамеа уже тридцать лет. Ему верно служил и Исаак Дэйвис, пока шесть лет назад его не отравили вожди, недовольные примирением Камеамеа с Каумуалии. Теперь так же верно ему служу и я. Рано или поздно Камеамеа поймёт, что только Англия может с полным основанием, и по праву открытия этих островов капитаном Куком, и по праву той помощи, которую её соотечественники оказывают Камеамеа, претендовать на то, чтобы объявить эти острова своим протекторатом. Ни Соединённые Штаты, ни Россия не имеют на них никаких прав.

Александр Адамс поднялся.

– Что ж, спасибо за угощение, Отто. Желаю вам новых открытий в дальнейшем плавании.

Коцебу вышел на палубу проводить гостя. Откровения подвыпившего Адамса позволили ему значительно лучше представить себе сложную борьбу мировых держав за эти благословенные острова.

Остров Кауаи,

декабрь 1816 года

В начале декабря в гавани Ваимеа бросила якорь американская шхуна «Тревеллер», и король Каумуалии приказал поднять при её появлении русский флаг. Помня недавние враждебные действия американских капитанов, доктор Шеффер посоветовал королю на всякий случай принять меры предосторожности и взять шхуну под прицел береговых орудий. Сам же поспешил для прояснения ситуации на борт американского корабля.

Знакомство с капитаном и владельцем шхуны Джеймсом Смитом Уилкоком быстро убедило доктора, что с его стороны никакая опасность не грозит. Уилкок впервые пришёл в этот район Тихого океана. Закупив товары в Кантоне, Уилкок пробовал продать их в Южной Америке, но, столкнувшись с противодействием испанских властей, отправился торговать в Новую Голландию. Несколько недель стоял в порту Джаксон, откуда взял курс на Сандвичевы острова. Теперь, по его словам, он собирался в Калифорнию, где надеялся тайно сбыть свой товар испанским миссионерам.

Узнав, что Уилкок прибыл из Гонолулу, доктор Шеффер как бы из вежливого любопытства спросил:

   – Вы не встречали там Джона Эббетса на «Энтерпрайзе»?

   – Нет, – ответил американец. – Ещё до моего прихода он отплыл в Кантон.

   – А Натана Уиншипа?

   – Его сейчас тоже нет в Гонолулу. Говорили, он на северо-западных американских берегах.

   – Вот как! – с облегчением, как показалось Уилкоку, отреагировал доктор.

Известия эти действительно порадовали Шеффера: противники отбыли с Сандвичевых и, стало быть, в ближайшем будущем не станут ему докучать. Доброго вестника, к тому же, неплохо осведомлённого, следует отблагодарить.

   – Если на время стоянки корабля вы предпочитаете пожить на берегу, приглашаю вас в мои апартаменты, – гостеприимно предложил доктор.

Джеймс Уилкок с удовольствием согласился.

Чутьё Шеффера не подвело: общение с американским торговцем позволило узнать некоторые важные новости политического свойства. В числе прочего тот упомянул, что в порту Джаксон, в Новой Голландии, видел стоящее на стапелях великолепное судно, которое строится по распоряжению английского правительства.

   – Корабль предназначается как будто для короля Камеамеа, – добавил Уилкок. Он явно чего-то не договаривал.

   – Это точно или только слухи? – встрепенулся доктор Шеффер.

   – Да уж судите сами, – хитро прищурился Уилкок. – Хотите другие факты? Англичане попросили меня доставить некоторые подарки Камеамеа от имени своего правительства, в том числе несколько шитых золотом мундиров. Более того, они передали через меня Камеамеа личное послание от короля Георга.

   – Очень интересно! – не сдержался Шеффер. – Насколько мне известно, Камеамеа давно ожидал такое письмо от английского монарха. Вам случайно не удалось ознакомиться с его содержанием?

Уилкок усмехнулся.

   – Не в моих правилах совать нос в чужие дела. – И перешёл на доверительный шёпот: – Но в Гонолулу мистер Джон Янг, снявший копию с этого письма, сам пересказал мне его содержание.

Доктор навострил уши.

   – Король Георг благодарит Камеамеа за присланный в подарок плащ из птичьих перьев и уверяет его в своей дружбе. По словам Янга, всем военным и торговым кораблям Англии предписано королём Георгом оказывать должные почести кораблям, плавающим под флагом Камеамеа. Каково? – остро глянул Уилкок – и выложил козырную карту: – А в доказательство своей дружбы король Георг упоминает о корабле, строящемся в порту Джаксон, и о других подарках, которые будут присланы... Камеамеа.

   – Похоже, англичане делают серьёзный шаг, чтобы подчинить своему влиянию Сандвичевы острова, – ошарашенно пробормотал доктор Шеффер.

   – Не знаю, не знаю, что там у них на уме, – усмехнулся Уилкок, всем своим видом подтверждая обратное.

Ещё одна новость, сообщённая американцем, впрямую затрагивала доктора. В Гонолулу стоял русский военный бриг «Рюрик», совершающий кругосветное плавание под командой Отто Коцебу.

   – Вы не слышали, – спросил Шеффер, – не собирается ли Отто Коцебу зайти на своём бриге на Кауаи?

Сам факт прихода сюда русского военного корабля сильно укрепил бы позиции русских на острове, подумал он.

   – Я виделся с Коцебу, но о предполагаемом заходе на Кауаи он ничего не говорил, – уклончиво ответил Уилкок.

Ему было известно, как Коцебу отнёсся к объявлению острова Кауаи собственностью России, но из дипломатических соображений он предпочёл умолчать об этом, несомненно, неприятном для доктора Шеффера известии.

Доктор Шеффер не без гордости показал Уилкоку образцы недавно собранного им первого урожая хлопка.

   – Поздравляю, – одобрил Уилкок. – Хлопок отменного качества. Где же, доктор, вы взяли семена?

   – Мне одолжил их, как и семена других культур, некто Марин, когда я находился на Оаху. Этот обосновавшийся в Гонолулу испанец проводит очень успешные опыты по выращиванию на Сандвичевых различных ценных культур. Он имеет на Оаху большие стада быков, овец и коров. Но поверьте, Джеймс, то, что собираюсь сделать на Кауаи я, и не снилось Марину. В скором времени я превращу этот русский остров в богатейшую провинцию, которая будет снабжать необходимыми продуктами не только все американские колонии России, но и Камчатку, Сибирь. Я повезу отсюда товары в Китай, Манилу, Южную Америку. Хлопок и сандаловое дерево я рассматриваю как культуры, которые в первую очередь будут служить предметом нашего экспорта.

   – Такой хлопок вы сможете в любое время года продать в Кантоне по двадцать – двадцать пять испанских пиастров за пикуль. Но если вы хотите организовать крупные хлопковые плантации, я бы посоветовал вам завезти сюда группу рабочих из Индустана и Китая, имеющих опыт выращивания этой культуры.

   – Я подумаю над вашим советом...

Позже, по подсказке Тараканова, доктору Шефферу удалось продать американскому торговцу несколько десятков тюленьих и около восьмидесяти сивучьих шкур, находившихся на «Ильмене».

   – Из-за течи судна на пути к Сандвичевым шкуры несколько источены червями, – признался Тараканов. – Но Уилкок этого не заметит.

Когда сделка была успешно завершена, обрадованный доктор пожал Тараканову руку и многозначительно сказал:

– Я собираюсь передать с Уилкоком письмо для Баранова и непременно упомяну в нём, что вы много помогаете мне и я очень рад, что такой человек оказался в моей команде.

Доктор Шеффер давно убедился, что из всех людей, находившихся в его распоряжении, Тараканов был, пожалуй, самым толковым. Он пользовался наибольшим влиянием как среди русских, так и среди алеутов. Даже капитаны Джордж Янг и Уильям Водсворт относились к нему с нескрываемым уважением. Тараканов грамотно руководил строительством форта Елизаветы на берегу Ваимеа и дал несколько дельных советов относительно того, как лучше крепить каменную кладку. Его заметил и отличил король Каумуалии. Короля, к немалой ревности доктора Шеффера, подкупило в Тараканове, что этот русский успешно осваивал язык сандвичан и уже пробовал говорить на нём с самим королём и с вождями острова.