Текст книги "Правитель Аляски"

Автор книги: Аркадий Кудря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

Тараканов, чтобы лучше видеть её, вышел на свободное место к центру круга, где уже никто не заслонял от него танцовщицу. Он смотрел на её запрокинутую голову, когда, изгибая стан, она откидывалась назад, и на ровно подрагивавшие крепкие обнажённые груди, покрытые капельками пота. Как зачарованный, он не мог оторвать от неё глаз и видел, что и она, чуть приметно улыбаясь крупными губами, изредка бросает на него взгляд чёрных, влажных глаз, словно гипнотизирует, подчиняет себе.

Танец наконец завершился. Зрители наградили исполнителей поощрительными выкриками и, видя, что продолжения нет, начали расходиться. Но Тараканов не уходил. Он ждал чего-то, отойдя, чтобы не привлекать к себе внимания, к стволу большого дерева, прислонясь к нему спиной. Крутобёдрая плясунья, вытерев со лба пот, что-то крикнула подругам и одиноко пошла по тропе мимо застывшего у дерева Тараканова к берегу моря. Он ещё стоял у дерева, не зная, как ему поступить, но вот она оглянулась через плечо, рот её сверкнул улыбкой, она едва заметно склонила голову, словно приглашая его последовать за собой, и Тараканов, более не колеблясь, оттолкнулся от ненужной уже опоры и пошёл за ней.

Она остановилась на поросшем травой обрыве, в стороне от тропы, ведущей к шумящему прибоем морю, и присела на траву. Сандвичанка, казалось, была целиком занята созерцанием уходящего в воды солнца. Тараканов молча сел рядом с ней и, когда огненный диск стал погружаться в пучину, мягко обнял её за плечи и привлёк к себе. Ожерелье так и осталось висеть на её шее, пропитывая всё тело девушки сладким ароматом цветов. Он нежно провёл руками по её круглым щекам, подбородку, потом руки его скользнули вниз, к её гибкой, податливой талии. Она смотрела на него спокойно и доверчиво. Вот и её руки пришли в движение. Она крепко обняла его, и губы их слились в поцелуе.

Быстро наступившая с заходом солнца ночь прикрыла от случайных глаз их любовные игры. Молодая сандвичанка была хороша не только в танцах. В любви бёдра её двигались с той же страстной энергией.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Долина Ханалеи – бухта Ваимеа,

август 1816 года

То, что увидел доктор Шеффер в провинции Ханалеи, превзошло самые смелые его ожидания. Вся обширная долина реки, вплоть до замыкающих её на юге гор, казалась огромным цветущим садом. Бродя по долине, доктор Шеффер встречал и банановые, и апельсиновые, и манговые деревья, и папайю, и какие-то вовсе неизвестные ему фрукты. Склоны гор были покрыты зарослями сандалового дерева. Здесь хватало и ценных масляничных орехов, содержимое которых канаки использовали для освещения своих жилищ. Как было известно доктору, масло этих замечательных орехов находит всё больший спрос в медицине. Не было никаких сомнений, что эта щедрая земля способна производить всё – от хлопка и сахарного тростника до табака, маиса и прочих полезных культур. А таро и плоды хлебного дерева можно было брать практически голыми руками. Дух захватывало при мысли, какие баснословные барыши можно извлечь из этой земли при её разумном использовании.

Встречая на пути канаков, работавших по колено в воде на плантациях таро, доктор Шеффер останавливался и говорил им: «Алоха!» Иногда он даже снимал сапоги, подвёртывал штанины и, зайдя в воду, с самым добросердечным видом пожимал приглянувшемуся ему крестьянину руку: пусть привыкают к своему будущему хозяину. Теперь-то он не будет таким простаком и в придачу к земле попросит сразу же и людей для её обработки.

Проведя в Ханалеи несколько дней и тщательно исследовав долину, доктор Шеффер вернулся в гавань и приказал капитану «Лидии» Гайзелару идти в Ваимеа.

Доктор с удовлетворением увидел стоящий в гавани на якоре «Ильмень». Когда они подошли к кораблю ближе, он рассмотрел на палубе короля Каумуалии вместе с его любимой женой Капуле, которая, как и подобает королевской любимице, весила не менее десяти пудов.

Доктор Шеффер поднялся на борт «Ильменя», и просиявший Каумуалии заключил его в свои объятия. Слёзы радости блестели на лице короля. Как ранее уже убедился Шеффер, король был сентиментален, но в глазах доктора это качество не было пороком. Обменявшись парой приличествующих случаю тёплых слов, они перебрались на борт «Лидии», и здесь доктор Шеффер торжественно вручил королю бумагу, удостоверяющую передачу шхуны в его собственность, и русский флаг, который отныне должен развеваться на этом судне. На «Ильмене», капитан которого был проинформирован о предстоящем событии, прозвучал в этот момент салют из семи залпов.

Вечером доктор Шеффер, ещё раз напомнив королю, что он выполнил своё обещание о покупке вооружённого корабля, деликатно заметил, что, он надеется, теперь и король выполнит своё обещание о дарении русской компании любой провинции на острове, какая им придётся по душе.

   – Я только что вернулся из долины Ханалеи, – застенчиво сказал он. – Мне она понравилась. Я бы хотел получить от вашего величества именно эту провинцию.

   – Вы выполнили своё обещание, я выполняю своё, – без раздумий ответил король. – Вы получите в своё распоряжение эту долину.

   – Мне бы хотелось, – сжал руку короля, глядя на него с выражением беззаветной преданности их общим целям, доктор Шеффер, – получить, помимо земли, и людей, которую смогут её обрабатывать.

   – У вас, мой дорогой доктор, будут и люди, – заверил его король.

Достигнутое согласие едва не было нарушено приходом в Ваимеа из Гонолулу крупного корабля «Авон» под командой Айзека Виттимора. Виттимор, как ранее и Гайзелар, предложил Каумуалии купить у него это судно.

Король попросил доктора Шеффера составить компанию во время осмотра корабля. «Авон» во всех отношениях, безусловно, превосходил скромную шхуну «Лидия». Она ему, попросту говоря, и в подмётки не годилась: «Авон» имел водоизмещение почти триста тонн и двадцать одно орудие на борту.

   – Я всю жизнь мечтал иметь именно такой корабль, – отведя доктора Шеффера в сторону, чтобы никто из посторонних не мог услышать их, возбуждённо сказал Каумуалии. – Теперь-то я вижу, что мы поторопились с покупкой «Лидии». Что может сделать эта шхуна против целого флота Камеамеа? А с этим кораблём мы можем дать ему серьёзный бой.

Доктор Шеффер спросил у капитана Виттимора, в какую сумму он оценивает свой корабль.

   – Не менее ста тысяч долларов, – ответил Виттимор.

Сумма была слишком велика, чтобы сразу выложить её. Доктор колебался, но король так жалобно смотрел на него, с таким чувством уверял, что только этот корабль позволит выполнить все их планы, что Шеффер скрепя сердце решил пойти ему навстречу. Он боялся, что в случае отказа король, чего доброго, будет тянуть с официальной передачей долины Ханалеи в собственность русской компании.

   – Хорошо, ваше величество, – сказал доктор. – Мы купим для вас этот корабль. Для оплаты сделки мне придётся послать его в Ново-Архангельск. Сто тысяч долларов большая сумма, но я уверен, что Баранов найдёт возможность оплатить стоимость корабля капитану Виттимору.

Итак, Виттимор и доктор Шеффер, к полному удовольствию короля, ударили по рукам, и, не возвращаясь на Оаху, «Авон» прямым ходом пошёл в Ново-Архангельск. Доктор послал на нём конторщика Григория Терентьева с письмом для главного правителя, в котором перечислял свои последние успехи на Кауаи, и в том числе приобретение для компании сказочно богатой долины Ханалеи.

Сентябрь 1816 года

Вскоре после возвращения доктора из долины Ханалеи в гавань Ваимеа пришёл «Кадьяк».

   – Очень рад вашему прибытию, – приветствовал Шеффер капитана судна англичанина Джорджа Янга. – Надеюсь, теперь у вас всё в порядке?

Сухощавый, рыжеватый Джордж Янг пользовался в Российско-Американской компании репутацией опытного, умелого моряка, и Шеффер надеялся, что сумеет найти с ним общий язык и англичанина не придётся воспитывать, как капитана «Ильменя» Водсворта.

   – К сожалению, не всё, – озабоченно ответил Янг. – Корабль сильно изношен, и в Гонолулу нам пришлось латать корпус. Всё вроде было в порядке, но во время плавания опять обнаружилась течь. Я бы посоветовал не отправлять «Кадьяк» в морские походы. Эта старуха далеко не уйдёт.

Что и говорить, новость была крайне неприятной. Обдумав эту ситуацию и обсудив её с Янгом, доктор Шеффер решил: пусть «Кадьяк» с его орудиями прикрывает от неприятеля гавань Ваимеа. Трюм корабля можно использовать под склад.

Пользуясь приходом второго русского судна, король Каумуалии вновь напомнил доктору Шефферу, что теперь, когда в их распоряжении уже два корабля, не считая шхуны «Лидия», и достаточно хорошо вооружённых людей, пора бы разработать план военной кампании против Камеамеа.

   – Мой дорогой король, – сказал ему доктор Шеффер. – Прежде чем нападать, надо подумать об обороне острова. Если Камеамеа со своими воинами высадится на берег, нам придётся нелегко. Вы не забыли, ваше величество, что по нашему военному договору мне поручается командование объединённым русско-канакским войском?

   – Да, это так, – подтвердил король. – Я же сам просил вас об этом.

   – Тогда дайте мне людей для строительства каменного форта. Я уже распорядился, находясь в Гонолулу, о возведении форта на территории нашей фактории. Надо укрепляться и здесь.

Доктор попросил короля выйти на берег реки и, указав на соседний с королевской резиденцией холм на восточном берегу Ваимеа, сказал:

– Вот место, идеальное для форта. Отсюда, с этого холма, мы будем контролировать устье реки. Установленные в крепостных башнях орудия смогут вести прицельный огонь по гавани, если к острову осмелятся подойти вражеские корабли. Сто вооружённых ружьями солдат без труда отобьют из бойниц форта атаку тысячной армии Камеамеа. И это вам говорит человек, кое-что понимающий в военном искусстве.

Выслушав энергичное заявление доктора Шеффера, король Каумуалии пожал руку главнокомандующему и обещал завтра же выделить несколько сот людей для строительства форта. Король был рад, что кампания против Камеамеа наконец-то обретает реальные черты.

Доктор Шеффер решил построить форт в лучших традициях западноевропейских крепостей – в форме щита Давида, с бастионами на каждом углу. Он сам разметил место, где предстояло выровнять площадку, и в середине сентября сотни мобилизованных Каумуалии канаков приступили к делу вместе с группой русских промышленников: одни вели земляные работы, другие подтаскивали камни. Форт, с согласия короля Каумуалии, должен был получить имя русской императрицы, супруги императора Александра, Елизаветы.

Доктора всё же беспокоила судьба оставленных в Гонолулу русских и алеутов. Он не сомневался, что Джон Янг выполнит своё обещание свести с ними счёты. Может быть, им нужна помощь? Он поделился своими тревогами с королём Каумуалии и попросил послать на разведку в Гонолулу шхуну «Лидия». По контракту с Каумуалии командовать шхуной продолжал бывший владелец Генри Гайзелар.

Шхуна вернулась через несколько дней с самыми печальными новостями. На ней прибыл начальник фактории Пётр Кичеров и весь оставленный с ним отряд. Кичеров рассказал, что, как только начали строительство форта, приходилось почти каждый день отбивать вылазки мешавших работе канаков, которых науськивали на них Джон Янг и стоявшие за его спиной бостонские торговцы.

   – И флаг наш пытались сорвать, и поджечь дома, – с виноватым видом повествовал Пётр Кичеров. – Как раз перед тем как шхуна «Лидия» пришла, напали на нас, спящих, ночью и разрушили все деревянные дома фактории. Янг пригрозил: добровольно не уйдёте отсюда, канаки всех вас в море утопят. Пришлось уходить.

Вскоре доктор Шеффер вновь убедился в воинственном настрое окопавшихся на Оаху американцев. В гавань Ваимеа пришёл корабль Натана Уиншипа «О'Кейн». На нём, кроме владельца корабля, было ещё несколько уже знакомых Шефферу личностей: капитан стоявшего в Гонолулу корабля «Альбатрос» Уильям Смит, капитан Макнейл, Ричард Эббетс и двое неизвестных доктору американцев. Вид поднятого над резиденцией короля русского флага разъярил их. Не утруждая себя приветствиями, они дружной толпой, с пистолетами в руках направились к резиденции.

Наблюдавшие за строительством форта король Каумуалии и доктор Шеффер, приметив высадившийся на берег десант, поспешили к королевскому дому. Король распорядился поставить вокруг резиденции охрану из десяти воинов. При приближении американцев канаки зарядили ружья и примкнули штыки, демонстрируя, что никакого бесчинства здесь не допустят.

   – Как вы посмели появиться на русской территории с оружием в руках? – остановил продвижение десанта доктор Шеффер. – Вам мало интриг в Гонолулу, откуда вы изгнали всех русских?

   – По какому праву эта территория считается русской? – выкрикнул Ричард Эббетс.

   – Она считается русской с тех пор, как король Каумуалии признал себя подданным Российской империи, ответил доктор Шеффер.

   – У нас есть письмо к королю. – Ричард Эббетс вышел вперёд. В отсутствие Джона Янга он, судя по его поведению, взял на себя роль предводителя. – Вот письмо, ваше величество, – он протянул королю запечатанный конверт. – «О'Кейн» не покинет гавань, пока мы не получим ответ.

Дружно повернувшись, американцы пошли обратно к берегу.

Король пригласил доктора Шеффера в свой дом. Раскрыв конверт, он протянул письмо Шефферу:

   – Прочитайте.

В письме, подписанным Джоном Янгом, Натаном Уиншипом, Джоном Эббетсом и ещё несколькими американцами, говорилось, что король Каумуалии совершил большую ошибку, приняв российское подданство. Он не имел права делать это, являясь подданным короля Камеамеа. Только король Камеамеа может принять решение о признании протектората какой-либо иностранной державы над принадлежащими ему островами. Подписанный королём Каумуалии акт не имеет законной силы. Если король немедленно не аннулирует его и не объявит об этом всем жителям острова Кауаи, его ждут большие неприятности. Король Камеамеа уже извещён о бунтарском поведении своего подданного и готов к самым решительным действиям.

Прочитав вслух письмо, доктор молча взглянул на Каумуалии. Он не хотел высказывать своё мнение первым.

   – Камеамеа опять грозит мне, – возмущённо сказал король. – Он думает, со мной можно обходиться, как с нашалившим мальчишкой? Он забыл, что я тоже король, как и он. Мой народ на Кауаи не подчиняется Камеамеа. Он подчиняется только мне.

– Вы будете отвечать им? – осторожно спросил доктор Шеффер, сделав ударение на первом слове.

   – Ответьте сами от моего имени, – прикрыл глаза Каумуалии. – Напишите, что король Каумуалии своих друзей не предаёт и своих решений не меняет.

Доктор Шеффер с чувством пожал ему руку и заверил:

   – Это будет ответ, достойный великого короля Каумуалии.

Не откладывая столь важное дело, доктор Шеффер немедленно написал короткий ответ американским визитёрам. Он не отказал себе в удовольствии закончить письмо припиской от себя лично: «Если вы немедленно не покинете гавань, я не ручаюсь за безопасность вашего корабля», заключив её полным титулом и не забыв прибавить к фамилии льстящее его самолюбию словечко «фон». Он хотел поручить доставить ответное письмо на «О'Кейн» Тимофею Тараканову, но того найти не смогли, и к американцам был отправлен с охранниками Фёдор Лещинский.

Вечером к королю Каумуалии явился капитан «Лидии» Генри Гайзелар и заявил, что по моральным соображениям разрывает свой контракт с королём. Гайзелар покинул Кауаи на борту ушедшего утром следующего дня «О'Кейна».

– Теперь-то вы видите, ваше величество, что мы приняли правильное решение, поторопившись со строительством форта, – прокомментировал весь этот инцидент доктор Шеффер.

Король не сомневался. Он и сам понимал, что обстановка обостряется.

Когда на тебя нежданно сваливается несчастье, последующий, даже небольшой, успех способен несколько сгладить горечь утраты. Очевидная победа в первой стычке с американцами здесь, на Кауаи, воодушевила доктора Шеффера. Вот так, хоть отчасти, он всё же отомстил им за потерю фактории на Оаху. Враги ясно поняли, что сюда лучше не соваться: на Кауаи русские и сандвичане будут стоять до конца и никому уступать не намерены.

На волне этого успеха доктор Шеффер поторопился закрепить права компании на долину Ханалеи. Там тоже надо создать русское поселение, разбить плантации, позаботиться об их защите.

Некоторые подробности доктор решил обсудить с королём Каумуалии.

– Вы видите, ваше величество, – говорил он, – что американцы заодно с Камеамеа. Они готовы помочь ему своими кораблями. Мы можем теперь ждать нападения с любой стороны – с юга или с севера.

Здесь, на юге, мы укрепляемся. Но нам надо подумать об обороне и с северной стороны острова – в долине Ханалеи, которую, как мы договорились, вы уступаете русской компании. Я думаю, вы не будете возражать, если я срочно займусь строительством форта в Ханалеи?

   – Как же я могу возражать против этого! – энергично сказал король.

К следующему вопросу доктор подступил очень осторожно, понимая всю его деликатность.

   – У нас, у русских, – задушевно сказал он, – принято давать имена местам, которые накрепко связаны с делами той или иной личности. Вот, скажем, Баранов, главный правитель американских колоний России. Вы слышали, сколько сил положил он на то, чтобы отбить у местных племён остров Ситху и превратить его в центр деятельности компании?

   – Конечно, – ответил король. – Капитан первого русского корабля, посетившего Кауаи, говорил мне, что должен оказать помощь русским в их борьбе за потерянный остров.

   – Вы имеете в виду капитана Лисянского? – радостно подхватил доктор Шеффер. – После того как он помог Баранову вернуть остров русским, Лисянский сам переименовал Ситху в остров Баранова в честь заслуг этого выдающегося человека перед Российской империей. Я намерен сделать для Кауаи не меньше, чем Баранов сделал для процветания острова Ситхи. Как вы считаете, будет ли правильно, если долина Ханалеи отныне будет связана с именем Шеффера?

Король Каумуалии уставился на него непонимающими глазами, и тогда доктор Шеффер выразился более определённо:

   – Будет ли правильно, ваше величество, если отныне мы будем называть долину Ханалеи долиной Шеффера?

Каумуалии почесал затылок и сплюнул. В конце концов у европейцев свои обычаи. Они дают местным жителям свои имена, которые звучат для них более привычно. Если же доктору хочется назвать своим именем долину, которая уже принадлежит русским, то это его право, решил после некоторого раздумья король. Стоило ли усложнять жизнь спорами по такому мелкому вопросу?

   – Пусть будет, доктор, так, как вы хотите.

   – Ваше слово для меня закон, – чётко, по-военному, сказал доктор Шеффер. – И я могу рассчитывать на людей, которые проживают в этой долине?

   – Если вы хозяин долины, вы будете хозяином всех живущих там людей, – ответил король.

   – Чтобы не возникло никаких недоразумений, я бы хотел, ваше величество, чтобы кто-то из вождей объявил о вашей воле жителям долины Ханалеи.

   – Им будет объявлено об этом одним из моих вождей, – пообещал король.

После таких заверений доктор Шеффер с лёгким сердцем стал готовиться к отплытию в долину Ханалеи. Для устройства поселения он взял с собой группу из двадцати русских и нескольких алеутов во главе с изгнанным с острова Оаху Петром Кичеровым. На борту «Ильменя» отправился и один из первых вождей острова Кауаи, уроженец этой долины Ована Тупигиа. Король Каумуалии поручил ему оказать доктору всемерную помощь во всех делах, которые русский начальник пожелает осуществить в долине.

Долина Ханалеи,

октябрь 1816 года

Первые несколько дней после прибытия в Ханалеи доктор Шеффер потратил на то, чтобы вместе с местными вождями обозначить границы долины, которая отныне должна принадлежать русской компании, а точнее – её представителю доктору Шефферу. Он включил в эти границы самую плодородную часть долины вместе со склонами гор, поросшими сандаловым деревом, реку Ханалеи в её нижнем течении, все протекающие здесь ручьи и саму гавань.

После этого сам составил текст акта от имени короля Каумуалии о передаче долины в собственность доктору Шефферу. Некоторое время он раздумывал: стоит ли указывать в названии дарственного акта, что долина передаётся Российско-Американской компании, или же будет более разумным написать, что она передаётся доктору Шефферу. В конце концов он пришёл к выводу, что с юридической точки зрения более осмотрительной будет формулировка «доктору Шефферу». Мало ли что может случиться в будущем с компанией. Вдруг её ликвидируют, и тогда, само собой, пропадёт право собственности компании на долину. Если же записать – «доктору Шефферу», то это означает уже личную собственность. В тексте же акта на всякий случай, чтобы не было придирок со стороны Баранова или других представителей компании, надо написать, что долина Ханалеи передаётся комиссионеру компании доктору Шефферу. При желании это можно будет истолковать так, что доктор Шеффер получил долину для компании как её специальный уполномоченный.

Доктор Шеффер посчитал необходимым оговорить в акте, что долина Ханалеи передаётся вместе со всеми проживающими там семьями и отныне все права на порт, землю, реки и семьи местных жителей переходят к доктору Шефферу или же его преемникам. Под последним словечком можно было понимать как прямых, так и побочных наследников.

Доктор Шеффер ознакомил с текстом акта вождя Овану Тупигиа, заявив, что его содержание полностью соответствует воле короля Каумуалии, и попросил подписаться под этой бумагой. Когда же вождь неумело начертил свою закорючку, Шеффер сказал ему, что было бы хорошо, если бы, перед тем как объявить акт местным жителям, под ним поставили подписи и другие вожди долины Ханалеи.

– Имейте в виду, мой дорогой вождь, – сказал через переводчика доктор Шеффер, – что за вашу помощь я щедро отблагодарю вас. У меня готовы подарки и для других вождей.

Это сообщение значительно ускорило дело. К вечеру под бумагой расписались тридцать три вождя долины Ханалеи. И вот наступил день торжественного оглашения воли короля Каумуалии, как и воли нового хозяина долины доктора Шеффера. Канаки, включая женщин и детей, были собраны на лугу недалеко от расположенной в устье реки самой большой деревни. Доктор Шеффер попросил вождей, чтобы народ был наряжен по-праздничному, в свои лучшие одежды. Позвали певцов, музыкантов, танцоров. Было заготовлено богатое угощение – из запасов вина и рома, доставленных в Ханалеи на борту русского корабля, и продуктов, выделенных в обмен на подарки, обещанные вождям.

Ровно в полдень доктор Шеффер, Пётр Кичеров и несколько самых влиятельных вождей поднялись на холм, возвышавшийся над лужком, где терпеливо ждал народ. Развернув бумагу, Пётр Кичеров, прокашлявшись, протодьяконским баском зачитал по-русски текст акта о передаче в собственность доктору Шефферу от короля Каумуалии долины Ханалеи. Затем вождь Тупигиа пересказал содержимое бумаги сородичам на их родном языке.

Наконец наступила очередь доктора Шеффера. Он с глубочайшим удовольствием обозрел пестро одетых полуголых канаков, строй напряжённо замерших русских, силуэт «Ильменя», стоявшего на якоре в гавани с подвязанными парусами. Сияло солнце, с моря дул освежающий ветерок, день был чудесный.

– Дорогие жители долины Ханалеи! – громко провозгласил доктор. Привезённый из Ваимеа вместе с вождём Тупигиа средних лет канак служил ему переводчиком, и после каждого предложения доктор делал паузу для перевода. – Я, доктор медицины и естественных наук, уполномоченный Российско-Американской компании на Сандвичевых островах, Егор фон Шеффер, рад поздравить всех вас с торжественной передачей долины Ханалеи под начало представителя великой Российской империи. Это событие будет знаменовать вечную и нерушимую дружбу между русскими и канаками, жителями острова Кауаи. В ознаменование этого великого дня я по просьбе вашего владыки, короля Каумуалии, даю долине Ханалеи новое имя. Отныне она будет называться долиной Шеффера! – доктор громко и радостно выкрикнул последние слова. – Форт, который мы заложим сегодня с целью обороны острова от возможных неприятелей, я называю в честь императора России фортом Александра...

При последних словах строй русских промышленников дружно грянул: «Ура!», и доктор подхватил этот возглас. Канаки плохо понимали, что всё это значит, но, по свойственному им добродушию, видя, что чужеземцы, хаоле, настроены радостно, готовы были радоваться вместе с ними.

После короткой паузы доктор Шеффер продолжил:

   – Не так давно всему русскому народу пришлось вести кровопролитную войну с владыкой Франции Наполеоном Бонапартом. Сотни русских прославили свои имена в этой великой войне. В ознаменование побратимства русских с канаками я решил дать имена русских героев этой войны вождям долины Ханалеи. Вождь Ована Тупигиа будет носить теперь русское имя – Платов!

Доктор, подозвав к себе порозовевшего от смущения могучего сорокалетнего Тупигиа, торжественно повесил ему на шею оловянную медаль союзников русской компании и вручил в руки подарок – остро наточенный топор.

   – Вождя Таера я нарекаю именем другого русского героя – ВоронцоваВоронцову тоже была надета на шею медаль и вручён топор, немного меньших размеров.

   – А чтобы память о долине Ханалеи была вечно жива в ваших сердцах, я нарекаю главного вождя долины Каллавати новым именем – Ханалеи!

Главный вождь Каллавати степенно подошёл к доктору, чтобы получить причитающиеся ему подарки.

   – Данной мне властью, – звонко и воодушевлённо, чтобы донести до слушателей всю значительность этой минуты, продолжал доктор Шеффер, – я назначаю вождя Ханалеи капитаном долины Шеффера, а моего помощника Петра Кичерова – управляющим долиной. Приказываю поднять над долиной русский флаг.

Флаг Российско-Американской компании быстро заскользил по флагштоку, и, как только полотнище затрепетало на ветру, раздалось дружное «Ура!», и корабль «Ильмень» отсалютовал поднятию флага двадцатью одним залпом.

– Прошу к столам, – гостеприимным жестом позвал доктор вождей к приготовленному для них угощению.

Во время пиршества предстояло наделить подарками – отрезами материи, ножами, зеркалами – и всех остальных, кто поставил свою подпись под торжественным актом.

Доктор Шеффер радостно улыбался, пожимал вождям руки. Поистине этот солнечный октябрьский день в цветущей долине Ханалеи, называемой отныне долиной Шеффера, был самым счастливым днём его жизни.

Бухта Ваимеа,

октябрь 1816 года

Оставив дела по обустройству фактории на Лещинского, Шеффер поручил командиру охотников Тараканову наблюдать за работами по строительству форта. Это давало Тимофею возможность почаще навещать расположенное недалеко от стройки канакское поселение.

Собираясь на очередное свидание, Тараканов прихватил кое-что в подарок своей милой из тех вещей, которые высоко ценились туземками, где бы они ни жили, – на северо-западных американских берегах, в Калифорнии или же здесь, на Сандвичевых. Он положил в свою охотничью суму зеркало размером с блюдце, два ожерелья из крупных бусин, так называемых корольков, и отрез сатина красного, как кровь, цвета.

Он пришёл к деревне часа за полтора до захода солнца и терпеливо ждал, присев на кочку под сенью деревьев, в надежде, что скоро увидит её. Развлечения ради он ещё по дороге срезал легко поддающуюся ножу ветку и быстро смастерил вполне пригодную для музыкальных упражнений свистульку. Испытание её звуковых качеств привлекло к Тараканову ватагу голопузой деревенской ребятни, и, окружённый ею, он едва не прозевал появление той, кого ждал.

Она поднималась вверх по тропе со стороны реки, неся в руках наполненные водой тыквы – калабаши.

Бёдра ритмично, в такт пружинистой походке, колыхались из стороны в сторону. Тараканов дунул в свистульку, и женщина обернулась. Что-то замерло в его груди, когда он вновь увидел развернувшиеся к нему сильные плечи, большие тёмные глаза.

И вот так, не отводя от неё взгляда, Тараканов сунул свистульку одному из ребятишек и пошёл, не чуя под собой ног. Она ждала, поставив сосуды на траву. Он взял её за плечи и, приблизив лицо, потёрся носом о нос, как иногда делают животные. Потом нежно коснулся губами щеки. Она что-то залепетала, сверкая ровными белыми зубами, на своём похожем на песню языке. Показала рукой на него и на то место, где они стояли, потом на себя и на близкие дома деревни и изобразила двумя пальцами быстрый шаг к деревне и тут же – возвращение из деревни обратно. Затем с весёлой улыбкой опустила два пальца вниз, другой рукой указывая поочерёдно на него и на себя.

Тараканов прекрасно понял её: ты жди меня здесь, я отнесу домой воду и быстро вернусь к тебе. Он провёл ладонью по её волосам и согласно кивнул головой. На сердце у него стало необычайно легко.

Она обрадовалась его подаркам как ребёнок. Сразу нацепила ожерелье на шею, несколько минут, корча рожицы, любовалась на себя в зеркало. А когда он достал отрез сатина и вручил ей, она с изумлением в глазах долго гладила алую поверхность, потом заткнула один конец за пояс, поверх юбки из тапы, и с блаженным видом сделала несколько резких танцевальных движений, обмотав взвихрившуюся материю вокруг бёдер.

В этот раз они не торопились до захода солнца предаться любви. Им надо было кое-что сказать друг другу. Тараканов, ударяя себя рукой в грудь, с широкой улыбкой на лице говорил: «Тимофей, Тим», и слышал в ответ, когда её пальцы чуть касались развилки меж вздувшихся холмиков грудей: «Лана». Лана – Калахина – одно созвучие этих имён наводило на мысль, что по счастливому жребию судьбы молодость можно пережить вторично.

Они познавали друг друга сладостно и неторопливо, приминая своими телами цветы, вбирая всеми порами их терпкий аромат. Они засыпали под призрачным светом звёзд и просыпались под шум прибоя.

Лана показала ему укромное место в стороне от бухты, в которой стояли корабли. Они спускались туда проложенной меж густой травы тропой и, сбросив одежды, заходили в море. Несмотря на формы зрелой женщины, Лана была совсем юной по сравнению с ним: ей было всего лишь восемнадцать. Им не терпелось научить друг друга тем словам и понятиям, которые они любили, из которых складывался для них мир. Используя те же приёмы, какие когда-то применял он в уроках с Калахиной, Тараканов вскоре узнал, что на языке его возлюбленной море в том месте, где стоят корабли, называется «каи», а открытое всем ветрам, где они купались, – «моана». Небо было созвучно её имени – «лани», а дом – «хале». Любить друг друга для её народа звучало так же, как приветствовать другого, – «алоха». Он же был для неё «кане» – мужчина, муж, любовник. Иногда, нежно гладя его тело, она говорила: «Кане маикаи», и Тараканов понимал: это значит «прекрасный муж, прекрасный любовник». Она же называла себя его «вахине», его женщиной.