Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Произнеся всё, что должно было прозвучать согласно традициям, король Стефан перевел дух и жестом подозвал одну из молоденьких фрейлин. Девушка с готовностью поднесла на подушечке с кистями... маленькие женские перчатки, расшитые золотой канителью и украшенные аметистами. Принцесса тихонько хихикнула, прикрывшись ладошкой. Стефан крякнул, покосившись на дочку, но сделал вид, как будто всё так и должно быть. Взяв перчатки, легонько хлопнул Гилберта по лицу, возвестив:

– Это – последний удар, который ты примешь, не воздав вдесятеро!

Шелк холодно скользнул по щеке, едва царапнули кожу камни. Не поднимая головы, Гилберт незаметно взглянул на свою нареченную. Такой шалостью Адель обязала его отныне и до конца дней почитать себя, а не короля, госпожой и хозяйкой его жизни и оружия.

– Дарую тебе, Гилберт, граф ден Ривэн, сын герцога Леопольда Эбера, звание рыцаря! – продолжал король. Вознеся церемониальный меч, Стефан торжественно возложил обнаженный клинок плашмя на плечо графа: – Обязую тебя служить мне и защищать Законы королевства и Небесные заповеди до последней капли крови. С этого часа да будет так!

Договорив, король поднял тяжелый клинок. Но уставшая от церемоний рука старого правителя дрогнула, и лезвие скользнуло по наплечнику и обожгло шею.

Гилберт широко распахнул глаза: "до последней капли крови..."

Царапину скрыли волосы. Король ничего не заметил, отвернувшись к следующей фрейлине, с поклоном подававшей обернутый куском белоснежного шелка меч – один из тех, что накануне освятили в храме, а после побывал в схватке с призраком. Король разумеется не мог ничего об этом знать. Он торжественно передал меч Гилберту:

– Будь правдив и прям, остер умом и с незапятнанной честью, как прям, остер и незапятнан этот клинок, – напутствовал король, вручая меч. – Пусть этот меч служит тебе верно и безотказно долгие годы, как ты должен служить своему государю. Не обнажай его напрасно, обнажив же – обращай лишь против врагов, дабы защитить свою страну и восстановить справедливость. Будь мудр и милосерден, великодушен к праведным и безжалостен к бесчестным. Не позволяй чинить притеснения слабым, не откажи в покровительстве обиженным, оказывай помощь бедным, охраняй мир и благоденствие.

Гилберт принял меч – и ответил как положено, заученными словами присяги. Произнеся, прикоснулся губами к морщинистой руке короля, затем поднялся. Отец, стыдливо боясь смахнуть набежавшую слезинку, часто моргая, опоясал сына поясом с перевязью и ножнами. Одновременно с тем два пажа приладили к сапогам золотые шпоры.

– Красавец! – окинув взглядом, изрек довольный король. Дружески похлопал по плечу маршала: – Вот, а вечерком, значит, объявим о помолвке. А там уж и до свадьбы недалеко, братец ты мой!

– Кровь на мече короля... – покачал головой оказавшийся вдруг сзади Иризар. – Недобрый знак. У меня скверное предчувствие.

– С чего бы это вдруг? – фыркнул граф, потер шею и взглянул на косой алый след на ладони.

Гилберт не задержался в королевской ложе – попросту сбежал от придворных стервятников, почуявших за вчерашним щенком будущее страны. Опережая друг друга, поспешили изъявить графу свое почтение, принести поздравления. Как же ему были противны их рожи! Едва справился с вернувшейся тошнотой.

Но он всё же сумел улучить момент – шепнул матери поразительную весть, что венец на голове короля подменен на фальшивку. Герцогиня, взглянув на сына со странным выражением, рассмеялась, объявив, что он переутомился. От солнечного удара невесть что мерещится. Граф побелел от такого ответа.

Уязвленный неверием матери, не заметил, какими глазами следил за ним развалившийся в кресле аббат Хорник. И с каким вниманием этот священник взирал на следовавшего за молодым рыцарем демона – точно любуясь, с явным удовольствием на одутловатом лице.

Уйти пока было невозможно – началась долгая церемония представления государю съехавшихся со всех концов страны участников турнира. А еще нужно дождаться определения соперника для завтрашнего поединка...

Гилберт не пожелал подняться на балкон, остался внизу с прочими юными рыцарями и оруженосцами.

Перед ограждением были выставлены в ряд большие щиты с гербами, воткнуты в землю длинными древками значки с узкими угольными полотнищами стягов. Облокотившись на завешенную ярким ковром ограду, граф как будто увлеченно разглядывал гарцующих по полю всадников. Однако вряд ли осознавал, что видят его глаза, обретаясь мыслями в совершенно ином месте.

– Первый поединок на турнире для рыцаря – что первая брачная ночь для девицы, – произнес демон у него за спиной. – Интересно, кто из этих мужланов, Берта, лишит тебя невинности?

– Ты сегодня слишком болтлив, – хмуро откликнулся Гилберт.

– Прости. Переживаю за неопытного хозяина! – ухмыльнулся Иризар.

Гилберт покосился на него – демон хоть и язвил, но вправду выглядел непривычно взволнованным. Он часто оглядывался на королевскую ложу. Сидевший в первом ряду аббат смотрел только на них двоих, не отводя взгляда. Как будто за тем и явился на турнир... В один миг демон дернулся с места, напрягся, заслонив собой хозяина – священник вскинул руку в особом жесте, словно бы собираясь благословить молодых рыцарей. Но вновь встретившись взглядом с демоном, заулыбался, расцепил пальцы. Весело засмеялся, будто над забавной шуткой. В глазах Иризара всё больше разгоралась затаенная ненависть.

– Корона подменена. На голове Стефана подделка, – с горечью сказал Гилберт, не опасаясь, что в царящем вокруг шуме их могут подслушать. – Как мне доказать матери, что я говорю правду?

– Полагаю, твои слова не стали для нее откровением, – ответил Иризар.

– Что ты хочешь сказать? – требовательно повысил голос граф.

Но демон лишь многозначительно пожал плечами. Взглянул вниз – и выдернул заблудившегося среди множества ног серого кота, поднял за шкирку перед господином.

– Ее высочество принцесса Адель передает его светлости графу ден Ривэну привет, поздравления и горячий поцелуй, – произнес Мэриан, обреченно вися в воздухе, вытянув лапки. – Поцелуй передаю только на словах, – добавил кот на всякий случай, поспешно отвернув усатую морду.

Гилберт рассеянно взял посланца на руки, провел ладонью по мягкой спинке. Кот доверчиво потерся ухом о стальные щитки нагрудника:

– Что передать в ответ?

Но внимание Гилберта было приковано к полю.

Громогласные герольды объявляли следующего участника турнира, спеша перечислить все его звания и титулы, а также напомнить, с кем и когда он в прежние лета сходился в равном бою, в каких войнах сражался. Множество глаз с недоумением впились в сухопарую фигуру старика, облаченного в старомодные латы, величаво восседающего на огромном жеребце, чуть подпрыгивая в высоком седле в такт гарцующей поступи. Всадника сего сопровождала свита уже далеко не молодых оруженосцев. Невзирая на бессчетные титулы, возраст и родовитость, зрители с восторгом изготовились освистать возжелавшего сражений сумасшедшего старца и закидать гнилыми яблоками... Гилберт мучительно выдохнул – это и есть маркиз Ромф, завтрашний соперник, которого приготовила для него мать.

– О, этот противник будет с тобой нежен, Берта, – уколол насмешкой демон.

Родовитый старец, горделиво приосанившись, поднял копье и, повернув его тупым концом, направил коня к ряду щитов, намереваясь коснуться щита с гербом графа, дабы объявить о вызове на дружественный поединок.

Но из толпы всадников, ожидающих очереди, чтобы заявить свой выбор, вырвался вперед другой рыцарь – и опередил маркиза. Пустив коня вскачь, промчался наперерез – со всего размаха всадил копье в щит, так что доски треснули надвое и, застряв на острие, вознеслись высоко над полем. Щепки брызнули на замерших людей. Рыцарь поднял разбитый щит над головой, словно показывая, как завтра насадит на это же копье противника.

Стоявший позади щитов Гилберт задохнулся – ему почудилось, будто всадник несется во весь опор, нацелив копье ровно на него. И лишь в последний миг передумал, врезавшись в щит. Граф машинально прикрыл рукой взревевшего в испуге кота. По трибунам, по скамьям прошел сдавленный вздох изумления.

Подбежавшие к наглецу распорядитель турнира с герольдами и стражей потребовали поднять забрало и назваться:

– Барон дир Ваден! Вызываю графа ден Ривэна на честный поединок! До смерти! – услышал сквозь стук крови в ушах Гилберт.

– Вот это неожиданность, – заметил Иризар, забирая орущего кота из невольно сжавшихся рук.

***

В свой личный шатер граф вернулся уже ночью. Присланные герцогиней из городского дворца слуги приготовили для господина горячую ванну и постель, что было крайне не лишним...

Определенно, в детстве турниры казались графу куда более привлекательным событием, нежели сейчас. Казалось бы, обычные рыцари с обычным оружием должны пугать его меньше, чем старые опытные колдуны из списка призрачного учителя? Но такого напряжения, какое он выдержал сегодня, ему не доводилось испытывать за все время охоты на ведьм. Наверное, из-за того, что тогда он постоянно ощущал поддержку демонов. А насмешливое внимание толпы зевак сожгло слишком много сил...

Как Гилберт и предполагал, сразу же после церемонии определения соперников, ему пришлось выдержать иную битву. Герцогиня Эбер вызвала сына в королевский шатер, где его ожидало блестящее собрание – канцлер, маршал, рыцарь-распорядитель, аббат Хорник тоже присутствовал. И единственной целью этого собрания было помочь Изабелле отговорить сына от опрометчивого согласия на поединок с бароном. Канцлер от имени короля убеждал отказаться, утверждая, будто бы нервное перенапряжение, вызванное волнением за жениха, подорвет и без того хрупкое здоровье принцессы Адель. Распорядитель турнира вторил взбудораженной герцогине, доказывая, что у графа есть законное право отказать сопернику, сославшись на ранее осуществленную договоренность с иным участником. Гилберт раздраженно хмурил брови – мать по-прежнему настаивала на позорящем "турнире" со стариком-маркизом.

Маршал Эбер не смел перечить супруге и тоже изредка вставлял словечко, поддакивал. Однако Гилберт прекрасно видел, как отец доволен упрямством не струсившего сына.

На самом деле Гилберт не просто боялся – ему хотелось выть от сжимающего горло предчувствия смертельной угрозы. Ему мерещилась разверзшаяся у самых ног черная пропасть, засасывающая его бьющими в спину ледяными вихрями, он будто балансировал на самой кромке обрыва... Но вместо этого он изо всех сил цеплялся за маску благородной гордости – еще не хватало показать свою слабость перед собравшимися стариками.

– Тебя могут убить!– под конец в отчаянии воскликнула герцогиня.

– Я знаю, – коротко ответил Гилберт.

Герцогиня, всплеснув руками, с мольбой обратилась к аббату:

– Святой отец! Хоть вы скажите!

– На всё воля Небес, – невозмутимо изрек Хорник. – Юнца, получившего новый меч, сложно уговорить им не размахивать. Вдвойне тщетно запрещать не бывавшему в сече воину идти на битву.

Гилберт мрачно выдержал насмешливый взгляд церковника. Кроме личной неприязни, ему крайне не понравилось, как этот жирный монах сладострастно пялится на Иризара, стоявшего за спиной графа.

– Я приму вызов, – твердо ответил Гилберт, ставя точку в ненужном разговоре. – Матушка, вы давно желаете, чтобы я перестал, наконец, вести себя как ребенок. Так вот, мужчины не ищут причин, чтобы уклониться от поединка, и не отказываются от брошенного вызова. Я обязан защитить свою честь с оружием в руках. Я не могу дать повод для насмешек. Не могу позволить, чтобы меня называли трусом. Я буду драться – как подобает сыну маршала и внуку короля.

После такой отповеди герцогиня более не проронила ни слова. Уходя, Гилберт пожелал ей спокойной ночи, она же поджала губы и отвернулась.

Конечно, отец и канцлер с распорядителем были довольны... Вот только Гилберту от этого стало вовсе не легче. Сегодня, кажется, он исчерпал все свои силы, тело словно превратилось в пустую оболочку без души...

А завтра его ждет поединок с бароном дир Ваденом. Сейчас Гилберт вспомнил – это тот самый наглец, который столь бесцеремонно задел его возле ристалища и не подумал принести извинений. Похоже, барон имеет к нему какие-то личные счеты и заранее продумал свой выпад. Вот только какие? Гилберт был уверен, что не встречался с ним раньше...

Но главное – не позволить завтра на поле ярости захлестнуть сознание. Не позволить себе забыться – и не применить не рыцарский прием, который его выдаст, а наглого барона взорвет на клочья прямо на глазах у тысяч зрителей...

Горячая вода, мягкий свет от жаровни, согревающей шатер прохладной весенней ночью, привычный горьковато-острый аромат розмарина от курений, подсыпанных на угли, и доносящиеся снаружи звуки песен, танцев, обрывки мелодий, выводимых звонкой свирелью – всё это помогло расслабиться, успокоить возбужденный разум, унять боль в мышцах...

От дремы его пробудило легкое прикосновение к плечу холодных пальцев. Встрепенувшись, он огляделся – но в шатре никого не было, даже отосланный слуга по-прежнему дожидался снаружи. Почудилось? Или призраки вновь желают напомнить о себе?..

Но через миг послышался шорох, приближающиеся быстрые шаги.

– Иризар, это ты?– окликнул вошедшего граф.

Занавеска в проеме перегородки, делящей шатер надвое, раздвинулась чуть... но тут же опустилась.

– Прости! Я не хотела помешать... – услышал он смущенный голос.

– Адель? – узнал граф. Набросил на плечи приготовленную для вытирания простыню, закутавшись, вылез из ванны, оставляя лужи на коврах от стекающей струйками воды. Раздвинув занавес, выглянул:

– Что ты здесь делаешь, Адель?

Принцесса выглядела очаровательно в скромном наряде простолюдинки. Не смея поднять на него глаз, она, рдея румянцем, едва внятно заговорила:

– Просто все дамы, и мои фрейлины тоже... Они все разошлись – врачевать раны рыцарям... И я подумала, может быть, ты тоже нуждаешься в моей помощи? Ты не сомневайся, дамы моего круга обучены лекарской премудрости. И я тоже многое умею! Зашивать раны, останавливать кровь. Хотя раньше мне не доводилось этого делать...

– Не беспокойся, – ответил Гилберт. – Я в полном здравии, благодарю. Да впрочем сегодня никто всерьез не старался причинить мне вреда. Разве только одно чучело, подвешенное на палке. Ты видела, я слишком сильно по нему ударил, и описав круг, он в ответ врезал мне по шлему.

– Тебе было больно? – вскинулась принцесса. – Это может быть очень опасно!

Она протянула руку, чтобы ощупать его голову на предмет целостности. Но тронув мокрые волосы, так и замерла, привстав на цыпочки, приоткрыв губы. Он всмотрелся в взволнованные, широко распахнутые глаза, и почувствовал, как волна теплоты коснулась сердца. Сжав на груди тонкое полотно в узел, другой рукой осторожно прикоснулся к пылающей щеке принцессы.

– Я должна тебе кое-что сказать... – пролепетала принцесса. – Этот рыцарь... Барон дир Ваден, который вызвал тебя на поединок...

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, – заверил невесту Гилберт. – Вряд ли он вправду собирается биться насмерть. Разобьем пару копий, испортим зазубринами добрые клинки – этим всё и обойдется. Я не собираюсь убивать его, да и зачем ему убивать меня?

– Затем, что он требовал моей руки, – дрожащим голосом призналась принцесса.

– Твоей руки требовали многие, – напомнил граф. Но Адель не слушала.

– Я оскорбила его отказом, и теперь он хочет... – Слезы заблестели на глазах красноречивей всех слов.

– Я заставлю его кости танцевать на собственной могиле за то, что он заставил тебя плакать, – поклялся Гилберт.

Принцессу поразила холодная уверенность, прозвучавшая в его словах, и сила. Кажется, даже испугала. Широко распахнувшиеся глаза разом просохли. От волнения левый глаз стал косить, кажется, больше обычного. Гилберт улыбнулся, заметив это.

– Прошу простить, что нарушаю уединение! – произнес Иризар, переступив порог и опустив за собой тяжелый полог. – Но сомневаюсь, что принцессе прилично здесь находиться. Ваш суженый пока что вполне здоров. А вот после свадьбы все его синяки будут в полном вашем распоряжении! Проводи ее высочество, – велел демон заглянувшему следом слуге. Тот почтительно поклонился.

Принцесса же, оскорблено задрав острый подбородок, прошествовала к выходу, смерив дерзкого демона уничижительным взглядом снизу вверх. Но прежде на прощанье – против всех правил приличия – порывисто вытянувшись, коротко поцеловала своего суженого в уголок рта. Смешавшись, Гилберт проводил ее взглядом...

– Не забывай, Берт, тебе завтра драться, – напомнил Иризар, от искрящихся глаз которого ничто не могло укрыться. – И если барон тебя сомнет в лепешку, принцесса достанется ему.

Опомнившись, Гилберт зло бросил в ответ:

– Не мне следует бояться смерти.

– О да, господин некромант, – хмыкнул демон. – Твоя правда.

– Так что там, Дэв-хан нашел Дакса?

– Не знаю, – пожал плечами Иризар. – Я так и не смог отыскать Дэв-хана, чтобы спросить его об этом.

– Они оба, наверное, увлеклись ярмарочными потехами, – неуверенно предположил Гилберт.

– Может быть, – согласился демон. – Но может быть и иначе...

– Тебе что-то известно? – спросил граф, с тревогой заглядывая в огненно-красные глаза демона.

– Пока точно нет... Но мне будет спокойнее, если ты, Берт, кое-что для меня сделаешь.

– Что мне сделать?

– Ты должен наречь мне новое имя, – подойдя вплотную, тихо сказал Иризар, приблизив губы к самому уху графа, точно опасаясь, что их могут подслушать. – Но прежде тебе не мешает одеться.

Вспыхнув, граф скрылся за перегородкой. Оттуда, спешно натягивая одежду, спросил:

– Но зачем? Кого ты боишься?

– Берт, ты оскорбляешь меня сомнением в моем бесстрашии и мужестве! Разве когда-нибудь я давал к этому повод? Напротив, я всегда был храбр до безумия. Я даже не стремился хранить свое истинное имя в тайне, как подобает благоразумному демону. И часто сам сообщал его своим противникам, дабы иметь возможность сразиться на равных, – признался демон, и в голосе его скользнуло явное сожаление.

– Но кто-то из твоих противников не оценил благородства оказанной чести и сбежал, не позволив себя убить? – замер в одной штанине Гилберт.

– Не совсем так, скорее даже наоборот, – с досадой пробормотал Иризар.

– Прости, что ты сказал? – вернулся к нему Гилберт, на ходу поправляя рубашку.

– Это слишком давняя история, – отговорился Иризар. – Когда-то я совершил промах. И возможно теперь пришло время расплатиться за свою глупость. Так некстати.

Гилберт не решился настаивать с расспросами.

Получив четкие указания, что от него требуется и как это следует сделать, он переспросил с удивлением:

– И это всё? Это же просто продолжение ритуала вызова?

– Самое простое решение – самое верное, – заявил демон. – Представь, будто я безымянная тварь вроде той, что заперта у тебя в чулане. Проделай со мной то же самое, что не хватило духу завершить с тем чудищем. Только не бойся, я не буду вырываться и бросаться на тебя. Просто прикажи мне забыть свое прежнее имя и дай новое.

Иризар деловито расставил на ковре, застилающем земляной пол, куски горного хрусталя – отчертил ими пентаграмму, необходимую, чтобы защитить человека от ярости голодного духа, призванного из иного мира. Объединенные кристаллы должны были удержать чудовище, не позволить вырваться и завладеть телом самого чернокнижника вместо приготовленной жертвы.

– Не напрягайся, я сам. Тем более эта часть ритуала у тебя паршиво получается. – Демон произнес заклинание печати – запер себя в лучах вспыхнувшей пентаграммы, объединившей кристаллы.

Следя за его действиями, Гилберт невольно поежился. Вспомнилось, как впервые призванный им голодный дух легко расшвырял неверно соединенные кристаллы, накинулся на него... И лишь вмешательство призрака спасло его от жуткой участи. Тогда учитель без труда справился с безымянной тварью. Загнал вырвавшегося из глубин преисподней духа в предназначенный для превращения в демона труп зверя...

– Начинай! – вернул его к реальности голос Иризара. Он казался немного взволнованным, видеть его в таком состоянии было непривычно. – Давай же. Я хочу, чтобы ты стал моим единственным хозяином.

– Единственным? А моя мать? – отрывисто спросил Гилберт, собираясь с силами для решающей части ритуала воплощения. Но у него плохо получалось сконцентрироваться – перед глазами вспыхивали картины пережитого ужаса. Сердце стучало, и этому глупому заполошному органу было трудно объяснить, что сейчас перед ним не безымянная тварь, жаждущая его крови, а Иризар, которому можно довериться без сомнений.

– Твоей матери я тоже подчинялся по собственной прихоти. Не думаешь же ты впрямь, что она купила меня за фальшивку? Я стою дороже!

– Постой, о какой фальшивке ты говоришь?

– Неважно, – отмахнулся демон. Он и вправду был слегка взвинчен, раз позволил сболтнуть лишнего. – Но теперь только ты сможешь с полным правом распоряжаться моей жизнью, мной. Если захочешь – прикажешь мне умереть, и я не посмею ослушаться.

– А до этого мог бы ослушаться приказов?

– Конечно. Более того, я мог убить тебя в любой момент.

– Но ты этого не сделал.

– Не обольщайся. Просто из любопытства решил подождать с этим.

– Почему теперь отдаешь себя в мою власть?

– Ты же хороший, добрый мальчик. Ты не откажешь в помощи несчастному запутавшемуся демону? – усмехнулся он. – Тем более тебе это ничего не стоит.

Гилберт вздохнул с улыбкой. Шагнул к пентаграмме.

– Какое имя ты хочешь получить взамен?

– Это не важно. Любое, какое тебе придет в голову, – пожал плечами Иризар, становясь перед графом на одно колено.

– Подожди, а камень обручения? – вспомнил Гилберт. Замешкался, прикидывая, какой из имеющихся у него амулетов сможет заменить старый перстень демона – тот самый, который граф получил от матери, а та – от истинной госпожи демона.

– Ах да, новый камешек, – проворчал Иризар.

Порылся по карманам – и извлек на свет недорогое серебряное колечко с невзрачным опалом. Явно купил здесь же, на ярмарке. Брови графа недоуменно приподнялись. Но такой выбор демона был даже забавен.

Согласно указаниям, Гилберт взял кинжал и кончиком лезвия уколол подушечку большого пальца. Выступившую каплю демон с миной отвращения слизнул, на мгновение обхватив губами палец, потянул еще, пока граф четко и старательно произносил формулу заклятья.

После, положив обе ладони ему на плечи, некромант закончил:

– Обручаю тебя кровью и камнем! – и низко склонившись, едва слышно прошептал новое имя.

– Повинуюсь твоей воле, мой господин и повелитель! – сперва поперхнулся, но тут же исправился и ответил как следовало демон с почтительным поклоном.

– Ну-ка, повтори? – велел Иризар, подняв голову.

– Ты же сам сказал – какое придет на ум, – смутился граф, протянув ему руку.

– Ну что ж, благодарю и на этом, – вздохнул Иризар.

Прокусив себе губу, демон поцеловал камень в новом кольце. На гладком опале осталось маленькая алая капелька. Отныне демон и некромант связаны навеки...

Иризар взял поданную графом руку – помедлил, будто решая, на какой палец примерить кольцо. Да уж, если бы не спешка, выбирать следовало более тщательно – скромный опал в серебре будет странно смотреться рядом со сверкающими каменьями и золотом. Но всё же как удобно использовать придворную моду на драгоценности, чтобы открыто носить амулеты! Хотя, по крайней мере, на руках графа все эти роскошные украшения смотрятся куда лучше, чем на жирных пальцах многих вельмож... И уж тем более, чем на проклятом аббате... Взгляд демона остановился на массивном черном камне. Первый перстень, как долго его носила на своей руке Исвирт... Скривив губы не то в усмешке, не то болезненно, демон надел новый перстень рядом с прежним.

– Сохрани старый, на всякий случай. Не снимай его, – попросил он.

Гилберт кивнул, хотя и не вполне понимал. Возможно, причина поспешного решения Иризара кроется в исчезновении Дакса и Дэв-хана? Или это связано с аббатом? Но без сомнения, демон никогда не признается, что кого-то боится, даже спрашивать об этом не стоит.

Закончив с ритуалом, демон взмахом руки заставил пентаграмму исчезнуть.

– Нет, надо же было такое придумать! – воскликнул он, поднимаясь. – Не вздумай открыть мое... гм... новое имя кому-нибудь! И даже Даксу или Дэв-хану не говори! Те просто засмеют.

Внутри Гилберта как будто что-то перегорело. Он столько времени боялся – и теперь, кажется, просто устал. Сейчас, несмотря на предупреждение принцессы, несмотря на то, что поединок объявлен смертельным, он сам удивлялся собственному спокойствию. Будь что будет. А он сделает всё, что должен. Всё, что потребует от него судьба.

Внезапное требование Иризара и исчезновение прежде неразлучных приятелей демонов тревожило его теперь сильнее, чем ожидание поединка с бароном. Но Иризар заявил, что беспокоиться не стоит, а Гилберт уже привык ему доверять. Даже больше, чем следовало бы...

Ночь граф провел спокойно, проспал до позднего утра. Разбудил его безжалостный Иризар – без лишних нежностей кинув на грудь растерявшегося кота, который в смятении выпустил все свои когти.

– Принцесса прислала узнать, не захворал ли ты, – со смехом пояснил демон.

Гилберт обнял сконфуженно прижавшего уши Мэриана, притиснул к груди, как мягкую подушку, и повернулся на бок. Кот уютно заурчал, извиняясь за царапины.

Но столь грубо прерванный сон не пожелал возвращаться. В дремлющее сознание вторгся отдаленный шум с ристалища: толпа, сталь, лошади, поединок... Ратные забавы начались рано. Его очередь биться – на закате... Он потянулся, зевая. Но мозг уже работал, гадая, какую тактику может избрать противник, какое оружие применить, представляя разнообразные варианты нападений – и способы их отклонить, воспользоваться для встречной атаки...

– Его сиятельство барон дир Ваден желает видеть графа ден Ривэна! – донеслось от входа.

– Прошу обождать, я доложу, – ответил слуга.

Но Гилберт вышел к гостю, не дожидаясь доклада. Смерил вошедшего в шатер барона внимательным взглядом:

– Барон? Чем могу быть полезен?

Можно сказать, своего противника Гилберт видел впервые – если не считать вчерашнего дня, когда тот был сплошь закован в броню. Барон оказался крупным мужчиной средних лет, держался надменно. Он тоже, не скрываясь, с интересом разглядывал молодого графа, скривился в презрительной усмешке. Взбитые со сна кудри, худенькие плечи, хрупкое телосложение, несерьезный пух, пробивающийся над губой. Сколько ему лет? Девятнадцать, двадцать? Совсем мальчишка. При иных обстоятельствах барон счел бы для себя оскорблением поединок с подобным соперником. Однако у этого юнца пронзительные глаза... А на руках он держал жирного серого кота принцессы. Барон отлично помнил нанесенное это тварью оскорбление. И кот его тоже не забыл – вон как зашипел, вздыбив шерсть на загривке. Гилберт успокаивающе провел ладонью по спинке, и Мэриан послушно утих. Однако пристально следил за каждым движением ненавистного барона из-под прищуренных век.

– Полагаю, господин граф, вы с нетерпением ожидали моего прихода, – с уверенностью начал барон свою заученную речь, усаживаясь без приглашения. – Что ж, я согласен объяснить вам, какие причины...

– Я не нуждаюсь в разъяснениях, – прервал его Гилберт.

Иризар незаметно встал стражем у входа. Положив ладонь на рукоять меча, безмолвно сделал знак хозяину, намекнув на удачную возможность избавиться от врага до битвы. Но Гилберт отрицательно мотнул головой. И демон разочарованно выдохнул, твердя про себя проклятья надуманному рыцарскому благородству.

– Мне известно о причинах вашей ко мне неприязни, – продолжал граф. – Ее высочество принцесса Адель сообщила о ваших притязаниях.

– О да, теперь вы в близких отношениях! – произнес барон, и лоб его стал наливаться нездоровым багрянцем.

– Мы всегда были близкими друзьями с ее высочеством, – ответил граф. – И возможность нашего союза мало для кого при дворе стала новостью.

– А я, знаете ли, человек далекий от дворцовых сплетен, – прорычал барон.

– Очень жаль, иначе бы вы не попали в столь неловкое положение.

– Неловкое?!

– Ведь вы пришли просить об отмене вызова, разве нет?

– Я? Что?! – подавился барон.

– Что касается меня – я буду только счастлив скрестить клинки со столь прославленным бойцом, как вы, – сказал Гилберт. – Но с вашей стороны это был, скажем прямо, не слишком продуманный, опрометчивый шаг. На что вы рассчитывали? Неужели, убив меня на глазах ее высочества, вы предполагали завоевать ее симпатию? Или благосклонность его величества, который относится ко мне как к родному сыну?

– Смерти не боишься, щенок?! – взбесился барон, едва себя сдерживая.

– Мне? Бояться смерти?.. – переспросил граф без тени улыбки.

Иризар не удержался, хмыкнул.

– Сопляк! На закате я покажу тебе, как следует отвечать на подобные оскорбления!! – прорычал барон, вскакивая с места.

– Почту за честь, – вежливо кивнул граф.

Барон покинул шатер – отнюдь не в том настроении, с каким переступил порог.

А следом сорвался с рук и Мэриан – бросился пересказывать хозяйке сцену, очевидцем которой стал, пока не запамятовал какое-нибудь важное слово.

– Битву ты еще не выиграл, но противника победил, – одобрительно рассмеялся Иризар. – Хотя лучше прикончить его прямо сейчас.

– Так поступил бы демон, но не рыцарь.

– А как поступит некромант?

Гилберт не ответил, кликнул заждавшихся слуг...

Лучи закатного солнца огнем пылали на новеньких доспехах графа ден Ривэна, тускло отсвечивали от покрытых темным лаком, многое повидавших лат барона дир Вадена. Знатоки отметили, что бывалый боец не жалеет денег на вооружение. И даже его богатырский конь был сплошь закован в броню – не конь, а стальной дракон! Под сверкающим золотом парчовым чепраком позванивала кольчужная попона, грудь защищали гофрированные щитки, расходящимися острыми ребрами, в центре усиленные выдающимся вперед конусом-шипом. Лебединую шею скакуна от холки до затылка покрывали чешуйчатые узкие пластины, голову венчали щитки, усеянные колючками и острыми изогнутыми рогами. Всадник горделиво восседал на своем устрашающем звере, придерживая две пары поводьев – один ремешок украшали позолоченные бляшки, с другого свисала широкой бахромой вырезанная зубцами полоса бархатной ткани, густо расшитая гербовым узором. Столь блестящий вид соперника, вызвавший восхищение зрителей, отнюдь не испугал графа, лишь умножив раздражение.

Если противник своей чванливой миной раздражал – толпы на трибунах просто доводили до белого каления. Нашлось немало остряков, которые выкрикивали разнообразные прозвища неопытному рыцарю, среди которых "молокосос", "девица в железках" и "щенок побитый" были самыми безобидными. Ругательства и насмешки в адрес графа подкреплялись летящими на арену тухлыми яйцами и лошадиными кругляшами, специально принесенными от конюшен. Лошадь под графом настороженно прядала ушами и уходила от неприятных снарядов с грациозностью, присущей благородному животному. Взглянув на довольную физиономию барона, Гилберт догадался, что остроумцы с трибун подкуплены – так стараются перекричать других зрителей, которым юный рыцарь пришелся по душе, и даже не стесняются присутствия короля.