Текст книги "Последняя надежда"

Автор книги: Анн Плишота

Соавторы: Сандрин Вольф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Все согласно закивали, и Окса активнее остальных. В ее воображении возникла картинка с препарированными на лабораторном столе кузнечиками, в окружении секретных агентов с лицами МакГроу, и девочку передернуло.

Слово взял Абакум.

– Вот для чего тебе Курбето-пуко, детка. Он поможет тебе управлять твоим настроением и эмоциями, сжимаясь вокруг запястья.

– О, это антистресс! Классно! – воскликнула Окса.

– Но, если ты все же перейдешь к действию, невзирая на его попытки тебя отговорить, Курбето-пуко проявит свое недовольство. И предупреждаю сразу: это будет весьма неприятно. И еще одна деталь, – продолжил Абакум. – Каждое утро тебе нужно его кормить. Это очень важно. Главное, не забывай это делать…

– Иначе? – слегка встревожилась Мари Поллок.

– Иначе у Курбето-пуко будет гнусное настроение! А когда он в таком настроении, то жалуется и, хотя его задача обеспечивать скрытность, должен вам сказать, его недовольство не заметить крайне затруднительно! Вот, по одной грануле в день, не больше и не меньше, все понятно? – твердо заявил Абакум, протягивая Оксе маленькую круглую коробочку. – Этого ему хватит на месяц. И у меня тоже есть для тебя подарок. Непременный атрибут каждого уважающего себя Внутренника. Дорогая Окса, вот твой Гранокодуй…

31. Гранокология и все остальное

Абакум достал из внутреннего кармана пиджака маленькую трубочку примерно сантиметров пятнадцати длиной и трех сантиметров в диаметре.

– Что это? – поинтересовалась Окса. – Дудочка?

Все рассмеялись, а Фолдинготы так и вовсе буквально покатились со смеху.

– Ой-ой! Внучка Лучезарной… Дудочка! Как смешно! От вашего юмора сводит лицевые мышцы! Ой-ой!

– Они и впрямь чокнутые, эти двое! – заметила Окса между приступами хохота. – Затем, уже серьезно добавила: – А это не что-то вроде сарбакана, что я видела в Оковиде бабули?

– Совершенно верно, – кивнул Абакум, – это Гранокодуй. Точнее, твой Гранокодуй, детка. В Эдефии каждый имел такой. Много лет назад я сделал Гранокодуй для твоей бабушки, а сегодня пришел твой черед получить свой собственный.

Абакум, улыбаясь, протянул девочке драгоценную трубочку. Как только Окса к ней прикоснулась, поднялся сильный ветер, срывая листья с деревьев на площади, а стены дома затрещали.

Вокруг Оксы образовался яркий ореол. Девочка едва успела его заметить, как он исчез. Драгомира с Абакумом обменялись удивленными взглядами.

– Что это было? – спросила Окса.

– Признание, детка, – Абакум глядел на нее с волнением, которое предпочел бы скрыть. – Гранокодуй тебя признал, и через него тебя приветствуют Феи Без-Возраста.

– А, да! Феи Без-Возраста! – снова перебила его довольная Окса.

Драгомира улыбнулась, а Мари удрученно воскликнула:

– Боже мой! Еще и феи… Вы и впрямь решили со мной не церемониться…

Окса предельно осторожно повертела Гранокодуй в руках, чтобы хорошенько рассмотреть. Это был необычный и чудесный матово поблескивающий предмет. Мундштук с выгравированным цветочным узором прекрасно гармонировал с именем Оксы, выписанным золотыми буквами на противоположном конце трубочки.

– Он сделан из сплава морской пены и янтаря, – пояснил Абакум, взяв себя в руки. – Внутри есть крошечные альвеолы для Граноков. Это такие гранулы растительного, животного или неорганического происхождения, в зависимости от их функций. Гранокодуй позволяет их хранить и использовать при необходимости.

Гранокология существовала всегда, но за последние два столетия прогресс ускорился. Благодаря дару Снолёта Лучезарные видели, как Внешники совершили гигантский скачок в развитии науки, техники и космических исследований. И по мере развития технологий Во-Вне, Лучезарные стали опасаться, что нашу Страну когда-нибудь обнаружат, и решили запустить в конце XIX века большую программу развития Гранокологии. Программа предусматривала, главным образом, развитие защитных Граноков. На всякий случай… В Эдефии оружие было запрещено, и Граноки всегда казались нам отличным компромиссом между нашими ценностями и сметливостью. Их существуют десятки, весьма отличных друг от друга. Спектр Граноков очень широк, от так называемых «увеселительных» Граноков, как, например, Смешливая Мокрушка, до более боевых, как Сплюшка.

– Смешливая Мокрушка? – переспросила Окса.

– Да. Смешливая Мокрушка заставляет так сильно смеяться того, кого поражает, что его мочевой пузырь не выдерживает. А Сплюшка может погрузить в глубокий сон.

– Вечный?

– Зависит от полученной дозы и телосложения противника, – пояснил Абакум. – Но в общем да, сон может оказаться и вечным.

– А есть другие боевые Граноки? – заинтересовалась Окса. – Какая самая опасная?

– Ну, не вдаваясь в подробности, одной из самых опасных Граноков является Душилка. Она выпускает насекомых в горло жертвы, чтобы задушить.

– Задушить до смерти?

– И такое может быть, да.

– Класс! – воскликнула Окса. – А кто делает Граноки?

– Как тебе известно, мы с твоей бабушкой травники, но в первую очередь мы эксперты в Гранокологии, и умеем изготавливать большую часть существующих Граноков. В Эдефии я принадлежал к очень закрытому небольшому братству Официальных поставщиков. Но один из нас присоединился к Изменникам, чтобы втайне изготовить субстанции, от которых никто не сумел защититься во время Великого Хаоса.

– Черные Шары?

– А тебе, оказывается, многое известно, девочка, – Абакум пристально посмотрел на Оксу.

Внезапно помрачнев, он продолжил:

– Эти Граноки относятся к наиболее опасным, так как изготовлены на основе химических соединений, использование которых у нас было категорически запрещено из-за их высокой токсичности. Но, главным образом, из-за их огромного разрушительного и смертельного потенциала. Изменники застали нас врасплох умелым использованием Черных Шаров, а также наличием больших запасов этих Граноков, которые им удалось создать в полной тайне. Все это доказывало, что они уже несколько месяцев готовили нападение… Какое вероломство! Гранок Черный Шар, причиняющий самый большой урон – это Быстрогниль, сделанная из каменной пыли Обрывистых гор. Она попросту разлагает части тела, на которые попадает.

– Я это видела в Оковиде! – воскликнула Окса. – Там был человек, который стонал на полу, а его рука разлагалась прямо на глазах! Это было ужасно!

– Да, Быстрогниль – чудовищное оружие, – с хмурым видом кивнул Абакум. – Однако за время нашего пребывания Во-Вне мне все же удалось создать еще более мощные субстанции, такие как Гранок Экзекута, которую может использовать только твоя бабушка, будучи Лучезарной.

– А что он делает, этот Гранок? – продолжала настаивать Окса, заметив, что Абакум не больно-то стремится вдаваться в подробности.

– Он убивает, детка. Это смертельный Гранок. Он обволакивает врага черным светом, который его уничтожает.

– Ух ты! Круто! Значит, я тоже могу его использовать? Я ведь тоже Лучезарная!

– Да, – сказала Драгомира, растроганная горячностью внучки. – Но прежде чем начать управлять такими опасными Граноками, тебе нужно многому научиться. Гранокология – наука сложная, в ней нет места случайности. Есть еще и другие силы. Часть тебе уже знакома, но многие – еще нет. Тебе нужно пройти инициацию. Если хочешь, Абакум, Леомидо и я станем твоими учителями.

– Да! – воскликнула Окса. – Еще как хочу! Но есть кое-что…

Она осеклась. У нее на языке вертелся один вопрос. Первостепенной важности. Но стоит ли его задавать? Хочет ли она действительно это знать?

– Кое-что? – переспросила ее бабушка.

– А зачем мне все это знать? – все же рискнула спросить Окса. – В смысле, мне жутко нравится уметь все это делать, это круто! Но если я должна скрывать свои умения, возникает вопрос, для чего мне учиться…

Она с беспокойством поглядела на родителей. Но, вопреки ее опасениям, они хранили спокойствие. Похоже, все ждали подобного вопроса. Слово взяла Бабуля Поллок.

– Ты нужна нам, внученька. Я показала тебе, при каких обстоятельствах нам пришлось покинуть Эдефию, и больше всего на свете мы все хотим вернуться в нашу потерянную страну и восстановить в ней утраченное равновесие. Наш народ страдает, ему нужна помощь. Мы много раз предпринимали попытки вернуться, но без Печати они были тщетными. Насколько нам известно, после Великого Хаоса ты единственная, отмеченная Печатью, и это делает тебя последним недостающим звеном, позволяющим снять проклятие и возродить Зал Пелерины. Вот почему наша надежда велика как никогда.

– Но… что в нем такого, в этом Зале Пелерины? Почему он так важен?

Взгляд Драгомиры потемнел.

– Этого никто не знает, кроме побывавших в нем Лучезарных. Так что, кроме Тайны-О-Которой-Не-Говорят, точнее, Тайны-Которая-Уже-Не-Тайна, мне ничего не известно. Я не могу ответить на твой вопрос, потому что нападение Осия и бегство Во-Вне навсегда закрыли для меня двери Зала Пелерины. Единственное, что мне известно: Пелерина дает огромное могущество. Могущество, которое не может получить никто, кроме Лучезарной. Никто и никак, никакими силами.

– И все же этот Осий смог захватить власть! – с жаром возразила Окса.

– Да, власть он захватил, но эта власть не была ему предназначена. И я боюсь, это повлекло за собой нарушение равновесия, которое может привести к окончательной гибели Эдефии.

– Если это уже не произошло… – хмуро заметил Абакум.

– Значит, нужно туда отправиться! – загорелась Окса. – Нужно спасти Эдефию!

– Это не так просто, – еле слышно бросил Павел.

– Но у меня же есть Печать!

– Ты не готова…

– Ты хочешь сказать, что я всего лишь новичок?! – мгновенно среагировала его дочь.

– Не в том смысле, в каком ты думаешь, – миролюбиво заметила Драгомира. – Ты и впрямь новичок, и будет сущим безумием с нашей стороны столь скоропалительно влезать в эту авантюру. Мы понятия не имеем, с чем можем столкнуться в Эдефии. Мы покинули страну, когда там царил хаос и лилась кровь. Кто знает, что с ней сталось под управлением Осия и Изменников?

За столом повисла тишина. Все присутствующие размышляли над словами Драгомиры.

Через несколько минут Окса подняла голову.

– Ладно… так когда я приступлю к учебе?

Драгомира, растроганная до глубины души, благодарно поглядела на внучку.

– Вы согласны? – повернулась к родителям Окса.

Мари и Павел Поллоки взволнованно кивнули.

– Вы точно согласны? Правда? Поверить не могу!

– Мы согласны, детка, – ответил ее отец, правда, с весьма озабоченным видом, – хотя меня и разрывают противоречивые чувства. Чтобы не сказать, совершенное неприятие… С самого твоего рождения я боялся того, что сейчас происходит. Мне понятны чаяния моей любимой мамы и всех тех, кто помнит Эдефию, и мне так хотелось, чтобы тебя все это никак не коснулось… Но, к сожалению, ты Лучезарная. Ты ключ…

– Ой, пап!.. А ты немного не преувеличиваешь?

– Ничуть! – резко возразил отец. – Ты – Долгожданная, ты – Последняя Надежда. Разве есть у меня иной выбор, кроме как подчиниться очевидному? Так что скажем так: я согласен, не будучи согласным в душе. Единственное, чего бы мне хотелось в сложившихся обстоятельствах, чтобы ты научилась жить с учетом всех своих возможностей и, самое главное, научилась ими управлять. Если будешь вести себя разумно, то на следующие каникулы поедешь к Леомидо, твоему двоюродному дедушке, и сможешь приступить… как бы это сказать… к первым практическим занятиям.

– Ура-а!!! Спасибо! Вы такие классные предки! – Окса повисла на шее у отца, потом у матери.

– М-м-м… Слышал, дорогой? – Мари поглядела на мужа полными слез глазами. – Мы с тобой классные предки!

– Отличный день рождения! Чудесный день рождения, очаровательная внучка Старой Лучезарной! – вскричали Фолдинготы и распластались на животах перед Оксой.

– Почему-то я не в очень большом восторге от того, что меня титулуют «Старой Лучезарной», – хмыкнула Драгомира. – Но, полагаю, отныне вы можете называть мою внучку «Юной Лучезарной». Каковой она теперь и является…

32. Подозрения

Приближались каникулы. Окса, подстегиваемая перспективой обучения в качестве Лучезарной, трудилась в поте лица. Она занималась с удвоенным прилежанием, и учителя не уставали петь ей дифирамбы. Разумеется, кроме МакГроу, для которого, впрочем, никто не был достаточно хорош. И это утро лишний раз подтвердило его мрачную славу…

МакГроу раздавал проверенные задания по математике, и урок превратился в настоящий сеанс иглоукалывания. Учитель буквально отводил душу!

– Мадмуазель Бек. Двенадцать из двадцати. Похоже, основы геометрии вам совершенно недоступны… Мадмуазель Поллок. Восемнадцать из двадцати. Удовлетворительно. А если еще вы избавите меня от необходимости расшифровывать ваши каракули, то я буду вам бесконечно признателен. Месье Белланже. Пятнадцать из двадцати. Близость мадмуазель Поллок, судя по всему, вам на пользу…

И дальше в таком же духе… Учитель МакГроу никого не обделил ехидными замечаниями. Кроме Мерлина, который, благодаря своему увлечению Эйнштейном, чудесным образом не попадал под очередь ядовитых комментариев.

– Да он совсем спятил, этот препод! Восемнадцать из двадцати, хотя у тебя нет ни одной ошибки, это ну вообще!.. – возмущался Мерлин на перемене. – И он еще смеет заявлять, что это «удовлетворительно». Совсем офигел… Какое замечание он тебе написал в этот раз?

– Пфф… «Плохой и небрежный почерк», как и в прошлый. Ему фантазии не хватает, – пожала плечами Окса. – Но я стараюсь не обращать внимания!

– Везет, что ты можешь сохранять олимпийское спокойствие, – заметил Гюс. – А я вот не могу воспринимать это так легко. Слыхала, что он мне заявил? Намекает, что я у тебя списываю! Как меня это бесит! Прямо до ужаса!

– Да плюнь, он и впрямь сдвинутый. Все знают, что ты не списываешь. Оно тебе не надо! – пихнула его локтем Окса.

– Угу, – пробурчал Гюс, – а если он напишет мне это в дневнике, на кого я буду похож, а?

– Но пятнадцать из двадцати – это хорошая оценка, Гюс! Во всяком случае, лучше, чем у меня… – уныло заявила Зельда. – Родители рассердятся… Хотелось бы мне быть на твоем месте, Гюс… или Мерлина!

– Ха, если ты думаешь, что легко быть в милости у такого человека, – разозлился Мерлин, – позволь тебе заметить, что я бы запросто без этого обошелся! Пусть бы и огребал замечания на каждом уроке!

– Я его терпеть не могу, этого МакГроу, – буркнул Гюс. – Ненавижу!

– Мне жаль его жену и детей, – бросил Мерлин.

– Думаешь, у такого психопата есть жена и дети? – изрекла Зельда. – Да где бы он нашел жену, а?

– В семейке Адамс, наверное… – предположил Мерлин.

– О, Окса, глянь-ка, там это не твой приятель, Варвар? – заметил Гюс.

Окса повернула голову. Действительно, это был он, сидел на краю каменного фонтана в центре двора. Пристроившаяся рядом девочка что-то говорила Варвару на ухо, глядя при этом на Оксу, и оба гнусно хихикали.

– Давай-давай, гогочи, кретин безмозглый… – пробормотала Окса.

Она почувствовала, как Курбето-пуко сжимает ее запястье. Так было уже несколько раз с тех пор, как Драгомира ей его подарила и почти всегда в присутствии МакГроу, обладавшего уникальным талантом выводить Оксу из себя. Несколько раз она едва не использовала Магнито и Нок-Бам, которыми управляла уже лучше, чем прежде. Отбросить МакГроу в другой конец класса – мечта…

Маленькое существо-браслет, очень наблюдательное, каждый раз ее останавливало. Но издевательский и презрительный взгляд Варвара вдобавок к ехидным замечаниям учителя во время раздачи проверенных работ оказался той самой каплей, переполнившей чашу… При этой мысли у Оксы мигом родилась идея…

– Гюс, смотри! Я тебе еще не показывала, чему меня научила бабушка. Уверена, это тебя развеселит! – прошептала Окса на ухо приятелю, оттащив его в сторонку.

С этими словами она достала из рюкзака бутылку воды и плеснула немного себе на ладонь, потом потерла ладонь пальцами, словно разминая пластилин. И через пару секунд незаметно показала Гюсу то, что сотворила: это был «комок» воды. Великолепный, отливающий серебром, он подрагивал на ее ладони, как большая капля ртути.

– Глазам не верю! – пробормотал Гюс.

– Погоди! Вообще одуреешь!

Окса подняла руку, словно чтобы почесать голову, и с невинным видом незаметно метнула водяной ком в сторону фонтана. Тот описал идеальную дугу и приземлился прямо на голову Варвара, подскочившего, как на пружине.

Курбето-пуко еще сильней сдавил запястье девочки и перешел к следующему этапу воздействия ввиду экстренности ситуации: Окса явно собиралась выкинуть что-то еще! Браслет в строго определенных точках уколол тонкую кожу на ее запястье, и Окса мгновенно ощутила легкое головокружение, на секунду отвлекшее ее внимание…

Но усилия браслета были тщетны! Час расплаты пробил! Окса, настроенная весьма решительно, сделала еще один водяной ком и как раз собралась его бросить.

– Ай! – воскликнула она одновременно с броском.

Курбето-пуко сильно и болезненно уколол ее в руку. Но возглас девочки заглушил раздавшийся со всех сторон взрыв смеха.

Варвар «словил» водяной шар прямо в лицо и теперь вертелся на месте с воплем:

– Кто это сделал? ЧЬЯ ЭТО РАБОТА?! Я ему башку расшибу!

– Это фонтан, Мортимер, вода брызнула, – попыталась объяснить ему подружка, протягивая одноразовый платок.

Но Варвара так просто не успокоишь… Он со всей силы саданул ногой по каменному фонтану с фигурой ангела на верхушке, выставив себя этим на посмешище еще больше. Потом, метнув разъяренный взгляд на ангела, развернулся и поспешно направился в туалет, кипя от злости. С него ручьем текла вода.

Все с интересом наблюдали за аттракционом. Все, кроме Зоэ, так нравившейся Гюсу подружки Зельды. Окса прочла в ее глазах жгучее любопытство. Если, конечно, это было не подозрение… А вдруг Зоэ догадалась, что произошло? Да нет, это невозможно!

Однако Окса уже начала сожалеть о своей выходке. А ведь ее предупреждали! Какая же она все же законченная идиотка… Девочка машинально погладила Курбето-пуко под рукавом пуловера и смущенно улыбнулась Зоэ.

– Похоже, к этому фонтану лучше близко не подходить!

– Да, механизм, наверное, разладился, фонтан ведь очень старый, – улыбнулась ей в ответ Зоэ и склонила голову, взметнув длинную прядь волос цвета венецианского золота.

Окса при виде такой искренности мысленно обругала себя за то, что неверно истолковала взгляд одноклассницы. Зоэ – застенчивая и, может, немного неловкая, всего лишь хочет с кем-нибудь подружиться! Она все время была с Зельдой, и ее присутствие в их маленькой команде приняли все. А особенно Гюс…

Окса приложила огромные усилия, чтобы не показывать огорчения всякий раз, как Зоэ подходила к Гюсу. Но все равно в присутствии Зоэ чувствовала себя не в своей тарелке. Та всегда так странно на нее смотрела!

И сколько бы Окса себе ни твердила, что у Зоэ была трудная жизнь, что та нуждается в общении, она никак не могла заставить себя ни сблизиться с ней, ни даже поговорить нормально, ругая себя за то, что не обладает щедростью Зельды или открытостью своих других друзей.

Окса подумала об ароматизированном мыле, подаренном ей Зоэ на день рождения. Симпатичном кусочке мыла в форме черепахи, который ей пришлось отдать матери из-за своей аллергии на глицерин, содержащийся в большинстве сортов мыла. Похоже, на эту девочку у нее тоже некоторым образом аллергия…

Гюс прервал размышления Оксы, шепнув ей на ухо:

– В этот раз тебя едва не застукали! Да чем он там занят, твой Курбето-пуко!

– Вампира изображает, вот чем он занят! – стиснула зубы Окса. – Смотри, я кровью истекаю!

Она закатала рукав пуловера, чтобы продемонстрировать состояние своего запястья, покрытого довольно-таки глубокими кровоточащими царапинами.

– Ну, ты это заслужила, старушка, признайся! – заявил Гюс. – Похоже, ты и впрямь забыла, что если ищешь проблем себе на голову, то, как правило, находишь…

– Ой, да месье заделался в философы, как я вижу! – сыронизировала Окса, делая вид, что скатывает очередной водяной ком. – Может, месье желает преподать мне урок морали?

– Не советую швыряться в меня этим, иначе, клянусь, засуну тебя в фонтан прямо в одежде! – погрозил ей пальцем Гюс. С этими словами он тряхнул головой, сбрасывая длинную челку на глаза, чтобы прикрыть их восторженный блеск.

33. Если ищешь проблем…

Когда Окса постучалась в дверь Драгомиры, ей открыла Фолдингота, на которой был полосатый фартучек, надетый поверх комбинезона. Судя по всему, она чем-то занималась.

– О-о-о-о, Юная Лучезарная, добро пожаловать! Не желаете ли разделить с нами полдник?

– Фолдингота! Дай ты ей войти хотя бы!

Драгомира подошла поздороваться с Оксой. Положив руки на плечи внучки, она чмокнула ее в щеку и потащила в комнату.

Бабуля Полок снова приобрела цветущий вид, который исчез некоторое время назад, когда на животе Оксы проявилась Печать, и снова стала жизнерадостной сияющей бабушкой Оксы, одетой в пышное длинное платье бирюзового цвета и суетящейся вокруг внучки.

– Я приготовила твои любимые сырники!

– Ой, ба, спасибо! Обожаю их! Но скажи, что это она делает?

Фолдингота в фартучке стояла на крошечном стульчике перед гладильной доской и со всех сил давила утюгом на маленький пакетик из фольги.

– Горячий сандвич с сыром и ветчиной, лапушка, – как нечто само собой разумеющееся сообщила Драгомира. – Горячий сандвич по «рецепту Фолдинготы», приготовленный при помощи утюга.

– С ума сойти!

– Знаешь, Фолдинготы очень изобретательны…

Драгомира налила Оксе чай, ее любимый, с кардамоном.

– Ну? Что новенького?

Окса отхлебнула из чашки. Говорить или не говорить – вот в чем вопрос…

– В общем, ба… Я получила восемнадцать из двадцати по математике и семнадцать по истории. Неплохо, а?

– Совсем неплохо, уверенно движемся к совершенству, браво!

Но глаза Драгомиры при этом смотрели на неловко забинтованное запястье Оксы… и на плохо выглядевшего Курбето-пуко, насупленного, с остекленевшими глазками.

– Ну, а помимо отличных оценок, ты часом, ничего от меня не скрываешь, а? Твоя совесть абсолютно чиста? – Драгомира почесала пальцем Курбето-пуко под крошечным подбородком, чтобы попытаться его успокоить.

– Ладно, сдаюсь… Но только обещай, что ничего не скажешь маме, ну пожалуйста, ба! – взмолилась Окса.

– Даже так? – нахмурилась Драгомира.

– Обещай!

– Хорошо, обещаю, что ничего не скажу твоей матери, но не обещаю, что не отругаю тебя как следует, если ты заслуживаешь!

– Уф, ну, это-то я точно заслужила… Я окатила водой Варвара, – призналась Окса, бросив на бабушку взгляд и смущенный, и веселый одновременно.

– Ты окатила водой Варвара? Да? Ну и?.. – светлые глаза Драгомиры слегка потемнели.

– Курбето-пуко изо всех сил пытался меня остановить, но я его не послушалась. Этот Варвар снова меня достал, откровенно надо мной смеялся, ну и я сделала водяной ком. Вот и все…

Драгомира провела рукой по лицу и огорченно вздохнула.

– Это точно все?

– Да… Ну, в общем, не знаю… – Окса закусила губу. – Мне показалось, что Зоэ каким-то образом поняла, что это мои проделки.

– Зоэ? Та девочка, что пришла с Зельдой на твой день рождения?

– Да, она.

– А почему ты решила, что она поняла, что это ты?

– Не знаю. Просто мне так показалось, и все. Может, из-за того, как она на меня смотрела.

– А знаешь, у нее ведь действительно такая манера, – сказала Драгомира, будто размышляя вслух. – Тогда, на твой день рождения, я заметила, что она с большим интересом и вниманием следит за всем, что происходит… Но вернемся к нашим баранам. Как ты понимаешь, хвалить тебя не за что. Я ничего не скажу твоим родителям. Во-первых, потому что только что тебе это пообещала, а во-вторых, потому что очень хочу, чтобы ты поехала к Леомидо и приступила к обучению. Но я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет…

– Ой, я знаю, ба! Прости меня! – горячо воскликнула Окса. – Мне правда жаль…

Драгомира сурово поглядела на внучку, но все же не так сурово, как ей самой хотелось бы.

– Врушка! – Глаза бабушки выдавали, что ей все же немножко смешно. – Нисколько тебе не жаль! Пожалела бы несчастного Курбето-пуко, который старался вправить тебе мозги. А теперь нам не остается ничего другого, как снова поставить его на ноги.

Драгомира встала, вынула из заставленного разными склянками стеклянного шкафа синенький пузырек и смочила указательный палец налитой в нем маслянистой жидкостью.

– Это что? – поинтересовалась Окса.

– Специальный бальзам на основе гребешка Простофили, – ответила Драгомира, тихонько втирая бальзам в крошечный череп существа-браслета.

– Гребешок Простофили? – переспросила Окса.

– Только это может привести в норму твоего Курбето-пуко, – продолжила Драгомира, не ответив на вопрос Оксы. – Игнорирование его предупреждений приводит его в состояние ступора, представь себе. Именно так на него действует неудача. Словно он провалил свою миссию.

Курбето-пуко, прикрыв глазки, начал довольно урчать, сияя улыбкой. Действие бальзама было потрясающим! Вот бы заполучить его немножко для МакГроу… Хотя массировать голову гадского препода… Бэ-э-э-э…

– А что думает по поводу всего этого твой друг Гюс?

– Ой, ба! – возмутилась Окса.

Подразумевалось, что кроме семейства Поллок и Беглецов из Эдефии, никто не должен был знать о событиях последних недель. Гюс в том числе.

– Ой, Окса Поллок, я тебя умоляю! Только не говори мне, что он не в курсе! Мне-то хоть голову не морочь! – иронично заметила Драгомира, пристально глядя своими синими глазами в глаза внучки.

– Вечно ты все знаешь! Это просто бесит! – выдохнула Окса, сдаваясь. – Как тебе это удается?

– Секрет фирмы, детка, секрет фирмы… Скажи-ка лучше, окажешь мне маленькую услугу?

– Все, что угодно!

– Сходи, приведи родителей, пожалуйста!

Окса приросла к месту, скованная дурным предчувствием. Должно быть, запоздалая реакция на чувство вины…

– Не дрейфь, – успокоила ее Драгомира с ехидной улыбкой. – Сходи за ними…

Через несколько минут все четверо сидели у камина в апартаментах Драгомиры. Оксу снедало тревожное любопытство. Несмотря на успокаивающие заверения бабули, не предстоит ли ей дорого заплатить за свою выходку?

Слово взял отец.

– Доча, мы получили твой табель с оценками. Ты отлично потрудилась!

– Поздравления Юной Лучезарной! – хором провозгласили Фолдинготы, жующие свой сандвич, поджаренный на утюге.

– Мы этим не удивлены, – продолжил Павел Поллок, – но это не мешает нам тобой гордиться. Отзывы твоих преподавателей о тебе очень высоки, кроме отзыва месье МакГроу. И тут, я должен сказать, мы не очень понимаем… У тебя нет ни одной оценки ниже восемнадцати, а он твердит лишь о плохом почерке и прочей ерунде, и это довольно странно.

– МакГроу? Да он дурак и вообще никакой не препод! Он психопат! – взорвалась Окса со свойственной ей катастрофической горячностью.

– Что, настоящий психопат? А это не очень резкое суждение, а? – заметила ее мать. – Он и впрямь кажется несколько странным. Но почему ты говоришь, что он не препод?

– Потому что он секретный агент ЦРУ… – пробормотала Окса и тут же пожалела о своих словах.

Воцарившееся молчание никоим образом не успокоило девочку. Мать сперва улыбнулась, но улыбка быстро сменилась озабоченной гримасой. Она быстро глянула на мужа и на Драгомиру, чье беспокойство тоже было весьма заметным.

– Почему ты так решила? – ровным тоном спросила Мари Поллок.

В этот миг Оксе захотелось оказаться за тысячи километров от апартаментов бабушки. Ну зачем, зачем она это ляпнула?

«Может, у меня и хорошие оценки, но в плане сперва подумать, а потом уже раскрывать рот, я полный дуб…» – мысленно обругала себя девочка.

Мысли смешались у нее в голове. Чтобы объясниться, ей придется рассказывать все с самого начала, то есть о приступе в первый учебный день, о «не падении» флакона, об имеющихся у МакГроу подозрениях насчет нее, о гипотезе насчет червяков, управляющих мозгом кузнечиков, об уликах, которые они с Гюсом добыли… А рассказать про «улики на МакГроу» означает сказать про «визит в кабинет Бонтанпи, вертикальную левитацию во двор колледжа среди бела дня и обыск чужого бумажника». С тем же успехом можно сразу помахать ручкой каникулам у Леомидо…

И Окса, пожираемая в глубине души угрызениями совести, услышала свои слова:

– Да нет, я пошутила! Мы любим с друзьями пофантазировать… И обожаем воображать, что МакГроу тайный агент.

Облегчение, которое мгновенно испытали трое взрослых, было видно невооруженным глазом. Окса мысленно вздохнула, глядя на них честными глазами.

– Значит, у нас есть все основания думать, что ты себя хорошо вела, да? – продолжила мать. – Никакого Магнито? Нок-Бамов? Публичных полетов?

Окса неуверенно улыбнулась и с беспокойством поглядела на Драгомиру. Нет, этот разговор определенно сущая пытка…

– Ничего такого, – громко провозгласила бабуля. – Разве что одно маленькое добавление: Гюс в курсе всего. Но это ведь не сенсация, верно?

Мари и Павел Поллоки, улыбаясь, подтвердили, что нет, не сенсация, к вящему изумлению Оксы. Значит, они знали! Вот это да! Лучшая хохма года! Хотя нет… Не года… Но дня точно!

– Ну, так что мы решим насчет этой юной леди? – продолжила Драгомира, развлекаясь тем, что снова переполошила Оксу.

– Ты имеешь в виду мою дочь? Мою чудесную, умненькую и очень талантливую дочь? – уточнил Павел таким тоном, словно Оксы тут и не было. – Как считаешь, Мари? Над этим стоит поразмыслить, тебе не кажется?

– Папа… – пропищала Окса, ерзая на кресле.

– Надо подумать, – подхватила игру мужа Мари. – Но обязуюсь дать ответ в ближайшие шесть месяцев…

– Мама! – еще громче пискнула Окса.

– Солнышко, мы согласны. Ты поедешь на каникулы к Леомидо, – положил конец ее мучениям Павел. – С тобой поедет Драгомира, мы слишком заняты в ресторане. Но с вами поедет еще один гость, кое-кто, кого ты любишь, и от которого, судя по всему, у тебя нет секретов…

– Гюс?! – воскликнула счастливая Окса. – О-о-о! Спасибо, пап! Спасибо, мам!

– Нужно еще утрясти пару-тройку вещей с Жанной и Пьером Белланже, и через неделю вы все трое отправитесь в Уэллс.

– Класс! Я так рада! Так рада!