Текст книги "Чужой праздник (СИ)"

Автор книги: Анна Ломтева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

– А он в кататонии четвёртый месяц, – закончила за неё Елена. – Ладно. Ситуация простая. Откроем Нижний – твой муж очнётся. Не откроем – будет овощем до конца дней своих, а конец при нашей медицине наступит быстро. Тогда у города будет очень озлобленный и не вполне вменяемый замок, потому что, в отличие от здешних, его заманили в ловушку неподготовленного и без согласия. Ровно то, что нужно Соне, я полагаю.

– Я не понимаю, зачем ей? – спросила Ёзге. – Мы полагали, что ей надо лишить местных возможности использовать дар. Так она может накапливать поле возможностей и в перспективе продлевать себе жизнь сколько угодно. Если замок будет убивать ведьм, это будет ей невыгодно.

– Это тебе только так кажется. – Елена снова потыкала в страницу. – Нора интересовалась закрытыми городами. Сейчас их в мире два, не считая наш свеженький. В обоих из них «наших» феноменально много. Угадай, почему!

– Дети, – сказала Акса.

– Умница, девочка, – Кивнула Елена, – Минус очень большое количество странных несчастных случаев, исчезновений и смертей на ровном месте. В остальном мире «наши» девочки имеют довольно большие шансы не дожить до разумного знакомства со своим даром, и, что прискорбно, выявить их так рано почти нереально. Поэтому если даже замок будет откусывать по десятку голов в год, Соне естественного прироста на много лет хватит.

Настя зажмурилась и прошептала:

– Блин, чего вы несёте… Вы же ужас что несёте…

– Ага, – сказала Олеся, – Смотри-ка, пробирает её. А ты думала, это всё игрушечки?

Настя очень по-детски потёрла глаза кулаками и неожиданно сказала:

– Он ведь ничего не понял. Разговаривал со мной так, как будто мы, ну, в нормальном мире. Только его почему-то не выпускают из больницы. А сам он, опять же, почему-то, не может выйти. У него там… как будто иллюзия.

– Не как будто, – Елена аккуратно закрыла «тетрадь» и сложила на ней руки. – Отличная иллюзия, да, Ёзге?

– Замки делают, что могут. Разговаривают с ним, пытаются объяснить. Но он мужчина, это уже проблема, и он отказывается пускать их глубоко в неречевые слои, а на речевом уровне никто из них не может. Там самой молодой почти триста лет, английского даже при жизни не знали, тем более русского. – Ёзге вздохнула. – Так что остаётся только создавать иллюзию и пытаться воздействовать через неё. Но поскольку он не умер, то личность сохраняет связь с биологическим мозгом. Проще говоря, он частью себя ощущает, что происходящее нереально. От этого только хуже.

– Но мы же можем что-то сделать? – Настя протянула руку по столу, лишь чуть-чуть не дотянувшись до «тетрадки». – Там же есть… написано?..

– Есть, – Елена погладила книгу, – И насчёт Светки тоже нашли зацепку. Это то, что у нас во-вторых. Дело в том, что ты её вышвырнула как бы дважды. Физически ты её кинула в Туда, и очень качественно, практически за границы тяготения. Это бы ещё полбеды, она бы там поболталась пару недель, но её бы всё равно втащило в общее поле. Но ты ещё и выкинула её на Изнанку. Ну, ту часть её, которая… как там Ёзге сказала?

– Энергоинформационная матрица, – ответила с готовностью Ёзге. – Никогда бы не подумала, что такое возможно. Это тебя Соня научила?

– Соня, – Настя уныло кивнула. – Она меня на себе как-то тренировала. Я бросала и чувствовала такое… как бы раздвоение. Но у Сони особая защита, и её двойники сразу как бы… соединялись. Словно на резинке. Она объяснила, что кроме неё таких больше нет, и что если так кинуть обычного человека, то две части оторвутся совсем. И человек останется в Там насовсем.

– В общем, так бы и было, но вот ирония судьбы: не надо было Соне брать твоего мужа в качестве батарейки.

– Почему?

– Вы же все думали, что он к твоей сопернице давно и прочно охладел, правильно?

– Ну, они много лет не виделись, – Настя снова уставилась на свои руки. Она почувствовала внезапный болезненный укол ревности, и тут же – стыда за неё.

– Так-то да, – сказала Елена, сделала паузу и неохотно продолжила, – Но, извини, что я это говорю, первая любовь – большая сила.

– Но он же не знал, что она там? – удивилась Настя.

– Не знал. А в резонанс вошёл, тем не менее. – Елена открыла книгу, полистала немного, потом повернула к Насте и сказала:

– Нижний абзац, читай там.

Настя, кое как продираясь через незнакомый почерк, прочитала несколько предложений. Посидела, тупо глядя в страницу. Вернулась к началу, прочитала ещё раз. Её бросило в жар. Она подняла взгляд на Елену и спросила, ошарашенная осознанием:

– Значит, это он её держит?

– Получается, что так.

– Не по своей воле, конечно, – Сказала Ёзге, и Настя преисполнилась благодарности за эти слова. – Резонанс произошёл только потому, что когда-то она оставила серьёзный отпечаток на его личности. Он, возможно, успел её узнать, но точно не принимал решения её защищать, или что-то подобное. Просто сработали некие… энергетические паттерны. Соня не учла.

– А что, если он поэтому и выжил? – спросила вдруг Акса. – Случился резонанс, их матрицы соединились…

– Нет, невозможно, – Ёзге покачала головой. – То, что он выжил – это случайность. Повезло. А резонанс произошёл в момент броска, точнее, в тот момент, когда матрица вашей подружки пересекла границу Изнанки. Круги пошли, наверное, по всей обозримой реальности.

– Так что делать-то? – спросила Настя.

– Что-что, – Елена вздохнула. – Возвращаться в Нижний и пытаться взломать канал, параллельно отбиваясь от твоей наставницы. Которая узнает о нашем появлении в тот же момент, и явится, причём не одна.

– Вы тоже будете не одни, – сказала Ёзге, вдруг улыбнувшись. Если бы это не было абсурдно, Настя решила бы, что турчанка с радостью предвкушает заварушку.

Глава 59.

Любой самый хороший план обязательно будет с дыркой. Причём, дырка будет на самом видном месте, и до поры до времени все будут смотреть на неё в упор и не замечать.

Их дыркой оказалось физическое состояние «замка». Они-то собирались быстро и тихо вломиться в больницу, забрать страдальца и перекинуть его в квартиру.

– В смысле, прямо в палату? – изумилась Настя.

– Ты же супер-толкачка! – воскликнула Олеся. – Сама же говорила, что чуть ли не на полметра можешь толкнуть. Или точно куда-то.

– Мне для этого нужно точно знать, куда, – объяснила Настя.

– Ты же там была много раз, в чём проблема? – спросила Елена. Они все, было потеплевшие к ней, моментально снова напряглись, и опять смотрели подозрительно и холодно.

– Я же не думала, что мне придётся туда кого-то толкать, – Настя пожала плечами. – Я примерно представляю расположение корпусов, коридоры, но в палату… А если там кто-то будет? Медсестра или врач? Родственники больных? Надо чтобы сначала кто-то побывал там и проверил.

– Время, – сказала Ёзге. – Как только мы окажемся в твоём городе, Соня нас почувствует, и пойдёт отсчёт. Ей понадобится максимум полчаса, чтобы собрать помощь и явиться к тебе.

– Полчаса – это куча времени, – ответила Настя. Её вдруг захватил необъяснимый подъем, ощущение, что сейчас главное – не мешкать, действовать. – Я могу толкнуть Олесю к корпусу, или даже… – она замолчала, прикидывая, вспоминая. – …даже, думаю, в холл нужного этажа. Она зайдёт в палату, убедится, что свободно, позвонит нам. Тогда мы с Карой перекинем остальных. Последней Кара толкнёт меня…

– Минут десять на это, – отметила Елена.

– Берём Сашку, я перекидываю всех к себе…

– И остаёшься в больничке, – насмешливо сказала Елена. – Кара-то осталась в Стамбуле и помочь не может.

– А… – Настя уставилась на неё. – А как тогда?

– Есть другой вариант. – Елена положила ладони на книгу. – Только сомнительный.

– Лучше позвать ещё одну толкачку, – сказала Ёзге, – У нас есть девочки, которые помогут и вопросов особо задавать не будут.

– Всё равно кто-то останется в больнице, это значит, кого-то мы поставим под угрозу. Нижний – город Сони, я даже думать не хочу, сколько у неё своих «девочек» везде.

– То, что написано в «тетрадке» – опасная сомнительная вещь. Я об этом раньше не слышала никогда, и никто из наших, я думаю, не слышал.

– О чём? – спросила Настя. Все остальные сидящие за столом женщины и девушки тут же вздрогнули, поёжились. Как будто на них подуло холодным ветром, они одёргивали одежду, натягивали на запястья рукава, шевелили плечами.

– Ведьмин круг, – сказала Елена. – Суть там в создании связи через Изнанку. Похоже на то, что вы делали, когда закрывали. Только там вы стащили все возможности, до которых дотянулись, сняли все избытки и выгребли все силы. А тут надо брать развёртку только по присутствующим лицам и создавать круговой замкнутый канал. Потом толкачки, держащие круг, толкают, и их самих этим кругом подхватывает.

– А такое вообще возможно? – с недоверием спросила Настя.

– Теоретически ничто не противоречит. Вопрос последствий. – Ёзге вздохнула. – Это, в общем, похоже на запрещённую технику. То есть, последние лет сто все соглашения учитывают, что использовать подобное нельзя.

– Почему? – Настя почувствовала, как её воодушевление и надежда спадают. Она посмотрела на Елену, на Олесю. На близняшек. Они все отводили взгляд, как будто она задала очень глупый или неприличный вопрос.

– Соня не объясняла тебе, что происходит с той частью человечества, которое попадается под массовые манипуляции? – спросила Ёзге.

– Нууу… – Настя задумалась. – Общее снижение вероятности благополучных исходов будет, но небольшое. Забираются ведь все крайне маловероятные события, типа монетка на ребро. На общем фоне…

– Увеличение количества суицидов почти в три раза за следующий год, – сказала Ёзге. – Пик придётся на осень, сейчас ещё ничего не заметно. Реализация крайне маловероятных исходов наиболее редких событий. Сто раз переходил на красный, и ещё бы мог много лет бегать, но реализуется, например, упавший дорожный знак. И, напротив, какие-то события с очень высокой вероятностью не реализуются, хотя должны были. Погибнут здоровые новорожденные, кончатся плохо рутинные операции… и прочее.

– Монетка на ребро, – пробормотала рыжая, – Это ж не люди вокруг, а так, монетки…

Настя поняла, что не может сейчас переваривать ещё и это. Она усилием воли отодвинула ужас и чувство вины и спросила:

– А в случае с кругом?

– А в случае с кругом скорее всего всю тяжесть нереализованной возможности примет на себя кто-то из участниц, – ответила Елена. – Предсказать кто невозможно.

Несколько минут они сидели в молчании. Вокруг негромко беседовали люди, деликатно позвякивали чашки и стаканы, шумел кофейный аппарат и краны с газировкой. Настя сидела, положив руки на колени, и не могла начать думать. Ей надо было выстроить понятную схему в голове: делаем так, будет так; вместо этого она сидела и смотрела на гладкий пластик столика, а в голове было гулко и пусто.

– Итак, – подала голос Ёзге. – Ты можешь не согласиться, тогда тебе придётся сидеть здесь, в Стамбуле, и ждать, чем дело кончится. Или ты идёшь с нами, увеличивая вероятность успеха и… рискуя так же, как мы. В первом случае выбираться и разгребать будешь сама, потому что мы тебе помочь не сможем.

– Да уж, – фыркнула Олеся, – нам явно будет не до этого. Хорошо, если живыми ноги унесём.

– Зато во втором мы имеем шанс упаковать Соню и отделаться небольшими сложностями. Всё-таки, ты в своём роде уникум.

Настя посидела ещё немного, потом заставила себя поднять взгляд и сказать:

– Ладно, давайте попробуем.

Ничего сложного не было в создании круга. Настя, начав строить развёртку и поймав от Олеси сеть, тут же почувствовала, что могла бы сделать это и для куда большей группы женщин. Рядом ощущался вклад Кары, и Настя позволила ей вплетать свои нити и ставить узлы, но только потому, что помнила: вся тяжесть отдачи упадёт на кого-то одного, и чем больше участниц, тем меньше вероятность лично для неё.

Они сидели прямо на траве в незаметном уголке парка Гюльхане, куда пришли из кафе. С одной стороны их заслоняла группа кипарисов, с другой – круглая чаша фонтана, с третьей кусты. Ещё одной стороной полянка выходила на прогулочную дорожку, но люди, неторопливо идущие туда и сюда мимо, не обращали внимания на сидящих тесной группой женщин. И никто не заметил, как в какой-то момент воздух вокруг них словно сгустился, поплыл, искажая линии, вздрогнул – и всё стало как раньше, только на полянке уже никого не было.

– А, чччёрт! – первой выругалась Елена, вскакивая с мокрого и грязного асфальта. Они оказались во дворе, сидящими, как и в исходной точке, только теперь у них под ягодицами была не свежая травка, а грязь и остатки льда. Остальные, чертыхаясь, поднимались, а Настя уже тащила Елену к открытой двери служебного входа.

– Давайте скорее, тут лифт. Грузовой, на нём каталки возят!

Они набились в огромный старый лифт, заполошно дыша и, кажется, слыша, как возбуждённо стучат сердца. Массивные двери с выматывающей неторопливостью закрылись, кабина дёрнулась и медленно поползла наверх. Настя быстро говорила, задыхаясь и отпыхиваясь, точно бежала:

– Пятый… этаж! Выйдем и стразу налево… там туалеты! Кабинок несколько, прячьтесь все… Кроме Елены. Мы с тобой… фффу, чёрт, – она провела руками по лицу, сделлаа глубокий вдох-выдох и чуть спокойнее сказала:

– Мы с тобой дойдём до палаты. Если что, меня там знают. Там рядом сестринский пункт, если никого не будет, стащим пару халатов. Если дежурная – она сама нам халаты даст, тут так положено. Если в палате никого, Елена останется, а я вернусь к вам.

– А если на посту дежурная, надо будет её отвлечь? – спросила Ёзге. Тут лифт, подёргиваясь, встал, и Настя быстро сказала:

– Так, пошли!

И они пошли. Им повезло, время посещений как раз заканчивалось, по коридору на выход шли люди, дежурная с поста разговаривала с какими-то женщинами, медленно идя по коридору в сторону лестницы. Настя и Елена подошли к посту, Настя наклонилась и уверенно, точно так и надо, вынула из стеллажа пару халатов. Надевая их на ходу, они направились к нужной палате.

Там было тихо, пациенты лежали на своих койках, попискивала какая-то аппаратура. Настя подвела Елену к одной из коек, развернулась и уверенным, широким шагом пошла обратно. Елена проводила взглядом подпрыгивающие на спине подсохшие кудряшки и перевела взгляд на пациента.

Сначала она просто рассматривала его, удивляясь, что ради такого невзрачного мужчины одна идиотка пыталась убить другую, а потом до неё дошло.

На мужчине была пластиковая маска с трубками. В его левый локоть был вставлен порт и подключена капельница. Какие-то проводки шли из-под одеяла к аппарату, помещённому в головах койки.

– Твою ж мать, – сказала Елена, осознавая, с чем придётся иметь дело, и тут в палату ввалились остальные.

Глава 60.

Несколько секунд они стояли и глазели. Видимо, соображали ровно то же, что первой поняла Елена: им придётся вынуть все эти трубки и отключить от аппаратуры человека в бессознательном состоянии. Это тут же спровоцирует сигнал тревоги…

Первой собралась Ёзге. Она обошла Елену, взялась за капельницу, прикрутила колёсико. Аккуратно вынула иглу, отодвинула стойку. Легкими движениями стряхнула в ноги одеяло, осмотрела подключённые проводки. Повернулась к остальным:

– Придётся строить круг как есть. Замкнёте его между двум толкачками, он в таком состоянии будет всё равно что гиря на ноге. Я буду держаться за Кару одной рукой. Когда канал станет устойчивым, сниму с него маску. Скорее всего, меня откинет, но необязательно. В любом случае, там вы и без меня справитесь, главное, его вытащить.

В коридоре слышались шаги, кто-то прошёл мимо палаты, потом вернулся. Они лихорадочно схватили друг друга за руки, потянулись к уже знакомому состоянию единства, помогая Насте и Каре тянуть нити и вязать узлы. Ёзге держала руку на маске. В последний момент дверь в палату рывком открылась, и медсестра с поста возмущённо закричала:

– Вы что тут творите! Вам кто позволил?!

Канал зазвенел, как струна, и Настя толкнула. Проваливаясь в обморочную муть прыжка, она успела почувствовать, как Ёзге отшвырнуло в сторону.

Медсестра, которая только что видела перед собой толпу незнакомых тёток, хватавшихся за бессознательного больного, вдруг поняла, что кровать пуста, и в палате осталась только одна женщина, которая почему-то отлетела ей под ноги и плюхнулась с болезненным вскриком.

– Вы… что творите… – прошептала медсестра, пятясь к выходу.

Женщина повозилась на полу, медленно поднялась и, отпихнув медсестру, выбежала в коридор. В несколько прыжков она добежала до дежурного поста, заглянула под стойку и выпрямилась с канцелярским ножом в руке. Медсестра как будто почувствовала, что сейчас произойдёт, но не успела и пискнуть: женщина полоснула себя по подушечками пальцев, вскрикнула… и исчезла.

Медсестра схватилась за косяк. До неё дошло, что позади истошно орёт сигнал контроля ЧСС, на который вдруг перестала поступать информация.

Настя попала почти ювелирно. Полметра в сторону, и кто-нибудь убился бы об стену или влетел в стол. Единственное, чего они не учли – это высоты кровати, и их несчастный «замок» грохнулся на пол с высоты метра. Настя завопила и упала на колени рядом с ним, но в этот момент дунуло воздушной волной и в коридоре возле них появилась Ёзге: одна рука в крови, в другой зажат канцелярский нож.

– Ничоси, – сказала Елена, нервно хихикая.

– Очень плохой триггер, – сказала Ёзге, – Зато умею брать след.

– У нас примерно двадцать минут, – сказала Олеся, – Соня нас почуяла, но она неблизко, и рядом с ней нет никого для помощи. Кара, Акса, готовы?

– Мы-то да, а эта курица чего? – Акса шагнула к Насте, толкнула коленом, – Давай, дура! Время мало у нас!

Настя медленно встала, не в силах оторвать взгляд от лица мужа, по которому стремительно разливалась синеватая бледность. «Он же умрёт», – думала она панически, – «Они же не понимают! Он умрёт!»

– Быстро, балда, он же щас кони двинет, – Елена схватила её за плечи и затрясла, – Помнишь, что разбирали по тексту?

– Д-да, – Настя вытянула перед собой трясущиеся руки, – Д-давайт-те…

Они в ответ потянулись к ней все. Это было лишнее, она хотела сказать – это лишнее; ей нужны были только Кара и Акса, но остальные не спрашивали. И когда она закрыла глаза и увидела канал, то поняла, что не может их прогнать. Ей предстояло найти узел и порвать его; Акса держала сетку, Кара стабилизировала поле, но все остальные – они как будто положили руки ей на плечи и вдохнули уверенности. Той самой, которой у неё самой не было вообще.

Настя задержала дыхание и прошлась вниманием по сияющему полотну, прошитому зелёной нитью. Возможности и варианты всасывались в жерло канала, почти ощутимо создавая тягу. Настю словно всё время куда-то сносило, сбрасывало оттуда, где она чуяла нужный участок. Она сосредоточилась и наконец нашла узел. Потянулась к нему, взялась. Почувствовала у себя в голове бестелесное: «Взялись, девочки». Как будто она тянула канат, и за ней встали ещё несколько человек.

Узел подался сразу. Настя перехватила освобождающуюся нить, чувствуя, как Кара и Акса ловят взвившийся сияющий лоскут, как все остальные подпирают их, помогают подхватить и перенаправить потоки отдачи от разрушающегося канала. Потом они начали выпадать из пространства возможностей, одна за другой, и огни стали гаснуть, и сияющее полотно свернулось и утекло куда-то прочь. Настя осталась в темноте, вне пространства и времени, с одной светящейся зелёным светом нитью, уходящей неизвестно куда. Она попыталась потянуть, но это ничего не дало. Тогда она намотала конец нити на руку и двинулась за нитью, подхватывая и наматывая, делая не-шаги по не-пути. Понимая, что это не более чем образ, который создаёт её мозг из неизвестного и невероятного.

Она шла и думала, что, возможно, всё зря, и у неё ничего не выйдет. Хотя бы потому, что она даже не знает, что именно у неё должно получиться. Она шла, думая о том, что, наверное, то, что она ощущает как время, на самом деле – вовсе не время. И пространство вовсе не пространство. Это было не Там, и не Изнанка, это было какое-то нигде, через которое тянулась нить. «Ни там, ни тут, – думала Настя, – мне бы уже куда-то сюда или туда». «Так ты определись, сюда или туда», – возникло в голове. Настя остановилась, сжала нить сильнее.

«Ты?»

«Смотря кого ты имеешь в виду».

«С…Света?»

«Ага»

Настя поняла, что там, куда она «смотрела», вдалеке, у конца нити, что-то есть. Она подёргала, и там обозначилось какое-то движение.

«Я к тебе», – сказала она. И тут же оказалась…

На берегу.

Они стояли на вершине очень знакомого откоса. Перед ними был закат, разлившийся по дальнему берегу и небу над ним. Настя осторожно проследила взглядом за нитью в своей руке – та провисала почти до земли, потом поднималась и уходила в Светкину спину между лопаток.

«Пойдём обратно», – сказала она.

«Незачем», – ответила Светка. «Тут хорошо»

«Пойдём обратно», – повторила Настя, – «Там тебя ждут».

Светка не ответила. Она стояла в свободной, расслабленной позе, сунув большие пальцы за шлёвки джинсов. Лицо у неё было очень спокойное, гладкое и мягкое, как у ребёнка. На нём лежал тёмным золотом отсвет бесконечного заката. В глазах отражались крошечные солнышки, волосы и брови словно припорошило золотой пылью.

Настя поняла.

«Красивая иллюзия», – сказала она, – «А тушка твоя тем временем болтается Там. Как только я отпущу эту фигню» – она подёргала за нить и Светка наконец оторвала взгляд от заката, – «Ты тут же окончательно свалишься на Изнанку, и твоё тело погибнет».

«Ну и что», – Светка смотрела всё так же спокойно, чуть сонно. – «Изнанка красивая. Тут спокойно».

«Дура!» – Настя вдруг ощутила, что начинает увеличиваться, расти, нависать над Светкой. – «Это не Изнанка, это иллюзия! Ты завязла возле границы, потому что тебя Сашка нечаянно зацепил! В Изнанке нельзя быть, она тебя сразу разрушит без связи с телом!»

Светка попятилась, откос под ними вдруг провалился, исчез, и Настя осознала себя висящей в огненном шаре со всех сторон окутавшего их заката. Светка словно ещё уменьшилась, сжалась, попыталась потеряться, но Настя даже не думала отступаться. Она дёрнула нить и схватила крошечное тёмное пятнышко на её конце. Потом там, среди этого нереального закатного сияния, которое существовало только в её голове за закрытыми глазами, она закрыла глаза ещё раз и позвала:

«Вытащите меня отсюда».

И её вытащили.

Она открыла глаза и на неё тут же обрушилась суета, голоса, движения. Она хотела сказать им всем, чтобы заткнулись, потому что от их ора голова болит, но тут желудок поднялся к горлу, и она успела только повернуться набок.

За весь этот нескончаемый день у неё в желудке побывала только дурацкая газировка из Старбакса, поэтому сейчас она смогла только стошниться небольшим количеством желчи. Приступ прошёл так же быстро, как и начался, и она кое-как смогла сесть. И тут же увидела, что в шаге от неё корчится в таких же рвотных спазмах несчастная Светка, у которой в желудке всё ещё был кофе четырёхмесячной давности, выпитый в Мадриде, в кафешке. В остальном, как вдруг осознала Настя, стало тихо.

Тут же сидела на полу Ёзге, зажав порезанными пальцами полотенце.

– А где… – начала Настя.

– Сейчас отнесут твоего мужика обратно в больницу, и вернутся, – сказала Ёзге. И добавила, увидев выражение Настиного лица:

– Нормально всё.

Настя отползла к дивану, оперлась об него спиной, подтянула колени к груди. Ей бы хотелось радоваться, но она понимала, что ещё ничего не закончилось. Где-то там приближается Соня. Что-то надо будет делать…

Упругий вихрь воздуха ударил её в лицо, четыре фигуры возникли посреди комнаты. Под ногами вякнула Светка – кто-то встал ей на руку. Ведьмы отпустили руки, младшие тут же бросились к Ёзге, заговорили одновременно, принялись вытаскивать из карманов бинты, какие-то тюбики и бутылочки. Рыжая присела возле Светки, помогая ей сесть.

Елена подошла к Насте, опустилась перед ней на корточки и спросила:

– Ну, ты как? Есть ещё порох в проховницах?

– И ягода… в ягодицах, – ответила Настя ей в тон. – Только башка болит.

– Придётся потерпеть, – Елена подняла руки, потёрла лицо. – У меня тоже как с бодуна, пипец просто. – Она повернулась к Олесе, спросила:

– Леськ, что там с Соней?

– Отлично всё, – Олеся встала, подошла. – Девчонки её удачно отдачей зацепили, большого вреда не причинили, но обзор возможностей у неё теперь нулевой. И нас она пока не видит. А я её – да, поэтому надо ноги в руки и менять дислокацию, пока преимущество. Ёзге!

– А? – старшая ведьма поднялась с поддержкой дочерей.

– У нас одна попытка, правильно?

– Да. – Ёзге выглядела хуже всех. Оливковая кожа посерела, губы стали почти фиолетовые. Её не тошнило, но она явно чувствовала огромную слабость. Близнецы одинаковым встревоженным движением поджали губы и подняли брови. Акса сказала что-то тихо на турецком.

– Ой, Аллах великий, – Ёзге сморщилась, качнула головой. – Мне не сто лет, дурочки. Переживу. Как ваша путешественница?

Светка сидела на полу, обняв руками колени, и смотрела в пустоту.

– Ничего, она оклемается, – бодро сказала Олеся. – Тушка цела, мозги на месте, с остальным потом разберёмся. Я её чувствую, всё почти в порядке.

– Хорошо. – Ёзге похлопала дочерей по спинам, и они тут же её отпустили. – выходим.

Никакой эпической битвы не вышло. Соня была очень старой, очень мудрой паучихой, но волна отдачи, которой её накрыло при снятии замка, отняла у неё главное, на что она прежде рассчитывала в любой ситуации. Поле возможностей, сеть вероятностей, пространство, в котором она всегда плавала, как рыба в воде. Она так привыкла видеть все варианты развития событий на десять ходов вперёд, что сейчас почувствовала себя практически слепой. Она могла бы призвать «своих», но не могла даже дать им внятное задание. Она вдруг оказалась посреди своего города не хозяйкой, какой давно привыкла себя ощущать, а обычной женщиной средних лет, одинокой, растерянной и сбитой с толку. Собравшись и сказав себе, что ей в любом случае не смогут причинить никакого вреда, она пошла туда, где был разрушенный канал. В трёх дворах от цели, в арке между домами, они взяли её в клещи и тут же перенесли действие Туда.

Этого она не ожидала. Они мгновенно соединились в кольцо. Она не видела такого кольца уже лет двести, после того как собственноручно уничтожила всех последних умелиц. Она попыталась сбежать, покинуть умозрительное пространство, выключить мысли и сбежать физически, пока ведьмы в реальном мире стоят, замерев, устремив внимание в пространство представлений.

У неё ничего не вышло. Ей банально подставила подножку та самая путешественница, недобитая деталька закрывающего купола, которая должна была исчезнуть, намотанная на канал. Она шагнула к упавшей женщине и села ей на поясницу, завернув обе руки за спину. Сказала равнодушно:

– Пакуйте её уже.

Что-то такое они сделали с Соней Там. Что-то такое, что, поднятая на ноги в реальном мире, она просто стояла и бессильно смотрела, как они снова собираются в круг и образуют кольцо, утаскивая её за собой как бессловесный багаж.

– В Стамбул, – крикнула рыжая девица напоследок.

Светка стояла, сунув пальцы за шлёвки джинсов. Под расстёгнутый кожаный плащ задувал весенний ветерок. Солнце заглядывало в арку, рисуя золотистый полукруг в шаге от носков её ботинок. Светка стояла и не могла понять, что ей делать, куда идти, зачем. Ей хотелось вернуться на откос, к бесконечному закату, который постоянно менял оттенки и плавился облаками, но никогда не кончался.

«В Стамбул», – крикнула ей, исчезая, рыжая круглощёкая девушка в спортивном костюме. «Я её знаю», – отстранённо подумала Светка. На солнце наползло облачко. Ветер пробежался прохладными пальцами по затылку, взъерошил волосы. Светка подняла руку, провела по голове. Рука, волосы. Холод воздуха, тепло солнечного света. Прядки волос, щекочущие между пальцами.

Она опустила руку и сделала пару шагов из арки, навстречу свету и ветру.

– В Стамбул, – сказала она тихо. Постояла ещё немного и исчезла.

Глава 61.

– Платить по счетам, закрывать долги, давать сдачи и прочее.

Удивительно, но они опять сидели в «Старбаксе». Шесть и ещё одна, сидели и ждали.

– Платить по счетам, – Ёзге повторила медленно, не отрывая взгляда от той одной, которая сидела, замерев неподвижно, положив ладони на колени, глядя в столешницу перед собой. Крепкая невзрачная женщина лет сорока или чуть старше. Безвкусно и обычно одетая: мешковатые джинсы, свитер с объемными косами какого-то неприятного серовато-зелёного цвета, чёрные кроссовки. Волосы, остриженные шапочкой, чуть вьются на висках и у шеи.

Её усадили на подтянутый к столику дополнительный стул, и она сидела – молча, почти неподвижно, иногда медленно моргая.

Шестеро других не могли оторвать от неё взглядов. Младшие раньше её не видели, и им казалось диким и невозможным, что «та самая» опасная женщина, «муравьиный лев» одарённых, паучиха, закрывалка неведомой силы выглядит вот так.

Настя ела Соню взглядом, стараясь не потерять самообладание. Её равно мучила ненависть и стыд.

Олеся просто старалась не впускать в себя то, что Соня излучала. Вокруг этой спокойной на вид фигуры неотвратимо разливалась жажда убийства огромной мощи. Олесю физически корёжило от этого ощущения, как бы она ни отгораживалась. У неё было стойкое чувство, что перед ними сидит крепко связанный хищник. Насколько крепко он связан, сколько продержатся верёвки? И что делать потом?

«Не убивать же её».

– А почему бы и нет, – сказала Ёзге. – Это была бы отличная уплата по всем счетам.

Олеся быстро посмотрела на неё:

– Я что, вслух это сказала?

– Нет, – Ёзге покачала головой, – Просто мы все сейчас думаем об одном, мне кажется. Смотри сама. Твоя подружка опять струсила и не пришла. Мы её ждём уже почти час, кажется, можно признаться себе в том, что дольше ждать бесполезно. Зато Йилдыз со своими девицами уже близко. Договор… договор я чту. Но что мне толку в договоре? Эта… женщина, – Ёзге сжала кулаки, помолчала, потом продолжила:

– Эта женщина убила мою бабку. Свела с ума мою мать. Если бы могла – она бы и меня прикончила. У Йилдыз к ней тоже счётец есть, но она может решить, что живая Соня полезнее дохлой. Зачем ждать?

– А что… – начала Елена.

– Да мало ли, – Ёзге расслабила и снова сжала кулаки. – Неудачно перемещали, стало плохо пожилой женщине… Проверить всё равно никак нельзя. Раз уж первоначальный план…

– Привет.

Они все дёрнулись, близнецы так просто вскочили. Даже Соня медленно повела глазами вбок.

Возле столика стояла Светка, сунув руки в карманы плаща, а возле неё замер с мрачной физиономией никто иной, как Еленин любовник, Али. Он держал в одной руке свой шлем, в другой сжимал пачку сигарет и зажигалку.