Текст книги "Геракл"

Автор книги: Антонио Дионис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Освобожденный Прометей

Было то в давние времена, когда люди, подобно диким зверям, прятались в норы, кутаясь в шкуры. Не было у них ни крова, ни жилища. Обросшие и грязные, бродили людские стада по лесам и пустыням. Таились в горных пещерах, дрожа по ночам от страха и холода. Пищей им служили ягоды, коренья да сырое мясо, которое люди добывали примитивными ловушками, да своими руками. Злобное и лютое то было время: за лучший кусок или более здоровую женщину бились насмерть – и немало народа полегло в глупых стычках. А еще больше погибало от когтей и клыков хищных тварей что в темноте подкрадывались к убежищу, не дававшему безопасность, и утаскивали беззащитную добычу.

Но еще хуже пришлось, когда с гор поползли ледники, сея своим ледяным дыханием смерть. И много народа погибло, замерзнув насмерть. Засыпало вечером людское племя, подобрав под себя жалкие лохмотья. А утром не могли люди оторвать от намерзшей земли спаянное ледяной коркой тело, пока не поднималось солнце, и тускло хмурясь на землю, растапливало ледовый саван. Но не все и тогда могли размять отекшие члены – многие засыпали навечно. Других била мелкая мерзкая дрожь, хотя само тело пылало смертельной лихорадкой.

Снега укрыли равнины. Мелкие твари и быстроногие козы уходили дальше на юг, лишившись корма, раня копыта в старании пробить ледяную корку и пытаясь добыть из-под наста заиндевелые травы, лишенные живительной силы.

Совсем обнищали и озверели людские племена. Не брезговали человеческим мясом, насыщаясь кровью и плотью слабейших.

С гневной гримасой взирали боги Олимпа на копошащихся земных червей, более отвратительных, чем любая тварь. И отвернулись, предоставляя подыхать уцелевшим. Мало осталось людей на земле. А уцелевшие целыми днями равнодушно сидели на мерзлом снегу, беспомощные и ждущие единственно смерти, не от мороза, так от диких зверей, расплодившихся среди человеческих трупов.

Выживали сильнейшие среди мужчин и женщин. Но уныние и апатия среди сильнейших царили, не позволяя шевельнуться.

Тогда сжалился титан Прометей над людьми, из-за жалких остатков человечества решившись на богохульное дело.

...Жарко пылает в горне огонь. Мелькают красные сполохи по закопченным стенам и сводам. Причудливой тенью отражается мечущаяся фигура хромого кузнеца – в заботах и тяжких трудах проводит свои дни Гефест. Даже некогда перекинуться словом с приплывшим на остров Лемнос другом – торопится мастер сделать заказ к сроку, по воле самого великого Зевса куя прочную цепь. Но Прометей не прихотлив и может подождать. Устроился за спинами великанов Циклопов – одноглазых помощников Гефеста. Упер ладони в колени, любуясь на священный огонь, что вздымается из огнедышащих недр священной горы.

Подошел поближе, взвесив на руке творение мастера:

Для чего тебе эта ненужная безделица? – подивился, приподняв несколько уже поостывших и потемневших звеньев.

Тяжела цепь и громадна, в несколько рядов протянулась вдоль стен пещеры.

Пожал плечами кузнец:

Сам не знаю! – и вновь ударил звонким молотом по металлу.

Ходит по мастерской кузнеца Прометей, вроде без дела рассматривает молнии-стрелы, в беспорядке сваленные для великого бога-Громовержца. Примеряет к руке блестящие мечи и кинжалы. Но другая мысль таится в его голове.

Забылись работой помощники Циклопы, раздувают мехами божественный огонь в горне. Прикрывают единственный глаз от слепящих пылающих искр.

Улучил минутку Прометей – и зажал искру в ладони. И тут же заторопился с отплытием.

Запротестовал простодушный Гефест:

Погоди, всего несколько звеньев осталось! Не как друг я встретил тебя – не обиду ль увозишь в сердце?

Прижал сжатые кулаки к сердцу Прометей, всеми клятвами поклялся, что лишь спешные дела заставляют его не мешкать. Заручившись обещанием близкой встречи, проводил Прометея Гефест на корабль. А уж вздулись ветрами паруса. Дружно ударили гребцы веслами о воду – быстрее мысли спешил Прометей.

Чтобы ветер или соленые брызги не загасили божественную искру, поместил Прометей живой огонек в полную тростинку.

В мгновение ока пересек корабль Прометея море – еще быстрее спустился титан со сходен.

Пустынен и одинок берег. Уныло глядят на героя изможденные люди.

Я принес вам спасение! – вскричал Прометей.

Но по-прежнему равнодушны взгляды и вялы движения лежащих на окаменелой земле людей.

Мечется Прометей средь безмолвных фигур, тормошит.

Соберите хворост! Разложим костер!

Пусть другие,– отмахиваются люди, отупевшие от собственной обреченности.

Пришлось титану самому бежать в лес. Собирать сухие ветки и сучья. Огромную вязанку тащит из чащи Прометей, зажав в зубах тростинку с божественной искрой.

Не заметил герой поваленный ствол дерева, споткнулся – выпала тростинка, упала на лед искра. Мигнула, готовая погаснуть без пищи.

Узрел светящуюся точку подросток, стало ему жаль умирающее чудо. С трудом он расправил замерзшие члены и, едва переставляя ноги, приблизился к искорке. Огляделся, чем накормить голодный, чуть дышащий огонек. Но ни сухой травинки, ни кусочка коры на мертвом берегу. А вдали спешит с вязанкой титан, но как далек путь от чащи до побережья: погаснет, погибнет дар Прометея. Тогда юноша с силой дернул себя за волосы так, что выступили на ресницах слезы боли, выдернул собственный клок волос вместе с кусочком кожи. Поднес к искре – чадный дым горелого мяса шибанул в ноздри. Зашипели, скручиваясь, волосы, загорелась кожа – продержалась искра, пока не дошел до побережья Прометей, пошатывающийся под тяжкой ношей.

И вот затрещали тонкие прутики. Выросла искорка, с жадностью поглощая предложенную пищу. Загорелись сушняк и хворост – растет, ширится пламя, кидая вверх яркие языки. Зашевелились, потянулись к невиданному зрелищу люди. Торопятся, поддерживая слабейших,– оттаяла земля у костра, оттаяли людские лица. Подобрели сердца, возрадовавшись на огонь.

И опомнились люди, с ужасом глядя на свое прошлое. И возблагодарили дар Прометея, отныне спокойные за свое будущее.

Но не так спокоен был Прометей – неуемен во гневе Зевс-громовержец. Страшится титан предстать пред грозные очи небесного владыки.

Останься с нами! – запросили люди.– Мы дадим тебе лучшую женщину и самую большую часть нашей добычи!

Но никто не сказал: «Я пойду с тобою! Для людей ты пошел на кражу – человек и ответит пред Зевсом!»

Неразумны и забывчивы люди – уж они веселятся, жаря на костре мясо. Злобно бродят во тьме хищники, но боятся яркого света. Роют землю когтями, рычат, но уходят ни с чем.

Понурившись, смотрит титан на людское веселье. Делать нечего: что жалеть о содеянном?

И отправился Прометей на суд великого Зевса.

Сверкает очами Зевс. Огненные молнии пронзили землю. Потоки воды хлынули на головы непокорных. Но люди лишь теснее сгрудились вокруг огня, продолжая веселье.

Вот видишь,– указал Зевс Прометею,– они уже забыли о твоем благодеянии! До того, как ты дал людям огонь, они надеялись лишь на милость богов! Посмотрим, вспомнят ли они о богах, когда теперь у них всегда будет тепло, горячая пища и защита!

И повелел Зевс в наказание приковать Прометея к гранитной скале, что возносит острые пики посреди бушующих волн океана. И приковали титана. Плакал Гефест, выполняя повеление Зевса, той самой цепью обвивая тело друга, которой дивился недавно титан.

Повис на цепях Прометей. Ночью ветер хлещет голое тело – днем солнце жарит кровавые раны. А точно в срок появляется над горизонтом черная точка. Растет, приближаясь. Это гнусный стервятник торопится на поживу. По повелению Зевса, клюет он печень титана, рвет железными когтями тело, чтобы наутро вновь обнажить затянувшиеся ночью раны.

Кровь, смешиваясь со слезами, текут по телу Прометея – и некому утешить героя. Ни человек, ни птица не достигают скалистого утеса.

Так шли годы-угасла надежда героя. Уснул его дух – и смерть стала б счастьем бессмертному. Но и этой милости лишен Прометей. Пустынно море – не за что зацепиться усталому взгляду. Лишь волны, ласкаясь, лижут утес, да временами глупый моллюск выберется на подножие скал погреться на солнце.

Но однажды почудилось Прометею, поднял титан изможденные веки – вроде шаги раздаются вдали, человек смело идет по острову.

Попытался поднять голову титан, но неподъемная тяжесть.

А шаги, приблизившись, вдруг повернули – лишь эхо тает на горном плато.

Но обеспокоился Прометей, ибо небеса открыли ему, что в положенный день и час явится к скале прославленный в народе Геракл – и настанет час избавления от мук. Это его шаги слышит Прометей в шепоте песка, в шорохе камней, в приливах и отливах, недаром Прометей означает «предвидящий».

Но не только свое спасение видит Прометей, видит он скорбный путь, что сулит жизнь герою. Великий Зевс наложил печать молчания на уста Прометея, иначе б открыл он, что таит новый день Гераклу.

А герой, привлеченный внезапным стоном, поднял голову, вслушиваясь. Стон повторился с той стороны острова, где гнилым зубом торчал каменистый утес. Корабль же, на котором приплыл к пустынному острову Геракл, исчез бесследно.

Геракл рассердился на товарищей, бросивших его, но, злись или не злись, кому-то еще более, чем герою, требуется помощь: стоны становились все отчаяннее, сменяясь вскриками боли. Геракл заторопился. Пробрался через завалы камней, обошел утес.

О, боги! Прежде, чем Геракл рассмотрел увиденное, рука воина уже сдернула лук с плеча и натянула тетиву. Запела стрела, метнувшись молнией,– и пронзенная хищная птица рухнула в воду. Океан тут же растопил тельце птицы, смыв розовые следы.

Геракл, перепрыгивая через уступы, рванулся к вершине. Там, закованный в цепи, поник головою на грудь худой и изможденный человек. Кожа была изодрана птичьими когтями, а клюв орла оставил кровоточащие воронки на груди и животе мужчины.

Кто ж тебя так? -ругнулся Геракл, разрубая цепи.

Тело безвольно упало на руки герою. Геракл, стараясь как можно осторожнее ставить ногу, спустился к подножию. Положил бедного мученика на рыжеватую редкую траву с мелкими цветочками. Мужчина открыл на минуту глаза:

Спасибо! – и снова потерял сознание.

Ситуация была аховая: один на пустом острове, а рядом умирает человек, которому ты не в силах помочь. Геракл сбегал на берег моря, намочил львиную шкуру, прополоскав ее в прохладной воде. Обернул все еще беспамятного человека – это все, что он мог для него сделать.

Сам сел рядом, задумавшись. Бешеной птицей метались мысли. Было страшно и глупо погибнуть среди океана – надежд, что их подберет какой-нибудь проходящий мимо корабль, не было никаких. Судно «Арго», на котором вместе с товарищами отправился в морское приключение Геракл, совершенно случайно наткнулось на островок посреди океана. Века и века могут пройти, и кости истлеют, пока подобная случайность повторится.

В размышлениях Геракл не приметил, как подкрался сон. Герой задремал, упершись ладонями в щеки, а локтями в колени.

Проснулся, как от толчка. По-прежнему завывал ветер меж скал. Заунывно плескалось серое море. Ветер гнал по темнеющему небу рваные облака.

О боги! – в тоске воскликнул Геракл.– Нет вашей милости к живущему, так дайте мне хотя бы смерть! Лучше гибель, чем безнадежность!

Золотое свечение разлилось вдруг по небу. Море и облака окрасились в сияющий свет. А к острову, по воздуху, как по ступеням, спускался простивший сына Великий Зевс.

Припомни тот давний разговор, когда ты был юн и глуп, не ты ли самонадеянно уверял, что сумеешь прожить и сам? -так начал речь Громовержец.– Так все же подумай, может быть, стоит рассчитывать и на тех, кто сильнее тебя, а не любоваться собственной непогрешимостью? Дай руку!

И Зевс на своей золотой колеснице доставил пристыженного героя на сушу. Прометей справился сам.

Герой удаляется

Пущенной из лука стрелой несется над землей время, отмеряя полною мерой кому радости и удачи, кому горести и поражения.

В испытаниях закаляется воля, но слабеет тело.

Много дорог исшагал Геракл, опираясь на свой посох. По всей Греции пролегли следы героя.

Часом ливни секли его в лицо. Временами страдал он от голода и жажды. В битвах и сражениях, не зная себе равных, прославил Геракл свое имя. Но мятежной душе чего-то не доставало.

Тогда диким зверем бросался герой из обжитых людьми мест и в одиночестве блуждал по горам. Здесь чистый воздух, тут дышится легче и иметь бы крылья, и взмыть бы, чтобы легкие наполнились встречным ветром.

Но минули годы. Примолкли слухи о Геракле. Поговаривали, что в горах, в мрачной пещере, поселился отшельник. Целыми днями сидит он на горном утесе, что высится над морем и глядит в недоступную синюю даль, не отводя взгляда. Что могуч и статен отшельник, а на широкой спине красуется львиная шкура. И, вроде бы, это Геракл, отчуждившийся от людей.

А то говорили, что в чаще девственного леса поселился гордый охотник, что без промаха бьет дичь на бегу, птиц на лету. И служат ему два ручных орла, седых и суровых, что сидят на плечах охотника, чтобы взмыть ввысь по приказу и парить над выслеженной жертвой, не давая той ни отдыха, ни покоя, пока не падет она бездыханной. И охотник – храбрый Геракл.

– Нет! – утверждали третьи.– Есть за морем страна, где властвует мудрый и добрый царь. Его подданные проводят дни в веселии и довольстве. Его друзья щедры и богаты. А враги поворачивают назад, лишь приблизившись к границам дивной страны. И прибывшие из этой страны чужеземцы уверяют, что царь благодатного края – примирившийся с оседлой жизнью Геракл!

Как-то собрались у ночного костра пришлые люди. Вспомнили старики былые времена, когда молодежь не бежала от опасностей, а мужи сами отправлялись на поиски приключений. И зашла речь, как водится, о героях Греции. А имя Геракла – одно из славнейших. Зашумели, заспорили собравшиеся, с пеной у рта каждый отстаивая свою версию о герое.

Чуть не передрались, убеждая прочих в своей правоте, но не примирились.

Отшельник он! Отшельник! – кричали одни.

Врешь, это у него чудо-орлы, и Геракл -одинокий охотник! -спорили другие!

Я видел страну, где правит герой,– скромный юноша потупил взор, покраснев от собственной смелости.

Тише! – призвал к спокойствию старейший, седоватый мужчина в черных одеждах.– Спросим у того, кто молчит! – предложил, указав на неприметного ранее странника, что молчаливо сидел на траве, положив рядом с собой посох.

Его пыльный плащ познал много дорог, и в жару, и в непогоду верно служа своему владельцу. Сандалии путника, хоть и сделанные из отборной телячьей кожи, протерлись до дыр. Скудные пожитки, уместившиеся в небольшой заплечной котомке, свидетельствовали о простом звании и невеликом достатке.

Когда взоры присутствующих обратились к незнакомцу, случайно свернувшему с дороги на отсвет костра в степи, он оттер ладонью уста и, охватив пальцами подбородок, задумался.

Разных людей собрала ночь: негоже одному оставаться в степи, когда угаснет дневное светило. Разбойнички порой шалят, да еще, щади, боги! Нарвешься на дикую поскачь вольных кентавров. Были тут лица старые и молодые. Откровенно жуликоватые и светящиеся юной здоровой наивностью. Решился путник:

А если я скажу, что умер Геракл, что нет на земле места истинным героям? Люди больше заботятся о сытом брюхе, чем о славе отечества. И за мелкую монету на базаре тебе скорее перегрызут горло, чем отстаивая честь в равном поединке.

Жены блудливы, а мужей одолели лень и скука. И правит пир средь людей богиня лжи и порока Ата, находя среди смертных все новых и новых приверженцев! Разве тут есть место герою? -так молвил путник, криво усмехнувшись.

Замолчали собравшиеся. Притихли, раздумывая о сказанном, примеряя к себе брошенные обидные слова:

а какой я? что я могу? не постыдится ль герой стать рядом с моей тенью, которая, как известно, смелее хозяина?

И смутились молодые. Зябко повели плечами старые: нечем ответить страннику.

Но вдруг протиснулся меж собравшихся мальчонка лет восьми. Вскочил в круг, освещенный костром, но смутился всеобщим вниманием. «Неправда!» – пискнул и замолк.

Странным светом загорелись глаза путника. Подхватил он малыша, вознес над собой на вытянутых руках.

Что ты хотел сказать, мальчик? – ласково улыбнулся мужчина, будто помолодев.

Сначала опустите меня – я немаленький! – насупился ребенок.

Окружающие загомонили, засмеялись.

Ишь, от земли не видно, а спорит!

Тоже человек! – слышались выкрики.

Путник опустил ребенка на землю.

Геракл не мог умереть, не сдержав слова! Мне отец рассказывал! -обида и возмущение за героя придали ребенку храбрости. Голос звенел от скрытых слез, но малыш смотрел прямо.

Что ж обещал твоему отцу Геракл? – приложил ладонь к губам, пряча смех, странник.

Не моему отцу,– смутился ребенок.– Но он обещал! Отцу рассказывал дед, что должен был он взять в жены прекрасную Деяниру, сестру Мелеагра. А разве достойно героя не выполнить просьбу того, кто все равно не сможет уличить в неискренности обещаний?

Задумался путник: за всю свою жизнь много ветреных клятв и обещаний давал он, но ни разу никто не сказал, что не держит он данное слово.

Помнил Геракл, а это был он, и об обещании, данном другу, но долго медлил, многие годы, ибо на пустынном острове посреди океана открыл Прометей герою из благодарности за спасение то, что не дано ведать ни одному смертному. Презрев запреты Зевса, рассказал Прометей, что дотоле будет жив и могущественен Геракл, пока однажды не придет по пыльной дороге в Калидон, где, сколько бы ждать ни пришлось, ждет его красавица Деянира.

Замерло все в Калидоне – в призрачном сне не шевелятся люди и животные. Замер ветер в ветвях и огонь в очаге. А на арене, с искаженными лицами в окаменевшем беге разбегаются женихи Деяниры, те, кто в честном бою хотят завоевать сердце красавицы. Замер речной бог Ахелой, тянет, уж десятилетия не имея сил стронуться с места, корявые руки к царице. И спит слезинка на щеке потрясенной Деяниры.

И лишь появление Геракла разбудит город ото сна. Но только переступит Геракл тень, падающую от городских ворот, тут же развяжется мешок с несчастьями.

Знал герой, что предстоит ему схватка с кентавром Нессом, в которой Геракл выйдет победителем.

Знал и видел перед собой свою смерть, которую примет вместе с плащом из рук супруги Деяниры. Видел Геракл, как корчится его тело в одеждах, пропитанных ядом. Ясно видел и клочья седого дыма, поднимающегося над его погребальным костром.

О титаны и боги! Дайте же человеку без помех пройти жизненный путь! Ведь страшит нас не опасность, которую все равно не избежать, если она предначертана в книге судеб; куда страшнее терзания человека, знающего свой конец и видевшего свою смерть – стоит ли жить, если ясен финал?

Прометей, упреждая Геракла, хотел лишь добра, но добился того, что утратил герой вкус жизни. Простым путником, не героем, бродил он по Греции, избороздив страну по дальним дорогам. Лишь путь, ведущий в город его судьбы, обходил стороной.

Но ясный взгляд ребенка, требующий ответа, смутил душу Геракла, заставив стряхнуть оцепенение бесполезно проведенных лет. Геракл снял с шеи красный камешек, нанизанный на кожаную тесемку – его последнее воспоминание о матери, царице Алкмене, и одел коралловую бусинку на шею мальчугана:

– На счастье!

А сам напрямик через степь пошел в ту сторону, где вился путь в Калидон.

Собравшиеся пожали плечами, удивившись странностям путешественника. И лишь мальчик следил за уменьшающейся вдали фигурой, теребя красную горошину.

Геракл шел по дороге своей судьбы.

Но не увидеть смертному, что, когда черный дым поднимется к небесам, а бренное тело охватит огонь, сама Афина Паллада на золотой колеснице спустится за Гераклом со светлого Олимпа, и унесут резвые скакуны их обоих.

А Земле достанутся легенды.

ЧАСТЬ III
В ПОГОНЕ ЗА ТРИНАДЦАТЫМ ПОДВИГОМ

О бог богов, всемогущий Зевс! Сколько же можно терпеть эти адские сандалии!-вскричал Геракл, во гневе потрясая кулаком.

В самом деле, было отчего рассердиться.

Поношенные сандалии, которые Геракл помнил еще со времен своей службы у царя Эврисфея, вконец рассохлись. Кожа сморщилась и потрескалась, вследствие чего тесемки нещадно натирали ноги.

Геракл остановился и вытер пот со лба. Впереди, на сколько хватало глаз, тянулась пыльная извилистая дорога. Она терялась где-то между скал.

«Долгий путь только начат,– подумал Геракл.– По-моему, если впереди такая длинная дорога, путнику нет смысла спешить...»

Геракл сошел с дороги в рыжеватую придорожную траву. Там он нагнулся и со вздохом облегчения развязал тесемки на сандалиях.

Герой стал на правую ногу и энергично потряс в воздухе левой. Сандалия слетела с ноги и, описав кривую, упала в нескольких шагах.

Ту же операцию Геракл проделал другой ногой.

Сбросив ненавистную обувь, Геракл пошевелил пальцами ног и улыбнулся.

Будьте прокляты эти продырявленные и схваченные нитками куски кожи!–пробормотал Геракл себе под нос.– Даже во мрачном царстве царя всех мертвых Аида не найти более страшной муки, чем та, которую я испытывал, когда вы были на моих ногах!

Он закрыл глаза и несколько мгновений сладостно молчал.

Однако, сколько можно стоять? – снова раздался его голос.

Геракл поискал глазами и улыбнулся сдержанной мужественной улыбкой, увидев недалеко от себя большой камень с достаточно гладкой поверхностью.

Хвала Зевсу! – воскликнул Геракл.– Дорога до предела измучила мои ноги, не хватало, чтобы еще придорожный кусок скалы вгрызался в мое седалище!

Герой прислонил палицу к камню, снял львиную шкуру с плеч, накрыл ей обломок скалы и сел. После этого он облегченно вздохнул.

Каково же было его удивление, когда в то же мгновение он услышал ответный вздох.

О боги! Что это? – изумился Геракл, вскочил и стал оглядываться.

Никого нигде не было. Чистое поле, скалы вдали, камень и одинокий путник на нем.

Однако, между тем, Геракл явственно услышал еще один вздох.

Герой прислушался. Знакомые нотки почудились ему в этом вздохе! Геракл напряг память: так мог вздыхать только его верный соратник Иолай.

Но где же он? Вокруг ни души.

Иолай? Ты ли это?-промолвил Геракл, обращаясь в пустоту.– И если это ты, то откуда ты говоришь?

Третий вздох пронесся над равниной, и на этот раз у Геракла не осталось никаких сомнений – точно, голос Иолая!

Долго осматривался Геракл вокруг себя, размышлял, не мог ли явиться ему Иолай невидимым, пока не понял, что стоны могут исходить только из глубины обломка скалы, на котором путник расстелил шкуру льва, намереваясь присесть.

Опустился Геракл на одно колено возле камня, приложил к скале чуткое ухо. Слышит – будто сердце стучит внутри у холодного камня.

Ты ли это, верный друг мой и племянник Иолай? – вопросил Геракл, обратившись прямо к камню.

Несколько раз вздохнул Геракл в полной тишине. Потом раздался голос:

Да, Геракл, я это, твой друг Иолай!

Вздрогнул герой.

Поведай же мне, Иолай, отчего я слышу голос твой из камня? – удивленно спросил Геракл.

В ответ раздался громкий стон. Камень задрожал мелкой дрожью.

Тяжко мне, друг мой Геракл. Меня обратила в камень мстительная богиня Гера...

Гера? Жена моего отца, Зевса?

Ты отлично знаешь, что Гера только одна.

Расскажи мне, о Иолай, что произошло, чем ты вызвал гнев ее и почему стал камнем?

Камень надолго замолчал. Геракл уже было испугался, что своим необдуманным вопросом затронул какой-нибудь дополнительный запрет, наложенный богиней на Иолая.

Однако, по прошествии времени, достаточного для того, чтобы дважды вдохнуть и выдохнуть воздух, из камня вновь послышался человеческий голос:

Безрадостна моя история, Геракл, и большого труда мне будет стоить еще раз ее рассказать. Скажу честно, что охотнее помолчал бы я, но ведь меня о рассказе просишь ты...

Не томи меня ожиданием,– взмолился Геракл.

Только потому, что о рассказе просишь ты, поведаю я тебе историю моего обращения в камень.

Говори и, клянусь небом, я помогу тебе снова принять человеческий облик, Иолай!

Не знаю, Геракл, удастся ли тебе это. Гера – богиня, а ты – всего-навсего человек, хоть и герой.

Я человек, но мой отец – громовержец Зевс, и не потерпит он насмешек над друзьями его сына!

Твои слова – мед, Геракл, да только окаменели уста мои, и не могу я тот мед пить...

Но не на столько они окаменели, что не расскажешь ты свою историю?

Для этого у меня еще сил хватит,– ответил голос из камня.

Начинай, прошу тебя. Я внемлю тебе.

Так слушай же. После твоего последнего подвига на службе у царя Эврисфея распрощался я с тобой и отправился в далекую область Эллады Галларию, где правил мой давний знакомый царь Даллий.

А как же Мегара, Иолай? Почему ты не вернулся к своей жене?

Не хотел я рассказывать тебе об этом, Геракл, но если уж ты об этом спросил... Мы поссорились с ней, и я покинул ее...

Как? Первый раз об этом слышу!

Ведь мы так долго не виделись с тобой, Геракл!

Да, ты прав, Иолай... Продолжай же свой рассказ.

Так вот, пошел я в Галларию...

Но зачем, Иолай? С нашей славой ты легко мог найти себе почет и подобающую службу в любой из центральных областей!

Не все так просто, Геракл, не все так просто. Ведь не люди распоряжаются делами мира, а боги.

Иолай помолчал немного, как будто собираясь с духом, потом продолжил:

Когда-то давно я поклялся отработать остаток моей жизни на службе у царя Даллия, если мы с тобой победоносно завершим подвиги. Судьба и боги были благосклонны к тебе, Геракл, в результате чего ты стал известнейшим изо всех смертных, наиболее почитаемым изо всех героев. О тебе стали петь песни, слагать легенды. И я подумал: без моего обещания богам ничего бы этого не было. А обещания надо выполнять, Геракл.

Геракл вспомнил маленького мальчика у костра и свое обещание взять в жены прекрасную Деяниру – сестру Мелеагра. Вздохнул он тяжело и протяжно.

Да, Иолай, прав ты, как всегда. Прошу тебя, не прерывай долгим молчанием свой рассказ, ибо велико мое любопытство.

Муки любопытства – не самые тяжелые, друг, их можно перенести. Но что вытерпел я за время моего нахождения в облике сего камня...

Хорошо, Иолай, я верю, что твои страдания неисчислимы. Так что же Даллий, царь Галларийский?

Он встретил меня радушно, как и подобает встречать если не прославленного героя, то его верного спутника. Я служил ему верой и правдой три долгих года. Но потом приключилась со мной великая беда...

Какая же?

Все из-за моей легкомысленности, о Геракл, все из-за моей легкомысленности.

Постой-постой, Иолай. Я знаю тебя, хвала богам, очень давно. И никогда не мог обвинить тебя в легкомысленности. Тут что-то не так, или я ошибаюсь?

Не знаю, Геракл. Так мне объяснила легкокрылая Ирида, посланница Геры в отдаленных уголках Земли. Она-то и обратила меня в камень.

Ладно, Иолай. Прости, однако, я устал выслушивать твои вздохи. Расскажи, пожалуйста, только саму суть дела.

Дело простое, Геракл. На празднике, посвященном дню рождения Миноты, дочери царя Даллия, испросил я позволения взять юную Миноту себе в жены.

Прекрасная мысль, Иолай! Что же девушка?

Она была согласна, потому как давно любила меня большой и сильной любовью.

А Даллий?

Старик также был не против. Это была большая честь для него – породниться со мной, ведь таким образом он становился родственником человека, о котором знали, практически во всех уголках Греции. Благодаря тебе, Геракл, и тому, что мы с тобой совершили!

Что же сказал царь Галларийский?

Слушай дальше, Геракл. Царь закричал, что согласен сыграть свадьбу прямо на следующий день после пиршества по случаю дня рождения своей дочери. Он просто не хотел прерывать торжества. Надо сказать, старик был большим охотником до веселящих напитков и доброй компании за большим ломящимся от яств столом. Но я настоял на том, чтобы свадьбу назначили через три месяца после дня рождения.

Почему, Иолай?

Понимаешь, мне необходимо было уладить кое– какие дела. Ведь множество девушек из самых славных родов Греции покорно ждали моего согласия взять одну из них в жены. А где девушки, там и их отцы, матери и куча остальных родственников.

Ты боялся стать многоженцем, Иолай? Насколько я понимаю, с Мегарой ты расстался. После нее у тебя никого не было?

Точнее, Геракл, не было жены, но я пообещал свою руку многим женщинам, и многие цари желали породниться со мной. Они ожидали моего решения. И мне пришлось навестить каждого из них...

Если бы это пришлось делать мне, то это был бы мой настоящий тринадцатый подвиг, Иолай.

Правильно, друг. Ты себе представить не можешь... Хотя нет, о чем это я? По твоим только что прозвучавшим словам я понимаю, что ты себе это представляешь очень даже хорошо! Да, ты себе представляешь, как тяжело было исполнить мне эту миссию!

Я только одного не представляю, Иолай,– как ты вообще остался в живых после этих путешествий?

Тем не менее, это так,– ответил голос Иолая.– К мукам моей совести добавлялись иные муки. Те, которым меня подвергали отцы и родственники отвергнутых невест. Нелегко было забирать данное в спешке слово. Но, никогда сгоряча ничего не обещай, Геракл, иначе попадешь впросак, попомни мои слова!

Геракл снова подумал о Деянире и опустил голову.

Что же было с тобой дальше? – поспешно спросил Геракл, чтобы отогнать тревожные мысли.

Я заимел кучу врагов, Геракл. Отец каждой невесты норовил оскорбить меня, обозвать лицемером и своим врагом до конца дней. Один запер меня в подземелье, чтобы потом рассчитаться со мной. Если бы не халатность ленивого стражника, не знаю, разговаривал бы я с тобой сейчас даже в таком виде...

Ты хочешь сказать, что существование в виде камня лучше смерти, Иолай?

О да, Геракл, потому что пока у меня есть надежда снова стать человеком. А из царства мертвых не возвращаются, ты ведь хорошо знаешь это.

Геракл вспомнил своего друга, царя Адмета и его жену Алкестиду, которую спас от мрачного царства теней, вырвав из рук бога смерти Таната.

Постой, Иолай!-вскричал Геракл.– Разве не помнишь ты, как я сражался за прекрасную Алкестиду? Мне тогда удалось вернуть ее к жизни.

Разве ты легко сделал это? – возразил Иолай.

Нет,– признался Геракл.– Мой поединок с Танатом был долог и ужасен. Бог смерти тогда страшно обиделся на меня.

Танат приходит к человеку, которому суждено умереть и срезает своим мечом прядь волос с его головы...

Совершенно верно, Иолай. Однако не все так просто. Если бы все было так, как говоришь ты, люди брили бы головы и не знали смерти.

Почему ты шутишь, Геракл?

Я не шучу. Я хочу сказать, что Танат грозен и коварен. Он не отдаст свою жертву так легко. И мне пришлось серьезно сразиться с ним...

Ты победил его, Геракл, но Танат -слуга Аида. Став на дороге Таната, ты неминуемо оскорбил царя загробного мира!

Ну и что, Иолай? Аид преклоняется перед Зевсом, значит, просьбу его сына рассмотрит и удовлетворит.