Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Ошибся окном, госпожа. Я в первый раз вот так...

И покряхтывая, продолжил спуск.

Порадовавшись, что несчастный любовник столь своевременным появлением избавил ее от икоты, Гортензия сладко потянулась. И повернувшись на бок, подложив ладонь под щеку, собиралась отправиться в царство сновидений...

Как тут и о ее скромной персоне вспомнили!

В дверь тихонько, но настойчиво поскреблись. Встрепенувшись от неожиданности, Гортензия крикнула:

– Вы ошиблись дверью! Я никого не жду.

Но заслышав голос, стучаться стали только громче.

– Идите к лешему! – сказала Гортензия и не подумав отпереть.

Она была уверена, что это ни Мериан и ни Фредерика. Те не стали бы проявлять галантность, а сразу бы забарабанили в дверь ногами и заголосили бы – ибо только нечто исключительное и срочное заставило бы их подняться с постели в такую пору. Скорей всего это был какой-нибудь посланец князя – с требованием привести гостью на тайное свидание. Как же! Никуда она не пойдет, ждите хоть всю ночь!

Видимо, осознав ошибку, неизвестный наглец удалился восвояси. Вздохнув с облегчением, Гортензия блаженно растянулась под меховыми покрывалами и сладко засопела...

Ведьма успела задремать, когда вдруг тусклый свет окна загородил силуэт. Вздрогнув всем телом, так что весь сон немедля улетучился, она распахнула глаза. Ей не привиделось – вправду за просвечивающим шелком полога кто-то стоял и смотрел на нее. Причем дышал с волнением, глубоко и порывисто.

Гортензия вскочила, натянув простыню до горла, барахтаясь ногами, отодвинулась, вжавшись в угол между изголовьем и бархатной портьерой балдахина.

– Иризар?.. – прошептала она.

Но фигура за шелковой пеленой была тоньше, изящней и чуть выше. Приблизился, несмело отведя разделяющую их прозрачную невесомую ткань. И Гортензия различила в полумраке аристократичные черты и огромные, умоляющие глаза, в лунном свете сверкнула дрожащая на ресницах влага.

– Чье имя вы сейчас назвали? – спросил князь. – Нет! Я не смею требовать ответа... Значит, ваше сердце уже занято, и мне не на что надеяться?

Произнесено это было таким тоном, что Гортензия всерьез побоялась, как бы этот обиженный мальчик не разрыдался у нее на руках.

– Ваше высочество! – строго заговорила она тоном воспитательницы. – Позвольте заметить, что своим вторжением вы не только тревожите мой покой, но и подрываете мою репутацию порядочной незамужней женщины! Как вы вообще сюда проникли?

– Там потайной ход, – вяло махнул рукой князь на завешанную гобеленом стену. И судорожно вздохнув, рухнул перед постелью на колени: – Молю вас, если ваше сердце создано Небесами не изо льда или камня! Выслушайте меня, не отвергая мои чувства с презрением!..

И вдохновенно понес такую околесицу, что Гортензия только диву давалась. Что ни слово – поэзия! Менестрелям и не выдумать ничего подобного. И ведь не пьян, она бы сразу учуяла... Будто бы полюбил ее князь с первого взгляда, и теперь жизнь без предмета страсти ему не мила. Только она, ее чудесный образ стоит перед мысленным взором, застилая собою серую, безрадостную явь, она лишь грезится наяву... Если несвободно ее сердце, если обещана любовь другому счастливцу – смеет ли он уповать, что найдется в ее душе хоть капля жалости? Не соизволит ли она одарить высочайшим счастьем – не протянет ли ему с милосердием руку свою, дабы он мог припасть с целомудренным поцелуем к нежнейшей длани?.. И прочее, в том же духе.

Гортензию, что скрывать, растрогала эта мальчишеская горячность. А сорвавшихся с мокрых ресниц, покатившихся по щекам, крупных точно жемчужины, слез вовсе не сумело выдержать ее сердце. В ответ принялась она уверять князя, что по возрасту годится ему в матери. Да если б увидел он ее в истинном обличии – вовсе лишился бы чувств, причем всех – не только любовных. И конечно подала руку неверящему, не желающему слышать этих слов поклоннику – будто ей руки подать жалко!.. Он принял ее руку, точно драгоценнейшее, хрупкое сокровище. Приник горячими губами к пальцам, сплошь покрыл страстными поцелуями – и ладонь, и каждый пальчик в отдельности, и кисть. И подбираясь к запястью, между делом кидал столь опаляющие, жаждущие взгляды, что Гортензия не нашла в себе жестокости для сопротивления. И поцелуи стали осторожно, робко подниматься вверх к локтю, к плечу... Пока не достигли щекочущим, обжигающим дыханием нежной ложбинки над ключицей. И здесь он замер, покорно ожидая ее решения, тяжело дыша в шею, уткнувшись в завиток волос.

Гортензия пылала в смятении. В жизни такого с ней не приключалось! Так б и провела век старой девой, не печалясь о своей доле – но тут подарок судьбы! И не кто-нибудь – а великолепный молодой князь! Могла ли она мечтать о подобном даже в самых смелых девичьих грезах?! Совесть же зудела черной осенней мухой – нельзя, неправильно обманывать мальчишку демоническим мороком. Всё это минутное наваждение, после она очнется и ей станет стыдно. И если уступит – значит проиграет демону, даст повод к насмешкам и унижениям. Но в то же время настойчивый внутренний голос отчетливо твердил – другого такого случая больше не представится и глупо упускать свой шанс...

– Потом ты очень пожалеешь! – предостерегла князя ведьма.

Тот вмиг просиял, точно яркое летнее солнце после короткого дождя. Не теряя ни минуты драгоценного времени, скинул со стуком башмаки – и нырнул под покрывала с головой. Гортензия ахнула, возмутившись. Но через мгновение, не в силах сдержаться, захихикала как от щекотки:

– Ваше высочество?! Нет... Что ты делаешь?! Не смей!.. Не трогай!.. О, светлые Небеса, продолжай...

Приподнявшись на руках, взлохмаченный князь выглянул из-под простыни. Качнувшись к ней, звонко чмокнул в смеющиеся губы:

– Где же ты прячешь свой хвостик, ведьма? Я хочу его найти!

– Так ты только из любопытства меня соблазнил?! – привстала Гортензия на подушках. Но от неожиданно сильного рывка съехала по шелку и оборкам вниз, под темное тепло покрывал, в объятья хохочущего князя.

Сомкнуть глаз ей не пришлось до самого рассвета...

Лишь когда бледное сияние зари протянуло тускло-радужные переливы над горизонтом, чуть рассеяв ночной сумрак, неутомимый молодой возлюбленный наконец сдался в плен сновидений и уснул у нее на плече. Гортензия потихоньку высвободилась из объятий, вновь устроилась на подушках, с пуховых высот любуясь на свое нежданное, мимолетное счастье, которое сейчас, с растрепавшимися волосами, приоткрыв губы и тихонько сопя, казалось еще более юным и милым.

– Не можешь насмотреться на похитителя своей застарелой невинности? – поинтересовался Иризар.

Гортензия едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть. Цветасто заругалась, шипя сквозь стиснутые зубы. Как всегда по своей привычке демон подобрал самый удачный момент для появления. Выйдя из тени оконного простенка, без стыда и совести приблизился к сбитой постели любовников, разглядывая спящего князя.

– Измучился, спит? Хотел бы я увидеть его лицо, когда он узнает, с кем на самом деле разделил ложе страсти.

– Мерзавец!! – прошипела ведьма. – Ты знал, что так случится! Ты специально всё подстроил!

– Да-да, – покачал головой Иризар. – Теперь ты с полным правом можешь винить меня в том, что на твоей одинокой могилке не расцветут беспорочные белые фиалки. Какая жалость.

В глазах его с молниеносной быстротой сменялись все оттенки пламени и радуги, в уголках губ играла насмешливая ухмылка.

– Не смей! Даже не думай, мерзавец! – шепотом вскричала ведьма.

Но ее возмущенный писк, разумеется, не остановил подлеца. Подобравшись вплотную, с ленивой грацией, точно сытый кот, легко забрался на постель, даже не скрипнув, нагло улегся на широкую кровать за спиной ничего не подозревающего князя. Даже сапог не снял, вытянулся, опершись на локоть, подпер щеку ладонью.

– Что ты в нем нашла, почему разрешила ему пробиться сквозь свою броню добродетели? – спросил он, скривив губы. Брезгливо мизинцем убрал упавшую прядь с безмятежного лица князя. – Соблазнилась этими ресницами? Этими пухлыми губами? Вот язык у него подвешен превосходно, признаю. Не удивительно, что народ его обожает – люди любят, когда им врут столь вдохновенно и красиво. У него будет большое будущее – если конечно сестра допустит к власти. Если в политике он будет столь же красноречив, как в постели, его определенно ждет успех.

– Ты подслушивал? – вновь задохнулась от возмущения ведьма.

– И подглядывал, – хохотнул демон. – Да-да, не повторяйся – я мерзавец, я знаю.

Потревоженный князь заворочался, перевернулся на другой бок и вновь затих, глубоко вздохнув. Иризар воспользовался этим моментом – и сумел ловко переместиться, вклинившись между парой, растянулся во весь рост поверх мехового покрывала. Смотрел он теперь исключительно на Гортензию. Как кот на мышь, пристально и терпеливо.

– Признайся, фея, тебе ведь понравилось?

В фосфоресцирующих глазах ярко пылали все цвета радуги, сменяясь, пульсируя, мерцая, завораживая игрой переливов. Кажется, демон был в приподнятом настроении?

– Прекрати, меня от тебя уже мутит, – недовольно сказала ведьма. Но первой отвести взгляд было боязно – мало ли что он выкинет!

Демон послушно опустил глаза. Уперся невозмутимым взором в взволнованно вздымающийся бюст, едва прикрытый кружевом сорочки. Вспыхнув, Гортензия натянула край простыни, заворчала:

– Позор на мою седую голову. Единственный раз в жизни поддалась искушению – так теперь до смерти нечисть не отвяжется. В постели не то что блохи – покрупнее паразиты завелись...

– И это твоя благодарность? – обиженно протянул демон.

– А что ты хотел? Я спасла тебя, вернув на место твою каменную башку. Ты для меня свел с ума этого мальчишку. Можешь считать, что отныне мы квиты! – отвернулась она, уставившись на луну в окне.

– Кажется, ты опять забыла, что я сохранил тебе жизнь, – сухо напомнил демон. – И твоим подругам. Так что ты у меня всё еще в долгу, причем в тройном. Но я ничего не требую от тебя, фея, даже напротив – подарил тебе принца, о котором ты так давно мечтала. Просто признай, тебе понравилось быть первой красавицей при дворе?

– Ничуть! – отрезала ведьма. – Я всю жизнь проходила в своей собственной шкуре и на старости лет ни на какую другую ее менять не собираюсь! Кстати, это твое заклятье ты не навечно на меня налепил? – обернулась она к демону, с тревогой всмотрелась в обманчивые, переливающиеся глаза.

Но тот промолчал, лишь подло растянув рот в улыбке. И внезапно провалился сквозь покрывала и постель, точно призрак. Только остался след на примятой локтем подушке, но и шелк через миг разгладился, распрямились складки.

Гортензия проснулась поздним утром. В теле разливалась приятная тяжесть, хотелось подольше понежиться в ласковых объятиях покрывал и подушек... Потянувшись и перевернувшись на спину, она обнаружила, что была в постели одна. Почему-то это нисколько ее не удивило. Она даже представить не могла, как нужно было бы себя вести, если бы князь остался у нее... Она даже подумать о случившемся не смела! – краска жгучего стыда залила ее лицо. Она натянула простыню на голову, спрятавшись от яркого солнца, и глухо застонала. Как же она могла такое допустить?! Как же она поддалась чарам этого прекрасного принца? Как же позволила ему так повлиять на себя, окрутить, заморочить, заставить покориться?.. Она замотала головой, отгоняя возникшие перед внутренним взглядом картины вчерашнего позора. Позор, позор на ее голову...

И ведь нельзя во всем обвинить проклятого демона! Он лишь подгадал с обстоятельствами – а в грешный разврат она кинулась сама, очертя голову. По собственной воле... Ах, если б она отказала князю с самого начала! Если бы она нашла в себе силы противиться его обаянию! Если б не позволила привести себя в замок. Если бы не тронули душу его жалобные вздохи, нежные мольбы и не заставили бы дрогнуть сердце жаркие поцелуи...

Нет, конечно, она сама во всем виновата, обвинять больше некого. Если бы она была крепче духом, никакие соблазны не заставили бы ее позабыть обо всем на свете, и не сгорала бы она сейчас от стыда за собственную слабость.

А самое ужасное в том, что на самом деле она ничуть не жалела о случившемся. Да, она может притворяться рассерженной и возмущаться, она может лгать себе сколько угодно! Она была смущена и растеряна, как юная глупышка... Но в то же время мир вокруг словно засиял новыми красками. Она сама будто помолодела – не только внешне! Словно дремавшие в ней доселе неведомые энергии пробудились и наполнили ее тело легкостью и силой!

Нет, она нисколько не жалела о том, что было. Осталось только как-то справиться с пылающими щеками и научиться не вести себя, как влюбленная девчонка. Ведь она-то на самом деле не влюблена – она ведь умная опытная ведьма и прекрасно понимает, что увлечение князя долго продлиться не может. Но интересно всё же, насколько ночей его хватит?.. Гортензия засмеялась собственным мыслям.

Княжна не забыла обещания – прислала платье со своего плеча, тяжелое от обильного золотого шитья, от драгоценных каменьев. Наряд идеально подходил гостье по фигуре, был роскошен, но... Гортензия принюхалась к ткани под рукавом и поморщилась. Драгоценное шитье бесспорно прекрасно, но если из-за него одежду нельзя стирать!..

Порывшись у себя в дорожном ларце, ведьма извлекла на свет зловещего вида ножницы.

Когда в комнату вошла служанка, которая и принесла княжеский подарок, она глазам своим не поверила. Как только у этой ведьмы рука поднялась надругаться над высочайшим даром! Ниже пояса ведьма платье не тронула. Но воротник, вкупе с кокеткой и рукавами срезала подчистую! Напялила поверх простой белой сорочки, растянув глубокий вырез, отороченный мелкими кружавчиками, так что до бесстыдства оголилась шея и верх полной груди. А широкие рукава сорочки из тонкого, крепко накрахмаленного полотна перехватила яркими, в тон платью лентами, завязав бантики на запястьях и повыше локтей, так что получились пышные, как облака, буфы.

– Государыня вас к себе требуют, безотлагательно, – сглотнув, доложила служанка.

Гортензия рассеянно кивнула. Заколола волосы парой шпилек высоко на затылке – получился очаровательный каскад ниспадающих локонов, – и спокойно отправилась в покои правительницы.

Как оказалось, княжна вызвала ведьму, чтобы уладить возможные претензии гостьи.

– Разумеется, похищенную девичью честь нельзя ничем возместить, – говорила княжна таким тоном, будто ей приходилось произносить подобные слова по три раза на дню, что не могло не покоробить. – Но я надеюсь, вы проявите благоразумие и согласитесь принять от нас соответствующий вашей потере дар.

Княжна наконец-то оторвалась от игры со своей собачкой и подняла глаза на стоявшую перед троном гостью. Окинула удивленным взглядом переделанное платье, недоуменно выгнула бровь. Но ничего не сказала по этому поводу, вновь принялась тормошить ленивую собачонку.

– Что бы вы хотели получить? – продолжала переговоры правительница. – Золото? Драгоценности? Земельный надел?

– Больше всего мне хотелось бы вернуть мою истинную внешность, – заявила уязвленная небрежением Гортензия. Всё-таки ее сделали одной из многих! Она не просто очередная возлюбленная князя – она пополнила армию осчастливленных его вниманием девиц, по собственной глупости возмечтавших о несбыточном! Осознавать свою наивность было еще более горько, чем просто оказаться игрушкой на одну ночь.

– Но боюсь, развеять заклятье не в ваших силах, государыня, – добавила Гортензия.

Княжна смерила ее оценивающим взглядом.

– Отчего же? – протянула она с ленцой. – У меня при дворе есть много талантливых колдунов. Я сама являюсь патроном Ордена магов, и порой мне всерьез кажется, что для моих подопечных нет ничего невозможного.

Она распорядилась позвать одного из придворных чародеев.

Сердце ведьмы невольно забилось с надеждой – сколь ни была ее новая внешность прекрасна, но собственный облик ей куда дороже. Тем более с ним бы не возникло таких позорных недоразумений... Гортензия вспомнила, что не раз слышала в Гильдии разговоры о том, что в северном княжестве правители серьезно относятся к колдовским изысканиям и практикам. Будто бы маги княжны настолько сильны, что могут заклинаниями переносить с места на место целые армии – со всадниками и лошадьми, с обозами и пехотинцами. Гортензия испытала подобное заклинание на себе лишь раз – когда переселялась со всем своим имуществом из столицы в новый дом. Тогда-то она на деле узнала, сколько сил нужно затратить на перемещения на подобие тех, которыми владеют демоны. Если чародеи княжны действительно умеют справляться с целыми армиями – то и вправду почему бы им не совладать с чарами, наложенными на нее?

Явившийся по приказанию правительницы колдун не обманул надежд. Внимательно поглядев на ведьму, суровый бородач в военном сюртуке произнес:

– Снять заклятье не смогу. Но перекрыть сумею. Могу амулет сделать. К завтрашнему дню, не раньше.

Вопросительно взглянув на ведьму, княжна кивнула. Велела не жалеть для амулета ни золота, ни каменьев из княжеской сокровищницы.

После обеда по приказанию княжны была устроена колдовская дуэль между гостьей и еще одним придворным чародеем. Ведьме пришлось состязаться в умении создавать иллюзии ради увеселения вельмож и правителей. В огромном пиршественном зале под восхищенный шепот собравшихся в воздухе расцветали невиданные растения, взлетали под сводчатые потолки стаи райских птиц, по стенам скакали кавалькады призрачных всадников, пролетали невероятных размеров огненные драконы, возникали прекрасные картины неведомых земель. Но если придворный чародей поднаторел в этих фокусах, то Гортензии подобные пустые забавы давались нелегко. Поэтому не удивительно, что в итоге победителем в состязании был признан чародей.

Второй раз за день публичного унижения Гортензия снести не могла. Ну и пусть она не сильна в бездарных фокусах! Она ведьма, она не училась развлекать причудливыми картинками зевак. Зато ее знания куда более полезны для жизни.

Одарив победителя чарующей улыбкой, словно ее нисколько не волновало поражение, Гортензия подсела к компании молоденьких фрейлин. Девушки не посмели отказать гостье в разговоре – и Гортензия вскоре смогла повернуть беседу в нужное ей русло.

Как она уже догадалась, придворный Орден магов состоял в основном из мужчин и изучал колдовство, пригодное для армии, для дел государственной важности – но в отношении женских нужд совершенно бесполезное. Ведьма же виртуозно владела секретами женской привлекательности – о некоторых ненавязчиво и поведала юным фрейлинам.

Как она и ожидала, девушки пришли в восторг от приоткрывающихся перед ними тайнами – а вскоре к разговору стали прислушиваться и остальные члены свиты. И самой княжне не замедлили поведать на ушко, о чем это толкует приезжая ведьма.

– Что?! – вскричала княжна, покраснев. – А почему мой придворный аптекарь до сих пор не разработал подобные снадобья? А куда смотрит наш алхимик? Звездочет, астролог – всех выгнать к чертям собачьим!

– Пусть аптекари занимаются лекарствами, – успокоила правительницу Гортензия. – А секретами женской красоты испокон веку ведаем мы, ведьмы.

Этот раунд битвы Гортензия без сомнения выиграла. Фрейлины слушали ее советы и рекомендации с затаенным дыханием, и ведьма вновь почувствовала себя в своей стихии – как в лучшие времена службы в столице. Вскоре она настолько освоилась, что даже самой титулованной фрейлине смело говорила "ты" и без стеснения могла присоветовать чудодейственный эликсир от бородавок или приворотное зелье, которое действительно заставит упасть на колени молодого любовника.

– Ты самая толковая из всех возлюбленных моего братца! – под конец воскликнула княжна Беатрикс искренне, нетерпеливым жестом отсылая погрустневшего чародея прочь.

За целый день Гортензии не довелось и словом обмолвиться с князем. Впрочем, она и не искала встречи. Только после ужина – вернее, после обычного вечернего пиршества, – застала его в шумном обществе дам. Он тоже увидел ее, на мгновение их взгляды встретились. Князь, как показалось Гортензии, чуть виновато ей улыбнулся – но тут же обернулся к какой-то радостной девице. Сердце кольнуло... нет, не ревность или обида, так – легкое разочарование. Не думалось, что ветреное увлечение окажется столь скоротечным.

Она легла в огромную, пустую постель, твердо понимая, что этой ночью ее сон никто не потревожит.

Полная луна, холодно голубая, точно кусок льда, медленно прокатилась через оконный проем, спряталась за острым конусом крыши башни. Гортензия спала, изредка вздыхая во сне... Вдруг легкое прикосновение заставило ее пробудиться. Вздрогнув, она открыла глаза. И тут же к губам прильнули губы в страстном, жаждущем поцелуе. Едва оторвавшись, она засмеялась:

– Я думала, ты не придешь! Думала, ты уже забыл меня.

Но князь не ответил. Не похожий на себя самого вчерашнего, без смешков и шуток, прижал к себе, впиваясь поцелуями в шею, плечи, грудь... Сегодня он был порывист и смел, не тратил время на слова и шутки. Будто изголодавшийся зверь, измученный жаждой путник, приникший к водам ручья, не в силах оторваться... Гортензия смеялась и плакала, не стыдясь слез. В эту ночь она поняла, что значит – любить, всем сердцем, всей душой, без остатка, без оговорок, без сожалений и мыслей о будущем...

В одно из мгновений, когда он заставил ее забыть, где небо, где земля, а в ушах точно хрустальные бубенцы звенели не переставая – она взглянула в его лицо, прекрасное, бледнеющее в предрассветном сумраке, словно призрачное воплощение давней сокровенной мечты. Угадав ее взгляд, он приоткрыл глаза, сквозь густую пелену ресниц ожег вспыхнувшим огненным блеском. Гортензия изумилась, не понимая, всполохи какого пламени отразили его глаза. Но мысль эта и удивление тут же стерлись из сознания и памяти – разум умолк, ее с головой захлестнула волна тепла, страсти и безграничной нежности...

Очнулась Гортензия лишь на рассвете. Сладко потянувшись, с улыбкой разгладила ладонью складочки, оставленные на примятых подушках.

На шелке простыни лежал цветок ириса. Она бережно взяла за длинный стебель, поднесла к лицу, с упоением вдохнула сладкий аромат. Белоснежные, с тонкими золотистыми прожилками лепестки были нежнее шелка. Но не нежнее ласк любимого.

Днем княжна Беатрикс пригласила ведьму на прогулку по саду, разбитому за стенами замка. Предмет их разговора был деликатен и не нуждался в лишних свидетелях.

– Вот, сударыня, ваша награда за потакание прихотям моего несносного братца.

Княжна подала Гортензии амулет – серебряную подвеску из разноцветных сверкающих каменьев на длинной цепочке. Подала – и буквально впилась взглядом в лицо собеседницы.

Гортензия с сомнением поглядела на кажущееся безобидным украшение. Но стоило ей протянуть руку и взять его, как княжна разразилась неудержимым хохотом. Гортензия даже немного обиделась на подобную реакцию.

– Светлые Небеса! – всхлипнула княжна, отсмеявшись всласть. – Ты самая удивительная из всех возлюбленный моего братца! Хотела бы я поглядеть на его лицо, когда он увидит тебя настоящую! О, боги...

Взяв гостью под руку, княжна предложила прогуляться по аллеям, полюбоваться благоухающими весенним духом цветниками.

– А теперь, прошу, поведай мне о том, что в действительности творится в твоем родном королевстве, – попросила княжна. – Правдивы ли все эти пугающие слухи?

Наедине княжна уже не казалась высокомерной и грубоватой девицей, какой была в окружении своих приближенных. Сейчас она выглядела умной и рассудительной, озабоченной многими проблемами и заботами – какой и должна быть правительница. Гортензия посчитала, что нет смысла утаивать от Беатрикс вести – которые на деле оказались куда хуже, чем могла догадываться княжна. Она рассказала и о бесчинствах некроманта, заставивших народ без оглядки бежать из столицы, и о разрушенном замке, и о пропаже наследного принца.

Известие о принце не произвело особого впечатления на княжну.

– Значит, это всё-таки правда? – вздохнула она. – Жаль, очень жаль. А я ведь в свое время всерьез собиралась замуж за Лорена, хоть он и младше меня почти на десяток лет.

Но после визита к соседям, княжна пришла к заключению, что не потерпит такого избалованного и пустоголового жениха даже ради блага своей страны. Масштабным политическим планам молодой княжны по объединению двух государств было не суждено сбыться, принц просто не приглянулся взыскательной невесте – избалованный мальчишка, которому стареющий отец не мог ни в чем отказать.

– Чувства старика Стефана понятны, конечно, – повела плечом Беатрикс. – Он души не чает в своих близняшках. Считает их появление просто чудом, даром Небес. Еще бы – на старости лет родить двойню! Пусть даже королева заплатила за это чудо собственной жизнью. Но чтобы так баловать!.. Потакать каждому капризу!..

Гортензия благоразумно промолчала, не стала указывать собеседнице, что та сама любимого братишку избаловала ничуть не меньше.

Княжна даже по секрету со смехом призналась, что скорее бы согласилась – причем охотно! – выйти за графа ден Ривера, но к несчастью этот красавчик оказался всего лишь внуком предыдущего свергнутого короля. О возможности венчания своего брата с принцессой Адель княжна даже думать не стала, заранее зная, что на косоглазую, хромую скромницу ветреный князь и не взглянет.

– Бедняжка, – вздыхала княжна. – Ей не повезло родиться под несчастливой звездой. Будто еще до рождения прокляли! Впрочем, теперь-то у нее не будет недостатка в женихах.

Откровенные рассуждения княжны о собственном замужестве совершенно расположили к ней Гортензию. Она даже рассказала ей об истинной природе драконессы, и вот эта история, в отличие от вестей о принце, не оставила княжну равнодушной:

– Настоящий дракон? – ахнула Беатрикс.

И хотя она уже не раз видела Фредерику – драконесса даже имела честь спеть несколько баллад вчера за ужином, – княжна немедленно послала пажа за чудной зверушкой.

– Ты правильно сделала, скрыв суть своей подопечной, – кивнула княжна Гортензии. – Если б мои рыцари только услышали о драконе, их и без того не особо блистающий разум затмило бы желание сравниться доблестью с легендарными героями древности, которые истребляли драконов как только могли.

Незамедлившая явиться Фредерика была еще раз представлена хозяйке замка. И драконесса, и княжна с равным любопытством принялись разглядывать друг друга.

– Чудесное создание! – проговорила Беатрикс. – А про своего помощника ты тоже наговорила небылиц? – указала она на Мериана, явившегося вместе с воспитанницей.

– В некотором роде, – улыбнулась Гортензия.

– Мэриан? – переспросила княжна. – Забавно, так же зовут любимого кота принцессы Адель. Она его просто обожает! Пока я жила во дворце, только и слышала со всех сторон с утра до ночи: "Мэриан, пожалуйте кушать! Мэриан, вас ждут завтракать! Мэриан, вас зовут ужинать! Мэриан, вы забыли второй раз отобедать, вы похудеете, принцесса расстроится!" Просто какой-то кошмар!! Фрейлины только и делали, что носились за ним гурьбой и орали на все лады. Пожалуй, этот жирный котяра еще более избалованное существо, чем их принц.

Мериан, с непонятным вниманием вслушивавшийся в слова княжны, страшно побледнел и сжал виски ладонями, словно от приступа резкой головной боли.

– Ты чего? – шепотом спросила Рики, удивленно на него глядя.

– Я вспомнил... – пробормотал он. – Всё так и было... Каждое утро кот прятался от фрейлин на конной статуе в саду, сидел в тени, сам такого же цвета, как серый дымчатый камень...

– Да, так и было, – подтвердила княжна. – Я-то его там сразу замечала, по хитрым оранжевым глазам. А эти дуры не догадывались голову поднять!

Но княжна вдруг изменилась в лице. Она с недоумением воззрилась на Мериана, точно увидела привидение.

– Постой-ка! – сказала княжна, забрав из рук ведьмы амулет – и поднесла к растерянно замершему парню.

Гортензия по примеру Беатрикс всмотрелась в испуганную физиономию Мериана.

– Светлые Небеса! – только смогла выговорить она.

Вечером придворные дамы решили развлечь себя и свою госпожу музыцированием и пением. Большинство кавалеров также присоединилось. А когда песни сменились танцами, стекла в оконных переплетах задребезжали от громкого топота. (Причем многие рыцари специально не стали снимать с сапог тяжелые звенящие шпоры, производя нарочно больше грохота и рискуя подпортить подолы партнерш.)

Фредерика, теперь ни на шаг не отходившая от княжны, угощавшей драконессу разнообразными вкусными лакомствами на зависть любимым собачкам, охотно исполняла хором на три голоса героические и любовные баллады, с завистью поглядывая на танцующих.

Среди последних были и князь с Гортензией. Согласно фигурам танца, они то сближались, то расходились, то встречались лицом к лицу, то бывали разделены проносящимися меж ними вереницами разрумянившихся пар, либо кружились в кольце хоровода, подхваченные случайными партнерами. Но время от времени, то и дело прерываясь на полуслове, удавалось всё же перекинуться парой фраз:

– Вы сегодня просто обворожительны!

– Благодарю вас, ваше высочество.

– Прошу простить меня, но прошедшей ночью я не смог...

– Что вы, вам не за что извиняться!

– Вы на меня не сердитесь?

– Нет, за что? Я провела чудесную, просто незабываемую ночь!

На лице князя отразилось замешательство. Но сияющая восхитительным румянцем Гортензия ничего не заметила, увлеченная уже цепочкой танцующих.

– Вы можете счесть меня легкомысленной, – спохватилась Гортензия, когда танец представил удобный случай, наконец опять столкнув их вместе. – И будете безусловно правы. Я сама себе удивлена! Но мои искренние чувства, моя любовь послужат мне извинением!

– Я рад, – пробормотал растерянно князь. – Я надеялся этой ночью навестить вас, но раз так...

– Конечно ж, я буду ждать вас! – выдохнула Гортензия, потупив взор.

Танец как раз закончился. Согласно последней фигуре она легко прикоснулась пальцами к его руке, присела в поклоне. Грудь ее, взволнованно вздымаясь, теснилась в оковах платья. Невольно засмотревшись, князь кивнул:

– Я приду, прекраснейшая из фей!

Она не раздевалась и не ложилась. Не спешила гасить свечи. Смотрела в окно на медленно поднимающуюся по темно-синему небу луну в серых клочьях изорванных ветром облаков. Ожидание было долгим, но не мучительным. Скорее наоборот – каждый миг предвкушения сладостен и волнителен.

Тем более ей нужно было многое обдумать. Сегодняшнее открытие, свершившееся благодаря наблюдательности княжны Беатрикс, могло буквально перевернуть всю жизнь Гортензии. Теперь мечты о спасении королевства и о должности главной придворной чародейки уже не казались несбыточными! Этот амулет послужит не просто доказательством – он вознесет ее на головокружительную вершину карьеры! И всё благодаря неожиданной благосклонности князя – всё благодаря сумасбродным прихотям демона!.. Светлые Небеса, кажется, если бы Иризар появился сейчас перед ней, она готова была бы его расцеловать – даже несмотря на извечную его противную ухмылку!