Текст книги "Чужой праздник (СИ)"

Автор книги: Анна Ломтева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Часть 2. Елена: всё впереди

Глава 12.

2009

Блимм!

Звук смс-ки был таким громким и звонким, что у Елены резкой болью кольнуло в затылок. Она протянула руку, не открывая глаз, пошарила вокруг, нащупала телефон. Приоткрыла один глаз ровно настолько, чтобы попасть по кнопкам для разблокировки.

«Привет, я в городе на пару дней, увидимся?»

Елена ткнула кнопку блокировки, закрыла глаза и опустила голову обратно на подушку. Мельком успела заметить время – половина первого. Дня, конечно. «Не отвечу – Эта начнёт звонить ведь», – подумала она злобно. И тут же упрекнула себя в несправедливости. Не будет она звонить, конечно же, никогда не звонит первая. Смс кинуть, в аську стукнуться (или в скайп с некоторых пор), может даже комментарий написать в блоге. Звонила считанные разы.

Елена полежала ещё, надеясь задремать и доспать хоть полчаса, но нет: в комнате было жарко и душно, простынь смялась и собралась мерзкими складками, да ещё была чуть влажной от пота. Подушка слежалась комом и тоже была влажной. Привет, октябрь: ночью натягиваешь на себя покрывало поверх одеяла, днём потеешь и прячешься в тень.

Елена откинула одеяло, медленно села, держа голову как мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Комнату по диагонали пересекала полоса горячего солнечного света. Едва заметно колыхались большие листья монстеры под сквознячком из приоткрытого окна. На плитках пола валялось розовое платье с бахромой по подолу, сетчатые колготки лежали кучкой на журнальном столике рядом с ниткой искусственного жемчуга и горстью шпилек со стразами. Мешочек с танцевальными туфлями лежал тут же у ножки столика. Елена медленно пошевелила стопами – их перетянуло слабой колкой болью, подъём чуть ныл, пальцы саднили. Вечер удался, ох.

Она по-прежнему очень медленно и плавно поднялась и пошла на кухню как есть – в одних трусах, босиком. Пол в коридоре был приятно прохладным и чуть лип к потным подошвам. На кухне, куда Елена свернула через несколько шагов, наоборот было жарко, как в сауне, солнце светило прямо в незашторенное окно, и Елена моментально зажмурилась, ощущая новый наплыв головной боли и знакомое скручивающее чувство в животе.

– Отставить тошниться, – сказала она себе строго, шагнула к разделочному столу и на ощупь нашла кувшин с водой. Рядом стояла керамическая затейливая кружка под стать кувшину. Елена немного постояла, держа кувшин за ручку, а кружку обхватив своими длинными худыми пальцами. Наливать воду вслепую было рискованно. Она чуть приподняла ресницы и, глядя через марево и муть, кое-как наполнила кружку. Принялась пить медленно, равномерно вдыхая и выдыхая между небольшими глотками. Потом поставила кружку и ощупью нашла табуретку, села.

Немного полегчало. Через пару минут она смогла нормально открыть глаза и вытащить из кухонного шкафчика аптечку. Аспирин, но-шпа, янтарная кислота. Кинуть в рот, проглотить, запить. Повторить.

В комнате телефон снова издал пронзительное блямканье. Елена встала с невнятным звуком – что-то между рычанием и стоном – и побрела смотреть, что ещё на неё свалилось.

На этот раз ничего важного. Ну или ничего срочного, во всяком случае. Чувствуя, как медленно ослабевает головная боль, Елена подняла с пола платье, а с журнального столика колготки, отнесла в корзину с грязным. Потом убрала в шкатулку бусы, сунула пучок шпилек в стакан возле зеркала. Встряхнула одеяло, расправила, накрыла кровать покрывалом. От всех этих усилий тело заново покрылось испариной, которая не хотела сохнуть, а липла к пленке вчерашнего пота. Елена закрутила волосы в лохматый узел, сунула в него пару шпилек и пошла принимать душ.

Под прохладной струёй она тёрла плечи и бока свой любимой натуральной мочалкой, чувствовала запах своего любимого вишнёво-коричного геля для душа и размышляла, хочет ли она встречаться с Этой.

(У Этой есть имя, сказала она себе, но)

Душ на время дал ощущение свежести, словно смыл даже похмелье. Елена знала, что это чувство обманчивое и мимолётное. Стоит коже нагреться, и вернётся весь прелестный букет, кроме разве что головной боли, сурово заглушенной таблетками.

Елена вытащила из комода бюстгальтер, трусы и белые носочки. Неторопливо пересмотрела стопку блузок в шкафу. Наконец, оделась: голубая рубашка с перламутровыми пуговками, полотняные штаны на широкой резинке, безрукавка крупной «дырчатой» вязки. Подошла к зеркалу, вынимая шпильки из волос.

Ну-с, могло быть хуже. Из зеркала смотрела высокая статная женщина с крупным бюстом и крупно вьющимися каштановыми волосами. Сейчас её смуглая кожа была бледной в прозелень, под глазами лежали роскошные коричневатые круги, а сами глаза были красными и слезились, но в целом – немного тональника, консиллер, румяна, и никто через полчаса не скажет, что эта красавица недавно едва не побежала пугать фаянс после весёлой ночи.

Елена села к зеркалу и принялась наносить, подмешивать, растирать и растушёвывать, думая с досадой, что после тридцати танцевать до утра становится сложно. С другой стороны, до тридцати она и не танцевала вообще.

Наконец, соорудив на лице иллюзию прекрасного самочувствия и хорошего настроения, она взялась за телефон и набрала номер Этой.

Эта взяла трубку сразу, словно ждала звонка.

– Привет! А я боялась, что ты моё сообщение не увидела.

– Привет. Нет, я прочитала. Не могла сразу ответить, видишь ли.

– А… – Эта словно споткнулась, вся радость в голосе ушла дымком в это печальное «а…». – Занята?

– Да нет, – Елена встала, подошла к окну. Ничего достопримечательного не было видно из её окон, только крыши, крыши, черепица почти до горизонта, а там – высотные дома в солнечном мареве, серо-синие против солнца, на фоне бледно-голубого неба.

– Так… – Эта опять мямлила, выдавливала слова, – Мы встретимся? Ты… как?

– Я тут, если честно, прихожу в себя с дикого похмелья, – сказала Елена, – Когда твоя смс-ка пришла, меня чуть не вывернуло.

– А… что так?

– Ну что, ну как обычно, – Елена вдруг развеселилась. Объясни-ка человеку внешнему реалии танго-жизни. – Вчера у нас была милонга деньрожденная, поздравляли моего близкого друга. Налопались, как поросята, плясали до пяти утра. Оно бы и ничего, но зачем-то я догонялась шампанским после куантро. Это была большая ошибка. Местные вообще мало пьют, но как дорвутся…

– Я думала, тут вообще не принято пить алкоголь, – удивилась Эта.

– Ну, у цивилов не принято, конечно, – Елена вздохнула, – Но в танцевальной тусовке люди другие. Ладно. Слушай-ка, а ты на этот раз как – нормально, или… – она как обычно смешалась, так и не найдя верного слова. Вот тоже тема. Казалось бы, они тут в одной тусовке, если это можно назвать тусовкой, но говорить об этом всё равно сложно.

– Или, – ответила Эта. Повисла пауза. Елена собралась с мыслями.

– Так, ладно. Ты где?

– На Таксим. В «Симит-сарае» сижу.

– Ну вот сиди, я подъеду минут через десять.

– Тебе взять что-нибудь?

Елена подумала.

– Ну… двойной эспрессо. А лучше не надо, остынет, я сама.

Эта как обычно устроилась за столиком напротив входа и рисовала. Перед ней стояла большая чашка американо и тарелка с какими-то «туристическими радостями». Фисташковые рулетики, слойки в сиропе, лукум. Убойные дозы сахара по неоправданно высокой цене. Елена, идя к столику, не без раздражения думала, что Этой невероятно повезло с метаболизмом: ела она всегда всё, что не приколочено, и в любых количествах, оставаясь всё такой же доской.

Едва она подошла и поставила свой эспрессо на столик, женщина за столиком вздрогнула, оторвала взгляд от скетчбука и уставилась на неё.

– А! – слегка испуганное выражение сменилось искренней радостью, – Лен, привет!

Елена отодвинула себе стул, села, положила рядом с чашкой портмоне и сдержанно ответила:

– Здравствуй.

Указала легким кивком головы на книжку в руках собеседницы:

– Для дела или так?

Та закрыла книжку, оставив между страниц маркер, положила у своего локтя, всё так же радостно улыбаясь. Ответила с энтузиазмом:

– Личный проект. То есть, пока это больше для удовольствия, но потом, кто знает…

– А что стало с предыдущим проектом? – поинтересовалась Елена, берясь за чашечку с кофе.

– А, – собеседница махнула рукой, – Сделала тонну набросков, потом пришёл большой заказ, стало некогда. Потом я как-то остыла. Но, – она обхватила обеими ладонями свою большую чашку и подалась вперед, к Елене, – Немного пользы от этого было! Несколько набросков я продала. Удачно получилось, знаешь, одной барышне понадобились картинки для книжки. Я ей сразу сказала, что полноценно иллюстрировать мне некогда сейчас, а она неожиданно решила, что вот ей как раз такие наброски отлично подойдут. – она хихикнула, – Представляю, как меня материл её дизайнер. Ну или кто там ей всё оформлял.

Елена отпила глоток, ещё один. Она каждый раз словно попадалась в какую-то ловушку. Пока Этой не было поблизости, она жила своей прекрасной раз навсегда налаженной жизнью: днём работала в турфирме, вечером танцевала или ставила музыку для других танцующих, встречалась в необязательных отношениях с местным «маэстро», державшим свою танго-студию, и раз в несколько месяцев летала в родной город, в очередной раз сделать вид, что когда-нибудь вернётся «домой». Дом её между тем давно уже был тут, в Стамбуле.

Но вот появлялась Эта, и на Елену точно холодным ветром дуло из угла. Каждый раз Елена произносила одни и те же слова, так или этак пытаясь утвердить своё желание оставаться в рамках нормальной жизни, в декорациях здравого рассудка и размеренной повседневности. Но за Этой как будто тащился шлейф из опавших листьев, сигаретного дыма и выброшенных автобусных билетов, из дырявого кармана сыпались истраченные стержни от авторучки и мятые бумажки, на ботинки налипла глина, а на рукаве висел репейник. За её спиной сейчас была яркая оранжевая стенка кафе с синим постером, на котором замер в бесконечном кружении белый силуэт дервиша, но Елена поверх стены и постера (или параллельно с ними) словно видела приоткрытую дверь с серыми сумерками в проёме. Из этой двери всегда тянуло, Елена словно чувствовала движение возможностей и шевеление невероятного. Она зажмурилась, отпила ещё кофе и посмотрела прямо в глаза Этой.

– Давай сразу уточним кое-что, – начала она.

– Да-да, я понимаю! – женщина напротив снова сжала чашку, отпустила, сжала теперь одной ладонью другую. Её плечи, укрытые серой толстовкой, приподнялись, словно она хотела втянуть голову, защищаясь. – На этот раз совершенно не жду от тебя ничего… Да и не должно быть никаких… – она сжала пальцы ещё сильнее, и суставы защёлкали.

Елена скривилась – ненавистный звук! – и сказала, стараясь, чтобы слова не прозвучали резко:

– Я ведь тебе говорила, помнишь? Всегда готова быть другом. Как раньше. Но не более того. Сама понимаешь, как в прошлый раз…

– Нет, конечно! На этот раз ничего такого, – та подняла взгляд, снова улыбнувшись. Елена добавила, пытаясь придать голосу шуточные интонации:

– Только, бога ради, не хрусти пальцами! Я только-только в себя пришла, а от этого звука у меня опять желудок к горлу.

– Да, – Эта разняла пальцы и смирно положила руки по сторонам от чашки, – Прости.

Елена снова встретилась с ней взглядом и с тревогой призналась себе, что совсем не так уверена в своей позиции, как только что обозначила. Чтобы развеять морок, она встряхнула волосами, облокотилась о стол, упершись пальцами в висок и небрежно спросила:

– Так что, какие планы у тебя?

Женщина напротив, улыбаясь, сказала:

– Я, ты знаешь, через пару недель должна быть в Москве. Хочу отдохнуть немного, пару дней тут, потом… двинусь дальше.

– Тем же манером? – тихо спросила Елена.

– Ну а как ещё, – Эта всё улыбалась, – У меня, к сожалению, нет выездного штампа. Был один прошлогодний, но я потратила уже, надо было легально домой лететь.

– Ты не рассказывала, – недовольно сказала Елена, выпрямляясь.

– А, ну, – улыбка увяла, – Там семейные дела. Родственница… болела. И… они были в курсе, что я заграницей.

Елена уставилась на собеседницу, словно она внезапно перекинулась чудовищем. Они? Родственница? У Этой? Родственница болела, так что она срочно купила билет на регулярный рейс и потратила возможность легально въехать на родину?

– Я бы не хотела об этом, – сказала та.

Елена снова подперла свою идеальную щеку своими длинными пальцами с идеальным маникюром и ответила:

– Как скажешь.

Глава 13.

1999

Пара тянулась бесконечно. Елена сначала пыталась записывать, потом положила ручку и стала слушать, стараясь не уплывать в сон. Переписать потом можно, подумала она, сжимая челюсти, чтобы сдержать адскую зевоту. Большую часть ночи Елена провела за барной стойкой клуба «Тыщавольт», наливая пиво, водку, виски и газировку и насыпая фисташки в стеклянные блюдечки. Коктейли готовил её напарник Стас, высокомерный кудрявый блондин, всегда идеально одетый и свежий на вид. Свежий, как последняя сволочь, думала Елена, глядя, как этот хлыщ трясет шейкером, улыбается, поворачивает запястье, наливая напиток, сжимает щипцы для льда. Она очень хотела бы его трахнуть, но этот засранец, похоже, был голубой.

(Иначе никак не могла себе объяснить Елена тот факт, что Стас мог равнодушно ходить мимо высокой девушки с шикарной грудью и роскошными волосами, которая сногсшибательно выглядела даже в предписанных дресскодом простой белой рубашке и темных брюках).

Елена, думая про Стаса, на секунду потеряла самоконтроль и тут же её челюсть предательски поползла вниз в медленном, невыносимо длинном, бесконечно широком сладострастном зевке. В тот же момент что-то хлестнуло её по лицу и она услышала возмущённый голос препода:

– Да прикройся хотя бы!

Оказывается, он шлепнул её по губам своей бумажкой с формулами. Вся немаленькая аудитории задрожала от хохота. Елена схватилась за лицо, чувствуя, как краснеет. Препод дождался, когда смех пойдёт на убыль и желчно сказал:

– Не моё дело, чем вы по ночам занимаетесь, но здесь будьте добры учиться, а не спать с открытыми глазами!

Студенты снова заржали. Хихикала даже Ольга, с которой они вроде как дружили. Елена сжала зубы так, что мышцы в щеках заныли и взялась за шариковую ручку. «Чтоб ты сдох, сморчок гнилой», – думала она про препода, который уже вернулся к доске и тыкал меловой палочкой в последнее преобразование, поясняя свои обозначения.

После окончания занятий она вышла из аудитории и быстро пошла в гардероб, а потом – прочь из корпуса, сквозь февральскую метель, к остановке автобуса. Она шла, представляя как бы со стороны, что снежинки забиваются в её распущенные волосы, оттеняя их глубокий цвет и блеск, ложатся трогательно на ресницы (подкрашенные водостойкой тушью) и на брови, а на щеках расцветает тёмный, южный матовый румянец. Она замедлила шаг, представляя себя в кадре. Наезд, нежная округлая щека, щётка ресниц, тёмно-серая радужка чуть прищуренного блестящего глаза. Общий план, гибкая спина, стройные ноги в новых сапожках изящно ступают по одной линии, бедра, облитые чёрным пальто, мягко покачиваются.

Налетел ветер, швырнул снегом, поднял волосы облаком над головой. Елена ойкнула, рукой в перчатке прижала взбунтовавшиеся пряди и бегом вбежала под крышу остановки. Без толку: ветер дул сбоку, снег летел почти горизонтально. В крошечном павильончике и вокруг толпились такие же, как она, студенты: последние пары заканчивались одновременно у трёх факультетов. Елена попыталась пробраться глубже, спрятаться за спинами от ветра.

Протискиваясь между людьми, подошла Ольга.

– Ну ты чего убежала! – воскликнула она в своей обычной манере, – Я тебя еле догнала!

– Ты надо мной ржала, – сказала Елена.

– Чего? – Ольга уставилась на неё круглыми светлыми глазами в окружении рыжеватых ресниц, – Лен, ты чего вообще! – у неё был такой искренне удивленный вид, что Елена вздохнула, махнула рукой: – Ладно, проехали.

– Сегодня как обычно! – Ольга даже вопросы задавала словно вбивая гвозди.

– Сегодня не моя смена, – ответила Елена, – Можно, в принципе.

– Пойдём в «Милю»! – сказала Ольга, – Там будет Саня с биофака. И его там друзья ещё.

Не очень Елене хотелось тусить в «Миле». Это был небольшой клубчик с двумя танцполами и десятком столиков, там всегда болтались студенты младших курсов и другая подобная публика – безденежная, довольно унылая и бесперспективная.

– А что за Саня? – спросила она, чтобы только занять время.

– Да ну! Ты забыла что ли? Саня, который нам те самые сигаретки носил, помнишь, в «Парусе»?

Ах, «Парус». Елена вспомнила месяц, проведённый в профсоюзном доме отдыха после первого курса. Нда, ничего так было. Правда, пили они там многовато, да ещё вот курили всякую дрянь, после чего она навеки зареклась пробовать что-то наркотическое. Побочные эффекты были такие, что получаемый мелкий кайф того не стоил. Саню она помнила хорошо. Саня был тип наподобие Стаса. Тоже очень ухоженный, упакованный мальчик при деньгах. Бес его знает, чего он при таких родителях вообще пошёл на биофак. Такие мальчики обычно околачивались на юридическом или в инязе.

– Саня – в «Миле»? – спросила она, – чего он там забыл? Такие парни обычно тусуются в нормальных точках.

– А ты подумай, – хихикнула Ольга. – Знаешь, что про «Милю» говорят? – она улыбнулась какой-то нехорошей, ускользающей улыбкой и добавила:

– Что это место для особых мальчиков и девочек.

– Осо… – Елена вытаращила глаза – Для этих… Для…

– Ага, – Ольга с удовольствием кивнула, наблюдая реакцию подруги.

– Саня?.. – произнесла она растерянно.

– Совершенно точно, – кивнула Ольга, – Он мне сам сказал.

Вау, подумала Елена. Ничего себе ты с ним близко задружилась.

– Ну тогда мы ему на что, – сказала она, пытаясь говорить небрежно, – Раз он не по девочкам.

– А он любит тусовку. Чтобы вокруг весело было, чтобы друзья радовались. Друзья у него, кстати, многие вполне «по девочкам», – объяснила Ольга, – Он там типа такой душа компании. И у его компании это теперь типа база. Они там каждый вечер почти. Я его случайно встретила в главном корпусе, он за стипендией приходил, он меня узнал и позвал к ним.

– В смысле за стипендией? – удивилась Елена.

– А, ну, он староста группы, – объяснила Ольга.

Елена снова подумала – и зачем ему это? Она бы ни за что не стала старостой, начерта эта морока.

На светофоре остановился автобус, люди на остановке задвигались, теснясь к проезжей части.

– Наш, – сказала Ольга. Елена молча ждала, когда автобус подойдёт и самые ретивые пролезут вперёд. Ей и ехать-то было три остановки, и чуть подальше – Ольге.

Дома она плюхнулась на кровать, обняла большого плюшевого леопарда и закрыла глаза. Ей нужно было поспать хоть пару часов, иначе чёрта с два она сможет провести в клубе полночи. Как назло, сон не шёл. Она лежала, прислонившись щекой к мягкому искусственному меху леопарда, и вспоминала отдых в «Парусе».

– Только не затягивайся, – сказал Саня, – тут не в этом смысл.

– А в чём? – она с сомнением смотрела на тлеющую в руке папиросу.

– Надо набрать дым в рот и подержать. Всасывается через слизистую, – объяснил Саня. – Опытные курильщики могу и затягиваться, но на первые разы это будет пиздец жёстко.

Елена осторожно потянула в себя воздух через папироску, наполняя рот дымом. Немного дыма просочилось внутрь, и она тут же ощутила жжение внутри и закашлялась. Дым вырвался у неё изо рта, защипало глаза. Вокруг захихиками, зафыркали над ней другие участники вечеринки.

– Норм! – сказал Саня, отбирая у неё папироску, – Первый раз всегда так, – Он потянул немного дыма в рот, задержал, выдохнул, снова сунул папироску Елене в пальцы:

– Давай, не бойся. Набери в рот, как воду.

Она набрала, подержала немного, потом ещё немного, выдохнула. Во рту слегка кололо, словно по языку и щекам изнутри пошли мурашки. Она вдруг почувствовала какую-то лень и желание расслабиться. Откинулась на диванчик, вздохнула полной грудью. В глазах как будто помутилось, но это не было нарушением зрения, скорее, мир вокруг стал каким-то мягким. Она улыбнулась, спросила:

– Саня, а в чём эффект выражается?

Саня посмотрел ей в глаза, улыбаясь:

– Тебе просто делается хорошо. Ещё будешь?

– Сейчас, – она подняла руку ко рту, набрала дым, подержала, выпустила аккуратной струйкой. Саня нагнулся к ней, осторожно вынул остатки папироски из её пальцев со словами «Вот и хватит пока» и передал ещё кому-то.

Елена прикрыла глаза. Ей, и правда, постепенно делалось хорошо. Сложно было сказать, что именно было хорошо, но в целом она чувствовала себя как после длинного летнего дня (а так и было), наполненного чем-то приятным и весёлым – но вместо усталости была лёгкость, словно тело стало воздушным. Как дым. Она почувствовала, что на диванчик рядом кто-то сел, прислонившись к ней горячим, плотным телом. Она была не против. Её обнимали, она обняла в ответ. Руки двигались по её груди и животу, потом она почувствовала губы на своих губах и ответила на поцелуй.

– Эй-ёй! – откуда-то издалека донёсся голос Сани, – Не тут же, а?

– Уммм, – поцелуй прервался, Елена открыла глаза – Саня стоял рядом и трепал за плечо Олега, с которым она, оказывается, обнималась. Это было странно, она знала, что у Олега есть девушка, но Елене сейчас было в общем всё равно.

– Валите в нашу комнату, если невтерпёж, – Саня совал Олегу ключ.

– Да мы просто целовались, – сказала Елена, хихикая.

– Да я уж вижу, – сказал Саня, – давай, Олег, бери свою зазнобу за задницу и тащи в отдельный кабинет, нехер тут катулловы оргии устраивать.

Какие оргии? – подумала Елена. Олег уже поднял её на ноги и вёл по коридору прочь, в дальний конец, в комнату, где жили Саня и… (другой мальчик, Елена не помнила его имени).

Она, конечно, давно не была девственницей. Класса с десятого примерно. И к сексу относилась с умеренным энтузиазмом, помня о необходимости контрацепции и о возможных неприятностях, если партнёр окажется агрессивным или неумелым.

Олег таким не был. Он без напоминаний надел резинку, он знал, где трогать и как ласкать, и уже к середине процесса Елена поняла, что, пожалуй, это самый удачный секс в её жизни. Она легко двигалась в ритме его тела, чувствуя, как нарастает наслаждение, неравномерными волнами накатывая и спадая, каждый раз лишь чуть-чуть не дотягивая до разрядки. Елена была готова к тому, что разрядки и не будет – раньше ей удавалось кончить только при мастурбации. Но на этот раз было действительно хорошо. Олег чуть снизил темп движения, но при этом изогнулся, ловя губами и языком её соски – один, другой, потом освободил одну руку, чуть приподнялся и скользнул пальцами в промежность. Возбуждение взорвалось, как фейерверк. Елена взвизгнула, по её телу прошла волна судорог и несколько бесконечных секунд она плыла в потоке чистого кайфа, потеряв чувство себя. Точнее, она словно сама стала этим кайфом с головы до ног.

Потом она поняла, что лежит, тяжело дыша – со всхлипом, точно после спринта, а по всему телу выступил пот. Олег висел над ней, опершись руками, и тоже дышал тяжело, так что качались длинные волосы, упавшие на глаза. Она шевельнулась, пытаясь отстраниться, парень, придерживая презерватив, осторожно отодвинулся и перекатился на спину. Они молча лежали ещё несколько минут, слушая, как успокаивается дыхание, чувствуя, как развеивается туман в голове и подсыхает пот на теле.

Наконец Олег сел, завозился – Елена отвернулась на другую сторону кровати, не желая смотреть, как он будет снимать и убирать резинку. Нашла на полу свои джинсы, поискала взглядом остальное – трусы и лифчик висели на спинке кровати, футболка, скомканная, валялась на подушке. Елена медленно оделась, стараясь не смотреть на Олега, потом просто вышла из комнаты и побрела к выходу из корпуса.

Она пришла в себя, тяжело дыша. Правая рука зажата между ног, сердце колотится, на спине влажно. Она медленно вдохнула поглубже, выдохнула, вытащила руку из трусов. «Чёрт, опять», подумала она с тревогой. На этот раз пронесло… Она бы предпочла нормальный секс, но парня у неё сейчас не было. Она перевернулась на спину, заложила руки за голову, подумала, что, может, в этот раз в клубе…

«Для особенных мальчиков и девочек», вспомнила она, и её тревога почти сменилась досадой.

Глава 14.

В клубе было как в клубе: темнота, стробоскоп над одним танцполом, большие малиновые и фиолетовые прожекторы над вторым, тяжелая пульсирующая музыка с какой-то свистящей многократно повторяющейся темой на фоне гулких басов и завываний. Елена давно привыкла музыку не замечать, потому что полюбить этот жанр ей не удалось, но на этот раз мерзкие звуки буквально ввинчивались в голову. Уии-виии-вииууууиии-виу-виу-виии! И снова, снова по кругу – уии-виии… Она почти пожалела, что в своё время выбрала для тусовок дискотеки, а не неформальские рок-концерты. Рок-музыка ей почти нравилась (она даже была на концерте «Арии» один раз). Но нефоры были по большей части грязными, нищими и уродливыми. А Елена была умной, ухоженной девочкой из нормальной семьи.

Ольга тащила её по краю танцпола к бару, уже размахивая рукой в чей-то адрес, её заметили, тоже замахали руками какие-то девицы и парни с высоких барных табуреток. Визжащая композиция пошла на убыль, пульсация басов перекрыла свист, с танцпола кто-то что-то выкрикнул, музыка стихла и тут же зазвучала снова – на этот раз привычная танцевальная унца-унца, под которую мрачно ныл на английском солист.

У бара Ольга тут же бросилась обниматься с какой-то девушкой в экстракоротких шортиках, сетчатых колготках и майке «на одно плечо», которая под клубной подсветкой бликовала пугающими фиолетово-белыми отсветами. Елена приготовилась пережидать всеобщее братание, но Ольга тут же вытащила её поближе и принялась знакомить со всеми. Елена, улыбаясь, кивая и пытаясь запомнить хотя бы половину имён, изумлялась – когда Ольга успела назаводить столько знакомств! Из присутствующих Елене были знакомы двое: Саня (который отсалютовал ей бокалом с джин-тоником от дальнего конца стойки) и сидящий рядом с ним как-его-там-мальчик. Санин сосед по комнате. Елена вдруг сложила два и два и от внезапной неловкости сказала «да» на вопрос «ты виски пьёшь?». Вопрос задал один из новых приятелей Ольги, чьё имя Елена благополучно прослушала.

– Эй-ей! Какой ещё виски! – завопила Ольга, – Это ты тут мальчик-мажор, а мы бедные студентки, вообще-то!

«Мальчик-мажор» засмеялся и уверил Ольгу, что угощает. Девушка в шортиках, назвавшаяся Дианой, обнимала Ольгу, наклонившись ей на плечо со своего «насеста». Она повернулась к «мажору» и сказала, чуть потягивая гласные:

– Диим, ну ты мееесто девочке устуупии!

– Которой? – спросил «мажор», спрыгивая со своего места.

– Моей, – лукаво улыбнулась Диана, подталкивая Ольгу к освободившемуся табурету.

Дима-мажор обернулся к Елене:

– Вот нахалка, а? Ты смотри, она у тебя подружку уведёт.

– В смысле! – завопила Ольга, – Мы просто подружки, а не такие подружки!

Вся компания у бара заржала так, что почти перекрыла музыку. С танцпола заорали в ответ. Подошёл бармен, Дима-мажор озвучил «две белых лошади со льдом» и повернулся к Елене.

– Хочешь, пойдём за столик. Эти жлобы тут всё обсели, как голуби (кто-то из «жлобов» что-то воскликнул неодобрительное, кто-то засмеялся).

– Ваши напитки, – сказал над их головами бармен. Дима обернулся, забрал оба толстых стакана, в которых поблескивали кубики льда, и пошёл к дальней стене, возле которой стояли столики и мягкие диванчики. Елена пошла за ним.

– Лен, я щас подойду! – крикнула ей в спину Ольга. «Не пущууу», тянула капризно Диана. Елена, не оборачиваясь, отмахнулась.

Дима поставил стаканы, сел, повёл рукой приглашающе, и Елена, моментально приняв решение, устроилась на том же диванчике.

– Раньше тебя тут не видел, – сказал он.

– Да я обычно в «Тыщевольт» зависаю, – ответила она, не уточняя.

– А, – Дима отпил из своего стакана, потом закинул голову назад, прикрыл глаза, замер – и тут же вернулся в нормальное положение, заулыбался:

– Слушай, я тебя вспомнил. Ты там работаешь.

«Бля», подумала Елена. Дима её досады не заметил, он вполне дружелюбно продолжал:

– Тебе, кстати, форма идёт. Идёт к твоим формам, – он отпил ещё из стакана. Елена сидела молча, поджав губы.

Дима повернулся к Елене всем телом:

– Не обидел? Нормас? Я в хорошем смысле.

– Нормас, – ответила она, тоже взяла стакан (скорее ощутила, чем услышала, как толкутся в нём кубики льда). Отпила небольшой глоток. Постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, но, видно, получилось так себе. Дима снова разулыбался, сказал:

– Льда мало.

– Н-нет, норм, – Елена задержала дыхание, сделала ещё глоток и аккуратно выдохнула. По груди плеснуло теплом, разошлось в глубину.

Дима откинулся на спинку дивана, сказал, глядя на танцпол:

– Бесят такие места, если бы не Саня – я бы сюда не ходил.

– Чем бесят?

– Музло тупое. Сорри, но я как-то больше по гранжу.

Елена опять постаралась совладать с лицом, и опять не очень удалось, но Дима на неё не смотрел в тот момент. Спросил, не отрывая взгляда от дергающихся под вспышками света людей:

– Ну а ты?

– А я вообще не меломанка, – честно ответила Елена, – Мне в целом пофиг.

– Тоже вариант, – согласился Дима. Поболтал содержимое стакана, отпил. Елена почувствовала, как возникает напряжение – пауза чуть затянулась, надо бы что-то сказать, но ей казалось, что обычное легкомысленное с этим чуваком не прокатит. Вдруг он повернулся к ней и сказал:

– Даже не знаю, о чём болтать с такой барышней, как ты. Серьёзная такая.

От барной стойки раздался очередной взрыв хохота, они посмотрели туда – Саня что-то рассказывал, размахивая руками, молодые люди вокруг ржали, хватаясь друг за друга и шлепая ладонями по стойке.

– Санёк звезда, – мягко сказал Дима, поднял стакан, – Давай выпьем за нашего Саню.

Серьёзно? – пронеслось у Елены в голове, но она спорить не стала, подняла свой и легонько тюкнула краешком о Димин. Потом от души глотнула.

Дима, как оказалось, допил свою порцию, побренчал остатками льда:

– Пойду ещё возьму. Ты как?

– Пока не надо, – она показала свой стакан, в котором ещё на треть темнела жидкость. Дима кивнул, поднялся с диванчика и ушёл к стойке. Елена вздохнула, перевела взгляд на танцпол. Под очередную унцацу в центре зажигала высокая худая девушка в обтягивающем блестящем платьице и лаковых полуботинках на шпильке. У неё были короткие осветленные волосы, которые вспыхивали в лучах стробоскопа. Девушка быстро делала легкие, резкие изломанные движения, сводила и разводила колени, поднимала руки пугающими змеистыми жестами, потом вдруг замедлялась, перегибаясь в пояснице, поводила бедрами и размашисто, плавно перекатывала голову от плеча к плечу. Елена залипла, не в силах оторвать от этой змеищи взгляд. Круг танцующих заметно расступился, освободив ей весь центр танцпола, и все они, те, что были вокруг, практически перестали танцевать – только механически переступали под музыку, пялясь на девушку, как завороженные. Музыка к финалу ускорялась, змея-блондинка вертелась и извивалась, а в конце вскинула руки и вдруг упала на одно колено – с последней нотой композиции. Люди вокруг взвыли, запрыгали, а она поднялась и как ни в чём ни бывало пошла, расталкивая их, к бару.