Текст книги "Фаворит богов"

Автор книги: Анна Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 61

О прибытии к берегу Капри одинокой галеры, на которой стражники везли Лигда, Тиберий узнал глубокой ночью. Он как раз вернулся на виллу Дамекута после своего ночного купания в Голубой пещере.

Услышав новость, кесарь немедленно велел отвести Лигда на виллу Юпитера. Переодевшись в фиолетовую тунику и надев свой любимый браслет в виде змеи, Тиберий, в окружении преторианцев с факелами, отправился на встречу со скопцом. Он ехал в паланкине, размышляя о подлости Лигда, и всё сильнее ожесточался.

Мысль о том, что Сеян оказался предателем и убийцей, мучила Тиберия. Даже известие о том, что приказ об освобождении Агриппины опоздал и она погибла, не причиняло ему столь сильную досаду. Ему было трудно смириться с тем, что он, такой осторожный и подозрительный, доверился самому опасному врагу в своём окружении. Переворот в Риме пока не произошёл, но Тиберий не сомневался в том, что если Макрон не поторопится арестовать Сеяна, тот осуществит свои намерения.

Прибыв на виллу Юпитера, кесарь сразу же отправился к Лигду. Скопца привели в большой просторный зал, внутренние двери которого вели на роскошную террасу. Оттуда открывался вид на морскую бухту и скалистые уступы. Там, внизу у подножия горы, виднелись высохшие следы пролитой крови.

Лигд с трудом держался на ногах. В Риме его сильно избили, желая добиться признания вины Сеяна. Он признался, сообщив имена всех заговорщиков, участвовавших в убийстве Друза. Чёрные длинные волосы спадали вдоль отёкшего от побоев лица бывшего слуги. Тёмные глаза, которые он всегда подводил тенями, прежде чем идти со своим господином в трапезную, лихорадочно блестели, во рту недоставало зубов, вместо них торчали обломки.

При виде кесаря Лигд задрожал от страха и склонил голову:

   – Простите меня... Молю вас, простите, – сразу же запричитал он.

Мрачно усмехнувшись, Тиберий неторопливо приближался к нему. Кесарь вспомнил, как красив был этот молодой скопец в ту пору, когда служил Друзу. Ходили слухи, будто Лигд, не слишком заботясь о своей репутации, часто делил ложе со знатными патрициями и воинами.

Запустив пальцы в роскошные чёрные волосы скопца, Тиберий привлёк его к себе и крепко прижал его голову к своей груди.

   – Бедняга ... Ты считаешь себя всего лишь несчастной жертвой придворных интриг, и я соглашусь с тобой, ибо ты прав, – вкрадчиво произнёс кесарь. – Но мой сын мёртв, и ничто уже не вернёт его.

Трепеща от ужаса, чувствуя ароматы благовоний, которыми была пропитана одежда Тиберия, понимая, что от неминуемой расправы уже не спастись, Лигд молчал.

   – Знаешь, – Тиберий склонился к его уху. – Я до сих пор страдаю из-за гибели Друза. Я любил его, но жестокость людей отняла его у меня прежде времени. Когда он родился, я был счастлив. Когда я оставил его мать, он превратился в связующее звено между ней и мною, ведь я обожал Випсанию. Когда я бросил Юлию и уехал на Родос, мысли о сыне утешали меня. Более всего на свете я бы желал видеть его кесарем в будущем, но теперь это невозможно. Нет больше моего мальчика. А сейчас, Лигд, я хочу, чтобы ты подумал над всем тем, что услышал от меня, и вообразил себе кару, которая тебя ждёт.

Застонав, скопец упал перед Тиберием на колени и, схватив его за руки, начал их целовать.

   – Умоляю, пощадите! Во имя Рима! Во имя богов! Я во всём сознался! Я подтвердил вину Сеяна! Прошу, государь, смилуйтесь надо мной!

Закрыв глаза, Тиберий стоял перед ним, не шевелясь. Лигд продолжал вопить, целуя ему руки, но он словно не замечал этого. Визгливый голос скопца эхом отражался от стен зала.

   – Лигд, – прошептал наконец кесарь, погладив его по голове. – Не проси меня о помиловании. Тебя постигнет кара, и лучше тебе смириться с мыслью о ней. Сначала я думал о том, чтобы распять тебя, как обыкновенного преступника-простолюдина. Ты бы долго висел на кресте, ощущая, как твои позвонки ломаются, а сухожилия рвутся под тяжестью собственного тела. Долгая мучительная смерть. Я бы мог часами смотреть на тебя, вспоминая Друза. Но потом я подумал, что ты всё же был марионеткой Сеяна, жалким ничтожеством, и поэтому решил поступить с тобой иначе...

   – Государь, пощадите! – вновь воскликнул Лигд.

Тиберий продолжал говорить и скопец умолк, внимая ему:

   – Я был всю жизнь жесток с людьми, которые гораздо меньше виновны предо мной, чем ты, Лигд. Даже своих собственных родственников я никогда не щадил. Поэтому твои просьбы о помиловании звучат поистине нелепо. Даже Юпитера Громовержца ты бы раньше растрогал слезами, нежели меня. Иди за мной. Я собираюсь немного прогуляться, – и Тиберий направился к распахнутым дверям, ведущим на террасу.

Стражники подняли Лигда с пола под руки, но тот грубо оттолкнул их и стремительно последовал за Тиберием.

На террасе гулял свежий ночной ветер. В небе горели тысячи далёких звёзд. Облокотившись о широкие мраморные перила, Тиберий устремил взор на играющий вдали прибой. От крыльца террасы вниз вела крутая каменная лестница, заканчивающая у самого края обрыва.

   – У тебя никогда не было детей, и ты не ведаешь, что значит быть отцом, – задумчиво сказал Тиберий Лигду. – Я всегда испытывал желание заботиться о моём сыне. Защищать его, даже когда он стал юношей. Если и было в моей душе что-то светлое и чистое, то оно растаяло в день его гибели. Я превратился в жестокое чудовище. Хорошие задатки, вложенные в меня богами, исчезли. А ведь в каждом человека они есть. Но от обстоятельств жизни и от нас самих зависит, останутся л они в наших сердцах или нет. Даже в твоём сердце и в сердце Сеяна было место добру.

Положив руку на плечо Лигду, Тиберий повернулся к нему. Губы скопца слегка дрожали.

   – Ты меня боишься, Лигд?

   – Да, государь.

   – А почему ты не боялся меня, согласившись принять участие в убийстве Друза?

   – Я думал, что наш заговор не будет раскрыт.

   – Вот сейчас ты со мной искренен! – засмеялся Тиберий. – И похлопал его по плечу. – Я тебе покажу кое-что, Лигд... – и, не глядя в сторону стражников, он выкрикнул какой-то приказ по-гречески.

Сразу же в коридорах зазвучали шаги и голоса, двери в зал распахнулись, и появившиеся солдаты волоком втащили громко вопящего сирийца. Под пристальным взором Тиберия эти люди проследовали на террасу, а оттуда по лестнице к краю обрыва. Оттуда сириец был сброшен вниз.

Издав возглас ужаса, Лигд испуганно закрыл рот ладонью.

   – Хочешь знать, что он наделал? Он купался вблизи моей виллы... Только и всего. Идём, – сказал Тиберий и зашагал к лестнице.

Лигд последовал за кесарем. Чувствуя, что ему не уйти от чудовищного наказания, он испытывал столь сильные муки страха, что хотел бы молить Тиберия побыстрее казнить его. Но страх настолько овладел его сердцем, что он даже не мог просить Тиберия о пощаде, как прежде. Рассчитывать Лигду было не на что. Его руки леденели от переполнявшего волнения. Голова кружилась.

Остановившись у самого края обрыва, не боясь оступиться и упасть вниз, Тиберий подозвал скопца. Здесь дул резкий сильный ветер. У подножия горы мерцали факелы. В полосе прибоя виднелись лодки.

   – Вчера я сбросил отсюда своего преторианца за то, что он украл павлина из моего сада, – задумчиво произнёс Тиберий.

   – Вы предаёте казням людей из-за совсем незначительных провинностей, – прошептал Лигд.

   – О, да. Теперь вообрази, что же я сделаю с тобой, совершившим великое преступление.

   – Вы хотите сбросить меня вниз?

   – Признаться, я думал об этом, – ответил кесарь. – Твои члены разбились бы о камни, острые, как лезвие ножей, скалы разорвали бы плоть, а люди, которых ты видишь в лодках, завершили бы твои страдания ударами багра по голове. Страшно, правда? Это непременно случится. Но мы не будем торопиться. Тебя ждёт ночь, полная тревоги. Мы посетим пир, где будем с тобой гостями. Однако сколько именно времени ты там пробудешь, известно лишь мне.

   – Отравление? – едва слышно произнёс Лигд.

   – Нет. Я избрал для тебя иной способ гибели. Как я уже сказал, тебя бросят вниз, – возразил Тиберий. – Но сначала я хочу чтобы ты ощутил часть того страха, что знаю я. Возможно, в Риме ты слышал о том, какие великолепные пиры я даю на своих виллах. Они проходят почти каждую ночь, но в основном я устраиваю их для своей свиты, тех, кто последовал со мной в добровольное изгнание. Их жизнь тут скучна, и я вынужден дарить им разнообразные развлечения. Сам я редко посещаю их пиры, но сегодня мы с тобой сделаем исключение. Следуй за мной...

Голос Тиберия звучал сдержанно, ровно. Даже приветливо. Но во всех его словах Лигд замечал и угрозу. Кесарю нравилось его мучить.

Подойдя к лестнице, Тиберий вновь начал по ней подниматься, но на террасу не вернулся, а свернул к круглой галерее, ведущей от ступеней вдоль края скалы. Следом за ним направился и Лигд.

Они достигли ещё одной лестницы и спустились по ней в пещеру, обставленную и украшенную, как трапезная. Вдоль высоких стен, в природных нишах горели светильники и факелы. Их свет плясал на статуях нимф и фавнов, предающихся разврату, столах, угощениях и блаженных телах мужчин и женщин, увлечённых возлияниями и плотскими утехами. Сквозь дым благовоний и чад факелов Лигд наблюдал это пёстрое море ткани и человеческой плоти, тяжело вздымающееся, колышущееся в такт своим природным влечениям. Ему доводилось слышать о пороках, процветающих в окружении Тиберия, но он никогда не мог себе вообразить, что творится по ночам на Капри на самом деле.

Некоторые гости узнавали Тиберия и приветствовали его, прочие были чересчур увлечены своими наслаждениями и не обращали на него внимания. Прохаживаясь по залу в густом полумраке и мерцании огней, он обнимал Лигда за плечо и вёл себя с ним почти дружелюбно.

   – Когда-то один из моих наставников, великий Феодор Гадарский, называл меня «Грязью, замешанной с кровью», – говорил Тиберий. – Он был проницателен и заметил врождённые жестокость и лицемерие ещё в моём отрочестве. Да, я такой... Я ненавижу себя, но смерть меня пугает, поэтому я и уехал на Капри. Я боюсь за свою жизнь... Что ты чувствуешь, зная, что через несколько часов погибнешь?

   – Страх, – прошептал Лигд.

   – А я живу в постоянном страхе. И виноваты в этом вы с Сеяном и Ливиллой. Я ненавижу вас. И поэтому я с тобой гостеприимен. Хочу дать тебе время осознать частицу того, что меня мучает. И ты страдаешь сейчас даже больше, чем если бы я повесил тебя на крест.

Проходя мимо смуглого юноши с длинными волосами, который был свидетелем визита Апикаты, Тиберий ласково погладил его по щеке. Юноша кротко улыбнулся в ответ.

   – Мои рыбки, – хмыкнул Тиберий, взглянув на резвящихся у подножия статуи фавна двух молодых скопцов. – Но среди них я более остальных люблю Триона, – и он, притянув к себе голову глухого юноши, нежно поцеловал его в губы.

Лигд с интересом наблюдал за этим жарким поцелуем. Всем было известно, что Тиберий с одинаковой страстью любил как женщин, так и юношей.

   – Единственная радость для меня нынче – это удовлетворение желаний плоти, – сказал Тиберий Лигду и вновь побрёл с ним через зал.

У глубокой ниши они остановились. Здесь висел сумрак. Подозвав раба, Тиберий взял с блюда горсть слив и гусиное крыло и дал Лигду.

   – Угощайся, – мрачно произнёс он.

С осторожностью взглянув на Тиберия, Лигд начал есть крыло, закусывая сливами.

   – Я же обещал, что не отравлю тебя, – хмуро молвил Тиберий, наблюдая за ним. – У тебя другая судьба...

   – Вкусно, – заметил Лигд, постепенно успокаиваясь.

В его душе не было надежды на спасение, но страх временно отступил. Те несколько часов, что ему предоставил Тиберий, позволят подготовиться к гибели и собраться с силами. Он не хочет больше дрожать от страха. Ему надоело бояться.

   – А ты всегда был красив, – Тиберий ласково вытер пальцами сливовый сок с его губ. – Сеян тебя соблазнил?

   – Нет...

   – Жаль... Он многое потерял. Обладать таким юношей, как ты, – это великолепно.

Сделав шаг вперёд, Тиберий заставил Лигда отступить к стене. Скопец видел, что большие синие глаза кесаря помутнели от желания. Руки кесаря скользнули вдоль его талии, погладили маленькую грудь и остановились на шее.

Выронив сливы и крылышко, Лигд прикрыл веки. Нежные пальцы ласкали его горло, касались выемки над грудью и подбородка. Во мраке ниши, кроме него и Тиберия, никого не было. Зарево факелов сюда почти не проникало. «Он овладеет мной!» – подумал Лигд.

В ту же секунду пальцы кесаря будто стали железными и, крепко обхватив, сдавили горло скопца. Захрипев, Лигд вцепился в его запястья. Он пытался сопротивляться, но Тиберий оказался сильнее. Пальцы всё давили и давили на горло Лигда. Скопец задыхался. Молча, не издав ни звука, Тиберий продолжал душить его.

Постепенно силы покидали Лигда. Перестав бороться, он безжизненно обмяк. Его глаза навеки сомкнулись. Хруст сломанных шейных позвонков подтвердил Тиберию, что Лигд мёртв. Только тогда кесарь разжал пальцы. Тело Лигда тяжело упало ему под ноги.

Несколько минут Тиберий стоял, не двигаясь. Удовлетворения он не испытывал, потому что наказание не могло вернуть ему сына. Он осуществил необходимую кару, и один из его врагов лежал перед ним поверженным.

Покинув нишу, Тиберий неторопливо пошёл через зал к лестнице. Его стражники, ждущие возле стены, присоединились к нему.

– Как только на Капри доставят новости из Рима, пусть сообщат мне их сразу же, невзирая на время суток, – велел он солдатам.

Теперь ему предстояло запастись терпением. Если Макрон действительно верен своему кесарю, то в ближайшие дни благодаря ему будет уничтожен главный враг Тиберия. Но если Макрон всего лишь хитрец, болтающий о долге пред Римом, Империи грозит государственный переворот.

Впрочем, Тиберий почти не сомневался в Макроне и готов был уже праздновать победу. Не зря же его величали фаворитом богов. Он никогда не верил в высшие силы, предпочитая астрологию. Всю жизнь его преследовали страдания, на смену которым неизменно приходила удача.

ГЛАВА 62

Стояла промозглая октябрьская ночь. Дул сильный холодный ветер, заставляя мерцать огни факелов в руках солдат.

Прибыв в Рим с указом Тиберия, Макрон, получивший от кесаря должность главы его преторианцев, сразу же направился к зданию дворца.

Сжимая под мышкой шлем, увенчанный плюмажем, Макрон полчаса не спускал глаз со здания дворца, возведённого Тиберием на Палатине. Рядом с ним находился отряд вигилов и несколько преторианцев. И те, и другие ожидали его приказов. Им предстояло войти во дворец со своими солдатами и, арестовав Сеяна, отвести в тюрьму.

Взглянув в небо, Макрон не увидел звёзд – они были скрыты от взора завесой мглы и облаков. Тёмная безлунная полночь.

   – За мной! – коротко приказал Макрон и, придерживая рукой ножны с убранным в них мечом, быстро зашагал к широкой лестнице.

На крыльце, озарённом факелами, дежурила дворцовая стража. Увидев Макрона, поднимавшегося по ступеням во главе отряда солдат, преторианцы преградили ему дорогу.

   – Никому не позволено входить во дворец без разрешения Луция Элия Сеяна, – холодно проговорил один из них.

Тяжело вздохнув, Макрон вытащил из-под плаща один из двух свитков, полученных им на Капри от Тиберия. Это был указ о назначении его главой преторианцев и командиром личной императорской охраны.

Пробежав указ глазами, стражники тотчас присягнули Макрону на верность и дружно расступились, пропуская во дворец.

   – Где Сеян? – спросил у них Макрон.

   – Луций Элий Сеян сейчас в опочивальне, – отозвался старший из стражников. – Если желаете, я провожу вас туда.

   – Идём, – кивнул Макрон и направился в вестибюль.

Следом за ним во дворец вошли его вигилы, солдаты, прибывшие с Капри, и дворцовые стражники.

Без раздумий и колебаний он шёл через залы и галереи, думая лишь о необходимости исполнения долга. То, что именно Сеяну он был обязан службой у Тиберия, Макрон не считал поводом нарушить приказ и присоединиться к заговору претора. Нынче Макроном руководило лишь намерение выслужиться перед кесарем и получить его одобрение.

Приближаясь к высоким дверям, ведущим в опочивальню. Макрон достал из-под плаща второй свиток, содержащий указ об аресте и последующей казни Сеяна. Солдаты распахнули обе половины дверей и вошли в покои без стука и предупреждения.

Проснувшийся от звука их шагов, Сеян сидел на постели. Возле подножия кровати дрожал от страха спальный раб.

Зал наполнился сиянием факелов, которые держали солдаты. Огонь искрился на их шлемах, украшенных плюмажами и бляхах на панцирях.

   – Претор Луций Элий Сеян, по распоряжению нашего повелителя Тиберия Кесаря Августа, я, Невий Макрон, беру тебя под стражу по обвинению в подготовке государственного переворота и в отравлении сына кесаря, наследника престола, – громко объявил Макрон. – Ты отправишься с нами в городскую тюрьму, где будешь ждать казни.

   – Тиберий приказал меня арестовать? Я не верю! – воскликнул Сеян, вскочив с постели и завернувшись в плащ.

Макрон протянул ему оба свитка. Судорожно прочтя их содержимое, Сеян побледнел.

   – Он выиграл войну...

   – Он всегда выигрывает, разве ты забыл? – произнёс Макрон.

Вигилы и преторианцы обступили Сеяна с двух сторон. Их взоры горели холодной решимостью.

«Я не буду просить Макрона о возможности встретиться с Тиберием... Такого человека, как Тиберий, я уже не сумею убедить в собственной невиновности, а мои просьбы лишь выставят меня перед ним жалким ничтожеством», – подумал Сеян.

   – А Ливилла? Что с ней? – спросил он у Макрона, возвращая ему свитки.

   – Приказ о её аресте последует в самое ближайшее время, – ответил Макрон.

   – Она этого не вынесет, – пробормотал Сеян, вспомнив, каким отчаянием сверкали глаза Ливиллы во время их последней встречи.

   – Об этом надо было думать, когда ты втягивал её в свои интриги, – произнёс Макрон. – Хотя мне, по сути, безразличны вы оба. Я лишь служу моему кесарю.

Внимательно посмотрев на него, Сеян сощурился:

   – В тебе я вижу себя, Макрон! Такие, как мы, рано или поздно заканчивают на плахе!

   – Между нами нет ничего общего, – возразил Макрон. – Ибо ты лгал кесарю, что хочешь быть полезным Риму, а я с ним правдив.

   – Пройдут годы, и ты, солдат с чистым сердцем, превратишься в такого же грязного интригана, как и я, – молвил Сеян. – Власть губит всё самое светлое и прекрасное, что есть в человеческой душе. И с тобой это тоже случится. Быть может, ты даже предашь и прольёшь кровь Тиберия. Всё бывает, когда постоянно находишься с кесарем. Для простолюдинов он божественный правитель, властитель мира, вершитель судеб. Но мы-то каждый день видим его слабости и страсти. Обычные слабости и страсти, свойственные людям. Поэтому все те, кто близок с кесарем, в сердцах своих презирают его.

   – Я не такой! – огрызнулся Макрон.

   – Все одинаковые, и ты не исключение, – усмехнулся Сеян и стремительно пошёл к выходу из опочивальни.

Солдаты и вигилы, окружив Сеяна, вывели его на крыльцо. На несколько секунд он остановился и с сожалением взглянул на высокие стены, украшенные барельефами и скульптурами. Тени придавали фасаду мрачный облик.

   – Раскаиваешься? – осведомился Макрон.

   – Да, – признался Сеян. – Но вовсе не в том, что готовил переворот и не в том, что отравил Друза. Я раскаиваюсь в том, что переворот не удался, а убийство было раскрыто. Больше мне не в чем раскаиваться.

Спустившись по лестнице, солдаты, Сеян и Макрон двинулись в сторону городской тюрьмы.

   – Завтра стража арестует твоего сына и дочь, – глухо произнёс Макрон. – Их обоих казнят...

   – Тиберий наказал меня жестоко, – пробормотал Сеян. – Он хочет, чтобы я перед смертью прочувствовал, что значит терять детей... Сначала Апиката покончила с собой, а теперь он добрался и до детей. Мне больно. Не буду скрывать. – И он отвёл взор в сторону от Макрона, чтобы тот не прочёл страдания в его глазах.

   – У него право карать и право миловать, Сеян, – шепнул Макрон.

Они шли по тёмным ночным улицам города, встречая лишь бродяг или нищих, которые при их приближении прятались во мрак.

По ночам Рим был опасен. Большинство улиц и площадей скрывалось в темноте, повсюду воры или пьяницы. В нишах у статуй богов горели светильники, там прогуливались шлюхи в белокурых париках. Такие же светильники висели над дверьми лупанариев, где услугами шлюх пользовались все, у кого имелись деньги.

Макрон хорошо знал ночную жизнь Рима, он ведь много лет возглавлял вигилов. Ещё недавно он не мог вообразить, что будет командовать личной охраной кесаря и сопровождать Сеяна в тюрьму.

Суда над претором не будет. Тиберий сам вынес ему приговор, который палач приведёт в исполнение в ближайшие дни. А потом Макрон вернётся на Капри, чтобы быть рядом с кесарем. Вместо Сеяна принимать послов и решать хозяйственные вопросы станут государственные мужи – консулы. Лишь вопросы, имеющие чрезвычайное значение, по-прежнему продолжит вершить кесарь.

Здание тюрьмы охранялось отрядом стражников, главу которого Макрон хорошо знал, однако прибытие Сеяна взволновало командира. Макрон лишь показал ему указы и без прочих объяснений повёл Сеяна в темницу. Там он оставил претора в одиночестве и вышел в коридор, приказав поставить у двери охрану. Сеяна поручили лучшим стражникам.

Покидая тюрьму в ту ночь, Макрон старался не думать над словами претора, который в открытую упрекал его в честолюбии. Но в глубине души Макрон признавал правоту Сеяна. И от этого ему было немного стыдно.