Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Но почему-то в глазах драконихи засверкали слезы. Не зная отчего, Фредерика тоже готова была расплакаться! Она зажмурилась, помотала головами, прогоняя мешавшие видеть жгучие капли...

И в этот миг дракониха выпрямилась, вознеся гордую голову высоко ввысь, едва ли не выше деревьев, как показалось восхищенной Фредерике. Распахнула искрящиеся крылья – и, оттолкнувшись лапами, взлетела в небо.

– Нет, подожди! – крикнула вслед Фредерика. – Мне нужно... многое у тебя спросить!.. – договорила уже совсем тихо.

Совершив круг над домом, незнакомка, подняв вьюгу взмахами могучих крыльев, взмыла ввысь, в черноту небес. Сверкающей точкой затерялась в снежинках...

За разговором ведьма сварила заказанное зелье, нашептала сопутствующие заклятья. Перелила снадобье в бутылочку, залепила горлышко воском. Иризар пристально наблюдал за каждым действием.

– Ты, должно быть, достаточно разумен, раз сумел прожить столько лет, – продолжала Гортензия. – Поэтому давай говорить прямо?

– Какое многообещающее начало!

– Я предлагаю тебе сделку, демон.

– Чем ты можешь меня подкупить, фея? Твое тело и жизнь и так в моих руках. Хочешь продать мне свою душу? Прости, но став демоном, я покинул ряды голодных духов и, знаешь ли, потерял вкус к поглощению человеческих душ. А от твоей кислой души, пожалуй, меня и вовсе изжога замучает.

– Выдай мне своего господина – и я сделаю так, чтобы ты получил свободу. Полную свободу от всех обязанностей, приказов, помыканий. Ты будешь сам, только сам всё решать, сам себе станешь господином и хозяином. Делай, что пожелаешь, поступай как вздумается! Только представь себе...

– Искушаешь, фея? – хмыкнул Иризар. – Ты предлагаешь мне совершить ужаснейшую из подлостей – предать моего господина? Чтобы самой сделаться моей хозяйкой?

– Я сразу освобожу тебя!

– Освободишь? Но мне всё равно придется убить тебя – ведь ты знаешь мое истинное имя. Без этого ни о какой свободе не может быть речи. Неужели ты согласишься на это? Неужели ты настолько обезумела на старости лет, что хочешь отпустить на волю такого убийцу как я? Не боишься, что разнесу всё королевство точно так, как не оставил камня на камне от замка принца?

– Значит, всё-таки замок разрушил ты? – подловила на слове Гортензия.

– Я и не отрицал, – пожал тот плечами. – Да, если тебе интересно знать, замок разрушил я и двое моих друзей. Кстати, они оба совершенно свободные демоны – и что-то я не замечал за ними желания уйти от моего хозяина, ему они служат добровольно. Скажи, какое удовольствие в свободной, но бесконечно скучной жизни? Даже если б я мог заключить с тобой сделку – в чем смысл? Мы, демоны, не имеем собственных желаний. Нас призывают в этот мир лишь для того, чтобы исполнять волю хозяина. Демон с собственными мечтами – бесполезен для некроманта.

– Э, да ты не дикий волк, – поняла Гортензия. – Ты просто старый пёс. Ты привык слушаться приказов и набрасываться на жертву по команде. И вечно ждать, когда тебя наконец почешут за ухом и бросят кость?

Она всмотрелась в его лицо, озаренное теплыми отсветами очага. Казалось, ни один мускул не дрогнул, губы сжаты, в глазах играет насмешливый огонек. Но что-то между ними протянулось в тот миг, между демоном и ведьмой. Нить понимания?

– Пусть ты права, – произнес он. Забрал со стола приготовленную бутылочку с зельем, повертел в пальцах, сунул за пазуху. – Но быть псом при хозяине всё же лучше, чем скитаться, не зная, чем занять вечность.

Гортензию поразил тон, каким он произнес эти слова. Неужели этот демон – не просто чудовище, создание некроманта, впустившего духа из иного мира в тело принесенного в жертву существа? Неужели он не просто похож на человека, но...

Демон, вслушавшись в тишину, с удивлением сказал:

– Ведьма, у тебя дом горит.

По лестнице с топотом слетел Мериан, ворвался в кухню.

– И этот здесь?.. – увидев его, не сдержал возгласа Иризар.

– Пожар! Там огонь!! – выкрикнул парень, суматошно хватая ведра с водой.

Гортензия уже не видела, как исчез демон, не до него стало.

В мгновение ока огонь охватил верхние комнаты. На нижнем этаже с потолка сыпались искры, перекрытия трещали. Поняв, что залить пламя не получится, Гортензия уцепилась за рукав метавшегося от колодца и обратно Мериана:

– Всё бесполезно! Нужно спасти хоть что-нибудь!

Она велела просто выкидывать в окна всё самое ценное. И первым делом Мериан схватил ларец с зельями, экстрактами и прочими склянками, которым так дорожила ведьма.

– Нет, только не это! – взвизгнула Гортензия и бросилась спасать испуганно звякнувший бесценный ларчик.

Мериан кинулся к другим вещам...

– Где мой зонт? Где Фредерика? Эвигейт где? Где мой кошелек?.. – металась из угла в угол ведьма, уворачиваясь от опаляющих языков и падающих на голову горящих досок.

Подбежав к последнему оставшемуся сундуку, самому тяжелому, Мериан хотел попытаться и его вытолкать к оконному проему. Но тот прямо под руками провалился сквозь прогоревший пол, точно в преисподнюю, подняв столб искр.

– Всё! Нужно выбираться! – потащил Мериан ведьму к выходу.

– Но это!.. Но то!.. – бессильно протягивала она руки.

Но путь к выходу уже отрезала стена огня. Пришлось последовать за вещами – выпрыгнуть в окно.

Очутившись в холодном, мокром сугробе, Гортензия чуть пришла в себя. Зареванная Фредерика бросилась было к ней – но обглоданные огнем стены угрожающе затрещали, и драконесса испуганно отпрянула. Ведьма забарахталась в вязком, подтаявшем снегу, но никак не получалось встать на ноги. Если б не помощь – ее буквально вытащили за шиворот! – замешательство обернулось бы смертью. Спину лизнула горячая волна, оглушил грохот – и сзади рухнул кусок кровли, рассыпав осколки черепицы.

– Спасибо, Мериан! – выдохнула Гортензия.

Но оглянувшись назад, никого рядом с собой не увидела. Мериан и Фредерика оказались в другом углу двора, завороженные ужасом, смотрели, как оседает прогорающая крыша.

И дом сложился, со всеми этажами и комнатами, с чердаком – в один большой костер. Среди почерневшего от хлопьев сажи сада возвышалась обожженным скелетом башня астролога.

Эвигейт, сидящая на плече Мериана, обернулась к прихрамывающей хозяйке. Ворона догадалась спасти от огня любимый зонт Гортензии, да подцепила на крюк рукояти кошель с монетами, спрятанными за печной трубой – все сбережения ведьмы.

– Это я виновата! – всхлипнула Фред. Следом дружно заревели Эд и Рики, уткнулись чумазыми носами в перепачканный передник Гортензии, уцепились за подол.

– Вы не виноваты, что огонь горит, а дерево сгорает... – рассеянно погладила макушки ведьма.

Сверху, из озаренных всполохами низких туч, медленно посыпался снежок. Ведьма раскрыла над головой зонт и из-под бахромы с бусинами смотрела, как кружатся снежинки, не долетая до раскаленных углей, превращаются в пар...

Пожар не остался незамеченным – но помощь соседей подоспела слишком поздно, ничего уже нельзя было сделать.

Родители Лизы-Энн вызвались приютить погорельцев на своем постоялом дворе.

Гортензия, скоротав остаток ночи в обществе сочувственно вздыхающей хозяйки трактира – они вместе пытались отмыть от сажи хлюпающую носами драконессу, – рано поутру вернулась на пожарище. Эвигейт, разумеется, составила ей компанию. Ведьме всё не давало покоя это ощущение твердой руки, поддержавшей ее тогда...

Обследовав почерневшие сугробы, за ночь покрывшиеся крепкой ледяной коркой, Гортензия нашла то место. И хоть всё вокруг было затоптано, здесь, под поломанными досками кровли и грудой разбитых черепков, никаких других следов, кроме цепочки ее собственных, она не увидела, сколько не искала.

– Почудилось? – она готова была уже поверить и в эту возможность.

Внимание привлекла Эвигейт, копавшаяся среди головешек. Поднявшаяся туча золы сделала серую ворону черной.

– Что там, Эви? – спросила, подобравшись ближе, ведьма.

Пришлось поломать голову, прежде чем она сообразила, что же такое обнаружила ворона. Вернее – что она пыталась найти. От сгоревшей библиотеки должно было остаться хоть что-то – но не осталось ни корешка, ни обрывка пергамента. Неужели всё до последнего клочка поглотил огонь? Но хотя бы пара застежек от переплетов должна сохраниться? Просто невероятно...

– Без заклинаний здесь точно не обошлось, – рассудила ведьма.

***

Гортензия еще осенью пообещала родителям Лизы-Энн поколдовать над прибыльностью заведения, чтобы обычно пустующие номера наполнились постояльцами и в трактире не было свободных лавок за столами. Но она и представить себе не могла, что всё так обернется! Еще до наступления весны по тракту уже потянулись вереницы обозов – один за другим, словно половина населения столицы решила разом сняться с насиженных мест и навсегда перебраться в соседнее княжество! Впрочем, вскоре выяснилось, что так оно и есть...

К каждым днем путешествующих становилось всё больше и больше. Такого столпотворения здешние края не видали со времен сотворения мира! И хоть далеко не все могли позволить себе снять номер или хоть угол в сарае, чтобы спрятаться от непогоды, в трактире стоял неумолчный радостно-суетливый бардак: хозяева вскакивали до рассвета, крутились весь день без отдыха и без сил падали на постель глубокой ночью. Даже пришлось нанять работников из деревни и скупить все излишки запасов, какие только согласились продать в соседних селениях. Гортензия предложила съехать, чтобы освободить предоставленные ей комнаты. Но родители Лизы-Энн и слушать не хотели – лишь благодарили матушку-ведьму за навороженную удачу. Все были довольны. Даже Фредерика сумела немного заработать, по вечерам распевая в зале для гостей баллады. Одна Гортензия ходила мрачная, терзаемая скверными предчувствиями.

В один из редких теперь дней, когда постояльцев в трактире было не много, во двор въехала крытая повозка. Ее хозяин слез с облучка и с высокомерной миной оглядел двор. Но так как выбирать не приходилось, ибо других заведений поблизости не имелось – помог выбраться из недр повозки жене и отправился заказывать обед.

Безошибочно определив в приезжем столичного чародея, трактирщик поспешил встретить гостя на пороге. Проводил, усадил за лучший стол и приготовился изо всех сил расхваливать стряпню своей хозяйки. Принимая обращение как должное, посетитель скроил еще более взыскательную физиономию, в чем его поддержала жена. Окинул неодобрительным взглядом зал и прочих посетителей, покосился на собравшуюся возле камина веселую компанию: немолодая ведьма гремела мешочком с гадательными костяшками, отлынивающая от работы дочка трактирщика повизгивала от восторга, а рыжеватый парень, похожий на слугу, уверял, будто девчоночьи забавы ему ничуть не интересны.

Гортензия, не обращая внимания на посторонних, поддалась наконец-то уговорам Лизы-Энн – взялась обучить старинному способу гадания на женихов. (Причем, если девушка была согласна на кандидатуру зажиточного землевладельца, то Фредерику интересовали исключительно принцы!)

– ...А та руна, которая укатилась, – продолжала объяснять Гортензия, – означает Дорогу.

– Я нашла! Вот! – крикнула Фредерика, выскакивая из-под стола с зажатой в лапке потерянной костяшкой.

– А-а-а!!! – узрев возникшие перед ней три драконьих головы, завопила жена колдуна, поджав ноги. – Выгоните животное вон!! Прочь!..

– Где животное? – заинтересовалась Рики, оглядываясь по сторонам.

Гостья не унималась, орала во всю глотку:

– Прочь!! Уберите!..

Поднявшись с места, – костяшки посыпались на пол, – Гортензия повелительно протянула руку и оскорблено проговорила:

– Да как ты смеешь, чучело!..

И на глазах у всех присутствующих нос вмиг умолкшей посетительницы дернулся, набух. И медленно вытянулся в сосиску, толстую, розовую, уныло свесившись на грудь.

Фредерика весело захихикала.

Опешивший супруг икнул. Гнусаво замычав, жена в ответ дернула колдуна за уши, разложившиеся у того на плечах красивыми волнами. Колдун в ужасе схватился за голову и взвыл:

– Умоляю, не губите! Госпожа ведьма, будьте милосердны! У меня жена, дети!..

– Нет у тебя никаких детей, идиот! – накинулась на него супруга. – И жены скоро не будет! Дура я, что пошла за тебя, урода такого! Нужен ты этому некроманту, коли с ведьмой справиться не можешь?! Зачем я тебя только послушала, зачем уехать согласилась! Теперь вот ни дома, ни носа – из-за тебя, идиота!..

– Тетя Тень, а где животное-то? – дернула за рукав Гортензию Фредерика...

Через некоторое время, когда эмоции поутихли, а колдун успел залить нежданное горе парой стаканов смородиновой наливки, завязался уже вполне человеческий разговор.

– А ведь вы – госпожа Хермелин? – узнал ее приезжий.

– А, вы господин... Э-э... Как вас там? – отозвалась Гортензия.

Чародей с готовностью подсказал свое имя – и Гортензия могла поклясться, что никогда раньше его не слышала, почему и не смогла вспомнить. Хотя возможно, видела этого колдуна несколько раз на собраниях Гильдии.

И всё же она вежливо расспросила его о здоровье, о семье, о делах. Поговорили о столичных новостях, об общих знакомых. А пропустив еще пару стаканчиков наливки, колдун решился заговорить о главном, что сейчас занимало его больше всего:

– Госпожа Гортензия, а почему вы до сих пор здесь? – поинтересовался он, доверительно понизив голос. – Вы ведь, как я слышал, давно оставили город? Я полагал, вы тоже обосновались где-нибудь...

– Я и обосновалась! – возразила Гортензия. – Я купила здесь землю и... собираюсь построить дом. Но почему "тоже"? Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что собираетесь навсегда покинуть столицу?

Колдун опасливо оглянулся по сторонам, точно где-то под столами или в темных углах могли спрятаться подслушивающие враги. Придвинувшись ближе и обдав собеседницу кисловатым смородиновым духом, зачастил полушепотом:

– Вы конечно знаете, я состою при военном отделе, – сообщил он. Гортензия, разумеется, не знала, но кивнула. – И я должен был оставаться в городе, в свете грядущих событий...

Супруга под столом пнула мужнину ногу, но тот отмахнулся и продолжил:

– Я понимаю, в военных действиях, для обороны отчизны дорог каждый солдат, а уж тем более мы – магистры тайных наук. По чести мне следовало остаться и ждать королевского распоряжения, призывающего встать под знамена... Но по совести – вы же меня понимаете? У меня жена, дети... может быть, потом родятся... И потому я собрал, что под руку попалось...

Гортензия покивала с задумчивым видом. "Под руку попалось" много добра – всё, что он сумел скопить и заработать. Разве что за исключением дома – его в телегу не погрузишь.

– О каких событиях вы говорите? – уточнила она. – Ожидается война или еще что похуже?

– А вы разве не слышали? – удивился собеседник, уже заметно косящий. И охотно просветил касательно бурлящих в столице слухов:

– Война будет! – заявил он свистящим шепотом. – Народ потому и бежит из столицы. Король у нас дряхлый. Наследный принц, трус проклятый, первый из страны сбежал. Принцессу за молокососа-хлюпика замуж отдают. Маршал осаду никак довести не может, скоро с войском назад ни с чем вернется. Вот пока он не пришел, говорят, враги попытаются трон захватить! Короля убьют, бедный старик... – сочувственно застонал чародей.

– Новости не первой свежести, – пожала плечами ведьма. – Похоже, с осени мало что изменилось.

Колдун обиженно заморгал, осушил еще стакан.

– Ну почему все думают, что принц сбежал?! – вклинился в разговор незаметно присевший на краешек скамьи Мериан. – Может быть, его похитили, пленили враги? Эти самые, которые хотят на трон?

– А суть разницы? – хмыкнул чародей. – Раз пленили – то убили. А коль убили – всё одно домой не вернется.

– Вполне вероятно, – согласилась Гортензия, жестом велев насупившемуся Мериану помолчать. – А что там в столице о некроманте слышно? Поймали его?

Прошмыгнувший было мимо стола трактирщик заинтересовался, вернулся и тихонько сел с другого края скамьи.

– Как же! – стукнул кулаком по столу чародей. – Сейчас, несите цепи... Лютует пуще прежнего! С закатом на улицу даже мышь боится нос высунуть. И не один он на нашего брата охотится – обзавелся дюжиной демонов! Каждую ноченьку не по одному магистру пропадает. Хоть в собственном доме, в своей постели загрызут – и тело с собой утащат. От таких чудищ разве спасешься... – всхлипнул он, вконец захмелев.

– Ужас-то какой! – вполголоса возмутился трактирщик.

– Демонов только трое, а вся наша славная Гильдия по углам попряталась, – с горечью вздохнула Гортензия.

– А давайте уж я извинюсь перед вашим драконом! – вновь принялся настаивать колдун. – А то как же теперь так буду...

– Не стоит, – возразила Гортензия. – Уши этим всё равно не исправить. А Фредерика, если поймет как ее оскорбили, еще пожалуй обидится.

– Как – не исправить? – упавшим голосом спросил чародей. – Совсем?

– Да нет, неделю-две походите – а там сами отвалятся, – махнула рукой Гортензия.

Колдун судорожно проглотил вставший поперек гора кусок ветчины. Его супруга ела молча, аккуратно придерживая двумя пальчиками нос, чтобы не стучал о ложку.

***

Грязь, смешанная с талой водой и снегом, уныло чавкала под копытами коней. День был сумрачный, застилающие небо тучи, казалось, серыми брюхами скребли по верхушкам чернеющих сосен. Гилберт поежился. Похоже, он успел простудиться в этом походе. Шмыгая носом, представлял, какую сцену устроит ему мать по возвращении. Еще бы! Пропадает неизвестно где, возвращается вымотанный, ни на что не способный, кроме как молчать в ответ. Забьется к себе, как зверь в нору. А нужно ведь готовиться к турниру, к венчанию, и еще черт знает к чему...

Гилберт хмуро оглянулся на свою свиту. Им всё нипочем, будто и не трясутся четвертый день в седлах без нормального отдыха и ночлега. Хотя, они же не люди. Между прочим, могли бы и не утруждать себя дорогой – просто махнули бы в нужное место за мгновение ока. Но от скуки решили составить компанию своему непутевому хозяину... Дэв-хан тихонько мурлычет себе под нос песенку, Дакс дремлет, уронив голову на могучую грудь, но держит руку на крестовине меча. Сзади плетутся сменные лошади и две с поклажей – с длинными свертками грубой мешковины, перекинутыми поперек хребта. Которая это была вылазка, Гилберт уже сбился со счета.

Как всегда свежий, не ведающий усталости Иризар ехал впереди. Разумеется, он первым заметил показавшуюся вдалеке повозку. Придержав коня, поравнялся с Гилбертом:

– На ловца и зверь бежит! – кивнул он в ту сторону. – Дичь сама в руки идет. Подстережем – и вернемся с двойным уловом?

– Брат, не пойму! Ты о рыбалке или охоте толкуешь? – вмиг пробудившись, бодро окликнул Дакс.

– Думаешь, там есть то, что нам нужно? – спросил Гилберт.

– Не нам, а тебе, Берт. Конечно, магистры первой ступени в такую погоду не шастают. Но, чую, и эта птица немногим хуже вчерашней твоей бабульки. Так будем брать?

Гилберт пожал плечами.

– Ну конечно возьмем! – воскликнул Дакс, с хрустом потягиваясь. – Военный колдун – это вам не лесная шептунья, всяко поинтересней будет. А можно мне? Больно хочется косточки поразмять.

– Валяй, – разрешил Иризар. – Что-то нынче чародеев развелось – из каждой щели как тараканы лезут. Так что не грех и поубавить численность поголовья... Не обижайся, Берт, я не тебя имел в виду. Ты же у нас редкая особь, черной масти! – дурачась, потрепал он хозяина по щеке. Отметил нешуточный жар простуды, прежде чем получил за это по руке.

Между тем, повозка приближалась.

– Это что, бродячий цирк?! – изумился Дакс, рассмотрев сидящую на облучке пару: мужчина тщетно пытался спрятать под шляпой огромные уши, напоминающие расплывшиеся лепешки из рскисшего теста, а лицо женщины украшал длинный отросток на месте носа, конец которого она скромно заправила в высокий воротник.

– И кто из этих двоих военный колдун? – с сомнением спросил Гилберт.

– Проклятьем от них смердит, как дерьмом от выгребной ямы, – сказал Иризар. – Но наложил его кто-то совсем недавно...

– Да что тут гадать? – спешился в нетерпении Дакс. – Сейчас спросим!

Он встал посреди дороги, и путникам поневоле пришлось придержать лошадей.

– Э, чем-то могу быть полезен? – с опаской осведомился ушастый.

А его неблагоразумная жена с вызовом прогнусавила:

– Коли собрались нас грабить, то ничего не выйдет! Мой супруг – военный колдун!

– Ну вот и разобрались, – прорычал Дакс. И сдернул горе-чародея с повозки, тряхнув за шиворот, бросил наземь.

– Умоляю, почтенные рыцари! Не погубите! У меня жена, дети!.. – рухнул на четвереньки колдун, принялся кланяться, распластывая уши по грязи.

– У них еще и дети... – едва представив несчастных уродцев, скривился Гилберт.

– Вставай! Дерись как мужчина! – в азарте воскликнул Дакс.

– Не мужик он! – закричала с облучка носатая. – Нету у него детей! И жены отныне нету!

И презрительно сплюнув, она подстегнула лошадей. Повозка, покачиваясь, прогрохотала прочь, окатив брызгами кинутого хозяина, но никто и не подумал ее остановить.

Колдун поглядел вслед, охнул – и вновь упал в грязь.

– Что это с ним? – спросил Иризар.

Дакс осторожно поддел ушастого сапогом.

– Помер! От страха, – раздосадовано вздохнул он, вкладывая в ножны клинок, вновь не отведавший крови.

– Смотри-ка, Берт, совсем целый мертвец! Сойдет тебе для занятий? – усмехнулся Иризар.

Гилберт только рукой махнул, его уже мутило от всех этих покойников.

– Заверни, – велел Иризар приятелю. – Не пропадать же добру.

***

Четверка быстроногих коней несла карету по узкому серпантину дороги, извивающейся среди скал. На карете не было ни знаков, ни гербов. Плотные занавески закрывали маленькие окошки.

Ее утомило долгое путешествие, бесчисленные кочки и канавы, от которых кидало из стороны в сторону по широкому сидению. Следовало лететь на драконе, думала она. Хотя болтаться в вышине, среди всех ветров, тоже малоприятно...

Наконец-то крутые извивы-повороты закончились, и осыпающаяся прямо под копытами лошадей дорога свернула в узкий просвет меж нагроможденных друг на друга скал. Впереди показался контур высокого горного пика, осененный ореолом солнечного марева. Хотя нет, то не гора... Из оконца кареты герцогиня увидела возвышающуюся на фоне небес крепость, словно наполовину вросшую в скалу...

– Что такое? – спросила она, недовольная внезапной остановкой. Тряхнуло так, что едва с сиденья не скинуло.

– Дальше ходу нет, госпожа! – сокрушенно откликнулся кучер.

– Как это нет?! – Герцогиня распахнула дверцу и спрыгнула на землю. Кучер указал вперед.

Кони остановились перед глубокой пропастью, перерезавшей путь. Крепость возвышалась на другой стороне расщелины, мрачная и неприступная, ощерившаяся в безмятежную гладь неба острыми крышами многочисленных башенок. Через обрыв был переброшен мост, подвешенный на массивных цепях, полотно пути набрано из длинных бревен такой ширины, что могла свободно проехать карета. Однако кони будто не желали его видеть. Как ни подгонял возница кнутом, как ни подстегивал – четверка вороных стояла словно вкопанная.

Прищурившись против солнца, герцогиня окинула взглядом внушительные зубчатые стены, испещренные червоточинками щелей-бойниц. Крепость встречала гостью недоброжелательным, настороженным молчанием...

– Пропусти-ка, – коротко кинула она кучеру, тот посторонился.

Приблизившись к двум каменным столбам, к которым крепились цепи моста, герцогиня ощутила странное волнение, легкое покалывание в кончиках пальцев. Вытянув руку, шагнула ближе – ладонь натолкнулась на стену. От невидимой преграды к пальцам заструились змейки голубоватых молний. Они больно жалили кожу и сыпали искрами. Но герцогиня сделала еще один шаг. И шипящие ленточки мгновенно свернулись в трещащий клубок – и ударили так, что незваную гостью отбросило к карете.

Кучер кинулся на помощь госпоже. Но герцогиня, стиснув зубы, остановила его движением руки. Вытащила из головного убора длинную золотую шпильку, увенчанную ярким сапфиром, и вновь подошла к мосту. Выставила тонкое жало перед собой, резко взмахнула – как будто распоров занавес, так что в воздухе на мгновение осталась косая полоса из переплетенных стрекочущих молний. На кончике шпильки собрался сверкающий, часто пульсирующий шар – и герцогиня ловко пробила им невидимую стену. Кучер зажмурился от полыхнувшей вспышки, лошади, отпрянув, замотали головами.

Она глубоко вогнала шпильку в щель между первым брусом моста и землей, еще и каблуком притоптала. Вернулась к карете, хлопнув дверцей, приказала трогать. Поклонившись, кучер занял свое место, подхлестнул лошадей.

Экипаж беспрепятственно проехал по мосту. Лошади тревожно всхрапывали, словно чувствуя под шатким настилом пропасть, но беспрекословно слушались вожжей.

Как ни странно, ни одного стражника между зубцов по верху стен или за щелями бойниц не было видно. Однако решетка, заграждающая арку въездных ворот, со скрежетом поднялась, пропуская карету во внутренний двор.

Прежде чем выйти, герцогиня настороженно выглянула, окинув взглядом пустое пространство двора, обнесенное со всех сторон камнем стен. Как склеп – ни одной живой души, никто не вышел встретить... Даже птичьих голосов не слышно.

Герцогиня спрыгнула на землю – здесь и трава не росла, ни единого деревца. Гиблое место. Но она проделала этот путь, столько дней тряслась по ужасной дороге – и неужели напрасно?.. Придержав шляпу, запрокинула голову. Башня, у подножия которой она стояла, упиралась шипастой крышей в тусклое небо. Фасад башни был выложен из камня, но дальше она и вправду срасталась с нависающей позади скалой. Как и скалу, высеченные из единой глыбы колонны, грубые карнизы и внешние лестницы покрывал ковер сизого лишайника. Маленькие узкие оконца чернели ранами в теле горы.

Сделав знак кучеру дожидаться ее возвращения, герцогиня решительно направилась к входу. Взбежав по щербатым ступеням, сама открыла тяжелую дверь и вошла внутрь.

Дневной свет сюда едва просачивался, было темно и очень холодно. Однако герцогиня Эбер уверено пересекла зал – стук каблуков гулко отозвался под мрачными сводами. Прошла по галерее, поднялась по лестнице – и оказалась в центральном зале.

Зал этот никогда не был парадным, в нем никогда не устраивались балы и торжества, никогда не звучала музыка. Он больше походил на пещеру, выщербленную в недрах горы – без резных колонн и расписных потолков, без гобеленов, без мягких скамей – голые стены, пол из черного камня, растворяющиеся в густом сумраке высокие своды. Единственное указание на то, что это всё-таки человеческое жилище – развешенные в стенных нишах светильники и огромных размеров камин. Возле самого жерла, в котором уныло дотлевали среди горы пепла два бревна длинной в человеческий рост, стояло грубое, тяжеловесное кресло.

Герцогиня приблизилась к этому трону. Высокий прямоугольник спинки загораживал сидящего там человека. Однако, человека ли?.. Герцогиня вздрогнула, вспомнив, к кому же пришла, но немедленно отогнала от себя постыдный страх. Напрягая зрение, она различила в полумраке, среди груды выцветших тканей костлявые руки: запястья обтянуты коричневой кожей – такие худые, точно мышцы на костях давно истлели. Пальцы оканчивались длинными, загнутыми черными ногтями. Голову сидящего покрывал капюшон, ниспадающие из-под него седые волосы закрывали лицо и грудь, змейками сбегали вниз на колени, и еще ниже – обвивая ножки кресла...

Существо не шевелилось. Не дышало. Казалось, оно давно умерло в своем огромном склепе.

– Госпожа Исвирт? – в сомнении позвала герцогиня.

Ответа не последовало.

Изабелла Эбер нахмурилась. Потратить столько сил и времени – и вернуться ни с чем?..

На поясе у хозяйки крепости герцогиня заметила сумочку – кошель из некогда пунцового бархата, расшитый изъеденным временем жемчугом. Большинство бусин выпало из узора, оставив после себя протертые дыры и торчащие нитки стежков. Гостья протянула руку, чтобы посмотреть, нет ли там нужного ей перстня, ибо на таких пальцах ни одно кольцо удержаться не смогло бы...

– Изабелла Эбер, зачем потревожила ты мой покой? – прошелестел скрипучий старушечий голос. Герцогиня от неожиданности отпрянула, шагнула назад.

Хозяйка башни подняла голову, сквозь седые пряди блеснули чернотой глаза.

– Прошу извинить, что нарушила ваше уединение, – опомнившись, учтиво поклонилась герцогиня. – Но смею предположить, вы будете рады моему визиту.

– С чего бы это? – грубо перебила старуха.

Герцогиня взглянула на ее тощую шейку: позвонки выпирали шипами, челюсть казалась подвешенной на пару жил.

– Я приготовила для вас подарок, от которого вы не сможете отказаться, – уверенно заявила герцогиня.

– Мне уже давно ничего не надо... – хмыкнула Исвирт. Но ввалившимися глазами так и впилась в округлый сверток, который принесла гостья.

– Уверена, вы много лет мечтали об этом, – сладко улыбнулась герцогиня.

Она бережно развернула шелковую тряпицу – и в слабых отсветах огня засверкал усыпанный алмазами обруч с четырьмя зубцами в форме трилистников, украшенных крупными, сочными изумрудами.

– Королевский венец? – не поверив своим глазам, выдохнула старуха.

Она протянула к короне затрясшиеся руки, вцепилась, сжав когтястыми пальцами, прижала к впалой груди.

– Главная реликвия королевства, – просипела она. – Ты украла ее для меня...

– Украла?! – оскорбилась герцогиня. – Она принадлежит мне по праву! Это – корона моих предков, она принадлежала моему отцу! Это Стефан украл ее у меня!

– Вместе с королевством и престолом, – скрипуче рассмеялась старуха. – Но что ты хочешь получить взамен? Одну мою благодарность?

– Ваша благодарность, конечно, великая честь, – кивнула гостья. – Но кроме нее я не отказалась бы от ваших демонов. Полагаю, они больше не нужны вам? А у меня много задумок, но моих скромных сил не достаточно для их осуществления. Демоны очень бы мне пригодились.

– Считаешь, мне недолго осталось и я скоро издохну здесь, в своей тюрьме? – вновь рассмеялась хозяйка башни. – Ну что ж, твоя правда. Демоны мне действительно больше не нужны. Забирай их себе, на здоровье. Они мне даже надоели...

Она небрежно махнула рукой. И требовательно потянулась к короне. Герцогиня помедлила, не спеша делать первый шаг в этом обмене. Старуха будто не сразу поняла, отчего та медлит. Но спохватившись, с досадливой гримасой открыла кошель. Порывшись среди наполнявшей его трухи, нашла перстень с мерцающим черным опалом – и протянула герцогине. Та сглотнула, с волнением взяла дар – не простое украшение, а печать обрученного демона. На этот камень пролилась кровь жертвы, связавшая навеки дух из иного мира, жертвенное тело и волю повелителя.

– Вот только из троих мне принадлежит лишь один! – ухмыльнулась некромантка. – Двое других – вольные твари, приказам подчиняться не желают. Просто привязались к моему, как бездомные псы, вот он и привел их за собой из странствий. Что они в нем нашли, в толк не возьму. А ведь не прогонишь, себе дороже встанет с ними связываться.