Текст книги "Тень Радуги"
Автор книги: Антонина Клименкова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
У Гортензии наконец-то кое-как получилось поравняться в драконессой, они закружились согласно. И ведьма, сцепив ноги вокруг метлы, трясущимися руками раскрыла книгу. Встречные порывы тут же принялись трепать хрупкие страницы. Но Гортензия догадалась захватить любимый зонт. Крепкие спицы не поддавались – и выставив перед собой серебристый купол, ведьма прикрыла бесценную сейчас книгу. Изо всех сил напрягая голос, стараясь перекричать творящееся вокруг светопреставление, Гортензия начала зачитывать заклинание. Тонкий слух драконессы не подвел, сестрички как никогда прилежно выполняли поручение.
Но неожиданно пронесшийся мимо голодных дух испугал Фредерику. Вскрикнув, Рики резко отвернулась – корона сорвалась с головы и, крутясь во тьме, устремилась к земле. Не раздумывая ни мгновения, Гортензия камнем кинулась вниз.
Каким чудом ей удалось на пути к земле нагнать сверкающий венец – Гортензия вряд ли сама это поняла. Только уже над самой крышей ратуши, ровно над стремительно несущейся к ней черепицей, она подхватила драгоценность в кружевную чашу зонта. Пронеслась над толпой, чуть не посшибав шлемы и шапки с запрокинутых голов, взмыла вверх – вдоль башни ратуши, пару раз оттолкнувшись от стены башмаками. Возле остроконечного конуса крыши вновь пригодился зонт – зацепившись крюком рукоятки за шпиль флюгера, она на всей скорости развернулась, стрелой ворвавшись в небеса.
Ввинтившись в бушующую высь, Гортензия сделала петлю вокруг своей воспитанницы – и нахлобучила корону обратно на уши Рики.
Однако заклинание пришлось начинать заново.
Вторая попытка пошла быстрее – Фредерика запомнила слова и повторяла уверенней...
Но Сильг с графом всё не возвращались. Гортензия с каждой секундой всё больше боялась, что она тянет слова напрасно, что они так и не вернуться, что они уже погибли там, в этой неизвестной жуткой черноте... Но если они всё еще живы? А проход закроется пусть на секунду раньше, чем им потребуется для возвращения – тогда дорога назад для них навсегда закроется! Они не смогут вернуться никогда!..
Воронка облаков над их головами начала поддаваться заклинанию – медленно сворачивалась тугой улиткой. Дыра между мирами неровно стягивалась в подобие нелепой кляксы, окаймленной ломанным узором молний. Проход сжимался рывками, преодолевая сопротивление с той стороны.
Гортензия сглотнула: осталось прочитать всего одну сточку! Медлить тоже невозможно – иначе опять придется начинать всё заново, и неизвестно, получится ли у них сделать это еще раз... Неизвестно, смогут ли вернуться Сильг и Гилберт, вообще остались ли живы, так опрометчиво уйдя в мир мертвых...
Фредерика, похоже, думала о том же. Гортензия продиктовала последние слова – но драконесса не спешила их повторять, зачарованно смотрела на пульсирующую дыру, неуклонно сжимающуюся в точку, слишком маленькую, чтобы через нее смог пролететь дракон...
– Мама! – выкрикнула драконесса в восторге.
У Гортензии екнуло сердце: чернота выгнулась пузырем, растянулась вновь – и точно пузырь лопнув, выплеснула в мир живых дракониху. Сильг держала своего наездника в лапах, прижимая к себе – она падала, а не летела к земле... Лишь над самой площадью сумела замедлить падение и опуститься, не покалечась.
Фредерика рванула было следом за ней – но Гортензия окликнула, напомнив последние слова заклятья.
И наконец-то проход замкнулся, полыхнув короткой вспышкой. Клубящиеся тучи истаяли под волной невероятной силы ветра.
И этот же порыв сорвал с Фредерики короны – но это было уже совершенно не важно. Люди на земле радостно зашумели – и не было больше грома или молний, чтобы заглушить победные крики.
Приземлившись на площадь, Гортензия перевела дыхание – Гилберт был жив. Да и Сильг не пострадала, только была совершенно измучена кошмарным полетом.
– Я хотел найти его и вернуть назад, – признался ведьме Гилберт, сокрушенно стиснув голову ладонями. – Но у меня не получилось. Он не пошел за мной... Не захотел оставить ее там одну...
– Это не твоя вина, – сказала Гортензия, потрепав его по плечу. – Не надо...
И поспешила отойти, чтобы направившийся к ним князь не увидел ее лица.
Сумерки постепенно рассеивались. Небо светлело, стало видно золотистое зарево – наступал рассвет, и солнце обещало скоро подняться над городом.
Лорен, благодаря помощи колдунов из княжества, постепенно приходил в себя после превращения. Адель тоже оправилась, на груди ее нежился и мурчал от счастья Мэриан. Но взгляд принцессы был полон боли, она задумчиво крутила на пальце перстень с фиолетовым камнем – перстень герцогини, отобранный у призрака колдуньи вместе с телом...
На площади началось какое-то оживление.
– Это король? – воскликнула удивленная Фредерика, непоседливо выкручиваясь из объятий Сильг. Добавила разочарованно: – Какой он старенький!..
Стефан действительно выглядел постаревшим, это было видно даже издалека. Откровения герцогини за одну ночь будто высосали из него десяток лет жизни.
Короля сопровождали колдуны Гильдии и множество рыцарей, покинувших турнирный городок, чтобы со своей стороны пойти на столицу и потеснить демонических чудовищ. Рыцари гиканьем приветствовали дракона – но князь сделал знак своим колдунам-воинам остудить неуместный охотничий пыл.
Маршал Эбер, руководивший армией, завидев сына, пришпорил лошадь:
– Гилберт! – воскликнул он. – Сынок! Хоть ты можешь объяснить мне, что тут за чертовщина происходит?! Изабелла наговорила его величеству бог знает что!..
– Боюсь, отец, – невесело скривил губы в улыбке граф, поднимаясь с места, – когда я расскажу вам всю правду, вы не захотите больше называть меня своим сыном.
– Ты что, тоже умом тронулся? – прямо спросил маршал. – Весь пошел в свою мать, ну что с тобой делать?! Ты же единственное мое дитя! Назовись ты хоть чертовым чернокнижником – ты всё равно останешься моим мальчиком. – Спешившись, обнял пошатнувшегося от усталости графа, похлопал по спине: – Что с тобой? Ты так выглядишь, будто с того света возвратился!
– Лорен! – не поверил собственным глазам король Стефан. И радость встречи в мгновение вернула ему прежние силы и моложавость.
– Отец? – узнал и короля пришедший в себя принц.
Гортензия поймала себя на странном чувстве – ей по-прежнему было сложно осознать, что именно принц Лорен, теперь как две капли воды похожий на свою сестру-близняшку, всё это время был ее помощником Мерианом. Она не могла найти ничего общего между красавцем принцем и тем нелепым пареньком-неумехой. Разве что жесты, взгляд...
– Лорен, ты так сильно изменился! – обнаружил Стефан. – Повзрослел!.. А что с тобой, Адель? Девочка моя? – изумился король, обернувшись к вставшей ему навстречу принцессе. – Ты так похорошела! Но твои волосы... Что произошло?..
В конце растянувшейся процессии, под конвоем чародеев, въехала на площадь герцогиня Эбер. Лицо ее было бледно и неожиданно кротко, лишенное извечного надменного выражения. Но потухшие глаза загорелись вновь, едва взгляд отыскал среди толпы сына, который, объясняясь с отцом, вернулся на ступени храма.
Гилберт вздрогнул, услышав голос матери. Соскочив с седла, герцогиня поспешила заключить сына в объятья, орошая слезами свежие шрамы, шепча слова раскаянья, сбивчиво умоляя о прощении. Гилберт не поднялся ей навстречу, не произнес ни слова. Просто обнял, прижавшись щекой к прохладному шелку платья. Но ей было достаточно этого ответа, герцогиня нежно гладила спутанные, опаленные огнем волосы, улыбаясь сквозь слезы.
Но он вряд ли слышал ее слова, взгляд его был обращен к принцессе. Душившее его раскаянье, переполнившее сердце, ей, кажется, было не нужно. В тот момент принцесса выглядела совершенно счастливой, вновь обретя оплаканного отца, потерянного брата – и даже пушистого любимца, совершившего невероятное путешествие в соседнее княжество. Мэриан, снова запросившись на руки, не находил слов, чтобы выразить свою радость, громогласно мурчал, норовя потереться усатой мордой о подбородок или нос принцессы.
***
Позже его величество Стефан Шестой объявил князю Вильгельму, пришедшему на помощь в трудный для всего королевства час, безмерную свою благодарность. А также объяснил своему венценосному соседу, что же такое случилось в столице.
По словам короля – а с этим высоким мнением не нашлось охотников спорить – во всем следовало винить преступного аббата Хорника. Король решил разумным считать, что именно этот сумасшедший монах управлял духом легендарного некроманта, пробудившимся в ущелье Верлис. Именно аббат привел на столицу полчище демонических тварей. Именно подручные Хорника держали долгое время в страхе весь город, под видом черного некроманта нападая на честных колдунов и ведьм. Более того – аббат посмел покуситься на жизнь самого короля! И исключительно вредоносными чарами король объяснял временное умопомрачение, которое нашло на герцогиню Эбер, заставив ее исповедаться в мнимых грехах. Этот эпизод, впрочем, король предпочел предать забвению, поручив Изабеллу Эбер заботам супруга.
***
Прошли дни.
Столица постепенно вернулась к прежней жизни, горожане поспешили забыть о случившемся, как о страшном кошмаре.
Гортензия отказалась от предложенных королем в награду титулов, от придворной должности. Но от денег отказываться не стала – на эти средства она собиралась заново отстроить сгоревший дом. Ну, и еще немножко должно было остаться на грядущую старость... Со смешанными чувствами она осознала, что считает домом не столицу, где провела большую часть своей жизни, а домик звездочета, хоть прожила там чуть больше полугода.
С таковыми намереньями она, в сопровождении одной только Эвигейт, прибыла на ставший почти родным постоялый дом.
Семья Лизы-Энн приняла ведьму с распростертыми объятьями.
Дорогую гостью засыпали расспросами о столичных новостях. Волна желающих переселиться схлынула, и теперь постояльцы стали опять редки. А без притока свежих слухов семейство вновь почувствовало себя отрезанным от прочего мира.
Гортензия охотно поведала о потрясшем столицу бедствии. Конечно, рассказала далеко не всё, что ей было известно. О многом она предпочла умолчать, многое описала в соответствии с принятым при дворе толкованием событий. Собственную роль в случившемся умалила до крайности – не из ложной скромности, а в целях безопасности. Слухи по окрестностям разлетаются ведь быстро...
Под конец рассказала о планах относительно постройки дома.
Услышав это, Лиза-Энн отчего-то покраснела в непонятном смущении, спрятала заблестевшие веселыми искорками глаза. Но хозяйка с улыбкой разрешила:
– Да чего уж тут! Говори уж, ладно. Подарок от того меньше не станет.
От подобных слов Гортензия волей-неволей забеспокоилась. Однако сюрприз оказался и впрямь неожиданным.
Появившись на следующее утро на месте пепелища, ведьма увидела заново отстроенный дом. Свеже оструганные бревна сруба золотились в ярких лучах солнца. Крылечко с чистыми, не истоптанными ступеньками украшали затейливо резные перильца. Это всё постарались жители окрестных деревень – в надежде на возвращение матушки-ведьмы.
Дом, правда, получился меньше размером, нежели прежний. Да и глупую башню восстанавливать не стали. Но был здесь и просторный зал, где могла бы поместиться даже Сильг. И верхний этаж, и чердак, где будет хорошо развешивать для просушки целебные травы. И кухня с печью, и подпол с ледником.
Обойдя комнаты, ведьма обнаружила еще подарок. Стены одной из больших комнат были сплошь заставлены полками с книгами.
– Библиотека астролога? – изумленно узнала многие из томов Гортензия.
– Она самая! – с гордостью кивнула ходившая за нею по пятам Лиза-Энн.
– Но ведь... Она же сгорела?
– А кто ее знает, может и так, – пожав плечами, согласилась девица. – Только вот когда крышу настилать кончили – вдруг ни с того ни с сего, среди стружек и щепок, из воздуха это всё добро и выпало, аки град небесный. Ладно никому по голове корешком не треснуло, а то б и зашибить могло.
Лиза-Энн ожидала радостных ахов. Но ведьма отчего-то вдруг загрустила. С печалью тихо положила к книгам еще один, привезенный с собою томик с обгорелым переплетом.
Гортензии понравилось в новом доме. Просторно, тихо... Ведьмам к одиночеству не привыкать, и обществом неразговорчивой своей вороны она не тяготилась.
Снова стали захаживать деревенские кумушки, снова заполнилась жизнь обычными делами и заботами.
Вот только по ночам Гортензия стала отчего-то плохо спать. Вскрикивала вдруг, просыпалась от шорохов. И спросонья мерещился ей в темноте насмешливый взгляд переливчато-радужных глаз...
От бессонницы и без того не сладкий характер ведьмы вконец испортился. Настроение сделалось неровным, как осенняя погода. Малейший пустяк мог из себя вывести – и срывалась ведьма на всё, что под руку попадется. То тарелки переколотит, то в сердцах из огородной репы чудовищные заросли вырастит. По одному мановению руки, по грозному вскрику вокруг ведьмы вдруг взвивались ввысь кусты и травы.
Деревенские жители приметили такую новую привычку ведьмы – и нарочно старались выманить ведьму к себе на делянку, на поля – да подначивали, раззадоривали на ругань. И гречиха с ячменем выше леса пускались! А ведьма ходила злая, рыча, что она не какая-нибудь полоумная лесная фея...
Промелькнули дни, за неделями месяцы.
Сквозь густую чащу вкруг дома две гостьи едва сумели пробраться. Хозяйку они нашли с трудом – на заднем дворе, под тенью развесистой капусты, вознесшейся к небесам выше иного дуба.
– Гортензия! – вскрикнула Эрика, подбегая к подруге, порывисто ее обнимая за плечи. – Как я рада тебя видеть!..
– А я – так вообще счастлива! – добавила Лаура. – Но ты что же это... плачешь?
Хозяйка невиданного сада повернула к ним зареванное лицо:
– Угу... – шмыгнула она покрасневшим носом.
– Что случилось? Ты заболела? – встревожились нездоровым видом подруги чародейки.
– Нет, – проговорила ведьма, сжимая в кулаке какую-то растрепанную черную веревочку. – Просто я тут... Я вот... Никак не могу справиться с этим чертовым заклятьем!!
И подруги шарахнулись в сторону от неожиданно вспоровшего землю гигантского редиса.
Кое-как им удалось успокоить расстроенную ведьму. Отвели в дом, напоили полезным отваром. Выяснили, что именно у той не получается.
Оказалось, у Гортензии никак не выходит совладать с заклятьем вызова духа. Проход в иной мир открывается, всё она делает правильно – но искомый дух на призывы отзываться не желает.
– Не отвечает, ну хоть ты тресни!! – воскликнула Гортензия. А над очагом треснул горшок с похлебкой. Огонь возмущенно зашипел.
– А имя верно указываешь? – спросила Эрика.
– И по имени зову... И вот, по оставленной вещи, – огорченно показала Гортензия черную косицу.
– А зачем тебе этот дух вообще понадобился? – спросила Лаура.
Гортензия покраснела, нахмурилась, чтобы скрыть вновь подступившие слезы, буркнула в ответ:
– Спросить кое-что надо... Так поможете или болтать будете?!
– Поможем, конечно, раз надо, – закивали подруги.
Но даже объединив усилия, трем ведьмам дозваться не удалось...
Но зато удалось выяснить кое-что другое, вовсе неожиданное:
– Подруга, да ты беременна никак? – изумилась Эрика.
– Шутишь? В моем-то возрасте? – обиделась Гортензия.
Но с минуту подумав, поразмыслив, сложив все признаки и приметы, страшно побледнела – и села мимо лавки.
Ребенок появился на свет в начале зимы. За окнами беззвучно сыпал снег. А в жарко натопленном доме две повитухи с радостным сюсюканьем встретили новую жизнь. И Лаура, и Эрика, узнав о положении подруги, наотрез отказались покидать дом, как она их ни гнала, и терпеливо сносили все вспышки и выпады немолодой молодухи.
Гортензия, и не гадавшая, что такое с ней может приключиться, едва помнила себя от страха. Но всё прошло на удивление легко: зажмурившись и вопя, что есть духу... она захлопнула рот, едва услышав рассерженный крик младенца.
– Мальчик! – возвестила Лаура. – Красавец!
– Ну а то! – поддакнула Эрика. – Сын княжеский! Ну что, мамочка? Отпишешь весточку отцу – мигом прилетит! – обратилась она к Гортензии, ошарашено взирающей на ярко-розовое дитя. Ведьме не раз доводилось принимать роды и у женщин, и у разного домашнего скота... Но теперь она даже не представляла, что делать дальше, как ей быть с этим непонятным существом, вмиг замолкнувшем, едва оказавшись у нее на груди.
– За такого сына с князя половину его княжества спросить незазорно! – рассмеялась Лаура.
Гортензия не отвечала. Не отрывая взгляда, она смотрела на сморщенное в кулачок личико с несуразными чертами... Почмокав губами, младенец распахнул глазёнки, уставился вопросительно на мать. Радужка больших, внимательных глаз оказалась ярко-синей, как погожее осеннее небо.
Гортензия с облегчением улыбнулась. Младенец забулькал в ответ тоже. И в глазенках заплясали озорные золотистые всполохи, принялись переливаться из бирюзы в сиреневость. У Гортензии перехватило дыхание: "Позаботься о моем мальчишке!" Неужели он знал?.. Знал уже тогда?!..
– Лаура, держи ее! Держи младенца! Она в обморок удумала падать!.. – услышала ведьма крики подруг словно сквозь густой туман.
***
– ...Мда, сильно подкосил Гильдию тот проклятый некромант, – продолжала рассуждать Эрика, прихлебывая из кубка терпкое смородиновое вино. – Слышали новость? Скоро в столице соберется Совет Старшин, хотят Гильдию вовсе распустить. Будем все сами по себе жить, кто как умеет.
В камине уютно потрескивал огонь, и Гортензия в этот вечер чувствовала себя совершенно счастливой.
Фредерика уже задремала, положив все головы на крыло матери. Пламя мерцало на драконьей чешуе, будто на драгоценных самоцветах. Гортензия всё не могла привыкнуть, всё любовалась, как выросла ее воспитанница за эти промелькнувшие одним днем четыре года. Разница между нею и Сильг, изящно уместившейся между окном и лестницей, казалась уже не столь значительной. Драконихи проделали сегодня долгий путь, чтобы навестить ведьму. Потом Фредерика весь вечер взахлеб рассказывала о дальних странах, где успела побывать с матерью – еще бы не устать!..
– Это всё церковники воду мутят! – возразила Лаура с негодованием. – Всё священники хотят прибрать к рукам побольше власти. Черт их знает, что они там пишут в своих летописях! Поди, о нас, о ведьмах, колдунах и вообще Гильдии ни полсловечка не сказали. Так и останется от нас в Хрониках пустое место, все заслуги себе присвоят.
– Угу, – согласилась Эрика. – Скажут, что некроманта из Верлиса на самом деле монахи сами одолели, а не какая-то Гортензия Хермелин.
– Ну, будет вам, – улыбнулась Гортензия.
– А вот увидишь! – распалялась Лаура. – Им только волю дай – эти монахи на выдумки горазды! Не то что Гортензию в Хроники не запишут, так и вообще про некроманта наверняка умолчат! Вон как они ловко замяли историю с этим своим аббатом Хорником! Помните? Вот так-то! А теперь вот ходят слухи, будто все наши книги они потихоньку скупают – и в огонь!..
Все не сговариваясь поглядели на весело танцующе пламя в камине.
– У нас еще ладно, – со вздохом сказала Лаура. – А вот в чужих краях, слыхала, нашу сестру ведьму вовсе уже за человека не почитают...
– К слову, о чужих землях, – решила сменить невеселую тему Гортензия, обернулась к драконихе. – Сильг, ты кажется упомянула, будто Лорен с Беатрикс теперь хорошие друзья?
– Похоже, дело идет к свадьбе, – негромко ответила дракониха. – Вильгельм так расхвалил сестрице достоинства принца, что та загорелась идеей организовать торговый союз. А дальше больше – сама понимаешь, Беатрикс своей выгоды не упустит.
– В столице говорят, принц Лорен после своих странствий очень изменился! – поддакнула Эрика. – Стал серьезным, ответственным.
– Да, совсем не то что раньше! – добавила и Лаура. – Кто бы подумал, что из капризного избалованного мальчишки получится такой замечательный наследник! Король на такого помощника нарадоваться не может.
– Поговаривают, что Стефан скоро совсем откажется от короны в пользу сына.
– А что Адель? – спросила Гортензия.
– Адель... – протянула Сильг. – Принцесса в тоске и сомнениях. До сих пор не простила Гилберту, что тот скрывал от нее правду.
– О чем это вы толкуете? – спросила Эрика.
– Долго объяснять, – увильнула от ответа Гортензия. – Несчастный парень, мне его жаль.
– Мы с Фредерикой встречали его недавно, – кивнула Сильг. – На вид сделался совершенным чернокнижником! Исхудал, сам на призрака стал похож. Только глазищи горят из-под кудрей. Всё-таки хорошо, что он не стал королем – от такого правителя все послы бы шарахались! – добавила она полушутя, полувсерьез. – Но уважали бы, это точно.
– Он так тяжело пережил смерть своих демонов, – с сочувствием вздохнула Гортензия.
Сильг прищурилась:
– А сама-то ты?
– А что я? – сделала непонимающий вид ведьма и глаза отвела.
– Не жалеешь, что сын не от князя?
– Слава Небесам, что не от него! – со смешком отмахнулась Гортензия. – Если б Вильгельм даже заподозрил о такой возможности – уж и не знаю, что бы сделал! И так от него отбиваться пришлось, от полоумного.
Сильг расхохоталась, не боясь разбудить дочь.
– Он влюбился в тебя! В первый раз в жизни по настоящему влюбился – терзался муками сомнений, ночи не спал, пока тебе не решился признаться! А ты, жестокосердная, и слушать не пожелала.
– Блажь это на него нашла, – покраснела ведьма. – Уж не знал, кого соблазнять. Все юбки при дворе пересчитал – вот и накинулся на меня по второму кругу.
– В душу ты ему запала, – покачала головой Сильг. – Могла бы и обуздать парня, на истинный путь наставить... Сама бы стала княгиней!
Хотела Гортензия ответить – да не успела. Прислушавшись, приложила палец к губам. Поднялась с места, крадучись приблизилась к входу... И неожиданно распахнула дверь. В темноте за порогом мелькнули складки ночной рубашки.
– Это кто тут подслушивает за старшими? – донесся возмущенный голос Гортензии. – Это кто тут не спит в неположенное время? Это кого сейчас поймаю да спеленаю?!
В ответ лишь зазвенел заливистый детский смех, понеслось по дому шустрое шлепанье босых ног. Хлопнула входная дверь – и Гортензия встревожилась уже не на шутку:
– Куда?! Босиком да без штанов?! Простудишься! Поймаю – отшлепаю!..
Но поймать быстроногого мальчонку было не так-то просто. Она едва на крыльцо выскочила – а сынишка уж за оградой. На пригорок взлетел, светилась в ночи белоснежная рубашка.
– Стой, сорванец! – крикнула Гортензия, кинулась следом.
Запыхавшись, взобралась по склону. Огляделась... Замерла пораженная.
На встречу ей шел... он. Складки серого дорожного плаща трогает легкий ночной ветерок. За спиной только лунный свет...
– Иризар? – прошептала она, не смея верить своим глазам. – Иризар... Но ведь... ты же умер?
Он остановился в нескольких шагах от нее. Не поднял головы, будто вовсе ее не слышал. Она робко приблизилась, заглянула под низко опущенный капюшон. Лицо сосредоточено, резко очерченные лунным светом губы упрямо сжаты, словно скрывая привычную боль.
– Ведь ты не мертв? – спросила она настороженно. – Я, знаешь ли, с некоторых пор мертвецов недолюбливаю.
– Демоны не могут умереть... – тихо, бесцветным голосом проговорил он.
Она осторожно, приподнявшись на цыпочки, откинула капюшон. Тяжелые складки легли на плечи, по ним рассыпались волосы – в черноте проблескивали белые, сверкающие как сталь, пряди.
– Иризар, ты...
– Я шел на твой зов... – произнес он.
– Иризар, ты поседел? – растерялась она.
– Демоны не могут стареть...
– Да что ты заладил! – воскликнула она с горечью.
– Я шел на твой голос...
– Еще бы мне не поминать тебя! Обманул, обвел вокруг пальца, точно глупую девочку! И бросил!
– Ты звала меня...
– Не звала! Костерила на чем свет стоит!! – разозлилась она.
– Ты звала...
– Да! Звала! – выкрикнула она. – Хотела тебя увидеть! Очень хотела! Для того только, чтобы самой тебя придушить!..
На ресницах закипели слезы. Она в сердцах замахнулась, чтобы дать пощечину... Но он перехватил руку, сжал запястье. Поднял голову, посмотрел ей наконец в глаза. В его тусклых, безжизненных глазах пробудились золотые искры, в них вернулось богатство переливов, холодный свет луны рассыпался яркими всполохами затаенной радуги.
– Как долго мне пришлось возвращаться... Как долго пришлось искать дорогу, – сказал он с теплой улыбкой. – Длинный путь мне пришлось пройти. Но я не мог остановиться, потому что слышал твой голос.
– Обманщик! Подлец... – всхлипнула ведьма.
Шагнула вперед, прижалась мокрой щекой к груди. Его руки стиснули ее плечи, легкий шепот защекотал ухо:
– Я вернулся, чтобы сдержать своё обещание. Помнишь, какую смерть ты себе выбрала?
– Опять явился, чтобы убить меня? Помню – когда стану столетней старухой, хочу задохнуться от страстного...
– Кто это там с ней? – недоумевала на крыльце Лаура, вглядываясь в темную синеву ночи.
– Как будто мужчина... – предположила Эрика, щурясь изо всех сил.
– Не узнаете, ведьмы? – раздался грубый мужской голос над самым ухом Лауры.
Обернувшись, Эрика взвизгнула в ужасе. Лаура же охнула и повалилась без чувств. Но одну вовремя подхватили сильные руки. Другую тоже, не взирая на неловкие попытки отбиться, без церемоний взвалили на плечо – и внесли в дом.
– Сильг, и ты здесь? – донеслись голоса из распахнутой двери.
– Дакс? Дэв-хан? Вы ли это?!
– Как видишь! Обняли бы тебя, да руки заняты. Куда бы положить эти трупы?
– Не успели вернуться – и опять взялись за старое?
– Мы бы с радостью взялись за молодое, Сильг. Да вот, видишь ли, ведьм помоложе тут не нашлось!
– Сестрица, ты почему плачешь?
– Какая я тебе к дьяволу "сестрица", паршивец!
Гилберт неловко вытер глаза тыльной стороной запястья – ладони были изрезаны ради ритуала возвращения и всё еще сильно кровоточили. Обернувшись, он рассмотрел в темноте неслышно подошедшего мальчишку: копна каштановых волос, доставшихся от матери, под спутанной отросшей челкой – глаза отца. Переливаются всеми цветами радуги от любопытства, смотрят настороженно и жадно.
Понятно – увидел из окна своей комнаты огни только что потухшей пентаграммы – и явился, на крыльях детского бесстрашия. Смотрит на незнакомца, зачем-то прячущегося в тени лесной опушки, без тени испуга.
– Дяденька? – с недоумением переспросил мальчишка. Так не похож был этот красивый человек в черной одежде на деревенских парней. – А ты кто?
– Я? – откликнулся граф, набросив капюшон, низко надвинув на глаза. – Я просто странник. Помог добраться сюда своему старому другу.
Он наконец-то сумел овладеть ритуалом, с помощью которого в свое время вернул из иного мира Исвирт и всех убитых колдунов. Однако возвратить к жизни трех демонов оказалось гораздо труднее. Иризар не желал откликаться на призыв некроманта – поглотив душу своей создательницы, закрылся в непробиваемой скорлупе боли. Гилберт бился в отчаянии долгие четыре года, не желая сдаваться – но не в силах ничего поделать. Только лишь услышав слабый голос ведьмы, граф понял, как должен поступить. Благодаря ее призыву, звучавшему неустанно, исходящему из глубины сердца, он смог пробиться к почти потухшему сознанию демона – и как по путеводной нити привести к границам миров, где давно дожидались Дакс и Дэв-хан...
– "Сестрица"... – тихо повторил, усмехнувшись, граф. – И ты туда же... Точно как твой отец.
– Ты знаешь моего отца? – встрепенулся сын ведьмы с неподдельным восторгом.
Гилберт кивнул, просто указав на пару на вершине холма.
– Постой! – остановил он рванувшего к ним мальчишку. – Вот. Передай своей матери. Пусть сохранит...
Снял с руки перстень – в лунном свете заискрился камень, расколотый надвое, белая и черные половинки спаяны в единое целое – отдал, вложив в детскую ладошку.
С резаных ран всё еще лилась кровь – Гилберт вздрогнул, заметив темные капли, оставшиеся на руке мальчика. Дрожь пробежала по его телу, он не желал метить своей кровью ни в чем не повинного ребенка.
– Уходи! – глухим от боли голосом приказал он. Мальчишка мигом сорвался с места.
Гилберт давно понимал, ему нельзя оставаться в этом мире. Что он принес миру своим рождением? Только зло. Теперь, когда он выполнил свой долг – он отправится в иной мир, вместо похищенного оттуда демона. Некроманту вроде него там самое место. Гилберт уже бывал там, там не было ничего, что могло бы его испугать.
Наконец-то, впервые, кажется, за всю свою жизнь он был по-настоящему счастлив. Только слезы почему-то катились из глаз и никак не хотели остановиться. Он был спокоен за тех, кто был ему дорог, впереди их ждала светлая жизнь, полная любви и обычных житейских хлопот. Беспокоиться больше не о чем. Жалеть о прошедшем тоже не стоит, он расплатился за свои ошибки, как сумел. Только сердце почему-то разрывалось от боли – но и это скоро пройдет.
Резким движением руки он распахнул перед собой искрящийся проход. Вырвавшийся оттуда ветер вновь сорвал капюшон с головы, растрепал волосы. В лицо ударил неживой холод, он невольно вздрогнул... Но он скоро привыкнет и к этому холоду, как привык к неотступному чувству вины и к одиночеству.
Гилберт протянул руку...
В ушах раздался назойливый звон. Какое-то странное, давно забытое ощущение охватило всё его существо, позвало куда-то... Но граф отогнал наваждение – конечно, ему привиделось это, этого уже никогда не случится. Это иллюзия, простая человеческая слабость перед последним решительным шагом.
– Гилберт? – раздался за спиной знакомый голос. Этот голос он не забудет и в ином мире. – Гилберт, почему я... Как я оказалась здесь?
Адель была ошарашена внезапным перемещением из собственных покоев дворца – в темноту ночи, под сень шумящих деревьев.
Некромант неуверенно обернулся, взглянув коротко на ждущую ответа принцессу, сразу же отвел глаза.
– Кольцо моей матери... – произнес он. – Оно почему-то сработало не так, как обычно. Похоже, ты сама неосознанно пожелала явиться сюда.
– Не беспокойся, – добавил он ровно, и безжизненность голоса заставила сердце Адель сжаться от предчувствия. – Я сейчас же отправлю тебя назад.
– Нет! – вскрикнула она. – Я правда... Я правда хотела тебя увидеть.
– Зачем? – откликнулся граф. Могильно леденящий ветер рвал на нем одежду. Адель с ужасом видела за его спиной врата в иной мир. Голодные духи пытались дотянуться до развевающегося плаща, совсем близко, их призрачные жадные пасти скалились на каждое движение его рук, ловя запах капающей крови. – Прошло столько времени, и ты ни разу не позвала меня. Не захотела меня видеть. Это и был твой ответ. Я принял его, больше тебе ничего не нужно объяснять.
– Но я... – проговорила принцесса, сглотнув колючий комок в горле.
– Я понимаю тебя. Я и сам себе не могу простить случившегося. Не надо ничего говорить. Постарайся забыть... Хотя о чем я? – усмехнулся печально граф. – Такое невозможно забыть. Пожалуйста, прости, что я...