Текст книги "Вишенка (СИ 18+)"

Автор книги: Анна Клим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Глава 16

Последние дни Кирилл перестал узнавать свою милую девочку. Ее как будто подменили. Она вела себя рассеянно, взгляд беспомощно и бесцельно блуждал из стороны в сторону. Уроки теперь учила кое-как и сильно раздражалась, когда Кирилл пытался сделать ей замечание. Несколько раз делал попытки поговорить с ней, но все заканчивалось слезами, а то и настоящей истерикой.

Спокойные и доброжелательные отношения как-то сами собой переросли в нервозность, с которой Ксюша теперь отвечала ему или впадала в бесконечную печаль.

Однажды Кириллу все-таки удалось залучить ее для серьезного разговора.

– Ксюша, давай поговорим. Что с тобой происходить?

Ксюша насупилась, закусила губу и не знала, что ответить.

– Ну, иди сюда, – усевшись на диван, он притянул ее, поставив между коленями и крепко ухватил руками за талию, – иди, моя прелесть, ко мне. Скажи, это все из-за Антона? Тебе нравиться Антон?

Ксюша молчала, потупив глаза.

– Ну скажи мне, чего ты боишься.

– Не могу сказать.

– Почему?

– Кирилл, не  сердись на меня. Я ничего не могу с этим поделать. Я пробовала.

– Он тебе нравиться, да?

– Мгу, – она припала к его плечу. – Ты отдашь меня в детский дом? – недоверчиво и испуганно глянула из-под опущенных век Ксюша.

– Нет, конечно, нет! Я же тебе обещал. И обещание свое сдержу, чего бы мне этого не стоило. Хотя мне очень больно это осознавать.

– Что именно?

– Что тебе нравится еще кто-то, кроме меня, то есть, вместо меня.

– Кирилл, ты мне тоже нравишься, я тебя тоже люблю, но как-то по-другому, не так, понимаешь?

– Тоже?! И на том спасибо, что хоть тоже. А ведь могло быть и хуже

– Нет, нет, Кирилл, ну я неправильно выразилась. Ты же знаешь, что я тебя очень люблю, больше жизни люблю. Я без тебя жить не могу, это правда, поверь. Но и о нем почему-то все время думается. Ничего не в состоянии с этими мыслями поделать. Я их прогоняю, а они возвращаются и наваливаются с еще большей силой.

Ксюша села к нему на колени и ткнулась холодным носом в щетинистую щеку.

– Кирилл, запрети мне. Запрети, я не хочу, чтобы он мне нравился. Пожалуйста.

– Успокойся, Ксюша. Я тебе могу запретить, только это ни к чему не приведет. Ты же знаешь, что "запретный плод сладок".

– Кирилл, я тебя люблю. Я хочу быть с тобой, а он лезет в голову и я не могу с этим справиться. Я пытаюсь заставить себя не думать о нем, а оно само думается. Кирилл, помоги мне. Посоветуй, ведь ты же опытный, ты все знаешь.

– Да и посоветовать-то мне не тяжело. Советовать легко, следовать советам сложно. Так что тебе придется справляться с этой проблемой самой.

– Я не знаю что мне делать?

– Ничего не делать. Пусть все идет своим чередом и время покажет и подскажет с кем тебе лучше. Со временем ты поймешь, что тебе нужно. Тут я бессилен. Это же твои чувства и только ты можешь в них разобраться. Я прекрасно понимаю, что нельзя запретить любить так же, как нельзя и заставить. Тут никакие угрозы или уговоры не помогут.

– Кирилл, меня Антон пригласил на свидание сегодня вечером, – тихо прошептала Ксюша и виновато опустила глаза.

– А ты хочешь пойти?

Она молча закивала головой и закрыла лицо руками.

– Иди.

– Нет, нет, Кирилл, ты меня не отпускай к нему, ладно? Силой удержи, пожалуйста. Я не хочу к нему идти, не хочу, понимаешь?

– Ксюша, у тебя истерика. Ты сама не знаешь, что хочешь. Успокойся.

– Ты на меня будешь сердиться, Кирилл, да?

– И что это даст? Вот я на тебя посержусь немножко и ты его забудешь? И будешь любить только меня? Я готов посердиться, если это поможет.

Кирилл легким жестом попытался поднять ее с колен, но она не вставала, обвивая его шею руками и еще крепче прилипая к нему.

– Иди к своему кавалеру, иди. Только имей ввиду – никакого интима, слышала? Вот за это я спрошу с тебя строго. Без шуток. Я проверю. Ксюша, запомни, я действительно откажусь от тебя, если это случиться. Голова должна оставаться на плечах.

Кирилл перевел дыхание и строго посмотрел на нее, проверяя достаточно ли внимательно она слушает и осознает услышанное.

– Ты пойми, что вот тогда я точно вынужден буду отдать тебя в интернат, тем более, что тебе уже будет все равно, подумаешь, одним партнером больше, одним меньше, а я не хочу в тюрьму. Я живу с тобой и несу за тебя ответственность и вся вина за твою распущенность падет на меня. Твой Антон, кстати, тоже несовершеннолетний, какой с него спрос. Пострадаю я. Если ты хочешь таким образом отблагодарить меня, то давай, вперед, детка! Я в тюрьму, ты в интернат. Уверяю тебя, Антон быстро утешится и найдет тебе замену.

– Кирилл, извини меня… – прошептала Ксюша чуть не плача.

– Ладно. Ты же не виновата, что влюбилась. Иди, иди. Вы ведь договорились встретиться? Он ждет.

– Но ты же будешь обижаться, я так не хочу.

– Обижаться – это детский сад, я уже перерос эту стадию. Ксюша, иди. Мне сейчас не до твоих слез и не хочется тебя успокаивать.

Кириллу вдруг пришла в голову мысль, что стоит ему чуть-чуть поднажать, настоять на своем, запретить ей, она, пожалуй, останется и никуда не пойдет, и внешне даже начнет кивать и поддакивать, с радостью соглашаясь на его доводы. "А внутри, в глубине души, будет думать о нем и я в ее глазах вырасту в жестокого тирана и деспота. Но если она пойдет к нему, то совесть (а у Ксюши она имеется, это я знаю наверняка), так вот, совесть не оставит ее в покое и станет нашептывать, что она неблагодарная девчонка, что поступила со мной плохо. И находясь с ним, птенчик мой будет думать обо мне. Неплохая мысль, жаль что не моя. Кто-то из умников меня опередил. Где-то я нечто подобное читал, просто не было повода проверить это. И вот сейчас как раз такой случай."

Глава 17

Ксюша с Антоном ходили по городу, забрели в кинотеатр на какой-то совершенно неинтересный боевик со стандартным голливудский арсеналом стрельбы, борьбы, любви, трюков, спецэффектов. Такой "шедевр" даже Антон до конца досматривать отказался и они опять отправились бесцельно бродить по улицам.

– Ксюша, а ты знаешь, что они любовники?

– Кто?

– Ну, мама и Кирилл.

– Знаю.

– И что, ты так просто об этом говоришь?

– Я ничего не могу с этим поделать?А тебе какая разница?

– За маму беспокоюсь. Я хочу, чтобы она была счастлива.

– Ну, значит она с ним счастлива, раз его выбрала.

– А ты?

– Я тоже счастлива. Но тебя это не касается.

– Меня касается, если речь идет о моей матери, ясно?

– Глупый ты, Антон. Разве ты не понимаешь, что женщине без любви плохо и без секса плохо. Она злая становится, раздражительная.

– А ты откуда знаешь?

– Не скажу, дурак.

– Ладно, не обижайся. Я не хотел тебя обидеть. Я просто так спросил. Но мне не нравиться, что у моей матери есть любовник. Хочет, пусть женится, нечего так таскаться и позорить женщину.

– Еще чего. Он не может на ней жениться.

– Это почему же?

– Не может. Не все так просто, как тебе кажется, Антон. И ты в счастье своей матери не лезь, она сама разберется. Я тоже не в восторге от их отношений, а ничего, терплю.

– А я не буду терпеть.

– И что ты сделаешь?

– Не знаю еще. Но мне это не нравится и я не буду сидеть сложа руки.

– Хватит, Антон. Надоело уже. Давай сменим тему…

* * *

А еще через несколько дней Кирилл навестил Людмилу. Отчаяние его росло с каждым днем и он, как раненый зверь, метался в поисках выхода. Еще по дороге сомневался, говорить ей или нет, но увидев, не смог сдержаться, зная, что она всегда поддержит его и поможет советом. А теперь вопрос касался еще и ее сына.

– Люда, ты знаешь, что Ксюша и Антон встречаются?

– Да ты что?! Нет, я ничего не знаю.

– Понятно, Ксюша со мной более откровенна, чем сын с тобой.

– Да, я, в общем-то, замечала, что он смотрит на нее с повышенным интересом и она глаза опускает смущенно и застенчиво, но не думала, что это серьезно, думала так, по-детски.

– Да не дети они уже, понимаешь.

– Выходит, что так. Выходит, что я не заметила, как мой сын вырос.

Тут она спохватилась, что говорит что-то не то, что-то тяжелое и ранимое для него.

– Кирилл, ну если хочешь, я могу с ним поговорить. Мне Ксюша нравится, я бы не возражала, чтобы мой сын с ней дружил. Но я знаю, как ты сам к ней относишься и прекрасно понимаю, что для тебя такой вариант неприемлем. Я могу запретить ему, если ты скажешь.

– Так он тебя и послушает, разбежался. Люда, ты же мудрая женщина, а такие глупые вещи говоришь. Я тут подумал, не пожениться ли нам с тобой и будет у нас двое детей, будем жить все вместе, а?

Людмила отпрянула от неожиданности.

– Кирилл, это не ты, это в тебе отчаяние говорит. Мне предложение делаешь (да и вообще, делаешь или вопросом задаешься?) не ты, а твоя боль, твоя ревность. Я за твою боль и ревность замуж выходить не хочу. Ты же любишь эту девочку, знаю, безумно любишь, так любишь, что Шекспир в гробу переворачивается – ему с его страстями и не снилась такая любовь. Я не хочу, чтобы ты потом меня люто ненавидел. Я люблю тебя и не скрываю этого, и мне хорошо с тобой, и, в принципе, меня все устраивает так, как есть. Вернее, устраивало до этого момента. Кирилл, я твоя союзница, я хочу, чтобы ты был доволен. Давай подумаем вместе, как решить эту проблему с Антоном и Ксюшей. Хочешь, я поговорю с ним, объясню, он поймет, он же не злодей какой-то?

– Людочка, спасибо тебе за участие, – Кирилл притянул ее к себе и очень нежно поцеловал в висок, прислонился щекой к ее макушке. – Но ты не учла, что детство эгоистично, а юность максималистка по своей природе. Он только посмеется в ответ, родная моя. Мы имеем с тобой детство, перерастающее в молодость, так что пик того и другого на лицо. Максимальный эгоизм и эгоистичный максимализм – два в одном, так сказать.

– Кирилл, ну надо же что-то делать?

– Ничего не нужно делать. Пусть все идет своим чередом.

И ему вдруг так захотелось ее поцеловать, такой прилив нежности нахлынул зовущей клокочущей волной, он крепко сжав ее в объятиях, обсыпал жаркими, страстными, а главное, такими неподдельно-нежными ласками лицо, шею, волосы. Дальше последовала вспышка бурного секса, полного теплых чувств, искренности, симпатии.

"Мне приятно с этой женщиной, черт побери. Что мне еще надо? Зачем мне эта девочка на границе с криминалом?" – думал он откинувшись на подушке, перебирая ее волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Глава 18

Прозвенел последний звонок, радостно и призывно оповещая окружающий мир о начале каникул, теплых летних дней, отдыха, развлечений, безделья.

У Кирилла последнее время было много работы. Он брал дополнительные часы, как только появлялась хоть малейшая возможность, вел несколько курсовых и дипломных проектов у студентов дневного отделения и заочников. Ксюшу в июне ждала вереница экзаменов и выпускной, так как некоторые ребята после девятого класса уходили в колледжи и техникумы.

Кирилл поставил ей жесткое условие, не подлежащее обсуждению, обязательное для выполнения: экзамены прежде всего! Подготовка и сдача являются сейчас наиважнейшей задачей, а прогулки под луной, Антон-батон, любовь-морковь – все это отходит на задний план и будет доступно только после успешной сдачи экзаменов и выпускного. Ксюша, впрочем, не спорила и с готовностью согласилась, сама осознавая важность этих требований.

Готовилась к экзаменам добросовестно, со всей ответственностью и сдала гуманитарные предметы на отлично. Алгебра немного подкачала, но Наталья Павловна подсуетилась и договорилась с математичкой за четверку. Кирилл вздохнул с облегчением – важный этап был пройден.

– Слушай, Серый, – как-то вечером услышал Сергей в телефонной трубке знакомый голос, – пошли со мной к Ксюше на выпускной 18 июня. Давай девчонку вместе поведем. У всех по два родителя придут, а я один, как дурак, припрусь. Пошли, а?

– А ты кем меня хочешь вырядить: мамой или папой? Знаешь, я на маму не согласен. Не та ориентация.

– Смешно. Ты не забывай, Серега, у нее Наталья Павловна классный руководитель. Так что тебе скучать не придется. И повод достойный, дескать, со мной и Ксюшей пришел. Смотри, уведу у тебя Наталью, будешь знать.

– Я те уведу. Ишь чего захотел. Как бы не так. Хорошо. Договорились.

– Ну тогда я за тебя деньги сдаю. Давай, Серый, не подведи меня…

* * *

На выпускном вечере Ксюша была самая красивая. В нарядном вечернем платье, с уложенными в замысловатую прическу волосами, она выглядела совсем взрослой и Кирилл весь вечер не спускал с нее влюбленных глаз. И хотя родители сидели отдельно от детей, он устроился так, чтобы видеть ее постоянно. За столиком они сидели втроем – он и Сергей с Натальей Павловной. В середине вечера заявился и Антон. Но Кирилл не дал ему и близко приблизиться к Ксюше, постоянно крутился рядом, да к тому же бросал на подростка такие строгие взгляды, что тот подойти не решался. А потом и вовсе ушел, понимая, что даже заговорить с Ксюшей ему сегодня не удастся.

Глава 19

– Где ты была Ксюша? Уже одиннадцать. Я места себе не нахожу. Думаешь, если лето, каникулы, то можно до утра не приходить? Ты с каждым разом являешься все позже и позже.

– Мы гуляли. С Антоном и его друзьями.

– Я тебе запрещу с ним видеться. Почему ты отключила телефон?

– Я не отключала, он сел.

– Но ты могла сама позвонить, я же волнуюсь.

– Ты прямо как отец, Кирилл. Скажи еще, чтобы я в 7 часов была дома.

Кирилл осекся. Он помнил, как когда-то осуждал ее отца за такие строгие правила, которые тот предъявлял к своей дочери, а теперь, выходит, сам поступает также. Но сейчас он начинал его понимать и разделял его требования и уже не находил в них ничего предосудительного. Ему, в отличие от отца, и вовсе хотелось запереть ее, посадить на цепь и держать возле себя, ни на шаг не отпуская. Конечно, он осознавал абсурдность своих желаний, однако нутром чувствовал приближающуюся угрозу и не знал, как предотвратить несчастье.

– Ксюша, как ты разговариваешь со мной? Что с тобой случилось?

Она не отвечала, разуваясь и, казалось, даже не слышит его.

– Ладно, проходи. Ужинать будешь?

– Я спать хочу.

И Ксюша прямиком направилась в ванную, а еще через пятнадцать минут она уже крепко спала у себя в постели.

Когда Кирилл по привычке пришел поправить одеяло, потушить свет, он не узнал теперь ее детского, такого беззаботного сна, которым когда-то любовался, который так умилял его раньше. Она спала нервно, как-то напряженно, лежа на боку лицом к стене, будто отвернувшись от всего мира, не желая его видеть. Иногда судорожно спохватывалась во сне и вздрагивала, словно от преследовавшего кошмара.

Взять ее на руки и перенести к себе Кирилл больше не смел, после того, как однажды она разрыдалась, зашлась настоящей истерикой, а затем вырвавшись, убежала к себе и еще долго тишину квартиры оглашали ее импульсивные всхлипывания.

Стоя теперь над ее постелью, Кирилл отчетливо видел, как она удаляется от него все дальше и дальше. Кусал локти и ломал голову, думая, как вернуть обратно свое сокровище. Жалел, что заранее не созвонился с начальником лагеря. Все-таки стоило поехать и поработать еще и это лето. Директриса бы ему не отказала. И Ксюшу взять с собой, пусть бы девочка побыла все лето на море. Теперь поздно, штат набран, укомплектован. Июнь заканчивается и первый заезд подходит к концу.

Серега сбил с толку, сказав, что этим летом не поедет. Не хотел оставлять на все лето свою любимую женщину, Наталью Павловну, и готовился к свадьбе этой осенью.

"Нет, Серега не при чем. У него своя голова на плечах, у меня своя. А я хочу переложить с больной головы на здоровую. Нет, сам виноват. Пошел на поводу у девчонки. Нужно было хватать за шкирку и тащить ее в лагерь, подальше от этого Антона. И запретить им видеться. Ну, поплакала бы две недели и забыла, подумаешь. А я либеральничал, в демократию играл. Хотя что бы это дало? Ну не Антон, так нашелся бы какой-нибудь Роман. О, Боже!" – Кирилл тихо застонал, прикрывая глаза рукой.

Глава 20

На улице лил проливной дождь и душную июльскую ночь сотрясали раскаты грома, а тьма за окнами разрывалась холодными зигзагами молний. Кирилл не помнил такой сильной грозы над городом. Вспышки следовали одна за другой часто и близко, совсем радом, лупили прямо над соседней крышей или над детской площадкой во дворе или исчезали в раскидистой листве тополя.

Ксюши дома не было. Она отпросилась гулять еще днем, еще до дождя и теперь Кирилл не находил себе места, зная, как она боится грозы. Где сейчас его малышка? Если она с Антоном, защитит ли он ее от грозной стихии, вызывающей у его девочки просто-таки панический страх? Она в такие минуты совсем беззащитная, беспомощная становится.

Телефон предательски молчит уже несколько часов. Память извлекла из своих анналов ее слова: "Молния…, она меня заберет…" и его обещание, что он свою Вишенку ни за что ей не отдаст. Кирилл тяжело вздохнул и резко дернул головой, прогоняя тяжелые воспоминания.

Его девочка, его милая маленькая крошка, что с ней? Как уберечь ее от этого ужаса? Он бы сейчас отдал все на свете, чтобы быть рядом, чтобы прижать к себе, заслонить ее сильными руками от электрической фурии, спрятать, удержать, закрыть собой от фиолетовых монстров. Но он был бессилен что-либо предпринять. Душа чувствовала приближающуюся беду, сердце рвалось навстречу опасности – только бы успеть, защитить, предотвратить, а тело растерянно разводило руками, не зная что предпринять, куда бежать, за что хвататься.

 Часы на городской башне пробили полночь. Двенадцать протяжных ударов рвали сердце на двенадцать кровавых кусков. Он, как загнанное в ловушку животное, метался по квартире, словно хищник по клетке, чуя, что больше не может здесь находиться, что вот еще немного и начинает задыхаться от бессилия, от безысходности. Рука несколько раз тянулась к бутылке, но разум все время ее одергивал: пока не найдет Ксюшу, никакой выпивки, в любой момент может понадобиться сесть за руль и мчаться спасать ее в другую часть города, страны, Земли, вселенной. Он готов был на все. Только бы нашлась, только бы отозвалась, только бы какую-то весточку от нее получить, маленькую зацепочку, где она, что с ней…

Решение позвонить Людмиле навалилось на Кирилла с последним ударом злосчастных курантов, когда ждать дольше уже не было никаких сил.

В трубке его окликнул сонный голос:

– Алло…

– Люда, доброй ночи! Это я.

– Привет, Кирилл. Что случилось?

– Антон дома?

– Нет, он говорил, что к другу пойдет на день рожденья, к Стасу.

– А Ксюша с ним?

– Я не знаю. А что случилось?

– Она домой не пришла. Позвони Антону, Люда.

– Хорошо.

Кирилл слышал в трубку, которую Людмила держала возле уха плечом, тонкий противный писк кнопок мобильника. Слышал, как механический голос оператора на двух языках монотонно сообщил: "абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позднее".

– Кирилл, у него телефон отключен.

– Позвони другу, этому, как его, Стасу.

– Я не знаю его номер.

– Люда, пожалуйста, давай тогда съездим к нему. Я сейчас за тобой заеду.

– Кирилл, да я не знаю, где этот Стас живет. Это какой-то новый друг, я о нем ничего не знаю. И, вообще, он меня последнее время в свои дела не очень-то посвящает.

Людмила услышала в трубке тяжелый вздох, разорвавший гнетущую тишину.

– Кирилл, ну, если они вместе, то наверняка утром вернутся. Ведь ночью им скорее всего и доехать то не на чем и дождь такой льет, прямо как из ведра. Как по такой погоде добираться. Не волнуйся, Кирилл, ложись спать, утро вечера мудренее.

– Извини, Люда, что побеспокоил, – Кирилл бросил трубку.

Но глаз сомкнуть так и не смог. В голову лезли мысли, одна ужаснее другой. Задремал только под утро, сидя в кресле, провалившись в какое-то забытье – полусон, полукошмар.

Во сне он старался догнать серебристого зайчишку, не живого, игрушечного, плюшевого, на мохнатом животике которого красовалась большая, вышитая красными нитками надпись "I love you". И как только ему удавалось настигнуть и схватить ушастого, как буквы превращались в кровавые капли и стекали вниз на пол, капали на руки Кирилла, на туфли. Он в ужасе проснулся, выпрямился,  разжал хватку и отпускал зверька, а тот нервно подпрыгнув, снова пускался наутек. Однако на повороте остановился, призывно помахал лапкой, приглашая следовать за ним. Кирилл вскочил с кресла, бросался в погоню, в два прыжка догнал и вновь схватил его, передавив брюшко, ощутив липкую теплую кровь на своих ладонях и опять проснулся. В очередной раз догоняя вислоухого, Кирилл споткнулся и стал проваливаться, падая в какую-то бездну, где его ждал яркий свет, по-человечески широко распахнув ему навстречу свои объятья.

Он открыл глаза. Часы показывали без четверти девять. Сознание еще приходило в себя, разграничивая сон от реальности, а руки уже терзали прямоугольник мобильника.

– Люда, доброе утро. Антон пришел?

– Да, он спит, пришел в семь утра. А что, Ксюши разве нет?

– Я сейчас приеду.