Текст книги "Тень Радуги"

Автор книги: Антонина Клименкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Я простил бы тебя, сопляк, если б ты победил меня в честном поединке! – прошипел дир Ваден на ухо. Одной рукой держа поводья, другой обхватил за шею, как тисками, прижав к себе спиной, чтобы никоим образом не позволить пленнику уйти, хотя тот и не мог сопротивляться. – Но ты, гадёныш, обманул меня и подлыми трюками заставил сдаться. Покрыл позором на глазах у черни и двора! Чтобы я – я! – спасовал перед мальчишкой?! Теперь ты за это поплатишься!

Толпа хлынула следом за всадником, самые любопытные зеваки бежали бегом, съедаемые желанием увидеть продолжение зрелища.

Лошадь промчалась через улицу – вынесла на базарную площадь, где в любой час дня толпился народ. Горожане оглядывались с изумлением, едва успевали увернуться от несущегося во весь опор всадника. Подавив попавшие под копыта клетки с домашней птицей и корзины овощей, барон направил лошадь к высокому помосту эшафота. Резко осадил – и швырнул свою жертву на почерневшие доски настила. Законное место для публичной казни.

К эшафоту с разных концов площади поспешила охрана, приставленная следить за порядком торговли. Но увидев барона, замешкались в сомнениях, не решаясь перечить знатному рыцарю.

Соскочив с лошади, барон взбежал наверх по короткой лесенке сбоку от помоста. Как он и желал, толпа взирала на него, затаив дыхание. И барон с упоением принял на себя роль глашатая.

– Радуйтесь, горожане! – заорал он, распахнув руки, точно собираясь обнять каждого и всех сразу. – Ликуйте! Сегодня наконец-то пойман душегуб-чернокнижник!

– Слава Небесам! Смерть ему! Казнить убийцу! – заволновались в толпе.

– Слышал? – вкрадчиво обернулся барон к пойманному. – Народ требует твоей казни!

Дир Ваден рывком поставил графа на ноги, даже пришлось поддержать его, настолько тот ослабел от потери крови. Он грубо заставил Гилберта поднять голову выше, схватив за волосы, чтобы народ смог рассмотреть уличенного чернокнижника. Гилберт подчинился, выпрямился, обвел мутным взглядом людское море, заполнившее всю площадь. И шум поутих. Люди примолкли, увидев бледное юное лицо с тусклыми от боли глазами, заметили, как изуродованы и смяты доспехи, кровавые лохмотья виднеются в прорехах вспоротой когтями чудовища стали. Кровь выкрасила латы в алый цвет.

***

Войдя в город, Гортензия Хермелин направилась прямиком во дворец. Она намеревалась получить аудиенцию у самого короля. Как это сделать, она пока не знала. Но была твердо уверена, что добьется своего. Король озолотит ее за такие вести! Или назначит придворной ведьмой, что тоже неплохо. Или прикажет и то и другое – почему бы нет? Сегодня ведьме всё удавалось! Она втридорого продала княжеских коней в пригородном трактире. По понятным причинам хороших коней нынче просто не достать – и княжеский подарок значительно вырос в цене. Трактирщик тоже был доволен сделкой, поэтому охотно сделал вид, будто оставшийся в номере дракон – и не дракон вовсе.

Фредерике и Мериану Гортензия велела дожидаться сумерек, раньше провести их в город было невозможно. К этому времени ведьма рассчитывала получить особый королевский пропуск, который защитит маленького дракона от солдат, рыцарей и прочих охотников до редкостных зверей. Ну, а если не удастся, в сумерках провести своих подопечных через охрану городских ворот будет всё равно легче, чем пытаться прорваться средь бела дня.

Гортензия радовалась знакомым улицам, не думала она, что ей удастся вернуться в столицу так скоро, да еще с такой великолепной вестью. Мысли ее были заняты речью, которую она произнесет, когда предстанет перед его величеством Стефаном... Но шум, доносящийся со стороны базарной площади, заставил ее отвлечься.

– Что стряслось? – спросила Гортензия, приблизившись к краю шумящего людского моря. Площадь была заполнена толпой горожан. Даже странно – на протяжении стольких месяцев видя вереницы повозок на тракте и переполненный постоялый двор, Гортензия считала столицу наполовину опустевшей.

– Чернокнижника, говорят, поймали, – сообщил ведьме крайний из зрителей, пытающийся хоть что-то разглядеть поверх голов. – Да врут небось. Оклеветал барон парнишку, не иначе.

Гортензию ошарашила эта новость. Неужели вправду схватили хозяина Иризара?.. Но отсюда ничего не было видно, и ведьма решила подобраться поближе к помосту.

Над площадью гремел обличающий голос барона. Ему неуверенным блеяньем вторил королевский судья, подтверждая правильность названных дир Ваденом законов.

Дир Ваден триумфально призывал в свидетели всех, кто был возле здания ратуши. И действительно, многие видели, как этот парень схватился с ужасным чудовищем, видели, как засветились, а после треснули камни в стенах башен, видели, как по его воле сгорели сети, опутавшие дракона.

– Вы все видели, как он летал верхом на той крылатой твари, заявившейся в столицу? Как он напал на монахов, пытавшихся защитить от дракона всех вас? – орал барон. Он уже охрип, стараясь, чтобы его услышал каждый. – Мне же пришлось увидеть вещи более ужасные! Я видел, как этот мерзавец оживлял мертвецов. Собственными глазами видел! И готов подтвердить свои слова под присягой!

– Твое слово против его – не равно ли будет? – бросил кто-то из толпы. – Мало ли кто что увидел, не разобравшись толком... Рыцари вечно собачатся между собой.

– Рыцарь? – взъярился дир Ваден. – Помоечная крыса больше достойна носить это звание, чем он!!

– Уличенный в колдовстве и не имеющий на то разрешения, равно как не состоящий в Гильдии чародеев, лишается права называться рыцарем, а также... – запинаясь, принялся зачитывать по памяти судья.

– Не забывайте об осторожности! – оборвал его барон. – У некроманта были помощники, возможно, сейчас они находятся на площади, среди вас, – он обвел тяжелым подозрительным взглядом толпу, и больше никто уже не решался повысить голос, боясь оказаться в руках стражи.

Дир Ваден обнажил кинжал – и с явным наслаждением принялся сдирать с обвиненного рыцарские доспехи, нимало не заботясь о том, что, разрезая крепеж и вскрывая застежки, грубо задевает раны – и сам добавляет новые.

Гилберт едва держался на ногах, он уже не чувствовал ничего кроме боли. Рассеченная рана над бровями кровоточила, не слезы, но кровь капала с ресниц. Он смаргивал алую пелену, застилающую зрение, невидяще смотрел вперед, над толпой. Многоликое, многоглазое море сливалось в гудящую массу, колыхалось, расплывалось, смотрело на него. Непросто было вытерпеть этот взгляд. Но отвернуться или опустить голову не позволяли жалкие остатки гордости. Если же закрыть глаза, он потеряет сознание.

– Король посвятил его в рыцари! – раздался над площадью звенящий девичий голос. – И только король может лишить его этого звания! Король – но не ты, дир Ваден!!

Гилберт вздрогнул от звуков этого голоса, отыскал взглядом – толпа раздвинулась, выделив девушку в старом плаще. Глаза ее горели ненавистью. Ей уже не нужно было расталкивать зевак локтями, она подошла к помосту, буравя взглядом замершего барона. Девушка заметно прихрамывала, но осанка безошибочно выдавала благородное происхождение.

– И даже королевский судья тебе не помощник в этом беззаконии! – продолжала Адель жестко чеканить слова. – Ваша честь! Что посулили вам за участие в этом балагане? Неужели что-то более ценное, чем доверие короля, назначившего вас верховным блюстителем справедливости?!

– Убогая, а дело говорит! – зашептались в народе. – Ежели каждого будут так хватать, да без суда и следствия...

– Вы абсолютно правы, ваше высочество! – перекрыл шум громогласный аббат Хорник.

Придерживая сутану, он важно взошел по ступенькам и встал рядом с обвиняемым, смиренно сцепив руки на животе, придав своей физиономии выражение крайней скорби.

– Высочество? – зашелестела толпа. – Это и есть принцесса Адель?

– Однако, дорогая принцесса, вынужден сообщить вам, что его величество никоим образом не сможет участвовать в суде над сим чернокнижником. Ибо он сам пал жертвой его колдовства!

– Что? О чем вы говорите? – опешила Адель.

– Его величество при смерти, – объявил аббат. И указал на графа: – Этот человек посягнул на жизнь нашего короля!

Толпа негодующе зашумела – покушение на государя непростительное преступление.

– Это неправда! Это ложь! – закричала Адель.

Вместо ответа аббат извлек из складок сутаны королевский венец – и поднял над головой, демонстрируя притихшей площади.

– Ты лжешь! – Принцесса отчаянно кинулась к помосту, но ее перехватили двое монахов из свиты аббата, словно в тиски зажали. – Грязная ложь!! Что ты сделал с отцом, мерзавец?! Ты убил его?!

Гилберт рванулся было к ней, но оступился, упал бы, но барон грубо вывернул ему руки за спину, чтобы не дергался попусту.

– Попридержите принцессу, – кивнул расторопным подручным аббат. – Похоже, чернокнижник успел околдовать ее. Возможно, в бедняжку вселились злые духи, будьте внимательны.

Адель беспомощно задергалась в руках монахов, но освободить ее было некому. Гилберт задыхался от бессильной ярости – и ничего не мог сделать.

– У тебя верная, но очень легковерная невеста, мой мальчик, – негромко обратился Хорник к графу, усмехнулся собственному каламбуру.

– Что со Стефаном? – хрипло проговорил Гилберт.

– Какое тебе дело до старика? – ухмыльнулся Хорник. – Ведь ты сам собирался занять его место, разве нет? Да и жить тебе осталось недолго, ты ничего не успеешь сделать, как бы ни мечтал.

– Дорогая принцесса! – продолжил свою речь аббат. – Вы совершенно правы, утверждая, что лишить рыцарского звания может только король. Однако распоряжаться жизнью уличенного в черном колдовстве – прерогатива Святой Церкви. Одна только Святая Церковь вправе решать участь грязного некроманта, изуродовавшего свою душу запретными знаниями и богопротивными деяниями. И посему я, полномочный представитель Священного Совета – я сам вынесу приговор! Помиловать ли сего юношу или казнить?..

Над площадью повисло молчание.

Насладившись всеобщим благоговейным вниманием, аббат коротко обронил:

– Вина Гилберта ден Ривена несомненна. Сжечь его на костре!

В взорвавшемся гуле утонули крики и рыдания Адель. Гилберт же словно не слышал своего приговора: ему было всё безразлично. Всё, кроме страданий принцессы. Ее отчаяние причиняло ему невыносимую боль, сердце разрывалось на части от ее слез, от беспомощности и собственной ничтожности. Он был виновен – виновен в ее страданиях...

Похоже, аббат уже успел распорядиться, прежде чем вступил на помост – на площадь, рассекая людское море, усиливая давку, провезли телегу с дровами. Столб для виселицы посреди помоста обложили связками поленьев, охапками хвороста. Костер получался высокий, как и положено погребальному.

– Так-то ты исполняешь обещание, данное моей матери, – с презрением бросил Гилберт.

– Хочешь объявить меня клятвопреступником? – глумливо удивился Хорник. – Обещания – всего лишь слова. Дать слово – взять слово... Преступление невелико, грех этот я замолю, успеется. Но возвести на престол некроманта – разве такое можно допустить? То, что ты, мой мальчик, связался с нечестивыми духами иного мира, у меня сомнений нет. Еще в храме, во время службы – ты ведь чувствовал, признайся? – я испытывал тебя. Ты неплохо держался, ты удивил меня. Как удивляешь и сейчас – другие на твоем месте рыдали и ползали передо мной на коленях. После, будто этого было мало, ты бесстыдно воспользовался своими фокусами у всех на виду – на турнире, в поединке с уважаемым дир Ваденом. Дважды!

– Гадёныш! – продолжавший удерживать противника барон выплеснул ярость в болезненном ударе. Гилберт проглотил стон, хоть в глазах почернело.

– И наконец, – продолжал аббат, – ты вовсе обнаглел, выпустив в город чудовище. Устроить такое занятное представление! Ты чересчур смел, мальчик. Ты сам выдал себя с головой. Хм... Полагаю, ты достаточно силен, раз тебе подчинился мой давний знакомец Иризар и его красавцы дружки. Возможно, твоя беспомощность, твоя безобидная внешность лишь очередная уловка... Но не рассчитывай, меня не введешь в заблуждение невинными глазами. – Хорник провел ладонью по щеке графа, задержался взглядом на приоткрытых губах, с которых срывалось тяжелое дыхание. Аббат говорил тихо, почти шепотом. – Я знаю, ты можешь призвать огонь с неба и испепелить весь город вместе с людьми!

Аббат отодвинулся, достал из широкого рукава белоснежный платок, вытер свои испачканные кровью пальцы. Как будто не нарочно показал знакомый Гилберту перстень с черным камнем:

– Не дергайся, некромант. Подумай о своей невесте! Слишком она молода, чтобы погибнуть здесь из-за тебя.

Не было нужды в угрозах. Гилберт всё равно ничего не мог сделать. Если бы он и вправду имел силы испепелить площадь – он не пожалел бы собственной жизни, лишь бы стереть с лица земли этих мерзавцев! Напоминание о принцессе звучало издевкой. Адель вырывалась с отчаяньем раненной птицы. Гилберт был согласен пойти на всё, лишь бы ее отпустили...

– Как же я рад, что герцогиня Эбер пригласила меня, недостойного служителя Церкви, приехать сюда! Какой бы я был глупец, если бы отказался от ее любезности, – принялся разглагольствовать аббат, наблюдая, как покорного от бессилия пленника монахи втащили на костер, стали привязывать к столбу. – Я пополнил свою научную коллекцию тремя великолепными редкостными тварями... Нет, уже четырьмя, вместе с драконом! К тому же мне выпала честь принять последнюю исповедь у самого короля. В моих руках легендарный королевский венец, обладающий неведомым могуществом... И теперь избавлю мир от гнусного чернокнижника. Поистине, Небеса милостивы ко мне!

– Не останешься полюбоваться казнью? – спросил дир Ваден, следом за аббатом спустившись с помоста. Барон скривился в презрительной усмешке: тщеславие церковника поистине не ведало границ.

– Не выношу запаха гари, – сообщил Хорник. – Сжигаемые грешники ужасно воняют. Полагаюсь на тебя, брат мой. Меня ожидают более приятные заботы.

Проводив неспешно удалившегося аббата недружественным прищуром, барон повернулся к принцессе.

Адель сквозь пелену слез безмолвно молила Гилберта об ответном взгляде. Но мешали снующие по помосту монахи. Когда же их глаза наконец встретились, она угадала: "Прости меня!" – шевельнулись разбитые в кровь губы. Она хотела закричать в ответ, что она не верит в его виновность! Но Гилберт закрыл глаза, прижался затылком к столбу. Смотреть на приготовления к собственной смерти у него не осталось сил. Он мог больше не бояться – из-за веревок он не упадет, если потеряет сознание.

– Принцесса! – дернув на себя, барон заставил Адель развернуться. – Надеюсь, теперь-то вы поняли, какую ошибку совершили? Предпочли этого преступника мне! Покрыли позором не только свое имя, но королевство...

– Вы! – осеклась она, едва сдерживаясь. – Вы же всё это подстроили?!

– Отнюдь. Я простой человек, я вовсе не всесилен, – не покривил душой барон. – Но в отличие от вас, я не был обманут лживой личиной. Я очень надеялся, что истина, которую вижу я, откроется и вам, принцесса.

Адель отвернулась к помосту, не могла не смотреть – и не было сил это видеть... Подбородок задрожал, она не ощущала катившихся по щекам слез.

– Если... – заговорила она. – Если я соглашусь выйти за вас... стану вашей женой... вы остановите казнь?

Барон громко расхохотался:

– Неужели вы настолько наивны? Вы думаете, после всего этого, – он обвел площадь рукой, – мое предложение к вам останется в силе? Не глупите, принцесса! После такого жениха, последний конюх обойдет вас стороной. Замуж! Ха-ха! Король умер, принц исчез, принцесса опозорена! Да теперь трон может достаться любому – и не придется терпеть в довесок хромоногую уродину!

К костру приблизился монах – с зажженным факелом в руке.

У онемевшей Адель подкосились ноги, но двое монахов крепко держали ее под локти.

– Поджигайте! – крикнул дир Ваден.

Пламя факела трепетало, хворост трещал, но огонь перебираться на костер не желал. Порывы поднявшегося ветра мешали исполнить приказ, казнь затягивалась. Адель неотрывно смотрела на привязанного к столбу. Голова безвольно упала на грудь, ветер настойчиво трепал темные волосы.

– Чернокнижник грозу наворожил! – волнами пронеслось по толпе.

Адель подняла взгляд – небо и вправду почернело. Ветер сгонял тучи в подобие воронки водоворота, смерч этот крутился всё быстрее и быстрее, постепенно накрывая всю площадь.

Из темных небесных глубин полыхнула молния. Следом вторая. И еще, и еще. Невероятные разряды оглушали, молнии били прямо в крыши окрест стоящих зданий, сыпалась черепица, взрывались окна. Молнии били не прекращаясь, ветер рвал с людей одежду, поднял песок с мостовой в воздух, слепил, обжигал горло.

Испуганная толпа кинулась врассыпную, началась невообразимая давка. Сквозь раскаты грома слышались вопли – затоптанных, раненных обломками сыплющихся стен и крыш, пораженных трескучими стрелами молний.

Дир Ваден бросился прочь одним из первых. Его слуги и подручные Хорника не отставали.

Только Адель увидела, что творилось в небе над площадью. Прикрыв глаза полощущимся рукавом, она не могла оторвать взгляда от расщепившегося небесного купола. Воронка мечущихся в круговерти туч расступилась, открыв в центре черный "глаз" в преисподнюю. То были врата в иной мир. Мир духов. Мир мертвых.

С каждым разрядом молнии из врат преисподней на землю прорывались голодные духи. Ударяя в не успевших покинуть площадь людей, молния поражала насмерть – и в тот же миг в оставленное душой тело вселялся голодный дух, превращая мертвеца в безымянную тварь. В чудовище, которое боялись даже самые могущественные колдуны Гильдии...

– Опомнись, принцесса! Нужно бежать!

На плечо Адель легла чья-то рука.

Но вздрогнув, очнувшись от этого прикосновения, принцесса кинулась к помосту. Искры от многочисленных молний попали на хворост – костер запылал в мгновение ока. Просто чудом молнии не поразили высокий столб.

– Я не уйду без него! – упрямо выкрикнула Адель.

Гортензия вздохнула. Она-то знала, что этот мальчишка обвинен вовсе не по ошибке. Он погубил множество людей, приказал своим демонам убить ее саму. Но казнь, костер... Всё это время, пока ведьма стояла здесь, в притихшей толпе, наблюдала за происходящим на площади – откровенно сказать, она не ощутила никакого удовлетворения от подобного "торжества справедливости"... Тем более разве сейчас ведьма может оставить принцессу? Как она будет потом объясняться с его величеством... Адель бесстрашно кинулась раскидывать полыхающий хворост, чтобы пробраться к столбу. И Гортензия поспешила на помощь.

К счастью, у ведьмы нашелся при себе нож, которым можно было разрезать веревки. А в памяти всплыло подходящее заклинание, оно укроет от внимания безымянных тварей.

Тела пораженных молниями людей превращались в чудовища за считанные мгновения. Они неловко поднимались с земли, сгорбленные, волоча руки по мостовой, мотая головами. Их мышцы вспучивались узлами, суставы распухали раздутыми наростами, лица искажались, становясь уродливыми масками – пасти, полные клыков, жаждали человеческой плоти... Даже хорошо, что Адель была полностью поглощена заботой о графе и не обращала внимания на творящийся вокруг ужас. Кот принцессы испуганно жался к ногам ведьмы, вздыбив шерсть и не смея даже шипеть.

Гилберт не пришел в сознание, когда они вдвоем сумели снять его с эшафота. Принцессе и ведьме предстояло каким-то образом унести его с площади, нужно было укрыться хотя бы в соседних домах, далеко они всё равно не смогут уйти. Сделать это оказалось не так-то просто, учитывая, что из хромой девушки помощница получалась неважная.

Гортензия перевела заклятье невидимости на свой зонт – бусины на концах спиц усилили и расширили охранное поле. Теперь было важно не шуметь и уйти с площади побыстрее – мышкой прошмыгнуть мимо корчащихся мертвецов...

– Черт, из-за него же бусину и потеряла, – ворчливо ругнулась Гортензия, заметив, что заклинание несовершенно из-за неровно замкнувшейся линии камешков на спицах зонта.

– Что? – не поняла принцесса.

– Следи за своим котом! – вместо этого ответила ведьма.

– Мэриан, не отставай, – попросила принцесса и без того льнущего к ногам кота.

– Мэриан? – хмыкнула ведьма. – Так вот ты какой.

***

...Не было никаких сверхъестественных явлений, никаких ужасных знамений, указавших бы на приближающуюся опасность. Небо тогда не почернело от зловещих туч, громы не сотрясли окрестность, не озарился вспышками молний небосвод. Трое демонов появились в короткой галерее, соединявшей две надвратные башни над аркой ворот, совершенно бесшумно. Просто вдруг возникли из пустоты. И никто не заметил их прихода.

В просторном дворе замка, подаренного королем Стефаном своему любимому сыну и наследнику принцу Лорену, – в этом обширном пространстве, заключенном в надежное кольцо крепостных стен, кипела обычная, будничная жизнь.

Снаружи перед воротами, мыча и лениво бодаясь, сгрудилось стадо коров. Вечерело, и пастух спешил загнать скот в хлева – под соломенные крыши деревянных построек, лепившихся изнутри к массивным крепостным стенам. Следом вверх по склону поднималась, растянувшись белой лентой, овечья отара.

С кухни для челяди тянуло вкусным дымком и ароматами готовящегося к ужину рагу, бурлящей наваристой похлебки. Перед распахнутой дверью слуги разделывали свежие туши двух оленей. Лучшие куски откладывали для господского стола, потроха кидали собакам. Свора изголодалась после дневной охоты, бросалась на окровавленные лоскуты с жадностью, с визгом, с рычанием, псы затевали меж собой драки. Рядом вернувшиеся из леса ловцы чистили лоснящиеся бока лошадей, прежде чем отвести в стойла. Стучали железом о сталь оружейники, выправляя снаряжение для замкового гарнизона. Сновали туда-сюда с поручениями мальчики-пажи. Служанки, поленившись выйти за ворота, вытряхивали перины и ковры, поднимая тучи пыли, развешивали на перилах галерей для просушки одеяла, простиранные простыни, не забывая весело переругиваться с неторопливо прохаживавшимися по крепостным стенам стражниками.

– Простая жизнь с простыми радостями! – втянув полной грудью букет ароматов, произнес Иризар. Он стоял, опершись о перила, с интересом подавшись вперед, оглядывая копошащихся внизу в перемешивающейся толпе людей и животных. – Вкусный ужин, удачная охота, предвкушение ночных забав с легкомысленной девицей...Что еще нужно этим смертным для счастья?

– Только полное неведение, в какой день и час за ними явится смерть, – изрек Дэв-хан.

– Отлично сказано! – захохотав, хлопнул приятеля по плечу Дакс.

Иризар обернулся – заметив незнакомцев, к ним с топотом приближались двое стражников, на бегу обнажая оружие. Иризар не подпустил их близко. Просто сжал ладонь в кулак – и оба солдата разом остановились, схватившись за горло, захрипели, задыхаясь. Мгновение-другое, и оба повалились на дощатый настил пола, вылезшие из орбит глаза бессмысленно остекленели.

– Ну что, пора развлекаться? – в нетерпении похрустывая костяшками пальцев, просил Дакс.

– Подожди немного, – попросил Иризар.

Демон поднял руку – и по двору пронесся яростный порыв леденящего ветра. Сорвал развешенное белье с перил, шапки с челяди.

Поняли это предупреждение только животные. Они подняли оглушительный шум, будто все разом взбесились. Куры и фазаны в птичнике устроили переполох. Разломав загородки, из хлевов с визгом выскочили свиньи. Собаки бросили кости и потроха, взвыв по-волчьи, ринулись к воротам, сбивая с ног оторопевших людей, перескакивая по спинам толкающихся в давке коров и блеющих овец, стремглав вылетели за пределы крепостных стен. Следом с диким ржанием спешили лошади...

Один из жеребцов вырвал поводья из рук чистившего его пажа, поднялся на дыбы – обезумев, ударил тяжелым копытом по темени, щетка выпала из рук на грязную землю. Всхрапывая, конь отбежал ближе к воротам, встал под низкой крышей постройки – покорный воле нового своего господина.

– Теперь пора, – сказал Иризар. – Не оставляйте никого в живых! Сжечь всё дотла!

– Повеселимся от души! – захохотал Дакс.

Иризар перемахнул через перила и, легко пробежав по кровлям, подобрался к послушно поджидающему коню. Спрыгнув в седло, успокаивающе похлопал по лебединой атласной шее. Подобрал поводья – и развернув, пустил галопом через толпу, не обращая внимания на попадающихся на пути людей...

Забава получилась славная. Дакс и Дэв-хан пустили огонь вкруг по крышам построек, по галерее, тянувшейся поверх крепостной стены. После с грохотом опустили – точнее обрушили – решетку на воротах, отрезав толпе выход к спасению. Дальше были крики, стоны, мольбы о пощаде, вопли – но Иризару не было до того дела, он вслушивался в них не более, чем в пение утренних птиц. Кровавая бойня его не привлекала, он в тот день выслеживал дичь особую...

Господский дом был пристроен к основанию более древней главной башни замка. Верхом Иризар въехал по каменным ступеням высокого крыльца. Оказавшись перед роскошно отделанными дверями, направил туда жеребца – конская голова протаранила распахнувшиеся с грохотом тяжелые створы. Демон с любопытством заглянул внутрь – то была замковая часовня, она занимала небольшую башенку, выстроенную ровно над крыльцом.

Желанной добычи там не нашлось. Сидели двое старцев – и, похоже, оба глухих. Не обращая внимания на доносящиеся снаружи звуки резни, были всецело поглощены спором на какую-то отвлеченную философскую тему.

Иризар, обнажив клинок, бесцеремонно прервал разговор, проткнул одного из старцев. Судя по одежде, тот служил в замке капелланом. Второй – астролог, если верить вышитым на мантии звездам – с изумлением воззрился на вдруг захрипевшего собеседника. Поднял глаза на демона и принялся беззвучно разевать рот. Иризар, брезгливо скривившись, замахнулся. Но звездочет оказался на удивление проворным: кубарем скатившись с места, удрал из часовни. Тронув поводья, демон охотно включился в игру.

Всадник, сеющий смерть на своем пути, пронесся через дворцовую кухню, полную челяди. Через жилые покои, не щадя и господ – ни роскошно одетых дам, ни юных дев, ни придворных щеголей, составлявших свиту наследника. Когда демону надоело махать клинком, он одним только собственным желанием заставлял всех этих людей падать замертво – точно так же, как первых двух стражников...

Обезумевший от погони астролог в конце концов привел его к личным покоям хозяина замка. В узком коридоре верхнего этажа коню было сложно развернуться, потому пришлось спешиться. Иризару уже наскучил этот надоедливый старик, он запустил в него сонм огненных языков. Но тот расторопно юркнул в неприметную дверцу. Открыв ее, демон с досадой плюнул – каморка оказалась отхожим местом. Своротив деревянный короб с дырой под надобности, старик сумел пролезть в зияющее в каменном полу отверстие. Отходы сливались по почти отвесному желобу, проложенному в стене – прямо в ров, окружающий замок. Звездочет сбежал, не побоясь запачкаться.

Старик благодарил Небо, не подозревая, что насмешливая судьба очень скоро вновь столкнет его с этим чудовищем – сразу же после того, как демон разделается со своей главной целью...

Иризар без труда нашел свою жертву. Владелец замка, принц Лорен был напуган, как ребенок. Впрочем, он и был совсем еще ребенком. Икая, глотая слезы, плакал не стыдясь. Умолял на коленях пощадить, сулил щедрые награды, не понимая, кто перед ним – демона не интересовали ни богатства, ни почести, ни титулы.

Иризар с интересом смотрел на паренька, даже не помышлявшего с оружием в руках попытаться отстоять свою жизнь или хотя бы честь. Пожалуй, если бы демон умел чувствовать, он мог бы от души пожалеть этого избалованного мальчишку, у которого не укладывалось в голове, что кто-то способен поступать против его воли, не подчиниться его приказу, обходиться с ним столь жестоко. Но как ни жалок он был, Иризар обязан исполнить приказ, отданный новой хозяйкой.

И он, взвалив кротко хныкающую жертву на плечо, спустился сквозь огонь вниз по винтовым лестницам, вышел за пределы замка. Прошел через тихий, благоуханный, цветущий сад, и сбросил принца на землю.

Берег пруда покрывала стрекочущая кузнечиками трава. Ярко-рыжее солнце медленно уходило за горизонт. Издалека доносился шум всё еще идущей битвы, грохот разваливающихся строений. Над деревьями сада возвышались неприступные стены и башни, над ними в небо поднимался огромный столб дыма, сплетенный из множества черных клубящихся прядей.

Краем глаза Иризар заметил мелькнувшую за верхушками деревьев крылатую тень, в лучах угасающего солнца вспыхнули и погасли изумрудные искры... Напрасно тогда демон не обратил на это внимание.

Но он был всецело занят творимыми заклинаниями. Мальчишка насытился болью сполна. Впервые в жизни узнал, что такое страдание – и получил исчерпывающий урок. Иризар с улыбкой смотрел, как жертва корчится у его ног, теряя прежнее обличие очаровательного королевича, прочно забывая, кем он был до сего дня...

Закончив и получив полное удовлетворение от своей работы, Иризар ударом ноги спихнул переставшее наконец дергаться в последних конвульсиях жалкое тело в болотистый овраг. Чуткий слух демона давно уловил затаенное, сбивчивое дыхание, доносящееся из-за кустов. Усмехнувшись, он одним движением пальца спалил кустарник в пепел.

Так и есть – старик звездочет, в вонючей пятнисто-звездной мантии. Не нашел более удачного места, чтобы схорониться.

Иризар с раздраженным рычанием выдернул из ножен клинок, в один прыжок подскочил к оцепеневшему старику. Размахнулся, чтобы разом рассечь измазанное помоями туловище от хилого плеча до пояса...

Но замер с занесенным над головой мечом. С изумлением почувствовал, как всё тело сковало чей-то чужой волей. Он не мог пошевелиться, даже моргнуть. Он видел только длинную, сиреневую тень на рыжеватой от дымного заката траве – но кто стоял позади него, он видеть не мог. Он кипел от ярости – но был не в состоянии что-либо сделать!

Напавший не проронил ни слова. Похоже, очень хотел остаться неизвестным, даже побоялся подойти ближе. Демон лишь увидел, как тень дернулась, вытянув несоразмерно длинную руку... И неожиданно услышал, как что-то громко треснуло. Он не сразу понял, что это треснула его собственная шея. Боль кольцом охватила горло, пронзила позвоночник, отдавшись тупым ударом в затылке...

Иризар не мог даже глаза закрыть. Он видел – хоть и плохо сознавая, что происходит – как вдруг в лицо бросилась трава. К щеке прижалась холодная влажная земля. И он увидел собственное тело – нависающее исполинской глыбой. Острая полоса клинка в вскинутых руках пронзала красно-черное небо. А над плечами был ровный обрубок шеи.

Он скрежетал бы зубами от ярости, если б мог!..