Текст книги "Мануэла"
Автор книги: Анжела Де Марко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
5
Эмилио пришлось помучиться, прежде чем он нашел адрес Фернандо. У него было предчувствие, что если он найдет приятеля, то сможет узнать хоть что-нибудь о пропавшей Исабель. Слишком настойчив был Фернандо, когда расспрашивал его обо всем, что касается ее. И если сразу же после того, как Эмилио сказал ему ее адрес, он помчался к ней, то не может быть, чтобы этот настойчивый тип ничего не заметил.
Лишь позвонив секретарю клуба любителей верховой езды, где когда-то они познакомились с Фернандо, и, извинившись за столь поздний звонок, сославшись на срочную необходимость, Эмилио узнал телефон и адрес Фернандо. Тот жил не очень далеко от его дома. Эмилио взял машину и через полчаса был на месте. Он обратил внимание, что все окна в доме темные. Создавалось ощущение, что дом пуст. И все же Эмилио решил проверить и позвонить. Вполне возможно, хозяева расположились в комнатах, окна которых выходили на противоположную сторону.
Ему пришлось быть настойчивым, нажимая на кнопку электрического звонка. Наконец Эмилио заметил признаки жизни внутри дома. Сначала мелькнул свет в одном из окон, потом вспыхнули лампы в прихожей, и он услышал шаги. Щелкнули замки, и на пороге Эмилио увидел пожилую женщину в очках и в ночном халате. Она была похожа на черепаху. Она внимательно оглядела Эмилио через свои смешные круглые очки.
– Сеньор? – Женщина ждала, когда Эмилио скажет ей, кто он и зачем пришел.
– Добрый вечер, – поздоровался Эмилио. – Прошу меня извинить за столь поздний визит, но…
– Хотите видеть кого-нибудь из господ? – прервала его женщина, по всей видимости экономка.
– Да, – кивнул Эмилио. – Мне просто необходимо видеть Фернандо.
– Никого нет дома, – развела руками экономка, а это была Барнет собственной персоной, – а больше я ничего не знаю. Они еще днем ушли.
– А может быть, вы в курсе, куда они пошли? – не дал ей захлопнуть дверь Эмилио, хотя Барнет собиралась сделать это. Она уже почти спала, когда ее потревожил звонок. И теперь ей хотелось как можно быстрее отделаться от этого настырного молодого человека и оказаться в своей теплой кровати. – Может быть, они говорили про какой-нибудь ресторан или кафе? – Эмилио надеялся, что она даст ему хоть какую-то зацепку в поисках Фернандо.
– Не знаю, – покачала головой Барнет и решительно потянула дверь на себя. – С вашего позволения, пожалуйста, – намекнула она Эмилио, чтобы тот отошел в сторону и не мешал ей закрыть двери.
– Минуту, пожалуйста, – в свою очередь проявил вежливость Эмилио, не убирая ноги. – Постарайтесь все же вспомнить, может быть, ваши господа, уходя, обмолвились, куда идут?
– Нет, у них нет привычки рассказывать прислуге, куда они уходят. – Барнет уже начала раздражаться.
– Скажите, пожалуйста, – заторопился Эмилио, видя, что эта женщина скоро просто прогонит его, – а Фернандо никто сегодня не звонил? Может быть, вы случайно поднимали трубку? Не звонила ли ему женщина?
– Не знаю, сеньор! – сложила руки, словно во время молитвы, Барнет. Она окончательно потеряла терпение, но выработанное за долгие годы службы почтение к господам еще сдерживало ее. – Я всячески стараюсь не грубить вам, однако ваши вопросы уже толкают меня на грубость. То, что вы пытаетесь выведать, – личное дело моих господ и, если вы не из полиции, то не имеете никакого права совать нос…
– Вы не так меня поняли, – попытался успокоить ее Эмилио. – Я вам объясню сейчас все. Я не собираюсь вмешиваться в личную жизнь Фернандо, но одна наша общая знакомая ушла из дома и пропала. Ее нет вот уже несколько часов. Я пытаюсь выяснить, может быть, она звонила ему днем или ушла с ним. Уверяю вас, Фернандо поступил бы точно таким же образом, окажись он на моем месте. Эта девушка из очень уважаемой семьи, понимаете?
– Понимаю, но ничем не могу вам помочь. Единственное, что я могу для вас сделать, – Барнет решила сгладить немного свою резкость, – так это передать вашу записку сеньору Фернандо, когда он вернется домой. А он вам позвонит.
– Да-да, хорошо, – кивнул Эмилио, доставая из кармана ручку и думая, что ему написать в записке. Но вдруг передумал ее писать. – Спасибо и извините меня ради Бога. Я подумал и решил, что не надо записки. Я просто позвоню ему сам утром. Еще раз спасибо и извините. – Он кивнул Барнет и поспешил к машине.
Барнет захлопнула дверь и облегченно вздохнула. Ей вдруг стало плохо. «А если это был вор? – подумала она. – Боже, какой опасности я подвергалась! Ведь в доме никого! А до соседей не докричишься».
И, дав зарок себе, что больше не будет открывать двери вот так, первому попавшемуся, пока не узнает цели визита, она отправилась в свою комнату. Но, увы, сон уже не шел.
А вот мадам Герреро все-таки сон сморил, несмотря на то, что она с ним боролась, как могла. Но волнения, слезы, болезнь и слабость сделали свое дело, она и не заметила, как заснула. Даже свет настольной лампы у изголовья не помешал ей.
Бернарда решила ее не будить, когда вошла в комнату, держа в руках поднос с графином. Дело в том, что как раз перед этим мадам попросила пить, и Бернарда заметила, что воды в графине – лишь на донышке. Она даже решила пропустить дачу лекарств, решив, что сон сам по себе лучшее лекарство. Стараясь не шуметь, она поставила поднос на тумбочку и присела в кресло. С улицы донесся едва слышно колокольный звон. Сердце Бернарды почему-то неприятно сжалось, когда она услышала его. Мысленно перекрестившись, она еще раз удостоверилась, что мадам Герреро спит, выключила лампу и уютнее устроилась в кресле. Ее томили предчувствия каких-то неприятных событий, виновницей которых она невольно должна стать. На душе было тяжело, тоскливо. Она прикрыла глаза, пытаясь представить себе, где сейчас может быть Исабель и что она делает. Но усталость взяла верх и над ней. Бернарда не заметила, как заснула. Спала она плохо, снились всякие кошмары. Но настолько тяжелым выдался прошедший день, что она спала, не просыпаясь.
А бедная Исабель, оказавшаяся дочерью не той матери и теперь страдающая из-за этого, продолжала свой путь по ночному городу, все удаляясь от знакомых кварталов. Как бы она ни старалась обхватить себя руками, чтобы было хоть чуть-чуть теплее, это не помогало. Она совсем замерзла. И усталость брала свое. Ноги не хотели идти дальше. Если раньше, в начале своей прогулки, добавим – вынужденной, ей удавалось греться быстрой ходьбой, то сейчас это ей было не под силу. Все чаще она садилась передохнуть. Всякий раз, когда она садилась, ей хотелось плакать. Но слезы уже не текли по щекам, она просто всхлипывала, ей хотелось завыть от душевных мук, от жалости к себе, от обиды на тот несправедливый жребий, что выпал ей. «За какие грехи?» – хотелось ей закричать в небо, туда, где был всемогущий Иисус.
Все чаще до нее доносились звуки, к которым она не привыкла в той части города, где жила. Например, лай собак. Вдоль дороги тянулись кварталы небольших частных домов. Когда она присела передохнуть в последний раз, ее одиночество нарушил мальчишка лет двенадцати, который появился из темноты улицы и как ни в чем не бывало присел рядом с ней и только после этого спросил:
– Извините, сеньора, я вам не помешаю, если присяду рядом? – Руки он держал в карманах, как это обычно делают мальчишки, вид у него был очень независимый, нос испачкан чем-то темным, о прическе и говорить не стоит. Ее просто не было. Волосы, густые и давно не мытые, росли как им заблагорассудится. Он покосился на Исабель снизу вверх любопытным круглым, как у птицы, глазом и спросил:
– Вы тоже ждете открытия? – И ткнул пальцем в какое-то заведение напротив с неоновой рекламной надписью, которую трудно было прочесть из-за ее чрезмерной витиеватости.
– Что? – не поняла сразу Исабель. – Какого открытия? – За последние несколько часов этот мальчишка был первым человеком, с которым она заговорила.
– Да бар! – снова ткнул пальцем в неоновую надпись мальчишка, всем своим видом показывая, что возмущен ее непонятливостью. – Он первым открывается в нашем районе. – И словно по большому секрету, прошептал, склонившись к ней: – Мне тут каждое утро наливают кофе с молоком. Очень вкусная вещь, скажу я вам.
– Это хорошо, – улыбнулась Исабель. Мальчишка почему-то подействовал на нее успокаивающе своей непосредственностью.
– Я вам скажу, у меня здесь все официанты друзья! – похвалился он, чем вновь вызвал ее улыбку. – Они все меня отлично знают… – Он подождал немного, рассчитывая на то, что Исабель оценит это, потом представился: – Меня зовут Тито. А вас?
– Исабель, – тихо произнесла девушка, как бы пытаясь услышать свое имя со стороны и понять, как оно звучит, плохо или хорошо. – Значит, ты говоришь – Тито? – переспросила она мальчугана. Одет тот был в одну только спортивную майку, настоящий цвет которой не смог бы отгадать ни один волшебник. Но утренняя прохлада была ему нипочем. – А фамилия твоя как звучит? – спросила она его, потрепав по косматой голове.
– А фамилии у меня нет, – весело сообщил Тито. – И отца с матерью тоже нет. А у вас?
– У меня? – Исабель смутилась, не зная, как ему ответить. Ведь она почти такая, как он. Мадам Герреро, которую она считала всю свою жизнь матерью, оказалась чужим человеком, а настоящая мать, Бернарда, не вызывала у нее таких чувств, чтобы язык повернулся сказать ей – мама. А отца она вообще не знала. Но мальчику Исабель не смогла объяснить всего. – У меня, конечно, есть, – глотая слова, с трудом произнесла Исабель.
Они сидели рядом, словно брат и сестра, глядя на мигающую перед ними рекламу бара. Исабель наконец смогла прочесть, что там написано. Это была пиццерия.
Тито радостно закричал:
– Вот, видите, открыли! – И в нетерпении спрыгнул с бетонного парапета, на котором они сидели. – Пойдемте со мной пить кофе с молоком, – от чистого сердца позвал он Исабель. – Я приглашаю вас. – Слово «приглашаю» он произнес почти как взрослый мужчина, с достоинством, чем рассмешил Исабель. Но девушка постаралась сдержать улыбку. Тито все равно заметил, что она улыбается. – Не беспокойтесь, я скажу официантам, что вы моя девушка, и они нальют кофе и вам тоже! Я уверен! Они очень уважают меня.
– Спасибо, – растроганно обняла его Исабель за плечи, подымаясь с места. – Было очень приятно с тобой познакомиться, Тито. Но мне пора идти. Извини, – и она быстро двинулась по тротуару.
– Подождите! – крикнул ей вслед Тито. – Послушайте, сеньора, вы мне так и не сказали свою фамилию!
Когда Исабель услышала про фамилию, она побежала что было силы. Ведь теперь она не знала, какая у нее фамилия. А Тито, пожав плечами, еще долго смотрел вслед симпатичной молодой сеньоре, по его мнению, странной, а потом вошел в бар, где его радостно встретили официанты. Тито был традиционным первым посетителем вот уже несколько лет.
Бернарда проснулась сразу, словно кто-то невидимый подошел и толкнул ее в плечо. Сон еще владел сознанием, и поэтому, открыв глаза, она не сразу поняла, что полулежит в кресле возле окна в комнате мадам Герреро. Шторы на окне не могли сдержать свет наступившего дня. Лампа все еще горела. Бернарда протерла глаза, чтобы прогнать остатки сна, с трудом разогнула затекшую от неудобной позы спину и медленно поднялась на ноги. Ей пришлось немного постоять, чтобы ноги стали лучше слушаться. Погасив лампу, она взглянула на часы. Пора было будить мадам Герреро для приема лекарств. Налив в стакан воды из графина, Бернарда подошла к спящей мадам и склонилась над ней. Видно было, что мадам снились не самые приятные сны. Постель была смята, одеяло откинуто в сторону.
– Мадам, – негромко позвала она. – Сеньора, проснитесь.
Мадам Герреро слабо шевельнулась, простонала коротко, но век не разомкнула. Лоб ее был в испарине, жидкие седые волосы спутались. Без косметики она выглядела очень древней старухой, хотя была еще не так стара. Болезнь сделала свое дело.
– Мадам, просыпайтесь, – еще раз позвала Бернарда, дотронувшись до руки.
– А? Что?.. – Мадам Герреро с трудом повернулась на спину и приоткрыла глаза. – Что случилось, Бернарда? Который сейчас час? – Было похоже, что мадам забыла события вчерашнего вечера, поэтому ее первым вопросом было не «где Исабель?», а «сколько времени?».
– Пора принимать лекарство, – напомнила ей Бернарда. Она поставила стакан с водой и лекарство на поднос и потянулась к мадам. – Давайте я помогу вам приподняться. – Она помогла мадам подняться повыше, поправив у нее за спиной подушки. Мадам при этом тихонько стонала. Все движения давались ей с большим трудом.
– Следует выпить вот это, – сказала Бернарда, подавая стакан с водой и лекарство. Бернарда дождалась, когда мадам проглотит пилюли и запьет их водой, потом взяла стакан обратно и сказала: – О ней не волнуйтесь.
– А… – Только сейчас до мадам дошло, что Исабель до сих пор отсутствует, что ее не было дома всю ночь. Тревога исказила ее лицо. – Она до сих пор еще не вернулась?
– Она вернется, – стараясь, чтобы это прозвучало убедительно, ответила Бернарда.
– А я тебя сразу предупреждала, что так и произойдет, – заговорила мадам. – С твоей стороны было большой ошибкой сказать ей правду. Мне не следовало допускать этого разговора.
– Но она должна была знать, – пожала плечами Бернарда.
Сейчас обе женщины говорили спокойно, не спорили, как вчера, не сверкали друг на друга глазами как заклятые враги. Тревога за Исабель и сознание того, что они нанесли ей душевную травму, отодвинули на задний план вопрос, кого теперь Исабель будет называть матерью. Сейчас они были союзниками.
– Нет, Бернарда, Исабель незачем было знать все это, – подумав, произнесла мадам Герреро. – Ты слишком поторопилась выложить ей правду. Она могла бы жить дальше счастливо, как жила до сих пор. Если даже она и не поверила тебе вчера, все равно сомнения будут раздирать ее на части. Она уже не сможет относиться к тебе, как раньше, а ведь она по-своему любила и уважала тебя. Как будет дальше? Не знаю, найдет ли она новое отношение к тебе. По-моему, нас всех устраивал тот вариант, когда Исабель оставалась в неведении.
– Мадам… – начала было возражать или оправдывать себя Бернарда, которая до этого стояла посреди комнаты, не зная, куда себя деть. Но мадам прервала ее движением руки.
– Но продолжать после всего случившегося старую игру уже бессмысленно, – с горечью сказала она. – Пусть будет то, что есть. – В голосе ее звучали сожаление и боль утраты. – Ничего, увы, нельзя уже вернуть назад. – Она повернула голову к Бернарде. – Мы совершили с тобой большую ошибку, Бернарда, очень большую ошибку.
– Ошибку? – Бернарда была не согласна с этим. – Все, что мы делали, делали для нее и ради нее, – возразила она. – Даже сам Господь Бог не сможет усомниться в чистоте наших помыслов в отношении Исабель.
– Не стоит поминать Господа Бога. Ответственны лишь ты и я, – заметила мадам Герреро. – Только мы с тобой ответственны за все. И если Исабель возненавидит нас с тобой на всю оставшуюся жизнь, то именно этого мы и заслуживаем.
– Нет, только не это. – Бернарда сжала на груди сложенные вместе кисти рук, что побелели костяшки пальцев, и, прикрыв глаза, подняла лицо кверху, словно просила мысленно у Бога не допустить этого наказания, которое казалось ей страшнее смерти. Всю жизнь она посвятила, пусть тайно, своей дочери и теперь в обмен на это может получить лишь ненависть и презрение. – Я не смогу перенести ненависть своей дочери, – шептала она дрожащими губами, – нет, только не это, Господи!
Наступившее утро принесло Исабель тепло солнечных лучей, которые быстро ее отогрели. Но тепло не принесло ей душевного успокоения. Она еще долго вспоминала мальчишку, с которым познакомилась возле бара. Она не знала, что такое спешить ранним утром, еще затемно, к открытию бара, чтобы получить чашку кофе с молоком бесплатно, не ходила в грязной и рваной одежде, но у нее было, кажется, много общего с этим Тито. У мальчика нет отца, и у нее тоже. У него нет матери, и она сейчас между двух огней, а значит, ни тот, ни другой не греет…
Она решила взять такси, потому что ноги уже больше не подчинялись ей. Может быть, решение вернуться домой возникло у нее под впечатлением как раз этой встречи с мальчишкой. Исабель поняла, что не смогла бы жить так, как живет маленький Тито. Вернее, уже не сможет. Если бы ей было столько лет, сколько ему, то, возможно, она бы смогла привыкнуть к новой жизни. А сейчас уже нет.
Такси быстро мчало ее к дому, в котором она прожила почти двадцать лет. Ранним утром машин на дорогах было немного. Задумавшаяся Исабель не замечала мелькающих за окном автомобиля кварталов. А если бы она была в состоянии видеть их, то ужаснулась бы тому, сколько она прошла за время своей ночной прогулки.
Мысли ее все время возвращались к маленькому Тито. Как-то он запал ей в душу. Вполне возможно, думала она, что история его рождения, история любви его родителей похожи на ту историю, что услышала она от Бернарды. Сначала любовь, потом парень бросает девушку, исчезает куда-то, она остается одна, родные отворачиваются от нее. Девушка обречена на одиночество, на страшную борьбу за выживание. Рождается сын, но она уже не в силах жить дальше. Просто матери Тито не встретилась своя мадам Герреро. Господи, о чем она думает? Ведь уверенности в том, что история Бернарды правдива, у нее нет. Да она просто не хочет в нее верить! Исабель так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как такси остановилось возле ее дома и стоит уже несколько минут. А таксист второй раз говорит ей о том, что они на месте.
– Что случилось? – спросила она у водителя, очнувшись. – Почему мы стоим? – И тут увидела знакомую ограду и ворота.
– Приехали, – невозмутимо сообщил ей водитель в третий раз. Он был старым и на своем веку повидал столько разных пассажиров, что его ничем нельзя было удивить.
Расплатившись с ним, Исабель проводила глазами удалявшуюся машину, не входя во двор. Потом вдруг вспомнила рассказ Бернарды, как девушка в грозу стояла у решетки ограды и смотрела на темный фасад дома, а потом вошла в калитку. Исабель сделала то же самое.
«Наверное, закрыто, – подумала она, подходя к двери. – Придется будить Бенигно. А может быть, ей откроет Бернарда. Исабель еще не решила для себя, как ей вести себя с Бернардой. Но ей не пришлось звонить у двери. Бенигно словно почувствовал ее приход. Только она подошла к двери, как та сама открылась ей навстречу. Ее встретил старый слуга, который сделал вид, что ничего не произошло, хотя по глазам было видно, что он очень обрадовался ее возвращению.
– Доброе утро, Бенигно, – кивнула ему Исабель, проходя в дом.
– Доброе утро, сеньорита, – склонился в поклоне Бенигно.
– Мадам! – ворвалась в комнату хозяйки Бернарда. – Она вернулась на такси, она сейчас подымается к вам! – Бернарда сияла от радости, сразу посвежела, помолодела, и словно не было кошмарной ночи.
– Помоги мне подняться, – заволновалась мадам Герреро, тщетно пытаясь сделать это сама. Слабость весьма ограничивала ее движения. От напряжения кожа на лице пошла у нее пятнами. Обе женщины замерли в ожидании, глядя на приоткрытую дверь, в которой должна была появиться Исабель. Они уже слышали ее шаги.
– Исабель! – воскликнула Бернарда, собираясь броситься к ней, но в последний момент что-то заставило ее остановиться. Скорее всего, хмурое лицо Исабель.
– Исабель! – воскликнула вслед за Бернардой мадам Герреро и протянула ей навстречу худые руки. Улыбка ее выражала безмерное счастье. – Как ты, с тобой все в порядке?
– Да, мама, – ответила Исабель, беря ее руки в свои, и, присев на постель, склонилась к ней, чтобы поцеловать. – Со мной все в порядке. Я просто не хотела тревожить тебя.
– Дочка! – шептала мадам Герреро, не отпуская ее пальцы.
– Мама? – удивилась Бернарда, наблюдавшая за их встречей со стороны. – Значит, – спросила она Исабель, – ты продолжаешь называть ее мамой? – Бернарда кивнула в сторону опустившей голову мадам Герреро.
– Да! – твердо ответила Исабель, глядя ей в глаза.
– Но почему? – воскликнула Бернарда, заломив руки. – Ведь ты слышала вчера всю историю и могла убедиться, что твоя настоящая мать это я!
– Потому что я Исабель Герреро! – с гордостью произнесла Исабель. При этом она держала себя так, словно была королевой и смотрела на придворную. Ни один мускул не дрогнул на ее, повзрослевшем за эту беспокойную ночь, личике. – А она моя мать!
Мадам Герреро с изумлением и тайной гордостью смотрела на Исабель.
– А я? Кто тогда для тебя я? – взволновалась Бернарда. Такого она не ожидала. Ответ Исабель сразил ее, сломал, уничтожил. В этот вопрос она вложила свои последние силы. Еще немного, и она, казалось, рухнет в слезах на пол.
– Ты? – Исабель все так же гордо, из-под тяжелых длинных ресниц смотрела на Бернарду. – Ты останешься тем, кем была всегда в этом доме. – В ее ответе сквозило удивление. Словно она была удивлена самой постановкой вопроса. В ее понимании Бернарда была, есть и будет всегда только служанкой, которая дослужилась до должности экономки. Это слово она и произнесла, хлестко, словно выстрелила. – Экономкой! И ею ты останешься!
– Исабель! – Бернарда чувствовала, как слабнут и подгибаются ее ноги. – Я не могу поверить в то, что ты мне сейчас говоришь! Опомнись, Исабель! – Перед глазами Бернарды пронеслись, будто в калейдоскопе, все трагические моменты ее жизни. Как она мучилась, нося в себе будущее дитя! Сколько ей пришлось вытерпеть, перенести, сколько ей пришлось унижаться, чтобы сохранить ребенка в своем материнском чреве. – Исабель, после всего того, что мы рассказали тебе вчера с мадам Герреро, ты не можешь вести себя так, – говорила она сидящей напротив дочери и сама понимала, как неубедительно звучит ее голос.
– Таково мое решение, независимо от того, нравится оно тебе или нет, – сказала, словно отрезала, девушка.
– Исабель, – чуть слышно прошептала мадам Герреро, пораженная тем, какие изменения произошли с ее всегда мягкой и нежной Исабель за эту ночь.
– Извини меня, мама, но я должна была закончить раз и навсегда эту историю, – склонилась к ней Исабель, прикасаясь губами к ее щеке. – Я пойду отдыхать. У меня слипаются глаза, я в любой момент могу заснуть. – И она решительно поднялась.
– Исабель, – двинулась к ней Бернарда.
– Я пойду отдыхать! – крикнула Исабель. – И хочу, чтобы мне не мешали! – добавила она непреклонным, даже грозным голосом. Повернувшись, она быстро вышла из комнаты. И шла так, как ходят хозяйки в присутствии служанок, не обращая на них никакого внимания, словно те – неодушевленные предметы.
– Исабель, подожди! – попыталась еще раз остановить ее Бернарда, выбежав из комнаты в коридор, но Исабель даже не повернула головы, удаляясь решительным широким шагом, словно не слышала умоляющего тона Бернарды. Женщина, поняв бесполезность своих попыток удержать Исабель и вернуть ее к разговору, который, как она считала, еще не закончен, понуро вернулась в комнату мадам Герреро.
– Оставь ее, Бернарда, так будет лучше и для нее, – примиряюще заговорила мадам Герреро, – и для тебя, и для нас всех. – Она тяжело вздохнула.
– Вы можете быть довольны, мадам, – ответила Бернарда, с горечью осознавая потерю дочери. – Вы этого хотели, и, в конце концов, получилось так, как вы предполагали. Выиграли вы.
– Выиграла? – Мадам прикусила губу, замолчала, словно искала в памяти нужное слово. – Знаешь, Бернарда, по-моему, мы обе с тобой проиграли.
Фернандо проснулся после вчерашнего похода в ресторан довольно поздно. Не торопясь принял душ. Запахнувшись в махровый халат, отправился к себе в комнату, попросив Барнет распорядиться, чтобы ему принесли кофе.
– Да, и передайте Терезе, что я не буду завтракать сегодня совсем! – крикнул он вслед экономке, которая поспешила выполнить его просьбу.
Вчера он, после того как потерял Исабель, так и не смог долго находиться в компании сестры и ее друзей. Он покинул их незаметно и, сев в машину, стал колесить бездумно по улицам ночного города, надеясь отыскать Исабель. Вернулся он значительно позднее Терезы. Утром они еще не виделись, и Фернандо не хотелось с ней встречаться. Он предчувствовал массу вопросов с ее стороны, большинство из которых будут так или иначе касаться Сильвины. Как Тереза не может понять, что он совершенно равнодушен к ее подруге!
Проходя мимо дивана в прихожей, он заметил свежую почту и захватил ее с собой. Присев за стол, он развернул газету, но через минуту понял, что не читает, а просто смотрит в страницу. И он знал причину этого. Он боялся прочитать в разделе происшествий что-нибудь касательно Исабель. Фернандо даже отметил, что машинально открыл газету именно на этом разделе. Вздохнув, он отложил газету и задумался. Он не понимал, что с ним происходит. Он не переставал думать об Исабель ни на минуту. Мало того, она снилась ему по ночам с тех самых пор, как он впервые ее увидел, лежащую на асфальте в нескольких сантиметрах от бампера автомобиля.
– Доброе утро, сеньор! – приветствовала его служанка, появляясь в дверях. Она пришла уточнить, что подать с кофе.
– Оно было бы добрым, – пошутил Фернандо, – если бы вот тут, – он ткнул пальцем в стол перед собой, – стоял добрый вкусный завтрак!
– Сейчас вам его подадут, – склонилась служанка в полупоклоне и скрылась.
На ее месте тотчас же появилась, словно чертик из табакерки, Барнет.
– Ну что! – развел недоумевающе руками Фернандо. – Неужели ты забыла, что я терпеть не могу завтракать в постели! Ты посылаешь ко мне служанку, чтобы узнать, буду ли я есть? Позабыла мои привычки за время моего отсутствия?
– Знаю-знаю, сеньор, – спокойно отреагировала на замечание Барнет. Ее не так-то легко было вывести из равновесия. – Просто вы вчера вернулись так поздно, что я решила сначала узнать, будете ли вы вообще завтракать.
– Хм… – Фернандо вопросительно посмотрел на нее. – А почему это ты вдруг решила, что я могу отказаться от завтрака? По-моему, я никогда не страдал отсутствием аппетита.
– Ну, сеньор, понимаете, – начала объяснять Барнет, проверяя попутно наличие пыли на мебели, – бывает так, что после посещения ресторана хочется на следующий день в основном пить, а не есть. – Она достала из кармана небольшой колокольчик и подала сигнал. Почти тотчас же в дверях возникла та самая служанка, которой недавно Фернандо так прозрачно намекал на завтрак.
– Можешь подавать завтрак сеньору и поторопись, он очень голоден!
– Сию минуту! – кивнула служанка и исчезла.
– Барнет! – воскликнул пораженный и возмущенный Фернандо. – Что происходит? Ведь я сам несколько минут тому назад приказал подавать завтрак! Но оказывается, необходимо еще и твое подтверждение, чтобы завтрак подали мне на стол.
– Что делать, сеньор, – развела руками Барнет. – В доме слуги подчиняются только экономке.
– Но почему? – удивился Фернандо. Его очень заинтересовало это. – Ведь хозяин-то я!
– Совершенно верно, – согласилась с ним снисходительно Барнет. – Но вы так часто отсутствуете в доме, уезжая порой на очень продолжительное время, что руковожу в основном слугами я. Они и привыкли подчиняться лишь мне. – Барнет взглянула сверху вниз на сидящего Фернандо. – И, кстати, они знают, что когда вас нет дома, они могут спокойно спать, потому что не сплю я!
– Ага! Я так и знал, что последуют упреки! – скорчил уморительную физиономию Фернандо. Ему нравилось вот так иногда пикироваться с слишком серьезной Барнет. «Кажется, у нее абсолютно отсутствует чувство юмора!» – не раз мелькала мысль у Фернандо во время этих пикировок.
– Сеньор! Пожалуйста, не надо так говорить! – Барнет смутилась. Кажется, она действительно воспринимала все сказанное хозяином за чистую монету, не улавливая подтекстов. – Я никогда не позволяю в ваш адрес и в адрес сеньоры Терезы ни малейшего упрека. Я просто позволяю себе иногда небольшой комментарий.
Служанка внесла поднос, уставленный блюдами, чашками и прочим. Барнет отослала ее движением руки и сама стала накрывать на стол. Фернандо, изрядно проголодавшийся, нетерпеливо следил за ее действиями.
– Значит, ты не спала, ожидая, когда детки, – он ткнул себя пальцем в грудь, – вернутся домой?
– Нет-нет, сеньор, вы немного ошибаетесь. Я давно уже сплю спокойно по ночам, если не считать последней, когда меня разбудили среди ночи, так неожиданно, что я немного испугалась. А потом не смогла уснуть до самого утра. – Барнет поставила перед Фернандо тарелку и приборы, налила кофе в чашку. Сделав это, сложила руки на груди и отошла от стола, приготовившись наблюдать, как хозяин будет завтракать.
– Среди ночи? – удивился Фернандо, что ему не помешало, однако, приступить к завтраку. Он посмотрел на экономку, не прекращая жевать. – Наверное, это какой-нибудь твой тайный поклонник, Барнет, – почти что промычал он. – Ты внушила ему такую страсть, что он не смог совладать со своими чувствами и решил немедленно с тобой объясниться. Надеюсь, ты отнеслась к его предложению жениться на тебе благосклонно? – В этот момент он не смотрел на нее, боясь рассмеяться. Дело в том, что Барнет была старой девой, и не потому, что никто не хотел брать ее в жены, а потому, что она панически боялась мужчин.
– Да, он был очень нетерпелив! – рассмеялась Барнет. Вот к этим шуткам Фернандо относительно себя она привыкла и воспринимала их спокойно. Порой даже сама над собой подшучивала. – И действительно, молод и хорош собой! А уж влюблен, так это точно. Но увы, не в меня. Он все время расспрашивал об одной женщине, имеющей отношение к нашему дому. – И она многозначительно посмотрела на Фернандо сквозь толстые стекла очков.
– Расспрашивал о женщине в этом доме? – Фернандо озадаченно поджал губы. – Очень интересно! Уж не Терезу ли он имел в виду? Кто это был?
– Не знаю, но к Терезе он никакого отношения не имеет. Он назвался вашим другом. Его зовут Эмилио. – Барнет достала записную книжку, в которую заносила все, имеющее для нее хоть мало-мальски интерес. – Да, Эмилио, – прочитала она про слогам имя ночного посетителя.
– Эмилио? Назвался моим другом? – Фернандо перебирал в уме всех своих друзей и знакомых и не находил никого, кого звали бы так. Но потом вдруг вспомнил, кто это мог быть. – Эмилио в моем доме? – Это было непонятно. – И в котором часу он приходил? – Внезапно Фернандо отставил в сторону чашку с кофе, пораженный неприятной догадкой. А если Эмилио приходил сообщить ему, что с Исабель что-то случилось вчера ночью!
– Примерно в половине третьего, – опять взглянула в свою записную книжку Барнет, – раздался звонок в дверь. Я сразу же поспешила, надеясь, что это вернулись вы. Открыла дверь и увидела незнакомого сеньора. Если бы я могла предполагать, что за дверью посторонний, я никогда бы не открыла ему дверь! – Барнет так разволновалась, вспоминая ночной визит, что чуть не уронила очки.
