Текст книги "Побег из Фестунг Бреслау (ЛП)"
Автор книги: Анджей Земянский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
– Все нормально. Я их вижу, – услыхали они голос Ватсона. – Выходят из виллы на Сырокомле.
Шильке запустил двигатель заслуженного джипа, стоящего на улице Берента.
– И куда они грузятся? – задал вопрос Холмс.
– По-моему, в тот же грузовик на древесном газу, что и в последний раз. В маленький. Но точно не вижу, дерево заслоняет.
Какое-то время, не говоря ни слова, подождали.
– Вижу их. Свернули на Каспровича, едут в моем направлении.
– По другому маршруту, чем в прошлый раз, – буркнул Шильке.
– Угу. Но рисковать проездом рядом с русскими казармами не станут. На Зелинского свернут.
– Тогда я поехал.
Джип стартовал на низкой скорости и чуть не заглох. Похоже, слишком много он поездил по фронтовым бездорожьям. Только на второй скорости удалось с ним справиться. Шильке свернул под виадук, прибавил газу и въехал на перекресток с Торуньской. Там спрятал машину за углом одного из домов рабочего жилмассива.
– Слышите меня? – раздался в устройстве голос Ватсона.
– Громко и четко.
– Они свернули на Зелинского.
– Ладно. Передавай walkie-talkie Хайни, пускай садится на велосипед и мчится напрямик на Брукнера.
– Через русские территории?
– Пацана пропустят.
– OK. Over and out.
Оба знали, что происходит. Ватсон привязал переносную радиостанцию к веревке и спустил ожидавшему внизу парню. Хайни сядет на велосипед и перегонит грузовик, едучи напрямик, а не по широкой дуге объездной дороги. Объект он увидит на Брукнера, если те едут на юго-восток. Если нет, грузовик перехватит экипаж джипа. К сожалению, в игру никак не входила слежка за грузовичком из джипа. Эту слежку никак нельзя было скрыть, ведь на каждой улице джип с грузовиком были бы единственными машинами в радиусе взгляда. Ну ладно, двумя из трех.
– Есть! – Шильке указал рукой направление.
– Значит нам повезло. Они сворачивают в Торуньскую.
– Хорошо. Джип отвожу.
Шильке развернулся под прикрытием дома и на полном газу отправился на Мазурские Луга. Теперь он переключил привод на четыре колеса, выбрался на валы, защищающие от наводнений, и свернул налево. Дорога, хоть и грунтовая, была в идеальном состоянии. Они быстро добрались на Кохановского, чтобы на широком и уже асфальтовом покрытии свернуть направо и переехать по Ягеллонским мостам. Потом вновь нужно было прятать джип в зарослях возле крупного перекрестка сразу же за странным домом, называемым "Пекин". Холмс выскочил с биноклем.
– Я на Брукнера, – услышали они запыхавшийся голос парня.
– Хорошо, Хайни. Чего-нибудь видишь?
– Пока что еще ничего, – мальчишка замолчал, чтобы восстановить дыхание. – Пусто, как в гестаповском небе.
Шильке с Холмсом обменялись взглядами. Общение с польскими ровесниками принесло удивительно скорые эффекты. Сами они молчали, потому что мимо как раз проходила приличных размеров колонна молодых людей. Странные это были репатрианты, ни у одного из них не было тележки с вещами, зато у всех имелись рюкзаки, и все, несмотря на жару, были в куртках, чтобы под ними спрятать чего-то угловатое. Ежеминутно они заставляли себя идти не в ногу. Вот интересно, во Вроцлав перебиралась вся АК или только ее половина? Известно, что именно здесь было легче всего укрыться и раствориться в безымянной толпе беженцев.
Это было место, в котором пока что никто ни о чем не спрашивал, не вынюхивал, не наблюдал. Но эти парни выглядели как организованный отряд. Если так пойдет и дальше, Вроцлав сделается самым милитаризированным городом на свете. Даже на Диком Западе не было столько оружия.
– Я их вижу, – услышали Шильке с Холмсом.
– Так?
– Сворачивают на Кохановского.
– Нормально, как только скроются с твоих глаз, езжай за ними.
– Понял. Over and out.
Английские процедуры радиосвязи сделались для них нормальной вещью с тех пор, как Ватсон встретил своего земляка из Вильно и привел к ним на встречу. Мужик оказался "тихотемным", и половину ночи за бутылкой вина они оговаривали достоинства и недостатки различных процедур.
Шильке с биноклем спрятался в кустах на углу и чуть не спалился, потому что грузовичок как раз свернул на улицу Шнядецких. Пришлось ожидать в укрытии, пока те не исчезнут за Залесским мостом. Вскочили в джип, чтобы добраться до следующего перекрестка. Холмс, к счастью, в гражданском, крикнул группе "репатриантов" с рюкзаками":
– Панове, тут только что не проезжал грузовик на газу?
– А кто спрашивает? – Марширующий ближе всего к ним молодой человек молниеносно сунул руку в карман. – Откуда вы?
– А ты когда-нибудь убека в костюме видел? – Холмс указал на Шильке. – Откуда мы? Если не знал, из Католической Акции[87]87
Католическая акция – организация движения мирян в Католической Церкви, основанная в 1922 году. Задача: духовное и нравственное возрождение общества, работа с молодежью в сфере образования и катехизации. Католическая акция это служение в Церкви, то есть своеобразная организация мирян, которая находится в тесном сотрудничестве с иерархией Церкви. – http://www.rkc.lviv.ua/category_2.php?cat_2-64&lang-2 Но, возможно, Холмс имел в виду что-то другое?
[Закрыть].
– А, прошу прощения, пан офицер. – Молодой человек выпустил из рук рукоять пистолета, что был в кармане, и указал направление. – Вон туда поехали, потом свернули налево. Помочь?
– Благодарю. Вы уже помогли.
Они направились в сторону Щитницкого парка. Поворот налево, газ и… черт, ничего. Пусто. Остановились возле небольшой группки людей, которые длинными, заостренными прутами накалывали землю в садике какой-то богатой виллы.
– Вы не видели?... – Холмс не закончил, видя, что народ уже собирается смыться. – Мы не власть, – крикнул он. – Ваши поиски нас не интересуют.
Те, все же неуверенно, поглядывали один на другого. В конце концов, один подошел поближе.
– Ну, чего? – мужик был разъярен тем, что кто-то помешал искать сокровища.
– Грузовик на газу. Только что.
– Вон туда, – указал он в сторону Олимпийского Стадиона. – Проехал через те вон большие ворота. Потом прямо.
– Спасибо.
Они поехали дальше, но через несколько сотен метров Шильке затормозил.
– Наверное, здесь нужно спрятать машину.
– И пешком обыскивать все эти гектары?
– Мне кажется, я знаю, где они.
– Ну?
– Они приехали на грузовике, а не на легковой машине, то есть, будут чего-то упаковывать. Но не свежем воздухе ведь, где каждый может увидеть.
– Это точно. – Холмс почесал подбородок. – Наверняка это те ангары на незаконченном аэродроме на Марсовых Полях.
– Именно. – Шильке хотел подъехать к стоянке возле главных ворот, но в последнюю минуту передумал и свернул в парк, прямо между деревьев. Густые заросли возле трамвайного тупика без труда позволили спрятать машину. Ее не надо было даже маскировать. Затем, по подземному переходу, они перебрались на другую сторону улицы. Перебраться через ограду было несложно, в ней было больше дыр, чем целых пролетов. Так что они спокойно шли дальше. Высокая насыпь защищала от взглядов людей, стоявших на огромном открытом пространстве, а развалины башни Гитлера[88]88
В 1938 году Гитлер посетил Олимпийский стадион в Бреслау, где и выступал. Башня Гитлера изображена на почтовой марке, посвященной этому событию: https://pl.wikipedia.org/wiki/Stadion_Olimpijski_we_Wroc%C5%82awiu
[Закрыть] позволяли спрятаться в кучах камня. Холмс осмотрел окрестности в бинокль.
– Никого, – заметил он негромко. – Можно лезть выше.
– Они следят от ангара.
– Тогда пойдем с тылов башни. Куда будет можно.
Шильке срезал ножом два фрагмента маскировочной сетки, целые полотнища которой валялись повсюду. Установки противовоздушных пулеметов и зениток были уже ликвидированы, но веревок повсюду хватало. Вопрос о занятия скалолазанием не стоял, главной была возможность быстрой эвакуации, если их выследят. Удалось подняться на высоту где-то третьего этажа. Закутавшись в маскировочную сетку, они заняли места в огромных воронках, оставленных бомбами. В бинокли прекрасно были видны ряд бараков и временный ангар. Рядом располагался небольшой цех – наименее разрушенное из всех зданий. Правда, даже с помощью биноклей не удавалось увидеть грузовик и вообще людей.
– Черт подери! – Шильке поднес ко рту переговорное устройство. – Хайни, ты где?
– На перекрестке, неподалеку от того лагеря для принудительных рабочих, где м прятались.
Холмс склонился над картой.
– Там имеется другой вход. Вот здесь, – показал он пальцем, затем поднял бинокль. – Замечательно. Все заросло, словно в джунглях.
– Слушай, Хайни, – Шильке тоже изучал территорию через громадный, артиллерийский цейссовский бинокль.– Видишь те кусты за входом?
– Так точно, герр капитан!
– Господи, не докладывай мне и не обращайся ко мне "герр капитан". Сколько раз уже тебе говорил.
– Так то… То есть, да.
– Говори так, словно болтаешь с польскими дружками.
– Это точно?
– Точно.
– Ну тогда, блин, ладно, засранная сучья жопа.
Холмс подавился смешком и чуть не упал с небольшой площадки, на которой присел, а Шильке чуть не выбил себе глаз окуляром бинокля.
– Попробуй проползти через эти кусты и увидеть, в каком из бараков на Марсовых Полях чего-нибудь происходит. Передатчиком ни в коем случае не пользоваться. Тебя не должны увидеть. Потом доложишь.
– Понятно. Over and out.
Шильке вместе с Холмсом вновь припали к окулярам.
– Ты его видишь?
– Нифига! Хорошо маскируется.
– А если их там нет? Если поехали дальше?
– Подождем, когда станут возвращаться и ночью обыщем территорию.
– Бли-и-ин!
Жара, к счастью, вместе с наступающим вечером, постепенно спадала. Облегчение приносил и легонький ветерок, лениво колышущий кронами деревьев. Люди даже перестали потеть под складками маскировочной сетки. Гораздо хуже было с комарами и роями маленьких мушек, тем более, что резкими движениями отгонять их было нельзя. У Шильке сложилось впечатление, что после часа бесплодных наблюдений, прежде чем Хайни наконец-то отозвался, он потерял половину крови.
– Я уже знаю, где эти, – раздалось в динамике walkie-talkie. – Это здание мастерской.
– Что-нибудь внутри видел?
– Нет. Ближе подойти невозможно. Но я слышал там какие-то шумы. И еще… они кого-то ожидают.
– Откуда ты знаешь?
– Цех был плотно закрыт. А сейчас ворота открыли. Настолько широко, чтобы въехал грузовик.
– А вдруг это они будут выезжать?
– Думаю, что нет. Кто-то вышел перед воротами и наблюдает за въездом на территорию стадиона. С той стороны, где я сижу.
– Хорошо. Over and out.
Шильке отложил устройство.
– Слушай, если они кого-то ожидают, тогда они или договорились на конкретное время, либо в машине у них радиостанция.
– Я понимаю, о чем ты думаешь. – Холмс успокаивающе махнул рукой. – Я не думаю, чтобы они прослушивали тот американский диапазон с малым радиусом действия, – указал он на walkie-talkie и вернулся к наблюдениям. – Гляди, они!
Шильке поднес свой бинокль к глазам. Через боковые ворота как раз заезжал небольшой грузовичок со странным деревянным ящиком, закрепленным сверху к металлическому коробу. На бортах были надписи с названием комиссии. Водитель притормозил, после чего скрылся из виду за зданием мастерских.
– Хайни, ты меня слышишь?
– Громко и четко.
Чертовы английские процедуры.
– Что видишь?
– Грузовик въехал в здание мастерских. Но кое-что здесь странное.
– Что именно?
– Они не закрывают ворота. Охранник снаружи остается на своем посту, нервно поглядывает на часы.
– Понял. Over and out.
Шильке склонился к Холмсу.
– Ожидают еще одну машину?
– Хмм. Гляди.
В воротах появился еще один грузовик. Явно меньше первого, скорее, фургон. Но у него тоже был металлический корпус и странный деревянный ящик, закрепленный на крыше.
– Что делаем?
– Ждем.
– Черт, как закурить хочется.
– Борись с вредной привычкой. Самая лучшая возможность.
Они продолжали торчать на своих постах. Хайни доложил, что ворота мастерской закрыли. Таинственные люди внутри явно уже не ожидали дополнительных гостей. Охранник тоже исчез. Наверняка, имея правительственные бумаги, они чувствовали себя в безопасности. Время тянулось ужасно. Гораздо хуже, что заранее они не подумали о воде, и теперь все сильнее хотелось пить. Наступающий вечер разбудил комаров. Шильке с Холмсом пытались прикрыть все участки тела, даже ладони носовыми платками окутали, только насекомые атаковали яростно, не глядя ни на помехи, ни на многочисленные потери в собственных рядах. Всего один час в подобных условиях постепенно превращался в самый долгий для наблюдателей кошмар. Шильке чуть не вскрикнул от радости, услышав голос Хайни:
– Внимание! Они открывают ворота.
– Что ты видишь?
– Выезжает один грузовик. Тот, на котором они приехали из Карловице.
– Ладно. Наблюдай и дальше. Мы бегом к джипу.
– Понял. Over and out.
Вместе с Холмсом, Шильке съехал на веревке вниз. Затем бегом через земляной вал и наискось через улицу в парк. К спрятанному в кустах автомобилю они добрались в тот момент, когда грузовик выезжал через главные ворота.
– За ними?
– Не спеша и вдалеке. Они должны ехать с включенными фарами, а мы – нет. Соблюдай дистанцию.
– Мы только проверяем?
– Мы знаем, куда они едут. А если у нас случится заминка, их фары будут видны издалека.
Шильке запустил двигатель. Медленно и осторожно он вывел джип из кустов.
– Интересно, а что скрывают те деревянные ящики на крышах грузовиков?
Холмс слегка улыбнулся.
– Ты же ведь знаешь.
Принцип тут несложный, если ты за кем-то следишь, считайся с тем, что кто-то следит за тобой. Если подслушиваешь, помни о том, что кто-то может подслушивать и тебя. Потому-то дл оперативного совещания Холмс выбрал крышу универмага братьев Бараш по одной из фронтальных частей Рынка. Громадный домище был наполовину разрушен. Но на крыше, рядом с одной из башенок, находилась приличных размеров площадка с резной оградой, настолько отделенная от окружения, что подслушать в этом месте не было никакой возможности. Зато с крыши был виден собор Марии Магдалины – в ярком лунном свете им были видны все подробности расколотой наполовину башни. К счастью, вмурованный в боковую часть святыни Олбинский Портал, тот самый, с которого началась история Шильке и Холмса, был сохранен образцово. С ним ничего не случилось. А дальше был виден поблескивающий в лунном сиянии универмаг Дыкхоффа, безупречный, совершенный, нереальный символ прошлого в буквально невероятных развалинах.
– Что-то вроде замка князя Дракулы в далекой Трансильвании, – буркнул Ватсон, осматриваясь.
– Мрачный видок, как и тот, который видел из своего замка доктор Франкенштейн, – Шильке закурил.
– Вы оба ошибаетесь, – Холмс решил помирить приятелей. – Именно это увидят люди, которые, наверняка, когда-нибудь высадятся на Луне.
Расселись, кто где мог. Место было идеальным, если речь шла о предохранении от подслушивания, но не слишком удобное. Шильке пристроился у водосточной трубы, к счастью, члены противовоздушного патруля оставили здесь небольшой складной столик и несколько мешков с песком, так что, по крайней мере, все где-то сидели.
– Слушайте, вопрос принципиальный, – начал Холмс. – Наши бриллианты уже извлечены их железнодорожных шпал. В принципе, мы уже можем отправляться в голубую даль.
– А транспорт? – спросил Ватсон.
– С этим у нас самая серьезная проблема. Мои документы позволят нам безопасно добраться до границ Польши, а потом уже terra incognita. Справляйся кто как может.
– Это чертовски опасно. В русской зоне оккупации любые документы могут быть совершенно непригодными. А если нас схватят с камушками в Германии…
– Мы станем проклинать день своего рождения, – закончил Холмс. – Я думал о том, чтобы большую часть трассы преодолеть в Польше. Здесь майору Войска Польского на официальных бумагах никто и ничего не сделает.
– А потом какой-нибудь катер и в Швецию? Идея неплохая, но достаточно одного советского судна и проверки. А в море никуда не сбежишь.
– Ну да, – включился Шильке. – Но этот вопрос пока что давайте оставим. Что делаем с нашим следствием?
Холмс усмехнулся, слегка опустив голову.
– Собственно говоря, оно уже завершено. Нужно ответить на другие вопросы.
– Секундочку, – поднял руку Ватсон. – Вначале давайте соберем факты.
– То есть, станем рассказывать о том, как раз за разом лажали следствие? – скривился Холмс. – Так?
– Ну почему сразу же и "лажали"?
– Господи. Уже тот факт, что мы узнали, будто бы у одного из упаковщиков вытатуирован лагерный номер на руке, должен был нам подсказать, что они вытаскивают из Аушвица польских профессоров.
– Откуда тебе известно, что профессоров?
– А кого привлек Дитер для реализации идентичного плана? Первого попавшегося партизана? Нет, меня привлек, то есть, что ни говори, послевоенную шишку. Кого-то, кто со всей уверенностью сможет гарантировать ему безопасность. И точно так же думали те. Им были нужны специалисты, причем такие, кто после войны сделаются важными людьми. Договор ьыл прост, как и мой с Дитером: "Хочешь жить и жить богато? Тогда я спасу твою задницу сейчас, а ты мою – после войны. Богатство же станет клеящим материалом нашей трансакции". И в первую очередь они брали профессоров, потому что знали, что после войны польским властям будут нужны специалисты, знающие местность и располагающие знаниями, необходимыми для отыскания исторических памяток.
– То есть, они с самого начала знали, как найти сокровища. Хотя система была несокрушимой?
– Естественно. Раз никаким образом они не могли добраться до документов и карт с отмеченными тайниками, они должны были устроить, чтобы сокровища отыскались сами.
– Китайские куколки, – продолжил его мысль Шильке. Мне о них сказал тот несчастный плотник, которого я убил на Губской.
– Тааак… Ватсон пожал плечами. – В ходе играемой "операции паника", чтобы избавиться от ненужных глаз, их привозил Нойманн.
– А профессор Новак теперь их уничтожает, чтобы избавиться от следов.
– Мы еще тогда могли бы догадаться, что в них было, – перебил их Холмс. – Убили специалиста по часовым механизмам и специалиста по радиотехнике. Наверняка они о чем-то догадались и хотели донести. А мы, как последние придурки, не догадались о том, как соединить специалистов из столь странных областей с поисками сокровищ.
– Хуже того, – прибавил Шильке, – тебя затронуло сообщение, что у русских нет гониометрии. То есть, они не в состоянии запеленговать место, откуда передает радиостанция. И мы не ассоциировали этого с другими фактами.
Холмс покачал головой.
– Так. Они размещали в китайских куклах аккумулятор и радиостанцию. А чтобы она ничего не передавала во время транспортировки, опять же, чтобы быстро не разряжался аккумулятор, нужен был еще и часовой механизм, который включит всю систему в определенное время после войны.[89]89
Сложно сказать, какими данными пользовался Автор, задумывая книгу, но переводчик сделал запрос в Нэте по теме «миниатюрные германские радиостанции времен Второй мировой войны». В плане минатюрности нашлось вот что: «УКВ-радиостанция „Доретта“ – модель Kl.Fu.Spr.d. Полностью решить проблему взаимодействия между различными видами вооруженных сил немцам удалось только в 1944 г. с появлением небольшой УКВ-радиостанции „Доретта“ (Kl.Fu.Spr.d) – она имела общие каналы как с радиостанциями танков, так и с Feldfu.f, и с Torn.Fu.d2. „Доретта“ получилась и в самом деле малогабаритной, ее носили на поясном ремне, но при всей свой миниатюрности она позволяла вести уверенную связь на расстояниях в 1-2 км. Правда, для этого использовали довольно длинную вертикальную антенну и тяжелую аккумуляторную батарею. Именно тогда немецкие истребители и пикирующие фронтовые бомбардировщики стали наводиться с земли целой сетью наводчиков именно с такими миниатюрными радиостанциями». Как видим, в китайскую куколку такую системку вряд ли всандалишь, опять же, слишком небольшой радиус передачи сигнала делает применение такой станции проблематичным, даже если часовой механизм (а он обязательно должен быть с электронным управлением) его периодически включает-выключает. Короче: надо знать, где тайник хотя бы в пределах 1-2 км. Или Автор знал чего-то такое, что не знаем сейчас и мы, и в распоряжении «Нойманна» были супер-пупер аккумулятор и передатчики… или Автор чего-то не продумал в отличие от идеи своей же великолепной книги «Бреслау Forever».
[Закрыть]
– А антенна? – спроси Ватсон.
– Технические подробности того, как они это сделали, но Крупманн в самый последний миг о чем-то начал догадываться. Он даже был в Политехническом и пару часов приставал к специалисту по антеннам. Явно о чем-то узнал. Только вот уже поздно.
– Все это не имеет смысла, – заметил Ватсон.
– Что не имеет смысла? Сейчас заговорщики спокойно выкапывают сокровища под государственной вывеской. Мы видели их гониометрические автомобили вместе с деревянными ящиками, скрывающими антенны дальнего радиуса действия. И им абсолютно никто не мешает.
– А операция АК на автостраде нужна была именно затем?
– Именно. Они знали, что документы зашифрованы, а ключ находится в Берлине. Так на кой черт им были эти бумажки? Десантники АК должны были их только уничтожить, чтобы никто другой не узнал месторасположения тайников.
– А Рита? – спросил Шильке.
– Господи, я ведь уже говорил тебе. Кто-то из гестапо или СС знал, что Крупманн передаст следствие абверу. Вот девчка и держалась поближе к вам. Когда они узнали, что мы ведем делишки, похожие на их, они прямо отправили ее к нам шпионить.
– Как они о нас узнали?
– Понятия не имею. Скорее всего, через Барбеля Штехера. Иначе, откуда он мог бы догадаться, что таинственным офицером крипо, замешанным в убийства, может быть женщина? Зачем он тебя предостерег?
– Но попал пальцем в небо.
– Вот именно. Рита шпионила за нами спокойно, без напряга и стресса, потому что наши незаконные интересы ее не касались. Их интересовал только Колья Кирхофф и то, чего паршивого он может им сделать. А ты, Дитер, был источником информации о ходе следствия. Опять же, Рита, как женщина, влюбилась и перестала быть достойной доверия. Потому-то они начали паниковать и застрелили Надю. А потом было покушение на тебя. Они не могли предполагать, что Рита тебя спасет.
– Тогда почему она не отзывается?
– А как ей тебя найти? Расклеить объявления, что разыскивается капитан абвера? Не забывай и о том, что она является членом группы. Шаг в сторону, и пуля в лоб. Надеюсь, ты успел убедиться в том, что люди не слишком склонны к шуткам.
Ватсон вытащил из кармана фляжку и сделал приличный глоток.
– Слушайте, – слегка откашлялся он. – А не могли бы мы сконцентрироваться на какой-то конкретной вещи. Например: что мы станем делать дальше?
– Конкретно?
– Мы убегаем завтра или послезавтра? Или продолжаем игры в Робин Гуда?
Длужевский отрицательно покачал головой.
– Независимо от того: наступил конец света или не наступил, но настоящий Шерлок Холмс всегда доводил дело до конца.
– Ага, то есть ты за то, чтобы остаться здесь. Хорошо. Голосуем.
Но Ватсон просчитался, поскольку позабыл об одной детали. Шильке поднял вопрос Риты.
– Вы же сами хотели, чтобы потом на мне это не висело.
– Да успокойся ты.
– Нет, это вы успокойтесь, а то просто с ума сошли. Что вы хотите сделать? Арестовать от имени Гражданской Милиции? Очень смешно: вор арестовывает вора.
Холмс сощурил глаза.
– Они затронули мою честь.
Услышав это, Ватсон только руками развел.
– Ну ладно, это еще можно понять. – Ватсон сделал еще один хороший глоток из фляжки. – Ну мне и компания попалась, – буркнул он, вытерев слезы. – Рыцарь Непорочной Девы, с пятнышком на чести и мужик, который с головой не дружит.
– Эй, ты! – Шильке поднял кулак.
– Да успокойся ты. Я ни в чем твою избранницу не обвиняю. Все, что сделал плохого – это только ты.
– Эй, петухи, не драться, – прошипел Холмс. Он ненадолго задумался, затем продолжил. – Я не имею в виду ничего, что было бы связано с какой-то конкретной местью. Просто покажем им, что мы – лучше.
– Это же как?
– Поначалу отделим истинных членов группы от людей, которых они приняли в комиссию только лишь затем, чтобы скрыть истинные намерения.
– Господи, так ведь истинные давным-давно сменили фамилии. Как ты их узнаешь?
– Я хочу сгруппировать их в одном месте.
– Господи, – Ватсон глянул на Шильке. – Ты хоть что-нибудь из всего этого понимаешь?
– Похоже, что да. Он хочет устроить им "операцию паника". Только самую настоящую, а не такую, как по случаю приезда "Нойманна" или там "Новака".
– Хочешь проверить, а не сыграют ли они труса? – Ватсон перенес взгляд на Холмса. – Ты хочешь собрать их в одном месте? И чтобы они сами это сделали?
– Именно. Пускай узнают, что по-настоящему означает "операция паника".
– Гражданская Милиция! Открывайте! – В голосе человека с ТТ в руке четко был слышен восточный акцент. И правда, Семен Клейстутович Смирнофф родился где-то далеко на востоке, хотя никто точно так и не знал – где. Никто не знал и его настоящей фамилии, потому что эта, приемная – Смирнофф – взялась только лишь оттуда, что он не пил лишь бы что[90]90
Еще один пример слабого знакомства Автора с историческими русскими реалиями. Водка «Смирнов» не считалась такой уже изысканной, тем более, что ее производитель в России самовольно присвоил себе «титул» «поставщика двора Его Императорского Величества». Водка «Смирнов» (Smirnoff) прославилась (не совсем объективно) за границей, да и то, начиная с 40-х годов и уже в начале XXI века. Так что вот…
Да, судя по списку оккупаций, проживал он в нынешней Литве (Виленском крае).
[Закрыть]. Если проследить в прошлое, до войны двадцатого года, он уже пережил польскую оккупацию, советскую, снова польскую, потом опять советскую, немецкую и еще раз советскую. И все это явно обучило его искусству выживания в любых условиях и отточило хитроумие. Он был мародером, который вместе с другими приехал во Вроцлав «по делам». Но здесь он быстро убедился в наличие дремлющего здесь потенциала. И он вступил в милицию. Офицером он был хорошим, так как знал все преступные штучки, что давало Смирноффу наивысший показатель раскрываемости в управлении. И свои личные дела он устраивал уже без опасений, под прикрытием законной власти. И был он очень богатым. Он сделался человеком, который с удовольствием соединял любовь к деньгам с любовью к исполняемой работе. Идеальный человек на подходящем посту. Истинный ужас для конкурентов-мародеров. А Вроцлав давал ему и одно, и другое.
– Ну, хамы, открывай! – Он пнул ногой в двери ремонтной мастерской на Марсовых Полях. – Народная власть в гости пришла!
В средине что-то зашуршало. Через мгновение здоровенные ворота начали сдвигаться по рельсу, открывая внутреннюю часть цеха. Полтора десятка человек, склонившихся над столами, глядело с изумлением. Милиционеры с ППШ в руках вторглись вовнутрь. Смирнофф прошел последним.
– Ты кто? – ткнул он пальцем в грудь пожилого, седого человека, который им открыл.
– Но, простите, я…
– Хочешь всучить мне, будто тебя зовут "простите"?
– То есть… нет… Ежи Козловский, я профессор, уполномоченный правительства по вопросам…
– К делу, – перебил его Смирнофф. – Я понял.
Профессор начал перечислять названия комиссий и учреждений, полномочия и удостоверения которых он имел. В конце концов он запыхался и решительно заявил:
– Мы здесь на законных основаниях!
– На законных, – словно эхо повторил Смирнофф, пряча пистолет в кобуру. – На законных… – сказал он еще раз и направился вглубь помещения. Людей он знал очень даже хорошо. Детство на востоке, а в особенности – краткий эпизод в лагерях, когда однажды он попался, научили Семена узнавать их изнутри и с первого же взгляда. Это не Рентген выдумал свои лучи. У Семена они имелись в глазах с самого его рождения. Он подошел к мусорной корзине, поднял ее и из-под рваных бумаг извлек бутылку самогонки, зубами вытащил пробку, выплюнул ее на ладонь и сделал небольшой глоток.
– Это здесь тоже на законных основаниях, пан профессор?
– А… Так ведь это не мое!
– Вот это да! – Смирнфф раскрыл глаза в деланном изумлении. – Так, может, мое? А? Мое?...
– Прошу прощения, у меня имеется документ из Министерства Общественной Безопасности!
– Ой! Так мне позвонить гражданину министру и сообщить, что у нас тут все в порядке? Так?
– Может, мне позвонить? – разволновался Козловский.
– Хорошо, – с усмешкой согласился Смирнофф. – Но потом дадите трубку мне.
Какое-то время они мерились взглядами. Профессор со смесью страха и удивления, а Смирнофф – с наглой радостью. Неожиданно он вновь ткнул собеседника пальцем.
– Бабло покажи.
– Мы с вами не на "ты". На брудершафт не пили.
Смирнофф протянул в его сторону бутылку самогона.
– Так появилась причина. Выпьем!
Кто-то из милиционеров фыркнул. Члены комиссии, занимающейся возвратом произведений искусств, стояли молча. Их лица уж точно радостными не были.
– Ну ладно, раз не хочешь, так не хочешь. Давай, пан, как там тебя, давай за баблом, только одна нога тут…
– Что, я?.. – профессор утратил дар речи. – Какое еще бабло?
– Ты давай не заикайся, мигом бабки. Ведь бабло у вас быть должно, книга приходов и расходов, что ни говори – контора казенная. Правительственные дотации, выплаты сотрудникам. Жратву ведь наверняка за что-то покупаете.
Профессор с усталым лицо принес металлический ящичек и документы.
– Вы знаете, мы как раз давали зарплату…
– Сегодня? Так воскресенье же. Что, в воскресенье пан выплачивал?
– Нет, нет… только…
Смирнофф забрал у него расчетную книгу. Никаких бухгалтерских школ он, правда, никогда не заканчивал, в сложении, вычитании, умножении и делении денег разбирался получше многих математиков с университетским дипломом. Ему хватило одного долгого взгляда.
– Из всего этого следует, что в кассе должно быть две тысячи четыреста злотых. – Он вытащил из ящичка стопку банкнот и пересчитал их одной рукой, что произвело впечатление на всех присутствующих. – А здесь три тысячи пятьсот двадцать. И как пан все это мне объяснит?
– Но… – профессор поглядывал по сторонам. – Но… если больше, чем над, то это, вроде как, хорошо. Правда?
– Ой-ой-ой-ой-ой… – Смирнофф непритворно вздохнул, видя наивность собеседника. – Послушай меня внимательно. Если бы в кассе было меньше, чем следует, дело было бы простое. Значит – что ты вор. Но то, что несколько сотен спиздил, это даже не дело, а так, мелочь. А вот если в кассе больше – это уже спасайся, кто может. Это означает, что ты тут большие дела крутишь, холера седая. И тогда тебя в тюрьму! И допросить, что ты за мошенник! А всех остальных – в лагерь, Гросс Розен еще действует, новых гостей принимает. Посмотрите там, как с немцами жить.
Профессор вынул из кармана платок и вытер лоб.
– Но тут ведь какая-то мелкая ошибка. Я возмещу из собственного кармана.
– Что ты собираешься возмещать, если здесь слишком много? Это ты в карман забрать должен.
– Так ведь это никак не наша вина. Мы здесь возвращаем награбленные немцами сокровища, культурные памятки. У меня имеются документы, подтверждающие то, что…
– Возвращаете, значит? – перебил его Смирнофф, прогуливаясь по захламленному помещению. Он подошел к напольным резным часам. Понятное дело, никто ему никаких предварительных наводок не давал, но он прекрасно знал, где прячут свою добычу желторотые любители. Из-за циферблата он вынул небольшой сверток и бросил на стол, рассыпая золотые монеты. – Американские доллары. Немцы, говоришь, награбили? Напомните мне, когда состоялась оккупация Вашингтона?
– Это не мое. – Профессор отсутствующим взглядом обвел сотрудников. – Слово чести даю, что это не мое.
– Верю, – тут же согласился Смирнофф. – Ты тут гораздо большие шахер-махеры устраиваешь.
– Да нет же, это ошибка. А с кассой – это и вправду недосмотр. – Сегодня зарплаты, и кто-то чего-то спутал.
– Зарплаты? Сегодня? В воскресенье? – повторил Смирнофф. – Ой, как же ты врешь неудачно.
– Да. Я ошибся. Не в воскресенье, а вчера… Вчера зарплата… была…
– А вот знаешь что? Вот не строй из меня идиота. Ты здесь нафаршированных немцев прячешь, так?
– Нет, нет! Честное слово даю, что нет!
– Не прячешь немцев?
– Нет.
Смирнофф, расставив широко ноги, встал под стеной. Он приказал своим милиционерам расположиться так, чтобы можно было слышать каждого из членов комиссии. После этого положил руки на бедра.
– Так! Всем повторять за мной громко: "Верую в Бога, Отца Всемогущего, создателя неба и земли. И в Иисуса Христа, Сына его единственного, Господа нашего, зачатого от Духа Святого…". А дальше продолжайте сами!
– А этот вот даже и не повторял! – один из милиционеров указал на стоявшего под окном высокого блондина. – Ничего не говорил, только рот открывал!
– А этот вот мычит чего-то! – очередная рука указала на типа в рабочем комбинезоне.
– Хватит! – Смирнофф сделал пару шагов по направлению перепуганных людей, прошил их взглядом. Затем положил руку на плече низкого мужчины с небольшим шрамом на лице. – Вот ты говорил громко, четко, с хорошим акцентом. – Он подтянул мужчину поближе к себе, почти прижимаясь к нему. – Тогда повтори-ка такой вот стишок[91]91
Chrząszcz brzmi w trzcinie w Szczebrzeszynie… транскрипция: «Хржонщ бржми в тшчине в Щебржешине…». Кстати, строка стишка Яна Бжехвы звучит следующим образом: «W Szczebrzeszynie chrząszcz brzmi w trzcinie». Вот здесь: https://massimoling.ru/2012/11/04/szczebrzeszyn/ имеется перевод, но я чуточку изменил смысл, чтобы сохранить рифму. Впрочем, послушайте сами: https://www.youtube.com/watch?time_continue-11&v-kDEE9Kilpks А вот Борис Заходер, переводивший стихи Бжехвы, не стал тщиться передавать звучание оригинала и даже изменил название (http://tomtar.livejournal.com/33619.html )
[Закрыть]: "Майский жук жужжит в лощине, в Щебржешине…
– O mein Gott! – вырвалось у мужчины.
Смирнофф усмехнулся с издевкой.
– А? Этого наизусть зазубрить уже не удалось?
Он вновь подошел к трясущемуся профессору, схватил его за хатылок и потянул за голову так, что они чуть не стукнулись лбами.
– Слушай, ты, короста, на кой ляд из меня дурака строишь? Вот прямо так глядишь в мои бедные, глубокие и доверчивые глазоньки и врешь?
Возможно, что глазоньки у Смирноффа были и глубокие, но вот доверчивыми их назвать ну никак было нельзя. Профессору, правда, хватило. Он громко сглотнул слюну.
