Текст книги "Сказка старого эльфийского замка (СИ)"

Автор книги: Анна Морецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Вот не дура ли?! И чего было не пройти мимо! А если уж влезла в очередной раз туда, куда тебя не просили, так хоть бы и дальше прикидывалась совсем не знающей жизни девицей! Нет, объясняться принялась… и запуталась, потому как ни над своими чувствами не властна, ни над его поступками…

А он… он рассмеялся! Легко так… вот чистый мужик! Ему до переживаний девушки…

Дальше развить свое возмущение Лисса не успела, потому что мужская рука, коснувшаяся ее подбородка, заставила поднять голову и хочешь не хочешь, а пришлось смотреть ему в глаза. Там, как не странно, виделась не насмешка, а теплота и понимание.

– Девочка моя! Я догадываюсь, что тебя разозлило. Но ты сама только что сказала, что я взрослый мужчина. Так не ужели ты думаешь, что я, первый раз в жизнь влюбившись, позарюсь на такую, как она? И вообще, я уже вышел из того возраста, когда некое нетерпение застилает мозги, так что я вполне спокойно доживу до весны. Тем более что после встречи с тобой я ни разу не ловил себя на том, что меня волнует другая женщина.

– А я? – это брякнулось само.

Он опять рассмеялся:

– А вот с тобой сложней… но, как-нибудь дотянем. Я на это надеюсь, – сквозь смех еле вымолвил он.

«– Ну, уж и не знаю…» – думалось Лиссе об этом его обещании в тот же вечер перед сном. То есть, вчера. Да и сегодня тоже.

После того происшествия, которое неожиданно не отдалило их друг от друга, а наоборот, сблизило, привнеся в их отношения ощущение именно пары, а не двух различных людей, которые испытывают интерес и влечение друг к другу. Они теперь как будто строили собственный мир, по крохам из разрозненных желаний, порывов, таких вот объяснений, возводя нечто целое одно на двоих.

А усиливающаяся духовная близость не могла не сказать на притяжении физическом. Даже она, знакомая с этой стороной отношений между мужчиной и женщиной только понаслышке… ну, ладно, пусть и по подглядке тоже… тьфу ты, уже как Дымянка, стала новые слова изобретать, ощутила в себе это стремление к единению. В общем, и Лиссе стало понятно, что им с принцем надо с этим что-то решать. Их прощание на ночь у двери ее спальни и раньше-то немного затягивались. Но больше потому, что сидя на подоконнике, они просто болтали. Да, немного целовались, но это было не так, как теперь. Тогда это было приятно… сладко… в какой-то мере даже познавательно… делало ее счастливой, конечно, но все ощущения можно было вполне описать словами и разобрать «по полочкам». Да и Рой вел себя довольно сдержанно – так, как будто дарил некое милое завершение вечера и обещание на будущее.

А вот что вчера, что сегодня, Лисса возвращалась в комнату в каком-то немыслимом угаре. Она раздевалась сама, путаясь в завязках, крючках и колясь о булавки, но, тем не менее, Лилейку не звала. Потому что сейчас просто не желала ничьего присутствия, ничьих касаний и слов… кроме тех, что дарил ей недавно Рой. А если уж нет его рядом, то хотя бы остаться только со своими мыслями и ощущениями, которые напоминали о нем.

А вот описать это было сложно. Такие простые понятия, как «приятно», «хорошо», «нежно» ни в коей мере не отражали всего, что она переживала в последние два дня там, на подоконнике узкого окна. Ей опять вспомнилась дорогая подружка, с ее умением выдумывать слова. Вот уж кто не задумывается о сказанном и при этом интуитивно вкладывает в свои корявые изречения такой смысл, который догоняешь только тогда, когда сама переживешь нечто подобное. Да, к примеру их разговор, который случился… буквально перед встречей с принцем, которая перевернула с того дня всю ее жизнь. И ведь тогда она не понимала Дымянку совершенно, хотя и была ее старше. Но, видно, всему свое время…

– А-ах, какой поцелуй поцелуйный у нас случился! – восторженно восклицала тогда Дымянка, прижимая к груди ладошки. – И вот все заскакало, задрыгалось… – под это она уже потрясла растопыренными пальчиками толи возле груди, толи возле живота, а может и имела ввиду все сразу. Но она явно не закончила на этом свои объяснения и, закатив глаза и прикусив губу, попыталась подобрать более точное определение тому, что почувствовала:

– Как-то даже затрёпхалось все!

Вот же Лисса тогда смеялась над подругой! Так хохотала, что чуть не свалилась с поваленного дерева, на котором сидели они в тот момент.

– Это не поцелуй виноват, а ты сама вечно скачешь и дрыгаешься – ты же даже ходить спокойно до сих пор не умеешь! И потому все внутри тебя следом повторяет твои же кульбиты! – а странное, вновь придуманное Дымянкой словечко, девушка перевела для себя в вполне обычное и однозначное – затрепыхалось.

Но вот теперь, когда уже сама Лисса получила свой «поцелуйный поцелуй», она наконец-то поняла все значение этого слова. И понятия, которые в него вкладывала подруга, тоже – оно, если разобраться, совсем никакое не однозначное, а очень даже емкое!

«Трепыханье» – да, было в нем, напомнившее, почему-то, о виденной когда-то бабочке, попавшей в паутину. Паника, от того, что попалась, но путы мягки, и сил уже нет, и хочет им поддаться, а потом и вовсе не замечать. Слышался в этом странном слове и «трепет». Тут – другое, виделась лента на сильном ветру: простор, свобода, полет и яркие блики на атласной глади. К этому стоит прибавить в емкий смысл Дымянкиного словца и совсем простое – «трепать». Это уже представлялось смычком, которым водят по острому краю. А когда он сотрется до волоска, его погладят шелковой тканью и он единственным им звучит так, как и не снилось ему полному.

И – да, ко всему этому – сумбурному и заумному следовало добавить нечто совсем уж приземленное – в самом низу живота совершенно отчетливо… что-то «скакало и дрыгалось»…

Вот, и что со всем этим делать? Лисса не знала к чему привело у Верба с Дымянкой это «затрёпханье», она уезжала как раз тогда, когда подруга переживала нечто подобное, что и она сейчас. Но вот Кайрина проболталась, что они с Мэридом не смогли удержаться до свадьбы…

И к чему теперь придет она сама? Рой, будучи во всех отношениях достойным мужчиной, дал понять, что будет держаться до конца. То есть, до самой далекой весенней свадьбы. А вот если она его… как это слово… нормальное, не придуманное буйной Дымянкиной фантазией… ага, вспомнила – спровоцирует!

– Нет, это совершенно невозможно! – сквозь зубы – шепотом, воскликнул Рой, и с видимым усилием отодвинулся от нее.

Когда губы мужчины покинули ее рот, а руки перестали страстно сжимать тело, только тогда Лисса и смогла почувствовать и жесткую шероховатость камня, к которому ее притиснули, и ледяной сквозняк, обвивший ноги под юбками, и, самое главное, отчетливо услышала, как совсем рядом – всего в двух витках лестницы вниз, в холле прохаживается страж. Вот же будет позорище, если их однажды все-таки застанут в таком положении! Это же не их с Корром лесной старый дом, затерянный в глухой чаще, в котором народа обитает раз, два и обчелся, а огромный замок, полный народа! В нем, не считая жильцов и прислуги, только охраны… ну, наверное, человек сто!

Конечно, она девушка и совершенно несведуща в таких вопросах, как охрана большого замка, так что, понятное дело, ее прикидка по поводу количества охранников довольно приблизительна. Но вот то, что на вооруженных гвардейцев в этом замке натыкаешься практически на каждом шагу, Лисса уже знала точно. И пусть они были всего лишь солдатами и в большинстве своем людьми не их с принцем уровня знатности, но все же, попасться на глаза незнакомым мужчинам вот такой – разхристанной, с припухшими от поцелуев губами и ошалевшим взглядом, да еще рядом с таким же неприбранным и растерянным принцем, ей, ну очень, не хотелось!

Так что, припоминая собственные недавние раздумья, она подхватила Роя под руку и потянула в свою комнату – надо, наконец-то, на что-то решаться… или не думать об этом вообще!

– Лисса, ты что делаешь?! – попытался принц остановить ее, когда понял, что они уже не перед дверью девичьей спальни, а за ней, притом закрытой и задвинутой на засов.

Но девушка накрыла ладошкой его губы, не давая больше и слова молвить, и заговорила сама:

– Ты прав – это безумие… мы не можем даже просто находиться рядом! Вчера вот – были в гостиной, и его величество пытался вести с тобой какие-то серьезные разговоры. А ты смотрел на меня и забывал ему отвечать. А третьего дня, помнишь что было? Твоя сестра со своими дамами приехала и хотела забрать меня, чтоб обсудить свадебный наряд, а ты взял и не отпустил меня из библиотеки, сказав, что у нас другие планы. А ведь я просто сидела рядом, пока ты занимался делами со своим секретарем. И планов никаких у нас особенных не было, и в твоих делах я ничего не понимаю, и быть там мне, в общем-то, незачем было. И так ведь постоянно, неужели ты не замечаешь? Да и я хороша! Стоит тебе оказаться со мной в одной комнате, даже полной народу, и я уже не вижу и не слышу никого другого! А уж оставшись наедине у нас и вовсе не получаетсясоблюдать приличия – мы ни разу так и не добрались до моей комнаты, чтоб не получилось, как сегодня!

– Да, все так… – тяжело вздохнул Рой, – а свадьба так нескоро! Кто придумал, что жениться лучше весной?! И потом… мне почему-то постоянно кажется, что если я тебя отпущу, то ты куда-то вдруг исчезнешь! А жить без моего Солнца я уже не смогу… вот и приходится держать тебя с собой рядом все время, чтобы иметь возможность хоть как-то чем-то заниматься. А Кай требует дела у него перенимать, чтоб вместе со свадьбой весной и коронацию устроить! – как-то обреченно согласился со всем происходящим принц и прижал ее к себе так тесно, как будто и правда она куда-то исчезнуть собиралась.

– Так надо что-то делать с этим! До весны еще, правда, очень далеко! – воскликнула Лисса и отстранилась от мужчины, чтоб иметь возможность заглянуть ему в глаза.

– А что мы можем?

– Я думаю, у нас есть два варианта. Первый – мы с Корром уедем из Лиллака и поселимся до свадьбы в нашем городском доме. А второй заключается в том, что мы с тобой просто не станем ждать никакой свадьбы! – мотнув головой на постель, смело выдала любимому итог своих долгих размышлений девушка. – Тогда, возможно, наша привязанность друг к другу станет не такой болезненной… – и пусть щеки ее тут же вспыхнули огнем смущенья, но взгляд она не отвела, внимательно следя за реакцией мужчины на эти откровения.

При первой упомянутой ею возможности в глазах принца появились растерянность и отрицание. Было похоже, что если б она сразу не озвучила и другой вариант, то он бы тут же принялся все отвергать. А так, осмысливая дальше ее слова, он сначала неверяще посмотрел на кровать, что была у девушки за спиной, а потом пораженно вернул его к горящему смущеньем и решимостью лицу девушки.

– Мы не можем! Я не могу! Все же я принц, а не мужлан какой-то! А ты моя невеста и графская дочь! Это недостойно… если я… если мы… – было понятно, что все, что он сейчас говорит, идет от сердца и Рой действительно думает так. Но вот также было совершенно понятно, что и мысль о возможности скоройблизости его достала, и теперь борется с принципами и воспитанием.

Пока губы мужчины произносили правильные слова, руки его уже зажили своей жизнью – одна подхватила затылок девушки, сминая прическу и путая локоны, а другая нашла на ощупь шнуровку и потянула конец ленты. Ну, а глаза жадно заскользили взглядом по ее разгоряченному лицу, опускаясь ниже и не оставляя без внимания ни мягкой линии рта, ни нервно бьющейся жилки на изгибе шеи, ни нежной впадинки, едва видимой в неглубоком декольте.

Чисто женским, только недавно проснувшимся в ней чутьем, Лисса поняла, что сейчас нужно подтолкнуть его, помочь решиться. Вспоминая, как это нырять в холодную воду с головой, она судорожно вздохнула и потянула Роя на себя. Стоявший вплотную к ней принц не удержался и, как и рассчитывалось, упал на кровать, подминая ее под себя. Пышная перина продавилась под двумя телами и, спружинив, еще сильней прижала девушку к мужскому телу. Дух вышибло напрочь, желание принца почувствовалось даже через пышные юбки, а сердце затрепыхалось пойманной птицей от осознания, что – все, назад уже дороги не будет.

А уже через мгновение и эти мысли покинули голову Лиссы, оставив после себя лишь радужный морок, который очень органично сливался с жаркими всепоглощающими ощущениями. С ней происходило именно то, что обычно называли преобладанием чувств над разумом. Вернее, чувствований.

Мужская рука тем временем рывком подняла юбки и скользнула по ноге. Нетерпеливые горячие пальцы нырнули под завязку чулка и потянули его вниз, что б уже почти сразу обжечь бедро полной ладонью. А другая рука, не менее настойчивая, обхватила шею и приподняла подбородок девушки, открывая доступ губам. Которые, торопясь быть везде, тут же принялись чертить влажную дорожку из поцелуев от того самого вздернутого подбородка, вдоль вздрагивающей жилки, до самого кружева нижней рубашки, только и прикрывающей грудь, поскольку плотный бархат платья, с ослабленной шнуровкой, давно ничему не был преградой.

Все чувства Лиссы сосредоточились там, где ее касался принц, ни на что более не оставляя ни внимания, ни желания. Эмоции вторили ощущениям, вспыхивая разноцветным фейерверком, не допуская в голову ни одной хоть чуть-чуть связной мыслишки.

Удивление: «– Неужели все так…?!»

Озарение: «– Да, не даром… они все…»

Недоумение: «– Почему оно… всё это… запретно?!»

Восторг: «– Я лечу!»

Испуг: «– Что-то… не так…»

Паника: «– Где… где его руки?!»

Тело, в тех местах, где только что касался Рой, покрывалось мурашками от холода. Внизу живота как будто угнездился тяжелый камень. Сладостная нега, еще мгновение назад, делавшее члены легкими, теперь оборачивалась каким-то вязким утомлением.

Когда перина под ней вздрогнула и, тяжко вздохнув, приподнялась, давая понять, что Рой покинул ее, Лисса с усилием открыла глаза. Мужчина, в общем-то, никуда не ушел, а продолжал стоять рядом с кроватью, тяжело дыша и сжимая ладони в кулаки. А взгляд его, который бродил по телу девушки, заставил ее спохватиться и постараться прикрыться. Под ним, еще страстно горячим, но уже полнящимся сожалением, девушка вдруг осознала, что юбки ее задраны, а лиф платья и нижняя рубашка опущены до пояса. Конечно, решение отдаться любимому мужчине было принято добровольно… но вот воспитания, данного графской дочери, тоже никто не отменял. И даже тот факт, что принц тоже каким-то образом успел избавиться и от камзола, и от рубашки, ее не успокоил. А понимание, что его взлохмаченные волосы растрепались не просто так, а благодаря ее же рукам, только еще больше ввело Лиссу в смущение. Руки сами ухвати одеяло и потянули его на себя.

– Прости… не удержался, – сказал Рой, а из его глаз постепенно уходила страстность, а вот виноватости только добавлялось. – Ты зачем меня спровоцировала? – усмехнулся он. – С тобой не угадаешь, что будет через минуту! Ты, то, как разумная старая дева себя ведешь, то, как наивный десятилетний ребенок, а то, как опытная искусительница!

Он сел на кровать и стал одевать туфли, которые тоже, оказывается, успел снять. А когда потянулся за рубашкой, то задел Лиссу. Та машинально подоткнула посильнее одеяло под себя.

– Теперь уже не бойся, толстые гусеницы меня как-то не волнуют! – рассмеялся Рой, заметив это ее движение.

– Ах, ты! – вроде как обиженно воскликнула девушка и, опять высунув руку, шлепнула мужчину по плечу: – То утверждаешь, что самая красивая, то вот гусеницей обзываешь!

– Вот так всегда с тобой – ты то, как ребенок ведешься на подначку, то, как капризная девица обижаешься, от того, что ее некрасивой назвали! – уже в полный голос рассмеялся принц.

– А ты меня некрасивой назвал?! – свела брови в утрированной грозной настороженности девушка.

– Люблю тебя безмерно! – мужчина наклонился и звонко поцеловал ее в нос. А потом окинул ее еще раз взглядом и, рассмеявшись, уточнил: – Даже когда на толстую гусеницу похожа!

Лисса тоже окинула себя взглядом и постаралась представить картину со стороны – пышное стеганое одеяло зеленого атласа обматывает ее изогнутое, лежащее на боку тело и только голова, опирающаяся на руку, торчит с одного края этого пухлого свертка. Аха, как есть толстая гусеница! Девушка звонко закатилась в смехе сама.

– Заканчивай, а то когда ты так смеешься, я и на гусеницу могу позариться! Вставай, я, кажется, нашел выход из нашей сложной ситуации.

– А что ты придумал? – заинтересованно спросила Лисса.

– Не скажу, – усмехнулся принц, – пусть будет для тебя сюрпризом. Придется, правда, немного прогуляться по ночному лесу. Оденься потеплей, лучше в охотничий костюм. Не в тот, что с юбкой для выездки, а в свой – удобный. Через пятнадцать минут я зайду за тобой. Пойду, кликну тебе Лилейку, – и подал ей руку, помогая подняться. При этом во взгляде его Лисса уловила давно не виданное спокойствие и радостное предвкушение. Знать точно нашел решение.

Из замка они выбирались узкими дальними коридорами и лестницами, которыми обычно пользовались слуги. Перед дверью на улицу, где-то рядом с кухней, поскольку Лисса отчетливо расслышала дребезжание посуды, плеск воды и пересмеивания мальчишек-поварят, Рой остановился. Он обстоятельно ее оглядел, затянул шнур капюшона потуже и ласково оправил пушистый мех возле лица.

– Ты мне веришь? – еще раз спросил он и, дождавшись утвердительного кивка девушки, вывел на улицу.

Где-то на заднем дворе, через который они проходили, к ним присоединились Тайгар с Корром. А уже возле самых ворот и Каниден. Впрочем, принцевы оборотни близко к ним не подходили, следуя на небольшом отдалении позади, а Ворон и вовсе обратился и растворился в ночи.

Черный бархат неба был усыпан крупными переливающимися звездами, и в морозном прозрачном воздухе чудилось, что стоит только поднять руку повыше и одна такая окажется у тебя на ладони. Луна же, хоть четкой половиной и висела сбоку, но звездной бриллиантовой яркости еще не могла переспорить. Впрочем, ее бледного света вполне хватало, чтоб придать всему пейзажу в целом сказочности и воздушности. Белоснежный замок, несмотря на размеры, казался в ее нежном сиянии не реальным строением из камня, а воплощением фантазий романтичного волшебника. Деревья, покрытые инеем, искрились. А подъездная дорога, проложенная сквозь этот зыбкий, выглядящий призрачным сад, ложилась под ноги хрустко и блёстко, создавая впечатление, будто крыта шитой серебром парчой. Лес же, к которому они постепенно приближались, все четче проступал чернильной таинственной громадой впереди.

Что он в себе таил? Куда вел ее Рой? Что там могло быть такого, способного разрешить их проблему?

Вопросы скакали в голове Лиссы, подначивая опять спросить, но нежелание портить устраиваемый ей принцем сюрприз, останавливало. Ну, а то выражение его глаз, которое она приметила еще в спальне и до сих пор так и светившееся в них, подавно сдерживало пустое любопытство.

Лес, при ближайшем рассмотрении, был не полностью темным, как казалось издали, но и той прозрачности, что присутствовала в посаженном рядами саду, здесь тоже не наблюдалось. Бледный лунный свет лишь изредка прорывался сквозь хоть и безлистные, но довольно густые кроны, а достигая земли почти рассеивался, не столько высвечивая, сколько намекая на что-либо. Отчего мрачная таинственность пейзажа не только пугала, но и завораживала. Так что, оглядываясь, Лисса испытывала одновременно и жуть, холодящую внутренности, и восторг предвкушения неизведанного.

Оборотни изменили порядок своего следования: Каниден пошел впереди них, настороженно поводя головой, Корр, снова став человеком, придвинулся к ним с Роем почти вплотную, а Тай продолжал следовать сзади – замыкающим.

И хотя они не шли по прямой, следуя путем, выбираемым для них Волком, но не прошло и десяти минут, как Лиссе стало понятно, что они уже прибыли туда, куда и направлялись. Вроде, только что пробирались между тесно стоящих стволов и обходили заросли укрытого изморозью кустарника, как вдруг раз – и в одно мгновение они уже оказываются на краю большой и хорошо проглядываемой поляны. А посередине ее стоит белый храм, облитый призрачным лунным светом, и оттого такой же сказочный и нереальный с виду, как и Лиллак.

Его сияющая белизна совершенно скрадывала инеевые росчерки ветвей деревьев, на фоне которых он стоял, отчего лес за ним казался опять иссиня черным и таинственным. Картина завораживала своей волшебной красотой, навевая мысли о сне или ожившей сказке. Подчиняясь порыву, Лисса направилась к храму, стремясь побыстрее коснуться кладки, чтоб убедиться в его реальности. Рой, видно понимая, какое впечатление произвела на девушку открывшаяся им картина, не говоря ни слова, просто следовал рядом.

А Лисса подошла вплотную к строению и положила руку на камень. Да, как и положено ему, он был чуть шероховатым, твердым и жутко холодным. Наваждение стало постепенно спадать.

– Это ведь храм Многоликого, а не нашего Светлого? – догадалась она, задрав голову и внимательно разглядывая характерную для эльфов архитектуру строения. Ажурная резьба, устилавшая и весь фасад, и фронтон, поддерживающий колокольню, и традиционные легкие портики с колоннадой, была вполне целой и походила на изысканные кружева, а решетки филигранной ковки, забиравшие окна и дверь, совершенно не несли на себе и пятнышка ржавчины. Но вот при всем при этом, было определенно ясно, что храм популярностью не пользуется. Площадка перед ним сплошь заросла травой и цветные плитки, которыми она была когда-то выложена, едва проглядывали сквозь вымерзшие клочья. А кусты, давно выбравшись из леса, сделали открытое пространство вокруг него неровным и скособоченным, напоминающим не храмовую площадь, как положено, а простую поляну. Да, и если вспомнить, то и они сюда пробирались не по подъездной дороге, а плутали по тропе, видимой лишь отличным глазам оборотня.

– Да, это призамковый храм Лиллака. Здесь, во времена эльфов – еще до Большой Битвы, и деревня вокруг была, или даже городок. Но вот сейчас только храм и остался, прикрытый волшебством, как и сам замок, – ответил ей принц, подтверждая ее догадки. – Но ты ведь хорошее образование получила? Да, и потом, эта старая библиотека у вас в доме… ты в курсе, что, по сути своей, наши, людские, Светлый и Темный, это просто крайние Лики одного Отца?

– Да, конечно! Ты не забывай, что даже если б и не эльфийская библиотека древних, то меня все-таки еще и оборотень воспитывал. А они тоже Многоликому поклоняются, – при этих словах Лисса с улыбкой кивнула в сторону опекуна и, поймав его ответную, продолжила: – Так что о гордыне, взыгравшей в людях после Битвы и отвергшей Имя Отца, которым звали Его ненавистные эльфы, мне было рассказано не раз, и даже не два, – рассмеялась Лисса, вспоминая, как опекун распалялся, обвиняя людей в ограниченности и тупоумии. Тот, услыхав последнюю фразу, тоже хмыкнул насмешливо, видно припоминая свои эмоциональные излияния. – А к чему ты это спрашиваешь?

Тут Рой, загадочно улыбнувшись и кивнув головой Тигру и Волку, опустился перед ней на одно колено. А когда те подошли ближе и встали по обе стороны от их пары, вдохновенно, и даже без своей привычной усмешки, произнес:

– Моя прекрасная возлюбленная, прошу тебя, стань моей женой. Здесь, на ступенях храма Создателя, и в присутствии твоего опекуна и свидетелей прошу тебя об этом. И если ты даруешь мне свое бесценное согласие, то мы сейчас же пройдем внутрь и дадим обеты у Его алтаря!

– А как же… – растерялась Лисса от такого неожиданного предложения… да и того напора, с которым оно было озвучено.

– Да, как и положено, когда принц человеческого королевства берет замуж графскую дочь, мы обвенчаемся в храме Светлого перед всем честным народом. Но потом – в положенное, заранее оговоренное время, а пока… кому будет плохо, если мы принесем Отцу свой обет чуть раньше? – уже с вполне привычной легкой улыбкой, ответил ей Рой. Впрочем, в глаза возлюбленной он заглядывал вполне серьезно, с явной и довольно напряженной заинтересованностью.

– Я согласна! – ответила Лисса. Ну, а что еще может ответить девушка, когда любимый мужчина смотрит на нее таким взглядом? – Только как мы войдем внутрь? Дверь, кажется, на запоре. У тебя есть ключ? – спросила она, рассматривая сомкнутые решетчатые створки и видимую сквозь них темную древесину основных, тоже закрытых, дверей.

– Нет, – весело ответил принц, – я даже не знаю у кого этот ключ. Толи у дина Сова, сенешаля Лиллака, толи у старосты оборотней, которые на постоянной основе несут охрану замка и в праздники посещают храм. Но, я же здесь вырос – так что знаю все! Есть еще один вход, но о нем мало кому известно, – последнюю фразу Рой произнес, таинственно понижая голос, но, тем не менее, смешливости в нем, не убавляя.

Лисса заподозрила подвох:

– Ну, и как мы попадем внутрь?

– Через крипту!

Вот, только ночью по древним гробницам она и не лазила!

Хотя, конечно… вот по древним гробницам… да еще и ночью… она никогда не лазила! Девушка почувствовала, что всколыхнувшийся было страх, начинает отступать под натиском вдруг проснувшегося, давно забытого, чисто детского любопытства. Того самого, от которого кажется таинственной любая запертая темная комната, и которое подстегивает, несмотря на собственные страхи и запреты старших, пробираться туда вопреки всему в ожидании чуда.

А чего бояться ей сейчас? С ней принц, который излазил, похоже, все местные «темные комнаты» еще будучи ребенком. И ничего, вот – стоит здоровый и бодренький. Корр вот рядом, который ее в обиду никому, будь то даже нежити, ни за что не даст. Да, еще и о принцевых оборотнях забывать не следует – если б древняя крипта представляла хоть какую-нибудь, даже малую угрозу для их подопечного, то они бы уж точно никого никуда не пустили. А так, тоже стоят вот рядом и выжидательно смотрят на нее – Лиссу, вроде, как она одна тут все дело и стопорит.

– Так пойдем? – предложила девушка, лихим жестом упирая руки в бока и задорно глядя на мужчин.

А они? Да, такого бойкого согласия пройтись по древней усыпальнице, да еще и ночью, от девицы деликатного воспитания, они конечно не ожидали. Но вот Корр… ага, опекун, как говориться, и ухом не повел, зная о ее еще совсем недавних подвигах в развалинах собственного замка и, увы – с его подачи, не вполне характерном воспитании, преподанном графской дочери.

Вход в эльфийскую усыпальницу находился на таком же, как и сама крипта, древнем кладбище, расположенном за храмом. Чтобы попасть к нему, им пришлось опять углубиться в лес. Но почти сразу, как за ними сомкнулись ветви кустарника, стали видны редкие, покосившиеся, а иногда и лежащие на земле плиты надгробных камней. Видимо остаточным волшебством, просочившимся сквозь землю из могильника, они хоть так – в полуразрушенном состоянии, но сохранились.

Вход в крипту напоминал сам храм – такой же белоснежный и «кружевной», только очень маленький, естественно без колокольни и с одним портиком всего лишь на четыре тонких колонны. Двери, как таковой, не было. Только стрельчатый проем обрамленный вязью букв на староэльфийском.

– Райверен домэнэс файмелис Лиллакасль хаак гуэтэме капиэри, – прочитала Лисса надпись и тут же перевела: – достопочтенный род лордов Лиллакасль здесь упокоен.

– Детка, ты опять не берешь во внимание манеру излагать эльфов, тем более древних. Будь внимательней, это скорее звучит, как – вкушают здесь покой, – не преминул поправить ее перевод Ворон.

А Тай тем временем, почиркав кресалом, зажег один из припасенных заранее факелов. И они ступили внутрь маленького храма. А там… там ничего не было. Разве что несколько каменных резных вазонов, между которыми виднелись завалы палой листвы, набитой сюда ветром, и паутина по углам, превратившаяся с последних теплых дней уже в лохмотья.

– Ничего, к Великому зимнему празднику наши женщины здесь приберутся, – сказал Каниден.

А принц, не теряя времени на разглядывание пустого помещения, уверенно направился в правый дальний угол и что-то стал искать на стене в плохо видимом мозаичном рисунке. Тигр подошел к нему и поднял факел повыше. Так что не прошло и минуты, как Рой нашел то, что искал и стал нажимать на какие-то детали узора.

Ну, а Лисса заворожено рассматривала проявившуюся в свете пламени мозаику.

Эльфийская дева из темных в белых свадебных одеждах… ах, да – белый у эльфов совсем не то, что у людей, у которых он созвучен со Светлым и, соответственно, с чистотой и радостью, у тех же он – цвет зимы, покоя и смерти. Так вот, эта дева раскинула руки со свисающими до пола рукавами, как будто птица в полете крылья, и взирала на вошедших с печалью и горечью. Ее взгляд казался живым и по-настоящему скорбящим. А фоном ее снежным развевающимся одеждам и реющим над ними черным прядям служило тяжелое небо поздней осени или, возможно, предгрозовое. Все это смотрелось хотя и мрачно, и тоскливо, но захватывающе. Фрагменты полотна были так хорошо подобранны и подогнаны друг к другу, что только неровный свет факела, высвечивая их отдельными бликами – будто пробегая по мелкой чешуе, и давал понять, что это мозаика, а не фреска. Чисто эльфийская удивительная работа!

А потом, вдруг… дева взмахнула руками и протянула их навстречу им… ах нет, это плиты, на которых располагалось художественное панно, стали складываться по центру, отчего по бокам открылись темные проемы, а мозаичное изображение на какой-то момент «ожило». Видимомастер, что строил вход в крипту, был еще тот затейник и для пущего эффекта – в угоду производимому сильному впечатлению, рискнул даже разделить единый проем надвое. Впрочем, каждого из открывшихся проходов должно было хватить для того, чтоб и гроб с покойным свободно пронести, и скорбящим по двое-трое проследовать за ним.

Каниден зажег второй заготовленный факел.

Лестница, что предстала им сразу за открывшимся проемом, была широченной и пологой, уходящей так далеко вглубь подземелья, что света двух факелов не хватало, чтоб высветить ее всю. В первый момент, оказавшись под землей, почудилось, что здесь даже теплей и благодаря яркому свету, отражавшемуся в белом мраморе– уютней, чем в ночном лесу. Но, стоило спуститься чуть ниже, а входным плитам встать на место, закрыв проход, то сразу стало понятно, что первое впечатление было весьма обманчивым.

Да, наверху было холодно и темно, но как-то по живому, что ли… Напоенная подмороженной хвоей свежесть вольного воздуха, сдобренная мерцанием звезд просторная чернота неба и звуки – четкие, звонкие, принадлежащие только тому действию, которое их извлекало. А тут…