Текст книги "Когда наступит рассвет (СИ)"
Автор книги: Анна Кострова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
Глава 19
Громкая музыка резала слух, весь зал был заполнен толпой, которая подпевала исполнителям и просто наслаждалась приятным времяпрепровождением. По всему помещению бегали разноцветные огни, а перед сценой стоял аппарат, выпускающий мыльные пузыри.
Все люди были довольны, что смогли попасть на концерт именно этой группы, ведь не каждый смог заполучить билет.
Томас стоял в сторонке и наблюдал за Эбби, которая стояла перед сценой и вместе с Бетти лопала мыльные пузыри. Со стороны это было так по-детски, но это было так мило. Она была настоящей, можно даже сказать, искренней.
Уилсон с улыбкой на лице наблюдал за всеми ее действиями и жалел о том, что не мог быть рядом с ней, ведь это неправильно. Он преподаватель, а она лишь его студентка. Где-то в голове он понимал, что вообще не стоит с ней связываться, но вот сердце говорило совсем другое.
Томас начал испытывать симпатию к Эбби еще с самой первой встречи, когда она неуверенно зашла в аудиторию и с горем пополам отвечала на его вопросы. Из всего потока, обучающегося на актерское мастерство, в душу запала именно эта правильная, цветущая, практически неуязвимая девушка с волосами цвета огненного заката.
Томас давно забыл Рафаэль, которая изменила ему с каким-то бородатым мужчиной. Уилсон даже сейчас не понимал, чем тот мужик лучше его. Поначалу он страдал, но вся эта боль прошла, когда Эбби начала ему улыбаться. Эта чистая и невинная девушка, способная поразить всех своей белоснежной улыбкой, развеяла весь страх и вновь наполнила сердце мужчины любовью.
Пусть даже в качестве куратора, но он будет рядом с ней. Он был готов ходить на концерты рок-групп, пусть он и презирает это искусство. По мнению Томаса, рок-музыканты очень глупы и попросту мучат бедную гитару, на которой можно было сыграть более приятную музыку. Сейчас они были на концерте англо-ирландского бой-бэнда, однако ему по душе был джаз, погружаясь в который можно расслабиться, и, говоря молодежным сленгом, улететь в космос.
Музыка вдруг прекратилась, и один из участников группы «One direction» подошел к микрофону.
– Леди и джентльмены, мы рады приветствовать вас на нашем концерте. Вы знаете, что мы очень любим наших поклонников. Каждый из вас получил фото с нами и автографы, ну и все же хотелось доставить вам больше удовольствия. Каждый из вас при входе получил номерки, – солист поправил микрофон. – Так вот, сейчас мы будем вытаскивать номера и посвящать вам медленные танцы со спутниками или спутницами, которых мы выберем жребием. Вам нравится идея?
Послышались громкие возгласы из толпы. Было видно, что всем понравилась такая идея, причем можно было обрести вторую половинку.
Женщина средних лет вышла из-за кулис и подала солисту синюю коробку, в которой, по всей видимости, лежали номерки. Эта затея казалась какой-то игрой, и не факт, что ты в ней окажешься победителем. Солист взял коробку и слегка потряс содержимое, перемешивая номерки.
В этот момент Томас хотел уйти, но неожиданно был назван его номер. Мужчина долго колебался, он не мог решить: испытать удачу или же уйти ни с чем. Уилсон неброско посмотрел на свой номерок и, расправив плечи, пошел к сцене, где его ждал весь зал.
По дороге он сделал пару вдохов, набираясь уверенности, и поднялся наверх, при этом бросив взгляд на Эбби, которая раскрыла рот от удивления.
Бетти тоже странно отреагировала: она не знала, что здесь будет их преподаватель. Поэтому несколько минут была в растерянности, но, когда Миллер дернула ее за руку, сразу же пришла в себя.
Весь зал замер в ожидании. Всем не терпелось узнать, кому же этот симпатичный, харизматичный брюнет подарит танец. Солист несколько раз вытаскивал номерки синего цвета, пока не добрался до розового.
В момент, когда он поднял номерок вверх, все затаили дыхание. Если быть честной, то всем хотелось с ним потанцевать, ведь Уилсон был настолько обаятельным, что ел женские сердца.
– Ну что же… – замедлил свою речь солист. – Счастливицей, которая проведет этот вечер с. Как ваше имя?
– Томас, – придвинувшись к микрофону, сказал Уилсон.
– Этот танец и эта песня посвящается очаровательному Томасу и девушке под номером 24. Есть такая в зале?
В этот момент Эбби стояла как вкопанная. Осознав, что назвали ее номер, она поежилась на месте. С одной стороны, она боялась всего: реакции Бетти, танца с ним.
«А вдруг здесь будет «L»? Вдруг я сейчас подвергну Томаса опасности? С другой стороны, почему бы не потанцевать? Я же не специально, верно? Значит, никто ничего не заподозрит».
Миллер решила для себя, что нужно идти, поэтому, подняв руку вверх, оповещая, что такой номерок есть, маленькими шагами направилась к сцене. Уилсон, увидев поднимающуюся на сцену Эбби, сначала улыбнулся: ему сегодня определенно везет. Вот так вот, не вызывая людских подозрений, он потанцует с девушкой, к которой лежит душа.
– Ну что же, я вас поздравляю. Специально для вас мы споем песню «Little things».
Группа подготовилась к выступлению, а пара спустилась вниз, освобождая пространство. Как только заиграла музыка, Томас положил руки на талию девушки. Эбби почувствовала, как табун мурашек пробежался по ее коже. Но это были не мурашки страха, а, скорее всего, удовлетворения. Ей почему-то понравилось пусть незначительное, но все же прикосновение Томаса. Миллер в ответ обвила руками его шею, и они задвигалась в такт музыки.
Где-то на середине песни Эбби прижалась ближе к Томасу, чувствуя себя в безопасности. Казалось, рядом с ним ничто не могло угрожать ее жизни, ведь она знала: Уилсон не предатель, он надежный и сможет помочь. Но один вопрос все же волновал ее: это настоящий Томас или же брат под прикрытием.
Именно эти мысли не оставляли ее в покое, именно они кружились осиным роем в ее голове на протяжении всего танца. От переполняющих голову мыслей Эбби уложила свою макушку на плече Томаса, который спокойно позволил ей это сделать.
Уилсон признал, что ходить на концерты бывает полезно, ведь никто не знает, что там тебя ждет. Сегодня же это была удача, летящая в его руки безо всякого сопротивления.
Когда песня закончилась, Томас отстранился от Эбби, но не отошел. Он долго всматривался в ее большие зеленые глаза, а она – в его. Казалось, в этот момент не существовало никаких преград. Казалось, они пребывали в мире, где царит покой и тишина, но возгласы людей, режущие слух, выдернули обоих из этого волшебного мира. Уилсон отвел взгляд в пол: ему было очень неловко.
Купер стояла в стороне и бросала кроткие взгляды на Уилсона и Миллер, желая узнать ответы на мучащие ее вопросы. И что она сейчас подумает? Что она думает об этих взглядах, искрах, черт возьми, такой тонкой, но в то же время заметной химии? Ничего. Она не будет делать никаких доводов, забрасывать Эбби вопросами, пока та сама не решится ей рассказать об этом. Бетти прочистила горло, чтобы хоть как-то привлечь внимание обоих.
– Спасибо за танец, мисс Миллер, – сказал Томас и, заметно покраснев, удалился из зала.
Уилсон решил, что правильным решением будет подождать Эбби на улице. Там хотя бы никто не будет осуждающе или презрительно смотреть. Там хотя бы осенний ветер поможет остыть и прогонит нахлынувшие чувства.
Так оно и было. На улице легкий осенний ветерок щекотал кожу. Было так хорошо, так легко, что, казалось бы, можно отдать все, только чтобы всегда было так просто, беззаботно жить. Томас прислонился к стенке и поднял голову вверх, пытаясь избавиться от лишних мыслей. Сейчас он думал, как же хорошо было танцевать с той, которая заставляет его улыбаться каждый день, но было одно «но». Им нельзя быть вместе, как бы сильно они ни хотели. Они выбрали нелегкую дорогу, но ведь любовь не выбирает, так ведь?
Не то, чтобы Томас был по уши влюблен в Эбби, просто этот образ очень часто возобновлялся в его голове.
Уилсон устал бороться с самим собой. Ему хотелось покоя, но в жизни его был лишь бесконечный туман, за которым, должно быть, скрывается счастье. Почему-то Томас дал себе обет: ни при каких обстоятельствах он не прикоснется к Эбби и не позволит себе поцеловать ее или же допустить малую близость. Да, решено. Возраст есть возраст. Воспитанность и порядочность здесь берут верх.
Уилсон решил присесть на скамейку, что была подле здания, и бросал короткие взгляды на окно зала, где публика отжигала под очередную песню группы «One direction».
В этой толпе он заметил Миллер, которая активно двигалась в такт музыки, несмотря на ноющую боль в области плеча. Почему-то Томас улыбнулся уголками губ. Но улыбка сразу же сникла, когда он вспомнил про свое обещание.
Через полчаса концерт закончился. Толпа людей вмиг очутилась на улице. Среди незнакомых Уилсону людей он стал искать рыжую макушку, но попытки были тщетны. Людей было так много, что все они образовывали огромное пятно в сумерках. И для того чтобы это пятно рассеялось, нужно время. Томас стал нервничать и ходить из стороны в сторону:
«А вдруг «L» уже побывал здесь и Эбби сейчас в его грязных лапах? Нет, с ней же Бетти, вроде бы все должно быть в порядке».
Когда же послышался звонкий смех, Томас расслабился, так как сразу узнал, кому он принадлежит.
– До встречи, Бетти, – крепко обняв подругу, пролепетала Эбби.
Они обменялись прощальными жестами, и вот одна из них направлялась к машине, где ее ждал отец, а вторая – к Уилсону.
Между ними повисло неловкое молчание. Наверное, этот танец принес обоим много неловкости, но Томас преодолел ее.
– Ну как тебе концерт?
– Все было просто потрясающе. Знаете, я никогда так не веселилась, особенно в последние полтора месяца, которые я прожила ежедневными проблемами. Мне действительно это было нужно. Спасибо, что пошли со мной, – Эбби робко улыбнулась, а на ее щеках появился алый румянец.
– Все в порядке. Мне самому нужно было развеяться. Признаться, я не думал, что проведу хорошо время. Мне не очень нравится такой вид музыки, но это выступление было очень даже ничего, – поддержал беседу Томас. – И да, давай все же будем обращаться друг к другу на «ты». Я не настолько старше тебя.
Миллер одобрительно кивнула головой.
Оставшуюся часть пути пара шла молча, витая в своих мыслях. Эбби возобновляла в своей памяти приятные моменты с концерта, уделяя особое внимание танцу с Томасом. Ей действительно еще никогда не было так хорошо и легко. Казалось, в этот вечер она позабыла обо всех своих проблемах и жила обычной подростковой жизнью. Но этот прекрасный вечер отправится в «папку» с воспоминаниями, а завтра наступит новый день, полный проблем и загадок. Возможно, после этого вечера что-то изменится, а, возможно, и останется на своих местах.
Никто не знает, что преподнесет нам завтра судьба. Может, это будет что-то приятное, от чего мурашки забегают по коже, а внутри вспыхнет какое-то чувство радости и наслаждения. А, может быть, завтра не будет подарков судьбы. И ты окунешься в мир разочарований. Последнее нравилось Эбби меньше всего, но, как известно, выбирать не приходится.
Подойдя в подъезду, Миллер остановилась, наслаждаясь ночным звездным небом.
– Красиво, правда? – спросил Уилсон, став рядом с Миллер.
– Ага, – вымолвила Эбби, устремив взгляд в небо.
– Оно такое же загадочное, как и «L». Еще никому не удавалось раскрыть тайны небосвода. Наверное, потому, что оно само этого не хочет и предпочитает оставаться таким непокоренным, таинственным, манящим к себе, – Томас любовался самой яркой звездой на небе, ему очень нравилось делать это по вечерам: так он расслаблялся и забывал обо всем.
– Кстати, а вот и Нэйтен, – переведя взгляд на идущего парня, сказала Эбби.
– Стоп, то есть все это время он находился непонятно где? – удивленно спросил Томас.
– У него была встреча, ему тоже нужно было расслабиться, – защищала друга Миллер.
– Ладно, главное, что все живы и здоровы.
Дождавшись Фостера, все поднялись в квартиру Уилсона. Все это время на лице Нэйтена сверкала улыбка, и Эбби не терпелось узнать причину его хорошего настроения. Надо отметить, что она была сама в хорошем настроении и была не прочь поделиться всеми новостями со своим другом.
Заняв комнату, в которой им было дозволено переночевать, делиться впечатлениями от проведенного вечера в компании Стюарта начал Нэйт, который поминутно потирал ладошки и часто дышал, не желая упустить хотя бы одну вещь из своего рассказа.
Да, он был счастлив!
Миллер была рада за Фостера. Она рада, что у него появился друг (как же это ошибочно!), счастлива, что Нэйтен смог хоть как-то отвлечься. Но больше она рада была за себя, как бы это эгоистично ни звучало. Она тысячу раз прокручивала в голове танец с Томасом.
Тогда она что-то почувствовала, от чего бабочки летали в ее животе. Эбби вспоминала каждое его неловкое прикосновение, его тяжелое дыхание. И от этих воспоминаний радость била в груди. Наверное, это было самое лучшее чувство из всех, которые она когда-либо испытывала. Спокойствие, бесстрашие, радость, улыбка – все это Эбби испытала в тот момент.
Целую ночь Миллер думала об этом концерте. Она не понимала, с каких пор начинает так много думать о Томасе, но не готова была расстаться с мыслями о нем.
«Интересно, а он думает также обо мне? Лежит ли он в своей постели с мыслями обо мне?»
Пожалуй, да.
Он все еще борется с самим собой. Он устал, но борется. Он не может допустить такой ошибки. Да, он слишком правилен. Да, он так воспитан. Да, он не позволит себе мимолетную слабость, есть ведь девушки постарше, правда?
Но вопрос в другом: интересуют ли его другие? Томас снаружи сказал бы нет, но его внутренняя сторона всегда будет отрицать этот ответ, чтобы ни случилось.
Как говорил Леви, иногда мы бессильны перед судьбой, желаниями или порывами, и это мучительно, часто непереносимо. Такое чувство будет преследовать нас всю жизнь, иногда забываясь, а иногда превращаясь в наваждение. Искусство жить во многом зависит от нашей способности превозмогать собственное бессилие. Это трудно, потому что бессилие часто порождает страх. Оно сводит на нет наши силы, разум, здравый смысл и открывает дорогу слабости…
Глава 20
Где-то вдали, за небольшими горными массивами, уже виднелось солнце, которое старалось пробиться в дома своих обитателей. Луна уже почти исчезла с горизонта, лишь белые очертания на небе давали о ней знать.
Утро было довольно ранним, поэтому город был почти безлюден. Встали лишь те, кому далеко добираться до работы. За столько лет жизни в мегаполисе жители уже свыклись с каждодневными пробками, поэтому уже не столь эмоционально относились к этому. Чтобы скоротать время и переждать вереницу машин, конца и края которых никогда не видать, горожане брали с собой модный журнал или же газету.
Раньше всех в доме Уилсона проснулся сам хозяин, который почти не сомкнул глаз за ночь. Мужчина вместо того, чтобы спать, думал, как теперь вести себя с Эбби. Друзья?
Томас похаживал по кухне и ждал, пока сварится кофе. Кажется, пять минут были такими долгими, что можно было бы уже сходить в душ и погладить рубашку.
Облокотившись на столешницу, Томас вспоминал вчерашний вечер. Он помнил все ее прикосновения, от которых мурашки бежали по всему телу. Вчера он был самым счастливым человеком на свете. Да, поистине счастливым! Пусть это даже был простой, возможно, ничего не значащий для Миллер танец.
Мысли о ней переполняли голову, но вовремя закипевший в турке кофе дал о себе знать и тем самым не позволил снова подумать о той, которая спит за стенкой. Выключив конфорку, Уилсон присел за стол и, взяв кружку в одну руку, а в другую – газету, принялся пить кофе и читать утренние новости.
Пройдясь глазами вверх и вниз, Томас заметил весьма интересную статью «Звуки давно заброшенной студии». Уилсон понял по кричащему заголовку и броской фотографии, что речь будет идти о вчерашней стрельбе, которая, к удивлению, не осталась незамеченной.
– Что читаешь? – вдруг из-за спины раздался полусонный голос.
Томас обернулся и увидел перед собой Эбби, стоявшую в одной из его длинных рубашек. Миллер еще не совсем проснулась, поэтому еле держалась на ногах и даже изредка зевала. Но вид ее был безупречен. Пусть даже с запутанными волосами и в одной рубашке.
– Читаю статью о вчерашней шумихе в студии. Оказывается, эта стрельба не осталась незамеченной. Видимо, «L» был не очень осторожен, раз эта статья появилась здесь. Теперь-то все узнают о нем, копы будут искать, так что можно пока что пожить спокойно, если же этот незнакомец не решит нас чем-нибудь подбодрить, – Уилсон сделал последний глоток молотого кофе и положил газету на стол, оповещая о том, что она уже свободна.
Эбби заняла место за столом и, заправив одну прядь волос за ухо, быстренько пробежалась глазами по статье. Почему-то ей это показалось очень подозрительным. Закончив свои размышления, она произнесла:
– Что-то здесь нечисто. Ну не может «L» быть таким неаккуратным! Если бы он не хотел видеть это в газете, то статьи бы не было. Значит, он что-то замышляет.
– Провокация? – вскинув одну бровь вверх и сложив руки на груди, спросил Томас.
– Да, я думаю, что он ждет. Он хочет, чтобы мы доверились полиции. Возможно, он думает, что мы туда обратимся. Но мы не будем этого делать. Хотя бы потому, что сейчас лучше залечь на дно, как вчера и договаривались, – сделала умозаключение Эбби и встала из-за стола.
– Вот и славненько. Кстати, вы же что-то вчера нашли в этой студии, иначе бы в тебя не стреляли. Что это? – Уилсон решил узнать ответ на давно мучащий его вопрос (ведь за спрос же не бьют в нос, поэтому он сделал это, даже не моргнув глазом).
– Ключи от чьей-то квартиры и письмо. Ключи, скорее всего, от квартиры брата, а вот письмо… – Миллер тяжело вздохнула, вспомнив тот пожелтевший от времени конверт. – Письмо пустое.
– Я бы не был в этом так уверен, – проговорил Томас и попросил Миллер принести его.
Когда же Эбби принесла конверт с письмом, Уилсон подставил его на свет и, поскольку был очень умен, то сразу сообразил, что на листе что-то написано, только сделано это было невидимыми чернилами. Когда-то Томас сам таким занимался в детстве, играя с ребятами со двора в шпионские игры. Он знал, что это письмо несло в себе что-то стоящее, раз адресат не хотел, чтобы все об этом знали. Положив его на стол, он обратился к Миллер:
– Эбби, это, возможно, какое-то послание. Нужно просветить чернила и разузнать. Может, это какая-то подсказка.
– Но, – возражала Миллер. – Мне нужно в академию…
– Не нужно. Ты видела свое плечо? Если мне не изменяет память, то вчера ты получила ранение. Какая академия? Пропустишь по состоянию здоровья, – договорил Уилсон и направился к своей комнате.
– А ты? – не понимая, зачем вообще задала этот вопрос, говорила Эбби.
– У меня сегодня выходной, – послышалось из его комнаты.
Эбби лишь тяжело вздохнула и, взяв письмо, хотела пойти за Уилсоном, но потом вспомнила, что пора будить Нэйтена, а то этот парень проспит академию. Он-то не ранен, а значит, Уилсон не разрешит ему здесь остаться.
Зайдя в зал, где сегодня ночевали друзья, Эбби подошла к Нэйтену, который мирно сопел в подушку, и легонько ткнула его пальцем в плечо. Фостер довольно-таки быстро отреагировал и через пару секунд сидел, выпрямив спину. Потирая сонные глаза, парень пытался что-то сказать, но почему-то у него это не вышло.
– Нэйтен, пора собираться в академию, – сказала Эбби, расчесывая свои рыжие пряди.
– А ты? – Нэйтен встал с дивана и поплёлся к креслу, где лежали его вещи.
– Я остаюсь здесь. Мистер Уилсон сказал, что в таком состоянии меня на пары не отпустит, – Миллер сделала аккуратную прическу, после чего переоделась в свой наряд, чтобы не смущать преподавателя, да и себя тоже, таким видом.
Фостер хотел было что-то сказать по поводу Уилсона, но сдержался и с тяжелыми вздохами покинул гостиную.
Через час в доме были только Уилсон и Миллер.
Первый сидел в своей комнате и нервно стучал по клавиатуре, упорно пытаясь что-то ввести в поисковую строку. Вторая же сидела на кровати и бегала глазами по комнате, изучая каждый ее уголок. Взгляд Миллер пал на фотографию, где Томас стоял в обнимку с какой-то блондинкой. Эбби отметила, что она была довольно симпатичной, поэтому не удивительно, что Уилсон выбрал именно ее, ведь ее фигура идеальна, черты лица настолько выразительны, что она напоминала Миллер куклу Барби; со стилем у той блондинки не было проблем. Было очень заметно, что та следила за модой и гналась за всевозможными трендами. Миллер пробрало чёртово любопытство: ей хотелось узнать, насколько это серьезно. Она не знала, зачем ей это, но, видимо, это было важно для нее.
За пару дней Эбби так сильно привыкла к Уилсону, что даже забыла, что он преподает в ее академии. Казалось, за каких-то пару дней Томас успел вкрасться в ее доверие, и у нее не было сомнений, что именно этот человек поможет раскрыть истину, хотя бы потому, что он очень упорный и не отступит от дела, пока не узнает правду.
Томас заметил, что Эбби уже минуту смотрит на фотографию, поэтому решил устранить ее любопытство:
– Это Рафаэль, моя бывшая невеста. Давно пора убрать эту глупую фотографию. Можешь выкинуть ее в мусорное ведро вместе с рамкой, она мне никогда не нравилась.
Томас сделал разворот и начал читать что-то на сайте, который наконец-таки загрузился. Заметив, что Эбби лежит в ожидании на его кровати, Уилсон взял ноутбук и переместился на ложе.
Томас что-то показывал на экране, а Эбби старалась слушать его очень внимательно. Даже не на лекции его голос такой красивый, приятный, что действует как бальзам на душу. Его можно было слушать часами, но вдруг Томас остановился. Он быстро вскочил с кровати и взял лежавшее на столе письмо, после чего вернулся к Миллер.
Они старались разобраться, как все-таки просветить чернила, которыми был написан текст. Но сначала попытки были тщетными. Если довериться первой статье, то нужных ингредиентов для приготовления микстуры не было, поэтому пришлось перейти на вторую, на третью, и так пока не нашлось нужного.
Пока Томас приносил нужные ингредиенты, Эбби вычитывала важные строчки в статье, после чего начала потихоньку готовить раствор, который просветит чернила вмиг. На все про все ушло около двадцати минут, после чего Томас взял листок и стал капать на него раствором, а Эбби щеточкой размазывала его по странице.
Действия были такими аккуратными и синхронными, что, казалось, они учились где-то такой командной работе. Пару раз Томас случайно коснулся руки Эбби, от чего у нее пробегали мурашки по всему телу. Миллер бросила пару неловких взглядов на преподавателя, но потом резко перевела его на бумагу, где понемногу виднелись очертания букв. Щеки Миллер слегка порозовели, от этой смущенности она не знала, куда ей деться. Вроде бы не первый раз их руки соприкасались, а все равно какое-то неизведанное чувство пронзало изнутри.
– Эбби, достаточно, теперь нужно просушить, – поставив раствор на стол, произнес Томас, после чего аккуратно взял бумагу, боясь порвать ее, понес ее в сушилку, чтобы избавить письмо от влаги.
Эбби лишь положительно кивнула головой и принялась убирать «рабочее место». В голове крутился рой мыслей, в которых был только один человек – Томас Уилсон. Миллер выстроила его образ в голове и восхищалась этим созданием, но потом резко опомнилась и пошла в сушилку.
Зайдя в комнату, дона увидела Томаса, ждущего, пока просушится письмо. Бумага почти высохла, осталась влажной только середина, но текст послания становился все яснее и яснее.
– Осталось совсем чуть-чуть. Скоро мы узнаем, что там было, – говорил Томас, не поворачиваясь к Эбби лицом.
Почему-то в этот момент сердце Миллер стало биться в бешеном ритме. Наверное, потому, что ей было немного страшно. Пусть она и не знала, что в этом письме, но чуйка подсказывала, что текст на этой бумаге не принесет им ничего хорошего, лишь сплошные проблемы.
Пока письмо сушилось, Уилсон подбадривал Миллер. Она даже через силу улыбалась, но в глубине души все-таки переживала. Быть оптимистом – не в крови Миллер. В последнее время она начала думать, что все плохое случается с ней и что хорошего ждать не следует.
Где-то в интернете Миллер вычитала статью, что человеку под ее знаком Зодиака постоянно не везет как в личной, так и в обычной жизни. Автор статьи ссылался на неправильное расположения знака Зодиака на небе, но всем-то понятно, что ему заплатили огромные деньги за распространение негатива на сайтах. И хоть Эбби не поддавалась общественному мнению, но в этот раз сделала исключение и поверила во весь этот бред, потому что, по ее мнению, совпадений много не бывает. Может, и в ее жизни наступит рассвет, но до этого еще идти и идти. Казалось, ее счастье скрывалось высоко за Эверестом, покорить который не удавалось почти никому. По крайней мере, точно не Эбби.
Миллер облокотилась на стену в ожидании, но простояла там недолго, поскольку письмо было просвечено, осталось только снять и читать. Томас аккуратно потянул за край бумаги – и она оказалась у него в руках.
– Готова? – спросил Уилсон, заметив ее волнение по глазам, которые бегали в разные стороны.
Эбби лишь кивнула головой, и они направились в гостиную, где и начали читать письмо. Сначала это хотела сделать Миллер, но Уилсон попросил разрешения прочитать самому. Казалось, он уже предугадал ее реакцию и просто решил ее не травмировать, ведь когда читаешь письмо сам, переживаешь кучу эмоций, как положительных, так и отрицательных: все ведь зависит от контекста, а на слух воспринимается намного легче.
Расправив письмо, Уилсон принялся читать его содержимое:
«Я не могу этого сделать. Мне…мне страшно, понимаешь? Я не могу предать тех, кто меня воспитал, кто проводил бессонные ночи, нянчась со мной. А Эбби? Она самый светлый человечек в этой жизни, она не заслуживает этого…»
Услышав свое имя, Миллер распрямила спину и повернулась к Уилсону. В ее глазах читались волнение и страх одновременно, биение сердца было таким громким, что Томас, находясь на расстоянии полуметра от нее, мог слышать стуки. Уилсон незаметно накрыл ее руку своей, от чего на душе у Эбби стало легче, и принялся читать дальше:
«Я знаю, о чем мы с тобой разговаривали. И все чаще я разделяю твое мнение, но сам я этого сделать не могу, мне нужна твоя помощь, «L».
Кристиан.»
Эбби вмиг вскочила с дивана, как только услышала злосчастное прозвище, от которого воротило наружу. За полтора месяца ей настолько опротивел этот мужчина или женщина, существо, такое слово здесь уместнее, что в глазах Миллер от одного его упоминания разгоралось огненное пламя.
Эбби стала ходить из стороны в сторону, нервно потирая лоб. Она не находила себе место, ей хотелось раскрыть эту загадку здесь и сейчас, но письмо вводило их в заблуждение, не считая того, что ее брат знал «L» и просил его о помощи. Но возникал вопрос, о какой помощи шла речь. Почему он говорил о неком предательстве, которого не смогла бы простить семья?
С этой минуты стало все еще более запутанным. Эбби надеялась, что они смогут выйти на несносного преступника, но никаких зацепок не было.
Томас же думал иначе. Вот уже несколько минут он вычитывал каждую строчку послания, пытаясь найти хотя бы одну зацепку. Миллер присела рядом с ним и тоже смотрела в письмо. Но в отличие от Уилсона она думала совсем не о деле. Эбби смотрела на жилистые руки Томаса, которые держали письмо. Его длинные пальцы блуждали по листу, отслеживая каждую строчку, пару раз они останавливались, но потом снова продолжали хаотичное движение по странице.
Пару раз Эбби даже коснулась их, как бы невзначай, якобы она тоже что-то выискивала в этом письме. Кожа его рук была такой мягкой и нежной, что хотелось прикоснуться еще, но просто было непозволительно.
– Эбби, ну конечно! – воскликнул Уилсон и тут же вскочил с кровати.
Миллер устремила на него свой взгляд, еще не до конца понимая происходящее.
– Твой брат умер как? Разбился в самолете? Может, «L» помог его заминировать? Ведь насколько мне известно, самолет взорвался в воздухе, – сделал умозаключение Уилсон.
– Но зачем? Я не думаю, что Кристиан хотел умереть. В тот день у него был счастливый голос, да и зачем ему умирать, когда вокруг столько поклонниц и славы? – Миллер плюхнулась на кровать и на минуту закрыла глаза.
Она ничего не понимала, все было так запутанно, что просто хотелось плакать. Правда, она устала. Она уже почти сломлена этими проблемами, которые каждый день сваливались на ее хрупкие плечики.
Томас сел на корточки и, глядя в ее глаза, взял ее за руку. Он несколько минут смотрел в ее зеленые глаза и читал в них столько несчастья и боли, что хотелось самому принять на себя все ее проблемы, защитить ее, помочь, быть ее ангелом-хранителем, одним словом.
– Эбби, все будет хорошо, мы найдем его. У нас есть еще ключ от квартиры, в которую мы проникнем в ближайшее время. Может, там мы найдем какие-нибудь зацепки, – проведя указательным пальцем по руке Миллер, сказал Уилсон.
– Я уже ни на что не надеюсь. И знаешь, я жалею, что когда-то решилась раскрыть правду. Я бы вела нормальную жизнь, наполненную счастьем, а не эту, где меня пытается убить какой-то психопат, – отчаянно проговорила Эбби и сжала руку Томаса.
– Ты не рассказывала, почему решила раскрыть правду. Были какие-то веские причины?
– Да, более чем. Я не думаю, что тебе понравится, – она опустила голову вниз, тяжело вздыхая.
Это бы выглядело нелепо, если бы в этот момент она решила бы рассказать правду. Миллер даже не знала, чтобы она сказала.
«Ну, ты просто похож на моего брата, и я решила узнать, врешь ты или нет».
Да, это было бы грубо и невежливо после того, что он для нее сделал. Он спас ей жизнь, позволил пожить в своем доме, влип в это дурацкое дело, из-за которого может пострадать и сам. Сейчас Миллер была другого мнения о нем, нежели полтора месяца назад. Сейчас этот человек был таким добрым, чутким, отзывчивым и просто милым, готовым идти ради нее не на жизнь, а на смерть.
Томас все больше напоминал Эбби Кристиана, который также ее защищал от всяких невзгод, который был ее опорой и якорем. Миллер все меньше и меньше склонялась к тому, что Уилсон ее брат, но просто не знала, как это доказать.
Эбби поверила в то, что они раскроют это дело, чего бы это им ни стоило, от чего на душе стало легче. Неужели у нее в жизни будет светлая полоса? Возможно, только если самый главный человек в ее жизни не убежит от нее.
Сейчас они просто смотрели друг на друга, не желая отрываться. Они долго и упорно что-то выискивали, казалось, между ними снова пробежала искра, разжигая пламя.
Но их взгляды прервал звонок телефона, который звенел так громко, что резало слух.
