Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Мимоходом сорвав с грядки пучок поздних астр, король поспешил к дочери:

– Вот! – издалека закричал он, размахивая букетом. – Жениха тебе веду! Требует от меня твоей руки и сердца.

– Руки? – улыбнулась принцесса, протягивая ладонь графу.

Гилберт поклонился, намереваясь галантно запечатлеть поцелуй на руке принцессы. Но король предупредил:

– Не вздумай! Гляди – опять у нее все пальцы в красках! Еще отравишься.

Адель весело рассмеялась, вытерла руки о расцветающий всеми цветами радуги платок, лукаво поглядывая из-под ресниц на жениха:

– Так значит, требует руки и сердца? И что же вы ответили, отец, этому смелому кавалеру?

– Я?! Я такой ответственности на себя брать не желаю. Вам вместе жить, вот вы и разбирайтесь! – заявил король. Положил букет на бортик фонтана, потрепал дочь по завитой голове – и пошел назад, заложив руки за спину, напевая в бороду боевой марш.

– Мэриан, прояви уважение к гостю, подвинься! – попросила Адель, вновь возвращаясь к работе.

Кот, приоткрыв один глаз, покосился на пришедшего и неохотно подтянул ноги.

Гилберт сел, не зная, с чего начать, какие слова должен произнести.

Адель молчала. Торопливо, в несколько касаний закончив набросок, она взяла чистый лист и, с прищуром поглядывая на графа, принялась уверенно и размашисто заштриховывать бежевый картон. Ей понравилось, как солнечный луч, пройдя сквозь крону деревьев, бросил тень от резного листка на лоб, а тени ресниц тонкими стрелками длинно прочеркивали скулы. Она быстро перенесла на лист контуры завитков, длинные, вечно растрепанные вьющиеся волосы ложились на плечи, на воротник. Складываясь, пересекаясь, линии рисунка обозначили узкий овал лица, угловатый подбородок, высокий лоб, прорезанный хмурой морщинкой, появившейся недавно, но уже ставшей постоянной. Принцесса густо зачернила линию век, аккуратно округлила, едва затенив по верхнему краешку, серебристую радужку глаз, ввинтила, кроша мягкий стержень, точку зрачка. Рисунок сжатых губ тщательно обвела, подчеркнула штрихами линию прямого носа. Испачкав палец, размазала тень по щекам. И уверенно воткнула маленькую родинку под правым глазом.

– Я не уверен... Боюсь, тебе это покажется смешным... – несмело начал Гилберт, поглаживая кота по округлой спинке.

– Нет, что ты! Обещаю, смеяться не буду! – замотала головой Адель. А сама тут же прыснула, закусив губу. Спряталась, пригнувшись, за большим листом картона.

– Понимаешь, я... – произнес Гилберт. И снова не придумал, как продолжить.

– На, съешь ягодку! – весело прищурившись, протянула принцесса наполовину ощипанную виноградную гроздь. Гилберт послушно оторвал ягоду, раскусил, не поморщась – будто он с детства не знал, какие они кислые на вкус. Но с любопытством следившая за ним Адель всё равно не сдержала смеха.

Под ласкающей рукой Мэриан развернулся, подставил вместо дымчатой спины белый живот, замурлыкал, жеманно прикрыв глаза лапкой.

– Как я поняла, ты хочешь пригласить меня с тобой повенчаться? – предположила Адель.

Гилберт быстро взглянул ей в глаза. Принцесса, едва отложив в сторону черный стержень, еще раз схватилась подвести линию ресниц.

– Да, я пришел, чтобы сделать тебе предложение, объясниться в любви и попросить твоей руки, – сглотнув, перечислил он.

– Ну давай, – согласилась принцесса, – объясняйся, предлагай.

Не дождавшись должного внимания, Мэриан открыл глаза и, пнув задней ногой в бок, строго велел:

– Почеши пузико!

Граф покорно протянул руку, запустил пальцы в нежный пух. Кот зажмурился, приоткрыв рот, заурчал с прихрапыванием.

– Но ведь ты не захочешь? – спросил Гилберт обреченно.

– Почему нет? – тряхнула круто завитыми кудряшками принцесса. – Я согласна.

– Как?.. – Рука замерла, и Мэриану пришлось еще разок наградить жениха пинком, чтобы не забывался.

– Ты мне подходишь, – ответила принцесса. – Ты знатного рода, твой дедушка был королем. Ты умный, вежливый, тихий. Я знаю тебя всю жизнь. Уверена, когда я стану твоей женой, ты не будешь меня колотить из-за пустяков, как, я слышала, делают многие рыцари. Или заставлять чистить сапоги – надеюсь, для этого у нас будут слуги.

– Значит...

– Да-да-да! Давайте, ваша светлость, готовьте мне свадебные подарки.

Не замечая, Гилберт неосторожно сжал кота, за что тот, тихо ругнувшись, не преминул укусить за руку.

Потирая запястье, молодой граф наконец улыбнулся:

– А знаешь, я понять не мог, как нужно делать тебе предложение. Думал, придется, как в балладах, встать на колени и битый час читать стихи.

– Правда? – обрадовалась Адель. – Ну-ка, немедленно на колени! – и пальцем указала вниз, на пробивающуюся меж камней траву.

Гилберт уставился на траву, покраснел, побледнел. Кашлянул, приготовившись к позору...

Но принцесса не стала его мучить. Расхохотавшись, взъерошила ему волосы:

– Я тоже давно тебя люблю! Ты же мне как второй брат!

Но от этих слов короткая искра веселья быстро угасла. Точно устыдившись, Адель притихла.

– Ты тоже ничего не знаешь о Лорене? – спросила она, и тень давней печали омрачила ее взор. Гилберт покачал головой.

– Я знаю точно, он жив, – уверенно сказала принцесса. – Ведь мы с ним близнецы. В детстве я всегда ощущала его боль как свою... Канцлер не хочет мне говорить, но я знаю, что произошло с замком Лорена. Я подслушала однажды его разговор с твоей матушкой. И в тот день, когда это случилось, я помню – я проснулась от страха, ужас сжимал сердце... Но потом вдруг наступило спокойствие, точно ничего не было. И весь минувший год я ничего не чувствовала, жила словно во сне... Но теперь иногда мне кажется... Ах, этого не выразить словами!.. Но он жив!

– Его обязательно найдут, – сказал Гилберт.

– Но если с ним вдруг и вправду что-то случится, – сказала Адель, – а ты возьмешь меня в жены... Тогда ведь ты станешь наследником престола?

Гилберт промолчал, опустил голову.

– Если так, из тебя выйдет хороший правитель, – сказала принцесса. – Уж получше этих дураков! Знаешь, с тех пор, как по городу поползли слухи, – продолжила она, вновь оживившись, – женихи ко мне свататься чуть не толпами стали ходить! Не лично, конечно, где ж им смелости набраться – сестер с мамашами присылают. А те стараются, расписывают во всех красках! Послушать, так точно в меду вымажут, не отмоешься. Будто я не видела эти рожи на балах! – передернуло ее от всплывшей в памяти картинки.

– Только папе не рассказывай, а то он всерьез поверит, что его дочь наконец-то стала красавицей, – добавила она, засмеявшись. – Обрадуется да и откажет тебе – а позовет женихов заграничных, чтобы еще новых земель к королевству прибавить!

Гилберт улыбнулся.

Принцесса прекрасно сознавала, что ее никак нельзя назвать хорошенькой. Удивительно, она совершенно не походила внешностью на своего миловидного братца. Нарядные платья, тщательно завитые кудряшки лишь отчасти скрадывали внешние недостатки. Вздернутый носик, тонкая шея с просвечивающими сквозь бледную кожу голубыми жилками. Искрящиеся глаза под короткими белесыми бровками в минуты волнения сильно косили, чем частенько приводили молоденьких фрейлин в замешательство. Она напоминала ему хрупкую куклу – неправильно слепленную, непохожую на остальных, но по-своему милую.

Он помог собрать в шкатулку разбросанные мелки и краски, сложил листы с набросками. Потянулся за последним рисунком – но Адель спешно спрятала картон за спину:

– Не покажу! Еще не готово, не смотри. А если не получится – вообще порву и выброшу!

Так и не дала, спрятав лист между остальными. Поднялась с места – и сразу стало заметно, что принцесса прихрамывает.

– Пойдем, суженный мой, обрадуем его величество! – позвала она, с благодарностью оперлась о предложенную руку.

Разбуженная служанка понесла листы и краски в покои принцессы...

Очнувшись в одиночестве, Мэриан вскинулся – свалился со скамьи на землю. Бросившись через кусты вприпрыжку, закричал:

– Хозяйка! Ты меня забыла! Погоди!..

***

– Эй ты! Как там тебя!.. – догнав, окликнула ведьма бродягу.

– Чего нужно, старуха? – весьма нелюбезно отозвался тот.

– Старуха?! – задохнулась и без того запыхавшаяся Гортензия. – Да я тебя в жабу превращу!.. Подойди, оборванец. Или на всю округу орать прикажешь?

– Вам надо, вы и подходите, – фыркнул бродяга, но тон сбавил.

– Ох, зря я такая добрая... – пробормотала Гортензия с запоздавшим раскаяньем.

Но отказываться от затеи было уже нельзя – раз решилась, не отступать же в первый момент!

– Послушай, парень, – начала она, окинув взглядом коренастую фигуру, рябое лицо с грязной щетиной, немытые космы, настороженные глаза. Просто щенок одичавший! – Дело у меня к тебе, предложение. Я поселилась тут недавно, помощь по хозяйству нужна...

– В прислугу я не пойду! – высокомерно задрал нос бродяга.

– Мне прислуга не нужна, мне помощник нужен, – терпеливо повторила ведьма.

– Я бесплатно не работаю!

Ведьма хмыкнула, но продолжила "торг":

– Одежда, еда, кров – это тебя устроит?

– А хозяйство у вас большое? – чуток подумав, спросил парень. – Сколько живности?

– Из хозяйства – дом и сад, из живности – одна ворона, – перечислила ведьма.

– Значит, коров-свиней нет? – обрадовался парень. Ведьма покачала головой.

По рукам бить не стали – ведьма решила, что сперва нового помощника нужно хорошенько отмыть с щелоком...

Потом парень признался – ему часто приходилось за краюху хлеба чистить в деревне свинарники и конюшни. Но хитрые крестьянские мужики нередко выгоняли беднягу со двора, вознаграждая за труд тумаками. Еще ведьме удалось выяснить, что парень устроил себе жилище в лесу, в убогом шалаше – и не появись она, несчастный в подступающую зиму совсем бы околел от голода и холода.

Ей приходилось каждое слово вытягивать почти что клещами – на вопросы парень отвечал крайне неохотно, а то и вовсе молчал, насупившись. Как позже оказалось – просто не знал, что ответить. Он не помнил ни своего имени, ни как здесь очутился. Всё, что сохранилось в его памяти – прошлую зиму он провел в подземелье разрушенного замка, где дрался за оставшиеся съестные припасы с обнаглевшими крысами.

– Ладно, разберемся, – уверенно сказала ведьма. Всё-таки предчувствие ее не обмануло – бродяга каким-то образом связан с пропавшим принцем. Может, память к нему еще вернется и он расскажет, от чего пал замок наследника...

Оставив парня отмываться от слоя грязи под пристальным вниманием вороны, Гортензия нашла свой тощий кошелек и отправилась в деревню.

Уже наслышанные о новой ведьме деревенские бабы встретили ее с осторожностью, но вполне благожелательно. Одна с готовностью продала "неодёванные" штаны сына, другая предложила добротную куртку, третья отдала пару рубашек, поношенную шапку, башмаки да рваный на рукаве кафтан. На названные цены Гортензия лишь молча улыбалась и платила, не торгуясь. Ничего, скоро сами к ней придут со своими нуждами, все монеты назад принесут, да еще в долгу останутся... А недальновидные деревенские жительницы пока искренне радовались и не забыли снабдить добрую ведьму разной снедью: овощами, мукой, крупами. Даже зайца притащили, якобы только из капкана вынутого – и спросили как за кабана. Домой ведьма явилась в сопровождении мальчишек, впряженных в небольшую огородную тачку.

После еды бывший бродяга принялся откровенно клевать носом. Но неумолимая ведьма посадила его на табурет и, вооружившись ножницами, взялась подстригать. Светлые непокорные вихры от стрижки приличнее выглядеть не стали – торчали в разные стороны, как солома на голове огородного пугала. Не добившись особого результата, ведьма отпустила его спать.

Но не только ради приличного вида Гортензия взялась за ножницы. Была у нее одна мысль...

Оставив метлу и собранные в совок волосы, ведьма направилась в зал, отведенный прежним хозяином дома под библиотеку.

Звездочет в спешке не забрал с собой и половины из драгоценного собрания книг, сделав ведьме поистине роскошный подарок. Полистав увесистые тома, Гортензия нашла нужный раздел. Вот оно: "Как узнать имя и прозвище неизвестной персоны"... "Чтобы узнать имя покойника, отделите череп от тела..." – прочитала Гортензия. Нет, это некромантия – порядочные ведьмы таким не занимаются... Но следующее – подходит!

Ведьма быстро просмотрела предлагаемый рецепт, прилагающееся заклятье... Ага, волосы! Есть, как же, имеются! Она сбегала на кухню и вернулась с совком. Зажгла свечи, еще раз пробежала глазами формулу заклинания. Тут главное – не ошибиться. Лишнее слово, и владельцу волос не поздоровится.

Гортензия сделала всё, как полагалось: громко и внятно продекламировала заклятье, сожгла на свече прядь волос и бросила черный пепел на скатерть. Как было указано в книге, пепел должен сложиться в руны истинного имени. Многоопытной ведьме, какой считала себя Гортензия, прочитать эти тайные колдовские знаки не составит труда...

Но сейчас многоопытная ведьма пребывала в смущении. Она сделала всё правильно – и тайные знаки сложились... в грязное ругательство на священном колдовском языке. Гортензия даже покраснела, прочтя.

Она не сдалась – пробовала еще и еще, пока не закончились волосы. В библиотеке повис удушающий запах палятины. Но на скатерти неизменно складывались оскорбления – всякий раз новые...

Следующий день порадовал теплом. Гортензия устроилась на крыльце с миской сырой моркови, которую нужно было почистить для заячьего рагу. Ее новый помощник старательно рубил дрова во дворе. Гортензия то и дело опускала нож, наблюдая, как он орудует колуном. Точно это не простой топор, а какая-нибудь алебарда с кисточкой! И не поленья колет, а вражеские доспехи сечет...

– Эдак он долго может упражняться, – сказала Лиза-Энн, усаживаясь на перила крыльца. Ведьма опять не заметила, когда девица успела проскользнуть в калитку. – У вас хоть есть чем печку на вечер топить? – спросила участливо.

– Правда? – откликнулась задумавшаяся ведьма. – Посмотри, ведь он совсем не похож на простолюдина. Его воспитывали точно не в крестьянской семье, из него растили воина...

– Еще скажите рыцаря! – фыркнула Лиза-Энн.

Да, выглядел бывший бродяга совсем не по-дворянски, скорее по-дворницки: подвязанные веревкой широкие штаны с куцыми штанинами, рубашка с рукавами вдвое длинней нужного, вышитая душегрейка на овчине, одолженная ведьмой...

– Может быть, он служил в замке оруженосцем? – в который раз предположила Гортензия.

– Ага, или конюхом, – закивала девица. – Или мальчиком для битья. Вы хоть имя его узнали? А то пускаете в дом невесть кого!

– Он не помнит. Его, наверное, по голове чем-то тяжелым стукнуло.

– Ну, так пускай вспоминает! Или может, его еще разок стукнуть? Чтобы ум за разум обратно заправился.

– А это верная мысль! – вдруг обрадовалась ведьма. – Подожди, сейчас книгу принесу...

– Да книгой зачем? Книгу жалко! – крикнула ей вслед девица. – Вон давайте лучше поленом, оно тяжелее!

– Вы о чем? – подошел полюбопытствовать парень.

– О тебе, конечно! – ехидно отозвалась Лиза-Энн. – Ну чего встал? Устал фехтовать – садись морковь чистить!

Когда ведьма вернулась назад с книгой, то застала на крыльце милую сценку – бродяга старательно чистил морковку, а Лиза-Энн нависала над ним и занудно зудела:

– Да кто так чистит? Ты ж весь овощ в помои выкинешь! Тоньше режь, тоньше! Госпожа Гортензия, вы поглядите, какие он очистки оставляет!

– Пускай учится, – отмахнулась ведьма, раскрывая на коленях толстый том. – А ты чисти, продолжай, не отвлекайся. Просто слушай и вспоминай. Я сейчас буду имена перечислять, а ты думай, которое тебе знакомым покажется. Понял?

– Ага, – кивнул парень. Большая книга отвлекла внимание – и нож соскользнул на палец. Ойкнув, он сунул палец в рот и приготовился сосредоточенно слушать.

– Алинард. Алукард. Ананасий. Апупей... – с расстановкой монотонно читала Гортензия.

Парень слушал, добросовестно размышлял и отрицательно мотал головой.

Лиза-Энн слушала не менее внимательно, хихикала в кулачок, а особо забавные старалась запомнить:

– Как-как? Апупей? – переспрашивала, давясь смехом. – Надо так следующего поросенка прозвать!

– Гастон. Гаспар. Гарфилд. Гильдеберт. Готфрид...

– Гильдеберт?.. – переспросил он рассеянно.

– Тебя звали Гильдеберт? – обрадовалась Лиза-Энн.

– Нет, – покачал тот головой. – Точно не меня...

– ...Ксандр. Кассиан. Конрад. Каллист... Лабрентиус. Люциус. Лодвиг... Эх, демоны! – выругалась ведьма. Следующая страница оказалась одной расплывшейся кляксой – видимо прежний владелец книги именно на это место умудрился вылить свое зелье. От букв остались лишь темные дорожки.

– Ну ладно, – пожала плечами Гортензия. – Будем надеяться, что твое имя начиналось не на "Л", а на какую-нибудь другую хорошую букву... Матиас. Марвин. Мартин. Мериан...

– Мериан? – задумчиво повторил парень. – Я вспомнил! Я часто слышал это имя.

– Да ну?! – подскочила Лиза-Энн. – Так часто, чтобы каждый день по многу раз? Или так, чтобы только по праздникам?

– Каждый день, – кивнул парень. И даже сам обрадовался своему озарению: – Я помню... Помню, кто-то кричал всё время, звал: "Мериан! Ме-е-ериан!.." Кто-то, кто был мне очень дорог...

– Мать? – подсказала Лиза-Энн. Он пожал плечами.

– Вот видите! – возликовала торопливая девица. – Это была его матушка! А всем известно, что мать нашего принца скончалась во младенчестве. Так что ты не принц, и давай чисти морковку! – сделала она вывод, снова поразив незаурядной осведомленностью касательно всего на свете.

– Ну так у нас же в трактире полно народа бывает! Время от времени... – пояснила она в ответ на невысказанный ведьмой вопрос.

***

– Мы опоздали, Дакс! – воскликнул Иризар. – Нашего дракона убили. Половником.

Второй демон выглянул из-за плеча приятеля, хмыкнул.

Подземелье под дворцовой кухней напоминало огромную пещеру: сводчатые потолки с пересекающимися ребрами, скудный свет дюжины факелов не мог разогнать полумрак, сырость и холод наполняли застоявшийся воздух. Вход в подземелье был устроен высоко под сводами – а сойти вниз можно было по длинной крутой лестнице. Иризар остановился на верху лестницы, облокотился о перила, любуясь разворачивающимся внизу представлением.

Посреди подземелья был устроен колодец – небесполезная предосторожность на случай осады, – и вокруг широкого каменного устья обвивался кольцом дракон. Увенчанный шипами хвост игриво бил по земляному полу. Шкура сверкала в свете факелов – будто сплошь покрытая горящими самоцветами: на спине темнее малахита, а ближе к животу светлее, с золотистыми искрами. Именно брюхо сейчас сияло, разбрасывая отсветы на всё подземелье, слепя блеском. Дракон, лежа на спине, подергивал всеми четырьмя лапами, хлопал кончиками крыльев по земле. Из приоткрытой пасти, полной внушительных клыков, вырывалось урчание.

На широкой груди поверженного дракона стоял маленький мальчик – воинственно размахивал украденным с кухни половником, словно мечом. На "доблестного рыцаря" с восхищением взирали две девчушки, не осмелившиеся забраться на чудовище. "Поверженного и зарезанного" дракон изображал с явным удовольствием.

– Сильг, ты решила сделаться нянькой или просто забавляешься с десертом? – громко спросил Иризар.

Дракониха вскинулась, быстро перевернулась, придержав мальчугана когтистой лапой и аккуратно поставив на ноги рядом с девочками.

– О, Иризар! Как я рада тебя видеть, – чуть смутившись, сказала огромная ящерица мелодичным женским голосом, слегка упирая на раскатистое "Р". – Уж даже не надеялась живым увидеть... Это детишки нашей кухарки, – добавила она, легонько подтолкнув оторопевшую ребятню к выходу. – Иногда приходят меня развлечь. Без тебя здесь было скучно.

– А теперь начнется веселье! – возвестил второй демон, носивший кличку Дакс. Снова взвалил на плечо бочонок вина и затопал вниз по лестнице.

– Не сомневаюсь, скоро весь город с ног на голову перевернется, – заметила дракониха. И в ее словах Иризар услышал не столько шутку, а тревожное предчувствие.

– Если нам захочется, мы и королевство вверх тормашками поставим, – пообещал он, приветственно приобняв подругу за мощную шею. Дракониха была гораздо выше его ростом – не поднимаясь на лапы, она пригнула голову, чтобы ласково коснуться шершавой щекой его плеча.

Через минуту к компании присоединился и третий демон. Дэв-хан подгонял слугу с полным подносом закусок...

Когда бочонок и блюда наполовину опустели, дракониха первая решилась заговорить о главном.

– Ты исчез на долгий год, Иризар, – произнесла Сильг, прихлебывая вино из глубокого котелка, точно восточная красавица из миниатюрной пиалы. – Хозяйка послала вас избавиться от принца, но представь себе наше смущение, когда Дакс и Дэв-хан вернулись, а тебя всё нет и нет.

– Представляю, – хмыкнул демон. – С герцогиней нервный припадок приключился?

– Метала громы и молнии! – хохотнул Дакс. – Но всё-таки – где ты пропадал? Мы с Дэв-ханом видели тебя в последний раз, когда ты погнался за мальчишкой. А когда закончили дела – тебя позвали, да ты не откликался. Ну, мы и подумали, что ты наследничка к хозяйке потащил. Поставили замок на замок – и сюда вернулись.

Дэв-хан, слушая, согласно кивал, каламбур одобрил смешком.

– Вот меня и заперли, – вздохнул Иризар. – Видимо, слишком увлекся охотой... Я догнал, разумеется, принца и был так зол от этой беготни, что стер его в порошок! Только собрался развеять прах по ветру, как почувствовал удар, будто...

– Как бревном по голове? – подсказал Дакс.

– Удар в спину? – уточнила дракониха.

– Огненный залп? – не удержался даже Дэв-хан.

Иризар покачал головой, улыбнулся:

– Всё это, вместе взятое. Будто вдруг в ледяную прорубь ночью нырнул – темнота и холод... Когда очнулся – ничего понять не могу! Сразу бросился сюда. Больше я ничего не помню...

– Каков подлец! – возмутился Дакс. – Кто-то напал на тебя с тыла, братец. Хотел бы я знать, кто этот презренный трус!

– Может, это сделал чародей из свиты принца? – предположила Сильг. – Подкрался и наложил заклятье...

– Такое мощное, что я простоял, как каменный столб, целый год? – недоверчиво выгнул бровь демон. – В нашем королевстве нет таких умельцев.

– И должен быть еще кто-то, кто это заклятье снял... – продолжала размышлять Сильг.

– А как этот кто-то туда проник, мимо нашей-то с Дэв-ханом печати?! – не унимался Дакс.

– Не расстраивайся, дружище, – улыбнулась ему Сильг. – Иризару еще повезло! Если бы ваша печать оказалась безупречна...

– Я простоял бы столбом до скончания веков, – продолжил за нее демон.

***

Нахохлившаяся Эвигейт сидела на кухонном подоконнике между горшками и стопкой тарелок – глубоко задумавшись о чем-то своем, птичьем, уставившись в темноту шуршащего сада. Дождь барабанил по крыше, по распахнутым ставням. Несколько крупных капель упало на вздернутый к черному небу клюв вороны. Эвигейт вздрогнула, поежилась, еще больше взъерошила перья, став похожей на метелку для уборки пыли, но с места не сдвинулась.

– Если напустишь мух с комарами, ловить сама будешь! – недовольным голосом предупредила Гортензия, гремевшая у очага посудой.

Ворона по своему обыкновению прикинулась глухой.

Когда невесть откуда взявшийся мотылек впорхнул в кухню и закружил вокруг лампы, ворона и носом не повела. Гортензии пришлось самой взяться за полотенце – махая им в воздухе, точно ветряная мельница, бесчувственно выгнала непрошенного гостя в дождливую темень.

Встав над вороной, ведьма выглянула наружу, передернула плечами под теплым платком – и взялась уж закрыть ставни, как приметила вдалеке маленький огонек. Огонек приближался – то скрываясь среди зарослей, то поднимаясь на пригорок.

– Кто это к нам в такую непогоду? – в недоумении спросила Гортензия. Запахнувшись в платок, пошла открывать.

А ворона, по-прежнему не собиравшаяся покидать своего места, любопытно вытянула шею, прислушиваясь. Вот робко постучали, вот звякнул засов, дверь скрипнула... От порыва сквозняка ставня захлопнулась – сшибла ворону с подоконника на пол.

Поздний визит не явился для Гортензии особой неожиданностью. Ведьма давно привыкла, что нуждающиеся в помощи частенько предпочитают посещать ее втайне от соседей или даже от домочадцев. Без лишних вопросов она впустила топтавшуюся на пороге женщину.

Но расспрашивать посетительницу не было нужды. То ли от страха – не каждый день к ведьме ходить приходится! – то ли от горя та затараторила-зачастила так, что не остановишь. В минуту выяснилось, что дочка у нее – первая красавица на деревне, что замуж собралась. А парень хороший попался, работящий. Да только он деньги всю жизнь в тайник прятал, а куда – никому не говорил. А потом взял да помер! А без приданного дочку никто замуж не возьмет, а у него ведь на примете еще есть – так кабы не увела!..

– Куда уведет, если помер? – спросила Гортензия. Поток излишних слов, слез и жалоб она благоразумно пропустила мимо ушей, вслушиваясь не более, чем в шум дождя.

– Как это – помер? – замерла посетительница. – С утра ж жив был! Когда?!

– Ты ж сама сказала, – повторила ведьма, – собрался жениться, деньги спрятал и помер.

– Да это дед мой – деньги спрятал и помер! – всплеснула руками на непонятливую чародейку баба. – А теперь дочку не могу замуж отдать честь по чести. Мне в глаза этому старому дурню поглядеть охота! О чем он только думал, когда от собственной кровиночки монетку утаивал! Я ведь и пришла, потому как слыхала, что ваша братия умеет мертвецов с того света вызывать.

– За такие дела нашего брата на костер сажают, – возразила Гортензия. – Заодно с заказчиком сего безобразия.

– Да мне ж с ним только словом перемолвиться! – запричитала женщина. И добавила тихо: – Какой костер, матушка ведьма, коли никто не увидит, никто не узнает?

– Как могилу раскапывать станешь – никто не увидит? – хмыкнула Гортензия.

– Зачем могилу тревожить? – поперхнулась баба. – Я там цветиков насадила. Да и мертвяк, поди, уж совсем плох... Нельзя ли как-нибудь с душенькой его поговорить? Ведь ежли ему сызнова туловище дать, опять чего доброго драться полезет.

Гортензия скривила губы – осведомленные какие клиенты пошли нынче! Есть, конечно, способ, где нет необходимости поднимать покойников из гроба. Правда, давно она не баловалась теми заклятьями – в городе некромантия не могла остаться незамеченной. Но здесь, в глуши – и впрямь, кто ее услышит?..

– Принесла что-нибудь из вещей своего деда? – спросила она.

– Ага! Вот его подпояска, вот шапка, – обрадовавшись, принялась вытаскивать из-за пазухи баба.

Гортензия брезгливо взяла в руки засаленный пояс, украшенный простенькой вышивкой.

– Подходит. Чем платить будешь?

– Мы люди бедные, – немедля поджала губы посетительница. – Золота, матушка ведьма, не имеем. Куры, свиньи, коровы – вот всё наше богатство. Уж не побрезгуй, прими в благодарность хоть гусями, хоть цыплятами.

– Мериан! – кликнула Гортензия помощника.– Закрой все окна ставнями, да принеси из спальни зеркало.

– Оно же тяжелое! – возмутился парень, явившийся отнюдь не по первому зову. – Еще по лестнице тащить – точно разобью!

– Делай, что велено, не то в жабу превращу, – пригрозила лентяю ведьма.

Она уже не впервые пожалела, что приютила такого бесполезного помощника.

Стеная и сокрушаясь, Мериан всё-таки приволок из верхних комнат большое зеркало. Гортензия приставила зеркало к стене, приперла скамеечкой. Заглянула в мутноватое отражение, поплевала на стекло, протерла тряпочкой. Послала Мериана за водой, сама принесла нужную книгу. Полистала ветхие страницы, пошептала на холодную колодезную водицу.

Посетительница сидела ни жива ни мертва, следила за приготовлениями выпученными глазами, боясь слово молвить.

И вот Гортензия встала перед зеркалом – пояс покойника в одной руке, книга с заклятьями в другой. Пошептав, побормотав, вдруг закричала страшным голосом – да так, что Мериан едва с табурета не рухнул от неожиданности:

– Мертвая душа! Узнай свою вещь, покажись здесь! – и наотмашь пару раз стегнула зеркало пояском.

Зеркало замутилось еще сильнее. Мериан раззявил рот, увидав, как другой конец пояса прошел сквозь стекло, точно сквозь дым.

На третий замах пояс натянулся струной, как будто с той стороны кто-то за него ухватился. Гортензия, продолжая взывать, потянула на себя... В зеркале проявилось лицо мужчины. Показалась вся голова целиком, появилась рука – кулак с зажатым поясом.

Гортензия услышала клацанье зубов у себя за спиной.

– Ну, тот ли, твой? – поторопила она вдову. – Задавай скорей вопросы-то!

– Ох, матушка ведьма, это ж и впрямь он! – запричитала баба. – Прям как живой...

– Опять ты, дура старая? – висевшая в зеркале голова увидала вдову. – Думал, помру, на ином свете от тебя отдохну. Так нет же – и тут умудрилась достать!

– Ох, будто мне радостно тебя видеть! – вмиг осушила слезы вдова. – Как помер, только ведь и вздохнули вольно. Вон, дочка замуж собралась...

– Вот дура! Вся в мать! – только и ответил на новость покойник. Вдруг с нежностью спросил: – А котик-то как мой поживает? Поди, рыбки лишней не дашь, метлой лупишь?

– Жив-здоров твой котяра! – отмахнулась вдова. – Такой же блудня, как ты... был. Только ты мне зубы не заговаривай! Признавайся, где деньги спрятал?

– Не тебе, дура, знать! – рыкнул покойник. Вдруг схватил веник, оказавшийся поблизости от зеркала, и замахнулся на супругу: – Не тебе, дура, тратить!..

Он высунулся из зеркала, собираясь достать женщину! Вдова завизжала от страха. Но в тот же миг сам покойник с загробным воем втянулся обратно в зазеркалье. А оттолкнуло и вместо него ухватилось за поясок какое-то другое существо – невероятно страшное чудище. На расплывающейся нечеткой морде, будто слепленной из черного дыма, сверкали совершенно реальные оскаленные клыки. Чудовище сделало стремительный выпад, целясь достать клыками руку ведьмы, цепляясь за раму призрачными конечностями, стараясь пролезть сюда...

Но Гортензия схватила ведро и окатила пришельца холодной водицей. Чудовище отпрянуло назад – зеркало немедленно застыло, покрывшись узорами изморози. Еще мгновение было видно, как чудовище бьется о стекло в бессильной ярости. Потом всё развеялось, растаяло – и в зеркале вновь восстановилось привычное отражение.

– Кто это был?! – выдохнул Мериан.

– Едва голодного духа на свет не выпустили, – с досадой вздохнула Гортензия. Внешне она старалась сохранять спокойствие – но внутри всё обмерло от страха, сердце неистово колотилось. Даже думать было страшно, какой опасности она сейчас едва сумела избежать! – Потому-то я и не люблю туда соваться...

– А про деньги так ничего и не сказал! – выругалась посетительница, присовокупив пару крепких словечек в адрес покойника. Явление безымянного демона ее мало взволновало по сравнению с собственными проблемами.

– Ошибаешься! – возразила Гортензия.