Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

И никого не дожидаясь, Фредерика, – осторожными шажками почтительно обойдя шпильку, – бегом кинулась на мост.

– Это значит, мост держит колдовство? – крикнула она весело, добежав до середины моста. – Выходит, пока заклятье действует, мост не рухнет? На нем и попрыгать можно?! Ой, да он раскачивается! Вот здорово!!

Мериан опасливо вжал голову в плечи. Но на радостные визги драконессы крепость по-прежнему отвечала гробовым молчанием.

– Подождите, неугомонные! Не убегайте далеко!

– А вы догоняйте!

Мост дрожал и трясся, трещало под ногами истлевшее от времени и погоды дерево, щепки сыпались вниз, крошилась рыжей крошкой ржавчина с натужно скрежещущих цепей. Но шпилька скрепляла чарами древнее сооружение, не позволяя обрушиться в пропасть...

Гортензия хотела бы вздохнуть с облегчением, ступив на твердую землю. Но разве это возможно, когда по спине бегают колючие мурашки – от вида грозно возвышающихся стен, изрезанных черными щелями бойниц.

Драконессе же всё было в радость:

– Затаились. Выжидают. Заряжают арбалеты, натягивают луки. Ждут, когда мы повернемся спиной, – шептались Рики, Фред и Эд между собой, но так что у ведьмы и Мериана волосы невольно вставали дыбом.

– Вот сейчас Мериан наступит на скрытый в земле рычаг... – зловеще зашептала Рики, едва вошли под арку ворот. – ...И сработает потайной механизм. Из стен выскочат копья и пронзят нас насквозь. А сверху на головы выльют кипящую смолу. И подожгут...

Ведьма остановилась в нерешительности перед наполовину опущенной решеткой. Можно было бы пригнуться и пройти под окованными железом кольями. Но кто мог ручаться, что подъемные механизмы не развалятся в любую минуту – и решетка не размозжит головы любопытным посетителям?..

И снова ведьма не успела остановить воспитанницу! Пока она размышляла, Фредерика примерилась проскользнуть под хищно ощеренными кольями – но неосторожно задела крылом решетку. От малейшего прикосновения сработал спусковой механизм, лязгнули цепи – и решетка упала вниз, колья плотно вошли в выдолбленные в земле ямы-пазы.

– А-а-а! Мамочки! – заорала драконесса.

И было от чего заорать: Фредерика успела проскочить в ворота, а вот хвост ее остался под решеткой.

Гортензия страшно побледнела. Не доставало к их неприятностям членовредительства...

Но захлопнув рты, драконесса неуверенно дернула хвостом – и тот свободно скользнул из-под поперечного бруса.

– Ну, я пойду? – засияла клыками драконесса. – Я вы тут пока подождете. А я вам всё-всё расскажу!

– Шустрая какая, – хмыкнула ведьма, протиснувшись между кольями, благо худощавая фигура это позволяла.

Мериан тоже оказался достаточно тощим – или же ему очень не захотелось остаться в одиночестве.

Против опасений Гортензии, в огромных пустых залах непрошенных гостей не ждали потайные ловушки. Или же им просто повезло на них не наткнуться.

Крепость Верлис была мертва. В залах и запутанных переходах царил мрак, прорезаемый узкими лучами скупого света, льющегося из щелеподобных окон высоко под сводами. Могильный холод разливался в затхлом воздухе.

В залах не было ничего – ни единой вещи, только голые камни, одинаково серые под ногами и над головой. Гортензия надеялась найти здесь хотя бы что-то, что можно было бы использовать против Иризара и его некроманта. Но надежды ее не оправдались.

Фредерика тоже была огорчена – она-то ожидала увидеть в логове страшного колдуна залежи сокровищ. Или хотя бы встретить дракона... Не желая смириться с подобным разочарованием, она была готова обежать всю цитадель, лишь бы найти хоть что-нибудь интересное.

Но сколько бы залов они не обошли, в какие бы двери не заглядывали – везде их ждало одно и то же, безжизненное запустение...

Только одна галерея отличалась от прочих помещений. Она спиралью опоясывала южную угловую башню, делая ее отдаленно похожей на фонарь. Просторная и светлая, с вереницей колон, с округлыми арками широких окон. На внутренней стене рисунок аркады повторялся высокими нишами. Каждую из ниш заполняла живописная фреска, выполненная рукой искусного мастера. На первой, ближайшей к входу, была изображена молодая женщина в королевской богатой одежде, с младенцем на руках. Юная, совсем еще девушка, ее можно было бы назвать красивой, если б не темные тени под огромными печальными глазами, жесткая складка у губ и усталый, изможденный вид. Младенец, мальчик, напротив был радостен – пухлые щечки, довольная улыбка, толстые ручки с крохотными пальчиками, выбившиеся из разметенных пеленок.

– Как мило! – хором воскликнула драконесса.

Гортензия кивнула. Неожиданная находка в подобном месте...

Следующие ниши содержали изображения без сомнения той же самой женщины. И с тем же ребенком – но от фрески к фреске мальчик менялся, рос – уже не сидел у нее на руках, а стоял рядом, держась за подол. Наряд женщины каждый раз был другим: сначала королевская роскошь, потом богатая отделка и золотое шитье становились всё менее пышными, понемногу уступали простым тканям, а затем платья вовсе сделались похожими на крестьянские. Однако лицо ее, становясь старше, светлело. В глазах уже светилась не грусть, но спокойная уверенность.

Гортензия сбилась со счета, насчитав четыре дюжины ниш – но они не прошли и четверти бесконечно длинной галереи.

Достигнув зрелости, женщина на фресках как будто перестала стареть, на изображениях изменялись лишь позы и одежда. Мальчик же постепенно превращался в юношу – высокий, с длинными черными, мягко вьющимися волосами. Становясь старше, он смотрел с картин на зрителей выразительными серьезными глазами. И хоть на губах по-прежнему играла мальчишеская улыбка, взгляд не был детским...

Гортензия подошла поближе, привстала на цыпочках. Неужели не показалось? Она вернулась к предыдущей росписи, всмотрелась внимательней, отбежала к следующей... Так и есть! Цвет глаз юноши постоянно менялся – то ярко-голубой, то зеленый, золотисто-охристый, светло-карий, серо-стальной – и любые оттенки радуги...

Гортензия поспешила вперед, пропустив три десятка ниш. Оступилась на ступенях, разделяющих галерею на уровни, упала, ударившись коленом. Но не обратила внимания на подбежавших Мериана и Фредерику, подняла голову – и замерла... Она увидела перед собой знакомые глаза с насмешливым прищуром, свитые в косы черные волосы, широкие плечи, могучую грудь воина, затянутую в мерцающую чешую брони... Иризар. Демон стоял в полный рост, возвышаясь над креслом, где сидела всё та же женщина – но уже старуха. Морщины изрезали ее лицо, руки покрывали сплетения вен. Она неизбежно старела – а он оставался молод...

Торопливо поднявшись, Гортензия добежала до конца галереи – это были последние арки, дальше только распахнутые двери, ведущие из угловой башни в залы главной.

Предпоследняя в череде ниша была завешана побуревшей от солнца тканью. Гортензия без колебаний сдернула покрывало. Под ним оказался незаконченный портрет. Тщательно выписанное лицо демона, хмуро сдвинутые брови, сжатые точно от боли губы. Выписана его фигура и спинка высокого кресла, одежда женщины – многочисленные складки почти монашеской, жемчужно-серой рясы. Но на месте лица и рук женщины – белые пятна...

Последняя, крайняя ниша оказалась пуста.

– Тетя Тень, ты его знаешь? – спросила догадливая Рики.

– Я точно где-то видел этого парня... – почесал затылок Мериан, с напряжением всматриваясь в изображение. – Я помню, что встречал его, этого подлого гада. Но забыл, где...

Гортензия кивнула. Но не стала напоминать, что они столкнулись на кухне в ночь, когда сгорел их дом. Мериан всё равно ничего не вспомнит, он тогда был слишком взбудоражен, чтобы кого-то заметить...

– Пойдемте, пора уходить отсюда, – произнесла Гортензия. Она увидела достаточно.

Но в большом зале ожидало еще одно потрясение.

Перед огромным зевом давно погасшего камина стояло единственное, похоже, на всю крепость кресло – точно сошедшее с росписей галереи. Высокая спинка загораживала сидящего в нем...

Сделав остальным знак не подходить, Гортензия осторожно приблизилась к креслу. Сердце часто и тревожно билось... Неужели это и есть легендарный некромант?..

В кресле сидел мертвец – высохший и почерневший. От тела остались лишь кости, обтянутые обугленным пергаментом кожи, разлезшейся на клочки. Остатки истрепленной в тлен одежды опалены огнем. Седые длинные волосы паутиной ниспадали с облезшего черепа.

– Это была та самая дама с картин! – выдохнула Рики. Драконесса разумеется не могла усмирить свое любопытство, подобралась по пятам за ведьмой.

От ее слов, от легкого дуновения воздуха чуть шевельнулась седая прядь. И тотчас мертвец обратился в прах – мелкой пылью осыпались иссохшиеся останки. Пыль с шорохом осела на кресле, струйками потекла с сидения на пол.

– Ой, я нечаянно! – прошептала драконесса, брезгливо отступая назад.

Они поспешно покинули Верлис, в молчании. Никому не хотелось задерживаться здесь хоть на лишнюю минуту, и без того мрачная угрюмость этих стен стала казаться невыносимой.

Но несмотря на увиденное, Фредерика не забыла и о приглянувшейся вещице. На конце моста, пропустив вперед себя ведьму и Мериана, драконесса быстро нагнулась и выдернула из-под крайних бревен драгоценную шпильку.

В то же мгновение раздался оглушительный треск. Фредерика отпрыгнула назад, пугливо спряталась за спинами Мериана и ведьмы. Те обернулись и застыли, завороженные впечатляющим зрелищем: каменные столбы моста и две башенки-опоры заваливались в расщелину пропасти, сползая по отвесным скалам. Цепи порвались на обрывки, звенья лопнули с режущим слух звоном. Бревна настила распались веером, на секунду провиснув над пропастью – сорвались вниз. Следом обрушились башенки и столбы. Земля под ногами вздрогнула от донесшихся со дна ущелья ударов. Крепостные стены сложились, завалив проход к воротам. Надвратные башни повалились одна на другую, столкнувшись, рассыпались на каменные блоки...

Гортензия не без сожаления смотрела, как южная угловая башня крепости оседает вниз, загромождая осколками внутренний двор. Галерея фресок, как и ее владелица, отныне была погребена безвозвратно. Больше никто не сможет проникнуть в крепость и нарушить покой усопшей.

Лишь главная, могучая башня, опираясь на скалу, пусть и пострадала, но всё же осталась стоять, неприступная как никогда ранее.

***

С приходом весны и тепла пробудилась не только природа. Казалось, под лучами яркого солнца очнулось от зимнего оцепенения всё королевство, жизнь потекла быстрее, как соки в расцветающих деревьях.

Как и предрекала герцогиня, с окончанием зимы наконец-то завершилась и долгая осада – и маршал Эбер в сопровождении знатных рыцарей вернулся в столицу гордым победителем. Прибытие остального войска с обозами и военными трофеями, двигавшегося куда медленнее всадников, ожидалось еще не скоро. Военачальник не оставил бы своих солдат, если б не дело исключительной важности – он спешил успеть к весеннему королевскому турниру, на котором должно состояться посвящение в рыцари его единственного сына.

Горожане встречали маршала с ликованием, устроив на площадях праздничные гуляния в честь победоносного возвращения. (Толпы на улицах были на удивление многолюдны – что было даже неожиданно, учитывая, сколько горожан покинули родные дома из-за бесчинств некроманта.)

В отличие от народа, герцогиня приветствовала супруга весьма сдержанно, если не сказать холодно. Но Леопольд Эбер давно привык к подобному обращению. Расцеловав поморщившуюся жену, обняв почтительно молчаливого сына, маршал лишь принял ванну, переночевал в супружеской постели – а на следующее утро отбыл с докладом к королю. Визит затянулся на сутки, ибо его величество и герцог были старинными приятелями, а в прошлом – боевыми соратниками, плечом к плечу сражались и завоевывали новые земли, объединяя под один стяг разрозненные княжества, графства, поместья...

Отсутствие мужа герцогиню вполне устраивало. Она уже который день прибывала в большей чем обычно раздражительности – из-за досадного опоздания особого гостя. Гость этот был настолько для нее важен, что, когда слуга наконец-то доложил о прибытии экипажа, она немедленно покинула постель и спустилась встречать его лично, хоть время было позднее, далеко за полночь.

Гость оказался немолодым грузным мужчиной в строгом монашеском одеянии. Его одутловатое лицо и небольшие, глубоко посаженные глаза под белесыми бровями хранили выражение смирения и сдержанности. Полные же губы широкого рта то растягивались в добрейшей, сердечной улыбке, но чаще складывались в гримасу брезгливой презрительности.

Его свита состояла лишь из четверых слуг, тоже монахов. Один из них ни на шаг не отходил от господина, с придирчивым вниманием разглядывая всё вокруг, едва ли не обнюхивая. Этот проныра крайне не понравился герцогине.

Но впрочем, какое ей дело до прислужника – она с распростертыми объятиями приветствовала долгожданного гостя. Казалось, она не находит слов, чтобы выразить свою признательность за ту честь, что такой почитаемый отец церкви оказал ей, внял ее письму с нижайшей просьбой и освятил наконец своим присутствием ее скромное жилище.

Гость же, которого герцогиня именовала аббатом Хорником, в ответ со смешком заметил, что не заслуживает всех этих восхвалений и слов благодарности. Ибо проделал столь долгий путь не из пустого желания ей угодить, но преследуя собственные интересы.

Не нужно было повторять дважды. Герцогине ясно дали понять, что лесть и славословие мало что дадут. Поэтому она с облегчением сбросила маску смиренной женщины и радушной хозяйки, и пожелав приятного отдыха, велела препроводить гостей в приготовленные комнаты для отдыха.

– Мы служители духа и не нуждаемся в роскошествах и особых удобствах, – ответил аббат жестко. Герцогиня остановилась в удивлении. – Я не намерен у вас гостить дольше, чем будет то необходимо. Завтра же я отбуду в монастырь наших братьев по вере. И потому, если вы не возражаете, я не хотел бы откладывать нашу беседу.

– Буду только рада, – легко поклонилась герцогиня.

Короткое время спустя они встретились в трапезной зале. Аббат привел себя в порядок после дороги, облачился в богатую мантию, сплошь расшитую сложным золотым шитьем. Его помощник, этот мерзкий монах с бегающими глазками, будто тень прилепившийся к своему господину, похоже, не счел нужным даже умыться.

Стол был накрыт на двоих. Но монах без стеснения уселся по правую руку от хозяина, с вожделением разглядывая роскошные кушанья. Пришлось заспанной служанке поставить прибор и для него. (Обычно аббат не позволял ему подобных вольностей, и привыкший пресмыкаться прислужник довольствовался объедками, не смея и помыслить о большем. Однако на сей раз Хорник, любуясь выражением на лице герцогини, изменил привычке ради забавы и не стал напоминать зарвавшемуся прислужнику его место.)

Герцогиня не могла не отметить, что в отношении еды, по-видимому, аббат не считал необходимым придерживаться умеренности. Он потреблял всё с большим аппетитом. Его помощник вообще ел как животное, чавкая и жадно заглатывая огромные куски. Герцогиня не притронулась к еде, только пригубила вино. Даже при желании она не смогла бы что-то взять в рот при виде подобного отвратительного зрелища.

Когда блюда на столе были основательно разорены, а гости наконец утолили голод, герцогиня отослала слуг.

– Так о чем вы желали поговорить со мной, ваше высочество? – осведомился аббат, утирая тончайшей салфеткой жирные пальцы и остатки соуса с мясистых губ.

– Наедине, ваше преосвященство, – стрельнула глазами в громко чавкающего монаха герцогиня.

Тот исподлобья перехватил взгляд, оторвался от тарелки. Аббат поднял ладонь:

– Будьте спокойны, дочь моя, всё сказанное здесь, останется в строжайшей тайне. Мой личный помощник, брат Мораст, не расскажет ни слова из услышанного, хоть пытайте его каленым железом.

Монах закивал, радостно оскалив гнилые зубы.

– Покажи язык, Мораст, – велел аббат, не глядя в его сторону, сминая в пальцах салфетку.

Тот гоготнул и с готовностью раззявил челюсти, вскочив с места и перегнувшись через стол, наклонился к герцогине. Та с омерзением скривилась, отшатнулась, сраженная зловонием из пасти монаха. Но не отвела взгляда, нахмурилась – между почерневших зубов шевелился короткий раздвоенный обрубок вместо языка.

– Светлые Небеса! – пробормотала герцогиня с отвращением. – Кто это с ним сделал?

– Он сам, – сказал аббат. – Брат Мораст дал обет молчания. И дабы не нарушить священную клятву случайным словом, отрезал себе язык. Так что можете говорить свободно, он не выдаст ни чьих тайн, даже если сам захочет.

Счастливый, монах поклонился, сел на место и, ухватив руку хозяина, отметил жирный поцелуй на драгоценном перстне, прежде чем вновь принялся за еду.

– Собственно, – произнесла герцогиня, собираясь с мыслями. – То, что я хотела бы с вами обсудить, и секретом не назовешь! – уклончиво начала она. – Всем в королевстве известно, что наш почтенный правитель уже далеко не молод...

– Он сед и стар, – понимающе закивал аббат. – И хоть мы все без исключения желаем ему доброго здравия и долголетия, нелишне проявить осмотрительность и подумать о том, кто унаследует трон в будущем.

Герцогиня улыбнулась, показывая, что священник будто читает ее собственные мысли.

– У короля ведь есть и дочь, и сын?

– Да, они близнецы. Но вот уже больше года принц не появлялся при дворе. Юный искатель приключений отправился путешествовать и давно не давал о себе вестей.

– Как неосмотрительно с его стороны. Мир так велик и опасен...

– Я давала поручение чародеям и астрологам, – продолжала герцогиня, хоть аббат с презрением поморщился при упоминании ненавистного ему племени. – Но никто не смог ответить, жив ли еще принц.

– Вы знаете, ваше высочество, я не доверил бы колдунам рассчитывать погоду на завтра, – заявил аббат. – Ибо неведомы сплетения нитей судьбы простым смертным. Но так, и эдак только две возможности. Либо случится чудо и принц вернется раньше кончины короля и займет свое законное место. Либо внезапная смерть владыки заставит нас искать ему замену.

Герцогиня многозначительно промолчала, ожидая дальнейших слов.

– По здравому размышлению, – помедлив, как будто взвешивая заново, решил аббат, – я не вижу более подходящего претендента на королевский венец, чем ваш сын.

– Вы так считаете?

– Да.

– Мне известно, какое огромное влияние вы имеете на священный собор отцов церкви... – заговорила герцогиня, но ее перебили:

– Я с полной ответственностью готов вам заявить, что Святая Церковь непременно поддержит решение вашего сына занять престол, буде таковое последует после кончины его величества Стефана Шестого.

– Но... – герцогиня положила локти на стол и, сплетя пальцы перед лицом, наклонилась вперед, чуть ближе к собеседнику. – Но я уверена, как только горестная весть разнесется по королевству, объявятся и другие наследники?

– Не увижу в том ничего странного, – пожал плечами под отороченной мехом мантией аббат. – В трудные времена всегда готовы проявить себя всевозможные лжецы и стяжатели. Предвижу, в столицу пожалует не менее дюжины принцев Лоренов – на любой вкус и масть. Но проверить правдивость их утверждений и правомерность притязаний, я уверен, труда не составит.

Герцогиня казалась довольной услышанным. Улыбаясь, спросила:

– Вы просто не представляете, ваше преосвященство, как я вам благодарна. Беседа с вами бальзамом пролилась на мою душу. Даже не представляю, какой дар смог бы выразить мою признательность!

– О, полноте. Я всего лишь простой служитель церкви, – тщетно попытался изобразить смирение аббат. – Я не заслуживаю богатых даров и сокровищ...

В них у него не было недостатка – невольно подумалось герцогине, но она продолжала настаивать.

– Признаюсь, имеется у вас кое-что, чем мне хотелось бы обладать, – сломался после недолгих уговоров аббат. – Есть у меня одна давняя страсть... – повинился он, а монах подтвердил радостным гоготом. – Я изучаю разных нечестивых гадов и тварей, беспокоящих род людской, уродливые порождения слияния миров этого и иного... Дошли до меня слухи, будто держите вы редкостное чудовище.

– Вы о драконе? – уточнила герцогиня. – Что ж, я уступлю его вам.

– Нет, не о нем. Дракон, он, конечно, тварь занятная. Но мало чем отличается от прочего зверья. Сущность его мне известна и не интересна... Я говорю о так называемом демоне.

– Неужели они раньше вам не встречались? – удивилась герцогиня.

Запрошенная аббатом цена не обрадовала – не слишком ли дорого просит за простое, по сути, молчаливое согласие не мешать ее планам?

– Да, не скрою. Попадали мне в руки разные колдовские создания. Но ваш демон, как я слышал, совершенно особый.

– Уж поверьте мне, не лучше остальных, – со смешком заявила герцогиня. – Но что ж, коли на то ваша воля – отдам его вам. Сразу же после венчания. Извините, но до того времени он мне самой еще пригодится, всякое может произойти, знаете ли.

– Понимаю, – недовольно протянул Хорник. – Ну, я подожду, разумеется, сколь вам будет угодно...

***

– Ну что, теперь можно вернуться домой? – спросила драконесса.

Ведьма кинула на воспитанницу мрачный взгляд, от которого у той мурашки пробежали от макушки до кончика хвоста.

– Нет у нас дома, если вы забыли, – буркнула она. От вида крушения крепости у нее окончательно испортилось настроение.

Проделать такой долгий и утомительный путь – и не узнать ничего полезного, ничего, что могло бы пригодиться, помочь против наглого демона и его некроманта... Оставалось одно – последовать примеру большинства и бежать из королевства. Гортензия решила не возвращаться. Они пойдут вперед, спустятся по другую сторону горной гряды и окажутся уже на землях соседнего княжества. Конечно, там они не будут в безопасности, границы не способны остановить демона. Но и возвращаться назад ни с чем тоже не имело никакого смысла.

– Старая дура, о чем я только думала, – бормотала про себя Гортензия всю дорогу. – Заявиться в логово легендарного некроманта в сопровождении бестолкового мальчишки и еще более бестолкового дракона...

– А спускаться под горку гораздо веселее, чем подниматься! – выкрикнула Фредерика, проносясь мимо ведьмы верхом на громыхающей тележке.

Под грузом тяжких мыслей Гортензия не заметила, что сильно отстала от своих юных спутников. Пришлось прибавить шагу. Догнала только на повороте, где едва приметная среди свежей зелени тропка круто разворачивалась над отвесным обрывом, далее сбегая вниз, петляя меж скал, трещин и корявых от ветров деревьев.

– Тетя Тень! Ты только глянь! – обернулась Рики. – Красота какая!..

Драконесса с восторгом озирала горизонт – для лучшего обзора даже забралась на нависающее над обрывом дерево, обхватив кривой ствол лапами, обвив хвостом и изо всех сил вытянув шеи.

– Что это там? Снег? – указал пальцем Мериан, не менее восхищенный красотой пейзажа, однако на дерево не полезший.

Перед ними как на ладони раскинулась долина, разрезанная надвое неровной лентой реки, в зеркале которой отражалась синева неба и пятна кудрявых облаков. Холмы и ложбины, среди которых извивалось русло, покрывала нежная зелень весенних рощ, перемежающаяся черными полосами хвойных чащ и лоскутами травных прогалин. Речные же берега словно были отчерчены волнистой белой линией – белоснежная пена заливала все луговины.

– Нет, это цветы, – ответила, присмотревшись, ведьма.

– Ну почему мы не умеем летать! – заныла Эд.

– Ага, сейчас бы раскинуть крылья – и вперед! – поддакнула Рики.

– Все б цветы сразу обнюхали, – вздохнула Фред.

– Обнюхаете еще, – проворчал Мериан, прикидывая, как бы удобней спустить тележку вниз и самим при этом не скатиться кубарем.

У подножия гор тропинка стала шире и заметнее – видно, в долине всё-таки бывали люди, хотя, спускаясь с вершин, они не заметили ни одной крыши или возделанных земель. Скорей всего охотники, решила ведьма. И предупредила Фредерику, чтоб, отлучаясь по надобности, не забывала об осторожности и смотрела под ноги, дабы ненароком не угодить в какой-нибудь капкан, поставленный на крупную дичь.

– Ага! – беззаботно откликнулась драконесса, словно лось ломясь через кустарник.

Мериан и Гортензия – они-то не соблазнились попробовать на вкус встретившиеся по дороге пахучие травы – остались при тележке. Зная характер воспитанницы и способность отвлекаться по любому поводу, ведьма пристроилась к тележке и принялась с кряхтением перешнуровывать башмак, чтобы вытряхнуть из чулка надоевший до ужаса мелкий камешек...

– Ты слышишь? – вдруг насторожился Мериан.

– Да, у Рики ужасно противный голос, – пробурчала ведьма. – Распелись! Значит, еще долго ждать придется.

– Нет, я про другое, – отмахнулся Мериан. – Охотничий рог! Я уже слышал его, издалека. А теперь трубят громко и совсем близко.

Он был прав – теперь и ведьма услышала доносящиеся из чащи раскатистые рулады охотничьих горнов, лай собак, зычные выкрики, конский топот.

Неожиданно прямо перед ними на тропинку выскочил тонконогий олень с королевской короной рогов. Взглянул на обомлевших путешественников умными карими глазами -.и молнией метнулся в заросли, только ветки хлестнули.

В следующее мгновение среди колоннады замшелых стволов, взрывая копытами рыхлый ковер прошлогодней листвы, появился серый с подпалинами конь под роскошно расшитым чепраком. Он гордо нес на спине лучника в богатых одеждах: бархатный плащ опушен белым мехом, шпоры на высоких сапогах сверкают золотом. Ленту на шапочке с небольшими, загнутыми кверху, как клюв, полями украшала пряжка с драгоценным камнем размером со сливу! Даже не удостоив путников взглядом, всадник поискал глазами скрывшегося оленя. И пришпорив скакуна, бросился догонять добычу – правда, избрав совершенно противоположное направление.

Гортензия не успела даже глазом моргнуть – а следом за первым всадником появилось еще полсотни охотников. Шумным вихрем кавалькада из пышно одетых всадниц, статных кавалеров, трубящих в рога пажей, важных егерей с притороченной к седлам подстреленной дичью – все пронеслись мимо них праздничной вьюгой, оглушив, едва не перескакивая через скромную тележку, едва не сметя с пути, не затоптав...

– Королевская охота, – глядя в спины удаляющимся всадникам, неодобрительно произнесла ведьма. – Похоже, первый и есть местный принц. Красавчик, влюбиться можно...

– Принц? Где принц? – с надеждой спросила драконесса, наконец-то вернувшаяся из зарослей.

– Красивый? Настоящий? – кинулась выспрашивать Рики.

– Влюбиться? А мне можно? – не отставала Эд.

– Если б поторопились – успели бы, – хмыкнул Мериан.

– Ну вот, из-за тебя принца проворонили! – с досады напустилась Фред на Эд.

– А из-за тебя бабочку упустили!

– Сама виновата – топаешь как тролль!

– А ты орешь как гарпия! Тут не то что принцы – глухие разбегутся.

– Вот и ищи своего глухого принца! А я нормального хочу!

Сестрички разошлись не на шутку и еще долго не могли успокоиться.

– Да ни один принц на такую, как ты, замарашку не взглянет! – продолжала торговаться между собой драконесса, катя тележку и на ходу пытаясь почесать задней лапой под крылом.

– Можно подумать, будто ты чище...

– Да, не мешает вас помыть, – согласилась Гортензия, поглядев на уже давно не сверкающую чешую воспитанницы.

– Её помой!

– Нет, ее!

– Их помой, а меня не надо! Я простужусь, чихать буду, подожгу что-нибудь – сама же ругаться станешь!

– Да и все мы изрядно пропылились в дороге... – не слушая их, решила Гортензия.

Они уже совсем близко подошли к реке – осталось только подыскать удобное местечко! Прошли еще немного вдоль крутого берега, и перед ними раскрылась красивая панорама: сбегавшие с гор ручьи с хрустально-прозрачной водой, соединяясь в один поток, шумным водопадом вливались в реку.

– Я туда не полезу! – объявила Рики, заметив взгляд ведьмы, задумчиво устремленный на водопад. – Там холодно!

– Чихнешь огнем пару раз – и согреешься! – завопила Фред.

И драконесса прямо со скалы ласточкой сиганула в омут. Причем Рики и Эд визжали от ужаса, а Фред – от восторга.

Убедившись, что Фредерика вынырнула из бурлящего водоворота целой и невредимой и принялась бурно выяснять отношения между собой, Гортензия и Мериан подхватили оглобли тележки и без лишней спешки сошли к воде.

То, что издалека показалось нерастаявшим снегом, оказалось и впрямь цветами. Все берега, все луга над рекой покрывал сплошной ковер ароматных белых ирисов. Их тонкий, сладко-карамельный запах в мгновение вскружил голову, как легкое вино. Оборчатые бутоны грациозно покачивались на длинных стеблях. Узкие и острые, как клинки мечей, глянцевые листья были полной противоположностью изящно изогнутым нежным лепесткам.

– Как на облаке! Точно в рай попал, – вздохнув полной грудью, сказал Мериан.

– Да, но водица могла бы быть и потеплей, – попробовав, проворчала Гортензия.

В тележке отыскалась сменная одежда, прозорливо припасенные банные принадлежности – даже пузырек со снадобьем для волос, придающий блеск и пышность... Снабдив Мериана мылом и мочалкой, ведьма отправила его оттирать от дорожной пыли драконессу. Впрочем, это был лишь предлог. На самом деле она знала, что Фредерика не упустит случая и тоже хорошенько намылит ему шею в отместку.

Для себя же Гортензия присмотрела укромное местечко чуть поодаль: неглубокое песчаное дно, подмытый водой крутой берег, с которого удобно стекал маленьким водопадом ручеек – и вывороченное дерево, нависающее горизонтально над рекой, так что ветвистая крона ширмой прикроет купальщицу.

Повесив на сучок полотенце и свежую сорочку, положила на ствол кусочек душистого мыла. Быстро разделась – и ринулась в реку, пока не передумала. Вошла по пояс – дыхание перехватило от холода. Поспешно пробралась под мягкие струи ручья – там было чуть теплее, вода успела прогреться на мелководье под солнцем. А вот Мериана Фредерика топит в ледяной...

Выстукивая зубами дробь, Гортензия принялась торопливо мыть голову. Она наклонилась низко к воде, распустила волосы по быстрому течению, густо намылила, фыркая и отплевываясь, ругаясь сквозь зубы на зверский холод, зажмурив глаза...

Поэтому не видела, как он появился. Ее длинные волосы, рассеявшись по поверхности воды, дотянулись до ствола дерева – и он не смог преодолеть искушение, принялся ловить пряди, пропускать сквозь пальцы с потоками. Дурачась, провел, едва касаясь влажной кожи кончиками пальцев, по ее спине вдоль позвонков, от шеи до пояса... Гортензия не обратила внимания, посчитав, что задела торчащую ветку дерева, поежилась, поведя плечами.

Когда она нагибалась, ладонь его замирала над самой шеей, но чуть поворачивалась – ловко отдергивалась...