Текст книги "От океана до степи (СИ)"

Автор книги: Антон Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 88 страниц)

И вдруг! Стебли вспыхнули ярким и сильным огнем! Вместе со всеми охнула и Чикиваа, затем вытерла пот со лба и улыбнулась учителю, остальные ученики с завистью смотрели на нее.

– Молодец, – потрепал ее по голове Дримм. – Сегодня больше не занимайся, отдыхай, набирайся сил. Завтра мы с тобой будем учиться делать огненный шар. -

Девочка радостно взвизгнула и задрав нос с гордым видом оглядела кислые рожи остальных учеников. Дримм еще раз ее похвалил и занялся не достигшей успеха четверкой.

– Ну а вам сегодня тоже отдыхать, можете помедитировать и запастись маной, но не увлекайтесь, лучше поспите подольше. Завтра каждый из вас отправится на равнину и соберет все необходимое для костра. Никаких инструментов, только оружие для самообороны, пользоваться им, например для обдирания коры, запрещаю. Как только все соберете, разведете костер, чем развести найдете вместе с пищей для костра. Да, огонь должен гореть как минимум часов 5 и не крохотный огонек, а нормальный способный согреть костер. Потом будете пробовать то же что и сегодня, столько сколько горит костер или пока не получится. —

– Да, учитель, – хором ответили ученики.

*

На завтра получилось у всех – метод Дримма сработал, и собственноручно созданные костры привлекли под знамена школы Огня еще четырех адептов.

Пять месяцев спустя как фейри и квелья покинули Хурэ-Транхэк.

Равнина под ''каменным небом'', берег реки.

Дримм занимался с клинком на берегу спокойной, неширокой реки. Летали насекомые, иногда на воде возникали круги, тихонько шумел бамбук, а черное лезвие в руках фейри грозно гудело, полосуя ни в чем не провинившийся воздух, и творило невероятно зрелищные восьмерки, круги и другие гораздо более сложные письмена. Вернее творил их Дримм, а живой клинок как всегда повиновался малейшим движениям разума и тела своего господина. Забавно! Ведь именно Убийца научил Дримма этим связкам. Круг замкнулся, и Дримм сейчас учил того, кто научил, научит его самого, то есть по сути фейри учил сам себя – этакий очень растянутый во времени сеанс самообразования. От таких вещей должна была бы кружиться голова, но вместо этого фейри кружился с клинком и давно уже не забивал себе голову – привык.

Сидевший неподалеку Троо полировал свой меч и наслаждался зрелищем, одновременно пытаясь запомнить хоть что-нибудь. Мальчик, хотя нет, уже подросток, будущий воин, прекрасно понимал: несмотря на то что он лучший среди всех учеников на мечах, до такого уровня ему еще очень и очень далеко, но все равно смотрел, впитывал, запоминал, заряжался, формировал у себя в голове стандарт, образец, к которому должно и нужно стремиться, формировал его на всю оставшуюся жизнь. Вскоре к нему на камень подсела сестра и так же как он завороженно уставилась на пляску с клинком.

Дримм закончил последнее движение и застыл, потом неглубоко поклонился. Поклонился тени – метафорическому противнику, с которым фехтовал, поклонился живому клинку – одновременно его учителю и ученику, поклонился всем своим наставникам как на Земле, так и в Серединном мире, поклонился своим прошлым, настоящим и будущим врагам, поклонился богам, поклонился судьбе и не раз выручавшей его внутренней сути. Поднял ножны с песка и, сунув в них меч, направился к плоскому как стол камню, на котором сидели Троо и его сестра. Парень заканчивал с мечом и напоследок натирал его сухой тряпкой, а девочка готовила обед на троих. Готовка не заняла у нее много времени – разве сложно приготовить самой природой подготовленный к употреблению обед? Атэнаа привычно всунула кончик ножа в большую витую раковину, пошуровала, пристукнула, нажала и вуаля (!) – раковина распалась на две равные половинки, практически готовые тарелки и даже уже со съедобной массой внутри. Вторую раковину постигла та же судьба – КРАК (!) и еще две порции на импровизированном каменном столе. Каждую порцию посыпать лепестками и мелко порубленной ароматной травкой, пара капель из небольшого сине-зеленого плода, кусок молодого сладкого тростника вместо хлеба – порция готова, можно есть. Чем все трое некоторое время и занимались, хлебая густую, теплую бурду с рыбным вкусом и пикантной кислинкой. Не фонтан, далеко не фонтан! Но не так уж и плохо – в любом случае приятное разнообразие после слегка поднадоевших червей. Ни Дримма, ни его юных учеников ничуть ни смущал внешний вид того, что они с удовольствием едят (белая похожая на густые сопли масса), ни то, что они наяривают еще живую плоть – за прошедшие месяцы они навсегда избавились от любой брезгливости в еде. Ну чем выловленный в реке моллюск хуже подозрительных корней, горьких семян, невкусных стеблей, жесткой попробуй-прожуй коры, похожих на крыс обитателей равнин, тритонов, жуков и тех же червей? Так что встречавшиеся на берегу очередной реки моллюски шли на ура, один недостаток – их нельзя было долго хранить или употреблять в каком-либо другом не сыром виде.

Троица смеялась и шутила, наперегонки наяривая сей ''деликатес'', Троо подшучивал над сестрой насчет ее парня, та тоже пыталась его достать – получалось, у девочки был острый язычок, Дримм их мирил и не допускал ''кровопролития'' – привычные посиделки даже не друзей или учителя с учениками, а очень близких друг другу людей (фейри), почти семьи. Эти двое действительно сильно привязались к Дримму за время пути, да и он всегда был рад их компании, каким-то уголком своей души воспринимая их как своих навсегда потерянных детей-фейри. Нет, он не утратил рассудок и все осознавал, но ему было приятно думать, что его дети были бы похожи на Троо и его сестру, такими же умными, сильными, красивыми, способными – Дримм радовался глядя на них и в тоже время грустил, но радовался больше.

Вскоре загрустили и дети, причина – его уход. Дримм никогда не скрывал от них что может исчезнуть в любой момент или их совместное путешествие прервет непроходимый для него барьер, а потому как мог старался подготовить детей к неизбежному.

– Не расстраивайтесь – это судьба, тут ни мне, ни вам ничего не изменить. Не первая и далеко не самая страшная потеря в вашей жизни, в конце концов вы будете знать, что я не умер, просто живу очень и очень далеко и помню о вас, вы тоже не забывайте того, чему я вас учил. —

– Не забудем, учитель, – решительно сказала Атэнаа и тут же отвернулась, чтобы украдкой смахнуть набежавшую слезу.

– А может быть ты не исчезнешь пока не закончишь наше обучение? – несколько по-детски предположил Троо. – Ты ведь сам говорил, что не знаешь когда случится то что ты ждешь. —

– Верно, – Дримм с улыбкой посмотрел в полные надежды глаза, – все может быть. Но если это все-таки произойдет, не позволяйте себе слабости – помните: вам нужно добраться домой. —

– А как же Хлип и остальные взрослые? -

– Они взрослые, но они квелья: слушайтесь их как взрослых – плохого они вам не посоветуют, однако вы знаете какие квелья бойцы. —

– Знаем, – усмехнулся Троо и тут же получил щелчок по носу.

– Не зазнавайся! – Дримм предостерег обиженно потирающего нос мальчишку. – И не вздумайте задирать перед ними нос. Хлип прожил долгую жизнь и если племя избрало его вождем в такой сложный для себя момент, значит он чего-то стоит, но помните: он квелья и когда-нибудь вам придется брать инициативу на себя, я сильно надеюсь что не придется, но вы должны быть готовы. —

– А как нам понять, что время пришло? – нахмурился Троо и еще больше нахмурился услышав ответ учителя:

– Тут я вам не помогу – вы сами должны это понять. Так что три совета: не забрасывайте тренировки, будьте готовы и думайте, хорошо думайте прежде чем что-то сделать. -

Троо кивнул, еще не упавшая ответственность лишь краешком коснулась его плеч, но 14-летнему подростку не понравилось это чувство – как хорошо было за спиной учителя, а тут придется решать все самому и не только за себя и за сестру, но и за всех остальных. Как угадать тот момент, когда нужно будет взять все в свои руки? Как остановиться, если ты ошибаешься? И что дальше делать, если нет? У мальчишки отшибло аппетит, и он вяло поковырявшись отставил и наполовину недоеденную порцию.

– И еще, учитесь у квелья! – кое-что вспомнил Дримм.

– Чему? – недоуменно спросила Атэнаа.

– Когда покинете пещеры и попадете в лес, поймете. И обязательно соберите мои вещи после исчезновения – доспехи, оружие, одежда вам пригодятся. Книгу и меч храните, но не пытайтесь использовать. —

– А что нам с ними делать? – вернулся к разговору Троо. – И почему нам нельзя ими пользоваться? -

– Книгой и не получится – она только для воинов, а вы пока ими не стали. Отнесите ее к нашему народу, пусть ее читают воины и растут в мастерстве, когда-нибудь придет и ваше время. Что же касается меча, то он опасен даже для взрослых, не то что для вас. Вы еще дети, ваш разум не готов к испытанию живым оружием, а значит меч подчинит того из вас, кто попытается им владеть, не со зла просто он так устроен – будет плохо как для меча, так и для вас, для всех вас. —

– Тогда как нам с ним поступить? – Троо с сожалением взглянул на вожделенный клинок, но мальчик верил учителю – раз тот говорит пока нельзя, значит НЕЛЬЗЯ.

– В общий котел, или отдайте какому-нибудь достойному воину, или храните пока не вырастите и сами не сможете им воспользоваться – в общем решите. – Дримм попробовал немного снять напряжение тяжелого разговора о будущем и пошутил: – Только не подеритесь из-за него. —

– Значит в общий котел, – переглянулся с сестрой Троо.

Дримм сделал зарубку в голове – дети прекрасно поняли о чем он говорил, не переспросили, не удивились.

*

Термин''Общий котел''имел в языке фейри совсем особенное значение – так называли невероятно мощное заклинание, хотя скорее обряд или ритуал, благодаря которому фейри тысячелетиями собирали материальные ценности, магическую силу и знания. Все собранное становилось частью ритуала питая его силу, накапливаясь, изменяясь и в конце концов возвращаясь к следующим поколениям фейри с немалой лихвой – словно огромный расположенный неизвестно где банк начислял на вложенное процент. Именно''Общий котел'' подарил Дримму Холм и нечувствительность к любым ядам.

*

– Учитель! Учитель! – стайка ребятишек прервала важный разговор и заклубилась вокруг Дримма и его учеников.

– Учитель, там на равнине такое…! -

– Горы из шерсти! -

– Холмы, но большие! -

– Они жрут всю траву на своем пути, после них полоса голой земли! -

– А я говорю горы! -

– Холмы! -

– Не горы, не холмы, а звери! -

– Они рычали на взрослых, когда те собирали клубни неподалеку! -

– Но не погнались, когда взрослые убежали! -

– Может погнались, а не догнали!? -

– Зачем им взрослые, если они жрут траву?! -

– Так!!! – хлопнул в ладони Дримм, детишки ненадолго притихли. – Я правильно понял, на равнине большие, неизвестные животные, и Хлип послал вас за мной? -

– Да-аа! -

– Да!-

– Хлип послал! -

– Да-да, учитель пошли! – Вновь загалдели дети, некоторые из них от избытка чувств вскарабкались на каменный стол.

– Ну тогда пошли. —

Раковины с недоеденной массой были забыты, и Дримм вместе с полными любопытства учениками порысили за стайкой веселой и галдящей ребятни. Впереди их ждали неизвестные существа, прежде невиданных на равнине размеров, а затем удачная охота и несколько центнеров пусть жесткого и немного пахучего, но самого настоящего МЯСА!

*

Как только посторонние покинули берег реки, из воды выползло странное существо: буро-зеленого цвета с лапами и хвостом как у ящерицы, телом как у крысы или другого какого грызуна и недлинным хоботом на месте пасти и носа, а еще у существа имелся всего один глаз, но зато с кулак величиной. Неизвестная уродливая тварь посопела, принюхиваясь хоботом – полой широкой трубой с многими рядами мелких зубов внутри, прислушиваясь похожими на ослиные ушами, и внимательно посмотрела вслед пришельцам своим огромным и ярко-зеленым глазом. Потом, убедившись что чужаки ушли и не собираются возвращаться, встала на задние лапы, оказавшись почти метровой высоты. Обитатель здешних вод еще немного постоял, потом поправил искусно сплетенный из травы пояс на брюхе, поудобней перехватил копье из стебля бамбука и рыбьего позвонка, а затем деловито двинулся к камню с остатками неоконченной трапезы. Невысокому существу пришлось попыхтеть прежде чем оно взлезло на камень, но все же оно справилось с задачей, забравшись вновь присело, внимательно оглядываясь по сторонам, и только когда местный уроженец еще раз убедился что опасности нет, он зашлепал по камню перепончатыми лапами. Существо с удовольствием приговорило содержимое нетронутой половинки раковины, чисто-начисто вылезало остатки в трех остальных, со вкусом и урчанием похрустело недоеденными кусками тростника, рачительно сунуло за пояс забытую впопыхах металлическую ложку, аккуратно составило половинки раковин в стопку, снова огляделось по сторонам и, спрыгнув с камня, вместе с добычей поспешно потопало обратно к реке…

Шесть с небольшим месяцев спустя как фейри и квелья покинули Хурэ-Транхэк.

Равнина под ''каменным небом''.

За многие месяцы совместного пути Дримм не по одному разу успел расспросить уже бывавших в здешних краях квелья, примерно знал что его ждет, а потому ничуть не удивился когда привычный подземный мир начал, как бы получше сказать, усыхать, а впереди возникла огромная, уходящая в облака гора. С тех самых пор гора росла, каждый день понемногу прибавляя в размере, и точно так же каждый день''сох'' когда-то огромный мир: вот на горизонте сначала справа, потом, через пару дней и слева проступили тянувшиеся до самых небес стены, вот сами небеса словно начали опускаться вниз, вот в невероятно низких облаках появились разрывы и… сквозь них показался потолок пусть исполинской, просто чудовищно-огромной, но всего лишь пещеры, а не небо бескрайнего мира, которое Дримм привык созерцать за пять месяцев пути. Менялась и равнина: рыжую траву все чаще разбавляла непривычная зелень, незнакомые растения, целые рощи деревьев и кустов. И всюду, буквально всюду кипела жизнь, и не только скрытой в траве мелочи, а гораздо более явная и радующая глаз: группки разнообразных копытных, большие шерстистые похожие на бизонов быки, еще более здоровенные животные тоже похожие, но на давно вымерших на Земле трицератопсов, лисы, мелкие рыжие волки, что сливались с травой, а еще птицы – Дримм многие месяцы не видел самых обычных птиц. Такое обилие живых существ имело и оборотную сторону – равнина стала опасной и ученикам Дримма пришлось продемонстрировать учителю то, чему он их научил. Рыжие волки оказались самой мелкой из проблем – на изменявшейся каждый день равнине встречались твари покрупней, вроде прайдов подобных львам кошек или огромных змей с перьями на голове, последние оказались особенно опасны, так как несмотря на их впечатляющий размер их трудно было разглядеть в высокой траве. Полгода пролетели не зря – слишком наглых волков и кошаков всегда встречали стрелы и им ни разу не удалось застать фейри врасплох, да и пращи в руках квелья всегда были готовы поддержать юных лучников. Пожалуй пару раз коварные змеи подбирались слишком близко, но у путешественников был Дримм и его магическое чутье, а еще цепные и простыемолнии, огненные шары, ледяные копья и много чего еще. На какое-то время роли поменялись – теперь не квелья, а фейри стали основными добытчиками: квелья уже не могли как раньше широко разбредаться в поисках еды, а для луков фейри появились достойные цели, в результате из рациона путешественников почти исчезла растительная пища, но зато мяса стало просто завались. Тем не менее квелья упрямо продолжали тащить горшки с созревавшими червями и не собирались их бросать, только упросили Дримма больше не ускорять их рост.

Помимо животных и растений тело равнины пятнали старые и новые следы совсем другой жизни, разумной жизни – еще одна причина быть настороже. Дримма почему-то особенно поразила нога, всего лишь одна уцелевшая нога давным-давно разрушенной каменной статуи быка – задняя правая нога высотой… с ПЯТИ ЭТАЖНЫЙ ДОМ! Целое море каменных обломков раскинулось вокруг одиноко стоявшей ноги, в том числе вполне опознаваемые части гигантской головы и рогов. Тут и там посреди равнины торчали развалины каменных башен, иногда вокруг такой башни виднелись остатки дополнительной стены или полузасыпанного рва. В бытность своей службы в Дагестане человек, что отзывался сейчас на имя Дримм, видел похожие башни, но те башни отличались от этих как палец и целая рука – кольцо полуразрушенных стен каждой из них легко вмещало почти девять сотен квелья и больше полусотни фейри. Часто встречались кострища, следы стоянок, явно не животными протоптанные тропы, один раз путь им пересекла дорога из побитых, потрескавшихся, сильно заросших, но все еще выполнявших свою функцию каменных плит. Случались и колодцы с чистой, буквально голубоватой водой, водой настолько холодной, что ее даже не пыталось пить многочисленное зверье, а вот путешественники набирали ледяную воду во все доступные емкости и спустя полчаса с удовольствием пили – остывшая колодезная вода не только была как-то по особенному вкусна и утоляла жажду лучше чем обычная, но и реально прибавляла сил, а еще ману у тех кто практиковал магию. Путешественникам так и не повезло (а может наоборот повезло?) повстречать на своем пути других разумных существ, только следы, в лучшем случае еще не до конца остывшие угли костров.

Шесть дней назад равнина пошла вверх. Совершенно незаметно для себя квелья и фейри достигли подножья горы и начали подъем, а день назад Дримм осознал, что сильно переоценил величину горы, вернее недооценил насколько опустилось и продолжало опускаться ''небо''. Через три дня после начала подъема путешественников ненадолго накрыла тьма – светящиеся области на небе-потолке остались далеко позади. Но вскоре вновь посветлело – разреженный, робкий свет исходил откуда-то с пока невидимой вершины горы. Потом свет пропал и вновь появился через несколько томительных часов. Всех без исключения путешественников охватил какой-то зуд, привалов почти не было, только движение вперед и вверх.

Дождь, настоящий дождь, обрушился на путников внезапно как удар убийцы из-за угла! Первый дождь за полгода! Квелья и фейри, взрослые и дети как сумасшедшие скакали под теплыми струями, пили набранную в ладони воду или ловили капли высунутым языком, полной грудью вдыхали принесенные дождем запахи, запахи ледников, горных озер и лугов и совсем небольшую, но особо ценную для квелья нотку леса. Не радовался лишь Дримм – он понимал, вскоре решится его судьба: остаться ему в этом мире (локации, времени, квесте) или уйти, а если остаться, то в качестве кого и зачем? Дримм не особенно показывал свои чувства остальным, но его ученики, и больше всех двойняшки, успели узнать его уж слишком хорошо и вскоре тоже начали переживать. Дети окружили его со всех сторон, как будто надеялись не отдать своего учителя судьбе. С грустной улыбкой смотрел на них Дримм, но не возражал.

Свет становился все сильней, все больше и больше разрежая подземную мглу, легкий ветерок шевелил волосы и одежду, приносил будоражащие обоняние запахи. Путешественники совершенно невольно все ускоряли и ускоряли шаг, в конце и вовсе перешли на бег, лишь все еще многочисленные вещи, горшки с червями, запасы мяса и другой еды не давали им понестись сломя голову.

Дримм шел и прислушивался к себе, каждые две минуты проверяя доступность интерфейса. В прошлый раз Система подарила ему несколько часов закончить дела, и по аналогии он надеялся, что так будет и в этот раз. С одной стороны, Дримму хотелось поскорее уйти – его ждал клан, питомцы и ПЛАН. С другой, и совершенно неожиданно для себя, он обзавелся здесь немалым грузом дел, большинство которых если он исчезнет не будут доведены до конца: тут вам и ученики как фейри, так и молодой шаман квелья – он многому смог бы их еще научить; и книга – он прочитал меньше десятка каменных страниц. Да и не хотелось Дримму бросать спутников на полпути – квелья и фейри ждали горы, затем лес и неизвестно сколько опасностей впереди. Дримм решил положиться на судьбу, но в глубине души он знал чего он хочет больше всего, знал и потому испытывал перед детьми стыд – они искренне всем сердцем желали, чтобы их учитель, защитник и друг никуда не уходил, а он всем сердцем желал обратного…

Первые из нетерпеливых путешественников перевалили небольшую загораживающую обзор скалу, и воздух наполнился радостными криками – вот он выход из опостылевших пещер, он же вход в большой мир! Все без исключения рванулись вперед увидеть пока еще далекую расщелину-вход, сквозь которую пробивался непривычно яркий дневной свет!

Троо и Атэнаа запомнили этот момент навсегда: учитель как и все посмотрел на яркую линию далекого света, взглянул на них с непонятной грустью в глазах, улыбнулся и хотел что-то сказать… на землю упал пустой доспех и меч…

ТЕМНОТА…

Дримм резко очнулся в каменном кресле: под голой задницей холодный камень, перед глазами ведущая в никуда дверь. Первым делом что сделал вернувшийся из путешествия Дримм так это выругался от всей широты фейрийско-русской души:

– …. ….. …. б..ть!!! Вот вам интерфейс и три часа! Даже попрощаться не дали, уроды! – Кого уж Дримм называл ''уродами'' Систему, богов, программистов создателей Серединного мира он и сам толком не знал, но искренне желал неведомым ''уродам'' всех ''благ''. – Ладно, – фейри постарался успокоиться. – Жалко не удалось сыпануть напоследок бафов и щитов, но об остальном я успел позаботиться – Хлип, Литок, ученики знают что им делать, когда меня не станет – должны справиться. Квелья не бросят детей (детей-фейри), а дети помогут им выжить в горах, главное добраться до леса и не встретить по дороге сильный отряд пожирателей, дварфов, илайнов или какой другой нечисти – должны, должны справиться, – продолжал убеждать себя Дримм. – Литок уже не тот заклинатель крыс каким был, а практически полноценный шаман – крепкий второй уровень, ему вполне по силам отвести глаза и спрятать след. Дети тоже кое-чего стоят – хищники на равнине узнали это на собственной шкуре, да и боевая магия – волшебная стрела, огненный шар вполне по силам большинству из них, а Чикивее доступно гораздо больше, особенно в магии Огня и Воздуха. Должны, должны справиться, – как мантру повторил Дримм, успокаивая себя.

На какое-то мгновение он застыл в кресле, глубоко уйдя в переживания и до хруста суставов сжав каменные подлокотники, потом встряхнулся – все уже сделано и ничего не изменить. Вскоре он вызвал свою питомицу и, слушая по мысленной связи ее жизнерадостную болтовню, прямо таки физически почувствовал как с души у него скатился камень, буквально целая скала – полугодичная эпопея уложилась в один миг, в общем точно так же как и в прошлый раз, даже лучше – в тот раз Дочка почувствовала что-то не то, а на этот раз нет.

Некоторое время он просто сидел и наслаждался подзабытым ощущением связи, голосом и эмоциями питомицы в своей голове, ну а довольная вниманием отца Василиса разливалась соловьем, как обычно вываливая на него массу очень полезной, просто полезной, относительно полезной и совершенно бесполезной информации. Разговор прервался по инициативе Василисы – ей нужно было бежать по каким-то делам. Дримм с легким сердцем ее отпустил и переключился на Послушного. Послушный был занят – в человеческой форме наяривал одну из портних-заготовок Исилиэль. Дримм несколько смутился, к выкрутасам Дочки он привык, а вот Послушный засветился в роли любовника в первый раз. Тем не менее фейри быстро преодолел смущение, успокоил даже вскочившего с подружки оборотня и, пожелав ему всяческих успехов, переключился на Ворошилова. Огромный шестилапый маунт хорошо поел и сейчас спал, во сне ему снилось как он хорошо поел и пошел спать. Дримм не стал его отвлекать и переключился на Дара. Дракончик обрадовался вниманию хозяина не меньше Дочки и затопил фейри потоком не облеченной в слова любви.

Общение с питомцами сильно подняло ему настроение, Дримм будто окунулся в фонтан с живой водой – переживания ушли, и он поудобней откинулся в кресле, собираясь открыть интерфейс и посмотреть что же он получил на этот раз. Не удалось! Дримм почувствовал, как что-то твердое и острое уперлось ему в позвонок, а кожа ощутила металл, а не камень кресла.

Фейри сунул руку назад, нащупал то что мешало ему сидеть, его глаза округлились и полезли из орбит, он потянул добычу и… достал книгу в металлической обложке, по металлу змеился небольшой рубец – след от удара Убийцы. Дримму чуть не в буквальном смысле вынесло мозг – он уже в общем-то смирился с тем, что ему ничего не взять туда, куда отправляли его трон и дверь, и точно также ничего не принести оттуда-неизвестно откуда, а оказывается это не так или вернее не совсем так! Дримм осмотрел книгу, открыл – все верно она. Потом, словно боясь что книга исчезнет прямо из его рук, прижал ее к груди и соскочил на пол, внимательно осмотрел себя и трон на предмет других вещей – но нет, только книга и больше ничего. Несмотря на отрицательный результат настроение фейри стремилось пробить потолок – за исключением Убийцы книга была самой ценной из его тамошних вещей, и вот она здесь с ним, а значит он сможет ее дочитать и не только он, но и другие воины клана. Дримм ласково провел пальцами по каменным страницам, по одетому в метал корешку, по шраму на обложке. Затем он снова умостил задницу на трон и сделал то, что собирался сделать до того как его отвлекла неожиданная находка, то есть открыл интерфейс.

*

Вами выполнена вторая часть классового квеста ''ПУТЕШЕСТВЕННИК''.

Награда: получено 12 новых уровней.

Очки опыта.

Открыт доступ к уникальным навыкам класса''Открывающий пути''(доступ открыт после выполнения второй части квеста ''ПУТЕШЕСТВЕННИК'').

Доступно прохождение третьей части классового квеста ''ПУТЕШЕСТВЕННИК''.

*

Огромная стопка накопившихся сообщений впечатляла – читать не перечитать, но Дримму некуда было спешить, а потому он поудобней устроился в кресле и, машинально поглаживая памятный шрам на обложке книги, принялся читать, старательно обдумывая прочитанное…

Интерлюдия.

Подмосковье, дачный поселок N.

Дачный поселок существовал в здешних краях довольно давно. Задолго до первой русской революции и даже до наступления самого''гуманного'' из веков (20-ого века) в окрестностях небольшого, но крепкого села начали строиться первые дома для редких перелетных птиц-дачников из Златоглавой и других крупных городов империи. Село и раньше не бедствовало, а с появлением дачников и вовсе стало богатеть – свежие овощи, мясо, молоко, разнообразные соленья и дары леса шли у сезонных пришельцев на ура, к тому же в отсутствие хозяев за дачами кто-то должен был смотреть, да и постоянное строительство новых дач требовало много рабочих рук. Со временем у дачников появились огороды, разнообразные цветники и оранжереи, а из села потек густой пахучий поток коровьего, свиного, куриного дерьма, за которое богатые мещане, а то и дворяне платили не скупясь. Шли годы, количество дач неуклонно росло, и к началу века дачи окружили село со всех сторон, постепенно, но неуклонно сжирая принадлежавшие селу выпасы, покосы и пахотные поля, все дальше и дальше отодвигая лес. Село особо не сопротивлялось – к тому времени мир (община) давно перестал жить с тех самых выпасов, покосов и полей, а жил с дач и огородов, ну а до немного ''убежавшего'' леса все-равно легко можно было дойти. Многие из разбогатевших к тому времени сельчан сами с охоткой продавали свои дома и перебирались на постоянное место жительство в города – дачи появились не только вокруг села, но и внутри него. Сельский мир все еще был жив, хотя и постепенно растворялся в мире окружавших его дач, в мире праздности и пленэра. Тем не менее когда подоспел бунтовской 1905-й год, именно еще окончательно не умерший сельский мир стал тем стержнем-охранителем, что уберег дачный поселок от беды – здесь не горели дома, не били морды господам, не насиловали барышень, не грабили, не убивали и не шатались толпы озверевших, готовых на все крестьян – вооруженная охотничьими ружьями и револьверами стихийно зародившаяся милиция из дачников и бывших сельчан отстояла свое имущество, жизни и женщин. В гражданскую такой фокус уже не прошел, зато по дачному поселку хорошо прошлись красные, белые, черные волны – и анархисты, и коммунисты, и верные прежней власти казаки порезвились от души – почти до середины века чернели пустыри на месте многих и многих сожженных дач, а грибники и копавшие червей рыбаки до сих пор натыкались на старые кости со следами пуль и сабельных клинков. Но все-таки поселок пережил недоброе лихолетье, и в середине 20-х годов начался его очередной расцвет: многие покинутые дачи обрели новых хозяев, в какие-то вернулись старые, немало было и тех кто никуда не уезжал, а сумел пережить лихие годы в своих когда-то сезонных, а ныне постоянных домах, кормясь с леса и реки (хлеб и продукцию огородов с редким постоянством выгребали всегда голодные большевики, такая же чехарда творилась с любой домашней скотиной и птицей).

С тех пор дачный мир жил как жил, в общем-то неплохо, временами усыхал, временами расширялся, постепенно исчезали горелые пустыри, улицы поселка обретали названия, а так же столбы, по которым последовательно провели сначала электричество, затем радио и телефон. И все же много переживший поселок несколько отличался от сотен и тысяч таких же по всей стране, отличался какой-то внутренней спайкой, малозаметной со стороны, но ощутимой если смотреть изнутри общностью местных жителей, причем не только тех, кто жил здесь всегда (несколько поколений), но и тех, кто поселился не так давно. Чистки конца 30-х годов и Великая Отечественная Война не очень затронули тихий и самобытный поселок. Ну как не затронули? В 41-м каждый его носивший штаны обитатель, достигший 18 полных лет, ушел на войну, кто-то из них вернулся, другие нет – в общем как по всей стране. Хотя нет, был один странный случай в 39-ом году: 3 черных воронка полных сотрудников грозной НКВД приехали посреди ночи арестовывать семью одного из достаточно высокопоставленных владельцев дач (сам глава семьи к тому времени уже ''прописался'' на Лубянке), машины нырнули в переплетение узких улочек… и больше их никто и никогда не видел, как и ни одного из сидевших в них сотрудников всесильной организации. Впрочем возможно это был всего лишь дурацкий, но живучий слух. В свое время в поселке появились и выпавшие из гнезда первых реформ 90-х малиновопиджачные птенцы-выблядки – наглые, опасные, сверкающие золотом перстней и цепей мудаки на дорогих тачках. Но поселок справился с новой напастью: некоторых переварил и превратил в почти нормальных людей, а большинство вышиб несмотря на всю их крутизну, как десяток лет спустя вышиб дачный кооператив, который попытались организовать воспылавшие любовью к русской глубинке чернявые ребята с ну очень южных гор. Чуть позже точно такой же отлуп получила и скупавшая землю компания, принадлежавшая второй половине любителя пчел и кепок из Москвы. Несколько последних лет со своеобразным местом и вовсе творился довольно странный, но интересный, в чем-то закономерный процесс: когда-то сожравший село дачный поселок постепенно превращался в то что сожрал, и это не могло не радовать мимикрировавших под дачников наследственных жителей того самого давным-давно исчезнувшего села.