Текст книги "Правитель Аляски"

Автор книги: Аркадий Кудря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ново-Архангельск,

17 июня 1816 года

Вернувшись в столицу Русской Америки, лейтенант Подушкин немедленно съехал на берег, чтобы отчитаться перед Барановым. Он понимал, что главному правителю не терпится услышать от него, что же происходит на Сандвичевых островах, чего им удалось добиться там.

Баранов выглядел усталым, раздражённым. Заметнее стали морщины, прорезавшие его лицо от переносицы, вздувшиеся на руках вены.

– А, Яков Аникеевич! – тусклым голосом сказал он, поднимаясь с кресла. – Хоть один пропащий явился. Что ж, садись, рассказывай, в каких странах бывал, что посмотрел. По внешности-то твоей время в южных краях на пользу тебе пошло. А вот что привёз ты, пока не ведаю. Ну доложи, успокой меня.

Правитель по неизвестным Подушкину причинам был явно не в духе. И, торопясь развеять его тревоги, командир «Открытия» ёмко и энергично отрапортовал Баранову об основных итогах миссии на Сандвичевы: военных действий удалось избежать, Шеффер уговорил короля Каумуалии добровольно присягнуть со всеми жителями острова Кауаи на верность России, и в этом бесспорная заслуга доктора Шеффера, что он, Подушкин, хотел бы особо подчеркнуть. Сохранённый Каумуалии груз с разбитого «Беринга» частично возвращён королём, частично компенсирован и доставлен на борту «Открытия» в Ново-Архангельск.

Пока правитель никак не отреагировал на такие замечательные новости.

   – Что ещё?

   – Заключили контракт насчёт сандалового дерева. Каумуалии обязался поставить нам два корабельных груза в течение года. Он предоставил компании монопольное право на торговлю сандалом, разрешил строить факторию на острове Кауаи и обещал выделить любую долину, какая нам только приглянется. На острове Оаху доктору Шефферу подарены были родичами короля Камеамеа два участка земли для компании, и там тоже создана компанейская фактория.

   – Прекрасно, Яков Аникеевич, просто-таки отменные результаты. – Лицо Баранова наконец прояснилось. От полноты положительных эмоций он встал с кресла и прошёлся к окну. – Успокоил ты меня. Я уж от недостатка известий много разных дум передумал. Да ещё бостонцы, приходившие сюда с Сандвичевых, напели мне, что король Камеамеа недоволен доктором Шеффером и близко к себе его не подпускает. Не очень-то я им верил, а на душе кошки скребли.

   – Они и там против нашей компании много чего королю Камеамеа наговорили, – подхватил эту тему Подушкин. – Очень, видать, не нравится им появление наше на Сандвичевых, торгового соперничества опасаются.

   – О том, что не понравится им это, как только о планах наших разнюхают, доктора я предупреждал и советовал ему бостонцев остерегаться. Ханта-то не встречали?

   – Доктор сказывал, что и Хант там вместе с Джоном Эббетсом объявился. Они-то как раз Камеамеа против нас и восстановили.

   – Это мне понятно. – усмехнулся Баранов. – Как прошлым летом стукнул я Ханта по рукам за недозволенные его здесь делишки, так он на меня и озлился. Небось жаждой мщения теперь горит. Так скажи мне, Яков Аникеевич, вы-то сами что на себя взяли в обмен на все обещания короля Каумуалии?

   – Товарами, строевым лесом обязались его снабжать, покровительство ему против Камеамеа и бостонцев оказывать, потому как он теперь считается подданным России и мы должны его оберегать.

   – Просил ли он пушки у вас, вооружение?

   – Да, в контракте записано, что в обмен на поставки сандала компания обязуется предоставить ему хорошо вооружённое судно. Да вот бумаги, – опомнился Подушкин, передавая Баранову копии подписанного королём торгового соглашения и акта о верности России, – сами взгляните.

Баранов, надев очки, внимательно прочитал обе бумаги. Сердито спросил:

   – Что ж раньше молчал о вооружённом корабле?

   – Не успел обо всём сразу доложить, – неловко оправдался Подушкин.

   – Где же возьму я для него вооружённое судно? Сам же знаешь, как у нас с кораблями дело обстоит.

   – Доктор намекал, что можно будет купить у бостонцев, – робко заметил Подушкин.

   – А таких полномочий – покупать корабль – я ему не давал, – негодование Баранова возрастало. – Деньги-то компанейские, я смотрю, он горазд транжирить. Что же ещё он Каумуалии в ответ на верность короля России наобещал?

   – Король кауайский уговаривал доктора военный договор подписать, чтоб обязать нас помочь ему в войне против Камеамеа и возврате захваченных островов...

Подушкин с тревогой видел, как наливается кровью лицо Баранова. Правитель явно находился в состоянии, предвещавшем скорый взрыв неконтролируемого гнева.

   – Так и что же, заключили вы с ним тот разбойничий договор?

Баранов смотрел на Подушкина твёрдым немигающим взглядом, и лейтенант поторопился быстро ответить, открещиваясь от самой возможности этого шага:

   – Как можно, Александр Андреевич! Я доктору Шефферу категорически заявил, что нет у нас на то прав и вы как главный правитель никогда договор тот не поддержите и против Камеамеа воевать не захотите.

   – Правильно ты ему ответил, Яков Аникеевич. Значит нет такого договора?

   – Нет, – твёрдо ответил Подушкин. – В этом никакой уступки Каумуалии мы не сделали.

   – Хорошо, – как-то сразу обмяк Баранов. – Слышал ли что, Яков Аникеевич, об «Ильмене»? Я вот «Кадьяк»-то послал на Сандвичевы в помощь Шефферу, рассчитывая, что скоро «Ильмень» возвратится, а «Ильменя» до сих пор нет:

   – И «Ильмень», Александр Андреевич, теперь на Сандвичевых, ремонтируется в Гонолулу. Капитана Водсворта видел я, он сказывал, течь на судне обнаружилась, пришлось им в Гонолулу на ремонт зайти. А там доктор и этот корабль под своё начало прибрал, опираясь на данные ему вами полномочия.

   – Да что же это он выдумывает! – опять не сдержался Баранов. – Я ему полномочия только на два корабля давал: «Открытие» и «Кадьяк», а об «Ильмене» и речи не было «Ильмень» мне здесь позарез нужен.

   – Боюсь, – высказал своё опасение Подушкин, – «Ильмень» теперь не скоро сюда вернётся. Доктор намерен сам им распоряжаться.

   – Что ж, придётся с ближайшим бостонским кораблём, уходящим на Сандвичевы, строгое предписание ему послать, чтоб немедля вернул сюда «Ильмень» со всеми людьми, на нём находящимися. Обойдётся пока одним «Кадьяком», а как груз сандала будет готов, тогда мы ему ещё корабль подошлём.

Баранов остановился посреди комнаты, прямо посмотрел на Подушкина.

   – Разгружай корабль, Яков Аникеевич. Сам отдохни и команде отдохнуть дай. А потом придётся тебе сходить в Калифорнию, выручить через тамошнего губернатора в Монтерее людей с «Ильменя», захваченных гишпанцами. Оставлять наших людей в беде не можно.

   – Слышал о той беде, – сказал Подушкин, радуясь в душе, что неприятная часть разговора позади. – Познакомился в Гонолулу с командиром охотничьей партии, которая в Калифорнии на «Ильмене» промышляла, Тимофеем Таракановым. Он и рассказал, как комиссионера их Элиота де Кастро под Санта-Барбарой захватили. Тогда же и сам Водсворт чуть не был захвачен... Тараканов же понравился мне. Видать по нему, мужик бывалый, крепкий, основательный.

   – Слава Богу, хоть Тараканов цел остался, – с облегчением сказал Баранов. – С него, пожалуй, и хватит. И без того дважды в плену у туземцев сидел. А Элиота де Кастро и других наших людей непременно выручить надо. Спасибо за доклад, Яков Аникеевич. – Баранов протянул лейтенанту руку.

Гонолулу,

3 июля 1816 года

Американский торговец из Массачусетса Натан Уиншип пригласил на свою факторию группу находившихся на Оаху соотечественников, чтобы обсудить с ними весьма беспокоивший его вопрос. Формально же поводом для приглашения послужило предстоящее сорокалетие независимости Соединённых Штатов и общий совет, как лучше отпраздновать его. Сбор был намечен на пять вечера. К этому сроку Натан Уиншип приказал двум прислуживавшим в его большом каменном доме молодым сандвичанам накрыть стол с выпивкой.

Как и Джон Эббетс, братья Уиншип, тридцатишестилетний Джонатан и двадцатидевятилетний Натан, считались ветеранами меховой торговли на северо-западных берегах Америки. Одними из первых они оценили все преимущества сотрудничества с русскими и ещё в 1803 году заключили с Барановым контракт о совместном промысле каланов у берегов Калифорнии на принадлежащем им судне «О'Кейн». Успех экспедиции, которую с русской стороны возглавили промышленники Швецов и Тараканов, побудил и многих других американских торговцев и капитанов последовать их примеру.

Со времён своих первых походов к северо-западным берегам братья Уиншип использовали Сандвичевы острова в качестве перевалочной базы на пути в Кантон и обратно в Бостон. Благодатный климат, обилие продуктов питания, добродушный нрав сандвичан – всё это в совокупности превращало острова в прекрасное место для отдыха, ремонта кораблей, пополнения припасов. Особой благосклонности к ним короля Камеамеа братья добились ловким дипломатическим ходом. В 1810 году Натан Уиншип предложил Камеамеа роль посредника в мирных переговорах с королём Каумуалии: на корабле «О'Кейн» он, оставив на Кауаи заложником своего первого помощника, привёз Каумуалии на остров Оаху, где и произошло примирение былых противников. Успех миротворческой миссии побудил братьев Уиншип испросить у Камеамеа позволения основать фактории на островах Оаху и Кауаи, и такое разрешение они получили, чего прежде не добивался здесь ни один из иностранных торговцев.

Несколько позднее, как только братья увидели, что и на Сандвичевых островах есть товар – сандаловое дерево, который можно с большой выгодой продавать в Китае, они вместе со своим компаньоном Уильямом Дэйвисом заключили с Камеамеа контракт на монопольный вывоз чёрного сандала сроком на десять лет. Однако Камеамеа вскоре расторг сделку, посчитав её невыгодной для себя, и братья Уиншип подозревали, что это решение властитель Сандвичевых островов принял не без подсказки их давнего конкурента Уилсона Ханта – торгового представителя компании Астора. Братья Уиншип отплатили ему за эту «услугу» той же монетой: прознав через своих людей, что Уилсон Хант ведёт с Камеамеа переговоры о приобретении для компании Астора за весьма солидную сумму одного из Сандвичевых островов, они сделали всё, чтобы помешать этому соглашению, и убедили Камеамеа, что богатства его островов нельзя измерить никакими деньгами. Братья не имели ничего против самого Ханта. Он даже был симпатичен им как бесстрашный пионер освоения западного побережья великого Американского континента. Но, как говорится, дружба дружбой, а торговые интересы врозь: наступать на них братья не позволяли никому.

И вот недавно, вновь прибыв на Сандвичевы, Натан Уиншип узнал совершенно невероятную новость. Некто доктор Шеффер, доверенный человек Александра Баранова, добился у Камеамеа той же привилегии для русской компании, какой некогда удостоились они с братом, – права создать факторию на Оаху. И если бы только это! Неизвестно, каким образом, но Шефферу, как сообщили Натану с острова Кауаи верные люди, удалось уговорить короля островов Кауаи и Ниихау принять российское подданство. Натану стали известны и подробности беспримерного контракта, заключённого доктором Шеффером с совершенно безмозглым, надо думать, королём Каумуалии. Тщательно спланированную акцию русских подтверждали и другие факты. В конце июня в Гонолулу, помимо уже стоявшего там корабля «Ильмень», пришло второе судно компании Баранова – «Кадьяк». Мало того, крупный корабль «Открытие», под командой морского офицера Российского императорского флота, по слухам, курсировал сейчас где-то между Кауаи и Ниихау. Всё это говорило о том, что русские всерьёз намерены прочно осесть на Сандвичевых островах. Если не помешать им, они это осуществят, и тогда придётся расстаться с давними планами сделать эти острова единоличной вотчиной американских торговцев.

Вот эти необыкновенные события и побудили Натана Уиншипа в отсутствие на Сандвичевых старшего брата срочно проконсультироваться относительно создавшейся обстановки с людьми, которых это тоже должно тревожить.

Кроме капитанов кораблей, Натан Уиншип пригласил на чрезвычайный совет премьер-министра Камеамеа англичанина Джона Янга. Давно утративший всякие связи со своей родиной, Джон Янг был корыстолюбив и за те или иные подношения неоднократно оказывал братьям Уиншип ценные услуги.

Первым явился долговязый, немного моложе Натана, англичанин Александр Адамс, служивший прежде на «Форестере», а теперь, после недавней продажи судна Камеамеа и переименования его по имени любимой королевской жены в «Каахуману», возглавлявший экипаж этого корабля. Верзилу Адамса Уиншип знал плохо, но Джон Эббетс, на чьё мнение Натан полностью полагался, недавно сказал ему об Адамсе, что тот настоящий боец и, если его должным образом возбудить, он никому спуску не даст. Сейчас таким, как Адамс, представлялся шанс доказать свои бойцовские качества.

   – Добрый вечер, Натан! – несколько смущённо приветствовал хозяина дома Александр Адамс.

Несмотря на то, что они были почти ровесниками, Адамс понимал, что по своему богатству, опыту жизни и влиянию на Сандвичевых моряк и торговец Натан Уиншип стоит на иной ступеньке социальной лестницы и не чета ему.

   – Привет, Алекс, – протянув руку, тепло, как с давним другом, поздоровался Натан Уиншип. – Если хочешь чего-то выпить, наливай сам, не стесняйся. Сегодня было немножко жарковато, а?

   – Да я как-то и не заметил, – по-простецки ответил Адамс. – Вроде бы и ничего. А вот от выпивки не откажусь.

Адамс налил себе рюмку виски и одним залпом осушил. Натан с одобрением посмотрел на его большие руки и упрямо выпяченный вперёд подбородок. «В случае драки, – подумал он, такого парня лучше иметь на своей стороне».

Следом за Адамсом пожаловал Генри Гайзелар, капитан шхуны «Лидия», недавно пришедшей в Гонолулу из форта Росс в Калифорнии, куда, по контракту с Барановым, Гайзелар доставлял порученный ему Барановым груз. Гайзелар был постарше, лет тридцати восьми, но, несмотря на то, что плавал немало, на западном побережье Америки появился сравнительно недавно и сознавал своё скромное место среди ветеранов Тихоокеанского мореходства.

Последним, по праву старшинства, пришёл старый морской волк Джон Эббетс, служивший на своём «Энтерпрайзе» меховой компании Астора. Натан с подчёркнутым почтением поздоровался со старым моряком:

   – Очень рад опять видеть вас, Джон. Как поживаете?

Краснолицый, несколько грузный, с клочками седых волос на полуголом черепе, Джон Эббетс обменялся с Натаном крепким рукопожатием. Двух других гостей он приветствовал небрежным взмахом руки.

В ожидании Джона Янга Эббетс, по примеру прибывших ранее, присев к столу, стал неторопливо потягивать виски. Ему нравился этот большой, по-европейски обставленный дом, с мягкими креслами, застеклёнными шкафами, на полках которых можно было видеть и дорогую посуду, и толстые книги в тёмных кожаных переплётах. Хороший дом, не без примеси зависти думал Джон Эббетс. На дальних окраинах земли, где ему приходилось бывать, только у Баранова дом был просторнее и богаче, чем это окружённое садом поместье братьев Уиншип в Гонолулу. Но Баранов это Баранов, ему подчиняются сотни людей, русские корабли огибают полсвета, чтобы доставить ему грузы из далёкой России. Разве можно сравнить с Барановым этих молодых бостонских торговцев? Но и они устроились здесь, под благодатным южным солнцем, совсем неплохо. Самому Астору эти братцы не раз нос утирали. Эббетс догадывался, для чего Натан позвал их сегодня, но терпеливо ждал, пока хозяин дома сам заведёт разговор.

Натан наконец решил, что начать можно и не дожидаясь Янга.

   – Друзья, – с подкупающей улыбкой на загорелом лице, обрамленном пышной шапкой русых волос, сказал Натан, – завтра наш праздник, и я хотел бы пригласить всех вас отметить его здесь, в моём доме, скажем, в три часа пополудни, и заодно спросить вашего совета, стоит ли нам приглашать кого-то из экипажей находящихся здесь русских судов.

Приглашение на свой национальный праздник, если его приходилось отмечать в далёкой гавани за пределами родной страны, капитанов и прочих старших лиц из экипажей кораблей других стран было сложившейся морской традицией. Но сейчас собравшиеся в доме Натана американцы ясно понимали, почему им задан этот вопрос. До них тоже дошли слухи о случившихся на Кауаи чрезвычайных событиях.

   – Как вы считаете, Джон? – Натан Уиншип вопросительно взглянул на Эббетса.

Прежде чем ответить, тот неторопливо заглотил ещё одну рюмку виски, запил соком манго и лишь тогда лениво выдавил из себя, как наставник, вынужденный просвещать неразумных школяров:

   – А что, Натан, ты уже, в страхе перед этим докторишкой, готов откреститься от нашего соотечественника Билла Водсворта, который командует «Ильменем»? И чем, скажи, насолил тебе капитан «Кадьяка» англичанин Джордж Янг?

   – Да не о них речь! – стараясь не выдать своего раздражения снисходительным тоном Эббетса, воскликнул Уиншип. – Само собой, мы должны пригласить их. Но как быть с русскими? Должны ли мы приглашать кого-то из них?

И Адамс и Гайзелар молчали, понимая, что вопрос вновь обращён к старшему из гостей – Джону Эббетсу.

   – Эти два русских судна, которые стоят сейчас в гавани, – рассудительно сказал Эббетс, – пришли сюда недавно. Они не были на Кауаи, и никто из экипажей пока не замешан в делах доктора Шеффера. Для чего же тогда нам обижать их? Вот ты, Натан, ходил на «О'Кейне» с Таракановым, а твой партнёр Дэйвис плавал с тем же Таракановым на «Изабелле». Помнится, ты хорошо отзывался о нём. А теперь ты готов и руки ему не подавать?

   – Да он как раз меня не беспокоит, – всё более накаляясь в душе из-за менторских замашек Эббетса, но стараясь не терять хладнокровия, ответил Уиншип. – Меня волнует другое: должны ли мы пригласить комиссионеров русских судов?

   – Думаю, что должны, и ты сам, Натан, это понимаешь, – не меняя интонации, лениво продолжал Эббетс. – Только ты почему-то хочешь сбросить с себя всякую ответственность, кабы чего не вышло. Хочешь сделать так, чтоб и овцы были целы, и волки сыты? А в случае чего всю вину на Джона Эббетса взвалить: мол, это он мне насоветовал, а? Когда сделку с Камеамеа насчёт сандала заключал, ты, помнится, посмелее был.

Натан Уиншип всё же не выдержал.

   – Ничего я не хочу взваливать на вас, мистер Эббетс, – холодно ответил он и ещё более резко добавил: – Я просто спрашиваю вашего совета как у человека наиболее опытного и старшего среди нас. И нечего вновь тыкать мне в нос контрактом с Камеамеа. Не ваш ли дружок Хант посодействовал, чтобы дело это развалилось? – Голос его начал дрожать от едва сдерживаемого гнева.

И в эту минуту в доме появился наконец Джон Янг. Он слегка пошатывался. Янг обвёл собравшихся мутными, налитыми кровью глазами и весело пробурчал:

   – Да тут, никак, дело дракой запахло? Уж если до того дошло, придётся мне моему тёзке помочь. Что это он так налетел на тебя, Джон?

Появление первого советника Камеамеа сразу остудило пыл Натана Уиншипа.

   – Какие же могут быть ссоры между друзьями! Мы просто обсуждали, мистер Янг, некоторые детали предстоящего завтра праздника. Немного выпили, говорили на повышенных тонах, – примирительно юлил Натан.

   – То, что выпили, – это хорошо. Что бузить начали – это плохо, – философски заметил Джон Янг.

Не дожидаясь приглашения, он взял со стола бутылку рому и, опрокинув рюмку в горло, бухнулся в стоявшее недалеко кресло. Бутылку с рюмкой поставил на пол возле себя.

   – Мы, мистер Янг, всё уже и обсудили, – продолжал лебезить Натан. От того, какую позицию займёт в предстоящем разговоре этот всесильный здесь англичанин, зависело многое. – Пользуясь случаем, Приглашаю и вас, мистер Янг, завтра отобедать у меня в честь Дня независимости.

   – Приду, – коротко буркнул Янг.

   – Мы решили пригласить всех капитанов находятся здесь судов, в том числе и некоторых русских.

   – Может, ещё и доктора Шеффера с Кауаи вызовете? – Янг хохотнул и с хитрецой подмигнул Натану Уиншипу.

Натан встрепенулся, словно увидел в нём союзника:

   – Ну что вы, мистер Янг! Я же понимаю – вы шутите. Но мистер Эббетс считает, что мы не должны игнорировать находящихся здесь, в Гонолулу, русских. Они, конечно же, не имеют никакого отношения к делишкам доктора Шеффера. – Поскольку теперь и Янг с ними, решил Натан, пора перейти к основному вопросу, ради чего он и собрал их сегодня: – А делишки эти, господа, таковы, что обязательно следует ознакомить вас с некоторыми подробностями случившегося недавно на Кауаи. У меня есть там люди с нашей фактории, которые держат меня в курсе. Итак, известный вам доктор Шеффер, которого не без оснований считают тайным агентом Баранова с весьма большими полномочиями, сумел вдолбить этому дураку Каумуалии, что тот должен отдать себя со всеми своими подданными под покровительство России. С месяц назад на борту русского корабля «Открытие», а потом и на берегу был зачитан составленный, полагаю, доктором Шеффером и подписанный королём Каумуалии акт, которым король просит русского императора взять их остров под российский протекторат. Немного зная короля Каумуалии, я догадываюсь, что мог просить король у русских в обмен на это. Он спит и видит, как бы поскорее вернуть себе острова, когда-то принадлежавшие его отцу. Был ли заключён договор, обязывающий русских оказать военную помощь Каумуалии, я не знаю. Но достоверно известно другое: на острове Кауаи уже развевается русский флаг и король подписал с Шеффером контракт, по которому русским предоставляется монопольное право на торговлю сандаловым деревом. Так что, мистер Эббетс, – Натан не отказал себе в удовольствии влить яду в свои слова, – нам с вами теперь не скоро удастся добраться до растущего на Кауаи сандала. За него король запросил у Шеффера не очень много – всего лишь одно хорошо вооружённое судно. Зачем оно королю – сложная загадка лишь для тугодумов. Вопрос в том, где возьмёт доктор Шеффер такой корабль. А следом возникает другой вопрос: имел ли доктор Шеффер полномочия покупать или обещать Каумуалии хорошо вооружённый корабль? Вопрос третий: как Баранов может отнестись к военным действиям их нынешнего союзника, Каумуалии, против Камеамеа?

   – Бред какой-то, – не сдержался Джон Эббетс. – Я давно знаю Баранова. Он оторвёт голову любому, кто попробует столкнуть его с Камеамеа.

   – Мне всё это тоже не очень понятно, – согласился Натан. – Но уверен, что в ближайшее время доктор Шеффер несколько яснее обозначит свои планы. Пока же нам стоит подумать, что делать перед лицом такого наглого и бесцеремонного покушения на Сандвичевы острова. У каждого из нас есть на этих островах свои торговые интересы. Получается, что доктор Шеффер своими действиями бросил перчатку всем нам. Мне пока не ясно, в какой степени весь этот дьявольский замысел согласован с Барановым, но очевидно одно: нам надо забыть о всех наших разногласиях и дружно выступить против шашней русских.

Ответом ему была поначалу гробовая тишина. Никто из гостей Уиншипа не ожидал, что дело зашло так далеко.

   – Хант предупреждал меня, а потом и Камеамеа, – мрачно выдавил из себя Джон Эббетс, – что от этого докторишки всего можно ожидать. Хант прямо сказал Камеамеа, когда мы вместе посетили короля: если не уберёте отсюда доктора Шеффера, ещё наплачетесь. И глазом не успеете моргнуть, как русские завоюют ваши острова. Камеамеа лишь посмеялся. Он воспринял это как шутку. А Хант-то как в воду глядел!

   – А меня насчёт Шеффера, – пробурчал со своего кресла Янг, – капитан Беннет сразу насторожил. Они, помнится, вместе пришли на Гавайи. Беннет говорил: вы с ним тут будьте повнимательней. Мол, он темнит, выдавая себя за натуралиста. На самом же деле – тайный агент Баранова и собирается на Кауаи. Я этого Шеффера угостил в своём доме околехео, и он едва не окочурился. А после того как он вылечил Камеамеа, я поверил, что он настоящий врач и даже, будь он проклят, не пожалел для него жареной собаки. Но Джон Янг, – подвыпивший премьер-министр начал говорить в стиле, более присущем Камеамеа, – не любит, когда с ним играют в прятки, принимают его за дурачка. – Янг неожиданно погрозил кому-то, будто затаившемуся в углу комнаты: – Ты не смей шутить с Джоном Янгом! Джон Янг тебе все кости переломает.

   – Я бы хотел, чтобы мы всё-таки, сообща раскинув мозгами, выработали план, что нам делать с доктором Шеффером, – вернул разговор в конструктивное русло Натан Уиншип. – Для начала надо подумать, как половчее вытурить их отсюда, из Гонолулу, где Шеффер успел построить факторию. Я говорил кое с кем из оставленных здесь доктором людей и убедился, что это люди тёмные, плохо что здесь понимающие. Они не знают местных обычаев, и мне кажется, будет несложно спровоцировать их на нарушение канакских законов. Мы возбудим против них канаков, и не мы сами, а канаки предложат им убираться отсюда подальше.

   – Ты правильно говоришь, Натан, – вставил до того молчавший Генри Гайзелар. Он хотел, чтобы и его присутствие здесь было замечено.

   – Я позабочусь о том, – пьяно прохрипел Джон Янг, – чтобы рассказать Камеамеа, кому он доверился и что этот Папаа натворил на Кауаи. Вряд ли Камеамеа всё это понравится.

   – Вы сказали – Папаа? – оживился Натан Уиншип. – Кто дал Шефферу такое имя?

   – Да сам Камеамеа. После того как Шеффер вылечил его, Камеамеа стал называть доктора Папаа – в память о своём покойном туземном знахаре.

   – В этом туземном прозвище доктора есть что-то забавное, – задумчиво сказал Натан. – Я сделаю так, чтобы о нём узнали и на Кауаи. Пусть канаки вдоволь повеселятся над Папаа. Я также предлагаю, чтобы ускорить крах доктора, посодействовать ему в некоторых его планах. Предложим Каумуалии купить один из наших кораблей. Пусть доктор как следует завязнет в этой трясине. Тяжелее будет выбираться. Как ты смотришь, Генри, на то, чтобы продать ему твою старушку «Лидию»?

   – Да это же обычная торговая шхуна. Вооружения почти никакого, – скептически хмыкнул Гайзелар.

   – Тем лучше. Для начала попытаемся всучить им эту шхуну. На безрыбье, как известно, и рак рыба. Одновременно, – продолжал Натан Уиншип, – действуя против них скрытно, надо и в открытую выразить им своё отношение. Не мешало бы высадить на Кауаи десант и попробовать сорвать русский флаг.

   – Вот это мне по душе, – подал голос Александр Адамс. – Я готов возглавить десант.

   – А я всё же не удержусь, – прохрипел Джон Янг, – и завтра же, на банкете, выскажу этим русским всё, что я о них думаю. Пусть и Водсворт знает, с кем он связался, подрядившись на службу Баранову. Пусть поймёт, что он напрасно явился сюда на русском корабле.

   – Я слышал, – ухмыльнулся Эббетс, – что русские на днях опять с ног сбились, разыскивая Водсворта чуть не по всему острову. У этого малого какая-то особая страсть к сандвичанкам.

   – А ты, старый пень, лучше бы помолчал, – недовольно сказал Джон Янг, – что ты понимаешь в сандвичанках!

   – Прости, Джон, – пробурчал Эббетс, – я и забыл, кто твоя жена.

   – Я рад, господа, что коллективно мы всё же выработали необходимый план, и готов поручиться собственной головой, что, если будем дружно выполнять его, доктор Шеффер на Кауаи не задержится, – удовлетворённо сказал Натан Уиншип. – Хочу ещё раз напомнить, что жду всех вас завтра в три часа пополудни. О приглашениях членам экипажей русских кораблей и этому недоумку, оставленному Шефйфером за начальника фактории, я сам позабочусь.

Гости стали по одному расходиться. Последними дом покидали Эббетс с Янгом. У дверей Эббетс задержался.

   – Я вспомнил, Натан, об одной истории, которую рассказывал мне Хант, – о том, что повлияло на потерю ими Астории. Может быть, и нам стоило бы применить этот приём против Шеффера, если другие меры не приведут к успеху.

   – Расскажите, Джон, – заинтересованно потребовал Уиншип.

   – А я не хочу больше слушать никаких историй, – пьяно сказал Янг. – Я спать хочу. Попроси, Натан, чтобы твой слуга помог мне добраться до дома.

   – Сэм! – громко позвал Натан Уиншип, и на его возглас откуда-то из сада появился крепкий белозубый парень. Как и многим канакам, с кем часто общались жившие на островах англичане и американцы, ему было присвоено имя, звучавшее для англосаксов более благозвучно по сравнению с их настоящими именами. – Проводи, Сэм, мистера Янга до его дома.

Крепкий канак, положив руку Янга себе на плечо, не без труда потащил премьер-министра по тропе меж деревьев.

Натан Уиншип обернулся к Джону Эббетсу.

   – Так я вас слушаю, Джон. Как же Астор потерял Асторию?

   – Из-за слухов о военной угрозе, – подмигнул Эббетс.

   – Ну-ка, ну-ка, – вновь жестом предложил ему кресло Уиншип...