Текст книги "От океана до степи (СИ)"

Автор книги: Антон Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 88 страниц)

Глава 6

Глава 6

Неизвестно где.

Дримм.

Лопата легко вошла в уже отогревшуюся после зимы землю и выворотила огромный больше самой лопаты ком, за первым последовал второй, третий, десятый и дальше… Через пару минут Дримм воткнул штык лопаты в землю и более внимательно осмотрел то, что скрывал под собой поднятый им дерн. Несмотря на короткий срок созревания компост удался и радовал взгляд своим равномерным видом, а нос правильным густым ''ароматом''. Честно сказать Дримм опасался, что год – слишком маленький срок и содержимое ямы просто не успеет созреть, боялся несмотря на то, что сам щедро сдобрил его медвежьим и козьим говном, птичьим пометом, рыбьими внутренностями, кишками животных, дикой падалицей и много чем еще, что оказалось в тот момент под рукой. Но все удалось – жирная и богатая червями почва превратила траву и прелую листву, а так же все вышеперечисленное в крайне необходимый фейри продукт. Дримм еще немного поворошил его лопатой, убедился что все действительно как надо и, в темпе накидав тачку с верхом, повез первую партию к огородам.

Катить нагруженную и подозрительно скрипевшую тачку было не далеко и вскоре Дримм орудуя все той же лопатой равномерно раскидал компост в заранее выкопанные лунки, добавил выброшенной из тех же лунок земли и хорошенько все перемешал. Поливать не стал, он несколько раз уже пролил высокую огуречную грядку: первый раз еще не вскопанную, когда окончательно сошел снег, второй раз перед тем как собирался ее вскопать, третий раз, когда уже вскопал и сделал лунки – все три раза поливал теплой водой. Работа не отняла у него много времени и уже через 20 минут Дримм бодро скрипел тачкой за новой партией – еще две такие же грядки ждали столь необходимый им компост.

По пути фейри серьезно задумался, стоит ли потом укрывать посаженные огурцы, после недолгих раздумий решил – нет, не стоит – мягкая здешняя зима уже далеко и ночью достаточно тепло чтобы рассада не замерзла. В любом случае до непосредственной посадки еще два-три дня – смеси компоста и земли в лунках нужно ''отдохнуть'' и ''привыкнуть'' друг к другу.

– Может следовало кинуть сперва свежего навоза? – размышлял Дримм, орудуя лопатой. – Нет, все правильно – было бы слишком круто и нежные корешки могли сгореть. -

Вновь скрипит наполненная с горкой тележка, а привычно на автопилоте кативший ее фейри размышляет о том, что он уже сделал этой весной и что только предстоит:

– Морковь и редиска посажены, ростков еще нет, но скоро будут – семечки дойдут и пойдут в рост. Лук, чеснок и парум перезимовали хорошо, ралгун тоже неплохо – значит должен быть хороший урожай. Я много в прошлом году посадил, даже чересчур много – зачем мне столько одному? Ну да ладно, не пропадет. Копу неделю назад посадил – вроде не рано, землю к тому времени хорошо прогрело, а через день брызнул дождь. -

Дримм выпустил ручки тачки и достал воткнутую в наваленный на нее компост лопату, при этом продолжая неторопливо и обстоятельно размышлять:

– Капуста пережила весенний холодок на удивление хорошо – все-таки не зря я мучился с керамической трубой от печки – покорячиться конечно пришлось, но зато выжила вся рассада, а если бы поленился, то как минимум половину потерял, даже при такой теплой зиме. Огуречная рассада так же радует, всего пару горшочков потерял-не уследил, но поскольку делал с запасом, то не страшно. Вурм вообще растет ка на дрожжах, как бы глину не расколол, а ведь его нужно высаживать позже огурцов. Может высадить одновременно? – задумался над судьбой на удивление быстро набравшей силу рассады Дримм и, закончив с очередной грядкой, принял решение: – Так и сделаю: займусь завтра грядками для него, значит сегодня кучу (компостную) закапывать не буду, а завтра по утряне подсоберу еще листвы, сегодня вечером переберу не пошедшие в посадку остатки копы и завтра, после того как возьму из ямы все что нужно, загружу побольше нового сырья. Только обязательно не забыть все хорошенько перемешать. -

Опять катится-скрепит тачка, а мысли фейри бегут своим чередом:

– Не сегодня, так завтра нужно будет проведать коноплю, хотя может и не стоит – что ей сделается, растет как сорняк, поливать-удобрять нет особой нужды. Хотя все-таки стоит не полениться и посмотреть. Кусты малины в лесу тоже проведаю, заодно по пути к конопле загляну. А у дичка (дикой яблони) поставлю силков на зайцев: шкуры и мяса с них весной конечно не возьмешь, но зато хоть не будут драть кору. Решено, сегодня и поставлю. -

Дримм вновь накидал полную тачку компоста и отправился в последний третий заход, но по пути неожиданно свернул и около часа возился на двух длинных ягодных грядках шарума, не доверяя лопате рыхлил землю ножом и черпая компост руками бережно удобрил каждый куст, а потом теми же руками аккуратно вернул землю на место. Тут он и встретил наступавший рассвет, полюбовался первыми солнечными лучами, закончил с шарумом и покатил на три четверти опустевшую тачку назад к компостной яме.

Солнце еще не успело как следует взойти, а Дримм уже закончил с последней грядкой и поспешил отвезти немилосердно скрипевшую тачку в небрежно сделанный шалаш, что притворялся сараем для инструментов. Пора было завтракать, но прежде чем идти домой фейри перевернул тачку и, сняв подвешенную под потолком серебряную баклагу с дегтем, щедро смазал сначала скрипевшее колесо, а потом не так щедро второе, покрутил оба колеса, для того чтобы деготь разошелся, а потом мазнул еще.

Дримм вспомнил сколько ему пришлось мучиться, чтобы заиметь столь щедро расходуемый сейчас деготь и сколько драгоценной, действительно драгоценной живицы извести на него и скипидар, как он едва не устроил пожар и как тяжело было не спать несколько суток к ряду, поддерживая огонь и следя за уже запущенным процессом. И главное та же история что с луком и чесноком – зачем ему столько одному?! Зато теперь не придется беспокоиться ни о скипидаре, ни о дегте – уже наделанных запасов хватит на много-много лет.

На лицо фейри набежала тень: мысль, что его почти полуторогодичное заточение в этом месте может продлиться неопределенно долго, потянула за собой еще кучу безрадостных мыслей и всегда подступавшую вместе с ними хандру. Дримм закончил с тачкой и отправился домой, привычно гоня хандру от себя и пытаясь переключить голову на что-то другое.

Дом как всегда встретил спустившегося по лестнице фейри успокаивающим полумраком горящих гнилушек, столбиками света из вентиляционных отдушин, одновременно зимой служивших источником необходимого рассаде солнца, привычными запахами трав и зелий, а так же блеянием коз.

Друг – вернулся – хорошо. Завтрак – вкусно – сейчас, – встретивший фейри небольшой похожий на ласку зверек привычно куснул погладившую ладонь и вновь ментально передал: – Завтрак – сейчас. – Будет тебе завтрак, – вслух ответил ему Дримм и на мгновение собравшись послал ментальный ответ: – Скоро. —

Фейри довольно улыбнулся, когда зверек что-то пропищав скользнул в глубину их общего дома – месяц от месяца у него получалось все лучше и такое общение уже не требовало столько сил как раньше.

Настроение снова поднялось, и Дримм привычно заскользил по своему жилищу среди солнечных лучей, как среди колон. Проверил солнцелюбивую рассаду, передвинул несколько оказавшихся в тени горшков, потом прошел в отделенное от основного дома плетеной стеной помещение и, расталкивая тершихся о него боками и тянувших морды коз, подошел к отдельному выходу наверх. Фейри напрягся и отвалил тяжелый камень, который вряд ли подняли бы и десять обычных человек, потом отвязал жердяную промазанную глиной дверь, вытащил цельную дубовую плаху и едва успел освободить проход ломанувшимся на солнце и воздух козам. Козы за зиму соскучились по солнцу и сочной зеленой траве и несмотря на то что Дримм уже несколько раз выпускал их в летний загон, каждый раз ломились как советские граждане за дефицитной финской колбасой. Лишь одна из коз, всегда резвая Звездочка не проявила обычного рвения и поднималась последней, грустно вздыхая и словно прислушиваясь к чему-то слышимому только ей.

Дримм взял козу на заметку и, сходив за корзиной с сушеной травой, полез за козами наверх. Вылез фейри в довольно обширном овраге, напоминавшим тот, в котором находился построенный им дом, вернее не находился, а являлся им, еще вернее, тот овраг им стал после того, как Дримм укрепил земляные стены, сделал крышу и сложил первую печь (сейчас их было три). Этот овраг был шире и по размерам превосходил служивший домом примерно раза в три, напоминая собой футбольное поле, еще он прекрасно подходил под летнее пастбище коз и обеспечивал им безопасность, а так же вкусную, сочную и главное, благодаря всегда влажной почве быстро растущую траву.

Дримм наполнил кормушку сеном – трава-травой, но держать коз на ней одной нельзя, тем более робкий пока зеленый пушок не смог бы удовлетворить аппетит стада почти в 3 десятка прожорливых голов. Затем фейри открыл заслонку и в поилку потекла вода. Тем временем козы толкая друг друга с мемеканьем оккупировали кормушку, а вот Звездочка лишь только вяло попила воды и даже не сделала попытки приблизиться к аппетитно хрустевшим угощением товаркам.

Именно там у поилки Дримм ее и поймал: заглянул в пасть, потрогал вымя и живот, почувствовав пальцами не то, заглянул под хвост. Кивнул своим мыслям и отпустил все так же вялую козу. Вернулся в землянку и щедро насыпал в глиняную плошку конопляных семян, потом ягод шарума и немного сушеной земляники (одного из любимейших лакомств Звездочки). Несколько несложных манипуляций со ступкой, во время которых Дримм повторял заклинание школы Природы, и нужный ему состав готов. Помогли ли заклинания он так и не понял – лишь один раз почувствовал даже не отклик, а тень его (может и показалось), а ведь повторил не меньше десятка раз. Опять сходил в загон и почти силой накормил Звездочку этой смесью, потом некоторое время разминал жалобно блеющей козе живот, и так до тех пор до тех пор пока не подействовала конопля, ''полюбовался'' на срущую козу и покинул загон, предварительно подоив пару ее готовых поделиться молоком товарок.

Пришло время позаботиться о себе и о пищащих кри: встретивший его зверек привел к завтраку все свое многочисленное семейство из подруги, четырех их совместных детенышей, брата, его самки, трех уже их детенышей и общей престарелой матери, а возможно и бабушки – Дримм так до сих пор и не разобрался кто она им.

На завтрак у фейри было парное козье молоко, большую половину которого он пожертвовал в пользу кри, вчерашний творог – тут Дримм постарался сам, а что осталось доели всеядные кри, копченую рыбу разделили по-братски – брюшко и бока фейри, а костистая спина, голова и хвост кри. Вареную копу кри не любили, так что Дримм хорошо оприходовал щедро сдобренный луком и чесноком корнеплод, еще и осталось на обед. Венчал довольно плотный завтрак сладкий десерт – отвар из смеси шарума и других ягод на меду.

После завтрака кри тут же разбежались по своим делам, а Дримм немного посидел, подумал, убрал со стола и, еще раз посмотрев рассаду и передвинув пару горшков на свет, отправился к реке.

Река побаловала его кучей серебристых торпед в одной из вершей, а так же двумя незваными гостями – злых и здоровенных раков фейри отпустил, а рыбу нанизал на пару длинных ивовых прутов и помахивая ими в воздухе понес эти гигантские, частично еще живые шашлыки к расположенной недалеко коптильне. Потом он довольно долго потрошил и обрабатывал новую партию, потом загружал ее в коптильню. Брать из коптильни ничего не стал, хотя пара щук вполне была готова для стола, перевесил их в не жаркое место и закрыл довольно узкий проход тяжелым дубовым пнем. Обошел коптильню по кругу, ища следы подкопов (не раз и не два лесные воришки пытались добраться до аппетитно вонявшего на весь лес содержимого), в паре мест поправил загородку из колючек, а затем минут двадцать колол заранее заготовленные дрова. Часть наколотых дров отправились в довольно большую поленницу, а часть перекачивали в недра коптильни, и ароматный запах дыма и рыбы стал сильней.

С коптильни Дримм прихватил с собой большой плетеный короб из лыка, короб немилосердно вонял как уже тухлыми рыбьими потрохами и головами, так и свежими заброшенными в короб чуть больше часа назад. Фейри хотел было опять заглянуть к реке и переправить часть содержимого короба в воду на прикорм, но передумал и по нахоженой тропе бодро зашлепал домой.

– Нужно на время притормозить с рыбой, – думал шагавший по тропе Дримм. – Той что есть хватит месяца на три и то если есть ее каждый божий день, а так на семь-восемь месяцев, или даже на год – не охота чтобы пропала. Хотя у меня не пропадет – использую как прикормку или приманку в ловушках, в крайнем случае отправлю в компост, но не хотелось бы так переводить отличную рыбу. Решено: завтра вытащу обе верши и месяцев пять не буду их снова загружать, за это время подъем уже готовую рыбу, соскучусь по свежей, а осенью поставлю опять. Да, так и сделаю, – принял окончательное решение Дримм и пошел быстрей, мог бы и побежать, но не захотел, и не 50-ти килограммовый вонючий груз за спиной был тому причиной.

У самого дома его встретили несколько детенышей кри и некоторое время следовали за ним, пища и пытаясь допрыгнуть до короба, общаться ментально они еще не умели, но догадаться чего они хотят не составило особого труда. Дримм сжалился и бросил им пару голов посвежей, остальное высыпал в здоровенный ящик, сделанный из обмазанных глиной жердей, что заменял ему бак для пищевых отходов, и закрыл его крышкой из все тех же жердей. Запер крышку на свою гордость – пусть и не хитрый, но собственноручно вырезанный из дерева запор. Фейри не желал чтобы кри отравились тухлятиной, да и не хотел приваживать лесной вороватый сброд из мелких зверьков – ему итак хватало проблем с коптильней и с запасами зимой, хотя те же соседи кри изрядно помогали особенно от наглых как уроженцы Пиндостана крыс и мышей.

Какое-то время Дримм занимался разными мелкими делами во дворе, поколол дрова и прежде чем успел закончить, окончательно затупил уже поработавший сегодня топор. Немного сжульничал и остатки предназначенных на раскол поленьев разорвал жесткими как сталь пальцами игрока с СИЛОЙ под 100. Затем поправил топор точильным камнем и, собрав нехитрый инвентарь, вновь отправился в лес.

Фейри ждал-не дождался мед, что собрали для него (ну ладно, не для него) трудолюбивые местные пчелы. Дримм очень аккуратно относился к такому ценному ресурсу как лесной мед (а другого у него и не было) и вел в голове строгий учет всех доступных ему бортных мест: когда-какие посетил, сколько взял, возраст и появление новых. Мало того, он ревностно оберегал сладкое золото от конкурентов-медведей, и многие из них слетели на землю после удара отброшенной могучей лапой дубовой колоды, которую хитроумный фейри привязал над входом в каждое медоносное дупло и которое било по медведю с той же самой силой, с которой он нанес удар, плюс масса самой колоды и ее дубовая плоть. Нехитрая защита не давала осечек, и большинство любителей меда понимали более чем прозрачный намек после второго-третьего падения, а шкуры тех кто не понимал пошли на одежду, постель и украшение жилища фейри, хотя сам Дримм упрямцев только добивал – в противостоянии колода: медведь всегда побеждала колода.

По пути он нарвал несколько пучков весенних цветов и трав, надрал коры и, легко срезая полосы коры острым лезвием, еще раз похвалил себя за то, что когда-то на заре своей игровой жизни увлекся работой по металлу, причем начинал он не только с готового металла (слитки серебра), но и с кусков медной руды.

Дримм никогда не ходил в учениках у кузнецов Серединного мира, а получил свой опыт из книг и собственноручно набитых шишек. Потом кузнечное ремесло как-то вышло из орбиты его интересов и ушло даже не на второй или третий, а на десятый-двадцатый план, в приоритете оказалась магия и алхимия, а из ремесла все что нужно для резки рун по дереву и кости, а если возникала необходимость нанести руны на металл, то к услугам фейри всегда был прекрасный набор для нанесения рун, благодаря которому от него не требовалось каких-либо особых умений в обращении с металлом. Но приобретенные когда-то знания он не забыл, и в этом странном лесном раю-тюрьме, где магия дала осечку, а из всех алхимических реагентов был доступен лишь самый примитив, навык работы с рудой и металлами пришелся ко двору.

Начинал Дримм с золота, вернее не так, сперва он долго мыл его в реке с помощью самодельного лотка, благо еще в своей прошлой земной жизни сумел не только увидеть и подержать такие лотки в руках, но и немного подкалымить по пояс в ледяной воде, пополняя свой небогатый лейтенантский бюджет. На мороженое и сигареты он тогда заработал, но не более того, а вот радикулит едва не приобрел. Нынешнему его телу нипочем была ледяная вода, сил и выносливости фейри хватило бы на сто человек, а зрению мог позавидовать любой орел, да и отсутствие конкурентов и богатство самой реки тоже сказались – он легко делал пару килограммов в день в виде песка и мелких самородков. Но золото – очень мягкий метал, а фейри нужны были оружие и инструменты, и он продолжил искать – нашел медь, потом серебро, свинец и олово. Ему невероятно повезло, что на участке всего в несколько десятков километров встречалось все вышеперечисленное, мало того, имелся даже гематит, а значит железо, но по понятным причинам железо он оставил в покое, а сосредоточил усилия на меди, свинце, олове, серебре и первом из найденных металлов золоте.

Получить руду из камней оказалось не сложно, хотя и пришлось не имея нормального инструмента валить деревья и разделывать их на нормальные дрова – опять выручила сила, непомерная сила и еще такая же выносливость высокоуровневого игрока. Сложить из камней печи, одну для плавки руды, другую уже для металла было все-таки сложней. Муторней всего встало обмазать печи глиной изнутри и снаружи, прогреть, дать остыть, снова обмазать и снова прогревать и опять добывать дрова, много, много-много дров, благо с медью и остальным можно все же было обойтись дровами – с железом бы этот фокус не прошел и сперва пришлось бы пережигать дрова в уголь. Потом все было намного легче – знакомая работа с медью и серебром, несложная с золотом и быстро освоенная с оловом и свинцом.

Дримм прервал давние воспоминания и, без всяких премудростей легко воткнув пальцы в кору, полез на первое из бортных деревьев. К сожалению слазил он зря – пчелы еще не восстановили свои запасы после зимы, и Дримм вынужден был съехать по стволу вниз не солоно нахлебавши – лишать пчел тех крох что они успели собрать он не стал. Все же пчелы кое-чем его наградили, и полдюжины укусов чесались еще минут пять, а вскоре как всегда исчезли и как всегда без каких-либо последствий.

Свинец пошел на снаряды для пращи, на ступки для перетирания орехов, зерна, трав и всего чего угодно, на различные противовесы и в общем-то все – малополезный оказался металл (для той же пращи вполне можно было обойтись речной галькой), разве что потом он стал его понемногу добавлять к смеси олова и меди, но это уже другой разговор. Золото и серебро использовал в качестве посуды, и вот уже чуть ли не год запертый в лесной глуши обитатель землянки в самом прямом смысле ел и пил только с золота и серебра, и ладно бы только он, но даже кри ели из золотых мисок, а козы пили из серебряной поилки. Ну с медью ясно – пошла на все, буквально на все от гвоздей, до оружия, знакомый еще по Великому лесу материал стал в руках фейри пластилином и обеспечил все его потребности в изделиях из металла.

Второе бортное дерево, настоящий лесной исполин с дуплом, в котором при желании можно было не только стоять в полный рост, но даже ходить и бегать, не разочаровало Дримма: огромный обитавший в нем рой может быть в процентном отношении и не обогнал в добыче меда уже посещенный, но пчел здесь было как минимум раз в 30 больше, и Дримм без стеснения выгреб часть их добычи, получил 3–5 десятков укусов и весело матерясь сбежал, продираясь сквозь отсекший разъяренных пчел орешник. Вообще, если так подумать, то бортник из фейри получился еще тот – ни один его поход за медом не обходился без настоящей войны с пытавшимися наказать воришку пчелами, но опять же таки высочайшая даже по меркам Серединного мира регенерация, а еще ПОЛНАЯ нечувствительность к ЛЮБЫМ ядам позволяли ему переносить такие жесткие сеансы апитерапии без каких-либо проблем и последствий для организма.

Медь конечно сняла основную потребность в металле, Дримм любил и умел с ней работать, но ему хотелось большего, тем более есть олово под рукой, а олово и медь – совсем другой коленкор. Бронза, тем более такая в какой нуждался фейри, получилась не сразу: вычитанный в книгах по кузнечному делу рецепт (80 % меди, 20 % олова) почему-то не пошел (слишком хрупкий получился сплав), и Дримм больше месяца искал оптимальный вариант. В конце концов остановился на сплаве меди, олова, свинца и серебра – новый сплав тоже не дотягивал до установленного самому себе стандарта, но задолбавшийся, черный от копоти и сжегший брови Дримм устал и решил сильно урезать осетра и не разыгрывать из себя ГОСТ. Впрочем получилось не так уж и плохо и вскоре везде где только можно бронза сменила медь.

Третья уже не такая большая борть (но все же побольше первой) так же порадовала фейри медком – Дримм заполнил все захваченные туеса и добрым словом помянул полосатых стахановцев. Стахановцы впрочем не оценили его похвалы и злыми укусами наградили тоже от души, ничуть не меньше чем их более многочисленные собратья, обитавшие во втором посещенном сегодня дупле.

На сегодня хватит, – подумал на бегу стремительно несущийся по лесу Дримм. Не то что бы он боялся пчелиных укусов, но не хотелось терять столь работящих пчел, так что фейри наддал и вскоре оторвался. – Пора домой: приберу мед, заодно и пообедаю, а еще к двум запланированным на сегодня бортям наведаюсь завтра или послезавтра, или через неделю, в общем когда захочу – пусть спокойно работают и копят медок. -

Фейри не прерывая шаг сунул руку в карман и достал свинцовый шар, небрежно встряхнул кистью, размотав тем самым ремень пращи. Через несколько мгновений раздался похожий на винтовочный выстрел хлопок, и довольный своей меткостью фейри чуть-чуть сошел со своего пути и поднял еще трепыхающуюся тушку гигантского голубя с кровавым месивом на месте головы. Прицепил тушку на специальную петлю на поясе и весело насвистывая продолжил свой путь. Свинцовый шар искать не стал – не меньше сотни таких шаров валялось в шалаше-сарайке вместе с огородным инвентарем и вдвое больше было раскидано по лесу – благодаря его охоте и тренировкам свинец валялся чуть не под каждым кустом.

Внезапно без всякой видимой причины на лицо фейри набежала глубокая скорбная тень, шаг замедлился, а плечи опустились – тяжелые черные мысли вновь овладели им:

– Что же все-таки произошло?! Где я?! Что с кланом!? Что с Землей?! И когда я и все это место исчезнем?! И ладно если осуществится задуманный нами план и наши перенесутся на Землю прошлого, а если нет!!!? – в тысячный раз безответные вопросы терзали душу и разум фейри, и в тысячный раз внутри него поднимался еще один вопрос: покончить с собой и очнуться в загрузочной темноте, а потом, здравствуй респаун и клан. Но опять же в тысячный раз инстинкт не дал принять окончательное решение – внутренняя суть не словами, но говорила ему, что ни к чему хорошему это не приведет, а своему чутью Дримм привык доверять.

Каждый раз, когда на него накатывали подобные темные волны, Дримм старался отвлечь себя чем-нибудь другим, вот и сейчас он почти побежал по тропинке и в тоже время вертел по сторонам головой:

– Кусты, деревья, взлетевшие пичуги – все не то! Свинцовый блеск под кустом – нужно запомнить место! Грибы, я так и не научился разбираться в местных грибах – совершенно незнакомые грибы, причем незнакомы не только по Земле, но и по книгам Серединного мира! Где я, мать их всех за ногу подери!!! Так – опять!? Нужно отвлечься! Деревья, весенняя трава, порскнувший заяц, тропа, поршня. О как! Правая ''калоша'' совсем от бега истрепалась – нужно будет или чинить, или сплести новую. Скорей бы сделать нормальную обувку, а не то убожество что сейчас на мне. -

Способ сработал, и Дримм сумел переключить свои мысли на… обувь, и ради истины следует все же сказать: фейри не был к себе справедлив, и сварганенные из сырой кожи поршни неплохо служили своему создателю, а плетеные из лыка лапти поверх них (те самые ''галоши'')исправно продлевали поршням жизнь. Впрочем продлевать-то продлевали, но… это были уже пятые поршни и бог знает какие по счету ''галоши''и все это при том что первые месяцы своей жизни здесь он и вовсе ходил босиком.

Дримм вихрем ворвался во двор и так же стремительно нырнул в полумрак землянки – как всегда приятная прохлада и в то же время тепло от никогда не остывавших печей подействовали на его мятущуюся душу успокаивающе. Помогли и кри, как взрослые почувствовавшие его тяжелое состояние, так и детеныши, которых манил пахучий свежий мед. Фейри немного пообщался-успокоил взволнованных старших кри (или они успокоили его – трудно разобраться), потискал облепивших его детенышей и разумеется угостил и тех, и других медом. Сам съел липкий и сладкий комок, хрустнул трупиком пчелки на зубах и окончательно пришел в себя. Фейри как мог процедил мед и слил его в общую корчагу, потом снял поршни, освободил их от ''калош'',секунду их рассматривал, а потом бросил износившуюся пару в жерло одной из печей, подложил дров во все три и занялся домашними делами.

Некоторое время фейри мял глину в специальной яме в самом темном и далеком от печей углу: мял долго, сначала руками, затем топтал и снова руками, отделил от общей массы немалый комок и еще немного его помял. Сплел короб и новые ''галоши'', доделал топорище, проверил преющие крынки с травами, что с ночи стояли в отделении одной из печей (некоторые оставил как есть, другие убрал в холодок), сунул в кухонную печь горшок с недоеденной копой, медной кочергой нагреб углей для жара и занялся голубем. Вскоре по землянке поплыл восхитительный запах жаренной дичины, щедро сдобренной травами и чесноком. Пока жарился голубь Дримм заварил ралгун и налил в небольшую мисочку на столе немного меду. Когда голубь был уже почти готов, порубил к нему на сковородку вурма, не очищая его от кожуры, туда же отправил копу из разогревшегося горшка, хорошенько перемешал, вновь сунул в печь минуты на три, достал, поставил на стол и щедро бросил сверху луковых перьев.

Фейри не стал давиться и обжигаться шипящим и стреляющим жиром блюдом, а дал ему подостыть, за это время успел еще раз сходить покормить коз, помыть руки, достать крынки с квашенной капустой, морковью, солеными огурцами и страшно кислыми мочеными дикими яблоками, любимым блюдом Рики-Тики-Тави (именно так Дримм назвал главу семейства кри). Он не боялся оставлять готовую еду на столе – кри не начнут без него и не дадут ничего утащить со стола неразумным детенышам. На этот раз большую часть умял Дримм, заедая недавний стресс, но и кри хорошо похрустели нежными голубиными костями, перехватили немного мяса и много яблок, капусты, моркови и огурцов, поморщились, но съели несколько кусочков копы и с гораздо большим энтузиазмом почти весь жаренный в голубином жиру вурм. После обильной трапезы фейри позволил себе расслабиться и не меньше получаса сидел, баловался ралгуном и балдел от тяжести в желудке и пустоты в голове. Кри ему не мешали: дружно вылизывали давно остывшую сковороду и подъедали что осталось на столе, а после так же дружно отправились на послеобеденную сиесту.

Дримм не последовал примеру своих соседей кри, а, помыв и отчистив золой посуду, в третий раз за сегодня отправился в лес.

''Успевает всегда тот, кто никуда не спешит'' – сказал когда-то один мудрый человек, вот и фейри не особо торопясь успел все: как и хотел навестил место, где должна была взойти конопля, и остался доволен; посетил заросли малины; как и хотел поставил у яблони силки; нашел несколько потерянных зарядов для пращи и надрал немного коры; дошел до самого солончака-окраины своей тюрьмы без стен и стражей, но охотиться не стал, а только отколол себе хороший ком соли и повернул назад, но прежде чем отправиться домой, зашел в еще одно место.

Последняя остановка на пути домой встретила его жуткой вонью чуть ли не за километр. Дримм фыркнул, но продолжил путь, хотя чувствительный нос фейри даже немножко распух и начал дергаться к концу пути. На сотню метров от источавшей такие оху…..ные ароматы ямы не было ни зверей, ни даже кажется птиц, насекомые так же избегали приближаться, а вот Дримм дошел до самого конца и несмотря на жутко чесавшийся нос, довольно оглядел внутренности распугавшей всю живность ямы.

Жуткая, какая-то нездоровая даже на вид жидкость выглядела ненамного лучше чем пахла – в общем так как и должна была выглядеть смесь мочи, прокисшего козьего молока, птичьего помета и соли. Дримм взял прислоненную к дереву жердь и поворошил ей внутри этого мерзотного бульона, отвалил один из камней, что прижимали утопленную оленью шкуру и подцепив ее за край частично поднял на поверхность.

– Да, пчелкам придется потерпеть, – подумал Дримм, оценивая тошнотворного вида разводы на обеих сторонах шкуры. – Завтра надо будет доставать, отскоблить что осталось, а потом мыть, мять и жировать. Наверное дня два придется мучиться, но зато потом останется только продымить яблочными дровами, вот и пригодилась та старая яблоня – за месяц дрова должны хорошо просохнуть. Сделаю все это, можно уже по-настоящему работать, только бы не запороть столько труда. -

Дримм притопил шкуру, разгладил ее как мог и вновь привалил камнем чтобы не всплыла.

– С такой шкуры должно получиться 3–4, а то и 5 пар сапог, – мечтал удалявшийся от вонючей ямы Дримм. – Половину скорей всего запорю, – все же не стал он лгать себе, – первые так точно – это не сырую кожу обернуть вокруг ноги и сшить пока не засохла, да и нити из жил вызывают сомнения. Особый вопрос – пропитка. Жира у меня много: и медвежий, и свиной, так что попробую и тот, и тот и не буду экономить, а вот в дегте не уверен – березы я здесь так и не нашел, а сгодится ли местный, станет ясно только после пропитки. Может попробовать конопляное масло? – он серьезно задумался о замене дегтя, но так до самого дома и не пришел к какому-то решению.