Текст книги "Сказка старого эльфийского замка (СИ)"

Автор книги: Анна Морецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Дело усугублялось тем, что никакого учета магов в этой гильдии по понятным причинам никогда не велось. Да и в аптекарское дело шли в основном слабосилки, которым достаточно было «иметь чутье», как это называлось, и он становился учеником работающего мастера. Вот и оказывалось, что часто аптекарь, сам Дара не имеющий, жил трудом одаренного, при этом, дело передавая таким же «пустым» детям. Так же путаницу вносило то, что некоторые ученики с Даром, из не самых бедных, все же открывали свои аптеки, а вот наследник дела мог и не найти одаренного «ученика», и всю жизнь продавать, считай, лишь заготовки.

В результате жалобы со всего королевства на недейственные снадобья, на то, что гильдии, состоящие из наследных зельеваров немагов, мешают делам действительно одаренных, на воровство секретов сбежавшими учениками, стозимиями собирались и копились, периодически объединялись, а потом опять рассматривались по отдельности. И вот, король Гарет решил эту проблему кардинально, издав «Закон о гильдиях зельеваров».

Раньше в Академию, где обучали начинающих магов, в основном попадали только те, кто был одарен немало. Оно ведь как получалось, ребенок еще мал, а проснувшаяся магия вовсю набирает в нем Силу, опережая и разум, и вырабатывание навыков. Потому, как правило, годам к десяти, родители таких детей, намучившись с ними, сами везли их туда, где их Дар будет под надзором.

А вот те, у кого Дар был небольшим и вполне определенным находили себе наставников поближе, а то и сами искали себя, применяя свои малые Силы там, где и жили. Беды окружающим от таких обычно не было. Может человек понимать животных и ладно – в более богатый дом пристроится в конюшие, вот и польза семье. Другой тучи дождливые притягивает в засушливый день, ну так, наскребли ему всей деревней горстку медяшек, молоком с медом отпоили и все довольны. Или, к примеру, железо он чувствует, так в кузнецу ему дорога, даже если тщедушный сам – будет готовые серпы от ржи заговаривать. Так вот и те же зельевары в большинстве своем всего лишь чувствуют, что собрать вместе и объединить в одно, чтоб применить к определенной хвори, а единую несчастную свечу уже не зажгут ни взглядом, ни даже касанием пальца.

А вот после провозглашения Закона в Академии назначили новый курс, без бумажки об окончании которого завести свое дело было теперь нельзя. К сегодняшнему-то дню все уж успокоилось. А вот тогда буча большая была! Те то, кто занимался делом по праву, быстро бумаги все получили и зажили спокойно. А вот те, кто всем семейством веками жили, считай, только за счет книг какого-нибудь двоюродного прадеда, потеряли все.

Конечно, поднимался вопрос: как семьи неодаренных смогли изначально получить дело магов, если у тех в принципе не может быть детей? Но ответ, как помнил Кай, так толком и не нашли. Скорее всего, в стародавние времена аптеки доставались в виде наследства родне, все же кроме самого непосредственно дела, это и немалая собственность была. Дом там, как правило в центре города, какие-никакие мастерская и склады, а то и немалые земельные наделы, где всякие травки для того дела росли. Может и так. А может, если верить слухам, когда-то и маги способны были иметь детей.

Его в тот год, Наследника семизимнего, отец стал брать на приемы прошений – вроде как приучать к делам. Он садился на скамеечке в ногах у трона отца и пытался с достойным видом внимать окружающим. Люди заходили по очереди в приемный зал, говорили что-то мало для него понятное, один из придворных магов принимал из их рук лист или свиток и складывал на стоящий в отдалении стол. Потом, как уже знал Кай, только единичные бумаги после дополнительной магической проверки будут рассмотрены отцом самолично, а вот остальные все скопом унесут и разместят по соответствующим службам.

Отец иногда спрашивал кого-то из посетителей, иногда снисходил и сам отвечать на вопросы, а было, что и просто молчал. А Кайрена в те моменты более волновало, как он сидит – ему было… скучно, а отец потом мог и пожурить: за ссутуленные плечи, за то, что дрыгал ногами или ленту от камзола в пальцах крутил.

И вот, когда уже все стражники по стенам были пересчитаны пятый раз подряд и ворох бумаг на столе вырос в приличную горку, а маленький принц упорно боролся с зевотой, в зал вошли и зельевары. Вернее те, кто состоял в распущенной уже на тот момент гильдии. Их было много, человек десять. Наверное, потому и запомнил их Кай. Обычно-то просители входили по одному, редко по двое, а тут такая толпа!

Пока они что-то долго говорили малопонятное ребенку, он уж давно разглядел каждого да чуть и не забыл о них, прикидывая по высоте бумажной горки на столе, как скоро уже его отпустят гулять. И тут, отец им что-то резко ответил, сбив этим с приятной мысли сына, и один из той толпы, видно не приняв ответа, замахал руками и громко завопил, а другие его поддержали. А вот это уже было интересно и мальчику, поскольку такого бурного представления в приемной зале он еще не видел никогда.

Толстый дядька потрясал кулаком и кричал что-то о бедных и обобранных, униженных и оскорбленных. О том, что даже королю не следует так поступать с людьми, что у тех есть память и она может быть долгой и злой. Потом, спустя много зим, Кайрен поднял записки писаря, что в тот раз запечатлевал прием. В общем-то, там оказалось, конечно же, больше, чем он запомнил, но суть тех речей была все та же, что и осталась в его памяти – потомственные зельевары возмущались королевским решением и угрожали отцу!

Потом их схватили стражи и посадили под замок. Но вскоре выпустили, поскольку мужчины, состоящие в распущенной гильдии, были людьми пожилыми и уже не вполне здоровыми, а вот кроме оскорбления величества предъявить им было нечего. Так что отец, чтоб не усугублять это дело, и так пронесшееся неспокойным веянием по королевству, немного постращав, бывших аптекарей отпустил.

А маленький Кайрен о них, когда-то буянивших в приемной зале толстых дядьках, к этому моменту, понятное дело, и вовсе забыл. У него и своих проблем хватало. И главной из них была разлука с сестрой-близнецом. Кайя в тот год уже почти две зимы, как была помолвлена. В общем-то, для высокой знати это было обычным делом, когда детям выбирали суженых еще в детстве. Да, обычай был, обусловленный и объединением каких-то земель, и возможностью увеличить состояние, и более крепкими связями семей, становившимися родственными, но родители детей, как правило, зверями не были. Потому, как продолжение к традиции самой помолвки, было принято таким парам давать возможность расти вместе. Так что маленькие жених и невеста подолгу жили то в одном доме, то в другом.

И вот эти месяц или два, на которые сестру увозили в семью герцога Морэльского, были для Кая очень тяжелыми. Он плохо спал по ночам, лишался аппетита, а часто и вовсе терял интерес к жизни. Ему не хотелось ни гулять, ни скакать на пони, ни ходить на ристалище гвардейцев, чтоб посмотреть, как воины тренируются. Мир как будто потухал для мальчика, который ощущал в себе пустоту от недостающей части чего-то очень важного для него.

Первые пять зим близнецы, как это часто и бывает, не разлучались никогда. Они, по малым годам, имели даже одну спальню на двоих. Так захотела когда-то их мать, и в тот раз отец ей перечить не стал. Но, когда после помолвки сестры она стала просить мужа, чтобы ее детей и теперь не разлучали и именно наследник герцога жил у них постоянно, то тот, почему-то, посчитал, что на пользу детям это не пойдет. Поскольку Кай, как Наследник, должен привыкать жить без сестры уже сейчас, чтобы научиться быть сильным и самостоятельным. А потому обрученные дети стали жить на два дома, деля время проживания в них поровну – все в соответствии с традициями.

Повзрослев, Кай стал понимать отцовский замысел и обиды на него не таил. Да тот и не был жесток, просто знал реалии взрослой жизни лучше и готовил детей к ней. А для Наследника он призвал во дворец нескольких сыновей из знатных родов, пытаясь приучить того к общению со сверстниками и занять его время. Да, это могло сработать, но в первые годы ватага шумных детей, не понимающих болезненной тоски юного принца, его самого раздражала. И мальчик еще тогда научился любить редкие минуты уединения, и тогда же возник его интерес к книгам, которые одновременно и отвлекали от мыслей об уехавшей сестре, но и не донимали навязчивой активностью его вновь приобретенной свиты.

Книги открывали новый мир, который еще предстояло ему узнать, они рассказывали мальчику о далеких странах, о таинственных историях, которые может и случались когда-то, а может и нет. Ребенок был еще мал и часто не отличал подлинных событий, описанных в тех книгах, от вымышленных. Так что в голове его царил полный сумбур, который в тоже время требовал все новых и новых впечатлений.

Книг к себе в покои принц порой натаскивал много, заставляя и Тая, уже тогда бывшего при нем, и тех же мальчишек, что составляли его свиту, не по разу бегать в библиотеку и обратно. Потом, конечно, большая часть книг возвращалась опять в хранилище, не удовлетворив или своей занудностью, или полной непонятностью, его интерес. К тому же, быстро разнюхав об этом пристрастии Наследника, книги ему стали дарить и придворные. Понятно, что для того, чтоб заполучить расположение не столько самого еще очень маленького мальчика, сколько короля. Эти книги, конечно, проверяли маги на предмет какого-то волшебного воздействия, но отец против таких подарков, в общем-то, не возражал.

В результате, к концу второго года такой жизни – переменной тоски, сбегания от ровесников и неуемной тяги к книжным историям, все уж давно привыкли, что в комнатах Наследника полный завал по части всяких толстых фолиантов. Так что откуда появилась та именно книга, из-за которой все последующее и случилось, и когда она вообще объявилась в покоях мальчика, сказать уже никто не смог. Даже он сам.

Но то, что случилось – то случилось. Однажды она попала в руки принца, и оторваться от нее он уже не смог. Через месяц он был уже занят только ею одной. Там хватало захватывающих и таинственных историй, чтоб удовлетворить своим содержанием возросший интерес мальчика. А временами ему даже казалась, что там появляются и новые, ранее нечитанные, страницы. Но главное, все содержащиеся в этой книге невероятные истории имели отношение к королевскому дворцу. Да, именно к тому, что стоял в Золотом Эльмере и считался центром королевства.

В общем-то, всем было прекрасно известно, что когда Викториан II перенес сюда, в Королевские Холмы, с побережья Заревого моря столицу, то центром ее стал эльфийский замок. Но, чего никто из простых людей, похоже, даже не знал, что та небольшая крепость когда-то служила жилищем Первым королям темных. Это было во времена такие древние, что и сами эльфы возможно уже не помнили об этом.

И так же никто не знал, откуда у этих возвышенностей появилось название Королевские Холмы. Считалось, что из-за того, что маленький замок, впоследствии разросшийся в огромный дворец, со времен Большой Битвы использовался королями Эльмера, как охотничий. Но все оказалось намного проще, правда, дальше во времени, просто это пристанище древних темных называлось Кэйллисрэкс. Что в приблизительном переводе с староэльфийского звучало, как холм короля.

И вот, этот фолиант, настолько толстенный, что и через месяц чтения мальчик был неуверен, что не прочел все собранные в него истории, и рассказывал о тех временах. А настолько древних книг не было даже в королевской библиотеке. И Кай, будучи достаточно умным ребенком, прекрасно понимал, что если откроется, что это за книга, у него ее заберут. Ну, и понятно, что запрут под замок в какой-нибудь зачарованный ларь для лучшей сохранности. Так что, не будь дураком, мальчик ее стал припрятывать, прикрывая завалом из других книг. И если будет в очередной раз такое желание у отца придти и поинтересоваться, что сын его сейчас читает, то смело можно будет ему предъявить всем известные фолианты.

А эту книгу, когда Кай понял ее ценность, он предпочитал читать в одиночестве. И вот однажды, когда он выпроводил всех, а сам забрался с ногами в кресло и раскрыл заветные страницы, они открыли для него не просто старую историю о жизни Двора темных, но и сообщили, что самым любознательным можно даже посмотреть на все это – как бы открыть окно в те драконьи времена.

И вот скажите на милость, какой мальчик, восьми зим от роду, откажется от такого предложения?

С того вечера начались приготовления маленького принца к тайному делу.

Во-первых, он вычислил по другим книгам, какая из башен современного замка является нужным ему древним донжоном. Ведь, как известно, что каждая крепость всегда с него и начинается. Впрочем, все оказалось вполне ожидаемо – самой мощной и неприспособленной для удобной жизни в ней, и оказалась та башня, что когда-то была эльфийским донжоном.

Во-вторых, он заучил рисунок, многократно повторив его на бумаге, который был призван открыть то «окно» в жизнь Первых темных. Правда, тут он немного посомневался, потому, как рисунок уж больно напоминал те, к которым обращались иногда и человеческие маги. Он видел такое не раз. Но, как говорилось уже, ребенок был умненьким, а потому, не зная принципов действия ни эльфийской, ни человеческой магии, логическое объяснение он и этому нашел. Всего-то и надо было вспомнить, что люди, одаренные магией, появились всего три тысячи зим назад, а вот эльфы владеют ею с Изначальных времен. Потому и нет ничего удивительного, что они пользуются иногда и их знаниями.

В-третьих, что было у маленького принца по плану, это вычисление положения луны. В книги подобный момент особо оговаривался – типа даже малый свет ее не даст прорваться пространству и времени.

Ну, а в-четвертых, мальчику следовало изучить расположение охраны на всем его предполагаемом пути до древнего донжона. И раздобыть черный плащ, которого понятно в гардеробе знатного ребенка не было, чтоб незамеченным проскользнуть мимо солдат.

Было еще и пятое, что делать с Тигром, который и слышит, и видит, и самое главное – чует больше, чем все стоящие возле покоев принца охранники вместе взятые? Но, как не странно, именно это он быстро решил. У них с Кайриной была старая нянюшка, которая теперь, когда возле него были воспитатели мужчины, уже перебралась туда, где с почетом доживали свой век самые достойные слуги. Но и сам мальчик, и Кайя по приезду, имели привычку старую женщину иногда навещать. Так что никто не удивился, когда принц пожелал вечером потрапезничать с няней, и отправился к ней. А то, что пропала склянка с сонными каплями, так это женщина была уже стара, потому никто, даже сама она, не придали этой пропаже хоть какого-то значения. Мало ли где выронила или оставила? Да у того же аптекаря оплатила три, а взяла всего два!

И вот, самый важный день в жизни Кая настал. Знал бы он насколько важным и поворотным станет этот день в его судьбе… э-эх, сколько не горевал по этому поводу мальчик… а потом и мужчина, но изменить этого было уже нельзя!

Был первый месяц лета, так что большой проблемы с одеждой не случилось, и ребенок, сам надев штаны и рубаху – самые темные, что нашел у себя, накинул припрятанный до случая плащ и выдвинулся к башне. Да, плащ он стащил у одного из солдат в казарме, что, конечно, недостойный поступок… но он же собирался его вернуть после дела! Так что, не мучаясь раскаянием по этому поводу, он тихо двинулся по ночному затемненному дворцу. Да, нужно сказать, что и о беззвучном передвижении он подумал, найдя самолично в шкафу те мягкие меховые тапочки, что одевали на него зимой.

Он шмыгал по коридорам и галереям маленькой мышкой, точно зная, как перемещаются стражи, таился от них в наполненных густой тенью углах, а когда те проходили, двигался дальше. Когда вышел на улицу, то вот там стало посложнее, поскольку хоть дворцовые помещения и освещались немного, но и создаваемых теней от такого освещения было предостаточно. А нужная ему башня стояла сама по себе, возвышаясь на прилегающей к ней площадке, как перст один, указывающий в небо, и силуэт Кая, даже при отсутствии лунного света, мог быть заметен на серых плитах двора. Пришлось забирать вправо, чтоб подобраться к ней из парка, что темной стеной стоял на небольшом отдалении за ней.

Сама башня давно не использовалась, а, возможно, что при людях и вовсе не бралась в расчет, как один из элементов будущего королевского дворца. Привычной глазу эльфийской красоты в ней еще не было, а толстенные стены не позволили узкие бойницы преобразить до размеров нормального окна. Впрочем, разрушить ее не смогли даже гномы, поскольку она была окутана таким древним охранным волшебством, что даже их заговоренные кирки не имели возможности нанести ей какой-то видимый ущерб.

Но несколько небольших дыр они, тем не менее, проковырять в ней успели. Заделывать на ненужной никому башне их никто не стал. К тому же тяжелая дверь ее была на запоре, а в дыры те все равно бы никто не пролез.

Никто – это из взрослых, а вот ребенок просочился в древний донжон довольно легко. А уже внутри мальчик не побоялся и лампу зажечь. К тому же лампа эта была специальная – чтоб по ночи ходить. Стекло, прикрывающее пламя, было на три четверти покрыто черной краской, так что выбивающийся луч легко было направить лишь себе под ноги, не освещая ничего вокруг и не обозначая для глядящих со стороны свой собственный силуэт. Эту лампу, кстати, принцу тырить не пришлось, она была у него вполне официально. Всем ведь известно, что мальчишки любят подобные вещи, вот кто-то из придворных и преподнес такую штуку ему.

Теперь он осветил ее светом самое нижнее помещение башни, которое кроме тройки гномьих дыр, других отверстий наружу не имело, бойницы, понятно, начинались этажом выше. Так что, оставив у себя за спиной эти дыры, он посветил вокруг. Было очень пыльно, да и листвы набилось достаточно, еще он приметил пару каких-то куч, которые при ближайшем рассмотрении, казались ветхими остовами какой-то мебели. В общем, для восьмизимнего мальчика ничего интересного здесь не оказалось. И он отправился к лестнице, потому что, в книге требовалось для создания «окна» выбраться на самый верх.

Ступени такой же древней, как и сама башня, лестницы, были круты и высоки, так что мальчику, в нетерпеливо предвкушении, она показалась бесконечной. Но вот, он выбрался наверх. Да, вид оттуда открывался даже в безлунную ночь – преотличный. Света звезд на чистом небе хватало, чтоб с такой высоты рассмотреть неплохо весь город. Ведь не стоит забывать, что сам немалый по высоте донжон, располагался еще и на самом высоком холме в округе. Так что какое-то время мальчик потратил на то чтобы пройтись по кругу башни и посмотреть на все прилегающие земли с ее высоты.

Вниз, впрочем, под самую башню, смотреть не хотелось – очень уж страшновато отсюда выглядели серые плиты, устилающие двор. Но вот вдаль…

Город раскинулся перед ним, как на ладони, мигающий редкими огнями и похожий своими крышами на рассыпавшиеся кубики мальчика – на ближних холмах, те, что побольше, а на дальних, мелочь вся. Неплохо было видно и неровное второе кольцо крепостных стен, которое возвели, когда город разросся. Хотя теперь уж и предместье за ним расползались довольно далеко.

С другого края башни стала видна Лидея, в ночной темноте, выглядевшая чуть мерцающим гладким полотном. Приток же ее, Леденица, был гораздо уже Великой реки и сейчас скрывался где-то по правую руку мальчика за крайними холмами. За водной гладью разлегся тот город, что и вовсе охранных стен не имел. А за ним чернел лес, который, казалось, сливался с небом. Но если приглядеться… вроде как проблескивали за ним белые шпили башен любимого Лиллака, но точно это или просто кажется, мальчик сказать бы уже не сумел.

А потом он вспомнил, зачем на башню забрался и сразу забыл обо всем. Любопытство, пылающее горячее пламени в прикрытой лампе, разгорелось в нем и отодвинуло даже необычный окружающий мир. Он спохватился и принялся чертить положенный случаю рисунок.

Сначала начертил пятиконечную звезду, олицетворяющую солнце Светлого, потом забрал ее в круг луны Темного и, отступив на миг, посмотрел на творение рук своих. Да, так и должно было быть – соединенные в одно, эти знаки приобретали вид символа Многоликого, которому с древних времен поклонялись эльфы, гномы и оборотни. Но мальчик был достаточно образован и прекрасно знал уже, что все правильно, потому как Светлый и Темный, божества простых людей, это разные Лики одного Создателя. Просто после Большой Битвы людям захотелось молиться только им, потому, что именно в этих Ликах Отец и приходил в страшные дни войны к ним на помощь. Впрочем, как и у любого ребенка, изучающего нечто в столь юные годы, это пока было просто знанием – неосмысленным, и неприменимым к жизни. Так что, мельком подумав об этом, мальчик, подталкиваемый под руку все разрастающимся любопытством, продолжил рисовать на камне.

Добавил еще два круга поверху получившегося знака и стал вписывать в зазубренном порядке какие-то неизвестные ему буквицы. А закончив, установил в центре рисунка черную свечу, изготовленную им загодя. Вот еще тоже была проблема! Вот где он мог взять пепла для нее от горелых костей? Ну, он нашел где – извернулся: пробрался на кухню рано утром, когда только пекарь с поварятами был там, и на самых задворках копался в помойном ведре! Вы представляете?! Принц и в помойном ведре! Так он еще радовался, что успел, и их не вынесли на скотный двор свиньям! Но, слава Светлому, никто его так и не заметил, и мальчик с добычей вернулся к себе. А к вечеру, когда он и собирался спалить их в камине, эти кости успели завонять. И чего ему стоило выставить из спальни нюхастого Тая, о, об этом просто страшно вспоминать! Из-за этой свечи провал всей задуманной идеи мог случиться буквально на каждом шагу!

Но – нет, он здесь, наверху древнего донжона, рисунок готов и свеча в его центре стоит… еще б суметь зажечь ее на таком ветрище…

Но мальчик упорно старался – чиркал кресалом, накрывая плащом непослушный фитиль. Фуф, загорелась! И ребенок, помня наставления из книги, ступил за крайний нарисованный им круг. Над маленьким пламенем появилось свечение, и Кай впился в него глазами, ожидая, когда оно распахнется обещанным «окном». Но он ждал, а ничего и не происходило… только продолжал кружиться светлый водоворот над свечой. А-а-а, он забыл последнее указание из книги! И мальчик, опустившись на колени, принялся краем плаща оттирать проход против себя в нарисованных округлых линиях.

Дальше все случилось все очень быстро: из светящегося вихря появилось не «окно» к древним эльфам, а черная тень. Которая, казалось, выдиралась из мелкого пламени, но уже шипела и скалила такие же черные, как и вся она, зубы на мальчика. Ужас, что охватил ребенка, заставил его отступить к самому краю. Но тень… или вернее, призрак… кинулся к нему через прорехи в кругах. Кай дернулся и, поскользнувшись в мягких туфлях, угодил спиной не в парапет, а в стрелковый проем, где, не удержавшись непослушными от страха руками, перекинулся вниз.

Что он помнил об этом моменте? Почти ничего. Как больно скребнули ногти по гладкому камню, как сдирая спину, даже сквозь плотный плащ, он проехался ею по самому краю, а потом, казавшиеся такими далекими плиты, вдруг понеслись на него вскачь. Да, еще слышал грозный рык… как он тогда подумал, мелькнувшей в панике мыслью, что это призрак догоняет его. А потом он зажмурился, его что-то ударило, перевернуло…точно призрак… а потом он упал.

Сначала больно не было, просто показалось, что дух выбило вон, и он его глазами смотрит на себя со стороны. Маленький мальчик со встрепанными волосами, тигр под ним, неловко раскинутые лапы, поверх них ноги ребенка, упавшие мимо полосатой туши, и ворованный плащ на отлете, укрывает не распластанную пару, а соседние плиты… все. Длилось это мгновение, а потом вот боль накрыла. Нет, не так. Боль пришла такая, что, даже вспоминая сейчас, Кай думал о ней, как с большой буквы… хотя и не думал вовсе – он, как правило, и не мог вспоминать! Это сегодня, в волнении за брата, вдруг ярко и четко все всплыло перед глазами.

Но тогда, когда пришел в себя, думать об этом даже боялся, хотя оно само в кошмарах приходило к нему много зим. И только тот же Тай мог его успокоить, так что с тех пор он спал возле него. Еще было страшно думать, что бы случилось, если б капельки няни подействовали на оборотня так же, как на человека. Или Тигр, проснувшись за столом, за которым и выпил подлитое в бокал воспитанником зелье, не сразу понял бы, что уснуть вот так, не пригубив и капли спиртного, он не мог и дело тут не чисто. Или, в конце концов, примчавшись в образе Зверя к старой башне, не смог бы пролезть в одну из гномьих дыр. Да много чего еще могло сложиться по-другому… ночной город бы его не заинтересовал, свеча бы загорелась сразу или не позабыл бы о прорехе в кругах… Потому как, Тай успел в самый последний момент – он выскочил наверх башни, когда Кай уже соскальзывал в стрелковый проем и даже за большой плащ, волокущийся следом, ухватить ребенка Тигр не успел.

Да что говорить! Главного могло не случиться – Тигр мог убиться и сам! Тот единственный вздох, что Судьба ему подарила на плитах двора, все и решил – он последней мыслью успел перевернуться и став человеком, влил в Кая крохи тех Сил, что оборотни могли отдать другому. А так, нашли бы поутру их там двоих…

Понятно, что о многом из этого он узнал гораздо позже. По началу-то ему вообще ничего не говорили. И только пару зим спустя он как-то разговорил на эту тему Тигра, наверное, впервые воспользовавшись своим титулом и возможностью приказывать, прилагающейся к нему. Ну, а детали дела и вовсе смог узнать, когда уже повзрослел и отец посчитал, что теперь можно, и растревоженные воспоминания, дополненные подробностями, не только напугают его в очередной раз до кошмаров, но и послужат как назидание в его дальнейшей судьбе. Потому, что, несмотря на травму и до сих пор не пожелавшие ходить ноги, отец его готовил к правлению, как Наследника. И может потому, что этот статус так при нем и оставался на момент гибели отца, Владиусу было проще возвести именно Кайрена на трон, а не маленького еще Роя и кого-то регентом при нем.

Да, отец был достаточно мудр, чтоб понимать, что достаточно взрослый парень, воспитанный им самим, как полагается, в роли Наследника всяко лучше несмышленого ребенка, из которого еще неизвестно что получится. А ноги… он, конечно, был убит горем тогда – в момент трагедии, но вскоре поняв, что на разумность сына, да и рассудительный спокойный нрав его, травма большого влияния не оказала, обучение его не забросил. Даже, несмотря на то, что через две зимы после этого родился еще один сын. Так что, как будущий правитель, Кайрен отца устраивал полностью. К тому же, перед самой его гибелью в жизни семнадцатизимнего Кая появилась Белянка. И известие Владиуса, что сын… стал испытывать вполне определенные неудобства из-за своего мужского естества, а потом и избавился от них вполне успешно, отца порадовало неимоверно. Это ж потом, спустя годы, стало понятно, что деток, наверное, так и не будет, а тогда все по этому поводу питали довольно радужные надежды.

Ну, а наследственные зельевары… сказать, что дины были глупы, потому как пошли на такое дело… Кай бы не сказал. Многие из них действительно разорились, потому что народ, пользующий их снадобья, жил, как правило, неподалеку, а потому, после оглашения Закона, пришел требовать свои деньги обратно. Те, кто расплатился с бывшими клиентами, просто разорились, но ведь были те, кто не захотел с деньгами расставаться… но такие потом все теряли, включая и жизни родных. Волна подобных погромов прокатилась по всему королевству.

Был ли отец прав, когда так жестко поступил в этом деле? Кайрен, до сих пор определенно сказать бы не смог. Неизвестно, как бы он сам поступил при таком раскладе. И потом, отец ведь надеялся, что умные, дельные, состоятельные дины все же таким путем не пойдут, а займутся чем-то другим, близким по сути, но что не требовало обязательного применения магии. Мыло и свечеварение, настойки фруктовые… да мало ли что! Вон теже притирки, но без заговора, просто в этом случае следовало не взломленной деньгой, а количеством брать. Простой люд ведь к дорогому средству все равно прибегал, только когда невмоготу становилось, а так обходился, чем Светлый послал. Но дины посчитали, что это ниже их достоинства ведрами варить растирку от ломоты коленей, что каждому старику подавай, или, к примеру, мазь, что кладут от коросты отлежавшим бок свиньям.

Впрочем, были и такие, но мало. А большинство обозлились и принялись мстить. Особо преуспели те, кто деньги сохранил, а вот родных не уберег. Купили несколько магов… хотя нет, еще не магов, а мальчишек – из тех, кто в Академию из самых бедных сословий пришел, а Даром был наделен немалым. Хотя пара из них оказалась и того наивней – их взяли просто на «слабо». Подпоили, пари заключили, что, к примеру, магическую охрану дворца обойдут. А что ее там обходить?! Если эльфийский донжон никто и не прикрывал за ненадобностью! Ну, а страшный призрак, что напугал Кая тогда, это оказался и вовсе не призрак, а обычная иллюзия, которыми часто развлекались не доросшие маги, пугая друг друга в коридорах Академии. Но вот в этот раз, ни друг друга пугали, а чуть не погубили королевского сына. А потому… казнили без разговоров глупых мальчишек!

Со слугами, что пронесли в покои Наследника без досмотра зачарованную книгу, фонарь потайной и присматривали за ним в процессе подготовки к делу, и вовсе печальная история была. Этих, что в королевских покоях служит, обычной деньгой не возьмешь и уж точно на «слабо» не протащишь… но вот если украсть ребенка из семьи…

В общем, тех совсем недостойных динов, что когда-то возмущались в приемной зале, и еще пяток к ним, казнили страшно и прилюдно, не то, что мальчишек магов, которых во дворе префектуры вздернули, пригнав лишь соклассников… ну, наверное, для того, чтоб те теперь головой почаще думали.

Самого Кая на казни, понятно, не брали. Да и он тогда только в себя стал приходить. Это потом, почти взрослым, отчеты писарей, что запечатлевали дело, он пролистал и о тех казнях там упоминания нашел.

Кайрен встряхнулся, отгоняя воспоминания, которые предпочитал вообще в свои мысли не пускать. Но… теперь не получится – снова кто-то пытается Наследника убить. Король посмотрел в окно, туда, где якобы старый Силваль находился, и понял, что в той стороне уже светлеет, а значит скоро и солнце взойдет.