Текст книги "Тень Радуги"
Автор книги: Антонина Клименкова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
Мгновение спустя над горизонтом вновь вспыхнула россыпь изумрудных искр. Но теперь демон не смог бы обернуться, как ни желал.
...Искры... искры... Яркие, ослепительные, изумрудно-зеленые искры мелькали назойливо перед глазами, возникая из черноты и в черноте пропадая... Такими же искрами вспыхивает на свету чешуя Сильг... Дракониха... Орущий детеныш дракона, хор вопящих голосов, режущих слух. Вопль, прорезающий черноту зимней ночи... Зимней ночи с искрящимся снегом, с играющими в бездонном черном небе звездами... Ослепительные искры, звезды... Назойливые, пустые, жужжащие мысли не дают покоя, не позволяют погрузиться в манящую пустоту небытия...
Так вот откуда у ведьмы детеныш дракона. Сильг была там, была на берегу пруда... Это ее он заметил, ее изумрудную чешую озарили лучи умирающего солнца!.. Но когда он спрашивал – Сильг не солгала ему. Нет, дракониха не летала к замку "с герцогиней"... Но кроме Изабеллы был только один человек, с которым Сильг могла покинуть свое подземелье. Только один человек, который справился бы с демоном, пусть и таким подлым способом... И демон наконец-то понял, почему это случилось.
Иризар застонал – яростно. Но получилось жалобное поскуливание. Голова налита свинцом. Тело – как и тогда на берегу пруда – не желает слушаться... Но и на этот раз он всё чувствует. Острые иголки по всему телу впиваются в кожу, и вонзаются еще глубже при малейшей попытке двинуть хоть мускулом...
– Доложи его преосвященству! Кажется, эта тварь приходит в себя, – донесся до сознания тихий голос с нотками брезгливого отвращения и страха. Слова произнесли шепотом – но демон дернулся, словно от оглушительного колокольного звона.
– Нужно добавить еще зелья, – произнес тот же невыносимый голос.
И он почувствовал, как кто-то грубо разжимает его зубы, протискивает в рот холодную металлическую трубку, чуть не до горла. В трубку льется отвратительная, приторно сладкая жижа, приходится глотать, чтобы не задохнуться...
Снова навалилась полная искр чернота и пустая звенящая тишина.
***
Ведьма и не рассчитывала, что они вдвоем с принцессой смогут уйти далеко, таща на плечах потерявшего сознание чернокнижника. Хотя бы до трактира на соседней улице добрались – уже хорошо...
Прилегающие к базарной площади улицы обезлюдели за считанные минуты. Двери домов были оставлены нараспашку, на мостовой лежали забытые в спешке вещи. Гортензия и сама бы с радостью сбежала куда подальше – да только не бросать же всхлипывающую принцессу с ее ни на что не годной свитой!
Ведьма ногой распахнула входную дверь трактира.
– Горячей воды, полотенец, крепкого вина! Лекарский сундучок тоже где-то должен быть! – распорядилась Гортензия, отправив Адель с котом обыскивать кладовки и кухню. Сама ведьма, покряхтывая, потащилась по лестнице на второй этаж в комнаты. Свалив раненного на постель, со стоном облегчения разогнула спину.
Гортензия пока что не спешила предаваться панике. Да, по улицам, под самыми окнами, бродят мертвецы – ну и черт с ними, она не собиралась с ними драться. Ведьма знала прекрасный способ защитить дом от непрошеных гостей. Нужно было продержаться денек-другой, а дальше видно будет. На пару дней запасов в подполах трактира им хватит более чем. Тем временем мальчишка успеет придти в себя, принцесса успокоится – ведьме же легче будет их из города вывести... Одно только ведьму беспокоило – лишь бы дождались Фредерика с Мерианом, не отправились бы в город на свою погибель ее искать. Надеяться на выдержку и терпение драконессы она не могла, оставалось уповать на благоразумие и трусость помощника.
Ведьма тщательно заперла двери и окна, обошла весь дом. Жалко было ужасно – но в каждой комнате она оставила по бусинке со своего зонта, оплетая здание чарами. Морок плотным покрывалом окутал дом с крыши до подвала. Теперь снаружи никто не сможет их заметить – морок отведет глаза любому, и живому, и мертвому, не позволит найти вход в здание. Главное, самим случайно не нарушить заклятие, о чем Гортензия строго предупредила принцессу и ее пугливого кота.
– Если кто-то всё-таки сумеет проникнуть в дом, морок уже будет бесполезен!
– Как скажете... – кивнула принцесса. – Значит, вы ведьма? Какое счастье, что вы помогаете нам. Спасибо. Вы ведь сможете вылечить его, да? – Она опустилась на колени перед постелью, ласково убрала волосы с лица своего чернокнижника.
– Вы хотите, чтобы я исцелила некроманта, обреченного на смертную казнь? – недовольно отозвалась ведьма, разрывая найденные в кладовки простыни на бинты. Как же хорошо, что хозяева в этом трактире оказались запасливыми и предусмотрительными! – Уж кого хотите уверяйте в его невиновности, но не меня. Я имела счастье столкнуться с ним лично – и едва сумела спастись. И не говорите, будто я неправильно поняла его намеренья, или что убить меня и моих подруг он хотел исключительно из благих намерений.
– Я вам не верю, – упрямо, но со слезами в глазах сказала принцесса. – Я знаю Гилберта всю свою жизнь. Вы не вправе обвинять его в этих мерзостях! Никто не смеет говорить о нем так!
– Можешь не верить, – пожала плечами Гортензия.
Конечно же ведьма не для того вытащила мальчишку с костра, чтобы сейчас отказать в помощи.
– Если ты мне понадобишься, я тебя позову! – ворчливо выставила Гортензия девушку за дверь. Ведьма взялась распарывать окровавленные лохмотья одежды – и принцессу замутило от вида рваных ран. Не хватало еще ведьме и ее в чувства приводить! – Негоже девице это видеть.
– Он мой жених! – дрожащим голосом заявила Адель.
– Тем более! – отрезала ведьма. И велела не стоять без дела, а пойти осмотреть другие комнаты, может найдется подходящая одежда взамен теперь уж никуда не годных кровавых тряпок.
Принцесса глазами сверкнула гневно, но приказу подчинилась, ушла.
– И поесть чего-нибудь принеси! – крикнула ей вдогонку ведьма.
Избавившись от настырной девицы, Гортензия занялась наконец-то чернокнижником. А забот тут было много – промыть, срастить то, что поддавалось ее ведьмовской силе, зашить, вправить, перевязать... Не удивительно, что мальчишка до сих пор был без сознания. Удивительно, как при таких ранах он сумел продержаться так долго! Демоническая тварь распорола бок от шеи до бедра, несмотря на хваленые рыцарские доспехи. На рваных лоскутах плоти кровь запеклась сгустками. Переломанные ребра и прокусы до костей по сравнению с этим выглядели царапинами.
Гортензия была приятно поражена собственной силой. Откуда у нее только взялись такие способности?! Раньше она и представить не могла, что сможет так легко и аккуратно, буквально одним прикосновением руки срастить раздробленную кость или заживить глубокий разрез, оставив на коже лишь беловатую полоску шрама вместо зияющей кровавой раны. Неужели Иризар был прав, высмеивая ее за приверженность к целомудрию? Неужели ночь, проведенная наедине с мужчиной, открыла в ней неведомый источник сил – сделала из простой знахарки чудесную целительницу? Гортензия собственным глазам поверить не могла. Не верила – но смело использовала, за несколько часов возвращая несчастного парня к жизни.
Возвратила к жизни его истерзанное тело – но, похоже, дух его был слишком истощен, чтобы быстро оправиться.
– Всё оказалось не так страшно, как выглядело поначалу, – пробормотала Гортензия. Несмотря на бодрый тон, уверенности в благоприятном исходе у нее было мало – она была наслышана, насколько черное колдовство сжигает душу.
– Каким же могуществом обладает тот, кто открыл эти врата? – прошептала Адель, выглянув в окно.
Она исполнила распоряжение ведьмы, в одной из комнат нашла брошенный сундук с вещами. Как ни было неприятно принцессе рыться в чужой одежде, но она переборола горькое ощущение, будто она стала воровкой, в конце концов это было просто необходимо.
До этого она принесла найденные на кухне хлеб и вяленное мясо с кувшином вина. Принцессе раньше не приходилось заботиться о еде, на кухне она чувствовала себя совершенно бесполезной и глупой. К тому же, ведьма не пустила ее в комнату, снова захлопнула дверь перед носом, подтвердив ее никчемность. Адель даже взглянуть на него не успела. От неизвестности в воображении рисовались картины одна ужаснее другой... И она ничем не могла помочь, как-то облегчить его боль... По щекам катились слезы, она стыдливо утирала глаза, но не могла никак остановиться.
– Светлые Небеса, помогите, – чуть слышно всхлипнула принцесса, уткнувшись горячим лбом в оконное стекло. – Почему всё это случилось? Что теперь с нами будет?..
Мэриан не знал, как ее успокоить, только ластился, терся об ноги, поминутно вздрагивая от доносящихся снаружи раскатов грома или криков.
Принцесса кусала дрожащие губы, сейчас не время давать волю чувствам. Сейчас она не должна никому причинять забот своими страхами, своей слабостью. Довольно того, что ей помогла совершенно незнакомая женщина. Не просто помогла – спасла им обоим жизни... Адель и представить не хотела, что могло бы произойти – если бы небеса не разверзлись, не прогнали с площади сошедших с ума людей. Неужели бы Гилберт погиб? Сгорел бы на костре? Барон заставил бы ее смотреть на его смерть, на то, как огонь пожирает его тело?.. Адель опустила голову, зажмурилась, чтобы прогнать вновь закипевшие слезы с глаз. Нет, это не могло быть правдой, этого не было, ей это привиделось... Она вцепилась дрожащими пальцами в подоконник, жгучие капли срывались с кончика носа, падали одна за одной на облупленную раму. Плечи ее дрожали от сглатываемых рыданий...
Гилберт и на расстоянии чувствовал ее боль. Он пытался вернуться из черноты, в которую провалился, он барахтался в клейкой податливости кошмаров, но кажется не имел сил вынырнуть и вдохнуть воздуха... Но она была в опасности, и у него не было права не защитить ее... Постепенно он возвращался из забытья. Дрогнули ресницы, с губ слетел беззвучный вздох.
Заметив это, Гортензия поспешила приготовить сонное зелье, благо в лекарском сундучке нашлись все необходимые ингредиенты: капля из одного флакончика, две капли из другого, щепотка порошка, смешать с вином... Ведьма мысленно еще раз поблагодарила запасливую хозяйку трактира. Гортензия не была уверена, что только заращенные шрамы не будут причинять боль, а значит мальчишке лучше не торопиться приходить в сознание.
Адель не знала об этом, оставаясь на первом этаже. Она встревожено вскинула голову, заметив за окном движение. Часто заморгала, чтобы слезы не мешали, заставляя и без того невероятно изменившийся мир расплываться миражом.
– Там ребенок! – испугалась принцесса.
– Нет, не надо! – всполошился Мэриан. – Нам нельзя выходить! Постой!!
Но Адель не слышала своего любимца: на улице осталась, забытая всеми, маленькая девочка. Торопливо сняв засовы и отперев замки, принцесса распахнула дверь – нужно было забрать ребенка, спасти!
Но когда принцесса подбежала к скорчившемуся возле крыльца ребенку, и малышка подняла голову...
Чудовище еще не потеряло человеческих черт: по уложенным на голове косам, по опрятному платью и небольшому росту можно было догадаться, что всего несколько часов назад это правда была маленькая девочка. Чудовище подняло голову – и посмотрело в глаза принцессе. Округлое лицо оказалось обезображено торчащими из растянутого рта кривыми зубами, глазные яблоки выкатились из орбит.
Адель ахнула, растерянно отпрянула назад.
Маленькая тварь с ловкостью обезьяны вскочила на крыльцо, шагнула к двери, пригнув голову, уставившись на обмершую девушку. Голодный дух в тщедушном теле не удовольствовался душой своей юной жертвы – душа принцессы дразнила его доступной близостью.
– Назад! – зашипел Мэриан, бесстрашно кинувшись на чудовище, загораживая собой принцессу.
Опомнившись, Адель подхватила кота – и бросилась в дом. Тварь кинулась за ней... Когтистые лапы замерли, едва не схватив девушку за щиколотку.
Чудовище зарычало, затряслось – но не смело больше сделать ни шагу вперед. Принцесса успела вбежать в дом и захлопнуть за собой дверь, суматошно заперлась, задвинула тяжелым столом – и взлетела вверх по лестнице... А мертвое тело твари, повинуясь воле некроманта, удержало голодного духа от погони.
Когда же жертва оказалась недосягаема, тварь взвыла от ярости – голодный дух не желал терять только что обретенную оболочку. Но по приказу чернокнижника мертвое тело охватил огонь, и дух покинул ставшую непригодной скорлупу, взвился в небо – и воронка черноты затянула его назад, в проход в иной мир...
– Ты не ранена?
– Ты очнулся!!
Адель бросилась к постели, обвила руками за шею – граф встретил ее горящим тревогой взглядом.
– Очнулся! – всхлипнула она. Слезы по ее лицу потекли вновь – но теперь от радости.
– Адель... – прошептал он, легко обняв ее за плечи. Принцесса торопливо смахнула слезы. Подняв голову, пристально взглянула в тусклые глаза, обведенные тенями:
– Ты ранен, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал и прозвучал как можно убедительней. – Тебе нужно еще немножко поспать, чтобы поправится! – и мягко заставила его снова лечь.
Он не отводил взгляда, всматривался в ее сияющие, чистые, как небо после дождя, глаза. У Адель всё внутри сжалось при виде блеснувшей на ресницах капли.
– Я не достоин твоей заботы, – чуть слышно выдохнул он, удержав ее ладонь на своей щеке. – Ты ничего не знаешь...
– А я предупреждала не выходить наружу! – громко напомнила недовольная Гортензия. Подойдя, протянула чашку со снотворным зельем.
– Гортензия Хермелин? – узнал Гилберт. – Забавно, меня выходила ведьма, которую я хотел убить.
– Что уж теперь вспоминать! – кривовато усмехнулась Гортензия.
Адель вздрогнула от этих слов. Чуть отстранилась, взглянула непонимающе.
Гилберт принял чашку, вдохнул знакомой запах. Не стал пить.
– Вот, значит, чьими зельями всю эту зиму отпаивал меня Иризар, – улыбнулся он.
– Я подозревала такую причину его визитов, – кивнула Гортензия сухо.
– Вы не дали мне сойти с ума от ночных кошмаров, спасибо. Но сейчас я не имею права на сон. Если засну, не смогу защитить...
– Но если не восстановишь силы, толку от тебя не будет! – возразила Гортензия. – Это главное, что тебе сейчас нужно!
Граф покачал головой. Ведьма уже поняла, что с хозяином Иризара спорить бесполезно. Как ему вообще удалось справиться с мертвецом, напугавшим принцессу? Мальчишку буквально мотало от слабости. Снова выставив принцессу за дверь, ведьма сама помогла ему одеться, не слушая неубедительных возражений.
– Где же твои демоны? – вздохнула ведьма. – Как же они могли бросить своего хозяина?
Гилберт промолчал в ответ, только еще больше помрачнел.
***
Он не знал, сколько это длилось – чернота, сверкающая искрами, тишина, наполненная звоном... век или миг... Но бездну разбил зов: кто-то называл его по имени. Кто-то звал его, говорил ему что-то...
"Мой прекрасный демон! Ты скучал по мне?"
"Исвирт?" – дернулся Иризар. Из темноты выплыло воспоминание – давно забытое, стертое временем лицо красивой, но печальной девушки.
"Исвирт!" – повторил, узнав этот образ, демон. Он почувствовал, как по щекам льются горячие частые капли.
"Мой милый Иризар, вот мы снова встретились."
"Исвирт, как ты могла предать меня?" – Он понял, что это слезы. Густые, как расплавленный воск, обжигающие. – "Ты прогнала меня... Продала..."
"Так было нужно. Ты поймешь, мой прекрасный демон..."
"Нет, не исчезай снова! Подожди! Объясни мне, чего ты от меня хочешь?!"
Он изо всех сил рванулся следом за расплывающимся, тающим образом – и внезапно вынырнул в ослепительный, яркий свет. Кажется, последние слова он прошептал наяву...
– Чего я хочу, мой милый демон? – хмыкнув, переспросил аббат Хорник.
Тусклый свет свечей больно резал, но демон с трудом открыл глаза – веки казались невероятно тяжелыми. Ресницы слипались от колючих комков какой-то клейкой мерзости. Под черепом ударами долота отдавалась пульсация сердца. Кости ломило от нестерпимой леденящей стужи – но в груди горело от жара...
– О, я много чего желаю! О многом мечтаю...
Иризар постарался сосредоточить взгляд на омерзительной, довольной физиономии монаха. Почему-то на голове, поверх капюшона, красовалась королевская корона. Вторую корону, точно такую же, монах вертел в руках, разглядывая играющие в свете огня камни.
– Для начала, я возжелал узнать истинную природу твоей сути. Да, мое прекрасное чудовище, ты поразил меня с первого взгляда.
Демон уже понял, что его отравили. Большим облегчением было почувствовать, что этот безумец не успел применить к нему каких-либо извращенных пыток. Лишившись рук или ног было бы куда сложнее отсюда выбраться.
– Сколько лет прошло с первой нашей встречи, помнишь ли? – продолжал аббат, нахлобучив вторую корону на черную гриву демона. Отодвинулся, залюбовался. – Да, сорок три года... Видишь, как я постарел? Время ко мне безжалостно. Но ты – ты ничуть не изменился! Даже волосы по-прежнему черны и густы. Ты остался точно таким же, как был в тот далекий день, когда сбежал от меня... Сбежал – и заодно уничтожил мою лабораторию, а вместе с ней сжег все мои записи – и весь монастырь. Помнишь?
Иризар молчал. Пусть после этого раны быстро затянулись, не оставив даже рубцов, но испытанную тогда под изощренными пытками боль он не забудет никогда.
– А я вот помню, – покачал головой Хорник. – В тот самый день, оставшись один на пепелище, оплакивая погибших в огне братьев, я поклялся, что обязательно узнаю, кто ты есть на самом деле. Что за адское создание скрывается под этой идеальной личиной.
Аббат достал из рукава сутаны тонкий белоснежный платок. Придвинувшись, принялся почти ласково стирать с лица демона полосы подтеков. Но из мерцающих синим огнем глаз, не переставая, лились маслянистые капли, перечерчивая щеки и скулы черным по белому.
– Теперь-то ты от меня не сбежишь. Теперь-то ты откроешь мне все твои тайны. Ведь теперь я твой единственный хозяин и господин! Я знал твое истинное имя – и всё равно ты от меня сбежал. Ты никогда его не скрывал. Безумный храбрец! Или вернее – самоуверенный наглец? Как ты куражился над своими противниками, открыто называясь истинным именем! Ты хотел вдоволь наиграться, хотел увидеть всё, на что мы способны... Но только теперь у меня есть еще и это, – он поднес к глазам демона свою руку, холодно блеснул черным опалом перстень. Перстень, который носили Исвирт и Гилберт, с трудом налез на жирные пальцы аббата, застряв на средней фаланге мизинца.
– Да, я единственный твой господин, – повторил со вкусом Хорник. – Твоего мальчишку я лично отправил на костер. Вот, полюбуйся! Пожалуй, я сохраню это на память.
Он достал еще один платок – в пятнах крови. Шутя, поднес платок к носу демона – тот вдохнул знакомый запах, ноздри раздувались от сдерживаемой ярости. Аббат с ухмылкой соединил оба платка – один с черными слезами демона, второй с кровью его юного хозяина, и этот контраст черного и алого вызвал на его лице блаженную улыбку.
Нет. Конечно, нет! Иризар ни на миг не поверил его словам, хоть сам аббат был бесконечно убежден в своей правоте. Гилберт жив. Демон чувствовал это... Но на мгновение перед глазами полыхнула картина прошлого – первый призыв к герцогине. Изабелла со смехом объявила демону о смерти предыдущей госпожи... Тогда он поверил. Поверил, что остался один. И мир тогда словно поглотила тьма. Хотя нет – тьма поглотила его самого... Второй такой потери демон не допустит!
– Пусть я нарушил данный Небесам священный обет, занявшись изучением запретных наук, – продолжал меж тем аббат. – Я рисковал. Если б тайна моих занятий раскрылись, меня могли бы с полным правом обвинить в чернокнижии и с позором отправить на костер. Однако Небеса оказались милостивы к недостойному сыну. За прошедшие годы я сумел далеко продвинуться в своих изысканиях. В моей лаборатории побывало великое множество тварей разнообразного рода и вида – созданных колдунами, отловленных в диких лесах, уродов, произведенных на свет женщинами или скотом. Но среди всех я не нашел ни одного, кто мог бы сравниться с тобой, Иризар. Даже твои любезные дружки, столь легкомысленно попавшиеся в мою ловушку, имеют в своей сути самую обычную демоническую природу. От звероподобных собратьев отличаются лишь тем, что создавшие их колдуны проявили смелость принести в жертву людей, а не животных. И после укрощения поработали над своими творениями очень тщательно.
Иризар, зарычав сквозь стиснутые зубы, дернулся. Но он был крепко прикован к пыточному железному креслу, кандалы больно стискивали запястья, локти, плечи, щиколотки, грубый обруч охватывал шею, не позволяя пошевелиться.
– Признаюсь, мне пришлось долго ломать голову, чтобы выяснить причину твоей исключительности, – со снисходительной улыбкой смотрел на беспомощного пленника Хорник. – Ты по праву мнил себя неуязвимым! Но всё же я не терял времени даром. Я собирал знания по крупицам, терпеливо складывая мозаику. О, теперь мне многое о тебе известно, мой милый демон! Ты оказался и вправду редкостным чудовищем. Я просто поражен мастерством и жестокостью твоей создательницы! Потерпев полное поражение в войне с армией объединившихся в Гильдию колдунов, изгнанная, запечатанная в собственном замке в полном одиночестве, обреченная на вечное заточение – эта исключительная ведьма не сломалась и не сдалась. Не имея возможности кем-либо пожертвовать для ритуала сотворения демона, она принесла в жертву саму себя! Вернее – собственное нерожденное дитя, эту беспомощную человеческую личинку. Сокрушенной и изможденной, ей удалось раскрыть проход в иной мир – и призвать одного из сильнейших и злобных духов. И она заключила с ним союз, отдала этому духу жизнь своего сына, убив младенца в утробе. И дух принял жертву – и вошел в ее лоно... Даже подумать страшно, какие страдания ей пришлось вынести! Каждый демон, заполучив вожделенное тело, стремится убить своего создателя. Готов поклясться, ты не был исключением, мой милый Иризар. Ты, младенец-демон, рвал и грыз изнутри свою мать, не ведая жалости... Но колдунье каким-то образом удалось вытерпеть все эти мучения. Она приручила тебя, напитала своей кровью. Она возлюбила тебя – но не как чадо, а как оружие мести. Ты же познал то, что не дано знать бесплотным духам иного мира – ты был рожден, вскормлен сладким материнским молоком... Демон, неужели ты забыл всё это?
Нет, он всё помнил. Демоны никогда ничего не забывают. В отличие от слабых человеческих существ, в его памяти сохранился каждый миг – отчетливо и ярко. Он помнил каждое мгновение своей долгой жизни. И бессмысленное, бесконечное метание в пустоте иного мира, где демонические духи терзают в завистливой злобе души умерших или еще не рожденных... И помнил сладостную боль земного воплощения. Нежную мягкость живой колыбели, убаюкивающий голос... Потом – первый глоток воздуха, первый крик, раздирающий легкие – звук собственного голоса... Каждый неприкаянный дух иного мира мог только мечтать о том, что доступно лишь ничтожным человеческим душам! Но ему – ему одному из всех выпал шанс испытать всё это...
– Запертый в крошечном, жалком, беспомощном тельце, ты был неспособен сопротивляться ее чарам. Она околдовала, опутала тебя своей лаской, нежностью? О, ты ошибался, милый Иризар, принимая ее заботу! Она лелеяла не тебя, а мечту о свободе. Ну, что ты молчишь, демон? Кем ты считал ее для себя? Матерью? Повелительницей? Любовницей? Подозреваю, пока ты рос, превращаясь из ангельски прелестного дитя в очаровательного отрока, лишенного собственных желаний почтительного юношу, колдунья пользовалась твоей покорностью как только вздумается! Разве я не прав?
Иризар не позволил себе даже малейшего движения. Он будто не слышал этих слов – хоть внутри всё пылало ненавистью, захлестывало сознание огненной волной. Он изо всех сил пытался нащупать брешь в непроницаемой защите, которой окружил себя предусмотрительный монах. Но тот не напрасно похвалялся своими знаниями...
– Светлые Небеса, так вот в чем ты сошелся со своим некромантом! – сделал открытие Хорник. – Вы оба выросли не сыновьями – а надеждами, оружием своих матерей! Какое трогательное взаимопонимание.
– Полагаю, – произнес аббат, – ты даже самостоятельно научился какому-то особому колдовству, которое помогло сохранить жизнь в стареющем, смертном теле твоей госпожи столь долгий срок. Да? Я снова прав – я вижу это в твоих чудесных глазах... Как же я хочу узнать эту твою тайну! Получив живое тело человека, в отличие от прочих демонических тварей, тебе пришлось пройти через пору детства и взросления. Но ты остановился в неувядающем расцвете. Как тебе это удалось, Иризар? Твой демонический дух врачует раны твоего, по сути, беззащитного тела...
Взяв с подставки нож, аббат медленно провел острым лезвием по щеке демона. Из разреза пролились алые капли, смешались с черными полосами. Хорник провел пальцем по стремительно исчезающей ране, собирая кровь. Слизнул каплю.
– Как интересно, – пробормотал он. – Твои слезы черны – а кровь красная и на вкус не отличается от человеческой. Возможно, моя задача окажется не столь трудной, как мне представлялось.
За спиной аббата мелькнула глумливая рожа еще одного монаха. Он радостно разевал безъязыкий гнилой рот, трясясь в беззвучном смехе, предвкушая удивительную потеху.
– Как жаль, что ты не видишь мою машину, она возвышается позади тебя – прекрасное творение моей мысли, моих научных изысканий! – проговорил с гордостью Хорник, устремив взгляд на нечто, находящееся за креслом пленника. – Я создал ее специально для тебя, мой демон. Эта машина крепко сожмет тебя в своих объятьях – и выпустит из тебя всю кровь, капля за каплей. Но вы, демоны, живучие твари – и через несколько часов ты уже залечишь свои раны. И тогда для тебя пытка начнется с начала, я буду резать тебя снова и снова – до тех пор, пока ты не покоришься мне полностью. Ведь вы, демоны, так не хотите умирать! Так не желаете возвращаться назад в холод преисподней! И поэтому, рано или поздно, ты согласишься мне покориться, ты станешь моим послушным рабом... Не беспокойся, я испытывал ее много раз на звероподобных тварях. О, поверь мне! Их мучения были прекрасны! Они становились совершенно беспомощны перед моей волей!..
Немой монах сунулся слишком близко к демону, полез грязными пальцами к лицу потрогать черные слезы. Увидев это, аббат пришел в ярость – ревниво пнул помощника. Тот согнулся в покаянном поклоне, но хозяин, выхватив плеть, висевшую у пояса, размашисто отхлестал его, безжалостно превратив лицо в алое месиво. Скуля и мыча, монах на карачках отполз к двери. Но аббат утолил свою злость, лишь когда собственной рукой перерезал помощнику горло.
Расправившись со слугой, Хорник вернулся к пленнику.
– Я покривил душой, сказав, что ты не изменился за эти годы, – продолжил он совершенно спокойно. – Ты стал на удивление чувствителен. Твое человеческое воспитание в итоге пагубно подействовало на демоническую суть, сделало тебя слабым. Я сразу заметил, как ты привязан к своим приятелям. И как очарован новым господином, этим смазливым глупым щенком. Твои приятели тебе всё еще дороги? Тогда я предлагаю тебе сделку – твоя жизнь в обмен на жизни тех, кого ты любишь... Да-да, не скрывай хотя бы от самого себя – ты научился этой глупости у людей!.. Если угодно, могу вдобавок к этой цене присовокупить жизни короля Стефана и той самоуверенной стервы, герцогини Эбер – так, ради милосердия. Право, как жаль, что мне пришлось казнить твоего драгоценного господина! Уверен, его жизнь на чаше весов не позволила бы тебе раздумывать.
– Заметь, – добавил Хорник великодушным тоном. – Я мог бы и не давать тебе выбор, ты и так всецело в моей власти. Но я не хочу снова портить пытками твое прекрасное тело. Я не хочу, чтобы ты терял попусту свою драгоценную силу. Я хочу, чтобы ты использовал свое колдовство для меня. Ты видишь, демон, я стал стар и дряхл! Время не пощадило меня. Разум укрепился в бесценных знаниях – но похоже, годы мои на исходе. Так обидно умереть, не успев воспользоваться накопленной мудростью!.. Но если ты не станешь капризничать и признаешь меня своим господином, ты сможешь исцелить меня от старости. Избавишь меня от оков времени – и я обрету бессмертие! Поверь, я сумею с толком распорядиться вечностью – даже нескольких столетий мне будет мало.
Годы на исходе?.. Иризар дернул уголком рта. Этот монах не знает, о чем просит!
– Согласен, – выдохнул демон.
Чтобы расслышать это сладостное, желанное слово, Хорник приблизил ухо к самым губам демона. Сияя безумной радостью, недоверчиво взглянул своими белесыми, водянистыми от старости глазами в яркие, переливающиеся стремительной радугой глаза пленника.
– Поклянись, Иризар! Поклянись своим именем! – велел аббат, потирая руки. – Поклянись, что отныне будешь служить мне до самой смерти! Обещай, что сделаешь мое тело молодым, как в годы юности! Как тогда, когда мы с тобой встретились впервые!
– До самой смерти? Клянусь, – спокойно ответил Иризар. – Через мгновение ты себя не узнаешь! Ты хочешь этого? Так дай руку и подойди ближе... Еще ближе!
Аббат придвинулся еще, вцепился в по-прежнему прикованные к подлокотникам руки демона, переплел с его свои жирные пальцы, сжал с надеждой на чудо. Иризар брезгливо скривился. Но так проще всего, и нужно спешить.
– Светлые Небеса! – восторженно прошептал аббат. Он воззрился на свои руки – вздутые вены, оплетавшие тыльную сторону ладоней, стали не видны под разгладившейся кожей, пропали старческие пятна, изъеденные грибком ногти заблестели, с пальцев исчезла узловатость, они выпрямились и налились силой настоящей молодости. – Светлые Небеса! Ты правда это умеешь!
Хорник метнулся к столу, схватил зеркало, уставился на собственное лицо – без морщин, яркие глаза сверкали, губы вновь налились вкусом юности. Он сдернул с головы капюшон... Но череп по прежнему покрывали редкие седые волосы. И зубы остались источенные, тронутые гнилью.
– Ты решил обмануть меня этим фокусом?! – Хорник разъяренно бросил зеркало на пол.
Иризар презрительно усмехнулся. Даже этот "фокус" дался ему нелегко, он поморщился от подкатившей к горлу тошноты. Отвратительно, что ему предстоит еще вынести...
– Разве за такой краткий миг я смогу стереть то, что сотворили с тобой сорок три года? – произнес демон. – Имей терпение, я же не всесилен! Если ты позволишь продолжить, я смогу вернуть молодость не только внешнюю, но и твоим дряхлым потрохам. Я смогу сплести наши души в одну, перелью в твое изношенное тело новые силы... Но учти – ты готов мне довериться полностью? Доверить свое тело, как доверяли мне Исвирт или Гилберт? Если нет – я буду бессилен тебе помочь.