Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Оживший мертвец шагнул к оцепеневшим от ужаса подельникам. И один, выронив плетку, захрипел, повалился наземь – просто не вынес подобного зрелища.

Другого же заставил упасть граф – клинок подсек под колени, вонзился под лопатку, – и оба мертвеца упали одновременно.

Вытерев кинжал о полу куртки убитого, вложив в ножны, Гилберт подозвал коня, забрался в седло...

– А щенок-то не так прост! – ошарашено произнес барон. Оборванец у его ног пришибленно подскуливал. – Пожалуй, мне стоит немного потерпеть и самому с ним разобраться. Турнир обещает быть интересным...

Он развернулся и пошел прочь. Опомнившийся оборванец запричитал вслед:

– А как же я? Вы обещали заплатить...

– Благодари небеса, что шкура цела осталась, – бросил барон.

***

Несмотря на поздний час принцесса Адель не помышляла об отдыхе. Напротив, пробудившись еще до рассвета и целый день проведя в радостных хлопотах, она вообще не чувствовала усталости! Удивительно, но мысли о предстоящей весной свадьбе заставили забыть хотя бы на время беспокойство о пропавшем брате. Даже надоедливые фрейлины казались теперь не столь невыносимыми, а порой даже полезными. Причем, две самых противных пригодились особенно – привели такую превосходную портниху! И сегодня задержались допоздна, обсуждая подвенечный наряд, давая вполне разумные советы и подсказки.

В покои принцессы собрали, кажется, все зеркала королевского дворца. Стоя на низенькой табуреточке, пока портниха ползала внизу, подкалывая сотнями булавок подол платья, принцесса разглядывала себя со всех сторон, отражаясь в многогранной серебряной поверхности, точно мотылек, попавший в фонарь. И восхищенное шушуканье фрейлин за спиной Адель не раздражало и не казалось, как обычно, лживым и льстивым. Ей безусловно к лицу этот искрящийся персиковый шелк, привезенный с востока, из невообразимой дали, где ей самой никогда не суждено будет побывать. Да и румянец на фарфорово-бледных щеках преобразил ее до неузнаваемости.

– Как ты хороша, Адель! Видела бы твоя мать, какой ты стала красавицей.

– Вы правда так считаете? – вспыхнув, обернулась принцесса к вошедшей герцогине Эбер.

Стянув с рук перчатки, Изабелла Эбер подошла к девушке, нежно потрепала по щечке:

– Я никогда не солгу тебе, моя девочка, – улыбнулась она.

– Вы так добры ко мне! Вы всегда относились ко мне, как к родной дочери.

– Не могу дождаться, когда же наконец назову тебя своей дочерью с полным правом! Но как же иначе, ведь я обещала о тебе заботиться твоей матери. Мы же с ней были лучшими подругами. Как жаль, что она не видит тебя сейчас, – говорила герцогиня, и никто не посмел бы заподозрить ее в откровенной лжи.

– Да... Обидно, но я совсем не помню ее. Скажите, я похожа на нее хотя бы чуть-чуть?

– Конечно! Но ты гораздо, гораздо красивее! – с чувством заверила герцогиня.

Мэриан, возлежавший на подушках перед камином, сделал знак фрейлинам и служанкам. Повинуясь любимцу госпожи, те покорно покинули свои места и, поклонившись принцессе и ее гостье, тихо удалились. Кот же, вальяжно потянувшись, лихо вспрыгнул на стол. Пройдя между игольниц и мотков кружев, перебрался на подоконник. Загораживающую окно штору чуть шевелил сквознячок, просачивающийся в душную от свечей комнату через приоткрытую ставню. Просунув в щель лапу, Мэриан чуть расширил проход, протиснулся на открытый балкон, опоясывавший угловую башенку дворца. От зимнего воздуха кот мгновенно распушился, увеличась в объеме едва ли не втрое.

– Вам нравится мое платье? – спросила Адель, счастливо сияя.

– Недурно, – пожала плечами герцогиня.

– Оно еще не закончено! – поспешила сказать принцесса. – Вот здесь и здесь пришьют оборочки. Вот тут будет лента, а здесь кружево! Посмотрите! – она подхватила со столика моток изысканно-золотистого оттенка. – Вот оно! Потрогайте, какое тоненькое! Мне оно так нравится!

– Боюсь, оно будет не слишком хорошо сочетаться с моим подарком, – произнесла герцогиня.

Принцесса подняла на нее непонимающий взгляд. Она и не заметила, что следом за гостьей вошел слуга и оставил в кресле перевязанный шнуром сверток.

– Подарок? Мне? – переспросила принцесса.

– Да, моя девочка. Пришло время, и я хочу подарить тебе свою подвенечную вуаль.

Герцогиня развернула сверток и достала тончайшею ткань холодного, серебристо-голубого цвета, сплошь расшитую изящной вышивкой.

– Эта вуаль закрывала мое лицо в самый незабываемый момент моей жизни, прятала слезы радости! Никогда не забыть мне тот миг – нас объявили мужем и женой, и маршал Эбер осторожно поднял вуаль, чтобы скрепить узы брака поцелуем, – поведала герцогиня с искусно наигранным чувством. – И я хочу, чтобы в день, когда ты поклянешься в верности моему сыну, она была бы на тебе.

– Разве я могу принять этот дар? – пролепетала принцесса. – Это такая честь для меня...

– Не говори глупости! – рассмеялась герцогиня. – Ты станешь мне дочерью и просто обязана ее надеть!

Она накинула изящное покрывало на поникшую голову девушки, расправила складки по плечам – и развернула ее к зеркалам. Принцесса увидела множество своих лиц, бледных и бескровных под сероватой тканью. Румянец пропал, сейчас она казалась себе покойницей в саване.

– Тебе очень идет! – восхитилась герцогиня, обняв ее за плечи. – Правда, платье придется шить другое. Это никуда не годится. Но еще достаточно времени, мы прекрасно успеем приготовиться к торжеству.

– Как вам угодно, – не посмела перечить принцесса.

Тем временем кот на балконе сидел, урча ругательства. В отличие от своей госпожи он был весьма памятлив, вернее сказать – злопамятен. Он-то помнил об обещании графа – и сейчас припоминал хозяйкиному жениху все обиды, накопившиеся за целую жизнь.

– Почему он опаздывает, собака нечесаная? – ворчал Мэриан сердито. – Если решил не приходить, так бы сразу и сказал. Сиди теперь его жди... Мерзни... Я вам не сторожевой пес, чтобы дверь караулить!

"Дверью" кот назвал калитку в ограждающей дворец стене, которую из-за заснеженных кустов роз было отлично видно с высоты балкона. Этим черным ходом пользовались служанки, бегая в город по поручениям. И охранял ее только один стражник – старый понятливый солдат. В общем, весьма полезная и удобная дверь.

Но наконец-то кот перестал нервно бить хвостом – чуткие ушки навострились, уловив цокот копыт. Калитка отворилась, стражник с поклоном пропустил всадника, который направил лошадь прямиком под балкон.

– Явился наконец! – мяукнул Мэриан.

Пройдясь по перилам, кот с презрительным видом развернулся, сделав задней лапой движение, будто что-то неприличное закапывает. После чего вспрыгнул на подоконник, торопясь вернуться к камину.

На самом же деле верный зверь сбросил всаднику тонкую веревочную лестницу.

– Что там за шорох? – насторожилась подозрительная герцогиня.

– Может быть, птицы? – пробормотала Адель, густо краснея. – Я иногда их подкармливаю зерном, и они повадились...

Штора перед окном и балконной дверцей раздулась парусом от порыва холодного воздуха, ворвавшегося в комнату.

– Ах, вот это что за птица, – усмехнулась герцогиня. – Сокол мой!

– Вы здесь, матушка? – сказал Гилберт. Затворил за собой балконную дверку с изящным переплетом стекол, но не сделал дальше ни шага, прислонился спиной к узкому простенку.

– Тайное свидание? – продолжала улыбаться герцогиня. – Проникнуть под покровом темноты через окно в спальню к любимой – это так... поэтично! Не ожидала от тебя подобного безрассудства. Твой отец никогда бы себе такого не позволил.

– Не выдавайте нас, пожалуйста! – взмолилась Адель.

– Выдать? – изумилась герцогиня. – Ну что ты, девочка моя, как можно... Как можно являться к даме сердца в подобном виде?! – строго нахмурилась она, заметив на одежде графа бурые пятна. – На кого ты похож! Точно в канаве выкупался.

– Вы правы, матушка, – опустил голову Гилберт. – Я имел неосторожность свалиться с лошади и немного запачкался.

Герцогиня неодобрительно покачала головой, но промолчала, сдержалась.

– Ну что ж, не буду мешать, мои птенчики, – засмеялась она. – Воркуйте, голубки! Ах, юность-юность...

Едва дверь за ней закрылась – и принцесса торопливо щелкнула замком, силы оставили графа. Он сполз по стене, сел на пол.

– Ты правда упал с лошади? – не поверила Адель.

– А ты правда всё еще хочешь выйти за меня? Даже после этого... – он махнул рукой на подвенечную вуаль.

– Конечно! – улыбнулась Адель. – Я не отступлю от своего слова, даже если тетушка Изабель нарядит меня в свои любимые страшные платья!

Она опустилась возле него и нежно провела ладонью по бледному лицу, убрала растрепавшиеся волосы. Ее глаза испуганно распахнулись:

– Что это? – Осторожно прикоснулась пальчиком к алевшей полосе, оставленной плетью на щеке. Гилберт, поморщившись, перехватил ее руку, прижал ладонь к горячим губам.

– Подожди, я сейчас... – засуетилась девушка. – Нужно промыть, и у меня есть хорошая мазь... Светлые Небеса, кто же это сделал?!

Гилберт не ответил. Расстегнул пряжку на плече, плащ тяжело упал на пол. Адель увидела расплывшееся по бархату куртки алое пятно, рваный разрез. Охнув и закусив губу, она торопливо помогла расстегнуть пуговицы куртки, рубашку стащила через голову. Рана, оставленная ножом, оказалась неглубокой, но длинной, прошла вскользь по ребрам. Но в еще больший ужас привел ее вид ожерелья наливающихся синяков на шее, она сразу же заметила их под черными завитками рассыпавшихся по плечам волос.

Протянув руку, Гилберт сдернул со спинки стула вуаль и безжалостно, с треском разорвал на ленты тонкую ткань.

– Это всё из-за меня... – поняла Адель. – Кто-то узнал о нашей помолвке и...

– Никогда! Слышишь?! Никогда больше не выходи в город без охраны! – закричала она и, заколотив по его груди кулачками, горько разрыдалась. Он притянул ее к себе, она прижалась лицом к его плечу, размазывая горячие слезы по холодной коже. Не замечая, что его кровь пачкает ее подвенечное платье...

Мэриан, прищурив глаза, прикрыл усатую мордочку плюмажем хвоста, делая вид, что давным-давно спит и не видит всех этих слез и жадных поцелуев.

***

– Берта, дорогуша, теперь-то ты скажешь, зачем притащил нас сюда, в такую даль? – спросил Иризар, когда над верхушками деревьев наконец показался шпиль колокольни сельской церкви.

– В этом селении живут пятеро сильных колдунов, они нужны мне, – ответил Гилберт, устало потерев виски. – И я вас не заставлял со мной ехать, вы сами увязались.

– Прогуляться захотелось! – воскликнул Дакс. – Надоело герцогский винный подвал разорять!

– Пятеро? Сильных? – переспросил Иризар. – Интересно, как ты собирался с ними справиться в одиночку?

– Хотел бы я на это поглядеть! – поддакнул Дакс.

Дэв-хан молча усмехнулся. Гилберт, ехавший впереди своей маленькой свиты, спиной чувствовал насмешливые взгляды, которыми обменялись демоны. Он, конечно, в душе был им благодарен, что составили компанию в этом малоприятном неблизком походе. Но постоянно терпеть их остроты и подначки...

– От одной-то знахарки тебя спасать пришлось, из подпола вытаскивали, можно сказать, прямо из огня... – продолжал нарочито озабоченным тоном Иризар. – А тут – пятеро! Сам себе погибель ищешь.

Гилберт поморщился, но промолчал в ответ.

Под ворчание демонов въехали в деревню.

Граф натянул поводья, вороная кобыла остановилась, встревожено косясь в сторону домов, переступая в глубокой дорожной колее копытами, меся и без того жидкую грязь. Как назло зима уступила эти дни почти весенней оттепели, сделав неблизкий путь еще трудней.

– Странно, – произнес Гилберт. – Дома пустые...

Однако гадать о причинах неожиданного запустения не пришлось – из-за угла выскочил паренек в бесформенной меховой куртке, не боясь поскользнуться, он бежал сломя голову, не глядя вокруг, явно куда-то страшно опаздывал. Наверняка даже чужаков не заметил бы посреди улицы – если б не Иризар. Он повелительно протянул руку – и паренек, испуганно замотав вихрастой головой, внезапно свернул в их сторону, двигаясь безусловно против собственной воли. Подбежал, встал точно вкопанный и изумленно вытаращил глаза.

– Скажи-ка, малец, – дружелюбно обратился к нему Иризар, – куда это у вас весь народ подевался?

– А все в церкви! – выкрикнул мальчишка.

– У вас праздник?

– Не! Наоборот! Тетка одна нагадала, что нынче к нам бесы прилетят, и всех нас резать будут. Вот все и спрятались. Поди, в церкви не достанут.

– Долго ли прятаться думаете? – уточнил Гилберт.

– Да сколько надо! – с вызовом ответил мальчишка. – Там родник есть святой, еды притащили!

– Ясно, – сказал Гилберт, поглаживая кобылу по холке. – Отпусти его, Иризар, пусть идет к своим.

Демон пожал плечами. И мальчишка тут же сорвался с места и рванул вперед, вопя во всю глотку:

– Бесы приехали! Они уже тута!..

Гилберт тронул поводья и махнул спутникам следовать за пареньком. Под звонкие выкрики, точно под горны герольдов, они прибыли к церкви.

Граф издалека заметил, как обитые железом врата приоткрылись, высунулся чей-то любопытствующий нос. Но едва прячущиеся расслышали страшную весть, створы с лязгом захлопнулись. Подбежавшему пареньку с минуту пришлось отчаянно колотить в двери, чтобы его наконец впустили.

Гилберт приказал остановиться поодаль, но так, чтобы жители селения могли их видеть. Через узкие оконца на них уставилась сотня внимательных глаз...

Зарядил мелкий, леденящий кожу дождик. Спешившись, молодой некромант и три демона подвели лошадей к колодцу-водопою, расположенному в центре небольшой сельской площади. Лошади потянулись мордами к низким, вырубленным из камня поилкам, отходящим от устья колодца. Соломенный навес на столбах, прикрывающий круглую купель источника, отчасти защищал от дождя, но не от холодного ветра.

– Ну и что будем делать? – спросил Дакс, в нетерпении ударяя кулаком в ладонь. – Высадим двери и перебьем их всех зараз?

Дэв-хан, как обычно разделяя настроение воинственного приятеля, выразительно положил руку в кольчужной перчатке на крестовину меча.

Гилберт не ответил. Вкруг устья колодца была устроена каменная скамья, а темную воду покрывала тончайшая корочка хрусткого льда. Забравшись коленями на скамью, граф дотянулся до ледяной воды, зачерпнул горсть, плеснул себе в лицо. Резко выпрямившись, откинул волосы назад, сел, задумчиво взглянул на церковь. Иризар прищурился, ледяная капля, сорвавшаяся с вьющейся пряди, скользнула по его щеке.

– Я не хочу убивать крестьян, – устало выдохнув, произнес Гилберт. – Лучше подождать. Отдохнем немного.

– Чего ждать-то? – в недоумении хлопнул себя ладонью по бедру Дакс.

– Сколько времени ждать? – уточнил Иризар.

Гилберт, прикрыв глаза, едва заметно пожал плечами.

Иризар не стал возражать, и двоим демонам тоже пришлось смириться. Чтобы как-то себя занять, взялись проверять упряжь на лошадях.

Сложив руки на груди, Иризар не спускал глаз с врат церквушки. Сквозь фырканье коней и недовольное сопение рвущегося в драку Дакса, чуткий нечеловеческий слух уловил странный шум. В запертой церкви раздались скрежет, крики. Хруст ломаемых досок, грохот, визг...

Не прошло и четверти часа, а врата настежь распахнулись. Обезумевшие от ужаса люди, отталкивая друг друга, бросились врассыпную, спотыкаясь и падая на ступенях церкви. Точно за ними кто-то гнался, поспешили укрыться не в домах – бежали из родного селения в лес.

Иризар хмыкнул и обернулся к как будто задремавшему господину:

– И что это значит? Кто их там покусал?

Гилберт вздрогнул, точно очнувшись, взглянул на разбегающийся народ.

– Одна важная персона, за заслуги погребенная вместе с супругой под алтарем, – с улыбкой ответил некромант.

Они подождали еще немного. И лишь когда мимо проковыляла, охая и причитая, последняя старуха – вошли в церковь.

На грязном, истоптанном крестьянскими башмаками полу лежали шесть мертвых тел. На серых лицах застыли маски смертельного ужаса. Им было отчего испугаться – на горле одной из жертв повисла, стиснув шею тощими пальцами, костяная рука с обрывками сухожилий. Остальными конечностями скелет расправился с другой жертвой, после рухнул сверху грудой костей. Второй скелет, чуть поменьше и поизящнее первого, сумел умертвить еще троих мужчин – одного придушил, другого проткнул собственной костью, третьему перекусил горло. Эти пятеро несчастных жертв были одеты в обычные для деревенских колдунов балахоны с меховой подбивкой.

Но Гилберт приблизился к еще одному мертвецу – крестьянину, на голову которого обрушилась деревянная балка.

– Этот не колдун, – сказал он с сожалением. – Случайно погиб, я не хотел его смерти.

Иризар подошел к зияющей в полу за алтарем дыре, заглянул вниз. Каменные плиты выворочены наружу, стоят дыбом, будто льдины в ледоход. Глубоко внутри виднелись полуистлевшие открытые гробы с остатками богатой отделки, лоскутами позеленевшей парчи.

– Грузите колдунов на лошадей, их заберем с собой, – распорядился граф. Поймав на себе удивленный взгляд Иризара, чуть смутился, добавил: – Скелеты голыми руками лучше не трогать.

– Так это что же? Драться ни с кем не придется? – разочарованно протянул Дакс. Тяжко вздохнув, за ноги поволок мертвеца к выходу.

***

Гортензия не любила ветер – тем более когда он завывал в печную трубу, дергал снаружи створки оконных ставень, и чудилось, будто некто из темной ночи хочет пробраться в дом. Ведьме наконец надоело прислушиваться, вздрагивать от очередного скрипа-стона – сотворив заклинание погоды, она заставила вьюгу угомониться. Ну и пусть где-то в другом месте теперь из-за нее разыграется буран, зато наконец-то огонек масляной лампы перестал дрожать от сквозняка, и в воцарившейся тишине можно было спокойно вернуться к расчетам. Устроившись удобней в кровати, поправив покрывало в ногах, Гортензия вновь взяла квадратную дощечку, исписанную цифрами и символами, и уголек, заменившие дорогие бумагу и чернила. Ведьме нужно было кое-что подсчитать...

Ее волновало не то, сколько и каких ингредиентов следовало положить в очередное заказанное зелье, а куда более насущный вопрос. Фредерика росла, словно на дрожжах. Своим поведением она напоминала уже не ребенка, но девочку подростка. Вернее, девочек. Кто знает, когда взрослеют драконы?.. Гортензия хотела бы знать, хоть примерно, что ее ждет в ближайшем будущем. Если воспитанница станет и дальше расти с прежней скоростью, когда она превратится в огромное чудище вроде тех, которыми пугают обожаемые Фредерикой рыцарские баллады? При рождении, вылупившись из яйца, она умещалась на ладони. Теперь же, спустя всего несколько месяцев, может сравниться весом с Лизой-Энн! А через год, например, сколько ведер творога и булочек ей потребуется на завтрак?..

Круглая луна серебристо просвечивала сквозь рваные лоскутки бегущих туч. Пусть ветер внизу послушно утих, в вышине продолжалась чехарда. Казалось, еще чуть-чуть – и свезенная очередной снежной тучей луна тоже покатится кувырком по небосводу...

В убаюкивающей тишине неожиданно раздался вой:

– У-у-у! – уныло затянул вначале один, потом подхватили еще два голоса. Рука Гортензии непроизвольно дернулась, прочертив на дощечке лишнюю кривую.

– Что такое? – спросонья не понял Мериан, выскочивший из своей коморки в одних подштанниках и толстых вязаных носках.

– Это Фредерика, – угадала Гортензия. – Деточки, что вы воете?

– Ску-у-учно! – протянула из своей комнатки драконесса.

– Ну так займитесь чем-нибудь, почитайте.

– Неохота!

– Это тогда не скука, а хандра называется, – сказала Гортензия, озабоченно стирая, послюнив палец, лишнюю черту.

Мериан махнул рукой и побрел обратно к себе, почесываясь и зевая.

Через две минуты вновь раздалось унылое трио.

– Что вы там опять воете? Опять скучно?

– Нет, хандрово!..

– Так! – строго прикрикнула ведьма. – Раз вам всё равно нечем заняться, ложитесь-ка спать! Идите умываться, и не мешало бы Рики после таких слов рот с мылом помыть!

– Будет сделано! – с готовностью откликнулись радостные Эд и Фред, предвкушая дозволенную потасовку.

Краем уха ведьма слышала, как драконесса унеслась наводить чистоту. Гремя тазом и кувшинами, подралась между собой, помирилась, поругалась, залезла мылом в глаза, поревела. Сама себя утешила, почистила клыки мятным порошком. Наконец, вернулась к себе, улеглась в постель. Однако не забыла стащить с кухни пирожки с малиной – пронесла мимо комнаты ведьмы, пряча за растопыренными крыльями.

Но ведьме было не до пирожков – вычисления никак не желали складываться. Да еще палец занозила... Накинув на плечи шаль и захватив лампу, она спустилась вниз. Прежде заглянула к Фредерике – подоткнуть одеяльце и пожелать спокойной ночи. Драконесса притворилась спящей, но по хитрому выражению на жмурящихся мордочках нетрудно было догадаться, что в царство сновидений сестрички собираются еще не скоро...

Гортензия отперла дверь библиотеки, и из темноты дохнуло сырым холодом. Эту часть дома не отапливали, чтобы не тратить попусту и без того не слишком большой запас дров. От принесенной лампы ведьма затеплила еще две свечи, янтарные отблески осветили плотные ряды пыльных корешков.

– Ох, старею, старею... – бормотала она себе под нос, обследуя полки. – Раньше б все сообразила в минуту, без всяких справочников.

Но с другой стороны, грех не воспользоваться имеющимися под рукой книгами – раньше-то у нее такой роскоши не было...

– Что ищешь, фея? – поинтересовался Иризар, шагнув из сумрака в неяркий свет.

Гортензия едва удержалась на лесенке, приставленной к верхней полке. Едва – но одну книгу всё-таки выронила из рук, и та шлепнулась на пол. Нагнувшись, демон подобрал томик:

– "Сказание о змее, жившем в колодце с живою водой, и об огненном рыцаре, сиречь заколдованном принце", – прочел он заглавие. – Алхимические аллегории? Зашифрованный трактат о выгонке спирта?

– Сказка для Фредерики, почитать перед сном, – проворчала Гортензия, спускаясь.

– Твой дракон обучен грамоте? – удивился демон. – Не каждый благородный дворянин утруждает себя подобным грузом знаний.

Бросив томик на стол, заглянул в записи:

– А, высчитываешь, когда твой дракон потребует на обед деревенское стадо, – хмыкнул он. – Но у тебя закралась ошибка вот здесь: драконы растут с умопомрачительной скоростью лишь первые полгода. Потом рост постепенно замедляется. Взрослого размера эти твари достигают годам к пятидесяти. Представь, фея – полвека юности! Тебе не завидно?

– Намекаешь, что я старуха? – буркнула ведьма. – Сам, поди, специалист драконий, от зависти трескаешься. У демонов-то детства не бывает, полагаю? Мертвые тела, которые вам выдают ваши создатели, ни расти и взрослеть, ни стариться не способны...

На Гортензию нашло какое-то умиротворенное безразличие. Ей бы снова попытаться сразиться с демоном – но какой смысл? Он уже успел доказать, что все ее жалкие потуги ни к чему не приведут. Так может, если этот демон настроен поговорить, почему бы не попытаться выяснить хотя бы причину собственного смертного приговора?

– Зачем явился? Снова пришел меня убивать?

– Пожалуй, не сегодня, – ответил демон. – Или, может быть, ты торопишься? Тогда не смею отказать.

Гортензия невольно покосилась на сверкнувшую в полумраке улыбку. Он еще шутит! Ну да, отчего бы не пошутить – для него-то жизнь очередной жертвы ничего не стоит.

– Я пришел к тебе по делу, фея. Будь добра, можешь сварить такое зелье?

– Какое еще зелье? – проворчала она. – Отравиться решил?

Вот это новость! Поднеся к свету, Гортензия пробежала глазами поданный клочок бумаги, исписанный мелким, колючим подчерком.

– Светлые Небеса! – изумленно протянула она. – Разве демоны страдают бессонницей и нервным истощением?

– Твое дело варить зелье, а не задавать вопросы, – парировал он невозмутимо.

– Нашел аптекаря! Я, между прочим, бесплатно не работаю.

– Потребуешь взамен этой пустяковой услуги оставить тебя в живых? – улыбнулся Иризар.

– А можно? – уточнила Гортензия ехидно. – Ну, раз нет, то хоть перестань называть меня феей! Не желаю иметь ничего общего с этими болотными шлюшками!

– Хорошо, – согласился покладисто демон. – Как скажешь, фея.

Гортензия раздраженно фыркнула. Плюнула на свечи, затушив, зазвенела ключами:

– Я иду на кухню, варить тебе зелье! А ты здесь, что ли, останешься ждать?

– Не хотелось бы, – зябко повел плечами Иризар. – Здесь холодновато.

– Демоны еще и простуде подвержены? – хмыкнула Гортензия. – Отчего ж вас так убить сложно, коли вы такие нежные создания?

– Как видишь, я лично не из тех чудовищ, что явились в этот мир в обличие зверя, – развел он руками, извиняясь. – Нет у меня грубой шкуры с толстым мехом, как и рогов-копыт-когтей...

– Да уж, ты и для человека чересчур хорош, – проворчала ведьма. – Видала я твоего хозяина – прелестен, как принц из сказки. Милая же из вас парочка вышла, просто загляденье, умереть можно.

– Вот не думал, что старые девы имеют вкус к красавцам, – поймал ее на слове Иризар. – Отчего же ты, фея, такая пылкая и влюбчивая, на одинокую безмужнюю жизнь себя обрекла?

– Это ты себя к красавцам причисляешь? – хмыкнула Гортензия. Взглянула искоса, оценивающе. А ведь правда, если он и в виде статуи ей приглянулся, что ж, теперь вовсе влюбиться можно. Если забыть, конечно, что перед ней демон-убийца.

– Признайся, ведь и ты когда-то мечтала, как прочие барышни, о счастливом замужестве? Но вместо обычной женской доли избрала судьбу чародейки, сурово отринув радости семейной жизни и любовные утехи...

– Никогда не была вертихвосткой! – перебила его Гортензия, невольно смутившись. – Думать о всяких глупостях? Вот еще ерунда! Любовь? Не бывает любви в нашем мире! Сказки это! Пустые фантазии для принцесс и наивных девочек.

Гортензия рассерженно гремела горшками, торопливо обыскивала шкафчики и поставцы в поисках нужных для зелья ингредиентов, а демон не сводил глаз с хлопочущей хозяйки. То ли ему нравилось нервировать ее своим тяжелым взглядом, то ли просто следил, чтобы не насыпала в котел чего лишнего.

– Скажи, фея, почему тебе нравится выглядеть старше своего возраста? – вдруг спросил он. – Ты ведь еще вполне молода...

– По сравнению с тобой – вообще юная девочка! – хмыкнула ведьма. – Тебе-то самому сколько столетий?

– Если тебя приодеть, – продолжал демон, словно не слышав, – смотреть на тебя будет не так больно. Или ты специально из себя страшную колдунью изображаешь? Неприступную? Отпугиваешь всех, чтобы не смели приближаться? Боишься, что тебя может кто-нибудь полюбить? Ах нет! Ты боишься, что сама можешь кого-то полюбить?

– Старой девой жила! Старой девой и помру! – отрезала излишне вспыльчиво ведьма. Отвернулась, чтобы скрыть румянец, пробормотала: – Что-то ты завел речи о любви? Что вообще демонам о любви известно-то? Подозрительно! Замышляешь гадость какую-нибудь, а мне лапшу на уши вешаешь...

Отчего-то сегодня драконессе и спать было скучно. Она повозилась в постели, поворочалась. И хотя Фред сразу засопела, едва коснувшись ухом подушки, Эд и Рики угомониться не желали. Рики придвинула подсвечник и тихонько дунула. Изо рта вырвалась тоненькая струйка огня – кончик фитиля заалел, вспыхнул огонек, осветив комнатку.

Из-под кровати драконесса достала ветхий томик с пряжками на переплете, положила себе на пузо, принялась перелистывать. Заинтересовалась поэмой о прекрасной принцессе и злом колдуне, зачиталась.

Эд заглядывать в развернутые к огню страницы было несподручно. Ей надоело выворачивать шею, и она решила перекусить, благо было чем – на сундуке возле кровати стояло блюдечко с пирожками. Пока Рики одной лапкой держала книгу, другой лапой Эд переставила блюдце на свою сторону кровати, поставив прямо на одеяло.

Пока Эд выбирала, с какого бы пирожка начать, Рики перевернула страницу правой лапкой. Нахмурившись, Эд вернула себе контроль над конечностью – и нарочито долго держала двумя коготками пирожок, принюхиваясь, облизываясь – в общем, наслаждаясь предстоящим удовольствием.

Но Рики уже дочитала разворот. Подождав немножко, она быстро запихнула пирожок в рот растерявшейся Эд – и перевернула наконец страницу.

Та стерпела, промолчала. Но следующий пирожок стала специально обкусывать по гребешку маленькими кусочками.

– Не чавкай! – сделала замечание сестре Рики.

Та принялась чавкать еще громче. И облизала перепачканные в начинке пальцы. Сладкие пальцы липли к страницам книги, Рики это совсем не нравилось.

– Прекрати чавкать, тут тебе не столовая!

– А ты не читай, это тебе не библиотека.

– А ты не ори, Фред разбудишь!

– А нечего спать в столовой!

– Тут кровать – значит тут спальня!

– А я думала – это библиотека! – ехидно заметила Эд. – И вообще, не честно читать в одиночку! Могла бы завтра почитать вслух.

– А уплетать пирожки в одиночку честно?

– Ну так у нас же животик общий. Значит, что я съем, что ты – никакой разницы.

– Ах так! Отдавай тогда пирожки, я сама всё съем! Какая тебе разница?

– Вот хитренькая нашлась! И книжка ей, и пироги ей! Вот возьму и наемся завтра лука! Будешь целый день икать.

– Можно подумать, ты не будешь.

– Ничего, я потерплю.

– Вредина!

– Злючка!..

Проснувшаяся Фред тоже хотела присоединиться к ссоре и обругать сестриц. Но вдруг заметила краем глаза, как за окном что-то блеснуло... Она зачарованно замерла, вытянув шею. Только нежданная оплеуха заставила ее опомниться.

– Дурынды, хватит лапами махать! – воскликнула она. – Вон посмотрите, что там!..

– Кто тут дурында?! – начала Рики, но обернувшись, тоже замерла, захлопала глазами.

За окном в тишине опять шел снег. Снежинки, словно покачиваясь на невидимых качелях, медленно падали вниз. На белеющей во мраке полянке, в круге садовых деревьев, сверкало нечто огромное, крылатое – переливалось всеми оттенками весенней радуги, будто бы светясь изнутри... Крылья существа распахнулись – в узоре тысяч перьев, рассыпавшись искрами, отразился свет затененной облаками луны. Яркие отсветы, словно зеркальные зайчики, ворвались через переплет окна в комнату, заполнив от пола до потолка сказочным разноцветьем.

Драконесса, не отрывая глаз от чудесного видения, выбралась из-под одеял, подошла, открыла окно. В распахнутые створки ворвался морозный воздух. Фредерика не долго думая залезла на подоконник – и спрыгнула на козырек крыши. Драконесса не заметила, что нечаянно смахнула краем одеяла на пол подсвечник...

С трудом пробравшись по крыше, где снега намело выше колена, поскальзываясь через шаг, Фредерика добралась до ската над крыльцом. Драконесса собиралась съехать как с горки и плюхнуться в большой сугроб внизу...

Но внизу ее поймали в мягкие, сильные объятья. Осторожно поставили на землю...

Фредерика, задрав головы, в восхищении смотрела на склонившуюся над ней огромную дракониху. Голова на длинной лебединой шее, украшенной сверкающим изумрудным гребнем, приблизилась к ней низко-низко. Драконесса ощутила тепло дыхания, вырывающееся из узких прорезей ноздрей, видела собственное отражение в огромных глазах... Как же прекрасна, эта явившаяся к ней незнакомка! О, как бы она желала вырасти, стать такой же блистательной, ослепительной, сильной, изящной!..