Текст книги "Когда наступит рассвет (СИ)"
Автор книги: Анна Кострова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Он крепче прижал Миллер к себе, поглаживая по рыжим волосам и целуя в макушку. Эбби продолжала всхлипывать. Она не винила ни в чем Томаса. Она винила лишь себя за то, что не зашла к нему тогда в аудиторию и не призналась сразу, ведь если бы она сделала это, то сейчас бы не стояла посередине парковки и не плакала Нэйтену в жилетку…
Глава 38
Прошло уже два дня с того момента на парковке. Эбби больше не пыталась поговорить с Томасом, так как попросту не видела в этом необходимости. Тогда, садясь в свой джип, он обещал, что они обязательно поговорят в следующий раз, но удобного случая не представилось: мужчина был полностью одержим поисками таинственной незнакомки, что не находил времени, хотя бы минуточки, чтобы выслушать Миллер. Каждый день студентки обивали порог 315 аудитории, надеясь, что смогут продержаться под напором Эдмонда, который сверлил взглядом каждую приходящую девушку, не внушающую доверия. Он говорил Томасу, что пора прекращать с поисками, поскольку они не приносят ничего хорошего, ведь каждый день им приходится выслушивать бред очередной первокурсницы о том, что она есть та единственная и неповторимая; но Уилсон был зависим и вовсе не слушал друга, который, впрочем, как и всегда, прав.
Но мужчина просто не хотел это признать, ведь гордость и самолюбие были на первом месте, и согласиться с другом, что он все-таки прав, означало неуверенность в себе и своих действиях, поэтому он продолжал эти тщетные попытки, от которых ему уже самому тошно и противно.
Иногда ему было стыдно смотреть в глаза всему коллективу, который понемногу начинал его презирать за то, что он носится с этим плеером как с писаной торбой, но он объяснял это тем, что делает это не из личных побуждений, а лишь для того, чтобы вернуть пропажу владелице, которая, наверняка, беспокоится. Но, честно признаться, им слабо в это верилось, ведь если бы обладательница изделия захотела его забрать, то подошла бы сразу и возле его кабинета не толпилось бы столько студенток, желающих стать номером один в его жизни.
Поэтому Томасу пришлось прекратить эту бурную деятельность, дабы сохранить приличную репутацию в академии, хотя его все еще беспокоила эта незнакомка, которая так и не появилась. Эдмонд пытался его успокоить и помочь развеяться, но Уилсон категорически отказался от походов по клубам, объясняя это тем, что там будет много девушек, которые будут вешаться ему на шею. Кимер утверждал, что это отличный способ забыть и начать жить новой жизнью, но Уилсон все равно отнекивался, мол это испортит ему репутацию, ведь как так-то, преподаватель элитной академии разгуливает по клубам и напивается до помутнения сознания.
С одной стороны, это правильно. Эдмонд понимал, насколько важна для него работа и насколько он предан ей, но оставлять друга в таком положении он не мог, поэтому предлагал различные способы веселья: отпуск в середине учебного года на какой-нибудь остров, просто поход и день на свежем воздухе, рыбалка – лекарство от депрессии для любого мужчины, знакомство с новыми людьми. Однако, все это не удовлетворяло Томаса, хотя раньше бы он согласился хотя на одно из этих многочисленных предложений.
Кимер понял, что тот сильно влюбился, как тогда в школе.
Когда Томас был еще подростком, он сильно был влюблен в одну девушку из очень богатой семьи. Ее звали Роузи. Это была девушка высокого роста, с красивой фигурой и приятной внешностью. Ее волнистые, цвета горького шоколада, волосы, всегда мерцающие и искрящиеся медовые глаза, бледная кожа, на которой так часто проступал алый румянец, – все эти черты могли претендовать на номинацию самой красивой девушки мира.
Она была королевой школы, но все же обратила внимание на Томаса, который был на год младше ее. У них была сильная любовь, они даже хотели пожениться, как только закончат школу и поступят в университет, но вот отец Роузи был против. Это был мужчина очень влиятельный, у него свой нефтяной бизнес, так что он уже подыскал подходящего жениха для своей дочери, которая была не рада этой затее. Она сбежала из дому и жила около недели у Томаса, но когда отец узнал об этом, то был очень разъярен. Он пообещал испортить жизнь ему и его отцу, который только-только оклемался на посте шерифа. Ради своего отца, которого он любил больше всего на свете, брюнет расстался с Роузи, но потом проклинал себя за такую трусость.
Он очень переживал по этому поводу, и кто знает, что было бы, если бы рядом не было такого друга, как Эдмонд Кимер. Именно он вытащил его из депрессии. Раз у него получилось тогда, то должно выйти и сейчас.
Только сейчас это будет труднее, ведь с годами Томас становится невыносим, характер у него сильно меняется: он то спокоен, то вновь вспыльчив, ему очень тяжело угодить. Мужчина понимал, что с таким характером он не найдет себе хорошую жену, но не мог с этим ничего поделать, ведь трудно меняться в зрелом возрасте.
У Томаса была одна плохая привычка: когда он в печали, то он начинал курить.
И вот сейчас Уилсон, стоя на балконе, одним ловким движением доставал из кармана зажигалку, включая ее, и, поднося к сигарете, делал первую затяжку. Эдмонд, стоящий рядом с ним, поморщился от противного запаха, отвернул голову в другую сторону, чтобы не травить себя никотином, но не ушел, продолжив находиться на прежнем месте.
– Томас, пожалуйста, прекрати курить. Это не выход, понимаешь? – начал Кимер, подходя к другу поближе несмотря на то, что запах никотина въедался ему в ноздри.
Томас продолжил курить, не обращая внимания на слова Эда. Он и сам понимал, что это не выход, но попросту не мог избавиться от этой привычки, которая так хорошо помогала в минуты депрессии.
– Томми, давай подумаем, что ты будешь делать дальше. Ведь так нельзя жить. Да, ты влюбился и считаешь, что не можешь существовать без той незнакомки, но сколько раз это было? Роузи, Рафаэль, Эбби? С ними же ты как-то справился, так почему же сейчас не можешь подавить свои чувства? – Кимер вытащил на половину выкуренную сигарету из рук друга, потушив ее в пепельницы, стоящей на столике возле Уилсона.
– Эдмонд, чувак, я не робот, понимаешь? Я не могу каждый день надевать эту маску безразличия! Я, прежде всего, мужчина, которому не чужды эти чувства. Я все еще люблю Эбби, но понимаю, что у нас нет будущего, – он повернулся к другу лицом. – Я не хочу ей портить жизнь. Эта незнакомка тоже студентка, это некая влюбленность по отношению к ней, но не любовь… Я вообще не знаю, почему я ее ищу…
Уилсон подошел к открытому окну, вдыхая свежий прохладный воздух, врывающийся большими потоками в комнату. Он на минуту прикрыл веки, чувствуя некое расслабление. Он поднял голову кверху, опуская при этом руки, которые пару секунд назад были в его взъерошенных волосах.
Эдмонд подошел к нему, тяжело вздыхая. Он похлопал друга по плечу, но от этого ему не стало легче: сердце продолжало колоть, душа болела от накопившейся обиды.
– Знаешь, поехали-ка покатаемся по ночному Лос-Анджелесу! Я не предлагаю тебе клубы, просто прогулка на… на чуть повышенной скорости, – он показал пальцами размер этой «чуть завышенной скорости». – Помнишь, как в старые добрые?
– Ладно, – натянуто улыбнувшись, произнес Уилсон. – Только вот мой отец не будет нас отмазывать в случае, если нас поймают.
Они вмиг накинули на себя куртки, так как под вечер середина октября не радовала их солнечной погодой. Через минуту друзья оказались за пределами квартиры и вот уже подходили к своим автомобилям в предвкушении скоростных соревнований, которые так расслабляли их.
Они так дурачились еще со школы. В основном это было ночью, когда Лос-Анджелес был почти безлюден. Потом выезжали на трассу или же на специальную площадку для гонок и начинали свои игры. Им повезло в том, что отец Томаса работал шерифом и мог отмазать их. Эдмонду все сходило с рук, ведь Коул не его родитель, поэтому он не смел повышать на него голос. А вот бедному Томасу потом прилетало наказание в виде подзатыльников или же домашнего ареста. Но, несмотря на все это, они продолжали так веселиться.
Эдмонд знал, что Томас ему не откажет, поэтому это был самый верный, а главное, надежный способ вытащить его из глубокой депрессии.
Через пять минут загудели моторы их автомобилей, ноги мужчин надавили на газ, и машины тронулись с места по направлению к гоночной трассе. Они начали набирать скорость, точно превышая лимит. Выезжая на трассу, Уилсон пошел на обгон, опережая машину приятеля, но Кимер решил не уступать ему, поэтому тут же добавил газу. Да, началась настоящая гонка!
Под громкую музыку они обгоняли друг друга, изредка высовываясь из окна и крича что-то вслед отстающей машине! Уилсону определенно нравилось это, им тут же овладела эйфория, а боль и переживания ушли на второй план.
– Ну что, чувак, как оно? – спрашивал Эдмонд, высовываясь в люк через крышу.
У него была черная Chevrolet Camaro пятого поколения, с большим открывающимся сверху люком, хорошим кондиционером внутри, что неплохо в жару, заднеприводного типа, мощностью 323 лошадиных силы. Корпус был прочный и отзывы о машине тоже, так что Кимер не пожалел денег на дорогостоящий автомобиль. Тем более владельцу крупной фирмы Лос-Анджелеса нельзя было рассекать на каком-то простом автомобиле, а то слухи и сплетни тут быстро распространялись. По сравнению с этой красоткой джип Томаса был нипочем. Эд советовал другу купить новую машину, но у Уилсона с этим джипом слишком много воспоминаний, поэтому он не хотел от него избавляться.
– Отлично! Ехуу!!! – выкрикивал Уилсон, высовываясь из окна и хватаясь одной рукой за крышу.
Быстрые потоки воздуха, рассекаемые автомобилями на большой скорости, били мужчинам прямо в лицо, от чего они выкрикивали еще больше. По большей части это было от кайфа, который они получали при езде на высокой скорости.
Все проблемы и переживания Томаса рассеялись в эти минуты, а память забилась приятными воспоминаниями. Все-таки он любил Эдмонда за то, что тот всегда оказывался рядом с ним в тяжелые минуты его жизни и всегда знал, как вытащить его из депрессии. Он был предан ему, как никто другой. И это качество Томас очень ценил в нем.
Они остановились в каком-то пригородном кафе, на вид очень приличным. Хорошо было то, что они работают и до полуночи, можно хотя бы забежать в любое время и перекусить. Приятели покинули свои автомобили, поставленные на обочине, так как парковка была мала и уже умные люди поставили туда свои машины.
Смеясь и что-то обсуждая, они зашли в кафе, в котором, на удивление, было только одно свободное место. Заняв его, Томас поднял руку вверх, щелкнув пальцем, чтобы подозвать официанта и сделать заказ, а Эдмонд принялся рассматривать помещение.
Зал был довольно-таки большой. В нем вмещалось около двадцати столиков с четырьмя стульями вокруг, вырезанными из красивого светлого дерева. Столы были покрыты бежевой скатертью, сделанною из хорошего материала. Над каждым столиком висела красивая лампа китайского типа, что придавало больше стиля, да и освещения кафе. Стены были покрыты светлыми панелями с мудреным узором, который, кстати, неплохо смотрелся. По углам стояли небольшие вазоны с декоративными высокими цветами, что придавало больше уюта. С такой обстановкой кафе посетит каждый, ведь она чем-то напоминала домашнюю.
В холодные зимние вечера здесь было бы приятно находиться. На одной из стен, которая ближе к барной стойке, висели огромные часы, так что здесь даже можно было следить за временем. За стойкой стоял бармен, вытиравший вымытые стаканы, а за ее пределами стояли высокие, обитые белой кожей, стулья, на которых сидели два уставших мужчины, ждущих напитка покрепче.
Вскоре к ним подошла официантка, принёсшая меню для заказа, но они отказались от него, сказав, что им просто бы выпить по чашечке горячего кофе. Девушка записала номер столика и заказ себе в блокнот и, засунув ручку в карман, махнула головой, сообщая, что поняла просьбу и что через пару минут все будет готово.
– Эх, ну как тебе? Соскучился по гонкам то? – спросил Кимер, широко улыбаясь.
– Да, чувак, спасибо. Это было нереально круто, я как будто омолодился, – отшучивался брюнет.
– Ой, да ты и так молодо выглядишь. На тебя студентки каждый день западают, – Эдмонд сначала было засмеялся, но потом смолк, так как получил недовольный взгляд со стороны друга.
Через пять минут им принесли заказ, и они начали пить горячий кофе.
– А лихо я тебя сделал, да? – самодовольно улыбнулся Эдмонд.
– Ну, знаешь, была бы у моего джипа такая мощность, столько же лошадиных сил, я бы сделал тебя в два счета, – самоутверждался Уилсон, попивая кофе.
– Ага, да. Ты так говоришь каждый раз, – делая последний глоток, Кимер посмеялся, чуть не выплеснув кофе на стол.
– Ну согласись, что пару раз за сегодня я сделал тебя на своем джипе, – напоминая о том случае на одной из трасс, говорил Уилсон.
– Было дело. Я тогда сильно офигел, чувак, но потом моя ласточка оставила тебя позади, – все еще ликуя победу, говорил Эдмонд.
– В следующий раз победа будет точно на моей стороне, – Томас поставил пустую чашку на блюдечко, рядом положил 20 долларов, оставляя большие чаевые миленькой официантке.
– Это мы еще посмотрим, – злобно сказал Кимер и сделал то же самое, что и друг.
Затем они вышли из кафе, все еще обсуждая сегодняшнюю гонку, от которой осталось кучу эмоций и впечатлений. Томас спорил с другом, потому что считал, что они были не в равных условиях, на это Эдмонд лишь усмехался, говоря, что давно советовал приобрести новую машину, тем более что Уилсон может себе это позволить.
Так они дошли до автомобилей, стоящих на обочине. Затем, что-то сказав друг другу, сели за руль. Заведя машину, они направились в сторону Лос-Анджелеса, все также соревнуясь.
Но на этот раз победа оказалась на стороне Уилсона, как ни странно. То ли Кимер специально ему поддался, якобы они не в равных условиях, то ли его супермашина выдохлась, то ли сам водитель подошел к этому не с энтузиазмом. Хотя было все равно. Главное, что Томас выиграл, и, когда они подъехали к его дому, начал ликовать по случаю победы, бросаясь шуточными словами в сторону друга.
Кимер все принимал это, смеясь вместе с ним. Ведь ему сейчас неважно было, что он проиграл. На первом месте у него стояло поднятие настроение. И, по-моему, он безупречно справился с этим. В глазах Томаса не было больше печали, даже поблескивали искорки задора.
На следующее утро Томас тоже проснулся в хорошем настроении. Наверное, эйфория еще не прошла, гормоны радости бушевали внутри, так как мужчина попросту не мог не улыбаться в сегодняшний день.
Это было обычное утро пятницы, день, когда у Уилсона не так много пар и он, прочитав лекции, может спокойно провести вечер в компании друга. Он шел на кухню с этой мыслью и заметно улыбался. Даже кофе сегодня получился вкуснее, чем за два прошедших дня. Он не подгорел и не вылился на плиту, от которой потом приходилось отдирать следы, а легко оказался у него в чашке, из которой он через пару минут стал его пить.
Делая небольшой глоток, Уилсон немного обжег язык, он слегка поморщился от неприятной боли и ощущений, но это все равно не испортило ему настроения. Он продолжил утреннюю трапезу, при этом залипая в айфоне, листая новости на фэйсбуке. В ленте новостей появлялись фотографии с бала-маскарада, где студенты и преподаватели неплохо провели время. Они были в красивых нарядах и масках, так что тут не узнаешь, кто есть кто. Но среди этой толпы он заметил одну девушку, ту самую незнакомку в красном платье, с золотистой маской на лице, со струящимися по плечам и спине темными локонами…
Внутри что-то всколыхнулось, неприятная дрожь прошлась по всему телу. Он отчаянно вздохнул, пытаясь отогнать от себя мысли того вечера, и сделал последний глоток из кружки. Затем резко поднялся, блокируя айфон и помещая на стол с неким грохотом.
Черт! Только вчера с ним все было хорошо, все стало на свои места. Вчера он радовался, когда смог сделать друга на его Camaro, а сейчас вновь поник. Надо же ему было наткнуться на эту дурацкую фотографию! И обязательно ж было листать ленту с утра за чашкой ароматного кофе?
Он начал носиться по дому в попытках быстрее собраться в академию. Он без толку ходил из комнаты в комнату, сам того не понимая. Он придирался ко всяким мелочам: к фотографии, которая стояла на комоде не под тем углом, к кровати, об которую он успел раза два удариться, к солнцу, которое едва пробиралось своими лучами к нему в комнату. За эту минуту он стал таким раздражительным, что просто ужас!
Он что-то бубнил себе под нос, его вещи вылетали из шкафа со словами «зачем я эту ерунду покупал», «это не то, в чем можно пойти на работу», «это вообще мне велико», пока он не нашел свою любимую белую рубашку, черный костюм, недавно купленный в одном из магазинов, бабочку, без которой он вообще редко куда выходил.
Надев на себя все это, он посмотрел на себя в зеркало, и уголки его губ начали подыматься. Сейчас он был похож на приличного человека, даже больше на владельца какой-нибудь крупной компании, нежели на обычного преподавателя Академии Драматического Искусства. Вскоре он стал укладывать свои волосы, которые просто его не слушались. Каждое утро приходилось с ними бороться, чтобы получить подобающий вид, ведь если их вообще не трогать, то они начнут торчать в разные стороны, что вовсе не эстетично.
Вскоре со всем этим было покончено, и Томас отправился в академию, в которую он бы опоздал, если бы ему было не ко второй паре. Заходя в здание, на него опять падали многочисленные взгляды, но он лишь высоко поднимал голову, ни на кого не обращая внимания, и шел дальше по коридору. Иногда он смущался, ведь не понимал, что вообще привлекательного в нем можно было найти, но с румянцем на лице, который появлялся в такие моменты, он был еще милее и привлекательнее.
Наконец-таки дойдя до своего рабочего места, мужчина одним движением открыл дверь и зашел внутрь. Вроде бы все, как обычно, но все равно что-то не то. Наверное, это было из-за того, что на столе, где обычно пусто после его ухода, покоилось что-то белое, похожее на записку. Томас вмиг подскочил к столу и с неким любопытством принялся раскрывать кусочек бумаги.
«Приходи сегодня в восемь часов вечера на пирс, что в одном квартале от академии, и узнаешь, кто я».
Все это было выведено большими печатными буквами, так что не догадаешься, кто из студенток подбросил ее. Было бы проще, если бы на бумаге были прописные буквы: он бы тогда достал недавние контрольные работы и по почерку выяснил бы, кто это написал. Видимо, эта девушка не так глупа, чтобы так рано раскрывать все карты.
У мужчины забилось сердце после прочтения записки. Это было не из-за тревоги, а, по большей части, потому, что его переполняла радость. Да, он просто пританцовывал на месте от того, что сегодня найдет ее. Он хотел сразу же оповестить Эдмонда, скинув смс или же позвонив на мобильный, но, посмотрев на часы, показывавшие 12 дня, передумал, так как не хотел беспокоить друга, который в данный момент вел переговоры с партнерами по бизнесу.
Наверное, сегодня к нему повернулась наконец-то удача.
Он весь остаток дня работал с энтузиазмом, предвкушая тот сладостный момент, когда она покажется ему. Он не думал, что будет после, как он будет себя вести и что будет делать. Он был из тех людей, что не любили забегать наперед, ведь лучше жить настоящим.
Сегодня повезло даже студентам, ведь Томас не сильно гонял их по теории и по практике, поэтому они не сидели как на иголках, что, впрочем, каждый раз и происходило.
Когда у мужчины закончились занятия, часы показывали ровно четыре. Он тяжело вздохнул, потому что так долго тянулось время. Еще целых четыре часа в ожидании, можно сказать, чуда. Он не знал, чем себя занять, чтобы скоротать время, поэтому решил пешком пройтись до собственной квартиры, находившейся в трех кварталах отсюда.
По пути он заглядывался на витрины со всяким барахлом, кафешки с прозрачными стеклами, через которые хорошо виден интерьер и вообще вся обстановка. Нередко останавливался перед этими витринами, что-то высматривал и потом с полным разочарованием подавался дальше. По закону подлости время специально тянулось, что Томас совсем изнервничался, но его друга Эдмонда, который бы успокоил его, рядом не было, поскольку у того были дела, да и мужчина еще не рассказал ему про сегодняшнюю встречу с незнакомкой.
Когда он подходил в дому, то жадно потянулся к карману, вытаскивая оттуда телефон и глядя на время. 18:00. Что ж, как раз осталось время, чтобы собраться и погонять балду.
Томас зашел в квартиру и кинулся к шкафу, потому в этом не желал идти на встречу.
– В этом меня уже видели, значит, надо что-то другое, – делал логические умозаключения мужчина, как ему зазвонил телефон.
На экране высветилось имя «Эдмонд», поэтому он не стал медлить и тут же поднес трубку к уху.
– Алло, чувак, привет, – подпирая плечом телефон, а руками выбирая наряд, сказал Уилсон.
– Привет. Сегодня я еду на одну вечеринку, где собираются все владельцы крупных компаний Лос– Анджелеса. Заеду за тобой, – радостно говорил Кимер.
– Ох, у меня сегодня своя «вечеринка», – ответил с улыбкой на лице Уилсон.
– В смысле? – послышалось на той стороне.
– Я тебе забыл сказать, – закатил глаза Томас. – Сегодня, придя в академию, я обнаружил на своем столе записку. Сейчас даже зачитаю.
Уилсон взял вешалку, на которой висел его сегодняшний костюм, и залез во внутренний карман, куда положил записку.
– Вот. «Приходи сегодня в восемь часом вечера на пирс, что в одном квартале от академии, и узнаешь, кто я».
– Ого, ну я тебя поздравляю. Не веди себя там как мудак, прошу. Твои принципы, мол ты не можешь быть со студенткой, сейчас никому не нужны. Всем плевать. Люди делают то, что хотят, – дал наставление Кимер.
– Ой, разберусь без тебя. Лучше бы посоветовал, что мне надеть, а то я, как дурак, разложил вещи и пялюсь на них полчаса.
– Ну… Надень свой костюм, в котором ты был на балу, маску можешь тоже. Если и она будет в этом, то это твоя судьба, чувак, – на той стороне послышался заливистый смех.
Эдмонду было очень весело, а вот Томасу не очень: встреча все-таки была волнительна для него.
Сбросив вызов, не желая больше с ним разговаривать, Уилсон все-таки принял совет друга и надел тот самый костюм, так много значащий для него.
Сегодня решится его судьба. В этот вечер он увидит ту, которую уже ищет так долго. Что ему сделать? Обнять? Поцеловать? Что-то сказать? Как вообще себя вести?
Он ударил себя кулаком по ноге, чтобы успокоиться и отогнать эти мысли, сел в джип и отправился на встречу.
