Текст книги "Геракл"

Автор книги: Антонио Дионис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

ОДИННАДЦАТЫЙ ПОДВИГ
Геракл и яблоки Гесперид

Жизнь, что песок, уходит сквозь пальцы.

Состарился царь Эврисфей, все чаще его пугают мысли о смерти. И тогда призвал он Геракла, взмолившись:

Слышал я, что где-то есть яблоки вечной молодости – принеси их!

Но лишь боги имеют право на бессмертие! – возразил Геракл, возмутившись.

Однако вид немощного старика, худого, с трясущейся головой и проступившими сквозь дряблую кожу синюшными венами, вызвал у героя жалость: как-никак, а многие годы, пусть врагами, шли Геракл и Эврисфей бок о бок. И теперь старость забрала у одного из них краски, здоровье и силы. Согласился Геракл попробовать выполнить просьбу старого царя.

Много дней и месяцев бродил Геракл по Греции, но люди лишь пожимали плечами: все слышали, но никто не знал, где искать яблоки вечной молодости.

Наконец, удача улыбнулась герою. Как-то, застигнутый ночью в кипарисовой рощице, Геракл улегся спать прямо на траве. Его разбудил в полночь лунный свет, который сливался с таинственной и прекрасной музыкой, далекой и неземной. Девичий смех и чарующая мелодия привели Геракла на круглую полянку, поросшую ровной ярко-зеленой травой, усеянной светлячками. Поляна сияла, словно в ясный день. Но еще ярче и прекрасней сверкали юные девушки, затеявшие хоровод. Геракл узнал танец нимф – лесных фей, ветрениц и хохотушек. Девушки танцевали под чудесную музыку, играли в прятки. То одна, то другая вдруг отделялась от толпы и выхватывала яблоко или сладкий персик из в изобилии тут и там расставленных прямо на траве подносов.

Прозрачные одежды, сотканные из легкого дуновения ветра и морской пены, облаком обвивались вокруг стройных станов и очаровательных ножек. Геракл, залюбовавшись, высунулся на полянку. Только тут нимфы заметили героя.

С веселыми криками девушки набросились на наглеца, забрасывая Геракла цветами и фруктами. Он только прикрывал руками лицо. Но девушки лишь шутили и забавлялись: не все слухи, бродившие о лесных ведьмах, правда. Просто нимфам, которым была предписана ночная жизнь, было немного скучновато, и, девушки искренне радовались нечаянному развлечению, встретив на лесной дороге случайного путника. Кто виноват, если человек, увидав прелестное личико сквозь ветви или маленькую руку с розовыми пальчиками, тянущую из темноты край одежды, тут же, как спятивший, начинал орать и метаться по лесу. Что ж удивительного, если после его находили в болоте или напоровшимся на сук в темноте. Сам виноват – при чем же тут нимфы?!

Но Геракл бежать не стал, и тут обратившись со своею просьбой, не знают ли феи леса, где искать молодость.

Молодость искать? – рассмеялись девушки.– Зачем искать то, что всегда с нами? – зашумели.

Но тут выступила одна из них, высокая темноокая красавица с белой, как горный снег, кожей, и странно прозрачными глазами, в которых бродили отражения речных облаков.

Про то знает морской царь Нерей – он любит быть хранителем тайн! – с тем нимфа умолкла.

Но Гераклу почудилось, что фея реки не все рассказала, что ведала хорошенькая головка. Девушки, которым быстро надоедало однообразие, вновь вернулись к прерванным играм и танцам, покинув Геракла. Герой удержал темноокую фею:

Ты что-то скрываешь, красавица? Поведай то, что и так, я вижу, щекочет твой язычок!

Девушка помедлила, оглянувшись на беспечных подруг Решилась:

Ну, слушай! Нужно через море добраться до пустыни. Там тебя тут же поймает мой любезный братец Антей – лишь он сможет добыть золотые яблоки!

Что значит – поймает? – Геракл, как клещ, вцеплялся в любое слово, которое может послужить причиной доброй схватки.

Нимфа недвусмысленно постучала пальчиком по лбу

Опомнись, герой! Сад Гесперид сторожит стоглавый дракон: не ест, не пьет, не спит, а потому злой, как свора собак. Лишь Антей знает потайную калитку в сад – у него среди нимф Гесперид завелась пассия!

Да ты-то откуда все это знаешь, не покидая Грецию? – поразился Геракл.

Девушки чего не знают то придумают! – надула губки нимфа и исчезла, смешавшись с толпою подруг.

Из созвездия девушек тут же искрами взлетел восторженный хохот. А потом, убегая, девичья река протекла мимо героя.

Геракл сделал шаг в сторону, пропуская прелестниц. И тут на плечи навалилась неподъемная тяжесть. Веки опускаясь налились свинцом. Геракла сморил волшебный сон.

И виделось ему место, которого нет и не могло быть в природе. Куда не глянь – желтый песок, ни былинки, ни кустика, не за что зацепиться взглядом. Над пустыней во всю мощь сияет круг солнца в оранжевом ореоле. Воздух, сухой и прозрачный, жаром обдувает легкие, вмиг превратив язык и небо Геракла в жесткую колючую терку.

А Геракл лежал, изможденный после схватки жестоким морским царем Нереем. И песок медленно засыпал неподвижное тело, медленными струйками стекая на затылок и придавливая к земле голову.

Было иль нет, но Геракл воочию видел, будто Нерей то дергался в руках героя рыбой с розовыми жабрами, то скользил юркой полосатой змейкой, которая вдруг превратилась в веселый язык пламени, растекшегося мутной лужей.

Геракл наяву грезил, а песок, медленно нарастая сыпучим барханом, почти засыпал лежащее тело.

Вдруг кто-то, добравшись, потянул Геракла за пятку и выдернул за ногу, как редьку с грядки. Тут же сон и грезы сиганули прочь – Геракл увидел перед собой крепкую фигуру юноши, высокого и громадного, как скала. Казалось, юноша состоит из одних железных мышц: грудь, ноги, руки, а венчала эту гору спрессованного мяса маленькая аккуратная головка с короткими светлыми волосами.

Стукнемся? – предложил юноша, играя мышцами полусогнутой руки: предплечье вздулось здоровенными яблоками.

Некогда мне – ищу сад Гесперид! – отряхиваясь, отрезал Геракл. Что может быть нелепее, чем схватка с мальчишкой среди бескрайнего песка?

Но тот, видимо, так не считал, тут же преградил путь Гераклу. Геракл вправо – мальчишка вправо, Геракл влево – юноша уже тут. Тогда, долго не церемонясь, Геракл поднял юношу на вытянутых руках, развернулся и поставил его позади себя:

Теперь я тебе не мешаю? – осведомился невинно.

Юноша, у которого от обиды выступили на ресницах злые слезы, потряс кулаком вдогонку:

Ну, погоди, догоню – живым не уйдешь от Антея!

Антея? – это имя Гераклу было знакомо.– Что ж ты сразу не сказал: тебя-то я и ищу! -говорил Геракл, возвращаясь к юноше.

Тот попятился.

Да погоди ты: я слыхал, ты знаешь потайную калитку в волшебный сад?

Нет! – покраснел юноша.

Ну, а теперь вспомнил? – Геракл в стремительном рывке ухватил юношу за руку и притянул к себе, выворачивая кисть.

И учти: я знаю даже больше, но молчу из скромности! – добавил герой, видя, что юноша колеблется.

Да отпусти ты руку, варвар! – взмолился Антей.

Геракл послушался. Антей, потирая занемевшее запястье, хмуро пробурчал:

Да нет там и не было никогда никаких калиток – там и ограждения-то никакого нет! Все равно никому живому не достичь края земли. Вон,– указал юноша на груду изъеденных временем и песком костей и людских черепов,– сколько пыталось.

Стоглавый дракон? -понимающе хмыкнул Геракл.

Какой дракон? Да папаша нимф Гесперид – Атлант, он пострашнее будет, попадись ему кто-то, кому приглянулась его прекрасная дочка! А не понимает, старый баран, что его дочурки и задаром никому не нужны.

Но я слышал...– удивился Геракл.

...что я влюблен в одну из них? – докончил фразу Антей.– Я еще в своем уме – боготворить старуху!

И Антей рассказал тайну сада вечной молодости. Когда-то нимфы, дочери Атланта, и в самом деле были чудо как хороши.

И возгордились красавицы, целыми днями любуясь на свои отражения. Так и проводили время, не сводя с себя глаз. Но годы идут, унося упругость кожи, блеск глаз. Первые морщинки сменились глубокими бороздами, волосы иссеклись и поседели. Казалось бы, протяни руку, отведай яблоко молодости, чтобы сохранить юность. Но сорвать плод – признать, что ты уж не так молода и красива. Вот и бродят по саду старухи, по-прежнему, не выпуская из рук зеркала. Отражаются в стекле побитые молью старые рожи – но упрямо красавицы не хотят признать истину.

Что, они сумасшедшие?-спросил Геракл, выслушав юношу.

Есть немного,– согласился Антей.– Да попробуй не спятить, всю жизнь не сводя глаз с собственного отражения!

Как же быть?

А ты попроси Атланта! Старик грозен, лишь когда кто-то покушается на честь его прелестных дочурок, а так добр и уступчив! – И предложил: – Идем провожу!

Почти и трех шагов не сделали Геракл и Антей, как увидели могучего старика, крепко упирающегося босыми ступнями в песок. Создавалось впечатление, что старик удерживает что-то невидимое над головой: напряжены плечи, замерли в одном положении ладони. Голова чуть повернута набок, будто что-то давит плечо. Изваянием замер гигант, не вздрогнет, не шелохнется.

Что это он? -шепнул Геракл Антею.

Тот пожал плечами:

Да старик держит небо, не видишь!

Честно Геракл пытался что-нибудь углядеть – но, проклятье, руки Атланта, дрожащие в страшном напряжении, были абсолютно пусты!

Что – он тоже? – недвусмысленно покрутил пальцем у виска Геракл.

Старость и одиночество – не лучший способ сохранить здравый ум и ясный рассудок,– шепотом откликнулся Антей.

Но Атлант что-то расслышал, нахмурил брови:

Кто такие? Откуда? По какому делу?

Антей я, сын Земли! А это Геракл, мой приятель,– мягко, как неразумному дитяти, втолковывал Антей, видимо, не впервые рассказывая о себе.

А чего ж тебе, Антей с приятелем, надо? – подобрал губы старик.

Яблочек, яблочек захотелось, дедушка,– льстиво подыграл Геракл, подмигивая Антею.

Старик, задумавшись, опустил руки. Но тут же спохватился, вновь уцепившись за пустое пространство над собой.

Яблок мне не жалко, все равно валяются без толку – некому их тут есть. Да ведь не могу ж я бросить работу – еще грохнется хрустальный свод, то-то беды наделает!

Я подержу! -охотно вызвался Геракл.

Справишься ли? – насупился старик.– Небо – дело такое, не каждому по силам!

Справлюсь! -заверил Геракл, не сводя честных глаз со старика.

Ну, смотри! – подвинулся Атлант, уступая свое место посреди пустыни.

Геракл охотно подставил руки. И тут страшная тяжесть ударила по голове и прижала плечи. Геракл застонал – и проснулся.

Светало. Полянка нимф с примятой травой выглядела в свете дня совсем обычно.

Дурацкий сон! – пробурчал Геракл, потягиваясь, но не поднимаясь. Пальцы ткнулись во что-то круглое, глянцевое. Золотое. «Яблоки Гесперид»,– ахнул Геракл.

ДВЕНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ
Мрачное царство Аида

Гремит по Греции слава Геракла. Из походов и испытаний возвращается любимец народа с победой – и дальше ширится весть о герое.

Злобою полнится сердце лишь Эврисфея – мрачные мысли рождает в нем слава героя. И порешился Эврисфей на неслыханное: отправить Геракла туда, где живым нет обратного хода. В мертвое царство Аида, где радости нет и печали, где, увидев, мать отречется от сына, где ясное солнце не идет на скончание ночи – туда посылает Геракла. Тени умерших там бродят – прозрачные толпы, равнодушные, с пустым взором.

Впервые устрашился могучий герой своей участи. Но, скрепя сердце, он выслушал волю царя Эврисфея:

Ступай, о герой, в царство Аида – приведи мне пса с тремя головами, что сторожит ворота в подземное царство!

И это будет твоя последняя воля? – двусмысленно прищурился Геракл.

Сжался Эврисфей, прочитав в словах Геракла угрозу, замахал в страхе руками:

Да-да, только сейчас поторопись!

Геракл тотчас отправился в путь и шел, пока не достиг темной пещеры Тэнара. Там, по руслу уходящей в темноту реки, он надеялся достичь царства Аида. Но чем глубже спускался Геракл, тем более редела тьма, пронизываемая быстрым сверканием молний. Молнии, шустрые, как маленькие ядовитые змейки, чей укус смертелен, пронзали темноту насквозь. Геракл с удивлением убедился, что, когда молния исчезала, в плотном воздухе изогнутой линией оставался ее нечеткий отсвет, который медленно гаснул. Но в это время цветная змейка шустрила в другом направлении-в глазах зарябило; Геракл и сам не приметил, что, передвигаясь, по-прежнему остается на том самом месте; двигались лишь испещренные молниями стены пещеры. Походило на то, будто герой стоит на извилистом неподвижном полу, а все остальное проходит сквозь него, не задевая. Геракл словно очутился вне времени, убереженный клочком неподвижного пространства под ногами и кусочком реки. То ли свет падал под странным углом, то ли зрение обманывало героя: рядом подземная река текла вверх, вынося свои воды на поверхность, а чуть поодаль – воды неслись вниз с огромного уступа, лишь долетал грохот разбиваемого о камни подземелий водопада. От странного зрелища голова у Геракла закружилась. Он почувствовал, что падает, но руки ухватили пустоту. Кружение становилось все стремительнее, перед глазами мелькали желто-красные круги и мерцающие точки. Ноги, потеряв точку опоры, скользили к страшному водопаду. «Будь что будет!» – решился Геракл, закрывая глаза и приготовившись к неминуемой гибели.

–Стой!-крик раздался одновременно с последним усилием Геракла удержаться на краю бездны.

Чья-то сильная рука ухватила Геракла, поставила на ноги – тут же стих водопад, уступ исчез, а бурлящий поток превратился в робкую речушку, медленно сочащуюся сквозь каменное русло, проложенное по дну туннеля. Рядом, улыбаясь в маленькую черную бородку клинышком, усмехался сухощавый мужчина, хитро поблескивая глазами:

– Что, перепугался? – ехидно поинтересовался незнакомец.– А если б Эврисфей велел тебе броситься с высокой башни вниз головой – тоже полез бы?!

Геракл очумело уставился на пришельца:

Да ты кто такой?

Мужчина уселся на песок, привалившись к стене пещеры:

Я? Я-то бог, а ты, по-моему, придурок!

Вскипела кровь у героя, бросился он на обидчика – и вдруг пропало ощущение времени, словно Геракл утратил свое тело и превратился в сгусток тумана.

Очнулся он от ноющей боли в боку, лежа на спине. Незнакомец, как ни в чем не бывало, бросал в рот орешки.

Очнулся? Прекрасно-прекрасно. Но в следующий раз не советую так нервничать – а то я ведь могу и не рассчитать силы!

Геракл, насупившись, сел, обхватив колени. Выжидательно глядел на незнакомца.

Наконец, не выдержав, прервал молчание:

Да разве боги такие? – недоверчиво покосился Геракл: ни стати, ни золотого нимба, ни величия он в щелкающем орешки мужчине не углядел.

По-твоему, я должен рычать, извергая пламя? Или отрастить хвост? Вы, люди, в слепом неведении напридумывали себе черт знает что – и тешитесь сказочкой о светлом Олимпе, где есть кому о вас позаботиться. А там,– мужчина ткнул пальцем в сырой свод туннеля,– то же, что и здесь: каждый занят собой и мало думает о прочих. А уж до земли, по правде сказать, богам и вовсе нет никакого дела!

Так зачем же ты меня тащил, спасал? -незнакомец нравился Гераклу все меньше: хоть герой не часто задумывался о богах и их деяниях, в душе Геракла жила все же маленькая надежда на заступничество свыше, в случае чего.

Да спасать тебя папаша велел. И, как-никак, а Зевс – мой начальник!

Странные речи ведешь ты, незнакомец,– поразился Геракл.

Ах, я не представился: Гермес – крылатый посланец Громовержца! – почему-то обрадовался вопросу мужчина.

Гераклу не терпелось порасспросить Гермеса поподробнее, но тот вдруг заторопился:

Ладно! Хватит разводить турусы на колесах – топаем за милым собачонком!

И, подхватившись с земли, легко ориентируясь в опять сгустившейся темноте, двинул вперед. Геракл, размышляя о странном приключении, послушно старался не отстать. Туннель, петляя и время от времени разветвляясь, уводил их все глубже, пока странное сияние не разогнало кромешную ночь.

Это медные ворота светятся – почти пришли! – обернулся, наконец, Гермес.

Но Геракл, пораженный, уже сам узнал легенду, которую слышал меж людей. Туннель, внезапно обрываясь, упирался в огромную каменную стену, мрачно возносящуюся, сколько хватало глаз.

С замшелых камней медленными каплями струилась вода, собираясь в журчащие ручейки у подножия. Ручейки сбегались, соединяясь в реки – и уже дальше бежал мутный поток, окружая стену живым бурлящим полукольцом и исчезая в темном провале в проломе стены. Что удивило Геракла, так медные ворота с резными завитушками – совсем рядом с проемом. Он, не утерпев, спросил у Гермеса:

Какой тайный смысл держать ворота запертыми, если рядом стена разрушена?

Гермес пожал плечами:

Да без тайного смысла, просто средств на ремонт нет!

Геракл отшатнулся, слыша такие кощунственные речи. Герой хотел, было, и вообще как-нибудь избавиться от такого спутника, как Гермес, приставив ладонь ковшиком ко лбу, ахнул:

А вот и песик!

На них неслось огромное трехглавое чудовище. Черные змеи вместо шерсти извивались по хребту зверя. С трех языков капала белая пена, пасти пса извергали огненные вихри. Геракл приготовился к нелегкой смерти.' Но ничего не произошло: собака, подбежав, встала на задние лапы и протанцевала к пришельцам. Потом на брюхе, елозя по пыли, подползла к сандалиям Гермеса. Там Цербер разлегся, блаженно свесив все три языка. Гермес, наклонясь, ласкал пса:

Хороший, хороший! Цербер – умница!

Собака, замирая от удовольствия, перевернулась на спину, раскинув в воздухе все четыре лапы. Оголилось розоватое брюхо, поросшее редкими маленькими змейками.

Ну,– Гермес накинул на шею пса кожаный поясок,– удираем?

Царство Аида, в страхе перед которым жил любой человек, оказывалось лишь мрачным сырым подвалом, с полуразрушенной стеной да мутным потоком воды.

– А что там, за воротами? -не утерпел Геракл, пытаясь высмотреть что-нибудь сквозь узенькую щель между створками.

О неуемное человеческое любопытство! – возопил Гермес, на минутку взмывая в воздух.-Да сдалось вам это подземелье, так и норовите сунуть палец в пасть тигру! – Но божество тут же взяло себя в руки, угомонилось и приказав псу: «Ждать!» дернула на себя огромное медное кольцо – ворота заскрипели и поддались.

Добро пожаловать на экскурсию! – хитро усмехнулся Гермес, пропуская вперед себя Геракла.

Герой с любопытством осматривался вокруг себя. Вдруг ворота за спиной зарычали и захлопнулись. Геракл бросился на тяжелые створки, но металл не поддавался: Геракл оказался замурованным в подземном царстве.

Вдруг ему показалось, что он видит чей-то силуэт.

Эй! -окликнул Геракл прохожего.– Вы не знаете, где тут другой выход?

Тень шарахнулась от Геракла, как от полоумного: еще никто не пытался вернуться из царства мертвых. Геракл не дождался ответа – силуэт растворился в воздухе. Тогда он решил догнать целую толпу привидений, что с громким плачем и стенаниями шли по широкой дороге, полого сбегавшей в долину. Еще рядом можно было что-то рассмотреть, но дальние горизонты терялись в густом косматом тумане. Впереди, еле-еле передвигая ноги, брели смутные людские подобия. Но, странное дело, как не ускорял шаг Геракл, тени по-прежнему находились в недосягаемости.

Страх наполнил душу героя – он один был живым среди мертвых. Дорога, меж тем, вильнув, стала уже, протискиваясь между скалистых гор. Вдруг Геракл едва сумел увернуться – прямо перед ним, громыхая и дробясь на осколки, рухнул огромный валун. Следом, неистово ругаясь, сбегал здоровый бородатый мужчина. Он нагнал камень, который почти скатился, и принялся толкать валун вверх. Гора была достаточно крутой; бородач, упираясь босыми ногами в уступы и цепляясь руками за почти не различимые трещины, упрямо подпихивал грудью и подбородком кусок гранита, неуклонно стремясь к вершине.

Геракл заинтересовался: как только валун пересек какую-то невидимую черту, мужчина неловко поскользнулся, его ноги потеряли опору, и он завис на руках, болтая ступнями в воздухе. А валун благополучно плюхнулся в придорожную канаву, разбрызгивая грязь. Бородач. обреченно вздохнув, тут же начал спускаться за своим сокровищем, хотя на вершине в изобилии валялись точно такие же каменные булыжники.

Гераклу уж надоело смотреть за странной игрой в кошки-мышки: результат был неизменен – камень падал вниз, а бородач, весь блестя потом и изнывая от злости, тут же пытался докатить валун до вершины.

И тебе не надоело? – не удержался Геракл.

Бородач, только что легко сбежавший почти от самой вершины, опасливо огляделся по сторонам, и, никого не заметив, присел на корточки, прислонившись спиной к скале.

Да как сказать,– голос бородача охрип, видимо, от длительного молчания.– Это все же лучше, чем сновать взад-вперед по дорогам подземелий! А так я при деле: побегаешь так – потом спишь, как убитый!

Геракл в сомнении покачал головой:

Уж не хочешь ли ты меня уверить, незнакомец, что это нелепое занятие доставляет тебе удовольствие?

Бородач испуганно вжал голову в плечи:

Тсс! Еще кто услышит, донесет! Считается, что я несу наказание за праздную жизнь, которую вел на земле – теперь тяжким трудом я должен вымолить себе прощение. Но это случится лишь тогда, когда я докачу до вершины камень, а тогда,– мужчина грустно махнул рукой,– прощай, привольная жизнь. Я ведь насмотрелся на этих праведников: целыми стаями блуждают повсюду, изнывая от скуки. А ведь тут нет ни праздников, ни спортивных состязаний, ни доброго вина и вкусной еды. Вот и топчутся, будто глупые коровы! Тут даже женщин нет – одни души! – зашептал, наклонившись к самому уху Геракла, бородач.– А мне так вот блуждать – зарез! Вот и делаю вид, что не могу удержать валун – пока с рук сходит!

Подивился Геракл странным порядкам в царстве Аида: грешник нарочно виляет и увертывается, чтобы не простили грехи и не причислили к искупившим вину.

Ну, ладно,– заторопился бородач,– вот тащатся бледные овечки – еще увидят меня без дела, тут же донесут! А ты, будешь проходить мимо, окликни: «Сизиф из Коринфа!» – спущусь, поболтаем, а то тут один отупеешь!

И заспешил вверх, подгоняя перед собой камень.

Снова Геракл остался один. А впереди словно и не трогались с места, медленно плыли по дороге тени умерших. «А ведь прав Сизиф – так и в самом деле от скуки взвоешь!» – прикинул Геракл. Вдруг другая толпа привидений поравнялась с героем. Аица, бледные и равнодушные, были обращены в одну сторону, под глазами темнели синяки. Плотно сжатые губы выражали смертельную скуку и недовольство. Тени прошлись вперед, повернули, прошествовали назад.

«Праведники!» – определил Геракл, дав себе клятву, если удастся вывернуться из переделки, грешить как можно больше, чтобы не оказаться после смерти среди блеклых бездельников.

Но вдруг одна из теней, отделившись от праздной толпы, окликнула героя по имени. Геракл в изможденном лице едва-едва узнал приятеля Мелеагра, так изменился калидонский царь.

Ты ли это, Геракл? – поразился Мелеагр.– Как получилось, что ты так рано поселился в царстве Аида?

Да проклятый Гермес удружил – ворота запер!– как на духу, признался простодушный Геракл.

Так ты живой?! -еще больше, если это только возможно, побледнел Мелеагр, отступая.

Его слова привлекли толпу. Праведники тут же колеблющимся миражом, сквозь тела пробивался свет, обступили героя.

Скажи моей матери не сажать на могилу красный шиповник! – кричал один.– Я его и при жизни терпеть не мог!

Передай жене, если изменит с тем жирным колбасником – я ее тут уж дождусь!

Узнай, где мои дети...

Голоса налетали лесными голубями, шурша, требуя, наказывая, призывая. Геракл в ужасе закрыл ладонями уши и зажмурился.

Когда он снова открыл глаза, толпа привидений все так же медленно и равнодушно текла вдоль дороги.

Лишь один, высокий и худой человек, оставался по– прежнему рядом.

Твой приятель просил передать, что советует тебе жениться на его сестренке! – не поворачивая головы, сквозь зубы прошептал новый знакомец.

Да что случилось? – попытался добиться толку Геракл: зная странную скорость передвижения теней, он даже и не пытался догнать удаляющуюся тень приятеля.

Человек, прежде чем ответить, разулся, деловито опробовал пальцами ног воду протекающей рядом с дорогой шустрой речушки и, кряхтя, погрузился по шею.

Видишь ли,– начал незнакомец,– считается, что умершие, отпив из реки мертвых Леты, должны все позабыть. Однако речная вода – не виноградная брага, от нее ровно столько проку, как от глотка из кувшина. Но следует соблюдать традиции и не дразнить здешних властителей. Понимаешь,– бултыхаясь, усмехнулся, незнакомец,– мы, попавшие сюда души, стараемся держаться против козней Аида: каждый просчет зловредного старикана– очко в нашу пользу! Его потеря – для душ приобретение! В общем-то, ничего нового, почти то же, что и на земле: слабые соединяются против сильнейших, а сильнейшие так самоуверенны, что свято верят в свою непогрешимость. Вот я, к примеру,– отдуваясь, как карась, выброшенный на траву, мужчина вылез на берег и развалился, раскинув руки.– Считается, что я должен терпеть страшные муки жажды и голода – такое наказание Танталу положили боги. Хорошо,– Тантал сел, резкими движениями разогревая члены,– но кто это придумал, что душа после смерти может хотеть есть вообще?! Так ведь я не побегу к Аиду, выкладывая все начистоту – пусть думает, что я страшно терзаюсь!

Еще больше поразился Геракл, слушая рассказ Тантала.

Да есть ли тут, в мертвом царстве, счастливые души, заслужившие покой праведной жизнью? – вскричал Геракл.

Ничего не ответил Тантал, отвернувшись.

Дальше пошел по дороге Геракл, пока не дошел до переправы через черную реку. Печальный перевозчик Харон правил черной лодкой, перевозя людские души умерших. Каждый протягивал старцу мелочь, оплачивая свое последнее путешествие.

Но простодушный Геракл, и на земле не придававший значения деньгам, порывшись, не нашел и одной монетки.

Перевези в долг! – попросил Геракл.

Но скряга Харон, сыздавна живший лишь тем, что заплатят души, уперся:

Да чем же ты лучше других! Переправь тебя – а потом попробуй найди! – подслеповатыми старческими глазами, да еще в полумраке Харон не разглядел, что перед ним живой.

Зато сразу почувствовал: Геракл, не церемонясь, подхватил старца, перенес по воздуху и поставил на днище лодки:

Отдохни – я сам буду править!

И направил черную лодку прямо ко дворцу Аида. Дворец властителя царства мертвых был на самом берегу, лишь несколько сбегавших к реке Ахеронт ступеней разделяли вновь прибывших от царских врат. Только причалила лодка Харона, по ступеням навстречу гостям заспешил любопытный Аид. Следом за ним на почтительном удалении следовали какие-то люди, которых Геракл не смог рассмотреть – они, стоило бросить в ту сторону взгляд, тут же прятались за колонны.

Живой?-удивился Аид.– Ну, это неинтересно,– обиженно протянул царь; Аид неспроста построил дворец у реки, на всем свете, на земле и под землей, в воде и на небесах не было существа, любопытней Аида. Царь больше всего на свете любил историйки и истории. Поговаривали, что забавной байкой можно добиться отпущения многих грехов, если об этих грешках рассказать достаточно занимательно мрачному черному царю.

Живым Аид не верил: те при всяком удобном случае обещали любить до смерти, ненавидеть до смерти, не забыть и после смерти. Словом, живые к смерти всегда относились без должного почтения, что Аида сердило безмерно. Настороженно он принял Геракла, лаская черного пса – оставалось удивляться, как Цербер сумел опередить героя, если ко дворцу Аида вела одна дорога, а у Харона не было сменщика.

Изучив мощную фигуру Геракла, львиную шкуру на плечах и крепкий с виду лук, Аид свое мнение о госте оставил при себе: мирным путником, что случайно заблудился в подземном лабиринте, Геракл не выглядел. А Аид не терпел ссор и скандалов, во многом из-за покоя Аид выбрал себе царство мертвых – уж где может быть тише?

Я пришел за твоим псом! – простодушно отвечал Геракл на расспросы царя.

Цербера? – несказанно удивился Аид.– Да ведь он беспородный! Да и с чего ты взял, что какой-нибудь хозяин, привязавшись, отдаст тебе своего пса, глупый? – не удержался царь.

Цербер, словно понимая, о чем речь, прижался к ногам хозяина и зарычал: змеи на загривке подняли плоские головы и зашевелились.

Но какой хозяин в одиночестве гордится своей собакой?-схитрил Геракл.– Ведь покажи я Цербера людям, все собаколюбы зайдутся в черной зависти!

Азартом загорелись глаза Аида: ему представились рыдающие толпы собаковладельцев, у которых собаки с целой кучей родственников до седьмого колена – а такого, как Цербер, ни у кого и нет.

С тем и согласился Аид отпустить пса вместе с Гераклом.

На время.