Текст книги "Мануэла"
Автор книги: Анжела Де Марко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
– А как ваши дела, адвокат Пинтос? – прохладно спросила Бернарда.
– О, хорошо! Очень хорошо! – воскликнул он и потом изобразил изумление. – И хорошо, что наконец ты здесь, в доме. Понимаешь ли, сегодня утром у меня произошла небольшая стычка с этим идиотом Бенигно, – словно по секрету, поведал он Бернарде, призывая ее вроде как стать на его сторону. – Мне кажется, он просто-напросто перебрал с утра, как всегда, ты ведь знаешь, что он самый обыкновенный алкоголик, поэтому я и не стал обращать внимания на происшедшее, решил дождаться тебя. Я очень рад, что сейчас здесь ты, и можно все вопросы решить спокойно.
Пинтос, не ожидая приглашения, как хозяин, проследовал в другую комнату. Бернарда решила пока ничего не говорить и пошла за ним. И Исабель пока решила не звать. Пусть адвокат выговорится. Может быть, он решил привлечь ее на свою сторону, и ей удастся узнать побольше о его преступных замыслах. Бернарда понимала, что, несмотря на простоватый вид, адвоката Пинтоса не так просто победить.
– Ты ведь меня отлично знаешь, Бернарда, – говорил на ходу Пинтос. – Мы с тобой знакомы не один год. – Он бесцеремонно опустился в то же кресло, в котором сидел утром, когда беседовал с Бенигно. – Ах да, я чуть-чуть не забыл. Я, конечно, скорблю вместе с вами о безвременной кончине мадам Герреро! – воскликнул он. – Я это уже говорил утром и вот говорю сейчас, чтобы подтвердить, что действительно скорблю.
– По какой причине у вас утром произошла стычка с Бенигно? – поинтересовалась Бернарда.
– Да так, ерунда, сущие пустяки! – отмахнулся Пинтос, смеясь, словно услышал смешной анекдот. – Ты сейчас смеяться будешь, когда услышишь причину спора, который по инициативе Бенигно едва не перешел в драку. Он не захотел пропустить меня в библиотеку! – И адвокат залился смехом, призывая Бернарду присоединиться к его веселью. – Представляешь, Бернарда? Это же абсурд! Я говорю, что он выпил с утра лишнего. Как хорошо, что на этот раз я встретил тебя. Ты же знаешь, я всегда имел право проходить в кабинет мадам Герреро. Я ведь как никак ее доверенное лицо. Я ведь храню там все документы, – уже серьезно добавил он. – Представляешь, какие могут быть последствия, если у меня вовремя не окажется нужного документа?
– Бенигно поступил совершенно правильно. – Остудила его веселье Бернарда. – Ему никто не разрешал пускать вас туда. Вот он и не пустил. Если бы вы получили разрешение новой хозяйки дома, сеньориты Исабель Герреро, тогда – другое дело. – Бернарда с особым старанием произнесла фамилию, которую носила Исабель. Даже с гордостью.
– Что ты говоришь? – У Пинтоса мгновенно прошел приступ смешливости, и он стал вновь серьезным, решительным, злым.
– Бенигно поступил совершенно правильно, – повторила Бернарда. – Вы не сможете пройти в библиотеку до тех пор, адвокат Пинтос, пока сеньорита Исабель не разрешит вам.
Губы адвоката сложились в издевательскую улыбочку. Он давал понять Бернарде, что не будет говорить сейчас о том, кто такая на самом деле Исабель.
– Бернарда, – игриво обратился он. – А откуда у тебя такая фамильярность в отношении имени твоей хозяйки? Так может говорить лишь мать о своей дочери, а не экономка о хозяйке… Итак, – произнес он торжественно. – Двое слуг решили сорвать адвокату выполнение его служебного долга. – Он посмотрел на Бернарду, словно судья перед назначением наказания. – Прекрасно-прекрасно, Бернарда. – Улыбка исчезла с его лица, и оно стало угрожающим. Он поднялся с кресла и, возвышаясь над женщиной, официальным голосом спросил: – Ты хоть приблизительно можешь представить себе, чем это вам грозит? Если Бенигно окончательно одурманил свой ум алкоголем, то, надеюсь, ты можешь подумать ответственно? Если нет, то я тебе расскажу, что за это дают в суде.
Бернарда смотрела на него и презрительно молчала. У нее не было желания спорить с этим отвратительным, злобным человеком. Она удивлялась, как могло случиться, что мадам Герреро терпела его так долго.
– А знаешь ли ты, Бернарда, что некоторые из находящихся в кабинете мадам Герреро документов более важны для тебя, чем для меня. – Закинул он удочку с наживкой для Бернарды. – А? Что ты скажешь на это? – Пока она молчала, Пинтос вороватым взглядом окинул все выходы из этой комнаты, словно опасался, что кто-то может подслушать их разговор. – И тем не менее ты продолжаешь, Бернарда, как тупой полицейский, мешать исполнению закона. – Пинтос гордо ткнул себя в грудь, показывая, что он представляет закон.
– Я не понимаю, о чем вы пытаетесь сказать, адвокат. Что бы вы мне сейчас ни говорили, у вас все равно нет разрешения на вход в библиотеку. – Покачала головой Бернарда.
– А! Разрешение! – воскликнул Пинтос, начиная терять терпение. Он заходил по комнате вокруг Бернарды. – Значит, ты, простая служанка, и пьяный полудворецкий-полуводитель составили заговор против меня, чтобы помешать выполнению задачи адвоката. – Пинтос распалялся все больше и больше, словно произносил обвинительную речь на суде в присутствии большого скопления народа и представителей прессы. Это выглядело глупо и смешно. – Человеку, который в течение стольких лет вел верой и правдой дела мадам Герреро! – Пинтос опять вспотел, на этот раз не от волнения, а оттого, что после такой тирады ему стало действительно жарко.
Бернарда никак не реагировала на его бурное выступление, глядя на адвоката, словно на больного. Пинтос ощущал это и злился все больше.
– Хорошо, пусть говорит служанка мадам Герреро, пусть она поучит адвоката, что ему делать! Ну давай, учи меня, Бернарда! – Налетел он на нее и тут увидел стоящую рядом Исабель. Он так увлекся своей речью, что пропустил момент, когда девушка спустилась со второго этажа.
– Служанке нет никакой необходимости что-то говорить, когда рядом появляется хозяйка дома, – сказала Исабель. Она взглядом дала понять Бернарде, чтобы та отошла в сторону и не мешала разговаривать. Бернарда нехотя исполнила немой приказ. – Адвокат Пинтос, – обратилась Исабель к адвокату, – я полагаю, вы в курсе того, что случилось в нашем доме, и согласитесь со мной: сейчас не самое удачное время для деловых разговоров. – Но видя, что Пинтос не торопится согласиться с ней, она продолжила уже менее дружественно: – У нас большое несчастье. В этом доме траур!
– Да, конечно. – Закивал, словно китайский болванчик, Пинтос, понимая, что ссориться с Исабель ему пока невыгодно. – Поймите меня правильно, я хотел всего лишь помочь вам из уважения к мадам Герреро.
– Когда мне понадобится ваша помощь, адвокат Пинтос, я сообщу. – Исабель следила, как Пинтос не может справиться с помощью огромного платка с обильно выступившим у него потом. Он вытирал, вытирал пот платком, последний стал уже совсем мокрым, но все равно лицо адвоката блестело и покрывалось каплями.
– А сейчас я хочу, чтобы вы знали, – сказала Исабель твердо, – у вас нет разрешения ни на какие действия в этом доме!
– Ваш характер, сеньорита, – засмеялся Пинтос, – весьма отличается от характера всех Герреро.
– Пусть вас не волнуют ни мой характер, ни мое воспитание! – Исабель дала понять, что не боится намеков. – Я сама позову вас, адвокат Пинтос, когда вы понадобитесь. Но прежде всего я хочу, чтобы вы не забывали: отныне в этом доме распоряжаюсь одна я!
Бернарда наблюдала, как Исабель весьма достойно расправляется с адвокатом, и понимала: Исабель не даст себя в обиду. У нее есть характер, ум, знания, которые она получила в колледже. Пожалуй, она куда лучше всех поставит адвоката на место. Чувство гордости заполнило материнское сердце Бернарды.
– Хорошо, – буркнул Пинтос и, не прощаясь, быстро вышел из комнаты. Он ясно дал понять своим поведением, что отныне у Исабель есть враг. Хлопнула входная дверь. Адвокат даже не позаботился придержать ее, когда выходил. Да, когда Пинтоса обижали, поведение его становилось далеко не джентльменским.
Коррадо с интересом наблюдал за тем, как Мануэла пыталась нарисовать цветными карандашами загон для лошадей и самих лошадей. На одной из них она нарисовала девочку, то есть себя. Выходило у нее, прямо скажем, далеко не так, как это было на самом деле, но Коррадо рисунок представлялся самым гениальным на свете.
Мануэла так старалась, что испачкала себе весь язычок разноцветными карандашами. Но была довольна.
Мерседес тихо вязала в другом конце комнаты, изредка поглядывая на дочь и мужа. Она видела по лицу Коррадо, что, кроме художеств дочери, что-то еще волнует его. Мерседес очень хотелось бы знать, о чем думает Коррадо, а спросить она не решалась. И он не делился с ней мыслями, как это было раньше. Наконец она не выдержала.
– Думаешь о своих племянниках? – спросила Мерседес, заставив мужа вздрогнуть от неожиданности. – Как помочь им переехать сюда?
– Нет, – улыбнулся Коррадо. – Ты не угадала. Я думаю о нашей Мануэле. Она растет красавицей, и не одно мужское сердце будет страдать по ней. – Коррадо поймал благодарную улыбку дочери.
– А я вот думаю о них, – укоризненно произнесла Мерседес. – Вопрос нами решен, и что-то необходимо делать… Мануэла, – позвала она дочь.
– Что мама? – повернулась девочка, ожидая, что та ей скажет.
– Оставь нас, пожалуйста, наедине. Ненадолго, – сразу же успокоила Мерседес огорченную Мануэлу, и та, собрав свои рисунки, понесла их в детскую комнату.
– Спасибо, – поблагодарила Мерседес.
– Не знаю, мамочка.
– Что будет после приезда твоих племянников? – спросила Мерседес.
– А разве мы об этом еще не говорили с тобой? – вопросом на вопрос ответил Коррадо. – Я же объяснил все, что касается моего брата и его детей.
– Я волнуюсь не из-за приезда твоих племянников, а из-за того, что они могут все знать, – пояснила Мерседес. Это и была причина ее тревог. Ведь мальчики могли рассказать обо всем Мануэле. Этого Мерседес опасалась больше всего. Мануэла не должна узнать о прошлом отца. – Почему ты так уверен, что об этой истории никто ничего не знает?
Коррадо поднялся из-за стола и направился к жене.
– Потому что о ней никто ничего не знал. – Подойдя к дивану, Коррадо присел рядом с Мерседес: он с минуту наблюдал, как ее пальцы ловко управляются со спицами. – Потому что семья той девушки старалась скрыть от всех эту историю. «Чем больше народа знает, тем больше позора», говорят на Сицилии. И к тому же не осталось ничего, что могло бы напомнить о прошлом.
– А если твоим племянникам все же известно что-то? – Не успокаивалась Мерседес.
– А что, например, может быть им известно? – Коррадо сам мучился этими сомнениями, но боялся показать их жене.
– Например, то, что у тебя, Коррадо Вересы, есть сын или дочь там, на Сицилии, откуда они приехали.
– Нет! – резко возразил Коррадо. – Нет ничего, что связывало бы меня со всем этим. – Он уже не смог сидеть спокойно и встал, начал ходить по комнате. – Мерседес, ты должна мне верить. Племянники ничего не знают. Об этом мой брат писал мне в письмах. И друг святого отца, священник из поселка, подтверждает это. В поселке не осталось ничего, что связывало бы меня с моим прошлым, – убеждая жену, Коррадо параллельно убеждал и себя. – Ничего нет, ни этой женщины, ни сына, ни дочери, ничего! – Собственная неуверенность в том, что он говорит, заставляла Коррадо излишне горячиться, и Мерседес, внимательно наблюдавшая за ним, замечала это. У нее не было уверенности в том, что она примет в своем доме племянников Коррадо. Пока она не будет совершенно уверена, что их появление не повлияет на Мануэлу, она не скажет Коррадо «да». Дочь ей была дороже всего.
Похороны мадам Герреро состоялись в прекрасный солнечный день. На одном из центральных кладбищ Буэнос-Айреса у семьи Герреро был свой участок. Здесь покоились все представители этого семейства. Теперь и мадам Герреро нашла тут последний свой приют.
Пришло много знакомых, друзей семьи, чтобы поприсутствовать на церемонии и оказать последние почести этой уважаемой всеми при жизни женщине.
Исабель опять спрятала глаза за темными стеклами очков. Бенигно старательно выполнил порученное ему дело, и похороны были организованы самым лучшим образом. Звучала траурная музыка. Священник читал Библию…
Исабель видела у гроба и Эмилио, и Фернандо, и даже Пинтос стоял со скорбным выражением лица и наблюдал за церемонией.
У каждого было свое отношение к мадам Герреро.
Глядя на могилу, Бернарда опять вспомнила тот далекий день, когда ее нашла возле своих дверей мадам Герреро и приютила у себя. Бенигно год за годом прокручивал в памяти все тридцать лет, которые он служил в доме. Иногда ему приходила в голову мысль, что он не смог жениться, ибо не встретил женщины, похожей на его хозяйку, – настолько большим влиянием на него она пользовалась. Исабель слушала молитву, которую читал священник, и мысленно повторяла ее, прося у Бога, чтобы память о мадам Герреро помогла ей в жизни.
Порой она ловила на себе взгляды то Эмилио, то Фернандо. Порой замечала, как они смотрят друг на друга. В душе, хотя сейчас было не время и не место, возникало раздражение против них за то, что даже на кладбище они не могут забыть о своем соперничестве.
Священник произнес последние слова молитвы и закрыл Библию. Все стали креститься. Исабель тоже перекрестилась, потом нагнулась и бросила в могилу на гроб цветок, что держала до сих пор в руке. То же самое сделали окружающие. Она отвернулась, чтобы не видеть, как гроб скроется под землей. На это у нее не хватило мужества.
Когда вырос могильный холмик, все стали поочередно подходить к Исабель и выражать свое сочувствие. Девушка молча кивала в знак благодарности, пожимая руки. Женщины касались ее щеки губами. Бернарда всю церемонию похорон простояла рядом с ней, не сказав ни слова. Женщина сильно постарела за прошедшие ночь и день.
Фернандо не знал, как ему подойти к Исабель и заговорить. Ему хотелось выразить свое сочувствие и предложить помощь, но он боялся, что Исабель может не так его понять и тогда это испортит их дальнейшие отношения. Тем более что рядом с Исабель постоянно находился Эмилио. С одной стороны Бернарда, с другой – он.
Исабель сорвала с глаз очки и заплакала, вытирая ладонями обильные слезы.
Эмилио тихо успокаивал рыдающую Исабель, обняв ее за плечи и проводя рукой по ее чудесным волосам. Фернандо завидовал ему. Как бы он хотел оказаться сейчас рядом с Исабель. Он готов был все отдать за минуту такой близости. Вспоминая сегодняшнее утро, он ругал себя за то, что позволил себе расслабиться. Сам себе был противен. Все свалил на бедную Исабель, что, мол, она не обращает на него внимания, как другие. За Любовь необходимо бороться, и он решил не отступать до тех пор, пока Исабель его не полюбит. Он докажет ей, что единственный достойный ее внимания мужчина – это он, Фернандо Салинос.
Все присутствующие медленно направились к выходу с кладбища. Исабель шла последней. Фернандо поджидал ее у выхода, здесь же стоял и Эмилио. Они, не сговариваясь, решили сейчас не выяснять между собой отношений, отложить это на потом. Бернарда внимательно смотрела на этих молодых людей, претендовавших на руку Исабель, и не знала, кому отдать предпочтение. Ей ведь хотелось видеть Исабель счастливой. А кто из них сможет ее сделать такой? И все же Фернандо ей нравился больше. Он казался более надежным, чем Эмилио, которого она знала давно.
– Исабель… – Решился наконец подойти к девушке Фернандо, выждав момент, когда она осталась одна. Эмилио с Бернардой немного отстали. – Извини меня, я знаю, что сейчас не самый подходящий момент для разговора, но я хочу предложить тебе свою помощь.
Мимо прошла Бернарда, хотела было остановиться, потом взглянула пристально в лицо Фернандо и прошла мимо.
– Спасибо, – прошептала еле слышно Исабель, не глядя на Фернандо. Она снова надела темные очки. – Ты и так уже много сделал для меня и моей матери. Я не знаю, как смогу тебя отблагодарить. Не хочу тебе больше мешать, Фернандо. – Она повернула к нему заплаканное лицо. – Это было бы злоупотреблением твоим доверием и твоей симпатией ко мне. А деньги, что ты внес в клинику, я верну тебе сразу же, как только разберусь с делами.
– Исабель, мне не нужны эти деньги, – с горечью сказал Фернандо. Сейчас, когда он видел рядом ее лицо, искаженное страданием, он твердо понял, что не сможет жить без этой девушки, что он любит ее самой настоящей любовью, какая только может существовать на земле. Он готов был сделать для нее все. – Мне очень хочется, чтобы ты мне позвонила, – Фернандо умоляюще посмотрел на нее, – когда я тебе понадоблюсь. Только тогда. Я не хочу навязываться, как это делают многие.
– Ты мне не понадобишься, – отказалась Исабель. – А деньги я тебе верну.
– Исабель, о чем ты говоришь? Какие деньги? Я же тебе сказал, что деньги меня не интересуют, – как можно спокойнее говорил ей Фернандо, хотя ему стало обидно то, что Исабель так равнодушна по отношению к нему.
– Все равно я их верну, потому что я так решила, – упрямо сказала Исабель. – И поверь, я никогда не забуду, что ты для меня сделал.
– Исабель, ради Бога, позвони мне, – еще раз попросил ее Фернандо, мало надеясь на то, что просьба его дойдет до сердца Исабель.
Девушка ничего не ответила ему, просто повернулась и медленно пошла по узкой бетонной дорожке к выходу с кладбища, где ее уже дожидались Бернарда, Бенигно, Чела и еще несколько старых знакомых мадам Герреро. Они хотели проводить Исабель до дома и там еще раз выразить соболезнования, перед тем как расстаться.
Фернандо не пошел за Исабель. Он просто стоял и провожал ее глазами. Он стоял так довольно долго, не зная, что за его спиной стоит и точно так же провожает Исабель взглядом его соперник Эмилио.
Тот видел, когда шел с Бернардой, как Фернандо воспользовался тем, что Исабель осталась одна. Если бы не обстоятельства, Эмилио помешал бы ему беседовать с Исабель. Пришлось скрепя сердце проводить Бернарду к машине и вернуться обратно. Потом переждать их разговор. Исабель не заметила его, потому что он спрятался за густыми кустами живой изгороди. Как только она ушла, он сразу же вышел из укрытия, чтобы не упустить Фернандо. Но последний не торопился уходить.
Когда Исабель скрылась в машине, Фернандо почувствовал у себя за спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и столкнулся с насмешливым взглядом Эмилио. Тот стоял у него на дороге. Если не ввязываться в новую ссору, а Фернандо не хотелось сейчас выяснять отношения с соперником, то необходимо было сойти с дорожки и тем самым признать, что он боится Эмилио. Если же идти прямо на него, то обязательно завяжется драка, как тогда, перед клиникой.
А Эмилио смотрел уже вопросительно: пойдет ли Фернандо на конфликт или предпочтет выглядеть трусом.
10
День был солнечный и теплый. Однако прекрасная погода не улучшила настроения Фернандо Салиноса. Словно разъяренный тигр, вышел он в свой офис и бросил недовольный взгляд на миловидную секретаршу.
– Марсия!
Девушка привстала:
– Да, сеньор?
– Мне не звонила… – И, слегка покраснев, Фернандо запнулся на полуслове.
– Сеньора Исабель Герреро? – подсказала Марсия.
Глядя в сторону, своим лаконичным «да» он подтвердил предположение секретарши.
– Звонила, – ответила та, – но она не просила соединить с вами.
– А почему вы не сообщили мне об этом?
Девушка оправдывалась спокойно, по-деловому:
– Она звонила, чтобы уточнить сумму долга за залоговый депозит, внесенный вами, сеньор Салинос.
Фернандо был вне себя.
– Время идет, а сеньорита молчит!
Он стал нервно прохаживаться по кабинету.
– Если позвонит, – продолжал молодой человек, нервничая, – то уточните сумму долга.
Марсия молча кивнула хорошенькой головкой.
– Отлично, – неожиданно спокойно сказал Фернандо, – совершенно ясно, что я ей не нужен.
– Совершенно ясно, сеньор, – вздохнула секретарша.
Под строгим взглядом хозяина девушка смутилась и опустила глаза.
– Извините, сеньор…
Ничего не сказав, а только покачав головой, он вышел на террасу…
Выкуренная сигара, помогла ему успокоиться, прийти в себя, но неприятное ощущение от разговора с Исабель на кладбище не исчезало. Да к тому же этот самодовольный и наглый красавчик Эмилио, все время не отходивший от нее ни на шаг…
Исабель Герреро закрылась в своей комнате, терзаемая безысходной тоской. Ей хотелось выплакаться, остаться наедине со своим горем или вообще исчезнуть, чтобы никого не видеть и не слышать…
Однако жизнь распорядилась иначе, и не успели похоронить мадам Герреро, как кредиторы слетелись со всех сторон.
Двое пожилых мужчин в строгих черных костюмах сочувственно кивали головами, принося свои соболезнования дому Герреро. Бернарда, молча выслушав представителей нотариальной конторы, тяжело вздохнула и заверила посетителей:
– Я передам сеньорите Исабель, что вы приходили выразить соболезнования, и благодарю вас от ее имени.
– Это я благодарю вас, сеньора, – виновато возразил один из мужчин, вертя в руках шляпу.
– И, пожалуйста, – добавил второй посетитель, – передайте ей потактичнее наш разговор о долге мадам Герреро нашей нотариальной конторе.
– Не беспокойтесь, – ответила уставшая женщина, – я все передам сеньорите Исабель.
Посетители откланялись, и Бернарда, проводив их к выходу, закрыла за ними дверь.
Дворецкий, находившийся в гостиной, устало заметил:
– Каждый, кто приходит выразить соболезнование, требует или выплаты долга, или выяснения какой-нибудь экономической неурядицы, связанной с семьей Герреро.
– Да, – согласилась Бернарда, – это странно.
– Нет, – возразил Бенигно, – в этом нет ничего странного.
Женщина вопросительно посмотрела на дворецкого.
– Поскольку за всем этим, – уверенно пояснил старик, – стоит адвокат Пинтос.
Бернарда ничего не ответила, она и сама знала, откуда дует этот недобрый ветер.
Разговор двух пожилых людей прервало появление Исабель. Она неторопливо спускалась по лестнице.
– Уже все разошлись? – поинтересовалась молодая хозяйка.
– Да, – ответила Бернарда.
– Думаю, что сегодня нас уже никто не побеспокоит, – устало предположила Исабель.
– Надеюсь.
Спустившись в гостиную, она прошла к креслу и села за небольшой столик.
– Нотариус требовал выплаты долга? – спросила она.
– Да, – подтвердила Бернарда, – но тебе нечего беспокоиться, Исабель. Очевидно, речь идет о закладе дома в Пиньямаре. Предстоит еще выяснить.
– Надо встретиться с адвокатом Пинтосом. И срочно! – повысила голос Исабель.
Она резко встала с кресла и уверенной походкой направилась к себе наверх, дав понять, что разговор окончен.
Адвокат Пинтос не заставил себя долго ждать и срочно явился в дом Герреро.
Исабель приняла его в кабинете, и чем дольше она слушала этого человека, тем больше ей становилось не по себе.
– Вы хотите сказать, – резко спросила девушка, – что мы разорены, что у нас не осталось ни центаво?
От долгого и неприятного разговора адвокат вспотел и поминутно смахивал со лба носовым платком обильные капли пота. Он явно нервничал и сидел как на иголках, тяжело и протяжно вздыхая.
– Я бы сказал, – запинаясь, начал он, – как бы это помягче выразиться…
– Говорите же, наконец! – приказала Исабель.
– Понимаете ли, дело в том, сеньорита, что все заложено. Все операции убыточны.
Наконец он перестал мямлить и прямо ответил на поставленный хозяйкой вопрос:
– Да! Да!
– Что да? – Девушка встала и, повысив тон, с раздражением повторила вопрос: – Мы разорены? Да или нет?
– Честно говоря, да! – ответил Пинтос, и в его беспокойно бегающих глазах блеснул злорадный огонек. – Вы разорены. У вас ничего нет. Вся недвижимость заложена… Это самое точное определение, вы разорены!
Адвокат промокнул влажное лицо, потом протер липкие ладони рук и не спеша встал.
Исабель на какое-то мгновение растерялась, но сумела взять себя в руки и строго, свысока посмотрела на адвоката. Не ожидая от хрупкой девушки такого самообладания, он медленно опустился на прежнее место.
– Мадам Герреро, к сожалению, – как бы оправдывался Пинтос, – в последнее время не прислушивалась к моим советам, заключала невыгодные сделки, расходовала слишком много средств. Меня все это очень беспокоило, и тем не менее каждый раз, когда я говорил ей об этом, она обрывала меня.
– Все это отражено в документах? – с подозрением спросила хозяйка.
– Все это полностью отражено в документах, – с обидой в голосе произнес адвокат. – Все, все, сеньорита Герреро. Если вы распорядитесь, я покажу вам, в каком состоянии находится ваше наследство.
– Значит, у меня ничего нет, – задумчиво подытожила девушка.
– Я выполнил все обязательства.
Исабель зло усмехнулась:
– Оплачивая моим наследством.
Пинтос пожал плечами:
– Ну, так или иначе…
– Поточнее, пожалуйста! – гневно потребовала девушка. – Да или нет?!
– Да, – ответил адвокат. – Но я полагаю, что еще можно спасти недвижимость. Возможно, и этот дом…
Исабель молча наблюдала за собеседником.
– Я прошу вас прислушаться к моим советам, – неуверенно продолжал адвокат, – к моим предложениям. Если вы позволите мне продолжать вести ваши дела…
– Не беспокойтесь, сеньор Пинтос, – ледяным тоном оборвала адвоката хозяйка, – вы можете идти.
– Как угодно!
Мужчина встал.
– Я приму к сведению все, что вы мне сказали, – высокомерно продолжала Исабель, – и благодарю вас за то, что вы пришли так быстро.
– Я всегда был таким, – улыбнулся адвокат, – и таким останусь, надеюсь.
– Да свидания.
– До свидания. – Адвокат Пинтос галантно раскланялся и вышел из кабинета.
Весь этот разговор слышала притаившаяся за дверью Бернарда. Когда Пинтос ушел, она не выдержала и вбежала в кабинет.
– Это абсурд! – возмутилась женщина. – Мадам Герреро не могла обречь тебя на такую жизнь!
Исабель непонимающе посмотрела на Бернарду.
– Нет-нет, – задыхаясь, говорила та, – здесь какая-то ошибка.
– Не раздражайся, – строго и спокойно приказала Исабель, – и не заставляй меня нервничать.
– Извините. – Потупила глаза Бернарда.
Молодая хозяйка была на грани срыва. Она долго молчала и наконец с трудом произнесла:
– Если хочешь знать, я в отчаянии. Как же мне поступить в этой ситуации?
Матери было бесконечно больно видеть в таком состоянии свою дочь. Подойдя к ней ближе, полная любви и сострадания, она тихо произнесла:
– Исабель, можешь всегда рассчитывать на мою помощь.
Молодая хозяйка с пренебрежением посмотрела на женщину и горько усмехнулась:
– И что, может быть, ты сможешь найти мне деньги?
Бернарда виновато опустила глаза и ничего не ответила до слез расстроенной дочери.
Оставшись одна, она горестно вздохнула и сказала вслух не то сама себе, не то обращаясь к покойнице:
– Ах, мадам Герреро, мадам Герреро! Как вы могли хранить столько тайн, и таких ужасных тайн?!
Эмилио Ланц искренне переживал за Исабель Герреро и как мог старался поддержать любимую девушку в этот тяжелый для нее час.
Преждевременная смерть мадам Герреро подтолкнула его к более решительным действиям по отношению к Исабель, и он решил поговорить о своих дальнейших планах с отцом.
Сеньор Ланц терпеливо выслушал сына, но не пришел в восторг от этого разговора и решения сына.
– Папа, – твердо заявил Эмилио, – я люблю Исабель и хочу на ней жениться.
Отец вопросительно посмотрел на сына.
– Надеюсь, ты не собираешься отговаривать меня или запретить мне это? – спросил юноша.
Сеньор Ланц добродушно улыбнулся.
– Нет-нет, – заверил он сына, – это было бы абсурдно.
Он прошелся по комнате и сел на диван.
– Мы живем не в начале века, – продолжал отец. – Только, Эмилио, мы небогатые люди…
Парень насторожился.
– Живем честно, осторожно, – подбирал свои доводы сеньор Ланц, – нас уважают, у нас свое прошлое, своя фамилия, но мы не богачи.
– Ей не нужны деньги, – возразил Эмилио. – Семейство Герреро – богатые люди.
Отец пожал плечами.
– Зачем ты все это говоришь? – забеспокоился Эмилио.
– В самом деле, – делая вид, что не слышал вопроса, продолжал сеньор Ланц, – ты уверен в этом?
Он поднялся с дивана, подошел к Эмилио и как можно мягче сказал:
– Сынок, я так не считаю, но для твоего спокойствия я проверю истинное положение дел в семье Герреро.
– Зачем?
– Если то, что о них говорят, правда…
– А что о них говорят? – вспылил Эмилио. – И потом, какое имеет значение то, что говорят люди?
Сеньор Ланц осторожно кашлянул:
– Говорят, что семейство Герреро разорено, сынок.
Эмилио непонимающе смотрел на отца, а тот развивал свою мысль дальше:
– И эта девушка, к какой бы знатной фамилии она ни принадлежала, не согласится выйти замуж за человека, который не в состоянии спасти ее от разорения.
Взгляд юноши ничего не выражал, кроме удивления и сочувствия.
– Семейство Герреро разорено, – повторил сеньор Ланц, – полностью разорено!
На Эмилио эта неприятная новость подействовала как холодный душ, но вопреки надеждам отца, что сын образумится и трезво оценит ситуацию, влюбленный Эмилио еще с большей настойчивостью заговорил о женитьбе, доказывая отцу, что в жизни деньги – не самое главное.
– От твоих благородных взглядов, – сурово оборвал сына сеньор Ланц, – счета Герреро не станут оплаченными.
– Послушай, папа, – тихо возразил Эмилио, – я не понимаю, почему мы не можем увеличить наш капитал?
Сеньор Ланц усмехнулся.
– Очень сожалею, – не без иронии заметил он, – что не смог добиться богатства, которое тебе так срочно понадобилось.
– Я не хотел тебя обидеть, отец… Просто Исабель навсегда останется в моем сердце! Понимаешь?
Эмилио отошел в сторону и посмотрел в окно.
– Понимаю, – сочувственно вздохнул отец. – Но ты должен забыть о ней. Я знаю, что говорю, сынок. Нет никаких сомнений в том, что ее экономическое положение критическое, а твои иллюзии относительно этой девушки будут тебя расстраивать и огорчать с каждым разом все больше и больше.
– Я уверен, папа, что есть нечто более важное, чем деньги, – снова повторил Эмилио.
– Когда положение становится критическим, – заметил отец, – люди начинают думать слишком много о деньгах.
Сеньор Ланц медленно ходил по комнате.
– К тому же, Эмилио, она никогда не говорила, что любит тебя, или, по крайней мере, ты никогда не признавался в этом мне, – закончил разговор отец.
– Да, это правда, я никогда с ней об этом не говорил, – признался парень, – даже не делал ей официального предложения, но я… – Эмилио поднял глаза на отца, – …но я его сделаю!
– Сынок, я не хочу разрушать твоих иллюзий, однако мой долг тебя предупредить. Нет ничего, что подтверждало бы, что эта девушка захочет выйти за тебя замуж.
Эмилио гордо поднял голову:
– Сначала я сделаю ей предложение!
Сеньор Ланц не стал накалять страсти и постарался сместить акценты в разговоре:
– А почему бы тебе не подумать о Терезе Салинос? – как можно непринужденнее спросил он.
Эмилио брезгливо усмехнулся.
– О сестре Фернандо Салиноса?
– Да!
– Ты это серьезно говоришь, папа?
