Текст книги "Когда наступит рассвет (СИ)"

Автор книги: Анна Кострова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 42

Классическая музыка играла в кафе, как только Эбби зашла вовнутрь. На входе ее встретили милые и очень вежливые швейцары, которые сняли с нее пальто и повесили в гардероб, находившийся недалеко от входа, затем выдали ей номерок и пригласили в зал, почти весь забитый посетителями.

Девушка глазами бегала по помещению, надеясь найти свободное место, которое оказалось в самом дальнем углу кафе. Она пришла на встречу раньше, чтобы было немного времени настроиться на разговор и сформулировать все вопросы, которые она хочела задать мистеру Гринбергу. Заняв свое место, она окликнула официанта, чтобы заказать стаканчик апельсинового сока и какую-нибудь сдобную булочку, ведь она так и не успела позавтракать.

Милый и довольно симпатичный парень подошел к ней, широко улыбаясь. Его улыбка чем-то была похожа на улыбку Томаса. Тот тоже делал это так красиво и искренне, что аж замирало сердце, а по коже пробегал табун мурашек. Девушка резко отогнала от себя эти мысли и перестала смотреть в упор на официанта, который, наверное, от ее пристального взгляда залился краской.

– Что будете заказывать? – мягкий голос раздался рядом.

– Мне, пожалуйста, апельсиновый сок и что-нибудь вкусненькое к нему на ваше усмотрение.

– Хорошо, будет сделано, – он пометил заказ в своем блокноте, который вскоре закрыл и положил в карман, после чего вовсе удалился.

Эбби, не зная, чем себя занять, осматривала кафе, всех присутствующих здесь людей. Вскоре ее взгляд пал на высокого мужчину в смокинге, который только что зашел в кафе и сдавал вещи в гардероб. Когда он начал подходить ближе, Миллер удалось его хорошо разглядеть. Это был мужчина под тридцать, по одежде, видимо, бизнесмен или важная шишка, его осанка была немного неровной: он горбился; левое плечо было чуть ниже правого, видимо, потому, что на левом он чаще носил тяжкий груз, нежели на другом. Глаза его были поникшими, без единой искорки, что говорило о его печали, волосы были выстрижены очень коротко, так ему больше шло.

Когда он оказался возле нее, то неким грубым басом спросил:

– Вы Эбби Миллер?

– Да, здравствуйте, это я вам звонила, – не очень громким, но решительным голосом сказала она.

Мужчина присел за стол, помещая свой кожаный портфель на другой стул, затем, положив руки на стол, устремил свой взгляд на девушку.

– У меня не так много времени, поэтому давайте по существу, – сразу же сказал он.

– Хорошо. Я бы хотела поговорить с вами о Ральфе Рочестере. Он ваш друг?

– Ну… Скажем, товарищ, а что именно вас интересует?

– Вы не замечали ничего странного за ним за последние полгода? Может, у него были какие-нибудь проблемы, враги? – она отпила немного сока, который ей поднес официант.

– Ну, вообще он всегда немного странный. Он никогда не рассказывает о своих проблемах, не любит ничем делиться. Врагов у него вроде бы не было… – Гринберг замолчал, пытаясь что-то вспомнить. – Хотя он говорил, что его жутко бесит один паренек… То ли артист, то ли музыкант… Фамилия такая еще известная у него, на букву «М», кажется… То ли Муллер, то ли Маллер…

Последние предложения ошарашили Эбби, ее лицо приняло выражение испуга, она застыла на одном месте и ничего не могла произнести, как будто у нее порвались голосовые связки и кто-то вырвал язык. Гринберг настороженно посмотрел на дрожащую Миллер, поджал губы и помахал рукой перед ее лицом, чтобы вывести ее из некого транса, в который она впала после его слов.

– С вами все в порядке? – спросил он уже более мягко.

– Да, все хорошо. А в каком смысле он его бесил? Он хотел от него избавиться или что?

– Честно признаться, я понятия не имею. Он был пьян, вот и ляпнул это. Извините, но мне уже пора.

– Да, конечно. Спасибо, что согласились со мной поговорить.

Гринберг быстро подхватил портфель и направился к выходу, оставляя девушку одну. Эбби все еще прокручивала в голове его последние слова и пыталась вникнуть в их смысл, который был двойным, но одно она знала точно: речь шла о Кристиане. Рочестер не из тех, кто будет заводить новые знакомства с музыкантами и артистами вообще, только если поддерживать давние связи. К тому же, ни о каких Муллерах и Маллерах в Лос-Анджелесе не было слышно. Он молча пила свой сок, даже не притронувшись к штруделю. Аппетит резко пропал, а настроение испортилось ко всем чертям.

Глава 43

Прохладный ветер дул в лицо, заставляя мужчину поглубже зарыться в осеннее пальто. В парке почти никого не было, лишь пару семей играли со своими детьми, пару человек выгуливали собак, а молодежи вообще не было.

Стуча ботинками по асфальту, Томас шел к свободной лавочке. Он оглядывался по сторонам, пытаясь найти одинокую девушку, чтобы понять, что она от Ральфа, но пока никого не обнаружил, поэтому присел на лавочку и откинулся на спинку, заставляя тело немного расслабиться. Руки оставались в карманах пальто, так как легкий осенний хлад пробирался под кожу, делая ее розовой и прозябшей. От скуки мужчина смотрел в небо, такое пустое, без единой тучки. В этом году в октябре солнце почти не появлялось на горизонте, а если и было, то его закрывала легкая дымка.

Мужчина услышал какие-то шаги, открыл веки и заметил перед собой высокую брюнетку в белом пальто и красных сапогах. Она тоже уставилась на него, рассматривая черты его лица.

– Здравствуйте, вы случайно не Томас Уилсон? – спросила она, мило улыбаясь.

– Здравствуйте, случайно он, – мужчина улыбнулся в ответ. – Присаживайтесь.

Уилсон указал на свободное место на лавке, девушка присела, подбирая под себя пальто и избегая холода, исходящего от деревянной поверхности. Она не поворачивала на него лицо, а устремила взгляд на какую-то пару, проходящую мимо них.

Мужчина, потерев руки, решил завести разговор.

– Что вы можете рассказать о своем парне? – неким хриплым голос спросил он.

Девушка немного поежилась то ли от неуверенности, то ли от того, что ее тело начинало замерзать. Она робко подняла свои глаза на брюнета, что сидел подле нее, но не решалась ничего говорить. Было видно, что она в растерянности.

– Ну… Он… хороший… у него свой бизнес…

– Это мне известно, а что насчет личных качеств? У него много друзей или знакомств?

– У него много партнеров по бизнесу, а друзей нет.

– А как же Кристиан Миллер?

После услышанной фамилии девушка резко подскочила, заметно испугавшись. Ее глаза забегали в разные стороны, дыхание участилось. Она хотела убежать, но ее за руку ухватил Томас.

Брюнетка пыталась вырваться из хватки, но мужчина только сильнее сжал ее руку, глядя ей прямо в глаза. Неожиданно из глаз девушки полились слезы, ноги едва держали ее тело: она была сильна напугана.

– Вы что-то знаете, да?

– Нет, – неуверенно промямлила она.

– Тогда почему вы резко подскочили со скамьи после того, как я назвал его имя?

– Ч-что вы от н-нас х-хотите? – сквозь слезы спрашивала она.

– Я просто хочу правды, – грубо выпалил Томас.

Уилсон знал, нет, он был уверен, что она что-то недоговаривает. Он специально давил на девушку, прекрасно понимая, что под таким напором она сломается и выложит ему всю правду. Но она оказалась сильнее, она не стала ничего говорить, лишь плакала и пыталась вырваться из рук, что сильно сжали ее запястья, на которых может остаться след в виде синяка.

– Я не хочу делать вам больно, поверьте, – немного сожалеющим тоном сказал он. – Но ваш парень причинил сильную боль другому человеку, за что должен поплатиться.

Она заплакала еще сильнее. Теперь Томас был точно уверен, что она все прекрасно знает, просто боится, что Ральф причинит ей боль, если она все расскажет. Но сейчас ему меньше всего хотелось волноваться за нее, его беспокоила Эбби.

– Это он его убил?

Брюнетка кивнула головой. Он отпустил ее, и она обессиленно упала на землю, не переставая плакать. Она качалась по асфальту и смотрела в небо. С ее губ срывались слова «прости, Ральф, что предала тебя», она била себя по лицу, по ногам, по животу, не оставляя на себе живого места. Хотя ей сейчас было все равно: она предала любимого человека и из-за нее его посадят или убьют.

Уилсон бежал по парку, поминутно набирая номер Миллер, но в ответ лишь были долгие гудки, а потом включался голосовой ящик.

– Эбби, перезвони мне, как только увидишь это сообщение. Есть одна информация.

Он сбросил звонок в надежде, что она все-таки прослушает его голосовое, затем начал тарабанить Нэйтену, чтобы рассказать про Ральфа, но Фостер также не брал трубку. Это начало его сильно волновать, ведь если оба не берут трубку, то значит с ними что-то случилось.

От одной этой мысли у него сжалось сердце, появилась сильная боль области груди. Он мысленно ударил себя за то, что отпустил их одних, ведь он старше и мог догадаться, что «L» умнее и быстрее.

Он быстро подбежал к своему джипу, который располагался на стоянке, и вмиг очутился внутри. Он резким движением завел машину и отправился по адресу, где живет Ральф Рочестер. Он гнал, что было силы, игнорируя красный свет светофора, ведь ему сейчас было наплевать на то, что его смогут оштрафовать, главное, спасти Эбби и ее друга.

Глава 44

Боль. Нестерпимая головная боль. Это все, что чувствовала Эбби, едва она очнулась. В голове еще был шум, сильно давящий на виски. Миллер хотела приложить туда одну руку, чувствуя что-то слизкое на пальцах, однако ощутила тугой узел на запястьях и поняла, что поневоле оказалась пленницей.

Она пыталась разглядеть помещение, в котором находилась, но в глазах все плыло, а боль в висках мешала поднять голову. Теплые струйки алой крови стекали по ее лицу.

Интерьер был ей знаком. В один миг она поняла, что находилась к квартире у Ральфа, который сидел напротив нее и смотрел с усмешкой. В дальнем углу комнаты она заметила Нэйтена, все еще лежащего без сознания. У него из виска также текла кровь, а руки и ноги были связаны.

Как только Эбби попыталась подняться с места, то тут же почувствовала жжение на щеке. Рочестер влепил ей сильную пощечину, от чего она обессиленно упала на пол, но не закрывала глаза.

Мужчина притащил к ней тело Фостера, а потом связал их вместе, ехидно улыбаясь: это доставляло ему удовольствие, ведь он давно жаждал их убить за то, что они полезли не в свое дело.

Через минуту он принес пистолет, который достал из сейфа, располагающегося за книжной полкой в стене. Медленными шагами он начал к ним подходить, потом присел возле Эбби на корточки и начал всматриваться ей в лицо. Ее черты привлекали Ральфа, ему было даже жалко убивать ее, но он должен сделать это, иначе ему придет конец, если они вздумают сдать его в полицию.

Миллер злобно смотрела на Рочестера, пытаясь вырваться, но руки и ноги сильно пережимала веревка, а скотч на губах мешал что-то сказать, поэтому она лишь мычала, сильно злясь на него.

Ральф громко засмеялся, забавляясь ее немощностью. Потом подошел к столу, на котором лежал ее телефон, поднес к ее уху и начал включать голосовые сообщения, оставленные Томасом на автоответчике.

«Эбби, пожалуйста, перезвони мне, как только сможешь. Есть кое-какая информация».

«Эбби, черт возьми, зачем тебе телефон?»

«Миллер, не заставляй меня злиться».

«Эбби, я очень сильно беспокоюсь за тебя, перезвони. Целую».

И еще двадцать таких сообщений, на которые Уилсон так и не получил ответа.

Ральф включал каждое, заставляя девушку плакать. Он мучал ее этим, наслаждаясь тем, как с ее глаз скатываются слезы, а в груди появляется сильная боль. Не физическая, а душевная.

– Будь хорошей девочкой, Эбби. Позвони ему и скажи, что с тобой все хорошо, иначе пострадает и он, – грубо сказал Рочестер, протягивая ей телефон и снимая со рта скотч.

– Я ненавижу тебя! Ты убийца! – выкрикнула она, поднося голову к телефону.

Ральф набрал номер Томаса, прикладывая трубку к уху Эбби, а та пыталась привести свой голос в порядок, чтобы не было никакой дрожи, что могла бы выдать ее страх.

После долгих гудков Уилсон взял трубку.

– Эбби, милая, наконец-то. Ты где? Почему не брала трубку?

– Т-томми, – ее голос дрогнул, но она сделала глубокий вдох, пытаясь совладать с собой. – Со мной все в порядке. Я не слышала твоих звонков, просто телефон стоял на беззвучном. Прости, но это моя вредная привычка. Как только я взяла телефон в руки, я увидела кучу сообщений и перезвонила.

– Эбби, я черт знает что подумал. Мне показалось, что вы в беде. Я люблю тебя и сойду со своего гребаного ума, если с тебя упадет хоть одна волосинка, если с тобой что-нибудь случится.

Миллер улыбнулась сквозь слезы, что катились у нее по щекам. Ее растрогали эти слова. Она была так счастлива и сама загубила себе все.

– Томми, я больше не могу говорить. Извини, помни, что я люблю тебя.

Послышались гудки: «L» сбросил вызов, забирая телефон и кладя его на стол, что был очень близок к девушке.

– Такие сопли, что я чуть не заплакал, – он злобно засмеялся. – Ну что, Эбби, пора вам отправиться за твоим братцем в могилу.

– Подожди, – дрожащим голосом вымолвила Миллер. – Можно мне попить, пожалуйста.

– Не знаю, зачем тебе вода там, но уж исполню твое последнее желание.

Рочестер ушел на кухню, оглядываясь назад, чтобы та ничего не натворила. Эбби сделала вид, что у нее вовсе нет сил. Как только он скрылся из виду, она хотела подползти к столу, на котором лежал ее телефон, однако спиной к ней был привязан Нэйтен, что усложняло положение.

– Нэйт, очнись. Ты должен мне помочь. Мы должны попытаться очень тихо встать и добраться до стола, – шептала Миллер.

Фостер молча кивнул, и они попытались одновременно встать. Их действия были синхронны – и вмиг два тела стояли столбом возле стола. Эбби наклонилась вперед и носом набрала номер Томаса.

Как только они услышали шаги убийцы, то, падая на пол, оказались на месте.

– Эбби, алло, говори, – послышалось на той стороне.

Ее сердце дрогнуло: она сильно испугалась и молила Бога, чтобы Рочестер это не услышал.

– Держи, попей перед смертью.

Уилсон, услышав чужой голос, притих, внимательно слушая разговор.

Ральф поднес стакан воды к губам Миллер, которая жадно глотала содержимое, потом поставил на стол и присел рядом с Эбби.

– Расскажи, – набравшись сил, сказала девушка.

– Что именно?

– Зачем? Что тебе сделал мой брат? В последнее время он считал тебя другом, а ты вот так с ним поступил…

Мужчина ухмыльнулся ее словам, после чего, сильно приблизившись к ее лицу, выпалил чуть ли не в губы:

– Он никогда не был моим другом!

Рочестер присел на свое место, глядя сначала в потолок, а потом на пистолет.

– Это травма детства. У твоего брата было все: слава в школе, его так сильно любили учителя, все хвалили, у него было много девушек, которых он мог менять как перчатки! А что было у меня?!

Он резко подскочил с места, направляясь к окну и размахивая руками.

– Ты посмотри на меня! Я урод! Я не привлекаю ни одну особь женского пола!

– А как же та блондинка, – хрипло сказала она.

– Это сейчас! Они все зарятся на мои деньги, я богат, а тогда я был никем. Я ходил в школьной элите с твоим братом, но я знал, что все надо мной просто смеются. Я был вроде слуги, который все им подносил и выполнял любые их прихоти. Но никто не считался со мной, как с равным. Для элиты я все равно был человеком низкого сорта.

Ральф сбросил вещи с комода, стоящего возле окна.

– Я мечтал, чтобы кто-нибудь из девочек обратил на меня внимание. И в старшей школе это случилось. Ее звали Моника, она была круглой отличницей. Она заметила во мне что-то, чего не было в твоем брате и его друзьях. Мы сначала дружили, а потом начали испытывать что-то друг к другу. Я был в этом убежден. А твой брат все испортил! Он отбил ее у меня! Понимаешь?! Он забрал мою единственную!

Он сильно сжал пальцы в кулаки, что костяшки на руках издали хруст. Ральф подошел к Эбби, которая не могла сдерживать всхлипы: ей было так противно слушать этого ублюдка. Он схватил ее за шею и продолжил:

– Я был зол на него! Я ненавидел его каждой частичкой своего тела! И вот спустя много лет я встретил его в Лос-Анджелесе на его концерте. Я вспомнил, что он сделал со мной, как втоптал меня в грязь. Я понял, что это шанс отомстить ему.

Рочестер крепче сжал ее шею, кислород реже и с большим трудом поступал в ее легкие, она почти задыхалась, захлебывалась слезами, что в буквальном смысле душили ее. Веревка, окутывавшая ее и Нэйтена, была вмиг развязана рукой Рочестера, который резко притянул ее к себе. Она пыталась вырваться из его мерзких рук, но все было тщетно: он сел на нее, тем самым не давая двигать ногами и продолжал говорить.

– Я придумал целый план и каждый день выполнял его с таким энтузиазмом! Я подошел тогда к нему на концерте и сказал, мол он великолепен. Твой брат улыбнулся, воспринимая это всерьез. Мы начали общаться, забыв все обиды. Так думал твой брат. Он был глупцом, раз поверил в то, что я смогу забыть все.

Его речь заставила Нэйтена прийти в себя после падения и удара головой. Он, мыча от боли, задвигался, но веревки на руках и ногах мешали. Он пытался что-то сказать Эбби, но были одни мычания. «L» не обращал на него внимание, продолжая дальше мучать Миллер. Он начал водить большим пальцам по ее лицу, спускаясь на губы, от чего девушка резко отвернулась, противясь его прикосновениям. Он лишь ухмыльнулся, но больше не тронул ее.

– Я выбрал подходящий момент. У него был переломный момент в жизни, фанаты оказывали на него давление. Тогда я решил, что нужно осуществлять свой план. Я начал подсыпать ему в чай наркотик. Если его долго принимать, то он начинает дурманить разум, человек начинает разговаривать сам с собой, ему что-то мерещится, он сходит с ума и думает о смерти. Именно тогда, когда твой брат ничего не соображал и полностью подчинялся мне, я заставил его полететь тем рейсом домой, заранее заминировав самолет!

Он встал с коленей, взяв в руки пистолет. Медленными шагами он начал снова подходить к ней и подносить оружие к ее голове.

Миллер уже ничего не соображала: она билась в истерике, не в силах остановить это. Она уже сама желала своей смерти, ведь не представляла, как ей дальше жить с этой болью.

Она узнала всю правду, но от этого ей легче не стало. Лучше бы она жила в сладкой лжи, доверясь источникам, что говорили, что авария случайна, чем вот так вот мучилась после горькой правды. Зачем она тогда, сидя на окне в своей квартире, начала все это? Зачем она втянула в это своего друга, Томаса?

Ей было бы гораздо лучше жить в неведении. Она бы была тогда счастлива, а сейчас у нее осталось несколько минут, даже секунд, чтобы сделать последний вдох перед смертью.

Ральф подставил дуло пистолета к ее виску, а палец начал медленно нажимать на курок. Еще чуть-чуть и он прострелит эту милую рыжую голову.

Но звуки подъезжающих полицейских машин вернули его в реальность и заставили отойти от девушки и подойти к окну. Он растерянно посмотрел на Миллер, потом на ее друга, потом опять в окно. Его застали врасплох. Ему помешали сделать то, что он так давно хотел.

Он успел только повернуться, как его дверь вынеслась с треском и в квартиру забежали полицейские.

– Ральф Рочестер, вы обвиняетесь в массовом убийстве, – сказал один из них, а второй уже надевал наручники на онемевшие от страха и неожиданности руки.

Они погнали его в шею, а он кричал что-то в ответ, угрожая Эбби, что он еще вернется, что у них нет доказательств. Он увидел перед собой точную копию Кристиана, которая показала запись их разговора, где Рочестер сам во всем признается, и от этого Ральфу стало не по себе.

Уилсон, заметив связанную и заплаканную девушку, быстро подбежал к ней, освобождая ее руки и ноги от крепких веревок. Миллер обессиленно упала на него. Томас крепко обнял Эбби, целуя в макушку и приговаривая, что все хорошо, что все плохое позади.

– Томми, мне так плохо, – немного придя в себя, сказала Миллер.

– Милая, все закончилось. Его посадят, а ты будешь в безопасности. Я никому не позволю притронуться к тебе. Я люблю тебя и сделаю тебя счастливой, – он взял ее за подбородок и притянул к себе, касаясь ее губ, чувствуя металлический привкус крови, что продолжала стекать по ее лицу, оставляя алые следы на устах и одежде.

Оторвавшись от Эбби, Уилсон посмотрел в ее глаза, наполненные горечью, и снова притянул к себе, крепко обнимая. На лице Миллер появилась легкая улыбка. Она была рада, что все обошлось, что Томас успел, что все наконец-то закончилось.

Они бы долго вот так вот сидели, обнимая и целуя друг друга, пока не услышали мычание, исходившее от Фостера.

Томас вскочил с пола и развязал Нэйтена.

– Я думал, что вы меня вот так вот оставите.

– Прости, – сказала Эбби, и они с Томасом помогли ему подняться.

Затем, еще раз оглянувшись по квартире, они покинули это ужасное помещение, направляясь к джипу преподавателя.

Они уже не плакали, даже немного смеялись. Они просто не могли поверить, что это все закончилось, что им больше не нужно будет бегать от кого-то, что-то искать, подвергая свою жизнь опасности.

Теперь они заживут, как обычные студенты, будут радоваться жизни, как и все остальные. Теперь их ничего не тревожит, ведь правда раскрыта.