Текст книги "Сказка старого эльфийского замка (СИ)"

Автор книги: Анна Морецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Однажды показался огонек и впередиидущей дрязи, он вдруг вынырнул откуда-то сбоку, и через полчасика так же неожиданно куда-то пропал. А через какое-то время, когда встречных повозок не наблюдалось, и смотреть было не на что, Корр приметил и какие-то вывески под потолком. Подсвеченные все теми же масляными лампами, и вполне четко видимые, на них красовались стрелки и малопонятные знаки. А стоило обратить на них внимание и кое-что сопоставить, стало ясно, что они обозначают скорое ответвление из главного туннеля.

Так и ехали часа полтора. Пары гномов менялись, потому как качать этот мускульпрес, а именно так называлась рогатая палка, было довольно тяжелым делом. Впрочем, качали они ее не всегда. Иногда, особенно на тех перегонах, где не предвиделось ответвлений туннеля, гномы ускоряли свои усилия, разгоняя дрязь до скорости хорошей скаковой лошади в галопе, и она какое-то время скользила по рельсе накатом.

И вот, к исходу второго часа, после одной из табличек под потолком, один из гномов, что стоял впереди, крикнул задним:

– Туф, полегче давай! Начнем франить по малому. А то опять проскочим, и придется тогда толкать обратно.

Тот, которого назвали Туфом и его напарник тут же уперлись с двух сторон в… мускуль, как-то там… и перестали налегать на него так усердно. А тот, первый, со своим уже напарником, принялись еще и поддавать на франы, отчего из под колес рывками полете искры, показавшиеся Корру особенно яркими в темном подземелье.

А там и действительно вскоре по праву руку в стене нарисовался боковой проезд. Дрязь остановилась совсем, и гномы с кряхтеньем полезли с нее.

– Ляпка, давай подмогни парням, передвинь стрелку, – сказал Сульфар, пихнув мальчишку в спину.

– Я не Ляпка, а Лапис! – с обидой в голосе вскрикнул мальчишка.

– Вот бороду отрастишь, тогда и Лаписом станешь. А пока ты Ляпка. Подмогни парням, я сказал! – взревел старший гном взбешенный таким непослушанием младшего, да еще при постороннем человеке.

Что-то бурча себе под нос, парень слез с дрязи и прошел чуть вперед по рельсе. Там наклонился и что-то сделал. Видно не было что, но слышно – отлично. Мерзкий скрежет ударился в своды туннеля и, пометавшись там, ударил всей возросшей мощью по ушам.

Мужечки вокруг помянули демонов и дурных малолеток, а потом налегли плечами на раму дрязи и покатили ее в боковой тоннель. А там, стоило повозке утвердиться по новому направлению, как они сразу взобрались на нее, и очередной пронзительный скрип от перемещения стрелки совпал с первым качком… мускуля, как его там.

– Эй вы! Чёй-то вы! А я?!! – вопил парень, припуская за ними.

А гномы ржали и налегали на «рога». Старший гном веселился вместе с ними. А вот Корру это не понравилось. Мальчишку, отчего-то, было жалко. Он знал, что подобное веселье не редкость в больших мужских коллективах, когда старшие потешаются над младшими и считают такое, якобы шуточное унижение, здоровой шуткой. Но ему, слава Многоликому, такое на себе испытывать не пришлось. Сначала в его жизни была хорошая семья, а потом, когда стал жить отдельно, ему помогла его вторая сущность. Поскольку вороновы способности были редки и ценны, то и желающих его подначивать находилось немного. Скорее окружающие искали его расположения. Ну, по крайней мере, до встречи с драной кошатиной…

И в тот момент, когда мальчишка остался виден лишь силуэтом на фоне удаляющейся развилки, а сами они на хорошо освещено повозке укатили довольно далеко и стало понятно, что злую шутку никто заканчивать не собирается, Корр не выдержал и грозно рявкнул, уподобившись не давно помянутому Тигру:

– Стоять, землеройки! Ждать пацана!

Мужечки, обслуга дрязи, были, видно, из самых простых, потому его чисто господский окрик приняли за непререкаемый приказ и ударили по франам так, что искры полетели фонтаном, а повозку нещадно тряхнуло. Но вот старший гном, похоже, прикусивший язык, возмутился:

– Вы шой-то гошподин командуете?! Я его командир, и в моей воле отдавать ему прикафания!

– Наверное вы, уважаемый Сульфар хотите, что бы я, человек ваших порядков не знающий, расспросил о мере вашей власти над нижестоящим солдатом и у достопочтенного Сапфирона, и у достопочтенного Кристла. Да и у вашего капитана на обратном пути не забыл разузнать, как он смотрит на эту проблему в отношении набранных им новобранцев. Я ведь правильно понимаю, что капитан сам набирает людей в свой отряд у ворот? – дернув бровью, высокомерно спросил того Корр.

Гном было дернулся возразить, но осознав возможную проблему, просто набычился и заткнулся. Ну, и на том спасибо. А мальчишка тем временем их успел нагнать и, хлюпая носом, полез на дрязь. А когда он плюхнулся на свое место, и повозка тронулась, Корр пересел к нему. А, похлопав ободряюще по сжатому кулаку парня, лежащему между ними на сиденье, сказал:

– Не ной Лапис, ты ж мужик и воин. Вот отрастишь бороду и сам станешь капитаном, а они так и останутся извозчиками при дрязи. Потому не стоит показывать им, что ты расстроен.

– Да, я стану когда-нибудь капитаном и займу место дяди. Он потому меня и взял к себе таким молодым, чтоб всему научить. И ему можно называть меня Ляпкой, но больше никому! А Сульфар все это знает… оттого и бесится, – ответил парень тихо, но кулак его разжался, лицо расправилось, а губы дрогнули в несмелой пока улыбке.

«– Вот и славно», – решил Корр, радуясь, что пацана есть, кому защитить.

– Спасибо, господин, что вы их остановили… если что-то могу для вас сделать, то я весь ваш… – между тем, еще тише сказал парень и преданно так, заглянул в глаза.

«– Возможно, и сможешь…», – подумал на это Корр, припомнив последнее напутствие Галуэля.

А через полчасика они и прибыли. Опять большущий зал, рельса кольцом и короткие ответвления от него для съезда с пути. Но тихо – никакого столпотворения и суеты, а ответвления почти все заполнены, чуть не в два ряда.

– Время полуденной трапезы, потому и пусто, – пояснил Лапис.

Потом, уже опять втроем, они ехали вверх в такой же клетке, как и в Процентном доме у Хризола, только не раззолоченной и гораздо большего размера. Называлась она каким-то очередным замудреным словом, которое Корр даже и не пытался произнести. А объяснял Ворону теперь все парень, потому как старший гномбыл на него зол и всем своим насупленным видом демонстрировал, что господин ему неприятен.

Ну, да и ладно! Много чести такому гов… кхм, плохому человеку, который себе на радость ребенка может обидеть.

Потом был пеший переход по высоченному и широченному тоннелю с отделанными барельефами колоннами и стенами. По словам Лаписа, это дорога в город была одним из самых древних сооружений в их подгорной стране. Вот по нему они, наконец-то, и дочапали до столицы.

Да-а… впечатляюще! Корр, конечно, видел картинки этого места, недаром же шерстил несколько зим древнюю библиотеку в поисках интересненького. Но вот воочию его Претигемм поразил невероятно!

Такая огромная пещера, что, наверное, гномам пришлось выбрать все нутро самой высокой горы, чтоб создать такую. Та, входная пещера, которая показалась ему очень большой, на фоне этой теперь гляделась мелкой каморкой.

Площадь посередине превосходила все подобные виденные им в человеческих столицах. Необъятные столбы, поддерживающие свод, убегали так высоко вверх, что от входа в пещеру показались ему тонкими, как тростинки. Но стоило приблизиться, как стала ощутима их мощь. Филигранный традиционный рисунок, украшающий их, убегал даже от его острого взгляда и терялся где-то там наверху, подкидывая ошалевшую мысль, что он тянется до самого потолка. Кто-то ж там лазил, рубил? Захотелось расправить крылья и слетать проверить.

Но вид вокруг этот порыв быстро затоптал, потому как просто – забылось, настолько много каждый брошенный взгляд находил интересного и необычного.

Сам непосредственно город – завораживал. Он был вырублен прямо в окружающих площадь стенах. Кругами, соединенными многими лестницами, он убегал тужа же, куда и мощные колоны – под самый, почти невидимый от земли свод. На круговые дороги, как понял Корр по выставленным лоткам и столам со стульями, выходили торговые лавки и трактиры. Ну, как в обычном городе на самых проезжих дорогах. А вот в тех местах, где к этим «улицам» примыкали лестницами, вглубь убегали туннели.

И опять всунулся Ляпка, уразумев, на что гость загляделся сейчас:

– А это жилые кварталы в них… хотя и там лавок хватает.

Ха, вот тоже почти как в обычном городе! Но ведь какое – это почти! Невероятно разнящее…

В нескольких местах были видны выложенные шахты, а в них ползли вверх и вниз все те же клетки с замудреным названием. А по кругу была проложена и рельса, по которой небыстро, но без остановок двигалась аж восьмиколесная длинная дрязь. На нее народ запрыгивал прямо на ходу. Слезали с нее, впрочем, так же.

При этом площадь пересекали в разных направлениях еще одни странные повозки. Впереди у них было одно колесо и опять рогатая палка, а сзади уже два колеса, между которыми и размещалась сама повозка непосредственно. Они так же были разными по предназначению. В одних ехали люди, а в других везли какое-то барахло. При этом тот гном, что управлял подобной повозкой, за рогатину только держался, а работал ногами.

– Это мускульпед, – и махнул рукой, как на нечто недостойное внимания, на проезжающую мимо повозку, – больно дорогое удовольствие и не практичное. Только для богачей с площади и годящееся, потому как поднимать его наверх вообще никаких денег не напасешься!

А по самому низу, по первому этажу, тянулись кругом великолепные золоченые ворота, вделанные в фасады, хм, опять почти, настоящих особняков – с выходящими на площадь окнами и балкончиками. Они вклинивались в «улицы» над собой, какой этажей на пять, а какой и до третьей не дотягивал. Самые большие, уходящие в такую ввысь, что даже со своими зоркими глазами Корр не видел, где они оканчиваются, расположились напротив друг друга.

– Вот ворота в королевский дворец и ратушу, – указал парень на один из них с двойными самыми великолепными воротами, – и главный храм Многоликого, – это уже на другой кивнул. – Ну, а остальные дворцы, поменьше – это дома знатных родов…

Но договорить ему не дали, хмурый Сульфар грубо прервал речь парня:

– Так, господин, мне некогда с вами тут рассусоливать, пусть пока мальчишка вас развлекает. А я пойду доложусь на счет вас достопочтенному Кристлу.

– Мы пока поедим, а то время обеденной трапезы почти прошло, – совершенно не обидевшись, видно привычный к такому обращению, согласился со старшим гномом Лапис. – Пусть ищут нас в «Старом грибе».

– Пусть ищут… кому надо, а у меня междусменка. Ладно, прощевайте господин… – и, изобразив подобие поклона, отправился к тому особняку, что был и ратушей и дворцом.

Ну, а они на пару с парнем двинулись к ближайшей лестнице и поднялись по ней… этаж на пятый. И потопали вдоль торговых рядов влево.

Но ушли недалеко, уже саженей через двадцать по правую руку от них оказались гостеприимно распахнутые двери трактира «Старый гриб». И они стали устраиваться за одним из опустевших столов, стоящих прямо на «улице». Для Корра он, конечно, был низковат и протиснулся он за него с трудом, но вот стул был предназначен тоже для гномов, которые, как известно, в высоту росли не очень, но вот шириной добирали этот недостаток вполне. Потому и сиденье, сработанное под них, было большим и добротным. Так что, утвердившись на нем поувереннее и широко расставив ноги, Ворон понял, что разместился довольно неплохо.

Осмотрелся – с каждой минутой свободных столов вокруг становилось все больше, а площадь внизу, сравнительно пустая, когда они находились на ней, заполнялась спешащим в разном направлении народом. Понятно же – время полуденной трапезы подходило к концу, и надо было приниматься за работу. И слава Многоликому, что к ним эта спешка сегодня отношения не имела, потому как есть хотелось уже неимоверно.

– Это трактир моей кузинки. Дочери того дяди, что капитаном на Заревых воротах, – доверительно сказал парень, наклонившись к Корру, через пустой еще стол. – Она замуж за трактирщика вышла. Это очень неплохая партия для девушки из рода камнетесов. К тому же трактир у Гирля, как вы, господин, видите, в одном из лучших районов Претигемма.

Ну да, вид отличный отсюда. И если учесть, что на первом этаже, похоже, кроме особняков ничего нет, а пятый это совсем невысоко, то однозначно – заведение завидное.

– А почему из рода камнетесов? Дядя же у тебя из стражей? – озадачился Корр.

– Ну-у, он так решил по молодости зим, и по стезе рода не пошел. Но и для их семьи это хорошая партия, потому что солдатом, как я, Даналитка стать не могла. Она ж девчонка!

Тут к их столу подлетела молодая гномочка с румяными щеками, темно-русыми кудряшками и… маленьким выпирающим животиком, однозначно намекающим на ее интересное положение. Ему она едва кинула простое: «– Здрасти!» и обратила все свое внимание на парня – потрепала по голове, чмокнула в щеку и что-то радостно прощебетала. А его, Корра, девушка или не разглядела, в смысле, что он вообще не гном, и не приятель ее кузена, или в принципе им не заинтересовалась. А потом подхватила Лаписа за руку и утащила внутрь трактира. Тот только и успел крикнуть:

– Щас еду принесут!

Впрочем, незаинтересованность гномочки его, столь отличной от них – невысоких и кряжистых, персоной, уже особо не задела. Поскольку к этому времени он вполне успел понять, что и все остальные гномы не сильно-то пялятся на него. Их, в отличие от других народов, иноземцы и инородцы вообще мало впечатляли. Вот их же знатные и богатые соотечественники в гномах интерес вызывали куда больший. О таких в подгорном обществе говорили с придыханием и вдохновенно выпучив глаза. А он кто такой, в их понимании? Какой-то заезжий не пойми кто, и если что-то достойное внимания и имеет, то они-то этого не видели! А в голое слово гномы не верят совершенно – природа у них такая.

А может, и нет…

Потому как, не успела другая девушка, одетая попроще, чем кузина Лаписа, поднести к его столу поднос, груженый парящими тарелками, а из трактира опять вихрем вынеслась Доломита. Вот же ж – даром, что тяжелая, а как носится! Парень вот, едва поспевал за ней. А она, в этот раз, как положено, и определенно в его, Коррову, честь присела, расстелив по камню пола бархатные ярко синие юбки.

– Спасибо вам, господин! – вдохновенно произнесла она, восторженно заглядывая ему в глаза.

– Ну, что вы, уважаемая Даламита, я ничего такого не сделал! И встаньте, пожалуйста, вам не стоит так себя утруждать! – и Ворон сам подскочил со стула, чтоб подхватить девушку под локоток, отчего и ему пришлось нагнуться чуть не к самой земле.

Та, усевшись рядом, расправила складки своего красивого платья и опять преданно уставилась в лицо Корра:

– Как же ничего не сделали?! Вы спасли моего брата, господин! Его могли и вовсе бросить в тоннеле одного!

– Не стоит так волноваться, милая, – Ворон укоризненно посмотрел на мальчишку – вот же язык без костей, не понимает что ли, что сестрице эти знания сейчас ни к чему!: – Думаю, что его насовсем бы там не оставили – все же это была шутка. Да, шутка дурного тона и, я бы даже сказал, жестокая. Но, что же вы хотите от простых работяг?

– Мы тоже из рабочего рода! – совсем не смущаясь этого, как сделала бы простая человеческая девушка, а вроде даже с гордостью, воскликнула Доломита, – Но детей у нас обижать не принято! У нас наоборот – чем проще человек, тем добрее!

– Но кузина, наш род далеко отсюда живет, на самой окраине Подгорья – там, где и прокладываются новые дороги. А здесь, в Претигемме, народ более жесткий и циничный, поскольку считает себя выше, таких как мы, то есть, как наши родные, только потому, что живет в столице! – на удивление мудрую штуку выдал совсем еще молодой парень.

Корр оценил это, а потом и поддержал мальчика:

– Такое, знаете ли, я наблюдал и у людей! И, как в этом случае, даже столичное отребье, почему-то считает себя выше простых, но работящих людей из провинции.

Девушка согласно кивнула и тут же спохватилась:

– Вы ж голодные! Кушайте пока все горячее, а я вас больше отвлекать не буду, – и еще раз слегка, но вполне уважительно присев, Доломита удалилась в трактир. Поклон и Тебе Многоликий за то, что теперь она ушла медленно и чинно, как и положено замужней, уважаемой и немного беременной гномихе.

А в это время вторая девушка, так и простоявшая рядом, пока ее молодая хозяйка стелила свои небедные юбки ей под ноги, кинулась заканчивать с заполнением стола едой. А стоило ей отойти, как они склонились над тарелками.

Хлеба дали мало, да и овощичек почти не наблюдалось в тех тарелках, но вот ломти свинины были щедрыми, а грибов жареных – гора. Еще было блюдо со всякой колбасной разностью и какие-то белесые отдающие тиной гады, похожие с виду на тех, что в ракушках живут. Их Корр есть не стал, отдав предпочтение мелкой хрусткой от обжарки рыбешке – тоже белой до прозрачности, но эта хоть имела вполне знакомый вкус.

Но, в общем-то, подкрепились на славу. И когда все таже девица в белом фартуке принесла им кувшин с горьким темным элем, по словам Лаписа – любимейшее пойло всех гномов, Корр решил все же последовать совету Галуэля. И то верно – сидят они тут уже давненько и, не ровен час, могут вскоре нагрянуть за ним и из ратуши.

– Лапис, ты помнишь, что предлагал оказать мне услугу за то, что я тебя поддержал в тоннеле? У тебя же тоже междусменка и ты свободен?

– Все, что угодно, господин Корр! И – да, я свободен до завтрашнего утра, – с готовностью отозвался парень.

– Ты можешь кое-что кое-куда отнести?

– Могу, конечно… вы ничего плохого же от меня не потребуете? – все же небольшое опасение у парня возникло.

Вот и славно – значит не дурак. А то – все, что угодно, все для вас… так и в беду попасть недолго.

– Нет, что ты, – успокоил его Корр, – ничего незаконного и недостойного. Ты знаешь, где дом достопочтенного Сапфирона Голдэйского?

– Все знают, – кивнул парень и приподнялся, выглядывая на площадь, – вон он! – и ткнул пальцем в один из самых высоких и роскошных особняков, стоящих по кругу площади.

Корр тоже приподнялся, чтоб разглядеть его. Да-а, богатством убранства – искусностью барельефов, наличием балкончиков и блеском золота на витиеватой решетке ворот, особняк почти не уступал дворцу. Да и вверх он вытянулся… угу, этажа до шестого, точно.

А мальчик тем временем продолжал:

– Внизу у них расположен главный Процентный дом Голдэйских, – с восторженным придыханием провозгласил он.

Ну, так понятно – хоть и маленький, но уже гном!

– А наверху покои семьи, – уже обычным голосом закончил он.

– Так вот, Лапис, – сказал Корр, – тебе надо пойти туда прямо сейчас и передать вот это письмо. Главное, чтобы тебя сразу не отшили. Потому с порога кричи, что ты принес срочное послание от Хризола Купрэйского. А гостя, приехавшего к достопочтенному Сапфирону с делом от королевской Семьи Эльмерии, забрали в ратушу. Все понятно?

– Да, – кивнул парень серьезно.

– Вот, возьми за труды, – и Корр продвинул по столу к Лапису вместе с письмом и половинный золотой.

Тот сначала глянул на столь крупную монету восхищенно, и даже вроде рукой дернул в ее сторону, но потом замотал головой и расстроенным тоном сказал:

– Нет, не возьму! С деньгой получается, что у нас деловой договор заключается. А ведь я сам обещал вам помощь, потому, что вы человек хороший и меня спасли. И это более значимая договоренность – более ценная, и в деньгах не меряется, – опять выдал мудрую не по возрасту мысль парень, хотя и продолжал смотреть на монету тоскливо.

Но выяснять дальше, что правильнее будет, а что проще и выгоднее, им не дали. Потому как возле их стола нарисовались два солидных гнома в начищенных до зеркального блеска кирасах, шлемах с выбитыми на них силуэтами башни и с боевыми топорами на плечах. Впрочем, боевыми топоры могли считаться только благодаря своим размерам, а так они скорее напоминали парадное оружие господ при дворах простых людей. То есть, от кончика древка и чуть не до края лезвия те были изукрашены золотыми финтифлюшками и полудрагоценными камнями.

– Они не просто из городской стражи, а из ратуши или самого дворца, – шепнул Лапис, пока старшие гномы вытягивались и пыжились, принимая самую значимую из возможных поз, ввиду высокого иноземца, с которым им придется иметь дело.

– Так, возьми монету, – тоже тихо и категорично сказал Корр парню, – может, где потратиться придется, вон за дрязь на кругу заплатить или лучше этот… мускуль… найми, чтоб быстрее было. А потом сочтемся. Я приду сюда, когда управлюсь с делами, – а сам поднялся из-за стола и спросил вновьпришедших: – Вы за мной, уважаемые?

Гномы, которым никакое пыжинье не помогло, и на иноземца все равно пришлось смотреть, задрав голову, отдали честь и один изрек:

– Если вы и есть господин Коррах Перрн!

– А вы других иноземцев видите в «Старом грибе», уважаемые? Или, может, где-то поблизости? – дернул высокомерно бровью Ворон.

– Никак нет, господин! – отрапортовал второй страж.

– Вот на этом и порешим. Ведите, куда вы там собирались меня конвоировать, – и окончательно выбравшись из-за стола, встал перед гномами, возвышаясь над ними на локоть, не меньше.

Гномы тяжко вздохнули и потопали вперед. Похоже, никому из них не хотелось плестись в хвосте – уткнувшись взглядом в поясницу иноземца, ощущая себя и дальше маленьким и незначительным. А пришлось бы, если б конвой производился по всем правилам.

Они спустились на площадь, а там… сели в тот самый мускуль, как его там… который о трех колесах. Лавка в ней, хоть и в меру удобная, к сожалению, оказалась всего одна, потому Корру пришлось всю дорогу через площадь сидеть зажатым между совсем не худенькими гномами. Хотя, наверное, они-то думали, что это долговязый иноземец своим седалищем теснит их.

Сзади к раме их повозки был приторочен флажок на высоком древке, в обвисших складках которого угадывалась шитая золотом башня – такая же, как на его медальоне со второй стороны и на шлемах стражников. Возница их, кстати, тоже был при шлеме, что, наверное, должно было обозначать, что и он имеет непосредственное отношение к такому достойному делу, как градоправление.

Мужичек отчаянно давил на… стремена, отчего и его ноги в них, и колеса повозки лихо крутились. Так что ехали они с ветерком, флажок развевался и волосы тоже, а видевшаяся далекой с другого края площади ратуша, быстро приближалась. При этом к «рогатине» их мускуля была приделана еще и кожаная груша, из которой торчал раструб, очень похожий на охотничий рожок, и их возница постоянно жал пятерней на это интересное приспособление. Отчего оно издавало резкий и высокий звук, а все встречные-поперечные кидались прочь с их пути. И лишь легкое подпрыгивание мягким местом на жесткой лавке слегка портило все благостное впечатление от этой поездки.

А стоило им приблизиться к воротам, как те распахнулись и они без задержек проехали в… большой двор, как при обычной городской ратуше. Через него сновали служки в черных одеждах с белыми воротниками, и полными руками каких-то бумаг, в одной стороне маршировал отряд стражи, человек в десять, а недалеко от главной лестницы в ряд пристроились несколько таких же трехколесных мускулей, очень напоминая этим лошадей у коновязи.

По ступеням они взбежали не мешкая, да и по широкому коридору продвигались без задержек. Так что Корр уже успел возмечтать о том, что и дело его решиться здесь также быстро. Ну, представят его градоправителю, ну, откланяются они должное количество раз в сторону друг друга, перекинуться парой-тройкой положенных случаю фраз, и пойдет он себе спокойно разбираться со своей главной задачей.

Аха, рано радовался! Да, к Кристлу провели его быстро, но вот дальше как в болото попал – с трясиной и обманчивой хлябью во всей своей затягивающей «красе». Одну ногу вытянул, так второй увяз, пока ее добывал, первой опять провалился…

Градоначальник принял его, видимо, в малом приемном зале, не предполагающем большого количества в нем народа. Так что кроме самого Кристла, мальчишки писаря и двух суровых стражей на входе, в своей грозной неподвижности слившихся с барельефами стены, никого в помещение не было. Те двое, что привели его сюда, отобрав у Корра меч и кинжал, сами остались по ту сторону дверей.

Так вот, Кристл оказался довольно стар, о чем говорила его почти полностью седая борода, неимоверно богат, об этом уже можно было судить по роскошным одеждам, и ужасно толст, что никаких подсказок не требовало, поскольку бросалось в глаза и так. Кресло на возвышении, в котором он сидел, могло свободно вместить пару обычных вполне упитанных гномов, например таких, как капитан стражи у ворот или большинство тех, что остались за дверью.

Но вот его подпертые щеками, едва видимые глазки впились в самого Корра заинтересованно и жестко, а медальон с башней рассматривали – въедливо. Отчего Ворон сразу подобрался и насторожился. Да, Кристл пухляком-добряком не был, а вот хитрым, хватким и умным градоправителем являлся точно. Что и доказал в ближайшие два часа, пока изводил заезжего иноземца вопросами. Сначала преподнося спрос, как милую беседу, потом принялся давить авторитетом, а когда и это не подействовало, стал угрожать и даже шантажировать. Хотя вроде и нечем было, но он все время пытался тот повод нащупать.

Что хотел вызнать Кристл? Да все! Что за дело у королевской Семьи, которое привело господина под Гору? Отчего такая спешка? И почему сам Хризол не смог на месте разобраться? Но, это, конечно, были скорее наводящие вопросы, как понял Корр, когда толстый гном уже основательно измочалил ему мозги и терпение. Главное – конечно же, тому надо было узнать позарез, причем во всей этой истории его «лучший друг» Сапфирон.

Да, деньги он тоже вымогал, как и предупреждал Галуэль. Но не в открытую, а завуалировано так. Типа люди не хотят бесплатно работать, а чтоб продвинуть любое дело, исполнителя надо поощрять. Или вот, к примеру, другой закидон был, что, дескать, пока все решиться по должному порядку, и дела дойдут до Сапфирона, господину иноземцу надо где-то жить. А в простой трактирной комнате ему – посланнику королей, ночевать невместно. Так что лучше в дом какой поселиться приличный, соответственно за подходящую мзду. А к приличному дому и сумма приличная подходит, Корр даже сказал бы – чересчур!

Кристл «играл» с ним в «догонялки», пытаясь вызнать нужные ему сведения, как толстый, но еще довольно резвый и хитрый кот с не менее умненьким крысом. То есть, лениво так, с затяжечкой и долгими подъездами, но неотступно – постепенно прикручивая винты.

И ведь обычные доводы про королевскую тайну и личное дело Семьи его ни в коей мере не расхолаживали, а просто заставляли искать другой подход к «норе». Корр злился и негодовал, правда, пока про себя. Но вот подкинутая толстым гномом мысль, что придется зависнуть на неопределенное время здесь – под Горой, приводила в ужас и грозила снести мозги.

Единственное, что еще сдерживало его, это раскрасневшаяся мордаха юного писаря, утомленного их долгой неинтересной ему беседой и приснувшего прямо так – лежа щекой на не используемом бумажном листе. Поскольку своей молодостью, непосредственностью и почти детской пухлостью лица напоминал о Лаписе. А именно, о надежде, что тот скоро доберется до Сапфирона, который вытащит его отсюда.

И вот, часа через два этих словесных догонялок, когда он из последних сил вымучивал вежливую улыбку и приличное слово, и, наверное, в сотый раз мысленно просил-уговаривал-приказывал Ляпке быстрее шевелить лаптями, их разговор прервали. В дверь без стука или какого-либо еще предупреждения вошел стражник с выбитой короной на сверкающей кирасе и прямиком направился к креслу, в котором восседал градоправитель.

При появление этого стража тот попытался встать, но видимо застрял, поскольку ножки его кресла звучно грохнули об пол, когда гном снова сел. Но все же и в таком положении Кристал смог изобразить гордое достоинство, а потом и внимательное уважение, когда принимал неровно оторванный лист из рук пришедшего.

А пробежавшись глазами по написанному, он изрек:

– Вот, господин Перрн, ваше дело и решилось! Это потому так скоро, что я сам вас сразу принял и привлек к делу внимание заинтересованной особы! А если б все по правилам пришлось делалось, то неделю – не менее, просидели бы в городе!

«– О как все извернул! Мне его теперь поблагодарить что ли надо? Ага, обойдется жирный пройдоха!» – сначала этой наглостью Корр восхитился, но потом психанул.

А тот видно надеялся – да-а, ждал минуты две этой благодарности за свои якобы труды. Ну так, вот и тебе наука, старый умник: ворон – оборотень, а не гном и его одними только должностями и богатством не проймешь! В общем, благодарности Кристал не дождался и, с сожалением вздохнув, изрек:

– Отпускаю вас господин без всяких положенных данному делу проверок и рассмотрений. Потому как приказу той особы, что прислала это письмо, я противиться не могу. Всего хорошего, – при этом последнее было сказано с таким видом, будто имелось в виду ни нечто действительно хорошее, а что-то очень кислое и противное, типа прогоркшего винца.

И если даже он и хотел что-то еще высказать гостю, не оправдавшему его надежд, то принесший записку стражник, ему не позволил:

– Прошу за мной, господин, – четко и громко провозгласил он.

И Корр поспешил за ним, больше не беря даже в ум, уставший от «догонялок», слова достопочтенного Кристла.

А стоило дверям за его спиной сомкнуться, как к нему кинулся чуть не с объятиями другой властный гном. Почему Корр посчитал, что и этот при немалой должности? Так потому, что так одеться мог только очень богатый человек. А у гномов одно равнялось другому – у них, как ни у кого из народов Мира одежда была показателем всех жизненных достижений. Притом не только личных, но и родовых.

Так вот этот был одет еще богаче, чем Кристалл, потому, как считать сверкающие камни на его кафтане и смысла не имело – они шли сплошняком, почти скрывая под собой и вышивку и ткань. И при таком раскладе гномий кафтан скорее напоминал собой переливчатую чешую, чем просто дело рук портного. Как только таскал на себе такой панцирь? Тяжесть ведь, поди, просто неимоверная!

В целом этот гном был довольно молод – борода его еще не утратила и на прядь своего сочного рыжеватого цвета, а фигура не расплылась и напоминала крепенький пивной бочонок, в отличие от свиной туши градоправителя. Тьфу-тьфу, чтоб не встречаться с ним более!

– Господин Перрн, я Сапфирон Голдэйский, наниматель уважаемого Хризола, и его дальний родич, – чуть склонил голову этот гном. Ну, это и понятно – в таком кафтане наклонишься, а тот перевесит? Завалишься точно, растеряв все имеющееся достоинство.