Текст книги "Вишенка (СИ 18+)"

Автор книги: Анна Клим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава 5 

Вечером мать позвонила сыну.

– Кирилл, ко мне Ксюша сегодня забегала, – сообщила она восторженно и гордо.

– Когда?

– Да сразу после школы. Бросилась ко мне на шею, обнимает, ластится. Знаешь, ты хоть и хорошо о ней заботишься, но чувствуется, что девочке не хватает материнского тепла. Вы бы с ней почаще приходили. Да и я за вами скучаю. Она премиленькая.

– Мам, это первая моя девушка, о которой ты так отзываешься. Я даже не знаю, в чем причина, то ли в Африке слон издох, то ли надвигаются суровые природные катаклизмы, метеорит, что ли, изменил траекторию и движется Земле навстречу.

В трубке повисло молчание.

– Вот видишь, мама, и ты подпала под ее обаяние. А зачем она приходила? – Кирилл привык держать все, что касалось Ксюши, под своим бдительным контролем.

– Поболтать, посоветоваться, спросить то, с чем она чисто по-женски не может к тебе обратиться.

– Интересно, что? У нас с ней вроде нет тайн.

– А у нас есть. Наши женские. И они тебя не касаются, – довольно ответила мать. – Хорошая девочка. Жаль, что она такая маленькая, была бы постарше.

– И что было бы?

– Ты бы мог на ней жениться.

– А тебе это зачем?

– Да внуков хочется понянчить.

– Мам, ну каких внуков? Ты у меня еще молодая, а хочешь бабкой заделаться. Тебе только сорок восемь лет, еще замуж надо сходить. А ты в бабушки метишь. Вот выдам тебя за Петра Алексеевича, чтобы было о ком заботиться и глупые мысли в голову не лезли. И потом, возраст – дело наживное. Это обратной дороги нет, а повзрослеть всегда успеет, такое никуда не денется.

– Кирилл, она нас с Петром Алексеевичем в гости приглашала. Сказала, что испечет пирог, рецепт которого у меня выпросила, а я, дескать, продегустирую. Смешная такая.

– Хитрющая. Это она вместо того, чтобы уроки делать, пироги печет, потом двойки получает, я ее за это ругаю, так она прикрытие выискала в твоем лице, союзницей решила заручиться. Я ей дам пирогов.

– Не ругайся, Кирилл, мы в субботу придем, когда уроки делать не надо. У девочки ведь должен быть выходной. Ты ее совсем замордуешь своей учебой. Для женщины это не главное.

– Нет уж, будет учиться, как миленькая. И школу закончит и институт. А то, видите ли, в четырнадцать лет "уж замуж невтерпеж". Ма, ты мне, давай, систему воспитания не ломай, разбалуешь ребенка.

– Кирюша, ребенка надо баловать. Когда ж ему баловаться, как не в детстве. Эх ты, воспитатель. – проговорила мать. – Ладно, пойду ужин готовить. А в гости мы придем обязательно, нас Ксюша пригласила.

– Приходите, кто ж против. Пока.

Глава 6

Каждый вечер перед сном Ксюша выпивала стакан молока, после чего над верхней губой у нее вырастали белые усики и она, лукаво улыбаясь, совершенно по-детски вытирала их тыльной стороной ладони. Этот жест очень умилял Кирилла. Однажды он успел перехватить ее руку, уже направлявшуюся к лицу, и наклонившись, сам слизал эту белую пенку, обхватив ртом ее верхнюю губу. Его ласка так понравилась Ксюше, что в дальнейшем она намеренно пачкалась, подставляя свои губы Кириллу для поцелуя. А уж после, довольная и счастливая отправлялась в ванную.

Укладывая малышку спать в десять, как было заведено в доме ее родителей, у него еще оставалось пару часов почитать или поработать. Перед тем как ложиться самому, Кирилл обязательно заходил в детскую, проверить, как спит его куколка, все ли в порядке.

Ксюша спала беспокойно.

Одеяло вечно сползало куда-то на дальние рубежи кровати, сиротливо теснилось сбоку, или вовсе пыталось удрать от такой негостеприимной хозяйки на пол, при этом так съеживалось в пододеяльнике, будто ему самому было холодно и Кириллу приходилось долго водружать каждый непослушный угол на его законное место. Простыня, не будь она надежно схвачена под матрасом резинкой, тоже, наверное, отправилась бы в путешествие на окраины ее девичьего ложа. Подушка скромно жалась к стене у изголовья.

Ночная сорочка постоянно подскакивала вверх, закручиваясь вокруг талии, обнажая все, что находилось ниже. Лежа на спине, она раскидывалась на постели, как малое дитя. Волосы рассыпались по подушке, напоминая русло Амазонки на карте Южной Америки. Самые непослушные и эротичные пряди норовили устроиться на лбу или глазах. Руки, как два крыла, ложились нимбом вокруг ее сонной головки. Губы слегка приоткрывались, выпуская тонкие струйки воздуха, ресницы подрагивали в такт пролетающим сновидениям. Распростертые стройные ножки дурманили мозги и наносили Кириллу последний, безжалостный, удар ниже пояса.

Он поправлял ей рубашку, загонял съехавшие углы одеяла в соответствующие им места в пододеяльнике, укрывал ее, тушил настольную лампу, без которой она боялась засыпать, и только потом выходил из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.

Такие эротические видения, щедро подаренные его взору безмятежно-детским сном, заставляли вскипать кровь и гнали его в ванную, чтобы разделить с ней тот восторг, который по праву должен был принадлежать Ксюше, но иногда, после визита к Людмиле – ничего, и так обходилось.

"Нужно будет все-таки купить ей пижаму, а то эти ночные сорочки на ней непонятно что греют и что прикрывают."

Но когда утром он аккуратно заикнулся об этом, Ксюша аргументировано пояснила.

– Я пижамы не люблю, мне резинка давит.

– Ладно, пусть так. – Кирилл не стал настаивать, вдаваться в подробности и раскрывать мотивы такого предложения. А про себя подумал, что ничего удивительного – Света точно так же терпеть не могла пижамы..

* * *

Случалось и такое: Ксюша прибегала к нему в спальню среди ночи, ныряла под одеяло, втискивалась под мышку, прижимаясь к его боку, клала голову на плечо и сонно шептала: "Я замерзла", или "Мне приснилось что-то страшное", или "Я боюсь одна".

И тогда у Кирилла пропадал сон. Он нежно гладил и убаюкивал свое сокровище, шептал тихие успокаивающие слова, жалея, что не знает колыбельных песен, и потом еще долго лежал в темноте, прислушиваясь как она сонно дышит.

"Моя девочка, только моя! Никому ее не отдам!"

Проснувшись однажды утром рядом с ним на подушке и заметив, что Кирилл уже не спить, Ксюша умостила свою вялую ото сна голову ему на плечо, обняв его свободной рукой, и сладостно улыбнулась. Глазенки опять блаженно закрылись досматривать остатки утреннего сна.

– Радость моя, а ты к родителям тоже так прибегала, если боялась или замерзала?

– Сначала да, а потом папа запретил.

"Ну еще бы. Его можно понять. А вот к Кириллу в постель дозволено нырять почти голенькой, хорошенькой особе женского пола в одной ночной сорочке. Кирилл ведь железный."

– Ксюша, вот скажи, ты передо мной голенькая скачешь. А перед отцом ты тоже так себя вела.

– Нет, что ты, я его стеснялась.

– А меня ты, значит, не стесняешься.

– Тебя нет, ты…, не знаю… Ты такой ласковый. Мне нравится, как ты на меня смотришь… Ты хороший, я очень тебя люблю.

– А отец, получается, у тебя был не хороший и не ласковый и ты его не любила?

– Ну, не-ет, хороший, только строгий. И я его любила, только не так, как тебя. Я не умею объяснить, только тебе нравится на меня смотреть, вот я себя так и веду.

– Дразнишь ты меня своими прелестями. Смотри, Ксюша, доиграешься.

– А что будет? Ты мне тоже запретишь приходить? – окончательно проснувшись, игриво спросила Ксюша.

– Выпорю и в угол поставлю. Или нет, лучше сделаю тебя своей наложницей, будешь знать.

– Наложницей – это как?

– А вот так. Привяжу к кровати и будешь, как миленькая, исполнять мои желания и прихоти, – и он, склонившись над ней, поцеловал ее в кончик носика.

– Нет, ты в губы поцелуй, пожалуйста.

– Потом, потом. Уже вставать пора, ведь сегодня на работу идти, а тебе в школу собираться.

Глава 7

– Ксюша, хочешь, я тебя искупаю? Спинку помою? – спросил как-то вечером Кирилл после ужина.

– Как покупаешь, – удивилась она, – голую, что ли?

– Ну зачем голую. Можешь бальное платье надеть, валенки, шапку-ушанку. Так ведь удобнее купаться, правда?

– Кирилл, ты опять шутишь?!

– Ну, а что ты глупости спрашиваешь. Как будто я тебя голенькой никогда не видел.

– Когда это ты меня видел?

– Здрасте-пожалуйста! У моей девочки девичья память. Еще в лагере. Да и так много раз. И сейчас почти каждую ночь. Ты знаешь, как спишь? Раскинувшаяся, раскрытая, сорочка задрана чуть ли не до горла. Вот и любуюсь, пока тебя укрываю, поправляю непонятно зачем надетую ночнушку. Что она тебе греет, шею, что ли?

– Какой ужас, – Ксюша смотрела на него со смешанным чувством стыда и удивления.

– Однажды не удержался и погладил эти прелести.

– Боже, и что?

– Ну, что-что. Моя крошка застонала во сне, вся изогнулась и захлопнула свои ножки прямо с моей рукой. Пришлось ей потихоньку выбираться из твоего Эдема.

– Ой, как стыдно.

– Очень стыдно, но это так великолепно, так божественно.

– Какой ты Кирилл, все таки… – Ксюша притворно надула губки.

– Или, думаешь, я твою попочку не гладил, когда ты ко мне под одеяло ныряла? Гладил миллион раз. А она такая прохладная. Все тело теплое, а ягодички холодные, продрогшие, будто они отдельно от тебя пришли, как бедные родственники. Ничего не поделаешь, вынужден их греть своими горячими руками. Они, две голубушки, как раз каждая в мою ладонь помещаются, так уютно ложатся, как будто специально под мои руки подогнаны. Так что, ты почаще приходи ко мне в гости и этих милых родственниц с собой приглашай.

– Кирилл, какие страсти ты рассказал. Я не знала. Я больше не приду.

– Я пошутил. Что ты. Не бери в голову. Ведь все хорошо.

– Кирилл, я умру от стыда.

– Давай, начинай прямо сейчас, а пока пойдем купаться. Умирать, так чистенькой.

Ксюша заартачилась, не зная верить ему или нет.

– Пойдем, крошка, я тебя и так всю изучил. Можешь меня уже не стесняться. Ты все равно моя и каждый кусочек, каждая клеточка твоего тела мне невероятно дороги и тоже всецело мои.

И Кирилл, положа ей руку на плечо, повел в ванную.

"Сбылась еще одна мечта идиота. Я купаю свою девочку, как тогда сестру. Какое это счастье. Я, наверное, больной, раз мне это доставляет такое удовольствие. Нет, просто притягиваю из прошлого то, что мне было так дорого, что когда-то радовало меня и что я потерял, думая, что навсегда. А вот теперь нашел, вернее, воскресил. Странная вещь человеческая психика – бесконечное поле для изучения."

Глава 8

Явившись в школу уже под вечер – раньше у Кирилла никак не получилось уйти с работы – он поднялся на третий этаж в кабинет по опустевшим темным коридорам и лестницам, где его одиноко ждала классный руководитель. Это была молодая, красивая, незамужняя женщина со строгим характером, который, впрочем, мог быть напускным покрывалом в силу специфики ее профессии. Она пронзила мужчину довольно высокомерным взглядом густо подведенных глаз.

– Здравствуйте, Кирилл Андреевич! Проходите, я Вас жду.

– Здравствуйте, Наталья Павловна, простите, задержался. Сегодня вечерники одолели со своими курсовыми, еле вырвался. Что Вы хотели мне сказать по поводу Ксении?

– Это не беда, что Вы задержались, – начала она надменно-кокетливым голосом. – Я же понимаю, мы с Вами коллеги. Конечно, ученики, как впрочем, и студенты, доставляют немало хлопот своим преподавателям. – Она многозначительно подмигнула, признавая их общую сущность, родственность душ, так сказать. Кирилла передернуло, но он продолжал невозмутимо и вопросительно смотреть ей в глаза, не реагируя на ее намеки.

– А по поводу Ксении, она опять получила двойку по физике. Уже вторая. И эта двойка за итоговую контрольную. Вы же понимаете, что это чревато печальными последствиями. Вы же по профессии математик, физика, как наука, не может быть Вам чужда. Ну позанимайтесь с ней, подтяните ее. Если Вы не имеете такой возможности в виду профессиональной занятости (в достаточном количестве и качестве Ваших знаний по физике я не сомневаюсь) я могла бы приходить к вам домой и заниматься с девочкой.

"Как же ее кортит все вынюхать, высмотреть, влезть в нашу жизнь под благовидным предлогом репетиторства, вот стерва."

– Спасибо, я попробую сначала сам с ней позаниматься. Мне Ксения сдается довольно способной. Просто последнее время увлеклась кулинарными изощрениями – блины печет, печенье. Но я с ней строго поговорю, думаю, она изменит свои пристрастия в сторону физики.

– Кирилл Андреевич, а кто у вас в доме готовит, убирает, стирает, одним словом, кто делает всю домашнюю работу обычной, среднестатистической хозяйки?

"Всё то тебе интересно знать, любопытная Варвара."

– У нас распределены обязанности. Готовлю я сам. Не без того, конечно, что прошу Ксению что-то мне помочь, если не успеваю. Убираем вместе, стирает стиральная машина. Но уверяю Вас, девочка не перегружена домашней работой и уроки всегда являются приоритетной темой в моем воспитательно-педагогическом процессе.

– Хорошо. Будем надеяться, что у Ксении все получится, она исправит плохие отметки и не допустит появления новых. С этим вопросом покончено. Но, Кирилл Андреевич, я хотела с Вами поговорить на еще одну пикантную тему…

"Ну вот, началось, – подумал Кирилл, – только успевай эти пикантные темы отфутболивать. Надо быть начеку."

– Слушаю Вас.

– Ксения в таком возрасте, что девочки начинают интересоваться мальчиками, а те, соответственно, ими. Лера, ее подруга, уже давно встречается с учеником из старшего класса.

– Я знаю, ну и что?

– Кирилл Андреевич, она после лета очень сильно изменилась: расцвела, похорошела, повзрослела, налилась какой-то женственной прелестью. Вся светиться радостью. Даже смерть родителей не смогла затмить того внутреннего счастья, которое так и выпирает из нее. Мальчики это чувствуют и как по команде влюбились все вместе. Так и льнут к ней, да еще друг перед другом. У мальчиков, как, впрочем, и у девочек, в этом возрасте такое бывает – стадный инстинкт. Одному понравилась девочка, ну и все остальные, как обезьянки, давай свое верховенство устанавливать. Особенно Дима, он ей проходу не дает.

– Ну и что? Зачем Вы мне все это рассказываете?

– Но Ксения ни на кого из них не смотрит.

– Что Вы хотите от меня услышать? – Кирилл никак не мог понять, куда она клонит, что конкретно хочет выведать.

– Может она влюблена где-то за пределами школы?

– Наталья Павловна, мы же взрослые люди. Зачем нам играть в кошки-мышки. Конечно, она влюблена. Хоть это и не скромно, но она влюблена в меня. Ничего удивительного. Скажу Вам по секрету – я тоже люблю эту девочку. И сделаю все возможное и невозможное, чтобы она была счастлива, причем со мной, а не со своим одноклассником. Я так и не понял, зачем Вы мне все это рассказывали.

– Думала, Вам будет интересно это знать.

– Мне интересно знать то, что она сама думает и сама сочтет нужным мне рассказать.

– Ну, тогда, я думаю, наш разговор можно считать законченным. Вы проводите меня, уже поздно, мы заболтались.

– У меня машина, я Вас с удовольствием довезу домой, – любезно ответил он.

Возле дома Кирилл открыл дверцу, подавая руку, помог классной даме выйти. Она задержала его большую ладонь в своей и загадочно глядя на него, вкладывая в интонацию максимум очарования, на какое только была способна, проговорила:

– Может быть зайдете, Кирилл Андреевич, кофе попьем.

– Спасибо за приглашение. Но поздно уже. Мне ведь нужно ребенка кормить, уроки проверить. Ксюша без меня ужинать не станет, будет ждать, пока не вернусь. Так что надо ехать. Простите, пора.

– Вы, Кирилл Андреевич, такой заботливый… – о, даже не знаю как Вас назвать: родитель, отец, опекун? Далеко не все родители так относятся к своим детям, как Вы.

– Можете называть меня как Вам будет угодно, я не обижусь, буду даже польщен, потому что давно привык считать Ксюшу своим ребенком и отношусь к ней соответствующим образом. Всего хорошего, Наталья Павловна.

– До свиданья, Кирилл Андреевич. Было приятно с Вами пообщаться.

– Мне тоже.

Глава 9

Возвращение Кирилла домой после работы всегда знаменовалось счастливой Ксюшиной улыбкой, с которой та неизменно выбегала встречать мужчину к входной двери, кидаясь ему на шею. И его встречным, ответным поцелуем.

Но сегодня сквозь ритуал вечернего прихода просвечивала гримаса капризности. Ксюша выглядела чуточку обиженной, чуточку расстроенной, чуточку надутой. И в дальнейшем, маленькие такие капризунчики проскакивали во всех ее действиях.

За ужином цеплялась к мелочам: то недосолено, то горячее, то холодное. Вставая из-за стола, недовольно пробурчала:

– Мне надоело мыть посуду. Почему всё я да я, а ты никогда не моешь.

– Ты сама вызываешься, – примирительно ответил Кирилл. – Ну хорошо, я помою, никаких проблем.

– Мне еще физику учить, я тогда пойду? – сразу преобразившись, повеселев, добродушно ответила она и упорхнула с кухни.

Но через пять минут – Кирилл еще допивал чай с пряником, досматривая по телевизору второй тайм футбольного матча – до него долетел новый всплеск раздражения.

– Я не хочу делать уроки, – услышал он возмущенно-плаксивый голос из ее комнаты. – Я не буду учить эту дурацкую физику.

Кирилл возник на пороге детской. Девочка сидела в свете настольной лампы, скривив капризную гримасу, отпихивая от себя учебник. Тот полетел на пол, раскрывшись веером и замер на "Законе Ома для участка электрической цепи."

– Что случилось, Ксюша? – Кирилл недоуменно уставился на нее. Он не узнавал свою милую, нежную, покладистую голубку. Внезапная вспышка раздражения "из ничего" поразила, как гром среди ясного неба.

– Ты футбол смотришь, а я должна физику учить.

– А ты хочешь поменяться местами?

– Я в этом электричестве ничего не понимаю. Я тупая, до меня не доходит, – чуть не плача, кричала она.

– Подожди с ярлыками, Ксюша. Давай разберемся.

Он взял ее за руку, вывел из-за стола, и усевшись на кровать, покровительственно обнял за плечи.

– Ну-ка говори, что случилось?

– Я не понимаю эту физику, всякие там проводники и диэлектрики.

– Физика здесь не при чем. Я тебя спрашиваю, что случилось?

– У меня грудь болит, а я должна физику учить, – Ксюша захныкала и демонстративно скорчила физиономию, выражавшую состояние боли.

– Не пугай меня, Ксюша. Как болит?

– Ну не знаю, болит и все.

– Расскажи как – колит, режет, печет?

– Нет, распирает. Разбухла и если притронуться к чему-нибудь, то болит.

– Ну хорошо, давай я посмотрю. Скажи, где именно. Расстегни халат.

Ксюша послушно обнажила две белые грудки. Кирилл осторожно ощупал пальцами вокруг соска, проверив сантиметр за сантиметром сначала левую, потом правую, при этом  внимательно наблюдая за выражением ее лица. Ксюша даже глаза закрыла от удовольствия. "Может притворяется?"

– Когда я так прикасаюсь – болит?

– Да нет, не болит. А если я нечаянно обо что-то надавлю, то болит.

– Странно, все нормально, грудь мягкая, никаких затвердений, никаких шишек. Ксюша, а ты не придумываешь?

– Нет, не придумываю, говорю же тебе, болит.

И тут его осенило.

– Малышка, а когда у тебя менструация?

Она стыдливо покосилась на него, вспыхнув от смущения.

– Кирилл, зачем тебе?

– Когда? – настойчиво повторил он вопрос.

– Ну, завтра или послезавтра.

– А-а, теперь понятно.

– Что тебе понятно? – заинтересовалась Ксюша, надувая обиженно губки.

– С тобой все понятно, и с физикой тоже. Ладно, не надо сегодня ничего учить. В субботу вместе позанимаемся, я тебе помогу и все объясню. Пошли со мной футбол смотреть. Досмотрим второй тайм и пройдемся по улице, погуляем. Выведу мою капризулю на свежий воздух.

* * *

Уже гуляя по улице, Кирилл, проходя мимо аптеки, заботливо спросил:

– Ксюша, а у тебя тампоны есть? Может купим?

– Кирилл, какой ты смешной. Не тампоны, а гигиенические прокладки. Девочкам тампоны нежелательны.

– Ах да, прошу прощения, конечно, конечно, как это я, не подумавши, ляпнул.

– Кирилл, хочешь я тебе одну тайну открою?

– Ну, открой.

– Я в лагере пыталась тампоны попробовать, мне девочки давали. Но у меня ничего не получилось. Так больно было и я испугалась. А прокладки у меня есть, не волнуйся.

Кирилл усмехнулся ее наивным рассуждениям: "Размер тампона причинил ей боль, кто бы мог подумать?!" Его внезапно пронзила мысль: какие выводы могла в связи с этим сделать ее детская головушка.

Глава 10

Часы на городской башне пробили семь долгих протяжных ударов и звонок в дверь крикнул им в ответ отрывисто и звонко.

Кирилл пошел открывать.

– Добрый вечер, – на пороге стояла Ксюшина классная дама, вся засыпанная снегом и смущенно улыбалась.

– Здравствуйте, Наталья Павловна. Проходите пожалуйста, – Кирилл пригласительным жестом раскрытой ладони указал вглубь прихожей. – Прошу Вас.

Помог снять пальто. Она, перегнувшись в подъезд, быстрым жестом струсила с большой собольей шапки хлопья пушистого подтаявшего снега и снова втянулась в квартиру. Дверь захлопнулась и учительница огляделась по сторонам.

Тут же в коридор выпорхнула Ксюша. Девочка услышала из своей комнаты голоса и выбежала посмотреть кто пришел. На ней был голубой теплый банный халат, белые махровые носочки в оранжевых сердечках и тапочки с большущими бубонами. Вся укутанная в мохнатое и пушистое Ксюша напоминала плюшевого медвежонка.

– Наталья Павловна! – глаза девочки полезли вверх от удивления, хотела поздороваться, уже и губки приоткрылись, но вспомнила, что виделись сегодня в школе.

Кирилл учтиво улыбался учительнице, но боковым зрением любовался растерянностью Ксюшиного лица, с восторгом наблюдая, как меняется на нем выражение чувств и мыслей.

Сначала вспыхнула радость от визита классной, которую Ксюша, в общем-то, любила и отзывалась о ней положительно, затем радость сменилась удивлением по поводу столь неожиданного вечернего посещения, а вскоре две спелые вишни округлились и наполнились испугом. И уж после всего этого сам собой родился и озвучился вопрос:

– А что, у меня опять двойка? – Ксюша недоуменно и растерянно переводила глаза с учительницы на Кирилла и обратно. – Поведение плохое?

Перемещавшийся туда-сюда испуганный взгляд остановился на Кирилле, всем своим видом говоря: "Я не знаю зачем она пришла, я ничего такого не делала."

– Нет-нет, Ксения. Никаких двоек. И поведением твоим я вполне довольна.

Ксюша облегченно выдохнула и победно посмотрела на Кирилла: "Вот видишь!" Вслух добавила:

– А то меня Кирилл Андреевич за двойки ругает и наказывает.

– Наказывает? – вопросительный взгляд учительницы заставил брови карабкаться высоко на лоб. – Как наказывает?

Кирилл выжидательно молчал, Ксюша с живостью продолжала:

– А очень просто. Кино не разрешает смотреть – самую интересную серию из-за него вчера пропустила. Или на каток меня не везет или гулять не идем, когда на улице такой чудесный снег валит. Вместо этого сидим дома и учим уроки.

– Ну, это тебе только на пользу пошло, Ксения. Учиться ты стала последнее время значительно лучше, это все учителя заметили. И на твое поведение никто из них не жалуется.

– Конечно, Вам бы так. За плохое поведение пробежка по парку в семь утра, да еще в мороз или дождь.

– Ну, Кирилл Андреевич, это Вы жестко!

– Да нет, Ксюша преувеличивает. Всего-то пару раз было. И не в мороз и не в дождь. Ну, Вы проходите, Наталья Павловна, что ж мы у порога стоим. Ксюша, иди ставь чайник, будем гостью чаем поить – или Вам кофе? – с печеньем, которым ты вместо физики занимаешься.

– Кирилл, печенья нет, только сырники.

– Пусть будут сырники, Вы не против сырников? – любезно обратился он к женщине.

– Нет, я не против.

– Наталья Павловна, – Кирилл уже вел учительницу по коридору, деликатно поддерживая под локоток, – вообще-то, мы еще не ужинали. Окажите честь, составьте нам компанию.

– Да неудобно как-то, получается, напросилась.

– Нет, все нормально, мы гостям рады. Проходите, – опять изысканный пригласительный жест с легким поклоном и обходительной улыбкой.

Кирилл провел гостью в большую комнату и, пока они были одни, вполголоса спросил:

– А если серьезно, какова цель Вашего визита? Ксюша опять напроказничала?

– Нет. Она последнее время молодец. Но я пришла, так сказать, не по своей воле, а по поручению завуча по внеклассной работе.

"Врешь, поручение завуча это только повод, великолепный повод, желанный повод втиснуться в нашу с Ксюшей жизнь, ну ладно, продолжай, послушаем дальше." – Кирилл пронзительно посмотрел ей в глаза властным взглядом Наполеона или Цезаря, под натиском которого – он это хорошо знал – не могла устоять ни одна женщина.

– Дело в том, что приходил инспектор по делам несовершеннолетних с проверкой, интересовался, как у Ксюши дела. Она у них на учете, как сирота и от них районный отдел требует контролировать как девочка живет, в каких условиях, как питается, каков досуг и т.д. Завуч поручила это мне, как классному руководителю.

– Ну что ж, конечно. Смотрите. Сейчас Ксюшу позову, она Вам все покажет и расскажет. Из первых уст, так сказать. А я пока накрою на стол, – и громко крикнул в сторону кухни – Ксю-ша!

На пороге появилась плюшевая Ксюша, теперь подпоясанная передником, с поварешкой в одной руке и с заварочным чайников в другой.

– Малыш, покажи Наталье Павловне как мы живем. Не беспокойся, я все сам приготовлю и позову вас. Давай, крошка.

И Кирилл, проходя мимо девочки, обхватил ее руками, прижимая к себе, развязывая сзади на спине тесемки фартука, снимая его через голову, забирая из рук предметы и напоследок нагнувшись над русой головкой, нежно поцеловал в макушку и шутливо напевая, отправился на кухню.

Ксюша смущенно опустила глаза.

– Хотите, я Вам квартиру покажу?

– Покажи.

– Это зала, общая комната, – она взглядом обвела пространство вокруг себя, – здесь мы смотрим фильмы, слушаем музыку или просто сидим, болтаем. Иногда читаем вместе. Здесь Кирилл Андреевич работает, когда я уже сплю, или когда конспекты проверяет, что-то изучает, готовится к лекциям. – Ксюша показала на стол, стоявший у стены, на котором аккуратными стопками лежали книги, тетради, канцелярские принадлежности.

Они прошли дальше по коридору:

– Это моя комната. Наталья Павловна, у меня теперь компьютер есть. Мне Кирилл свой отдал, а у него ноутбук. Он с ним на работу ходит. Помните, как мне папа не разрешал компьютер, как Вы его еще убеждали, что у современных детей компьютер должен быть. А Кирилл Андреевич мне разрешает и даже научил им пользоваться и задания дает что-то найти в интернете, скачать, прочитать или выучить.

Учительница обвела комнату глазами. Ничего особенного, детская, как детская. Кровать, шкаф, книжные полки, полка с игрушками и безделушками, оставшимися на память от младшего детского возраста. Все чисто убрано, аккуратно лежит на своих местах. Такой же плюшевый, как Ксюша, заяц сидит на подушке, свесив одно ухо. В общем, как у всех нормальных детей.

Прошли дальше.

– Это комната Кирилла Андреевича.

Ксюша остановилась на пороге, пропуская ее вперед. Женщина с любопытством зашла и огляделась. Большая двуспальная кровать в центре, по бокам тумбочки, шкаф-купе во всю стену. Туалетный столик, переделанный в компьютерный, и вместо кремов и парфюмов на поверхности уютно расположился раскрытый ноутбук, мышка, груда компакт-диском, блокнот, подставка с карандашами и ручками.

Еще раз обвела комнату глазами. Тоже все чисто, аккуратно, нигде не валяются разбросанные вещи.

– Это была комната родителей, – грустно прозвучавший за спиной голос Ксюши вывел ее из забвения.

– Прошу к столу, – на пороге появился Кирилл, сразу оценив особый интерес во взгляде женщины, даже какую-то мечтательность при виде его двуспальной кровати и с трудом сдержал понимающую улыбку.

"Ах, интересно, спит он с этой девчонкой или нет? Ладно, пустое. Какое мне дело. Стреляный гусь, его так просто не расколешь", – мучительно думала женщина, пока направлялась в кухню.

– Пожалуйста, – Кирилл галантно отодвинул для нее стул, приглашая и помогая сесть, как светской даме. Ксюша привычным движением егозы плюхнулась на свое место возле стены сама.

– Ксюша, пойди переоденься, пожалуйста. Что ж ты при гостях в халате "вышиваешь".

– Да, ничего, Кирилл Андреевич. Не беспокойтесь, если ей так больше нравиться.

– Нет, пусть приучается к хорошим манерам. Иди, котенок, мы тебя подождем.

– Хорошо, – без всяких возражений сказала Ксюша и через минуту вернулась в джинсах и свитере.

На столе стояла глубокая тарелка с дымящимся пюре, рядом лежала горка котлет и салатница с квашенной капустой, посыпанной сверху похожими на молодой месяц дольками фиолетового крымского лука. В высоких стаканах кумачом рдел томатный сок. Треугольниками нарезанный хлеб покоился в соломенной плетенке. Яблоки и апельсины дружно возвышались горкой над столом в стеклянной вазе на высокой ножке.

– Спиртного, извините, не предлагаю. У нас его в доме просто нет.

– Вы не пьете? – классная дама взмахнула удивленными ресницами.

– Ну почему же. В компании друзей не откажусь от рюмки-другой водки. С женщиной могу выпить хорошего вина или коньяка. Но только не при ребенке. У нас с Ксюшей уже был серьезный разговор на эту тему и мы остановились на цифре восемнадцать и не годом раньше.

Кирилл победоносно покосился на девочку, а та обиженно надула губки.

– Все очень вкусно. Кто же это такой молодец? – шутливо спросила Наталья Павловна, переводя взгляд  по очереди то на Кирилла, то на Ксюшу.

– Кирилл Андреевич готовит, а я ему помогаю, – бодро ответила девочка, нежно улыбаясь любимому.

Кирилл продолжил:

– Вот такой у нас ужин. Может быть, в комитете думают, что я ребенка голодом морю? Да вроде нет, здоровая, сбалансированная пища, витамины. Никаких фаст-фудов. Не забудьте указать в своем отчете. Шучу. Грубо, наверное, сказал, неудачно получилось. Извините. Но моя девочка действительно ни в чем не нуждается. Это уж точно можете указать, без преувеличения.

– Я ни в чем не нуждаюсь, у меня все есть, это правда. Я очень счастлива.

– Я вижу, Ксения. Ты в прошлом году совсем другая была. Тебя как будто подменили после лета, прямо не узнать. Сияешь вся, точно светишься изнутри. Это что, Кирилл Андреевич на тебя так повлиял?

Провокационный вопрос. Нужно быть настороже. Кирилл это сразу почувствовал.

– Наталья Павловна, возьмите сырник попробуйте, – предложил он, пока Ксюша разливала по чашкам чай. – Будете знать, на что Ксюша физику меняет.

– А девочкам сырники в жизни нужнее физики, – отозвалась она, стоя к ним спиной и склоняясь над чайником.

– Поговори мне, – шутливо, но строго отрезал Кирилл.

– Это ты сама делала? – удивленно спросила Наталья Павловна, откусывая таявший во рту сырник.

– Да. Вкусные? Меня Кирилла мама научила. Он их очень любит и я часто делаю.

– Молодец, Ксения. У тебя хорошо получается.

– А физику я учу, изо всех сил учу. Это Кирилл Андреевич так шутит, – и она тайком, чтобы учительница не заметила показала ему кончик языка и тут же притворно смутившись, опустила глаза.